Ловцы Иллюзий. Глава 4

 Начало: http://www.proza.ru/2015/07/21/1568

Глава 4.

1. Андрей Огнев

— Я поняла, что спустилась на самое дно колодца Вселенной. Ниже уже было некуда. Тогда появился Владимир. Не могу сказать, что создала его, как мебель, которая нас окружает, как весь Прах. Он реальный человек с реальной историей. Он запутался и оказался в Прахе. С того момента я больше не чувствовала себя одиноко, - плавно, медленно, будто сдерживая саму себя, Ани произносила эти слова.

Вернувшись в замок, мы с Анитой разговорились. Странно, но почему-то мне было легко с ней разговаривать, я чувствовал некоторое притяжение.

— Ты, Лера, Настя, Владимир, его сын Дима, Вальдор, Наташа, — единственное, что я не создавала в этом мире. И поэтому, я не могу вас контролировать, а это немного пугает. Слава Всевышнему, пока никто из вас не разрушил мое творение.

— Надо мной ты имеешь абсолютный контроль, — подумал я и, оказывается, сделал это вслух.

— Что? — спросила Ани.

— Нет, ничего, продолжай.

Она замолкла, нахмурила брови, будто о чем-то задумалась и отхлебнула горячего шоколада. На ней была новая чистая одежда, сменившая измазанные грязью черные брюки в обтяжку и кофту по щелчку пальцев.

— У каждого, кто попал в Прах, незадолго до этого произошла какая-то личностная трагедия, появилась проблема, решение которой было не так-то легко найти.

Я кивнул, думая о том, что же случилось в жизни Наташи (она сразу показалась мне очень странной), Димы (мальчик-молчун, примерно моего возраста, сын Владимира, интригующая личность), Леры и Насти. Казалось бы, что плохого может произойти с этими двумя прелестными, очаровательными девчонками? Мир — очень жесткое место, если даже дети не могут избежать проблем.

— Андрей, можно вопрос? — спросила Анита, ее голос был таким нежным, бархатным, ласкающим слух.

— Да, конечно.

Я прикусил язык, чтобы не добавить: «да, конечно, милая».

— Что произошло с тобой? Почему ты попал в Прах?

Я погрузился в свои мысли, начал вспоминать события, произошедшие накануне.

— Я поссорился с отцом, — в горле будто застрял ком ваты, пришлось выдавливать из себя каждое слово. Мне было трудно об этом говорить.

— И в чем была причина? — спросила она.

Я выпучил глаза, приподнял брови, как бы всем своим видом говоря: «дорогая, ты переходишь все границы». Но тут произошло неожиданное. Анита придвинулась ко мне ближе, наши колени соприкоснулись, она положила свою руку поверх моей и, посмотрев прямо в глаза, сказала:

— Ты можешь мне доверять.

Я тяжело вздохнул. После этой фразы мысль "Ну все, теперь ты меня точно однажды предашь" промелькнула в моей голове. Но почему я не мог устоять?

— Мы ссоримся с ним постоянно. По поводу и без повода. С самого моего детства.

Она продолжала смотреть мне прямо в глаза.

— С чего все началось? Расскажи мне все. Поверь, я понимаю как никто другой, — ее голубые волосы рассыпались по плечам, а черные глаза смотрели прямо в душу, цепким взором ухватившись за самую суть.

— Я не помню, с чего все началось. Но один единственный раз, когда я захотел нарисовать нашу семью и сделал это, воспитательница в детском саду, оценив «творение», повесила рисунок на стену. На следующий день пришел отец, чтобы забрать меня домой, и пока я переодевался, он стоял и разглядывал доску, где висели мой и рисунки других детей. «Вот почему у всех руки и ноги получаются, а у тебя — нет? — сказал он и устало вздохнул. — Всегда так».  «Почему другие могут, а ты — нет?», — преследовало меня в школе. Преследует всю жизнь.

— Для ребенка такие слова подобны убийству, — сказала Анита и сжала мою руку еще сильнее, костяшки пальцев побледнели.

— Вся моя детская жизнь состояла из множества маленьких убийства, — сказал я. — Хотя бывали и хорошие моменты. Бывали и просто замечательные.

Она кивнула и прошептала одними губами: «продолжай».

 — Мои родители старались все мне объяснить, в то время как другие взрослые говорили: «Поймешь, когда вырастешь». Самая отвратительная фраза в мире, правда? Но у моих тоже был один значительный недостаток: они не разрешали своему сыну присутствовать при «взрослых» разговорах. Я не должен был лезть в их дела, лишь играть с детьми их друзей в отдельной комнате.
Странно, даже спустя столько лет злость не прошла окончательно, где-то в глубине души я все еще держу глупую обиду на своих предков.

— И их дети, конечно же, не были твоими ровесниками, — проговорила Анита, склонив голову.

Я кивнул.

— С ровесниками мне всю жизнь было не интересно, не говоря уже и о младших.

— Тебе было скучно.

Она будто озвучивала мои мысли, продолжала незаконченные фразы.

— Смертельно скучно, Ани. Мне хотелось слушать «взрослые» разговоры, хотелось знать, что чувствуют бывшие дети, как они живут, о чем думают или мечтают. Я все хотел знать.

Я сумел сохранить любознательность, пройдя трудный подростковый период, и со временем свыкся со своим одиночество. Смог полюбить его.

— Стоп. Как ты меня назвал? — спросила Анита, ее губы растянулись в очаровательной улыбке. — Ани?

— Да, Ани. Тебе не нравится?

— Нравится, — ответила она, согрев мне душу. — Это мило.

Повисла тишина, каждый из нас задумался о своем. Я вспоминал детство и тысячу эмоций, уроков, моментов, которые оно мне подарило.

— У меня был аквариум с рыбками.

— К чему ты сейчас это сказал?

— Чтобы ты знала, что у меня был аквариум с рыбками.

Она улыбнулась и передернула плечами.

— А у меня никогда не было домашних любимцев.

— Бедная, без рыбок я бы уже давно сошел с ума.

Я смотрел в эти глаза и понимал, что Анита обладает взглядом человека, смотрящего не на людей и пыль дорог, а в облака.

— Мои родители часто ссорились, — начала она, немного ослабив хватку и склонив голову вниз, волосы упали на лицо, и глаз — двух шоколадных озер — больше не было видно. — Я помню, как после очередной крупной ссоры с отцом мама заплетала мне волосы в косу, расчесывала их, нет, не расчесывала, а драла. А я терпела, молча лила слезы скорее больше от обиды, чем от боли. Думала, что пусть лучше мама вместит свой гнев на мне, чем на ком-либо другом.

Мы не испытывали чувства жалости по отношению друг к другу, не залечивали старые раны, а просто говорили, открывали свои души, учились заново доверять людям.

— Я каждый день себя спрашивала: «Что я делаю в этой семье?».

— Вы были настолько разными?

— Да-а-а, — протянула Ани, пребывая в шоке от того, что я понял, что она имела в виду. — У нас троих абсолютно разные характеры, мы вообще абсолютно разные. Я не понимаю, как мама смогла прожить столько лет с отцом до их развода. Как они вообще смогли сойтись и не поубивали друг друга в первый же день после свадьбы? У меня была семья, если говорить о людях. И ее не было, если говорить об ощущении.

— А где твои родители сейчас? — рискнул поинтересоваться я.

— Папа после развода съехал, и мы с мамой остались жить вдвоем. Он, кстати, по натуре одиночка, поэтому до сих пор, спустя столько лет, живет один и не может нарадоваться.

— Почему ты не воспользовалась услугами программы по самовоспитанию? Жила бы отдельно, а не с матерью.

— Я не могу так с ней поступить. Мне ее жаль. Я люблю ее. Люблю всем своим сердцем. Она — самый дорогой и важный человек в моей жизни. Хоть порой нам и бывает сложно ужиться друг с другом.

Уголки губ Ани растянулись в ухмылке. Я понимал ее чувства. Долгое время звонкий смех, улыбка и приподнятое настроение служили универсальным средством защиты от вопросов и лишнего внимания со стороны окружающих. И теперь ей было трудно снять маску, уже начинающую прирастать к коже.

Ани начала доверять мне настолько, что открыла доступ к самым тайным уголкам своей души.

Я сильнее сжал ее ладонь, сигнализируя: не останавливайся, ты тоже можешь мне доверять.

— Сначала все было не так уж плохо. Мой отец был романтиком. Дарил маме ее любимые цветы, читал стихи громко, с выражением, стоя на старой, покачивающейся табуретке. Помню, мне было лет шесть, мы с папой ехали куда-то на машине. Я радостно взвизгивала, как это могут делать только дети, когда он давил на газ и обгонял очередного медлительного водителя. Это было похоже на американские горки. Мы мчались с огромной скоростью. Это было действительно круто! — Ани улыбнулась, оживляя в голове дорогие воспоминания. — В моменты просветления, — Ани помрачнела и тяжело вздохнула. — Когда отец был трезв, то мог сойти за веселого, не очень ответственного, но веселого и в целом хорошего папочку.

— Сейчас, рассказывая все это, ты заставляешь меня чувствовать себя нормальным.

Я качался на волнах в тихом безбрежном море новых чувств и ощущений.
Анита подняла голову и пронзила меня своим взглядом, полным любви.

— Возможно, встреча моих родителей была ошибкой, но я благодарен Вселенной за то, что сижу здесь и смотрю в твои глаза.

— Я не знаю, что сказать, — ответила Анита.

Ее щеки порозовели, приобрели самый прекрасный оттенок из всех существующих. Шоколадный блеск глаз смешался с румянцев цвета клубничного сока. А ее волосы были похожи на океан во время шторма.

— Так и не говори ничего, — ответил я.

И повисла тишина. Приятная, умиротворяющая. Но долго мы не выдержали, так много хотелось рассказать друг другу.

— Знаешь, Ани, я всегда тщательно скрывал свою боль, терпел, надевал на лицо маску отрешенности, равнодушие, порой стоял и глупо улыбался, показывая всем видом, что мне все равно.

— И как? Работало?

— Да, они думали, что с сыном все в порядке, а в это время я тихо плакал в своей комнате, чтобы никто не услышал.

— И за всю жизнь ты не смог найти человека, способного понять тебя и утешить?

Я отрицательно покачал головой.

— Иди сюда, — сказала она, раскрывая объятия.

Снова повисла тишина. Но не надолго.

— У меня есть одна заветная мечта, — сказал я.

— Какая?

— Полюбить весь мир.

— Ты уже любишь его, Андрей. Где-то очень глубоко в душе каждого из нас живет абсолютная любовь ко всему. И в итоге она всегда побеждает, не Добро в борьбе со Злом, как нас учили в детстве. Только любовь, что сильнее инстинктов, что сильнее всего.

— Ты так красиво говоришь, — сказал я.

— Да, это один из моих многочисленных талантов, — ответила Анита таким серьезным тоном.

Спустя секунду мы оба хохотали как сумасшедшие.

— Ты любишь читать, — сказал я не понятно зачем. Просто чувствовал острое желание что-то сказать, пусть даже очевидную глупость.

Ани кивнула.

— У тебя есть очень много персонажей-любимчиков.

Снова кивок. Ее волосы цвета океанской воды щекотали мое лицо.

— А есть самая любимая книга?

— Да. Разве я не говорила? Серия книг Кассандры Клэр «Орудия Смерти». Мы с Себастьяном Моргенштерном — один из главных злодеев — чем-то похожи. В порывах душераздирающего одиночества мне тоже хочется спалить весь мир дотла.

— Наверняка, у вас обоих много секретов, — сказал я.

— Думаешь, у меня много секретов? — спросила Анита с наигранным возмущением.

— Да, я так думаю.

— Что же, ты абсолютно прав.

Я сжал ее ладонь.

— Рассказывай. Какие, к примеру?

— Секреты? Ууу… даже не знаю, у меня их так много. С чего же начать?

Анита задумалась на секунду, а потом воскликнула:

— Татуировки! У меня их ровно двадцать семь. Большинство — на спине, поэтому их редко кто замечает.

Анита показала одну. Тату располагалась на щиколотке правой ноги и гласила: «Time waits for no one». Время никого не ждет.

— Она напоминает мне, что нужно радоваться каждому мгновению. Есть еще одна.
Тоже надпись. Только на щиколотке левой ноги. «Only God can judge me». Только Бог может судить меня.

— Когда я смотрю на нее, то почему-то чувствую прилив сил и уверенности в себе, что я все делаю правильно, — сказала Ани.

— По тебе не скажешь, что ты неуверенна в себе, — отметил я.

— Это только так кажется, — Анита пожала плечами.

Кружка Аниты с какао уже давно опустела, да и моя тоже. Анита поднялась, чтобы сделать еще. Она поставила чайник и прислонилась к кухонному гарнитуру, скрестила руки на груде, направила свой взор к окну. Ани погрузилась в свои мысли в ожидании кипения воды.

— «Я терплю ее только ради тебя», — говорил дядя, имея в виду свою сестру, мою маму, — начала Анита. — Он всегда терпел всех и вся ради кого-то. Это был один из тех случаев, когда отличная черта характера превращается в глупость. «В нашей семье твоя мать всегда была ребенком, которого нужно было успокаивать и защищать. От нее нельзя было дождаться хоть капли благодарности. Знаешь, подростки говорят тем, кого любят «я тебя ненавижу» в переломные моменты в их взрослении. У нее переломный момент длился десятилетия», — он сидел на кухне, пил горячий чай с мятой и жаловался своей племяннице на младшую сестру. Не лучший поступок, правда?

— Не лучший, — согласился я.

— Брак, отношения — это все одна большая ловушка. Мы попадаем в нее, как мухи в паутину, ослепленные сказочной иллюзией счастья, но в реальности все совсем не так, как нам бы хотелось. Может, поэтому появились Ловцы. Они строят Иллюзии, сбегают от реальности и живут там вполне счастливо, но главное свободно.

— Но ведь ты тоже Ловец, Анита.

— Я бы не стала называть себя Ловцом. Они могут создавать Иллюзии по своему желанию, в любое время, причем они контролируют этот процесс. Я же сама не поняла, как создала Прах. Я еще не знаю всех законов этого мира.

— А ты чувствуешь себя здесь счастливо и свободно? — спросил я.

Она молчала, не зная, что ответить.

— Я уже начинаю скучать по родному дому, — наконец произнесла Ани. — Почти два года прошло. Первое время, до появления Владимира, а он появился здесь первый, я чувствовала себя невыносимо одиноко. Сейчас здесь намного веселее.

— Да… — протянул я. — Лес Страхов, к примеру, — очень веселое место.

Анита расхохоталась.

— Особенно, — продолжил я. — Твой бывший парень нагоняет на меня страшную тоску!

— Он на всех всегда нагонял страх и ужас. Король хулиганов в школе. Крутой парень, все дела.

— Зачем ты тогда вообще начала с ним встречаться?

Анита пожала плечами.

— Я любила темные стороны своих бывших бой-френдов. Плохие парни служили мне своеобразным напоминанием, что я ничего не значу и не решаю, что все мы всего лишь часть огромного механизма и ничего более. Система гибнет, но нет альтернативы. Мы погибаем вместе с ней.

Чайник закипел. Анита снова приготовила две кружки какао.

— Мне кажется, что когда начинаешь встречаться с человеком, в первую очередь думаешь о вашем совместном будущем. Как вы будете вместе выбирать дом, растить детей, как ты будешь радоваться каждому его повышению по работе. Разве не об этом мечтают все девушки в старших классах? Надежное будущее, планы, мечты, карьера, дети.

— А мне и не нужен серьёзный муж, стабильный заработок, уверенность в завтрашнем дне, дом, полный детей. Мне нужен… Нет, я страстно нуждаюсь в пожаре чувств, в приключениях на больную молодую голову. Я не нуждаюсь в доме, скорее в дороге, что откроет новые горизонты и приведёт к самым высоким вершинам. Я нуждаюсь в человеке. Молодом и буйном. С множеством историй, — Анита замолкла на секунду, отхлебнула какао, зажмурившись от удовольствия. Похоже, это ее любимый напиток. — Тем более, не стоит сравнивать меня и других старшеклассниц. У нас разные учителя. У них — что преподают в школе. Со всем уважением к Владимиру Ивановичу, для меня книги и общение с интересными людьми, их жизненный опыт, превратности судьбы — единственные и самые драгоценные учителя.

— Теперь я хочу выслушать рассказ о твоих бывших, — сказала Анита, придвигаясь ближе.

— У меня их еще не было, — ответил я и передернул плечами, чтобы избавиться от этого невидимого напряжения.

— Ты ни разу ни с кем не встречался? — удивленно переспросила Ани.

Я кивнул.

— Да. А что в этом такого?

— Ничего. Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто это так удивительно. Ты такой красивый и… — начала запинаться она.

— Красивый и какой? — спросил я.

Она проигнорировала мой вопрос.

— Это очень странно, что у тебя еще не было девушки.

- "Отношений" в полном смысле этого слова у меня не было.

Послышались шаги. Мы с Ани синхронно обернулись. На пороге кухни застыл Дима.

— Простите, что отвлек, — сказал он, уже собираясь развернуться  и удалиться. Но Анита его остановила. Блин.

— Подожди. Что ты хотел, Димуль? — сказала она.

— Можно с тобой поговорить?

— Да, конечно, — сказала Ани ему, потом повернувшись ко мне добавила: — Увидимся позже.

Я смотрел ей вслед и вспоминал строчки:

И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Следующая глава: http://www.proza.ru/2015/07/27/792