Вспомни меня, глава 1

Моё первое серьёзное произведение. Свой мир, свои герои. В данный момент роман находится в процессе написания. Возрастные ограничения 18+



— Ты вернулась… — прозвучало из темноты, и Маринка резко обернулась.

Меж деревьев прорезался неясный силуэт. Мужчина шагнул к девушке, и сердце замерло на миг… а когда её рука оказалась в большой теплой ладони, забилось часто-часто. Маринка не могла разглядеть его, хоть мужчина подошел так близко, что она чувствовала его дыхание — лишь едва различимые черты. Он ничего не говорил, просто смотрел и сжимал в своей маринкину руку, и девушка тоже не могла отвести взгляда, тщась разглядеть его лицо. И словно в угоду ей на миг разошлись тяжелые облака, и лунный луч разрезал тьму, мгновенной вспышкой высветив глаза мужчины — пронзительно-голубые.

— Пойдём, — коротко вымолвил он и повлек девушку за собой.

Маринка, словно заворожённая, пошла следом. Не задумываясь, куда и зачем он её ведет. Она чувствовала лишь одно — за этим мужчиной она пойдет куда угодно. Хоть в самую чащу ночного леса, хоть куда — лишь бы он был рядом. И шла, счастливая уже от того, что мужчина держит её руку.

Он уводил её всё дальше, сквозь тьму к далекому мерцающему огоньку — свече за окном маленького домика, спрятавшегося меж высоких деревьев. Но на пути внезапно выросла высокая белая фигура — седовласый старец с посохом в руке глянул сурово и покачал головой:

— Ещё не время…

Голубоглазый мужчина обернулся, и в его взгляде Маринка увидела боль.

— Не время, жди… — повторил старик и ударил посохом о землю.

Вокруг поднялся ветер, и безлунная ночь стала ещё темнее. Маринку подхватило, словно волной, отрывая от того, кто в единый миг успел стать таким близким, что от страха неминуемой разлуки рванулось в груди сердце, и Маринка до боли стиснула пальцы, пытаясь удержать мужскую ладонь. Но ветер стал ещё сильнее, взвихрился страшным водоворотом, и руки, отчаянно цепляющиеся друг за друга, всё же разомкнулись. Маринка закричала, но из сдавленной болью груди не вырвалось ни звука, и, прежде чем провалиться в бешено вращающуюся вокруг неё тьму, Маринка успела заметить, как дернулся и погас за далеким оконцем маленький огненный маячок…

Маринка испуганно распахнула ресницы и непонимающе уставилась в потолок. И тут же вновь прикрыла глаза и тяжело вздохнула — сон. Это просто сон. Она села в постели, прижала ладони к груди, усмиряя неистово колотящееся сердце. Взгляд скользнул по лицу спящего рядом мужчины — Серёжа улыбнулся во сне, а у Маринки вдруг словно что-то оборвалось внутри. Она не любила. И сейчас ощутила это особенно остро. Серёжа нравился ей, он понимал Маринку и делал всё, чтобы ей было хорошо. Но вот того огонька, из которого может разгореться настоящее пламя, в маринкином сердце не было.

Девушка вздохнула и осторожно выбралась из постели — сейчас ей хотелось побыть одной. Подхватила с кресла халат и неслышно выскользнула из комнаты. Побежала по лестнице вниз, на ходу стягивая волосы резинкой, толкнула дверь и оказалась на залитой утренним солнцем веранде — самое любимое место в доме. Подошла к большому окну, прижалась лбом к прохладному стеклу и снова тяжко вздохнула.

Маринка старалась не думать о том, что в её жизнь любовь так и не пришла — ни в юности, ни теперь. Семью хотелось уже давно, и детей — очень хотелось. Но отчего-то никак не складывалось. Тоненькая, большеглазая, Маринка нравилась мужчинам, но её сердце не дрогнуло ни разу. И в какой-то момент она просто перестала ждать. Тогда-то и появился в маринкиной жизни Серёжа — молодой, симпатичный, обеспеченный. Он ухаживал так красиво, что устоять было невозможно. Девчонки-коллеги вздыхали каждый раз, когда он появлялся в редакции. Всегда с огромным букетом цветов. Очень чуткий, понимающий, Серёжа никогда не давил на Маринку, и ей это нравилось. Он умел молчать и слушать, старался угадывать все её желания, и умом Маринка понимала, что лучшего ей и желать нельзя — вот только сердце, глупое сердце упрямо молчало.

Сергей звал её замуж уже давно, но Маринка никак не могла решиться — её словно что-то держало, хоть девушка и сама не понимала, чего она ждёт. Неземной любви, чтобы от одного взгляда дрожь по телу? А бывает ли такая в реальной жизни? И если бывает, то сколько ещё ждать? Ответов на эти вопросы у девушки не было. Да и надежды почти не осталось, и принять серёжино предложение показалось единственно верным решением. Она даже успела поверить, что так оно и есть, что именно Серёжа её женское счастье…

А этот сон вдруг всё перевернул в её душе.

Он был таким реальным, словно Маринка и правда была в том лесу. И голубоглазый мужчина тоже был реальным, девушка до сих пор чувствовала тепло его ладони.

И теперь Маринке казалось, что она очутилась на распутье, будто этот сон предупреждал, удерживал от неверного шага. Маринка сжала ладонями виски, пытаясь разобраться в мыслях, сладить с тревогой, поселившейся в душе. Ну почему сейчас? Когда всё только-только наладилось, когда она наконец обрела надежду на осуществление своих мечтаний. Ей словно указали на ошибку, дали понять, что может быть и по-другому, по-настоящему…

Губы Маринки задрожали, слёзы затуманили взгляд — ну почему у неё этого нет? Почему она не чувствует к Серёже того, что чувствовала во сне к совсем незнакомому мужчине? Ведь это сон, выдумка её сознания. А тут реальность — вот, всё перед ней - всё, что пожелает, только руку протянуть. Но отчего-то не хочется. Всё, к чему Маринка так долго стремилась, вдруг потеряло значимость. Отчаянно захотелось открыть дверь и убежать из серёжиного дома, вернуться к себе и забраться с ногами на любимый диван. И чтобы больше никого, чтобы просто подумать и снова вспомнить того мужчину. Его голубые глаза… Но лишь хлюпнула носом, утерла бегущие по щекам слёзы и тряхнула головой: хватит, время сказок прошло. Это всего лишь сон, он скоро забудется. А она… она будет жить дальше и учиться радоваться тому, что имеет…

Вот только забыть отчего-то никак не получалось. Напротив, с каждым днём образы того странного сна становились отчётливее и реальнее, и вскоре Маринка совсем извелась. Серёжа видел, что с ней что-то происходит, но на все его вопросы Маринка отвечала уклончиво — да и что она могла ответить, как объяснить, что её взбудоражил обычный сон? Дошло до того, что Маринка стала тяготиться серёжиным присутствием, находила причины подольше задерживаться на работе. И когда начальник сообщил о скорой командировке в сибирское поселение, обрадовалась предстоящей поездке, как долгожданному отпуску — наконец у неё будет небольшая передышка. Вдали от Серёжи, от привычной суеты она сможет разобраться в своих чувствах и понять, чего же на самом деле хочет от жизни.

 * * *

— Хочешь, я поеду с тобой? — спросил за ужином Серёжа, с затаенной тоской заглянув Маринке в глаза.

Но девушка покачала головой.

— Нет, не надо, — и поспешно отвела взгляд, — это всего на несколько дней, даже соскучиться не успеешь.

Как всегда, настаивать Серёжа не стал. Утром отвез Маринку в аэропорт и, прощаясь, притянул её к себе, чтобы поцеловать. Но Маринка торопливо чмокнула его в нос, напомнив, что улетает не навсегда, вывернулась из объятий и поспешила на посадку. Лишь у выхода обернулась, чувствуя себя виноватой от того, что будто бы сбегает, и последний раз махнула Сергею рукой.

 * * *

Самолет, тяжело оторвавшись от взлетной полосы, устремился в далекую синь, унося Маринку прочь от сомнений и тревог, и, едва оказавшись в небе, девушка испытала удивительное чувство освобождения — словно спали тяжелые оковы. И радость нахлынула вдруг, детская, беспричинная, принесшая понимание, что то, что она выбрала для себя — тяжёлое ярмо. Как она будет жить без любви? Как она вообще могла на такое согласиться? Решение пришло мгновенно, легкое, избавляющее, дающее надежду — она поговорит с Серёжей, как только вернётся. И будет ждать того, кого выберет её сердце, даже если ждать придется очень долго.

Душа запела, полетела над редкими облаками. Лишь предстоящий разговор омрачал её радость, но Маринка старалась не думать об этом — слишком уж ей хотелось насладиться нежданно обретённой свободой.

И было так хорошо, что Маринка почти не замечала того, что вокруг — ни нескончаемой болтовни её напарника Кирилла, ни дребезжащей, пропахшей бензином старой машины, что везла их из аэропорта по тряской, размытой дороге, ни огромных комаров и мошкары, назойливо липнущей к лицу и рукам.

Машина тряслась по просёлкам часа четыре, и даже неугомонный балагур Кирилл замолчал и угрюмо смотрел перед собой. А Маринка, тоже уставшая до невозможности, продолжала улыбаться, поглядывая на проплывающие за окном деревья. Солнце успело склониться к закату, и сейчас его лучи вызолотили вековые стволы, и девушка, привычная к суетному каменному городу, любовалась суровой красотой сибирской тайги.

Наконец водитель возвестил:

— Приехали! — и резко затормозил, махнув кому-то рукой. — Забирай гостей, Яромир.

Маринка, уже чувствуя себя совершенно измотанной, вздохнула с облегчением и принялась выбираться из машины.

Длинноволосый бородатый мужчина лет пятидесяти вышел из-за деревьев. Слегка поклонился, прижав руку к груди, и степенно ждал, пока гости выгружались. Не слушая возражений, отобрал у Маринки объемную сумку, и, махнув водителю, зашагал вперед, к виднеющимся неподалеку домам. Совсем быстро и как-то незаметно спустились сумерки, и Маринка без конца спотыкалась о торчащие из земли корни, но даже это не раздражало, и она только посмеивалась тихонько, слушая, как то и дело чертыхается обвешанный аппаратурой Кирилл.

Когда вошли в деревню, уже совсем стемнело, и ничего разглядеть не удалось, да и сил после тяжелой дороги совсем не осталось. Мужчина завёл гостей в дом, толкнул боковую дверь, за которой оказалась застеленная кровать. Наверное, было что-то ещё, но Маринка уже ничего не видела.

— Отдыхайте, — донеслось до неё, и девушка, торопливо стянув дорожный костюм, упала на покрывало…

* * *

Разбудил Маринку надрывистый петушиный крик. Птица старательно горланила где-то совсем рядом, сообщая всей округе, что наступил новый день. Девушка с трудом оторвалась от подушки и зажмурилась от яркого солнышка, бьющего прямо в глаза. Неужели уже утро — Маринке казалось, что она только-только прилегла. Как же хочется спать! После вчерашней тряской дороги тело ныло, гудела голова, и девушка прикрыла глаза в надежде подремать еще хотя бы часок. Но неугомонный петух продолжал орать во все горло, ему вторил многоголосый птичий пересвист, и Маринка поняла, что больше не заснет. «Да, — усмехнулась она про себя, — петух не будильник, его не выключишь, нажав на кнопочку»…

Всю жизнь Маринка прожила в городе, вернее, в городах. Её отец был офицером, и помотало их изрядно — почти каждый год новая школа, новые друзья. Маринка помнила, как плакала каждый раз, оставляя позади, как ей казалось тогда, целую жизнь.

В Москве они задержались на долгих три года. Успели привыкнуть, и Маринка тихонько мечтала, чтобы так было всегда. Выпускной бал, первые шаги во взрослую жизнь, трепетные надежды. Отличница, она без проблем поступила в престижный вуз, начала мечтать о карьере в журналистике - и вдруг новый перевод в далёкий сибирский гарнизон. Мама как всегда собралась за отцом без слов, а Маринка шарахнулась от одного слова — Сибирь! Это же чёрти где! Тайга, холод, зимой снег по самые крыши домов — что она будет делать там? А Москва обещала многое, и Маринка решила остаться. Родители спорить не стали, а Маринка, вдруг со страхом осознавшая, что осталась совершенно одна, начала учиться жить самостоятельно. Родители помогали, оплачивая крохотную квартирку на окраине, но в остальном Маринка тянула себя сама, не желая продолжать оставаться нахлебницей. Несчастной стипендии едва хватало, но Маринка не жаловалась и весело смеялась в трубку, рассказывая маме, как у неё всё замечательно. Молчала только об одном — что ей до жути одиноко в этом большом городе, и что ревёт по ночам на продавленном старом диване, потому что эта замечательная жизнь на самом деле кажется кошмаром.

Иногда ей так сильно хотелось всё бросить, что Маринка кидалась собирать чемодан. Но в последний момент всегда останавливалась — что она скажет отцу и маме? Не справилась, не смогла? Маринка знала, что они не упрекнут, но почему-то ей казалось, что, вернувшись, она не оправдает их надежд, да и самой себе будет казаться беспомощной и слабой. А папа всегда учил её другому.

И она сжимала зубы, уговаривая себя ещё немного потерпеть.

И терпела. А потом привыкла.

Время полетело вперед, закружив Маринку стремительным вихрем. Появились новые друзья, и вскоре взрослая жизнь перестала казаться страшной. Именно тогда к ней и прилипло это лёгкое «Маринка» — одногруппники отчего-то звали её именно так — быть может за бесконфликтный характер, а может за упрямое нежелание взрослеть — пожалуй, её друзья и сами этого не знали, но милое имя-прозвище Маринке очень подходило.

Два года промелькнули незаметно, и лишь к середине третьего курса Маринка поняла, как сильно соскучилась по родителям. Отец как раз ушёл в отставку, и они с мамой, влюбившись в тот заснеженный сибирский городок, решили остаться. Звали Маринку в гости, и она обещала приехать, но не успела — один телефонный звонок разом оборвал её связь с прошлым: обледенелая дорога, отец не справился с управлением… Больше её никто не ждёт…

Как она пережила всё это, знали только самые близкие друзья. А Маринка с головой ушла в учёбу — лишь бы не думать о том, что больше у неё никого нет. Что за два с лишним года так и не съездила повидаться. Прошло еще несколько лет, и жизнь маринкина сильно изменилась: работа в хорошем журнале, приличная квартира взамен той крошки на окраине, завидный жених. Но девушка продолжала чувствовать себя виноватой перед родителями, и когда оставалась одна, эта боль наваливалась, разрывая душу — казалось, уедь она тогда вместе с ними, всё могло бы быть по-другому. Но тогда Сибирь её напугала…

Маринка грустно улыбнулась — волей судьбы она всё-таки оказалась здесь, только на этот раз бежала сюда сама, без страха - напротив, с какой-то отчаянной надеждой. Маринка и сама не могла объяснить, почему её обуревают такие чувства, но сейчас девушке казалось, что впереди её ждёт совсем другая жизнь.

 * * *

Послышался вежливый стук, и на маринкино «Да» дверь приоткрылась.

— Проснулись уже? — улыбнулась светловолосая женщина, заходя в комнату, и девушка, улыбнувшись в ответ, кивнула:

— Доброе утро.

— Я — Светана, — снова улыбнулась женщина, и Маринке показалось, что она и правда светится — внутренним, душевным светом. Голубые глаза лучились теплом, доброе лицо с правильными, естественными чертами вводило в заблуждение о возрасте Светаны — выглядела она не старше сорока, но в глазах отражалась мудрость, которая приходит только с опытом. — Вы поднимайтесь пока, Мариночка, скоро будем завтракать, а я сейчас Ясну пришлю.

И вышла, оставив девушку в лёгкой растерянности. Светана вела себя так просто и естественно, словно они с Маринкой были давно знакомы, и это сразу очаровало девушку, непривычную к подобной простоте. Но подумать об этом Маринка не успела — едва она поднялась с постели, в комнату влетела девчушка лет десяти и совершенно запросто обняла её, прижалась доверчиво. Глянула светлыми глазёнками и вдруг рассмеялась:

— Ты — невеста! — и ткнула в Маринку маленьким пальчиком.

Она была такой милой, что Маринка просто растаяла и мечтательно вздохнула — как же и ей хочется вот такую стрекозу.

— Откуда ты знаешь? — улыбнулась девушка, подумав про себя, что никакая она уже не невеста, но разубеждать девчушку не стала.

А та пожала плечами.

— Просто знаю, и всё.

Маринка не стала её пытать — должно быть, Кирилл уже успел всё о ней рассказать. Меж тем Ясна подбежала к шкафу, вытащила длинную белую рубаху и протянула Маринке:

— Надевай.

Маринка, только сейчас сообразившая, что стоит перед девочкой в одном белье, смутилась и торопливо натянула рубашку. А Ясна, весело сверкнув глазёнками, взяла Маринку за руку и повела девушку за собой.

Пройдя по пустому коридору, они свернули в небольшой закуток, и малышка толкнула дверь.

— Заходи.

За дверью оказалась вполне современная ванная комната — большая раковина, круглое зеркало в металлической оправе и душевая кабина. Маринка огляделась удивлённо — ей-то казалось, что в деревнях люди живут без всяких удобств.

Ясна вручила ей зубную щетку в упаковке и тюбик пасты, нырнула в кабину и настроила душ.

— Я там подожду, — и выскочила за дверь. Правда, через минуту поскреблась и сунула в руки большое пушистое полотенце.

Под упругими тёплыми струями как-то сразу ушла ноющая боль в теле, расслабились мышцы, посветлела голова. Маринка всегда любила воду, даже дождь. Такой же, как Ясна, девчонкой вовсю бегала босиком по лужам и только смеялась, когда мама ласково журила её. Как же хорошо было тогда… Маринка снова с грустью подумала о родителях — вот, кто всегда был для неё примером. Подтянутый, суровый отец — высокий, широкоплечий, настоящий мужчина, воин, — и мама — маленькая, хрупкая, длинные русые волосы, собранные пучком на затылке, и большие серые глаза - Маринка была очень похожа на неё. Вот у них была настоящая любовь, когда друг за другом хоть в огонь. Они и ушли вместе, только рано, так рано… А вот самой Маринке любовью не повезло. Но сейчас она подумала об этом как-то мимолётно, без привычной тоски — просто у неё всё впереди. Сейчас она верила в это твёрдо.

— Ты чего так долго? — Ясна просунула голову в дверь. — Мама завтракать зовёт.

— Ой, прости, — смутилась Маринка и торопливо закрутила краны. — Иду.

На застеленной кровати лежало белое льняное платье, расшитое по вороту, собранному тонким шнурком, и широкий узорчатый пояс с пушистыми кисточками на концах.

— Давай помогу.

Проворными пальчиками Ясна распустила завязки и подала Маринке платье. Сама подпоясала и, усадив девушку на стул возле окна, ловко расчесала её волосы. И отступила на шаг, любуясь.

— Невеста, — повторила снова и счастливо вздохнула. И тут же спохватилась: — Ну идем же скорей!

За столом сидели только мужчины, а Светана хлопотала у плиты. Увидев Маринку и Ясну, она улыбнулась:

— Садитесь, девочки, всё готово.

— Доброе утро, — смущённо поздоровалась девушка, и домочадцы закивали в ответ.

Ясна усадила гостью на лавку и кинулась помогать матери, а Маринка подвинулась поближе к Кириллу, чувствуя себя среди незнакомых людей немного неуютно.

— Как вам спалось? — спросил мужчина, сидевший во главе стола, и Маринка узнала того, кто встречал их вчера. Вот только имени вспомнить не смогла.

— Очень хорошо, спасибо, — улыбнулась она, решив не уточнять, что с удовольствием поспала бы ещё.

Мужчина улыбнулся в ответ, и вокруг его серых глаз собрались морщинки.

— Яромир, — он слегка поклонился, и Маринка кивнула, вспоминая. — Это Богдан, мой отец, — указал он на сидящего справа мужчину — совсем седого, но по виду очень крепкого. — Сыновья: Святослав, Стоян и Тихомир, — юноши скромно кивнули. — Ну а Ясну и Светану вы уже знаете.

Хозяйка с дочкой как раз подсели к столу, и Светана принялась разливать молоко:

— Угощайтесь, дорогие, проголодались, наверное.

Еда оказалась потрясающей: свежий хлеб, парное молоко, домашний сыр; дымящаяся в глиняном горшочке гречневая каша с маслом, вареные яйца и темный сотовый мед. Всё совсем простое, но настолько забытое в больших городах, что ничего вкуснее Маринка в жизни своей не ела.

Светана старательно подкладывала еду в их с Кириллом тарелки, подливала молока, и вскоре Маринка просто взмолилась.

— Не могу больше, спасибо! — и виновато улыбнулась хозяйке: — Иначе я просто не встану.

Ясна хихикнула и прикрыла рот ладошкой.

— Невеста она… — зашептала, но Светана шикнула на неё, и девочка потупилась и замолчала…

* * *

Поселение звалось Медовый Яр. Тридцать домов, окруженных лесом. Добротные срубы, многие высотой в два этажа, бревенчатая баня в каждом дворе. Поселенцы жили обособленно — всё своё, даже электричество от собственной небольшой электростанции. И пасека почти у каждой семьи.

Яромир водил гостей от дома к дому и рассказывал.

Медовый Яр основал его отец вместе с несколькими друзьями. В один прекрасный день собрали жён и детей, сели на поезд и двинули в тайгу. Выросшие в одной деревне, мужчины дружили с детства, и когда из окон стал виден подползающий город, решили не ждать расселения — продали дома и стали готовиться к отъезду. Кто-то смеялся тогда, кто-то крутил у виска пальцем — в тайгу! — да сгинете и детей погубите. А они за одно лето поставили дома. Прошло сорок лет, Медовый Яр разросся. Переженились дети, подросли внуки. Вот и Святославу, старшему сыну, скоро ставить собственный дом, а за ним, глядишь, и остальные подоспеют.

В поселении царило оживление — жители готовились к празднику.

— Ожидаем много гостей, — сказал Яромир, когда они вернулись в дом.

— А что за праздник у вас? — спросила Маринка.

— Купалу встречаем, — улыбнулся мужчина.

К обеду деревня гудела, словно большой улей — гости приезжали не только из ближайших селений, много было и городских. Всеобщее возбуждение захватило и Маринку, и вскоре девушка совсем забыла, что приехала в Медовый Яр по работе.

В центре деревни сложили большой костер, возле домов установили яркие знамёна с изображениями луны и солнца, звёзд и бьющей в землю молнии, сказочных зверей и птиц. Эти люди верили в Солнце, что дарует жизнь каждой травинке, в силу Матери-Земли, что каждый год приносит своим детям щедрые плоды, в другие миры и пространства, куда непременно приходит каждая воплощённая душа. Маринка слушала и ей казалось, что она попала в сказку или в еще один дивный сон — то, что открылось ей здесь, было настолько естественным и простым, что казалось невероятным. И настолько удивительным и прекрасным, что думалось: будь это сон — она не хочет просыпаться…

 — Марина, иди-ка! — Ясна, сидящая на земле в компании таких же девочек и девушек постарше, протянула Маринке охапку полевых цветов и указала на место рядом с собой.

Девушки плели венки, и Маринка живо уселась вместе с ними и тоже принялась за работу, пытаясь вспомнить, как делала это в далеком детстве. Но оказалось, руки помнят сами. И вдруг перед глазами полыхнуло: она сидит на траве посреди березовой рощи, на коленях букет, с губ срывается смех, а пальцы ловко сплетают тонкие стебельки…

— Надо же! — выдохнула Маринка, когда видение исчезло. — У вас тут прямо волшебство!

Девушка, что сидела рядом, ничего не ответила, лишь улыбнулась. А сердце у Маринки вдруг заколотилось, дышать стало трудно — что она увидела? Почему-то сразу вспомнился тот сон, и грудь сдавило странное щемящее чувство — будто что-то ждёт впереди, неизвестное… и пугающее. Руки дрожали, глаза обманывали, настойчиво заслоняя действительность непонятными образами, но венок девушка всё же доплела — почти не осознавая, что делает.

— Какой красивый, — восхищенно вздохнула Ясна, и Маринка посмотрела на собственную работу.

Венок был и правда хорош: большой, пушистый, с чередующимся рисунком белых и сиреневых цветов — неужели его сделала она? Казалось, кто-то другой вложил в её руки своё умение.

Ясна взяла венок и, бережно опустив его на голову Маринки, снова вздохнула:

— Невеста.

Маринка невольно улыбнулась — вот же заладила! Но какая девочка в этом возрасте не мечтает о прекрасном принце и белом подвенечном платье. Вот только не всегда мечты осуществляются.

— Пойдем, — девочка потянула Маринку за руку, и девушка увидела, что на поляне уже разожгли костер.

Опускались сумерки — день пролетел совсем незаметно - начинался праздник. Кирилл, с камерой на плече, издалека махнул рукой, и Маринка ответила. Пусть снимает, текст для репортажа она наговорит потом — Ясна уже тянула девушку к костру, где собирался хоровод.

Откуда-то полилась музыка, и вскоре Маринка снова забыла обо всем. Взявшись за руки, люди словно летели вокруг взметнувшегося до неба огня. Ветер трепал волосы, гладил невесомыми ласковыми ладонями по лицу, и Маринка прикрыла глаза, наслаждаясь этим полетом. Ноги, казалось, не касались земли — словно в детских снах, когда бежишь быстрее ветра, — тревога ушла, вновь уступив место радости — огромной, которой тесно в груди, и она рвётся наружу смехом и криками.

Сколько они кружили так, Маринка не знала — она словно потеряла связь с реальностью. Очнулась только, когда Ясна сорвала венок с её головы и сунула его Маринке в руки.

— Брось в огонь! — крикнула девочка и, видя, что Маринка медлит, добавила: — На счастье!

Маринка размахнулась и бросила. Венок упал точно посередине, мгновенно вспыхнул, и в темный бархат ночного неба метнулась яркая молния. Ясна закричала и закружилась на месте и вдруг сорвалась и белой птичкой пролетела сквозь огненные языки. За ней побежали другие — поодиночке и парами, и вдруг кто-то подхватил Маринку под руку, стремительно понес вперёд и подкинул вверх — так, что пламя лишь слегка лизнуло ноги. Девушка ещё пробежала с разлёту, всё ещё чувствуя сильную руку, а когда обернулась, рядом никого не было.

Сердце снова заколотилось, но Ясна — разрумянившаяся, с блестящими от праздничного возбуждения глазами, - не дав Маринке опомниться, опять потянула её за собой.

— Идём скорее!

— Куда? — спросила Маринка, едва поспевая за легконогой девчушкой.

— Покажу тебе, как цветет папоротник, — ответила та, увлекая гостью к лесу.

«Да ведь это же сказки», — пронеслось у Маринки в голове, но она только спросила на бегу:

— А ты сама когда-нибудь это видела?

— Видела, — крикнула Ясна, не сбавляя шага, — я каждый год это вижу.

— Да ты, наверное, колдунья, — засмеялась Маринка, но на сей раз девочка даже не улыбнулась. Обернулась, посмотрела пронзительно и ничего не ответила.

Деревья словно расступались перед ними, и вскоре девушки выбежали на большую поляну.

— Смотри! — Ясна указала в темноту.

Вглядевшись, Маринка смогла разобрать очертания листьев папоротника, но никакого цвета на нём конечно же не было.

— Я ничего не вижу, — с сожалением сказала она и в этот момент поняла, что сказка закончилась.

— Это потому, что ты не веришь, — совсем, как взрослая, покачала головой девочка. — Ты не глазами, ты сердцем смотри.

— Прости, дружок, — вздохнула Маринка. — Но я и правда не верю. Давай вернемся, а то заблудимся.

— Нельзя нам возвращаться, потому что время пришло.

От этих слов что-то кольнуло внутри, и девушке стало страшно. Какое время, для чего? Что такое говорит эта девочка?

А малышка что-то прошептала в кулачок, раскрыла ладошку и подула - будто послала вперед воздушный поцелуй.

— Иди! — и подтолкнула Маринку вперёд.

И в тот же миг листья папоротников окутались мягким розовым светом, и вся поляна засияла, словно волшебный остров посреди ночного леса.

— Боже мой, как красиво! — выдохнула девушка, не веря глазам, и дотронулась рукой до мерцающего кустика. Лист словно вспыхнул под пальцами, сияние осыпалось сверкающими искрами, и Маринка отдёрнула руку, боясь испортить эту невероятную красоту.

— Иди! — повторила девочка, но в этот раз голос её прозвучал откуда-то издалека, и Маринка удивлённо обернулась.

Рядом никого не было — малышка словно растворилась в темноте. Боясь поддаться панике, девушка торопливо огляделась, но вокруг был только лес. Сердце забилось вдруг часто-часто: что же теперь делать, как выбираться отсюда? Сияние папоротников начало гаснуть и через миг её со всех сторон окутала темнота. Страх сорвал девушку с места, и она побежала назад. Её снова несло, будто на крыльях - они не ушли далеко, сейчас покажется деревня! Но густой лес окружил девушку плотным кольцом, вокруг только непроглядная темнота и тишина, в которой Маринка отчетливо слышала собственное сбившееся дыхание и громкий стук колотящегося у самого горла сердца. Она уже не знала, куда бежит - вообще, в тот момент не могла рассуждать здраво, - и только неслась вперёд, старательно сберегая в сердце надежду, что вот сейчас деревья расступятся, и она увидит добротные дома Медового Яра. Но лес не кончался, и страх нарастал, подгоняя её. И Маринка бежала ещё быстрее, несмотря на то, что дыхания уже не хватало — бежала, что было сил. Но вдруг запнулась обо что-то и со всего маху растянулась на земле.
От удара в голове зазвенело и как-то сразу прояснилось, но напряжение было столь велико, что девушка не выдержала и разрыдалась. Она чувствовала себя потерявшимся ребенком: ночью в тайге, одна! Что же делать, что делать?

— Здравствуй, Марёна!

Голос над головой прозвучал так неожиданно, что рыдания застряли в горле, а Маринку подбросило с земли, словно пружиной. Перед ней стоял высокий седовласый старик, и его белые одежды мягко светились в темноте.

— От себя бежишь, дева? — он сделал шаг, опираясь на посох, и Маринка попятилась.

— Я заблудилась, — пытаясь восстановить дыхание, выговорила девушка. — Пожалуйста, выведите меня в деревню.

— Ты пришла туда, куда нужно, — мягко ответил старик.

— О чём вы? Что всё это значит? — ноги у Маринки подкосились, и девушка едва удержалась, чтобы вновь не свалиться на землю. Теперь в ней поднимался не страх, а настоящий ужас - и ещё предчувствие чего-то необъяснимого, что надвигалось, словно тёмная туча, пугало до дрожи в коленях.

— Ты дома, Мара. Дома. И он тебя ждёт.

— Кто? — отчаявшись понять хоть что-то, едва слышно спросила Маринка.

Но старик не ответил. Вместо этого забормотал что-то непонятное, поднял вверх посох, и тот засветился, рассеивая густой мрак. Голос старца стал сильнее, и вокруг Маринки поднялся ветер, закручивая её, словно в кокон. Земля и деревья закружились в стремительном танце, и девушка почувствовала, что куда-то летит. Сразу стало легко и свободно, а глаза сами собой закрылись. Её затягивало в стремительный круговорот, но Маринка уже не могла противиться. Это сон! Ну, конечно, просто сон… — мелькнуло в голове за миг до того, как она провалилась в тёмную, мягкую бездну.