9. Марш на Рим, 1922

I

По результатам выборов от 15 мая 1921 года в парламенте Италии оказалось 275 депутатов от Национального Блока. Поскольку социалисты получили 122 мандата, а коммунисты и вовсе всего лишь 16, то получалось, что "националисты" получали твердое большинство - если б только они не передрались между собой. В этом смысле фракция фашистов не была исключением из правил - разве что шла впереди прочих по интенсивности.

Kогда новый парламент собрался на свое первое заседание, фашисты выкинули из зала депутата-социалиста, обвинив его в дезертирстве во время войны.

Но что действительно ставило ее в особое положение, так это полная неопределенность самого термина - фашизм. Понятие было очень уж расплывчатым.

Фашизм - что это, собственно, такое ?

Hy, в самых общих выражениях - фашизмом в то время именовалось всякое проявление бурного национального патриотизма - но в каждой провинции имелась своя собственная версия того, к чему же этот патриотизм следует приложить.

Скажем, в Тренто или в Триесте фашизмом называлось активное искоренение всего, что напоминало о недавнем правлении Австрии. Что, как ни странно, включало в себя подавление не только немецких, но и славянских союзов, и даже библиотек.

Австрийские власти, как-никак, отличались терпимостью, и ко всем этническим "лоскутам" своей "лоскутной Империи"[1] относились одинаково.

Однако Австро-Венгрия больше не существовала, а итальянские фашисты настаивали на введении полной итальянской идентичности.

Являлась ли требование такой идентичности фашизмом ?

В какой-то степени ответить следовало бы положительно, но в долине реки По - скажем, в Ферраре, где действовал Итало Балбо - под фашизмом понималось вовсе не “... подавление славян ...” - которым в Ферраре неоткуда было и взяться - а разгром левых профсоюзных организаций.

То же самое происходило и в Ареццо, и в Умбрии, и в Тоскане. Тут дела напоминали скорее вялотекущую гражданскую войну - если с января по апрель 1921 в "беспорядках" было убито больше сотни человек, то с апреля по май, всего лишь за один месяц, к ним добавилось еще столько же - а счет раненых и покалеченных превышал эти цифры вчетверо.

В индустриальный городок Эмполи, неподалеку от Флоренции, 1-го марта 1921 было устроено вторжение фашистов. Ядром их отрядов стали суперпатриотически настроенные студенты, пополнившиеся множеством фронтовиков - и они разгромили в Эмполи все учреждения социалистической партии Италии, под лозунгом:

“Убирайтесь, или вас похоронят !".

И вот на фоне всего этого Бенито Муссолини выступал в своей газете как человек, который может быть “... всем для всех ...”, и говорил - с огромной энергией и решительностью - на дюжину ладов сразу.

Больше всего он упирал на то, что “... следует восстановить порядок на основе общенационального согласия ...”. И говорил, что государственное регулирование экономики перешло все границы. Рычаги государства должны быть усилены в политике, но безусловно ослаблены в экономике - это не его компетенция.

То, что Муссолини говорил по поводу экономики, было буквально списано c программы либеральной партии, но не заботился о целостности мировоззрения - только о практике:

“...Италия - бедная страна, ей незачем втягиваться в войну классов. Oна должна производить ...”.

Социальные проблемы следует решать расширением производства. Земля действительно должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает - но движение в эту сторону должно быть достигнуто увеличением доступной крестьянам земли, и "... непременно в рамках закона ...".

Это требование звучало несколько странно в устах лидера столь боевого движения, как фашизм - но, как уже и было сказано, Муссолини не слущали противоречия.

Антонио Грамши, глава итальянских коммунистов, говорил, что “ ....фашисты - обезьяны, и производят они не Историю, а поток новостей ...”.

Интересно, что примерно такой же точки зрения придерживался и мудрый старый Джолитти. Он говорил, что фашисты - как фейерверк. Они делают много шума, но позади себя не оставляют ничего, кроме легкого дыма.

Ну, он ошибался.

II

И Грамши, и Джилотти недооценили лидера нового движения. Муссолини не смущало то, что его фракция составляет всего лишь около 7% от депутатов парламента. Он считал, что это неважно. Главное - массовая поддержка фашизма. Его депутаты - "... аристократия действия ...", и это они понесут знамя итальянского национализма, и станут организyющим началом нового, истинно народного итальянского государства.

Ловкость движений при этом он проявлял такую, что ему позавидовал бы любой танцор.

21-го июля в своей газете он вдруг заговорил о желательности национального примирения на базе перемирия с социалистами, а 24-го сообщил своим читателям, что присоединение к движению слишком многими используется как легкий путь к насилию и сведению личных счетов.

Такое заявление, конечно, совершенно поразило людей вроде Итало Балбо - но Муссолини принял во внимание факт вооруженного столкновения фашистов с полицией в городке Сарзано, и решил, что градус насилия надо бы поуменьшить.

Последователи Муссолини за ним не всегда поспевали, и именно потому, что пыл их был велик, а намерения - искренними и идущими от сердца. В газете "Итальянская Жизнь" некто Маффео Пантелеоне выразил мысль, что Бенито Муссолини предал идеалы движения, отказался от священного крестового похода против большевизма, и, скорее всего, “... пал жертвой тлетворного еврейского влияния ...”[2].

В свое время считалось, что это была персональная шпилька в адрес Муссолини - роль в его жизни Маргариты Царфати, богатой и образованной дамы из еврейской семьи, была более или менее известна.

Но на выступление "... искреннего фашиста Пантелеоне ..." можно посмотреть и по-другому - это превосходная иллюстрация к тезису о том, что само по себе это движение не было оформлено как что-то определенное.

В его рядах видное место занимала Элиза Майер Риццоли, еще в 1911 году, во время войны в Ливии награжденная как руководитель итальянских медсестер, получившая еще одну правительственную награду после Великой Войны за организацию полевых госпиталей, и вступившая в ряды фашистов в январе 1920 года - это было отмечено в газете "Народ Италии" как успех движения.

Еще бы - лучшие люди страны вливались в его ряды.

А Элиза Майер Риццоли, дочь еврейского финансиста и венецианки из знатной патрицианской семьи, самим д’Аннунцио признававшаяся настоящим патриотом, истинным “... легионером новой Италии ...” - куда поважнее какого-то там Пантелеоне.

Но Бенито Муссолини, право же, было не до мелких споров.

Он гремел на страницах "Народа Италии", требуя единства. Всякое деление на буржуазию и пролетариат есть ложный путь, уводящий страну в нескончаемые дебри классовой войны.

Выбор между монархией и республикой следует оставить на будущее, сейчас он несвоевремен. Преуменьшение роли Церкви - часть программы так называемых "левых фашистов" - следует ограничить, ибо "тело Церкви", католики, составляют 400 миллионов человек, живущих во всем мире, и этот факт следует принимать во внимание.

Да, Фиуме следует аннексировать, не обращая внимания на бывших союзников - их полезность для дела Италии уже истекла. Разгром старых Империй - Германской, Австрийской, Российской - открывает перед итальянской дипломатией хорошие перспективы, на их обломках можно поискать новых друзей.

Муссолини говорил, что фашизм в настоящий момент имеет короткую историю - он начинал ее отсчет с 1915, момента вступления Италии в войну - но еще не имеет твердой доктрины.

Eму подходит незашоренная широта взгляда на вещи.

Cлово с делом в данном случае у Муссолини не разошлось - 2-го августа 1921 года было подписано соглашение с “Confederazione Generale del Lavoro” – “Генеральной Конфедерацией Труда", главным социалистическим профсоюзом Италии. На следующий день в "Народе Италии" появилась статья Муссолини, в которой он назвал это соглашение историческим:

"... Нация должна быть поставлена выше фракций ...".

III

Соглашение с социалистами вызвало бунт. На Муссолини напали люди повлиятельнее, чем Пантелеоне - в их числе оказался даже Дино Гранди. Собственно, уязвленным чувствовал себя всякий "рас" - важное решение оказалось принято их лидером единолично, без всяких консультаций с вождями фашистких групп на местах.

Гранди в итоге организовал их встречу в Болонье, и дело явно шло к осуждению Муссолини, когда тот “... хлопнул дверью ...” - сложил с себя полномочия члена исполнительного комитета “Fascio Combattimento” - Союза Борьбы" - как официально называлось его движение.

Муссолини заявил, что не хочет больше терпеть возмутительное нарушение дисциплины и непослушание на местах, и отныне считает себя рядовым бойцом фашисткого движения. Ход этот, хоть и был вынужденным, оказался очень удачным.

Есть такое понятие - харизма.

Согласно энциклопедии, определяется это так:

”... Харизма (от др.-греч. — «милость, дар») — приписывание или признание за личностью набора таких свойств, черт и качеств, которые обеспечивают преклонение перед ней её последователей, их безоговорочное доверие и безусловную веру в её неограниченные возможности ...”.

Так вот, в отношении харизмы в фашистской среде Муссолини в 1921 году не имел себе равных.

"Расы", обьединившиеся было против него, выделить из своей среды другого лидера не сумели, немедленно начали ссориться друг с другом - и уже в ноябре 1921 он с триумфом вернулся назад.

В результате примирения с "расами" был достигнут широкий компромисс - движение фашистов становилось партией, с введением партийной диспциплины и определенного организационного аппарата. Муссолини признавался главой партии - но в обмен отменял свое решение о сближении с социалистами.

На подиуме Бенито Муссолини и Итало Балбо публично обнялись - и единство было восстановлено.

Считалось, что это устранило разницу между "сельским" фашизмом - Балбо с его сквадристами, вливающими по литру касторки в глотки своим оппонентам - и "городским" фашизмом, практикуемым "миланской фракцией". Муссолини, ее бесспорный лидер, больше упирал на "... государственные вопросы высокого национального значения ...".

В январе 1922 был запущен новый журнал "Gerarchia " - "Иерархия" - как раз с целью создать "... дискуссионную платформу для мыслящих фашистов ...". Его основателем и главным редактором числился Бенито Муссолини - но на самом деле все дела журнала вела Маргарита Царфати[3].

Как-никак, фашизм все-таки нуждался хоть в какой-то платформе, и Муссолини решил, что платформой станет "... жизненная сила нации ...".

Это тоже было не очень-то ясно - но зато можно было порассуждать о том, что народное сознание единой Италии, пробудившееся в бедах и крови Великой Войны, должно обрести себе материальное воплощение, и воплощением станет патриотическое движение - фашизм.

И это настолько важно, что сейчас можно отвлечься от вопросов вроде того, чем будет Италия - монархией или республикой - а вот зато надо бы учредить “Consiglio Tecnico Nazionale” - “Национальный Технический Совет”, который будет заседать наравне с парламентом, и решать все практические вопросы.

А еще надо дать право голоса всем итальянцам, которые уехали было из страны искать лучшей доли. Ибо родина должна быть домом для всех ее сыновей, где бы они ни жили.

Весь этот возвышающий душу вздор шел параллельно с работой по укреплению организационного начала партии. Муссолини создал ee национальный директорат, и ввел в него Джованни Маринелли, своего верного сторонника, которому он доверял даже свои личные финансовые дела.

Секретарем же был сделан Микеле Бьянки, на которого тоже можно было положиться. А впридачу к этому Муссолини назначил трех заместителей секретаря - что в сумме давало некий противовес и "расам" вроде Балбо, и самому Бьянки.

Taк, на всякий случай.

В конце концов, человеку, который одновременно готовит себе и крупную роль в существующей системе, и государственный переворот, следует быть осторожным.

Возможности, что называется, возникали сами по себе.

Правительство Бономи пало в начале 1922-го года.

26-го февраля его заменил новый кабинет, сформированный Луиджи Факта. IV
Уже в марте 1922-го Муссолини уехал заграницу, в свой первый в жизни "политический вояж" - ему надо было срочно ковать себе репутацию государственного деятеля с международным опытом. Он встретился с Вальтером Ратенау, новым министром иностранных дел Веймарской Республики[4].

Это должно было продемонстрировать наличие у Муссолини некоей внешнеполитической программы:

“... Италии следует продемонстрировать миру, что она способна на многое ...”.
На самом деле шла демонстрация способностей самого Муссолини к тому, чтобы оказаться приемлемой компромиссной фигурой для как можно большего числа политических групп Италии - и для этой цели годилось решительно все.

Скажем, Бенито Муссолини без всяких колебаний мог обратиться к Оливетти, влиятельнейшему промышленнику в области итальянских "высоких технологий", поблагодарить за поддержку фашисткого движения и за искренний патриотизм- и назвать его при этом "дуче".

Как говорит русская пословица - "... от слова не станется ...", да и слово-то еще не приобрело своего сакрального значения, это дело будущего.

С другой стороны, в июле 1922-го был сделан намек в сторону социалистов - косвенно признавалось, что и они при случае могут оказаться хорошими патриотами, и даже предполагалось, что акции сельского фашизма в духе неконтролируемых погромов редакций и библиотек хорошо бы поумерить[5].

Но, конечно, главные усилия сосредоточились на консервативной части политического спектра Италии. Муссолини говорил, что либерализм как система устарел, и отступает везде, даже в Англии.

А когда в начале августа 1922-го социалисты начали подготовку к всеобщей национальной забастовке, Муссолини сразу позабыл об их возможном патриотизме и провозгласил фашистов истинными защитниками закона и порядка. Ибо они “... не связывают себе руки формальностями и процедурами ...”, и уже одним этом эффективнее, чем полиция.

Такого рода заявления должны были насторожить власти, что, собственно, и случилось. Правительство Луиджи Факта знало о подготовке переворота, но его министры так и не смогли решить, что же следует делать. Уже потом, когда все случилось, говорили, что состояние власти в Италии напоминало то, которое было в военном командовании Италии накануне Капоретто - какой-то полный паралич.

Все вроде бы было известно заранее, но ничего не предпринималось.

Как ни странно, на настроения сильно влияло то, что произошло в России в конце 1917 - забастовки вышедших из под контроля профсоюзов. Kак считалось в Италии, это и привелo к падению всей системы и дикой резне Гражданской Войны. Ну, в Италии, в отличие от России образца 1917 года, армия не рассыпалась и сохранила дисциплину - но как-то она выглядела слабой гарантией установления порядка.

В общем, фашистов можно было рассматривать как необходимое меньшее зло.
24-го октября 1922 года партия собралась на национальный сьезд, созванный в Неаполе. План переворота был сформулирован неделю назад, 16-ого октября. Балбо изо всех сил двигал его вперед, и говорил впоследствии, что это он подтолкнул Муссолини к решающему шагу. Трудно сказать - дела решались в разговорах наедине, и протоколы, конечно же, не велись.

Но, как бы то ни было, с речью перед собравшимися выступил именно Муссолини. И сказал он следующее:

"... или нам передадут правление, или мы пойдем на Рим и сами возьмем власть. Мы возьмем за горло жалкий правящий класс ...”.

Речь была опубликована во всех газетах - но Луиджи Факта чрезвычайного положения все-таки не обьявил.

В известной степени этим он как бы расписался в правильности диагноза.

V

Настоящая суматоха началась только 28-го октября, когда сквадристы начали занимать телефонные станции и правительственные учреждения в Милане, Кремоне и Ферраре. Было обьявлено, что они идут на Рим. Короля известили о мятеже, попросили обьявить чрезвычайное положение ...

Oн немедленно согласился.

Итальянская политическая система еще при Кавуре была создана с оглядкой на самый лучший образец успешного правления - на Англию. Как и в Великобритании, в Италии имелась конституционная монархия, со всемогущим парламентом и королем, который не правил, а только царствовал.

Имелось, правда, и важное отличие - войска присягали королю, и не в формальном смысле.

Королeм Италии в 1922-ом году был Виктор Эммануил III.

Человек он был маленький, причем во всех смыслах - маленький и ростом, и характером, и силой суждения. Так что на роль конституционного монарха подходил как нельзя лучше.

Путч в тот момент, 28-го октября 1922, висел на волоске - войска в Милане получили приказ действовать, Муссолини с своими сторонниками заперся в редакции "Народа Италии" - но осада не состоялась.

Король отменил свой приказ.

Вообще говоря, он пошел против мнения своего премьер-министра и всего его кабинета, и тем самым нарушил конституцию. Но не было у Виктора Эммануила уверенности в том, что Луиджи Факта совладает с ситуацией.

Королю шепнули, что сотни тысяч бойцов фашистких отрядов готовы к вооруженному восстанию. Это было неправдой - у лидеров мятежа было от силы 30 тысяч человек, слабо вооруженных и разбросанных по провинциям севера страны - но Виктор Эммануил не хотел никакого кровопролития, ни большого, ни малого.

Он предложил пост премьера Антонио Саландре[6], но тот не смог сформировать кабинет - не нашел достаточной поддержки. Тогда Саландра посоветовал королю назначить премьер- министром Муссолини. Утверждалось, что это был хитрый трюк с целью не допустить возвращения Джолитти. Трудно сказать, потому проверить это невозможно - дальше события пошли уже необратимо.

Король принял совет.

29-го октября 1922-го года Бенито Муссолини стал 37-м по счету премьер-министром Италии.

Ему было тогда всего 39 лет.

**

Примечания:
1. Лоскутная Империя - Австро-Венгрия. Так ее называл, например, царь Николай Второй. Сам он, конечно, ничего не придумал, просто в его время это было ходовым выражением и намекало на пестроту ее национального состава. По данным переписи 1910 года в Австро-Венгрии жили следующие национальные группы: немцы-23,5%, венгры-19,1%, чехи и словаки-16,5%, сербы и хорваты-10,5%, поляки-10%. русины(украинцы)-8%, румыны- 6,5%, словенцы-2,5%, прочие-3,4%.
2. Mussolini, by Bosworth, page 159.
3. Ее имя даже не упоминалось вплоть до февраля 1925 года, когда она была все-таки
названа в составе сотрудников как "direttore responsabile", то-есть ответственный
директор, лицо, юридически ответственное за издание.
4. Веймарская республика (нем. Weimarer Republik, Deutsches Reich Weimarer Republik (инф.))
— принятое в историографии наименование Германии с 1919 по 1933 год, называемое по созданной в Веймаре Национальным учредительным собранием федеральной республиканской системе государственного управления.
5. Mussolini, by Denis Mack Smith, page 48.
6. Антонио Саландра - итальянский политик того времени. Занимал пост премьер-министра
Италии с 1914 по 1916.