Ужин при свечах

  Солодов увлёкся. Как и многие молодые люди в его возрасте, нежный студенческий возраст — двадцать лет, Солодов увлёкся девушками.
Те, которые учились вместе с ним, совершенно не привлекали внимания. Ему казалось, что самые симпатичные из них безнадёжно глупы, а самые умные так же безнадёжно некрасивы. Поэтому он старался чаще появляться в тех местах, где, по его мнению, можно было познакомиться с девушкой мечты. А мечтал он о девушке, которая бы в одном лице представляла собой смесь интеллектуалки, спортсменки и домохозяйки. Он записался на курсы итальянского языка, он записался в тренажёрный зал, он ходил на концерты ансамблей современного танца, он посещал кулинарные курсы, старался не пропускать вечеринки в ночных клубах.
  И вот в ночном клубе с названием «Пьяная фантазия» он принял участие в шуточном конкурсе. По условиям конкурса нужно было определить победителя интеллектуальной викторины среди мужчин, присутствующих на вечере, и определить победительницу такой же викторины среди женщин. Призом за победу был романтический ужин при свечах, то есть победитель мог насладиться общением с победительницей в течение нескольких часов.
  Солодов ответил на все вопросы, кроме одного: он не знал, где находится Баб-эль-Мандебский пролив. Тем не менее, он стал победителем викторины среди мужчин. Ему вручили шикарный букет из роз, и ведущий шепнул на ухо: отдашь победительнице.
   Вскоре выяснилось, что победительница ответила абсолютно на все вопросы, зовут её Альмана, и она представляет собой великолепную высокого роста блондинку с тёмно-серыми глазами.
   Солодов растерялся от счастья. Он протянул блондинке букет, неуклюже поклонился, сделал попытку поцеловать её руку, но, так как он совершенно не умел целовать руки дамам, то вместо поцелуя у него получилось какое-то несуразное рукопожатие с невыразительным причмокиванием.
— Очень рад, очень рад, — бормотал Солодов.
— Я вас тоже поздравляю, — ответила блондинка и прицепила к свитеру Солодова значок с надписью: «Пьяная фантазия» победителю  викторины «Интеллектуальный монстр».
Ведущий подпрыгнул от радости, издав при этом визг восторга.
— Свершилось! — завопил он. — Они сделали это! Они победители! We are the champions! Давайте поприветствуем их. Поздравим. Дружно, хором, урааа!
Блондинка улыбалась, Солодов потел от нервного напряжения, он не любил находиться в центре  внимания. Затем ведущий проводил их в отдельный кабинет, где уже был накрыт столик на двоих. Из-за огромного бронзового подсвечника с двумя высоченными свечами, столик казался маленьким. Солодов не знал, как себя вести. Он был готов вцепиться в рукав ведущего и умоляюще просить: «Не уходи! Не оставляй меня наедине с этой красавицей! Да, она безумно красива, но я её почему-то боюсь».  Но ведущий, естественно, не слышал безмолвной просьбы Солодова; он с деловым видом зажёг свечи, ещё раз поздравил победителей, затем погасил электрический свет, демонстративно ударив по клавише выключателя, и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Блондинка стояла возле столика и смотрела на пламя свечей. Солодов любовался видом блондинки и не знал, что делать дальше. Какая классная девчонка, — думал он, — и симпатичная, и умная; надо бы что-то ей сказать. Но вот что, с чего можно начать разговор? Имя её он уже знает. Альмана. Что за имя? Не слыхал раньше такого нигде. Может, спросить, почему её так назвали, но удобно ли это, тактично ли?
Альмана почувствовала неуверенность Солодова, и решила начать разговор первой.
— Глупый какой-то конкурс, вам не кажется? — спросила она.
— Да, — выдавил Солодов.
— И вопросы идиотские придумали. Уровень начальной школы.
— Верно, — согласился он, хотя совсем не думал, что конкурс идиотский и простой, ведь на один вопрос он не ответил совсем, а ещё на два ответил только с подсказки.
— Назвали конкурс интеллектуальным, а при чём здесь интеллект, когда всего-то нужно ответить на десяток вопросов. А ведь интеллект — это способность человека мыслить, рассуждать логически, анализировать, решать задачи, а не просто отвечать на вопросы, ответы на которые известны заранее.
Вот в этом Солодов был абсолютно согласен с Альманой. Он тоже считал, что все эти викторины с вопросами-ответами совсем не имеют отношения к реальным интеллектуальным способностям человека. И на эту тему он мог рассуждать хоть целый день. Его стеснение в один миг рассеялось, он почувствовал уверенность, ему показалось, что вот эта девушка и есть та самая, какую он искал.  Она хорошо говорит, она умна и привлекательна, и у него есть шикарная возможность познакомиться с ней ближе. В таинственном полумраке её лицо выглядело загадочным, в глазах отражались блики от света крохотных язычков пламени свечей, на которые она так пристально смотрела. Солодову захотелось сделать снимок на телефон — вот такую девушку в таком необычном свете. Он уже собрался предложить ей сфотографироваться, уже и телефон достал, но не успел, упустил момент. Она вдруг резко повернулась к нему, посмотрела прямо в глаза и спросила:
— А вот любопытно узнать, почему вы приняли участие в конкурсе?
— Да так, — вяло ответил Солодов, — показалось, что будет интересно.
— А я по очень простой причине. Вы не поверите — просто проголодалась. Честно. Только услышала, что призом будет ужин, подумала, раз в баре кроме спиртного всё равно ничего нет, почему бы не поужинать за счёт заведения. Я подобные викторины всегда выигрываю.
В это момент Альмана Солодову не понравилась. Какая-то нездоровая самоуверенность, — думал он, — возможно, эта Альмана отличница из универа.
— А где вы учитесь? — уточнил он.
Она ответила не сразу. Сначала села за стол и неторопливо положила на тарелку салат и кусочек мяса, затем посмотрела на Солодова; в её взгляде читалось удивление.
— Давно это было, когда я училась, — произнесла она с некоторой грустью в голосе. — Да вы садитесь. Давайте поужинаем, раз уж выиграли. А то, смотрите, свечи выгорают быстро.
Солодов повиновался. Лёгкая непосредственность Альманы заставила его вновь проникнутся уважением к этой девушке. Он хотел спросить о её возрасте, но постеснялся, а она призналась сама, словно предвидя подобный вопрос.
— Мне двадцать шесть, меня зовут Альмана, я дизайнер, — представилась она. — Вот этот интерьер, эти стулья, этот столик, этот подсвечник — это всё неправильно, это убожество, издевательство над хорошим вкусом. Я бы сделала лучше. Это я ещё светильники как следует не рассмотрела. А вы, чем вы занимаетесь?
Солодов, подражая Альмане, так же неторопливо, размеренными движениями наложил салат, взял кусочек мяса — всё как у неё, и только после этого ответил:
— Я студент.
Он не стал говорить о возрасте и мысленно приготовился к тому, чтобы прибавить себе пару лишних лет, если она спросит. Но Альмана не спросила о возрасте, спросила о специальности.
— И на кого учитесь?
— На инженера-механика. Сейчас пишу курсовую по теме «Подъёмно-крановое оборудование». Если точнее, проектирую тельфер грузоподъёмностью до одной тонны. Если ещё точнее, в данный момент застрял на расчёте кратности полиспаста. И вот решил развлечься, сходить в клуб, на красавиц посмотреть.
Солодову хотелось произвести впечатление некоторой солидностью, поразить блондинку непонятными словами. Но его слова для неё оказались не такими уж и непонятными.
— Полиспаст, — задумчиво произнесла она, — мне это слово всегда казалось таким смешным. Когда-то я думала, что это фамилия какого-то инженера, но мне потом объяснили, что это система блоков в подъёмном механизме, и стало грустно от того, что всё так банально. А что, разве сложно рассчитывать кратность полиспаста?
— Есть заморочки, — нехотя ответил Солодов.
Ему не очень нравилась ситуация, когда девушка ничему не удивляется, всё знает, да ещё и возрастом старше, опытнее в житейском отношении; вероятно, уже и замужем побывала.
— А вы здесь одна? — поинтересовался он. — Или с кем-то пришли?
— С подругами. Они вытащили меня сюда, я не люблю ночные клубы. Вообще не люблю всякие кафе, рестораны, бары. Мне больше нравится бывать в театре. Ещё люблю выставки всякие, художественные и даже торгово-промышленные. Недавно была выставка современного искусства, видел?
Альмана перешла на доверительный тон, на ты. Да, Солодов знал, что была выставка, и сам он тоже интересовался искусством, но на той выставке не был. А ведь могли с ней встретиться там, — подумал он.
— Нет, как-то не сложилось. Собирался пойти, но…
— Ну и правильно, что не пошёл. Ничего интересного там не было. А я вообще больше люблю эпоху Возрождения. Выпьем?
Она дотронулась мизинцем до бутылки с белым вином. Солодов был не против того, чтобы выпить вина, и даже сам хотел ей это предложить секундой раньше. Она словно мысли читает, — подумалось ему. Он молча открыл бутылку и наполнил бокалы. Надо бы сказать тост, но на ум ничего оригинального не приходило, кроме как «За здоровье».
— Я за то, — сказал он, поднимая бокал, и тут же замолчал.
Альмана смотрела на него в упор, ожидая продолжения фразы. Её взгляд был не лишён иронии, бокал она не столько подняла, сколько чуть возвысила над поверхностью стола и держала его двумя пальцами, слегка наклонив.
— Давайте, — он опять осёкся и поправился. — Давай, за твои прекрасные глаза.
Но посмотреть при этом в глаза Солодову не удалось. Его взор, по непонятной для него самого причине, вдруг устремился вовсе не в глаза, куда следовало по логике тоста, а направился на грудь, на две расстёгнутые верхние пуговки блузки, на золотую цепочку, которая покоилась на нежно-розовой коже девушки. Что касалось верхних пуговиц блузки, то в один миг у Солодова в голове сформулировалась чёткая мысль: «Они декоративные, они никак не смогут застегнуться, даже если с усилием попытаться стянуть края блузки, хотя размер груди не очень большой, два маленьких аккуратных полушария симпатично уложены в лифчик, кружевной край которого был заметен, если присмотреться».
— Спасибо, — сказала Альмана, выпила глоток и улыбнулась. — Значит, пьём за глаза, а смотрим при этом…
— Ты мне вся понравилась, — уверенно ответил Солодов. — Спортом, наверное, занимаешься?
— О нет, только не спортом. Просто я такая получилась сама по себе. Никакого спорта и не надо. Сама себе не нравлюсь. Длинная и тощая. Хотелось бы мне быть чуть меньше ростом и чуть полнее. Но, судьба распорядилась так.
Солодов не поверил. Наверное, целыми днями на фитнессе пропадает, — подумал он, — ножки-то вон какие точёные, а мне тут заливает, типа скромничает, мол, никакого спорта, прибедняется, кокетничает.
— Я бы не сказал, что ты длинная и тощая, — произнёс он вслух, — у тебя красивая фигура, спортивное телосложение.
— Нравятся спортсменки?
— Ну, как сказать, смотря какие спортсменки. Гимнастки нравятся, фигуристки. Короче, все, кто постройнее. Вот штангистки или боксёрки не очень. А вообще думаю, что девушке спорт не мешает.
Она выпила ещё глоток вина и задумалась.
Ему снова захотелось её сфотографировать. Он достал телефон и уже не стал спрашивать разрешения, просто делал снимки и сохранял их. Альмана получалась разной, то грустной, то вдруг удостаивала его взором внимательных глаз, то вдруг улыбалась, подыгрывая в этой игре в фотографа и модель.
— Трудно поверить, что ты никогда не занималась спортом, — говорил он, — такая вся стройненькая, такая ладная, спортивная.
— Глупое занятие – спорт, — отвечала она, — пустая трата времени и сил. И ради чего? Развиваются группы мышц, которые женщинам не к лицу. Они становятся мужеподобными. Когда говоришь, что я спортивная, то не думай, что я буду в восторге. Это звучит для меня почти как оскорбление.
«А самой-то нравится, — думал Солодов, — всем знакомым девчонкам нравилось, когда их называли спортивными».
— Хорошо, не буду, — сказал он вслух, — не буду о спорте. Расскажи мне лучше о дизайне. О своей работе.
— О дизайне в двух словах не расскажешь.
— Расскажи не в двух.
— Это будет долго и не интересно. Плохая из меня рассказчица. Я слушать люблю. Вот если бы ты что-нибудь рассказал, я бы послушала с удовольствием. Ты вот спрашивал, с кем я пришла, и я ответила. А ты, с кем ты пришёл в клуб?
— Один, — нехотя ответил Солодов.
— Странно. Хотя, понятно. Девушки нет у тебя, и ты в поисках. Бродишь по клубам в надежде встретить и познакомиться с какой-нибудь…. А вот интересно, с какой  девушкой ты бы хотел познакомиться? А, поняла, тебе нужна спортсменка.
— Не обязательно. Пусть и не спортсменка…
— Лишь бы готовить умела, — неожиданно для Солодова она произнесла его мысль слово в слово.
Да, он именно так и подумал, но счёл такую мысль слишком уж банальной, поэтому попытался придумать что-то более оригинальное, чем стереотип о «готовить умела». Но Альмана его опередила на доли секунды.
— Не обязательно готовить умела, — отказался он от своей мысли, — просто хотелось, хочется…
— Чтобы девушка была хорошей, — вновь перебила Альмана.
— Ты, прямо, всё знаешь, — признался он с удивлением.
— Опыт, — скромно заметила она и спросила: — Ну, а какая в твоём понимании должна быть хорошая девушка?
— Как ты, — выпалил он, испытывая определённое наслаждение от того, что может откровенно беседовать с такой опытной взрослой женщиной, которая практически читает его мысли, а значит, скрывать от неё что-либо не имеет смысла, а легче сразу произносить вслух всё, что приходит на ум.
Альмана криво усмехнулась, взглянув на Солодова с некоторым презрением. Она потянулась к бутылке с вином, наполнила свой бокал до краёв и выпила залпом всё до дна без лишних слов. Потом она встала, подошла к Солодову, погладила его по голове, затем игриво взъерошила ему волосы.
— Я хорошая? — спросила она.
— Да.
— Ты же меня совсем не знаешь. А вдруг я окажусь наркоманкой? Или я буду слишком капризной? Или я очень умная, а тебя это пугает. А может, я спортсменка, а тебе соврала, что не люблю спорт. Или я слишком свободная и независимая, до такой степени, что если на мне жениться, то хлопот будет выше головы?
Впервые за всё время общения с Альманой Солодов заподозрил что-то не совсем правильное во всём этом действии. Странный конкурс, странная победа, эта девушка необычная, тоже со странностями, ситуация с этим ужином странная. И что особенно удивляло — эта девушка реально читала его мысли. Ведь именно так и в таком же порядке возникали всякие сомнения в сознании Солодова. Именно так он почему-то думал минуту назад «а не наркоманка ли она?», «а что будет, если продолжить с ней знакомство, а потом жениться?», «она слишком умна, слишком свободна, независима, хлопот будет выше головы». Всё так. Но почему она так точно всё воспроизводит? Ведь это не случайное совпадение. Это какой-то её особый дар. Просто невероятная, фантастическая проницательность. Она словно ведьма или колдунья.
— Ну да, — улыбнулась вдруг Альмана, — конечно. Раз уж речь зашла о ведьмах, то, пожалуй, нам пора прощаться. Входите, ребята!
Последние слова она произнесла, обращаясь к стене. Стена при этом раскрылась на две створки, и вошли два высоких парня в одинаковых синих комбинезонах с красными крупными буквами ОГАПП.
— Всё, что ли? — буднично спросил один из них.
— Да, — ответила Альмана, — достаточно на сегодня. Пожалуй, это наш самый удачный опыт. Ни одного сбоя. Если всё записали, то датчики можно снимать, а то помещение нам сдали всего на два часа.
Она устало поднялась из-за стола, взяла букет и поблагодарила Солодова.
— Спасибо тебе за розы и за то, что помог, принял участие в конкурсе. Хоть и глупый ты, но со временем, думаю, поумнеешь. Пиши свой курсовик и не зависай на расчёте простых вещей. Возьми кратность полиспаста два к одному и не ошибёшься. Удачи. Да, телефон ты хотел мой взять, вот, — она протянула ему визитку, — звони, поболтаем.
Она вышла.

Альмана Кронс, заместитель начальника лаборатории ОГАПП, — прочитал Солодов на визитке.

— Послушайте, а чем занимается ваша лаборатория? — спросил он, обращаясь к сотрудникам в синих комбинезонах.
— Всякой хренотенью, — довольно грубо ответил один, но потом смягчил тон и пояснил: — Профессор Чернавин основал нашу контору, когда изучал процессы управления различными аппаратами с помощью мысли. Потом развились другие направления.
— А эта девушка, она что изучает?
— Альманка-то? Ну, у неё одна любимая тема — «Чтение мыслей на расстоянии».