Резюме

Дело началось прошлым летом, я затеял продать бывшую жену. Двадцать лет назад мы с Тамарой разошлись. У нас есть общий интерес, дочь Даша, приятная девушка, отсюда мы регулярно видимся и держимся друг друга.
Теперь Володя, друг детства. Одинок. Лет двадцать назад упал с пятого этажа, сломал позвоночник. Кости собрали, однако приключение теперь дает себя знать: парень плохо ходит.
Получилось так. Он делал карниз над балконом — голуби сушащееся белье портили — был несколько невестибулярен (выходной, святое дело). Уронился. На четвертом этаже за балкон сосед соорудил на консолях веревки для белья. Спасибо, дорогой, амортизация (впоследствии нижний товарищ, филармонист, между прочим, при полном отсутствии сочувствия предъявлял насчет прищепок — впрочем, понятно, летают тут всякие, дефицит пропадает). Следующим состоялось еще небольшое приспособление на третьем. Наконец основная подушка, молодой куст яблони. На него ровнехонько Вова угодил и по касательной ушел к праматери. Словом, гражданин встал, поплелся обиженно на пятый этаж. На третьем всполошенная жена перехватила, подперла слегка. Уже на пятом Вова совсем подкосился, в квартиру его супруга волоком доставляла.
Впрочем, о друзьях детства — нас было четверо, двое уже далече — вполне можно писать романы исключительно российского аромата. Замечу, я в молодости от них отошел — единственный имею высшее, есть другой, достаточно солидный круг — но с возрастом мы стали снова довольно тесны и заботливы.
Однако вернемся. Лет десять назад Томка начала попивать, в результате пару лет назад ушел последний муж, кажется, пятый после меня (так и холостякую). Самое дурное, что нет меры, в любезном состоянии она становится столь жуткой, что Дашка побаивается юбилеев и подобного.
Ну, «продать» я, само собой, загнул. Суть вот в чем. Никого у Вовы не осталось, я, практически, самый близкий. С женой давно не живет, единственная дочь ушла в мир лучший по причине буйных девяностых. Однокомнатная квартира и постоянное нытье, чтоб я нашел женщину, которая бы ухаживала и получила в наследство площадь, ибо осталось недолго. Добросовестно приводил, однако не складывалось. Однажды я закинул и Тамаре, ты, дескать, как? А чего, знакомь, случился ответ. Осенью оформили брак. До этого они жили на томкиной даче, а дальше поселились у Вовы (у нее есть своя жилплощадь, весьма приличная), не знаю почему, видно, так удобней.
Словом, меня положение вещей устраивало вполне: до того приходилось посещать, соболезновать. Представьте, Вова — малоходящий инвалид, который способен истреблять время исключительно телевизором. Приходилось гонять местную шантрапу, что с душой осваивала и метры и скромную инвалидную Вовину пенсию. Словом, был вынужден пить, а имеются и занятия и другие общения (по спиртному мой предел два раза в неделю). Наконец главное, Дашке впрок.
С полгода прожили нормально, дальше у Тамары случился запой и пошли выкрутасы. Не стану описывать что там происходило, удостоверяю, в подпитии наша прелесть становится зверем. Замечу однако, женщина незаурядная: красавица, человек невероятной трудоспособности,  способная, институты щелкала свободно, работала до последних лет в начальстве (собственно, неумение контролировать себя подшофе и окоротило карьеру). Возможно, выходы ее именно  из-за нереализованности.
Володя приезжает ко мне: Витя, достала, по литру в день уже халкает. Что хочешь делай, но ограждай. Пришлось подключать дочь, та забрала маман к себе. Подаю на развод, кипит Вова... В общем, от решительных действий я его отговорил, ездил к Томе, она, надо признать, под внушением Дашки остепенилась, винилась. Словом, потихоньку мои протеже сомкнулись обратно.
Итак, подобный экземпляр я подсунул другу... А все просто. Тут и ограждение себя и выгода в конечном счете дочери. Молодые могут разглядеть здесь исключительно цинизм (хотя... в наш-то век), но зрелые люди, допускаю, отнесутся ровно.   
Так о чем бишь я? О себе, разумеется. О том что жизнь в моем представлении — казус, который пригоден особенно для литературы. Иными словами, я о самореализации (реализация — часто продажа, получение выгоды) литературной. Вот отчего поставил в начале это слово.
Конечно, здесь вытаскиваю — осознанно — утрированное значение. Например, никто не пишет в стол — человек пишет, чтобы, по существу, реализовать себя (даже в Прозе.ру). Другое дело, реализация может быть разная: деньги, самоутверждение, общение... Гарсиа Лорку спросили, зачем вы пишите? Чтоб меня любили. Жюль Ренар: «Литература единственный вид деятельности, позволяющий не зарабатывать ни гроша, не рискуя стать посмешищем».
Для разрядки. Ты зачем пишешь?.. Читать нечего.
Действительно, странное это вроде бы занятие — писательство. Тащит зафиксировать мысли, образы, изобразить свое видение — себя. И самый значимый момент занятия — оценка творчества другими. Мало кто удовлетворится собственным мнением, пусть это и выгодно.
Отсюда я и делаю ходы, которые иначе как рекламными не назовешь. Проза.ру где-то рекламная акция, самовыдвижение, было бы глупо здесь изображать из себя кого-то. Именно в этом прелесть и эффективность ресурса. Отбор — это издательства, конкурсы и прочие известные штучки. Литературные дела можно сравнить с телевизионной кухней, чем интересней о блюде скажешь, тем аппетитней. Притом даже запаха не чувствуем. Так что...
Итак, я намерен продать свою писанину (цена минимум — чужое время). Естественно, хочется чтоб меня читали и никакой иной цели эта писулька не имеет. В принципе я бы разместил свои книги и бесплатно на Прозе.ру (при моих запросах обеспечен более чем, отсюда и ставлю минимально позволенную цену), но не верю, что кто-то здесь читает длинные тексты. А когда человек заплатит, он будет читать. Это как поход в театр или на концерт, мы неосознанно подготавливаемся, в том числе отсюда эмоции в зале сильней чем перед телевизором.

Книги на Литресе (http://www.litres.ru/viktor-brusnicin/). Там есть и бесплатные фрагменты, довольно обширные.

Рекомендую почитать «Практика», оттого что тут густо пишу о литературе вообще. Участникам Прозы.ру это может пригодиться в силу того, что у меня есть какие-то отметины и опыт.

Немного о себе.
Скорей всего я счастливый человек, но настаивать на этом не буду. Поскольку, во-первых, мы не особенно умеем быть счастливыми, всегда чего-то не хватает. Кстати, хорошо сказал Кончаловский, счастье это когда желаешь то чем обладаешь (занятие по сердцу — вещь замечательная). Во-вторых, счастливые люди неинтересны (как известно, наиболее счастливы клинические идиоты), а поскольку некоторым образом вынужден себя рекламировать, это не подходит. Отсюда называю себя удачливым, смотрится выгодней. Потом, тут недалеко от истины. Например, одна из безоговорочных удач — развитое вроде бы чувство юмора. На собственное присутствие удобно смотреть с иронией. Это уместно, если тебя и бьют, и хвалят.
Убивал (скамья подсудимых), был при смерти (то и другое, разумеется, непреднамеренно), мне довелось испытать чувства экстремальные просто в силу обстоятельств («Практика») — разумеется, это удача, когда человек реализуется в записывании (не важно — реальных событий или выдуманных). Писатель едва ли не единственный человек, который редко когда теряет. Взять богатство финансовое — деньги имеют недостаток, их можно лишиться. Литератор даже теряя близких умудряется обогатиться, ибо горе здесь во многих смыслах продуктивно.
Я реалист, значит, оптимист, ибо есть прогресс, который от власти не зависит. Медицина будет эффективней, дороги лучше, жизнь комфортней. То немногое, что меня в себе устраивает помимо литераторства, это приученность уважать людей во всяком случае не менее чем себя.
Ценю советское время. Крупную часть жизни провел там, а дом неумно и неприлично ругать. Разумеется, многое раздражало: советская идеология шла в лоб, а получалось — по лбу. Однако особенно по мне девяностые годы. Не потому что сложились безоговорочно самые счастливые дни: был как никогда беден, исключительно свободен и, главное, жил в музыке. Потому что дали много… Не так давно прочел «В дороге» Джека Керуака. Любопытно, постоянно воскрешалось ощущение повести «Реквием», которую где-то за год до этого написал. У американского классика речь шла о «разбитом поколении», неутоленном, слепом поиске жизни. О предлагаемых обстоятельствах, где обстоятельства — человек. Чувство дороги, да, бестолковой, которое и было главным у моего героя и героев Керуака и появилось в России, по-моему, в девяностые.
Недостатки. Давайте для приличия назовем лень. Хоть не уверен, что это минус. Все-таки не работать приятней чем работать. С другой стороны, будь трудоголиком, наверное работать было бы любезней. Вообще все надо разглядывать в комплексе, скажем, если б не ленность, не уверен, что написал бы что-либо стоящее, ибо безделье позволяет накапливать. Кстати, и контекст важен. Скажем, застенчивость, присущая мне безусловно — это положительная черта? При социализме вроде бы да (во всяком случае так проговаривалось). Теперь же ее обзовут и трусостью и зажатостью и так далее. Я например, свою независимость, которая ассоциируется с модной теперь свободой, не стал бы оценивать положительно, ибо это чистой воды эгоизм. Эгоизм, вообще говоря, хорошо?
Положительное. Ну, хотя бы глупцом никто не считает. Впрочем, это относится ко всякому пишущему. Тут все просто, писательство, помимо прочего — тренинг сознания. У меня где-то есть: мудрый из имеющихся вариантов выбирает лучший, умный выбирает или придумывает лучший, интеллектуал — ищет новый. Где-то о себе, отсюда, думаю, как все говорят, свой стиль. Впрочем, хорошо помню мамин завет, который она часто с досадой внушала: молчи, за умного сойдешь. Я на слова горазд. Опять же словоблудие туманит — «мутная вода кажется глубже».
«Прямо и наискосок» списано с периода с Тамарой. Сергей Беляков считает лучшей вещью «Мой милый Фантомас». Это имя звучное в литературном мире (лауреат самых крупных премий, «Большой книги» и «Золотого Дельвига», — Захар Прилепин прочил ему место первого критика России), ко мне относится, судя по всему, благосклонно. Во всяком случае, на одной презентации такой толкнул дифирамб — как раз в журнале «Урал» опубликовали фрагмент повести «Мой милый Фантомас» — что весь зал оборачивался и сидящие передо мной литературные дамы даже подначивали на действия. «Как Брусницин не пишет никто». Помнится, растерялся, покраснел как мальчишка, в итоге смылся… Однако я считаю лучшей своей книгой «Игра взаперти». Другое дело, она получилась самой трудоемкой.
За сим кланяюсь.