Девчонки

    У этих девочек были разные лица, не так,как обычно говорят соседи - на маму и папу, а разные.
   Мать их была той особой сельской породы, которая приезжает для развлечений в город и остается. Остается и навсегда впитывает в себя все городские штучки: от манеры одеваться до манеры жить, и хоть все это выглядит абсолютно нелепым и безвкусным, но носит гордое название "сильная женщина".
   Вот так сильной - и была Любаня. Кудрявые цыганские волосы, узкое лицо и тонкие лодыжки позволяли ей нравиться мужчинам. Мужиков она не боялась и была бойкая по характеру и визгливая в смехе, работящая и торопящая жизнь. Закончив стандартное ПТУ она пристроилась в унылое СМУ, но еще стала делать ремонты городским за деньги. Жизнь за тонкими занавесками общежития бежит прозрачная и каждый как на ладони, быстро обретает репутацию. Девушка Люба была целеустремленная, потому, чего греха таить, мужа она выбрала себе доброго и безвольного с внешностью старичка в двадцать пять лет. Но жить с с ним получалось только шумно и по простому:она покрикивала,а он ее бивал из вредности, которая просыпалась в нем вместо мужчины.
  В жизни советского человека всегда было трудовое расписание и очередь на все - квартиру, стенку, телевизор. Любе от всего этого было скучно, и даже в декрете, она находила себе шабашку, чтобы заработать копеечку.
   Перестройка рванула бульдозером по привычным стереотипам семей и отношений. Все население ударилось в разгул и пьянство,поголовное остервенения свободы захватило комсомольскую страну. Видео подвалы открывали "Эмануэель" и "Голубую лагуну", появлялись порнофильмы и уже практически объявили ****ство в законе.
  Это было время энергичных - Люба зажигательно плясала и пела на заработанные кровные, когда муж ее Вася, прозябал в алкоголическом пике удивляясь на расторопность жены. Люба хотела всего вне очереди- золота, машин, мужчину за которым она,а не он за ней.
  По закону свободного времени она влюбилась. У нее дочери три, у него-удачно женатого, раскрасивого и невероятного - жена и то же дочь.Он приехал в их загнивающее СМУ с проверкой, а она ему в глаза хихикала- не боялась, и у него в глазах потемнело все от желания.
   Как они потом друг другу на свидания ходили, да все дачи друзей оприходовали - была целая поэма, но любовь сияла в глазах Любани и стыла скандалами общежития.
   Бурный роман длиною в год закончился беременностью.Уже ощущая тяжесть ребенка под сердцем, и беззащитность Люба прошелестела губами
- И что ребенок ничего не меняет?
- Ты знала,что я женат, это было дано в условиях задачи,-сострил он,- и у меня карьера и дом, но я люблю тебя.
- Ну не увидишь меня никогда,- резанула по воздуху рукой.
- Я люблю тебя...
- Это ты себя любишь, трахаешься, да в усища смеешься, а я брюхатая проживу, Васька простит.
   На том и порешила.
   Васе она подластилась, как любая баба, умеючи, и гордый он замер в ожидании сына. Родилась еще дочь, только не как старшая - сухая без возраста,а румяная да кудрявая, с ямочками на щеках, которых отродясь ни в одном роду не было. Люба сильно старалась угодить мужу теперь и любить то, что осталось от искр.Девочки были ухожены, варенье сверено, муж ублажен. Страна жила по талонам, а она все изворачивалась,да рук своих не жалела.
   Василий изводил жену, проснулось в нем злость, пьянствовал и щипал на общей кухне, лупил у обеденного стола и насильничал в постели. Теперь ее очередь терпеть и терпела.Соседи успевали подкинуть Василию повод, он пил жадно и ходил за жалостью с пониманием по округе, а она на продолжала работать и шабашить, иногда слизывая слезы и пот.
   В один из дней, извиваясь и тираня, в упрек или от бессилия он удавился. Странно настигла его смерть - умудрился повеситься в платяном шкафу...
   Теперь, вдовой, ей стало совсем трудно - и денег и времени не хватало,выходных совсем не было, да и не до них.
   Мужикам она нравилась по прежнему, но к себе никого не подпускала, говорила хмуро:" Отлюбила я уже навсегда, не до вас, кобели."
   А еще через пару лет Люба получила квартиру в последнем доме окончательно развалившегося СМУ.
   А через десять лет ОН встретил ЕЕ на улице и больше глаз не отвел ни от нее, ни от дочери. И пришел к ней жить. Навсегда.
   По иронии судьбы, дочь,что в браке законном, оказалась не его, не родная.
   В Советском Союзе ячейки общества были сильно бракованы.
   Они прожили жизнь так, словно и не было никогда никакого Васи, и не было десяти лет одиночества, да и какое все это может иметь теперь значение, когда у них от каждой дочери по внуку и даже одна внучка.