История болезни

9 июля 1980

Третий день один.

Радость и понимание переполняют меня.

Одна за другой рушатся иллюзии: дружба, вражда, любовь, добро и зло, война и мир – все это фантомы, навязанные нам ими.

Боже, как я всего этого раньше не понимал?

10 июля 1980

Я больше не сплю. Нет, не так, скорее, я перестал бодрствовать. Мои дни с момента начала лечения пронизаны радугами. Стен нет, хоть я и осознаю, что закрыт в квартире. Главное, что нет стен сознания, которое мы ошибочно принимали за инструмент познания мира. Оказалось, он не нуждается в познании, он сам – творение нашего разума. Теперь все будет по-другому. Я расскажу всем, кто мы есть. Я открою глаза и поведу за собой. Боже, звучу как дешевый миссионер. Ладно, начну по порядку.

8 лет назад мы начали этот эксперимент. Собственно, не мы его начали. В закрытых архивах мой коллега наткнулся на недописанный отчет об испытании препарата Меморин, активизирующего внимание. В нашем ведомстве такого просто не бывает – если эксперимент запущен, значит должен быть подробный отчет. А здесь - «Дальнейшее исследование невозможно в силу исчезновения испытуемых» - и все.

Но исчезли не только испытуемые, вместе с ними пропали и подписавшие отчет специалисты – их личные дела содержали разные причины прекращения работы в лаборатории, совпадали только даты – все они покинули работу в пределах недели после написания отчета. Мы начали поднимать архивы дальше, спрашивать всех, кто мог иметь отношение к этому странному эксперименту, но наткнулись на невидимую стену. Часть отчета с описанием состава Меморина также отсутствовала. Все, что мы нашли – одну зеленоватую таблетку, которая, возможно, и была тем самым таинственным препаратом. Была, теперь я знаю это наверняка.

Несмотря на то, что активизация внимания – никак не центральная проблема медицины, мы все же решили воссоздать эксперимент, уж больно много времени на все это потратили и хотели довести до конца работу неизвестных коллег.

На эту задачу ушло 6 лет. Конечно, мы занимались не только зеленоватыми таблетками и провели немало интересных исследовательских проектов, но эта история стала нашим хобби, на которое мы выкраивали время часто после окончания рабочего дня. В конце концов, новенькая партия зеленоватых таблеток была готова.

Как это часто бывает, мы полностью повторили ошибки своих коллег. Мы так же набрали первую группу испытуемых и так же их потеряли. Вскоре после начала курса, один за другим, они пропадали без вести, больше не появлялись не только у нас, но и на работе, никто из их близких не мог сказать ничего внятного об их местоположении. Причем исчезли и те, кто принял только одну таблетку, и те, кто получил полный курс. Физическое устранение мы, поколебавшись, исключили как маловероятное, это могли бы так чисто провернуть только спецслужбы, а мы же и были ими.

Тщательно изучили записи, полученные до исчезновения подопытных. Чаще всего они говорили о том, что после приема Меморина начинались нарушения восприятия времени и пространства, еще  что-то невнятное о преодолении барьеров сознания, о странных ощущениях и прозрениях.

Мы побоялись набрать очередную группу и попытались восстановить механизм действия препарата в теории, строить версии, одну глупее другой.

Но узнал истину я – и только когда, отчаявшись, решил испытать Меморин на себе.

11 июля 1980

Все сложнее сосредоточиться и заставить себя писать, но я же ученый, надо.

Побочным действием препарата, как оказалось, было уничтожение одной из групп симбиотических бактерий, древних спутников человечества. Вместе с ними умирал и их носитель – в том смысле, что без них его поведение и представления настолько менялись, что он мало напоминал себя предыдущего – социальное существо, стремящееся к общению, ходящее на работу, нуждающееся в пище.

Назову их Викториусами, победителями, в честь своей первой жены, которая в чистом виде унаследовала все их свойства – желание тотального подчинения окружения и склонность к спорадическим связям с представителями своего вида.

Маленькие дирижеры, это они – наш внутренний голос, интуиция, желания. Они ведут свои войны, управляя биороботами, нами, которых, возможно, они же и создали. Они заставляют нас размножаться или убивать. Послушные их воле, мы испытываем дружбу, любовь, ненависть, лень или желание действовать.

12 июля 1980

Все больше кажется, что мы – порабощенная энергия, пойманная и принужденная играть по чужим правилам. Или - все-таки животные, оказавшиеся самыми послушными носителями Викториусов?

13 июля 1980

Я, я, я

Кто я?

* * *

Этими почти неразборчивыми словами заканчивались странички дневника, написанного больше 30 лет назад, подумать только. Я встряхнул головой – пора продолжать осмотр.

Квартира, застрявшая во времени, сладкая ностальгия. Деревянная дверь с винтажным номерком. Пришлось ее ломать. Обои, как у бабушки, круто. Мебель как будто из исторического фильма, пыли почти нет. Дом бедного ученого, или не бедного, кто его знает, но довольно аскетичного – это точно.

На столе – пожелтевшая тетрадь с рукописными записями. Под последней строчкой – непонятный рисунок, то ли схема, то ли формула, вряд ли удастся разобраться. Рядом с ней – скомканный лист, вырванный из той же тетради, в нем – одна-единственная зеленоватая таблетка.

Перекатываю ее на руке. А вдруг все это не бред отравленного сознания?

Чем закончилась эта история? Дверь заперта, внутри в замке ключ, пятый этаж, да и окна все закрыты, как ни крути, все же из дома никто не выходил. Тела мы не нашли. Испарился он, что ли? Мистика.

Смотрю на свою симпатичную напарницу, склонившуюся над содержимым каких-то ящиков. Неужели желание, которое я испытываю – не мое, это таинственные Викториусы решили пообщаться, давно не виделись? И мой театральный кружок, самый тщательно оберегаемая тайна от коллег по службе – это никакой не актерский талант, а всего лишь желание контактировать с массой других носителей микро-дирижеров? И любовь к сыну – тоже химия, впрыскиваемая ими в мою кровь? Бред, конечно. Точно, бред.

Сердце колотится как сумасшедшее, руки немного дрожат, когда я беру в руки таблетку. Что, боитесь, ребята? Бойтесь-бойтесь. Захочу – и выселю вас. Я тут главный. Я, я, я! Но кто же я?