Религиозное чувство в период научнотехнической рев

   Религиозным представлениям обычно предшествуют религиозные чувства, являющиеся реальными источниками религий - философские же и богословские построения представляют собой лишь вторичную надстройку.
   Хотя само по себе религиозное чувство не является неким однородным духовным состоянием и в нем можно различить чувства зависимости, страха, безисходности, бесконечности, но все-таки один фактор, несомненно ответственный за сохранение и самовозрождение религиозных чувств, присутствует всегда: страх смерти и его производная - жажда бессмертия.
   Став человеком, т.е. получив способность к рефлексии, к осознанию собственного «я», человек необходимо приходит к осознанию собственной смертности. Но наш мозг, и это очевидно, по сей день не способен осознать эту идею адекватно. Пытаясь представить себе свою собственную смерть нельзя не  отметить, что при сем печальном событии мы всегда присутствуем в качестве живых зрителей.
   Каждый из нас бессознательно убежден в собственном бессмертии - именно в этом  столкновении знания о неизбежности собственной смерти с невозможностью воспринять это знание и продолжать нормально жить рождаются религиозные чувства.
   На физиологическом уровне это столкновение проистекает из иерархической борьбы различных частей головного мозга. Мысль о личной смертности является «достижением» т.н. «новой» коры головного мозга, его собствено человеческой надстройки. В «старом» же мозге намертво закреплен инстинкт самосохранения. В связи с отсутствием у «нового» мозга даже по сей день должного иерархического  контроля, в тот момент, когда он приходит к идее  собственной смертности, «старый» мозг отключает т. н. «мозговой экран».
   Необходимость - в целях руководства сложными «человеческими» видами деятельности - все более активного использования «нового» мозга неизбежно привело бы в тупик «мерцательного мышления» если бы не нашелся выход. Им оказалось образование некоей области - условно назовем ее «буферной зоной» - наличие которой позволяет избежать мерцание мозгового экрана.
   Зона эта не видится в качестве специфического нейрофизиологического  формирования, а,  скорее, как склонность, способность к созданию определенных связей. 
  Закрепившись, эта способность реализуется у большинства людей в соответствующем возрасте. Иначе говоря, человеческая психика обрела способность в определенном возрасте, в определенных социальных условиях доукомплектовываться некоей «буферной зоной», задачей которой является корректировка картины реального мира в целях обеспечения личного психического выживания.
   Зона эта способна принять любые идеи при условии удовлетворения ими двух основных требований: во-пер-вых, «старому» мозгу должна быть обеспечена иллюзия бессмертия, а, во-вторых, эти идеи должны быть способными трактоваться «новым» мозгом в качестве вероятных.
   Как следствие «буферная зона» заполняется различными идеями, дающими призрачную возможность каким-либо образом индивидуально протиснуться в будующее. Это и продолжение себя в потомстве, в своих и в чужих творениях, и пр. и пр. - вплоть до геростратовских актов и уличных табличек.
   На практике «буферная зона» проще всего заполняется религиозными чувствами и,  соответственно, религиозными представлениями. Этому есть много причин, в частности, мощная идеологическая надстройка. Кроме того, далеко не каждый человек способен в своей деятельности достичь требуемой для обепечения иллюзорного бессмертия высоты, религии же  готовы всем и каждому обещать личное бесмертие. 
   Хотя с укреплением иерархического контроля «нового» мозга значение «буферной зоны» неуклонно снижается, однако интенсивность ее меняется - то повышаясь, то слабея - в ависимости от скачков активности «нового» либо «старого» мозгов.
   Личные и общественные катаклизмы повышают активность «старого» мозга с закрепленным в нем инстинктом самосохранения. В эти периоды, с активизацией «буферной зоны», усиливаются религиозные чувства, крепнут семьи, растет авторитет безденежных поощрений.
   Спокойные, безопасные периоды индивидуальной и общественной жизни влекут за собой ослабление семейных и родственных уз, творческие спады, снижение интенсивности религиозных чувствований.
   В эпоху научно-технической революции по необходимости резко повышается активность «нового» мозга, что опять же ведет  к активизации «буферной зоны», к усилению религиозных чувств, к богоискательству. Причем, если в случае катаклизмов эти поиски направляются в сторону канонизированных и устойчивых идей, то в эпоху научно-технической революции в связи с первенствующей ролью «нового» мозга богоискательство несет самый изощренный, экзотический характер.

1983