Глава 8. Счастье так близко.
Вид медленно приближающегося Рейнсвальда пробуждал в душе Эдварда самые противоречивые чувства, начиная от радости из-за возвращения домой до злости, как только мысли возвращались к тем политическим интригам, клубок которых завязывался все туже и туже, как нескончаемая черная дыра втягивая в себя всех, у кого хватило глупости даже просто прикоснуться к нему. Сжимая рукоять силовой шпаги, висящей на поясе, Эдвард раздумывал, стоило ли действительно так поступать, устроив официальное прибытие прямо к королевской пристани, где, как обещалось, на встречи будет сам Иинан Третий, решивший лично увидеть Эдварда, не смотря на свое тяжелое состояние.
Холодный металл в руке привычно успокаивал, словно напоминая, что в какой бы тяжелой ситуации не находился, всегда найдется тот, кто сможет сослужить тебе верную службу, пусть даже это и будет неодушевленный предмет. Вспоминая те дни, что прошли с того момента, как эскадра вернулась на Аверию, Эдвард с трудом даже собирал все эти воспоминания в единое целое, не понимая, как окончательно не сошел с ума, занятый всеми навалившимися на него заботами.
Последние дни проходили как в лихорадочном бреду, смешавшись в непрерывную круговерть приказов, решение и сборов. Ему пришлось оставить колонию на Аверии, возложив всю ответственность на Де Кастери, обещав прислать еще людей, снаряжения и техники, как только немного разберется с делами дома, но в те дни приходилось тяжело, та часть доков Аверии, что была восстановлена и подготовлена, оказалась не готова к приему такого количества кораблей, что вернулись из нападения на Самрийские верфи. Не было ни одного, что остался без повреждений, ремонт требовался всем, некоторым корбалям даже срочный, ведь ни один из них нельзя было возвращать на Рейнсвальд в таком состоянии. Ведь даже самый глупец смог бы связать увиденные повреждения с теми событиями, что произошли и наверняка привлекли внимание рейнсвальдской знати, многие из которых имели своих торговых представителей или связи с торговыми домами Самрии. Первоначальные усилия были сосредоточены на восстановлении двух тристанских фрегатов, которые должны вместе с Эдвардом отправится домой, с остальными пришлось повременить.
Немало проблем возникло и с ранеными, доставленными на Аверию в большом количестве, медикаментов и снаряжения было достаточно, но не хватало места и подготовленного персонала, пришлось привлекать местных, очень сильно удивленных по поводу того, что между «небесными людьми» тоже случаются войны. «Новая Аверия» на некоторое время превратилась в один большой госпиталь, что так же привлекло внимание и вольных торговцев, заинтересовавшихся в произошедшем. Пришлось объясняться и с ними, но здесь обманывать было не с руки, Гильдия так или иначе все равно узнает правду, но, для Эдварда последовавшая реакция оказалась несколько удивительной, поскольку вольные торговцы, знали, кажется, заранее, что произошло и лишь потребовали подтверждения своих догадок. Аверия была им намного нужнее, нежели связи с Самрийскими верфями, и даже предложили свою помощь в том случае, если конфликт с данным анклавом не пройдет бесследно и потребуется необходимость в поиске новых торговых путей.
Де Кастери остался улаживать дела с вольными торговцами, как раз ожидающими еще один корабль от Гильдии с новым снаряжением и пополнением для персонала, и решать возникающие проблемы с местными, после отлета эскадры нападения налетчиков участились, равно как и отношения с несколькими крупными поселениями, власти которых решили, что есть шанс выйти из-под наложенного на них протектората. Эдвард приказал решать проблемы без применения силы, но если такая необходимость все же возникнет и никаким другим образом ее решить будет нельзя, то потери среди гражданского населения должны быть сведены к минимуму.
И все это вместе с огромным количеством проблем, с которыми колония сталкивалась ежедневно, связанных со строительством, дипломатией с местными аборигенами, коммуникациями, подготовкой дальнейших планов развития. Несмотря на всю поддержку, что оказывали его приближенные, Эдварду порой казалось, что всю колонию он буквально тащит на себе, и этот груз со всей силы вжимал его в землю, не давай свободно вздохнуть.
К сожалению, молодой барон так же и понимал, что его свадьба станет далеко не первым по важности пунктом в плане его пребывания на Рейнсвальде на фоне всех тех дипломатических задач, что необходимо решать по приезду к королевскому двору. Назревающая гражданская война вытесняла собой все остальное, огромной черной хламидой загромождая его сознание. Рейнсвальд до сих пор не знал полноценных гражданских войн, и Эдвард совершенно не хотел, чтобы его свадьба стала последним мирным событием, которое может сменить бессмысленная резня феодалов за право поставить на престол своего наследника. Ее необходимо было остановить прежде, чем она начнется. Любой ценой, любым путем…
Прибыв на несколько дней раньше указанного официально срока, Эдвард вернулся сразу в Тристанский замок, где сразу же с головой углубился в накопившиеся здесь дела. Система внутреннего самоуправления и контроля через назначаемых наместников, введенная еще его отцом, позволяла лишь поверхностно касаться большинства вопросов, связанных с повседневным управлением территориями, люди сами об этом неплохо заботились, гораздо больше проблем было с внешними делами, какие сразу же и завалили его с головой.
Барон Карийский прилетел в замок на следующий день после его собственного прибытия вместе с представителем от графа Фларского, сразу же втянув в ту натянутую до предела нить политики, что в любой момент могла разорваться. Первым же делом был официально подписан договор о союзничестве с Фларским графством, к которому уже присоединился Карийский баронат и Камское герцогство, а так же еще многие старые и крупные феодов, чьи главы отлично понимали, что произойдет, если к власти придет ставленник Гористаров. Эдвард так же позволил войскам графа Фларского расположиться крупных гарнизоном в крепости Танаис, крупным приграничным укрепленным районом на границах с Гористарским баронатом. Сейчас эти войска должны были выступать лишь как демонстрация силы графа на территории самого Рейнсвальда, но группировку предполагалось усиливать на тот случай, если без военных действий не обойдется, граф боялся тратить время на переброску своих войск сюда уже после того, как начнется открытая борьба за престол.
Прибыл и представитель от Остезейских банков, к которым Эдвард еще перед прибытием отправил посла с целым рядом предложений, отлично понимая, что Вассарий все же попытается найти способ ответить за разгром его сил у Самрии. И потому тристанский барон не собирался останавливаться на достигнутом, решив окончательно выбить главную опору из-под ног претендента на престол. Как оказалось, Гельский баронат был уже в курсе произошедшего, но власти Самрийской верфи все же остались верным заключенному с Эдвардом соглашению, дав Вассарию только забрать остатки собственных войск, но отказавшись выдавать какую-либо информацию по поводу произошедшего, равно как и проводить собственное расследование на территории порта, в результате чего его эмиссары вернулись ни с чем. Все же, косвенные доказательства по поводу того, кто же это мог быть, у Гельского феодала имелись, пусть их и было недостаточно для предъявления прямого обвинения, такие как рассказы солдат или фрагменты записей с уничтоженных кораблей. Пылая чувством месте, претендент на престол уже подготавливал новые силы для нападения на Тристанские земли, пусть и не в открытую, а руками наемников, так что договориться о перемирии здесь не удастся.
Представитель Остезейских банков сообщил, что Вассарий Гельский сейчас просит у банков новые транши на покупку наемников и войск, но теперь у банковского руководства возникли серьезные опасения, что и эти транши останутся без возврата. Оказывается, те силы, что формировались на Самрийских верфях, оплачивались из полученных по кредиту денежных средств из фондов Остезейских банков, и как именно их собирается теперь Вассарий возвращать, ни он, ни руководство банка не представляли. И вместо того, чтобы заботиться хотя бы о процентных выплатах, претендент на престол теперь просит еще больше денег, чтобы собирать силы повторно. В этом отношении Тристанский баронат выглядел куда более надежным партнером, к тому же, банки вложили немало средств в строительство «Сакрала», и прибыли, получаемые сейчас из-за роста акций на рейнсвальдской бирже, так же оказывали свое влияние на мнение банковского руководства по поводу того, как стоит поступать в дальнейшем.
Уже сейчас в долгосрочной перспективе, противостояние Тристанского бароната с Гельским было фактически проигранным Вассарием и его союзниками, резервы Эдварда намного больше и обеспечивают необходимое превосходство, но именно из-за этого поддерживаемый сейчас Остезейскими банками претендент, если все же решится на открытое столкновение, должен действовать быстро и уверенно, чтобы не потерять то немногое, что осталось и может ему помочь встать на престол. Остезейские банки, напротив, уже сомневались в своей прежней уверенности в том, что барон Гельский будет следовать их интересам, а не использовать фонды банков в своих собственных.
- Так что вы предлагаете? – спросил тогда Эдвард, глубоко вздохнув, - Насколько я помню, что руководство Остезейских банков не устраивает фигура графа Фларского из-за предложенных им реформ в вопросах экономической политики острова и финансовой независимости внешней торговли феодов. А с недавнего времени Тристанский баронат официально выступил на его стороне в споре за королевский престол, когда наш нынешний король, Иинан Третий, да дадут ему Небеса сил справиться с болезнью… - он сказал эту фразу больше по привычке, больше уверенный в том, что король не сможет выздороветь, тем более, что никто этого уже и не ждал. Не закончив фразу, он посмотрел на представителя Остезейских банков, одного из тех, чьи предки когда-то и заложили основу для формирования столь могущественного союза, ставшей одной из ведущих сил на Рейнсвальде, уверенного в себе и так не ответившего на предложение сесть, - все же отправиться в лучший мир… Тристан всегда поддерживал с вами тесные экономические связи, на какие, надеюсь, могу рассчитывать и в дальнейшем, но вот теперь у нас в вопросах политики возникли… некоторые разногласия, какие тоже нельзя оставлять без внимания.
- Наши вопросы по поводу дальнейших взглядов на политику графа Фларского и его возможный приход к власти, - на слове «возможный» этот человек сделал особое ударение, - мы могли бы обсудить и позднее, в более спокойной обстановке. Мое же прибытие сюда связанно с совершенно другими вопросами. Во-первых, мне дано указание поздравить вас с уверенной победой над войсками Гельского феода, - при этом Эдвард постарался сохранить каменное выражение лица, но банкир все же понял, что попал в точку, - Не волнуйтесь, это всего лишь слухи, каким мало кто доверяет, но практически все рады услышать. Слухи распространяются быстрее, чем кто-либо может подумать, и сейчас почти весь Рейнсвальд в курсе столь успешно проведенной вами операции, и даже немногие осуждают ее, ведь барон Гельский действительно собирался атаковать Аверию, что сильно бы укрепило его позиции в случае успеха. Тот факт, что вы оказались быстрее и сильнее в данном случае, лишь подтверждает, что вы действительно сын своего отца, и вам перешло большинство его талантов. Так ли это или дела все же обстоят иначе, но Остезейские банки хотят видеть вас своим надежным партнером все зависимости от того, как именно расходятся наши политические взгляды. Аверии необходимо финансирование, которое мы можем предоставить, взамен же нам достаточно уверенности в том, что Тристанский баронат будь продолжать колонизацию острова и поддерживать проект «Сакрал», - теперь он все же присел, положив ногу на ногу и посмотрев на Эдварда с видом учителя, принимающего экзамен.
- Вассарий Гельский сам еще может повторить попытку захвата Аверии, таким образом перехватив контроль над проектом «Сакрал», - пожал плечами Эдвард, - конечно, я не стану оставлять данный факт как данность, и это может вылиться в полноценную войну между нашими двумя баронатами. Кого вы станете тогда поддерживать? – напрямую спросил Эдвард, облокотившись о столешницу стола, за каким сейчас сидел, перебирая доклады и записки, пока не пришел банкир.
- Вас, - честно и не особо долго раздумывая, сказал банкир, - Вассарий вполне успешный кандидат на престол, и его взгляды во много совпадают с теми, что поддерживает наше руководство, но после последних событий мы все больше склоняемся к тому, что барон Гельский в случае начавшихся военных действий будет убыточным вложением средств, в отличие от Тристанского феода, известного долгой и славной военной историей. Однако это вовсе не значит, что Остезейские банки согласятся поддерживать графа Фларского как кандидата на престол.
- Значит ли это, что Остезейские банки готовы заключить соглашение с Тристанским баронатом? – спросил Эдвард, - Последнее соглашение между нами было, кажется, еще при моем прадеде, - заинтересованный этой мыслью барон встал, поскольку сидеть уже терпения не хватало, но, не зная, как вообще должен реагировать на подобное, присел на краешек стола, - При том условии, что в случае конфликта за королевский престол вы все равно будете поддерживать моего соперника?
- Примерно так в настоящее время ситуация и складывается, - сказал представитель Остезейских банков, - Но, являясь членом Высшего круга, я могу передать вам и несколько иное предложение, которое вас наверняка заинтересует, - банкир по-птичьи склонил голову набок и, улыбнувшись, внимательно на него посмотрел, - Барон Тристанский, а почему вы сами никогда не хотели выдвинуть свои претензии на Рейнсвальдский престол? Осетезейские банки были бы рады видеть подобного короля во главе государства, который преследует не только свои собственные интересы, но и действительно заботится о всеобщем процветании…
- Что?! – Эдвард почувствовал, будто его с размаху огрели молотом по голове. Он ожидал многого, но только не подобного предложения от столь консервативной организации, какой являлись остезейцы, - Уважаемый господин, я очень надеюсь, что сейчас ослышался, и вы не предлагали мне ничего подобного…
- Барон! Оглянитесь! – представитель банков встал и, подойдя к пульту управления на столе барона, парой нажатий клавиш активировал голограммную карту Рейнсвальда, погрузив кабинет почти в полную темноту, где лишь четкими голубыми линиями проводились контуры острова, его рельеф, границы феодов, основные города и сельскохозяйственные поселки, - Сейчас Рейнсвальд на грани, готовый в любой момент обрушиться в гражданскую войну, что разрушит здесь все, созданное трудами многих поколений… - разведя руками, он показал на карту, - Гористары рвутся к власти, не считаясь с ценой, промышленники Хельса формируют армии, чтобы объявить о своей независимости, если к власти придет граф Фларский, войска Гельского феода накапливаются у границ, чтобы силой потребовать то, что не могут получить иным путем. И на фоне всего этого умирающий Иинан Третий, которого убивает его же собственное окружение, не довольное тем, что из-за его политики растет лишь могущество Рейнсвальда, но никак не их собственное… - он обвел руками карту, - Мы уже почти раскололись, но Остезее не нужен Рейнсвальд, охваченный огнем и войной, разбитый на части и натравливающий сам себя карманные армии своих феодалов.
Поскольку здесь же висит Саальт, который непременно воспользоваться моментом, чтобы начать ответное вторжение на нашу территорию… - банкир глубоко вздохнул, - Мы понимает это особенно остро именно сейчас, когда война практически висит на пороге. Вы смогли отсрочить ее, ударив по Вассарию Гельскому, но и его мы поддерживаем до сих пор лишь потому, что не могли найти достойной замены, никакие другие кандидаты нас не устраивают. Только вы можете стать тем королем, что спасет Рейнсвальд от гибели, потому я и прибыл сюда, чтобы сделать вам подобное предложение. И вы должны его принять! Во имя всего Рейнсвальда, во имя того, за что тысячи лет сражались наши предки. С нашей поддержкой, объединив под своей рукой Тристан, Карию и многих других вы можете спасти всех от гражданской войны…
- Род Тристана не имеет родственной связи с королевской династией, - сказал Эдвард, возвращаясь на прежнее свое место и стараясь думать логически, не обращая внимания на играющий у него в голове оркестр, зазвучавший с того самого момента, как остезеец произнес свое предложение вслух, - У меня нет ни малейших прав на престол, так что все то, что вы говорите, абсурдно.
- Нет ничего более абсурдного думать, что люди отличаются друг от друга из-за того, что родились в разных семьях, - отмахнулся банкир, - Род Тристана не менее славен деяниями и предками, чем королевский. И сейчас эта династия на закате, слишком много различных браков, слишком много непрямых потомков, каждый из которых имеет право претендовать на королевский трон…
- Это измена! – рявкнул Эдвард, - То, что вы сейчас предлагаете, нельзя трактовать иначе. Пойти против всех устоявшихся порядков, против всех тех законов, на которых изначально строился Рейнсвальд! Просто потому, что считаю себя лучше всех остальных? Это предательство и одного вашего предложения уже достаточно, чтобы я мог убить вас здесь и сейчас!
- Только вы этого не сделаете, - усмехнулся банкир, видя, что Эдвард даже не пытается встать с кресла. Не получив ответа, он договорил, - Вы ведь тоже все это отлично понимаете, не хуже меня или вашего будущего тестя. Рейнсвальд достиг пика своего развития, за которым может быть только падение, и именно поэтому вы уделяете столько внимания колонизации. Это ваш второй шанс, тот путь, что выбрали для себя, поскольку у вас не хватает прав на то, чтобы официально заявить требование на престол и остановить процесс деградации, не так ли? – он говорил спокойно и уверенно, и голограммные лучи странно расплывались голубыми полосами на его лице, - Мы предлагаем вам другой способ. Возьмите престол, и никто не осмелится вам в этом помешать. Ваша же женитьба на Изабелле Карийской даст вам достаточно прав по крови, вы станете родственником королевского рода, а ваш сын законным наследником, который сможет претендовать на престол после вашей смерти и продолжить ваше дело. Разве спасение целой цивилизации не стоит того, чтобы один раз перешагнуть через правила, которых все придерживаются?
- Я поклялся в верности королевскому престолу, - сказал Эдвард, - Я поклялся на клинке, что никогда ни словом, ни делом не преступлю законов Рейнсвальда и данной клятвы. А теперь вы говорите, что должен нарушить ее? Разве вы бы так говорили, если бы я и раньше нарушал данное мне слово? – теперь он встал, - Что вообще можно сказать о человеке, нарушившем данную им клятву? О человеке, лишенном чести? Разве можно таким путем встать на престол?
- Вы говорите как ваш отец, - улыбнулся остезеец, - Когда мы предложили вашему деду заявить свои права на престол, вместо того, чтобы выступить на стороне Иинана, тогда еще герцога Барийского, но никак не третьего. Видно, у вас это в крови.
- Он никогда не рассказывал, что деду предлагали выступить кандидатом на престол, - уже более спокойным тоном сказал Эдвард, подойдя к барному шкафчику и налив себе немного вина. После услышанного ему просто необходимо было что-нибудь выпить, лишь бы привести роившиеся в голове мысли в порядок, но успокоится все равно не получалось. Мысли неслись как машины на магнитной автостраде, оставляя лишь вытянутый след фар в памяти, тут же исчезавший среди десятков остальных, врезаясь друг в друга, отлетая в стороны, но тут же снова вставая на колеса и продолжая свой безумный гон. Король? Он король? Может ли он быть королем? Что вообще он сможет, став королем? И сможет ли вообще? Сколько крови придется пролить, сколько несогласных будет? Один за другим вопросы пролетали в голове, порой вытягивая за собой ответы, а порой так и исчезали, не получив никакого разумного объяснения.
- Я думаю, ваш отец далеко не все вам рассказывал, - понимающе кивнул остезеец, - Иначе вы бы вряд ли вернулись с Аверии даже ради свадьбы. Вашему деду уже предлагали взять трон Рейнсвальда силой для своего сына, но они отказались. Оба, без всяких объяснений, ограничившись практически теми же словами, что и вы сейчас. Честь здесь много значит, но кажется, у вашего рода это заложено уже в крови, и ничем не вытравить. Такому можно лишь позавидовать, - банкир снова улыбнулся, но в этот раз улыбка выглядела уже совсем иначе, словно говорящий сожалел о собственных словах, произнесенных сейчас или чуть раньше, - но самой сути это не меняет. Что вам вообще известно о планах графа после того, как он займет престол?
Тут уже была очередь улыбаться Эдварда, поскольку конкретно о планах графа он не знал, только те общие слова, что и так известны каждому, согласившись поддерживать его больше из уважения к Рокфору, который мог убедить, кажется, кого угодно, а здесь еще являлся и будущим родственником, ведь оставалось всего лишь несколько дней до этого момента, когда оба дома породнятся.
- Можете не продолжать, - кивнул банкир, - Вы слишком честны, чтобы шпионить за собственными союзниками. В этом плане ваш отец был несколько более проницательным человеком, да и вам бы пора принять подобное. Особенно после того, как ваш собственный родственник чуть вас же не убил из-за права на титул барона Рейнсвальда, - карта отключилась, а банкиру, кажется, надоело стоять на одном месте. Пока он мерял кабинет барона шагами, Эдвард пытался понять, же этот человек является на самом деле, не отрывая от него взгляда и внимательно наблюдая за каждым его жестом, словно надеясь увидеть в них подсказку или зацепку для хоть каких-то логичных выводок касательно всей сложившейся ситуации.
После произнесенного вслух предложения начинать восстание против существующего порядка, легко сообразить, что это не обычный представитель банка, присланный его советом для обсуждения каких-то вопросов. Как минимум, кто-то из приближенных к высшим кругам, а судя по тому, как вольно себя ведет и смотрит прямо в глаза, то, скорее всего, из благородного рода с соответствующим воспитанием. Банковские кланы еще считались дворянами, но основная суть этого значения для них была давно потеряна. Эти люди больше не были воинами, то есть, теми, кто готов с оружием в руках отстаивать собственные земли и собственную честь, защищать интересы короля и тех людей, кто принес им клятву вассалитета. Они были торговцами, менялами, ростовщиками, да кем угодно, но только не теми, с кем можно сравнивать идеал рейнсвальдского дворянина. И все же, уже давно ни одна война и ни один серьезный конфликт на Рейнсвальде или его колониях не решались без участия остезейцев или их представителей, они как стервятники слетались туда, где умирали люди и взрывались снаряды, обменивая деньги на кровь и кровь на деньги, богатея от каждой войны и становясь все влиятельнее.
С одной стороны странно, что они не желали полноценной гражданской войны в Рейнсвальде, ведь сложно даже представить, какие прибыли могли им принести постоянные военные заказы и транши, но с другой стороны, сколько их клиентов погибнет в этой мясорубке прежде, чем вернут все долги, сколько денег улетит в пустоту, так и не получив ни обещанного возврата, ни каких-либо прибылей. Остезейцам нужен прежний порядок в Рейнсвальде, когда все готовятся к войне, но изливают ее вовне, а не друг на друга, ведь именно в таком состоянии постоянной напряженности они и процветают. Хаос же, в какой впадет королевство в случае гражданской войны, обрушит саму банковскую систему, а вместе с ней и могущество Остезейских банков.
- Ваше содружество тогда, кажется, потерял несколько миллиардов выданного кредита, не так ли? – Эдвард усмехнулся, но это действительно было правдой, они поддержали его дядю, уверенные в том, что все прибыли и проценты будут возвращены с разоренного Тристанского бароната, и никто не ожидал, что Эдвард сможет отбить это нападение и даже выиграть войну за то наследство, что принадлежало ему по праву.
- В нашем деле тоже бывают и потери, и ошибки, - чуть поклонился банкир, чтобы скрыть эмоцию, отобразившуюся у него в этот момент на лице, - Приходится рисковать, чтобы удерживаться на плаву, но что вообще есть наша жизнь без риска?
Разговор так ничем и не закончился, остезеец, поняв, что его предложение не нашло соответствующего отклика в душе молодого барона, вскоре его покинул, договорившись только об экономическом сотрудничестве и безопасности вкладов в «Сакрал» и колонию на Аверии, вне зависимости от того, как в дальнейшем будет развиваться политическая ситуация, оставив Эдварда в раздумьях по поводу того, что же следует предпринимать, и просьбой еще раз подумать о его предложении.
В итоге, после, после часа тишины, велев никого к себе не пускать и наконец-то насладившись давно заслуженным спокойствием в голове, никем более не тревожимый, барон Тристанский решил для себя, что на ближайшей же встрече попробует лично узнать от поддерживаемого им кандидата на престол, что же он собирается делать, если сможет получить престол. На общих собраниях граф всегда говорил только общими фразами о сохранении прежних порядков, поддержке баронов и развитии колониальной политики, но теперь представитель Остезейских банков заронил в его душу семя сомнения, не дававшее и дальше сохранять прежнее спокойное состояние. Нужна ли ему гражданская война на Рейнсвальде? Можно ли ее избежать, и если это вообще возможно, то каким образом? Не приведут ли такие действия к более тяжелым последствиям?
Вопросы, на которых у него не было ответа ни сейчас, ни в обозримом будущем.
И именно поэтому он сейчас летел к королевскому порту, там назначив свое официально возвращение на остров. Там его будет встречать Иинан Третий, все-таки поднявшийся с постели, словно решив еще раз доказать всем, что тот железный дух, что покоится в его истощенном теле, не сломить никакой болезни, и даже едва дыша, он сможет доказать, что заслужил корону Рейнсвальда по праву деяний, а не потому, что ему кто-то помогал в борьбе за престол. И там же будет его возлюбленная, Изабелла, вернувшаяся из Камского замка, и сейчас находившаяся под охраной гвардии ее отца и королевской армии, вряд ли Респир будет настолько безумным, чтобы попытаться напасть прямо здесь. К тому же, в его отъезде был все-таки один положительный момент, прояснилась ситуация с этим сумасшедшим, оказавшимся на коротком поводке у барона Гористара и неспособным к серьезным самостоятельным действиям. Можно больше не опасаться неожиданных нападений, во всяком случае, до смерти короля и начала борьбы за престол.
- Волнуетесь, барон? – спросил сир Де Адрил, один из его вассалов, тоже участвовавший в экспедиции на Аверию и командовавший одним из фрегатов в ходе боя у Самрийских верфей. Сейчас этот человек сам заметно нервничал, гадая о том, что должно случиться, - Свадьба довольно важное решение, отказаться уже будет нельзя, и придется принимать ответсвенность не только за себя, нои за свою жену…
- Друг мой, волнуюсь я не о свадьбе, - Эдвард покачал головой, - Я волнуюсь о том, что может произойти после этого. За то, в каком мире нам придется жить дальше… Что мы сделали не так, раз стоим на пороге гражданской войны? Сильный король, справедливая монархия, но все равно бароны уже готовы рвать друг друга на части…
- Господин, вам не стоит мыслить столь уж негативно, - сказал Де Адрил, - все еще может изменится в лучшую сторону. Война ведь еще не началась, а новый король, что вполне возможно, сможет остановить ее. В нашей истории еще не было случая, когда бароны в открытую поднимались против короля, - услышав эти слова, молодой тристанский барон едва заметно улыбнулся. Такого действительно не было, но уже у стольких людей появлялись подобные мысли, и столько из них были действительно готовы вступить на этот путь, не решаясь только в самый последний момент по самым разным причинам, пусть даже отдельные восстания все же случались, но они так и не смогли развиться во что-то полномасштабное. Союз остальных баронов и королевские войска каждый раз одерживали верх над восставшими без особых усилий, оставляя принципы существования целыми и в нерушимом состоянии. Смог бы он сам одержать верх? При помощи своих союзников и остезейских банков?
А может быть, остезейцы подталкивали его к подобному безумному поступку только из-за того, чтобы бросить Тристанский баронат потом в одиночестве, против ополчившегося на него всего остального Рейнсвальда. Подобного противостояния он не смог бы выдержать, и был бы смят и разгромлен, сами территории бароната были бы разделены на отдельные статы и роздан участвовавшим в подавлении восстания феодалам, само имя Тристанского рода было бы вычеркнуто из всех родовых и дворянских книг, предано анафеме и забыто. Может ли оказаться так, что именно так и должна развиваться ситуация по придуманному банкирами плану, чтобы лишь графа Фларского той поддержки, в которой так сейчас нуждался? Версия выглядела похожей на правду, и сейчас молодой барон даже мысленно похвалил сам себя, что не поддался мимолетному порыву и не принял предложения представителя Остезеи, оставшись верен старым идеалам.
Глубоко вздохнув, Эдвард закрыл лицо ладонями, пытаясь сосредоточиться только на том, что происходило сейчас, а не на тех возможностях, что могли бы появиться или были бы утеряны, прими он то или иное решение, поверни в другую сторону или ошибившись где-нибудь. Все это слишком отстраненно от реальности, пройдено и должно быть забыто, поскольку к прошлому иначе, как в фантазиях, вернуться невозможно.
- Барон? – спросил Де Адрил, не зная, как реагировать на такое действие, но чувствуя, что с его сюзереном что-то не так. Эдвард не отличался особой закрытостью, но обычно рассказывая ровно столько, сколько нужно. Хотя порой ему самому хотелось выговориться, останавливала только вбитая в голову простая истина, что чем больше людей посвящены в планы, тем меньше шансов, что они останутся в тайне и смогут быть исполнены, - Вы уверены, что с вами все в порядке? Вы выглядите не очень здоровым…
- Все в порядке, - отрицательно покачал головой барон, - просто усталость. Подготовьте корабль к стыковке, не стоит всех остальных заставлять ждать, там, наверное, собралась целая куча народа, чтобы поглазеть на колонистов… - он рассмеялся, - Друг мой, мы снова в центре внимания…
- Барон, вы в центре внимания, - без тени недовольства сказал Де Адрил, - говорят только о вас и о капитане Севереде. Этот человек, по слухам, произвел целый фурор в высших кругах королевского двора. И кстати, по большей части это слава успешного ловеласа… - дворянин усмехнулся, но постарался спрятать ухмылку в своих пышных усах, - Для многих придворных дам это целое экзотическое увлечение, настоящий корсар с далеких пустошей открытого пространства… Еще немного, и вам вообще вряд ли получиться уговорить его снова вернуться на Аверию.
Корабль медленно подходил к королевскому порту, в отличие от многих находившегося не на окраине острова, со смотрящими в окружающую пустоту причалами, а над ним, являясь частью огромного технического комплекса столицы Рейнсвальда, гигантская дрейфующая станция, связанная с верхними уровнями столицы несколькими орбитальными лифтами. Столица сама по себе была отдельным произведением архитектуры, в отличие от многих других городов не имевшая общего защитного купола, а представляя собой ступенчатую пирамиду из целого ряда таких куполов, надстроенных одни над другими. Город являлся самым древним поселением на территории острова, и с того момента постоянно увеличивался в размерах, став одним из самых оригинальных структурных сооружений в секторе.
Его основу составляли закрытые общими защитными куполами городские районы, застроенные в несколько уровней, а чтобы под собственным весом они не обрушались друг на друга, всю конструкцию удерживали огромные колонноподобные моноблоки, жилые небоскребы, являющие собой опорные точки, на какие и цеплялись уже многоуровневые улицы, ведущие от одного блока к другому. Целые кварталы, установленные на сегментарных перекрытиях, удерживаемые арочными конструкциями и антигравитационными модулями, порой тоже связанные друг с другом высотными зданиями, иногда проходящими через несколько подобных уровней. Над всем этим размещались масштабные защитные купола из нескольких слоев керамита и металла, призванные обеспечить все же хрупкие города от внешних угроз вроде атомных или песчаных бурь, отрезать от диких животных и опасных мутантов, но главное, под куполами сохранялось стабильное давление и чистая атмосфера.
Между такими куполами, надстраиваемыми один над другим, прямо в небеса, ничем не прикрытые, тянулись высотные башни в тысячи уровней, толщиной более километра, некоторые из них были жилыми, в других же располагались промышленные центры, и от них в воздух поднимались столбы дыма, пепла и отработанных газов. В некоторых располагались воинские гарнизоны и аэродромы для расположенных здесь эскадрилий штурмовиков и перехватчиков. На самом верхнем уровне, возвышаясь над всем остальным комплексом, стоял королевский дворец, единственное сооружение в столице, открытое для всеобщего обозрения, ярко освещенное, так что даже за сотни километров от столицы были видны его огни, закрытое лишь мощным силовым полем. Дворец был выдержан в стиле неоготики, резко контрастируя с остальным индустриальным городским пейзажем и заброшенными песчаными пустошами острова, где лишь изредка поднимались системы заводских башен и промышленных центров.
Один из орбитальных лифтов спускался как раз на уровень дворца, но почему-то Эдвард был уверен, что встречать их будут уже в самом порту. В отличие от многих районов столицы дрейфующий порт над ней был относительно новым сооружением, поднятым в воздух не более трехсот лет назад, представляя собой круговую конструкцию, соединенную с центром радиальными спицами переходов и орбитальных корпусов. Из металлического обруча диаметром чуть меньше тысячи километров через равномерные промежутки в окружающее пространство выходили длинные причалы, возле которых стыковались корабли, но их главной особенностью был тот факт, что не были неподвижными, а могли затягиваться обратно вглубь станции по специальным рельсовым откатам, чтобы не мешать курсирующим вокруг кораблях, но такое случалось очень редко. Ведь каждый день к столице подходили тысячи и тысячи кораблей из колоний и других анклавов со всего Известного Пространства, и требовали все доступные места для стыковки, гораздо чаще их даже не хватало, и многим прибывшим приходилось дожидаться своего места по несколько дней, либо же отправляться к другим портам острова в надежде там найти свободное место.
Координаты им были известны заранее, поэтому фрегат завернул на посадку через самый короткий путь, между двух сорокакилометровых сухогрузов, гигантских порождений промышленной мощи Хальских заводов, одними из тех, что курсируют по многим мирам Цитадели с грузами руды и слитков металла, настоящие подвижные города, где жили и умирали целые поколения матросов и офицеров, практически ничего не видевших, кроме стенок этих кораблей. Отключив форсированный режим, рулевой практически на одной только силе гравитации и посадочных двигателях медленно подвел корабль к причалу, где его подхватили магнитные зажимы, задержав на одном месте и взяв на себя все остальные проблемы, связанные со стыковкой, аккуратно подведя к самому шлюзовому переходу.
Сработали автоматические крепления, намертво вцепившись в корабль, и переходная камера с тихим шипением соединилась с причалом. Метровой толщины защитные двери медленно разошлись в разные стороны с тихим шипением, пока автоматика компенсировал разницу в давлении внутри и снаружи, открыв лишь короткий переход длинной в пятнадцать метров, сразу за которым начинались коридоры и переходы причального сектора.
Эдвард, как полагается в таких случаях, вышел в сопровождении целой свиты, состоявшей из тристанских гвардейцев в парадных мундирах и с давно устаревшими церемониальными винтовками на плече, пары адъютантов и нескольких вассалов, составлявших его ближайшее окружение в эти дни. Сам в гражданском камзоле, но с цветами Тристанского дома, украшенном золотом и серебром, только корабельные ботинки звучно цокали магнитными подковками по металлическому трапу.
Встречала их делегация королевского дома, а так же множество зевак из придворных, собравшихся в настоящую толпу, перегораживающую несколько поточных линий, где уже образовались заторы, но начальство верфей не собиралась вступать в спор с королевскими приближенными, организовав новую схему движения для транспортов и грузовых дронов. Через несколько секунд, пока спускался, Эдвард успел заметить в этой яркой и сияющей толпе цвета Карийского бароната, Камского герцогства, остезейских феодалов и, к его удивлению, даже красно-черными полосами цвета гористарского дома, тоже зачем-то прибывшие сюда. Этот факт все же подпортил ему настроение, но хотя бы оставалась надежда, что старый Гористар не привез с собой Респира, чтобы окончательно не испортить всю праздничную встречу. А ему так хотелось хотя бы немного такого веселого и безмятежного настроения, где пусть и фальшивые, но все же улыбки, где его рады видеть и можно хотя бы заставить себя
поверить, что в этой жизни порой бывает даже что-то хорошее.
Заиграл парадный оркестр королевского дома, отыгрывая сначала гимн Рейнсвальда, и только потом гимн Тристанского бароната, но эти звуки уже столько раз оглушали воздух над Эдвардом, что уже привык не обращать на них внимание, уверенно идя по проложенной красной дорожке к центру встречающей его толпы, где на украшенном золотом и драгоценными камнями кресле сидел умирающий монарх, сейчас все равно одетый во все принадлежащие к этому статусу королевские регалии и белоснежное с золотой вышивкой одеяние. Часть его лица закрывала полупрозрачная кислородная маска, но Эдвард был уверен, что сейчас Иинан улыбается, что с ним вообще случается нечасто, и, кажется, он действительно был рад увидеть молодого барона, сейчас с таким триумфом возвращающегося из новой колонии, первой за многие годы, да еще и связанной со столь грандиозным проектом.
- Ваше Величество, -Тристанский барон встал на одно колено перед королем, за ним так же опустилась его свита, - позвольте принести вам мои искренние заверения в верности принесенным клятвам и честной службе престолу. Мы вернулись с Аверии, ныне новой колонии Рейнсвальда, и просим принять ее под вашу протекцию и признать новым вашим владением и частью Рейнсвальдской короны, - официальные слова, которые уже никто не слышал более века, но здесь они были как дань традиции, какую не следовало нарушать ни при каких условиях.
Король с трудом поднялся, опираясь на помощь нескольких своих помощников, и медленными шажками подошел к Эдварду, положив дрожащие ладони ему на ничем сейчас не покрытую голову.
- Вассал мой, верный словом и делом, - он даже говорил с трудом, порой почти срываясь на кашель, а из-за кислородной маски его слова и вовсе были почти неразличимы, - признавший мое право властвовать и передавший в мои руки свою судьбу и свою жизнь. Отвечаю тебе за преданность наградой и за верность признанием. Твои дела послужили на благо королевству, и имя свое ты носишь по праву. Я признаю Аверию частью Рейнсвальда и частью моей короны, отдавая ее в твое управление как суверенные земли королевского протектората, признавая права всех тех, кто помогал тебе и направлял тебя, - здесь слова уже выбивались из принятых правил, но, видимо, речь редактировали из-за того, что колония была не самостоятельным проектом Тристанского бароната, а совместной экспедицией, где участвовали, напрямую или косвенно, многие другие феоды, чьи права на часть прибылей так же необходимо было узаконить,
- Отныне и вовек, пока стоит Рейнсвальд, пока дует ветер и пока есть жизнь в этом мире, Аверия принадлежит Рейнсвальду, любые посягательства на нее есть посягательства на корону и не останутся безнаказанными. А теперь встань, барон Тристанский, сын и внук баронов Тристанских, наследник по делу и крови, правитель суверенных земель и колоний Тристанских, опора престолу и стране. Отныне и вовек, пока стоит Рейнсвальд, пока дует ветер и пока есть жизнь в этом мире, в твоем титуле будут слова герцог Аверийский! – он все-таки не выдержал и перешел на кашель, слишком сильно и долго напрягая свои связки, но из-за получившейся паузы Эдвард услышал удивленный шепот и тихий гул сразу же появившихся разговоров во встречающей его толпе, но это и было вполне ожидаемо, даже он сам с трудом удерживал спокойное выражение лица, осознавая, что только что услышал. Герцог Аверийский… именно так и сказал король, но это было одновременно радостно и удивительно, поскольку ни о каком титуле не могло быть и речи, колония должна была стать корпоративным проектом, а не новым феодом, но король, так назвав Эдварда, фактически отдавал ему все права на Аверию, за исключением нескольких чисто материальных вопросов, связанных с вложениями и выплатами прибылей. Крутой и неожиданный поворот, сразу рушивший многие планы его соперников, ведь теперь никто не сможет заявлять каких-либо прав на новую колонию, а с выплатами никаких проблем не предвиделось, с теми возможностями, что станут доступны после завершения «Сакрала», Аверия начнет рассчитываться по кредитам даже быстрее, чем было запланировано с самого начала. Оставалось понять только одну вещь, а именно, для чего король сейчас сделал все это? Все настолько заигрались в политику, что просто списали самого Иинана со счетов, но теперь он одним коротким росчерком пера всем напомнил, кто действительно является законом и единственным верным словом в этих землях. Эдвард, почти потерявший нить происходящего из-за моментально заклубившихся в голове мыслей и догадок, все же решился и поднял взгляд на короля, уже справившегося с приступом кашля.
- Поднимись сынок, я хочу посмотреть на тебя в полный рост, - улыбнувшись, тихо сказал Иинан, обращаясь только к нему тихим голосом, - ничего не бойся, все-таки я еще король.
Только что провозглашенный герцог Аверийский и все еще барон Тристанский неуверенно поднялся на ноги, и Иинан Третий тут же оперся на его руку, не в силах больше стоять без посторонней помощи. На этого некогда великого человека жалко смотреть, особенно если еще помнишь те дни, когда он был в расцвете сил, полный энергией и желания творить. Эдвард помнил его прежнего, тогда сам он еще совсем мальчишкой, неуверенным, наивным и свято верящим в чистоту идеалов Рейнсвальда, не подозревая, что кроится под ними на самом деле. Он впервые с отцом прибыл в королевский замок, где был представлен Иинану как наследник титула барона. В тот раз король ему показался настолько великой и могущественной фигурой, что мелкий мальчуган, стоявшим перед ним, так и не смог найти в себе смелости выйти ему навстречу, так и оставшись стоять, спрятавшись под плащ отца, только оттуда, округлив от страха глаза, наблюдая, как король Рейнсвальда и барон Тристанский приветствуют друг друга словно старые друзья.
Теперь же этого человека, мечом и собственной волей проложившего себе путь к престолу, начав свое правление с полномасштабной войны против конклава Белой Башни, наголову разгромив их армии и сровняв это проклятое место с землей, уничтожившего крупное пиратское гнедо в Поясе Колхиды, остановившего немало внутренних войн на самом Рейсвальде одним только своим словом, было невозможно узнать. От него осталась только изможденная оболочка, слишком упрямая, чтобы просто сдаться и умереть, а болезнь и те лекарства, какими его лечили, сжигали изнутри его тело, оставив только кости и кожу, и то едва державшиеся под собственным весом. Наверное, для него самого скорая смерть станет настоящим облегчением после всех тех мучений, что переживает сейчас, но не может просто так уйти, оставив трон Рейнсвальда и все свои незавершенные дела на произвол судьбы, заставляя нервно грызть ногти всех тех, кто уже метит на его место. Конечно, он знал о тех закулисных играх, какими охвачена политическая арена Рейнсвальда, из которой его вычеркнули раньше времени, но которая все еще оставалась его личной ареной, где решающим было только его слово.
Встречающие постепенно смещались к машинам, направлявшимся обратно во дворец, где должно состояться продолжение церемонии, и Эдварду была оказана большая честь помочь королю дойти до его машины, упорный старик принципиально отказывался принимать помощь инвалидного кресла, избавившего бы его от такого напряжения, но он все же, задорно улыбнувшись, сказал молодому барону, что скорее даст отрезать себе ноги, чем добровольно откажется от возможности ходить.
- Встретимся во дворце, мой мальчик, - он попытался потрепать Эдварда по голове, но рука не поднялась, и так с трудом даже дышал. Те триста метров, что прошел пешком при поддержке Эдварда, дорого ему стоили, и рядом уже была медсестра со шприцем с лекарством. С мученическим видом принимая ее помощь, он добавил, - Мне надо о многом с тобой поговорить, мой мальчик. Ты нужен мне…
- Конечно, Ваше величество, - поклонился Эдвард и закрыл дверь его машины. Не успел, правда, даже развернуться, как буквально ему на шею прыгнула Изабелла, в пышном и красочном наряде придворной дамы, в цветах Кариского бароната, но с шалью с цветами Тристана. Она уже долго шла за ним, барон ее заметил и раньше, но все же не посмела отвлекать от разговора с королем. Только теперь, когда эта последняя преграда между ними устранена, больше не могла скрывать все нахлынувшие на нее чувство, буквально разразившись потоком слов.
- Эдвард! Ты даже не представляешь, как же я скучала! – она обвила его шею своими руками и прижалась к его груди, - Ты улетел так быстро, да и меня заставил уехать! Я не знала, что и думать, каждый день ждала новостей, но и почти не было. Я так боялась за тебя, за папу, за Райсора… за всех. Мы боялись, что Респир все-таки нападет… Или нападут на тот остров, куда ты улетел!
- Я тоже все время думал о тебе! – Эдвард впервые за очень долгое время чувствовал себя действительно счастливым, прижимая к себе любимую девушку. В такие моменты казалось, что ничто не имеет большей цены, чем она, сейчас рядом с ним, такая близкая и родная, часть его самого, которую не хочется больше отпускать. Никакие проблемы, политика и войны не стоили и пары секунд, проведенных рядом с ней, он мог бы стоять так вечно, просто прижимая ее к себе, и пусть ловит на себе неодобрительные взгляды от проходивших мимо чопорных придворных господ и дам, медленно вышагивающих к своим машинам, все равно они не играли никакой роли. Важна лишь только она, и больше ничего на свете не имело значения.
- Эдвард! – к ним все же подошел Рокфор, и под строгим взглядом своего отца его дочь все же отпустила жениха, потупив взгляд и немного отойдя в сторону, - Ты не представляешь, как рад тебя видеть! – они тоже обнялись мужскими объятиями, но совсем недолго, - Рассказывай, все-таки это твое дело, события у Самрии? Тут все из-за него на ушах стоят, а Вассарий взглядом способен волу вскипятить, у него от эскадры остались только обломки, и никаких доказательств нет. И с Самрийскими верфями разругался, угрожает им силой, если не пустят его эмиссаров в порт, но его местные послали далеко и надолго… - он внимательно посмотрел на Эдварда, словно ожидал честного и быстрого ответа.
- Неужели? – барон сделал удивленное лицо, словно услышал эти новости в первый раз, - Что же там произошло? Нападение или авария?
- Он утверждает, что на его силы напали тристанцы под твоим руководством, - прищурившись, сказал Рокфор, удивленный таким ответом, - Только вот доказательств у него нет никаких, кроме сбивчивых докладов его выживших солдат. Будешь утверждать, что ты к этому происшествию никакого отношения не имеешь?
- О таких вещах не стоит здесь говорить, - сказал Эдвард и посмотрел на Изабеллу, стоявшую с обиженным видом и исподлобья смотревшую на своего отца, снова утаскивающего ее жениха в бесконечные разговоры о политике, которые опять могли занять целый день. Молодой барон улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ, - Я честно вам скажу, что сегодня у меня совершенно нет желания разговаривать о политике. Слишком долго был вдали от дома и, не буду скрывать, от вашей дочери, так что позвольте посвятить сегодняшний вечер ей.
- Конечно, - Рокфор смутился, сообразив, что влез в идиллию между двумя влюбленными, слишком давно не видевшими друг друга. Усмехнувшись, он махнул рукой, - Эдвард, только не увлекайся слишком сильно, я, быть может, от тебя и отстану, но здесь слишком много других людей, какие хотят с тобой поговорить. Может быть, тебе стоит задержаться здесь еще на несколько дней?
- Я не могу, барон, - отрицательно покачал головой молодой барон, сам искренне сожалея, что действительно не может изменить свой график пребывания здесь, - «Сакрал» отправляется меньше, чем через неделю, и я должен быть на его борту, когда он прибудет на Аверию, особенно после сегодняшнего дня… - он замолчал, снова возвращаясь мыслями к словам короля о даровании ему титула герцога, - Вряд ли я теперь могу более свободно относиться к делам колонии…
Рокфор кивнул, понимая его положение, но, кажется, знал немного больше, чем сам Эдвард, пусть и не торопился об этом рассказывать. Какая-то часть барона Тристанского жалела, что решил сегодняшний день полностью посвятить Изабелле, поскольку дел действительно оставалось очень много, к тому же требующих его участия, но достаточно только посмотреть на свою невесту, как все сожаление моментально растворялось в потоке теплых и добрых чувств, моментально заливающих его душу.
В машине Эдварда уже поджидал Северед, с выражением нетерпения на л
ице, но все же давший ему усадить Изабеллу в кортеж Карийского бароната и вежливо проститься до новой встречи в королевском дворце. Корсар не сильно изменился за то время, проведенное при дворе, только борода стала аккуратнее и подстрижена, да и несколько изменились жесты, ставшие более плавными и спокойными, на чем, наверное, сказывались царившие при королевском дворе порядки и правила этикета.
- Очень рад вас видеть, барон, - кивнул корсар, как только Эдвард, сев на свое место, хлопнул дверцей, следом за чем раздался щелкой автоматического замка, - Равно как тороплюсь поздравить вас с победой у Самрийских верфей, не ожидал, что вы все-таки решитесь.
- Капитан! Не думаю, что здесь стоит разговаривать о подобном, - Эдвард опасливо покосился на прозрачное стекло дверцы, после чего опустил жалюзи, - Вокруг слишком много сплетников, только и готовых, чтобы разнести во все уши очередную новость, лишь бы стать центром всеобщего внимания.
- Не волнуйтесь по этому поводу, - покачал корсар головой, - В машине несколько слоев шумоизоляции и защитных систем от прослушки и сканирования, так что можете говорить, никого и ничего не опасаясь, гарантирую вам, - Северед кивнул головой водителю, что можно отправляться. Как заметил барон, за рулем вместо живого человека сидел киборг, лишенный большей части своего тела и буквально состоявший из металлических вставок, проводов и систем контроля, за его молчание так же можно ручаться. Наверное, еще одна предосторожность, предпринятая корсаром.
- Сначала жду вашего отчета, - сказал Эдвард, когда машина, встраиваясь в общую колонну позади кортежа короля, выехала на трассу, - Только, желательно, коротко, я обещал сегодняшний вечер Изабелле, пока еще есть такая возможность.
- Это у вас вряд ли получится сегодня, - корсар виновато пожал плечами, - я действительно сожалею, но при дворе к вашему прибытию уже давно готовились. Мы все настолько заигрались в солдатиков, что действительно забыли о короле. Только вот он не забыл обо всех остальных, и, кажется, собирается разрубить этот гордиев узел противоречий одним своим широким жестом, - он усмехнулся, - вряд ли ему нравится факт того, что сразу после его смерти большая часть Рейнсвальда превратиться в сплошное поле боя.
- Значит, мой новый титул герцога как раз к этому относится? – спросил Эдвард, - Гораздо логичнее было бы отдать его Райсору, все же он главный организатор всего происходящего, без его активной деятельности об Аверии никто бы и не вспомнил, - он посмотрел в сторону, туда, где рядом должна двигаться машина Камского герцога, сейчас несправедливо, по мнению барона, обделенного. Определенная правда в этом была, но почему сам Райсор не проявил никаких эмоций по этому поводу, казалось не менее удивительным.
- Райсор отказался, - сказал Северед напрямую, - Король сначала предложил ему, зная о вашей тесной дружбе, но он сам сказал, что этот титул вы сможете защитить, в отличие от него самого. Ведь вы тоже не сможете вечно поддерживать его герцогство, занятое больше кредитами, нежели политическими проблемами.
- Защитить? – переспросить Эдвард, - Неужели все так плохо?
- Не настолько плохо, как могло бы быть, но при дворе ходят самые различные слухи, - пожал плечами Северед, - у меня есть довольно толстая папка с теми сплетнями, что успел собрать за свое время здесь, о сплетнях про вас, Изабеллу, Тристанский баронат и про ваших союзников. Крайне любопытное чтиво, местами даже очень смешное, - он усмехнулся, - Однако основная суть в том, что король вновь возвращается в политику, и собирается смешать все привычные планы. По слухам, ни один из нынешних претендентов на престол его не устраивает, даже собственный сын, как ни странно. Убежденный в своих идеалах человек, ваш король, что не может не впечатлять. Граф Розмийский слишком безволен, чтобы править, а влияние на него Гористаров пугает даже Иинана, ведь он не забыл, как в прошлом это семейство активно выступало против его правления. Уж не знаю, чем они так смогли привлечь его сына, но он буквально смотрит в рот старому барону…
- И что, он выбрал себе нового преемника? – удивился Эдвард, - И кого же?
- Кого-то он все-таки выбрал, - кивнул Северед, - и даже сам об этом как-то упомянул, что на Рейнсвальде есть человек, которого хотел бы сам видеть своим преемником, но вот его, к сожалению, нет среди претендентов. Надо было видеть в этот момент графа Розмийского, - корсар не выдержал и растянулся в ухмылке, - весь позеленел и едва удержался от того, чтобы не броситься на отца с явным желанием придушить. Еще бы, в этот момент им, считай, пол вытерли и бросили под ноги неизвестному, хотя остальные претенденты едва ли выглядели лучше… Только король так и не сказал, кого именно он выбрал, но в последнее время все чаще интересуется вами и вашими успехами, - он многозначительно посмотрел на Эдварда, - Вы никогда не думали о королевском престоле? Ведь с того момента, как вы женитесь на Изабелле, у вас появится право крови на него… Не этого ли ждет король?
- Капитан! – рявкнул Эдвард, - Еще одна подобная фраза и… - что именно он собирался сделать в таком случае с корсаром, договорить так и не смог, мысли вернулись к остезейцу и его предложению. Может ли это быть простым совпадением? Остезейские банки были доверенными лицами самого короля, имевшие тесные связи с его свитой и, главное, монетным двором, порой разбираясь в устройстве государственной политики намного лучше, чем многие придворные. Может быть, предложение остезейцев шло не от них самих, а от куда более высоких кругов. Да и что именно это было, действительное предложение или какая-то проверка, где, чтобы ее пройти, нужен был какой-то определенный ответ. И прошел ли он эту проверку или все же провалил? Снова вопросы, на какие не находилось ответов, может быть, они были только в его фантазии, в действительно не связанные с реальностью, но интуиция упорно стучалась в стенку его сознания, утверждая, что не все так просто, и есть еще какие-то тайные тропы, какие сейчас не мог увидеть в силу своего незнания.
- Барон, я просто хочу вас подготовить к тому, что может вас сейчас ждать, - сказал Северед, - король не просто так прибыл лично вас встречать, он велел мне передать, что хочет с вами поговорить в ближайшее время, так что надейтесь, но не особо рассчитывайте на танец с вашей прекрасной возлюбленной.
- Приходится выбирать между работой и семьей, не так ли? – шутка получилось несмешной, но Северед все же улыбнулся в ответ, - Наверное, поэтому вы и не женаты, капитан? – молодой барон разочарованной вздохнул, уставившись в закрытое окно, за каким сейчас должны мелькать дневные огни столицы.
- Не совсем в этом дело, но частью вы правы, - кивнул Северед, и по интонации в его голосе Эдвард внезапно понял, что зацепил какую-то глубоко запрятанную в душе этого человека струну, которую не стоило трогать, но вернуть слова все равно не получится. Корсар не стал на это указывать, вместо этого продолжив свой доклад, - Граф Фларский рассчитывает на вашу военную помощь в случае конфликта, и вы, как я понимаю, в этом пока согласны с ним, но ему нужна практически вся военная мощь Тристанского бароната, а не только ваши оперативные базы. Сейчас это действительно необходимо, потому что граф Розмийский считает именно его своим главным соперником, а ваше официальное признание его стороны в борьбе за престол делает вас ближайшей враждебной территорией у границ Гористарского бароната. В это же время Розмийское графство чуть ли не в открытую перебрасывает все свои силы под руководство Гористаров. Старый барон собирается идти ва-банк, если не получит Рейнсвальд, то его не получит никто.
- Это на него похоже, - кивнул Эдвард, - Лучше расскажите, что известно о Респире? На что можно рассчитывать в ближайшем будущем от этого психопата?
- Ничего хорошего, - честно сказал Северед, - Цепная собачка Гористаров, какую продолжают натравливать на вас, приучая к запаху тристанской крови. С того самого момента, как до Рейнсвальда дошли слухи о разгроме эскадры Вассария и его наемников, Гористар приучает его командовать полками бароната, и в первую очередь они изучают технику боя своего потенциального противника. И догадайтесь, кто же обычно в этой роли выступает? – вопрос был скорее риторическим, и ответ на него все равно знали обе стороны диалога.
- Тристанцы, - без особых эмоций сказал Эдвард, поворачиваясь лицом к корсару, - Вряд ли Респир мог придумать что-то более подходящее. Я даже больше удивлен, что он вообще решил проводить учения, с его-то самомнением…
- Старый барон заставляет, - кивнул Северед, - Гоняет солдат практически до полного изнеможения, а вот Респира уже давно таким счастливым никто не видел, хотя, мне кажется, дело здесь не совсем в том, что ему поручили командовать войсками. Он что-то задумал, причем идущее в разрез со всеми планами барона и графа Розмийского. Прямых доказательств никаких нет, но вот косвенных больше, чем достаточно… - он покачал головой, не зная, как описать свои подозрения, но и промолчать просто не мог, - С ним очень часто появляется несколько человек, каких здесь раньше никто не видел. Для большинства это всего лишь наемники, но двух из них я знаю в лицо, пираты, одни из самых кровожадных, - активировав планшет, он вывел обе фотографии, сделанные скрытой камерой на одном из вечеров королевского двора, - первый Матрих Череп, кличку свою получил за то, что после каждого удачного налета прибавляет к своей коллекции черепов на капитанском мостике еще один. Второй же Дуррль, мутант, чью семью заживо сожгли за то, что они родили подобного ребенка, сам всегда ходит в металлической маске, полностью закрывающей лицо, наверное, только поэтому и может здесь появляться, но я его знаю хорошо. Тоже еще тот психопат, окончательно поехавший на убийствах. У меня порой возникает такое чувство, что свои рейды он совершает не за добычей, а чтобы просто перебить как можно больше народа, особенно знаменит тем, что срывает заживо с детей кожу и подвешивает на улицах разоренных городов вверх ногами, - от последних слов корсар был готов плеваться, - Если бы не дал вам клятву, прямо там же был его и застрелил, и плевать на последствия. Их кораблей здесь нет, значит, где-то на одном из вольных портов, поблизости отсюда.
Кроме того, личный отряд Респира не занимается тренировками, безвылазно сидят в своей казарме. Значит, готовятся к чему-то другому. И есть еще одно… ваши даже самые лучшие разведчики не смогли бы найти этой информации, - корсар говорил без какого-либо чувства превосходства, просто констатируя факты, - но мои люди ходят по тавернам и кабакам в портовых районах, слушают, запоминают и докладывают. Люди Респира собирают наемников, всех, кто согласится убивать за деньги, не особо интересуясь качеством самих бойцов. Уличная шпана, беглые матросы, дезертиры и многие прочие, кто ошивается в портовых районах, им обещают деньги и оружие. Я хотел устроить туда своего человека, в качестве разведчика, но мы даже не смогли отследить, куда их именно отправляют. Барон… будет что-то нехорошее…
- И все на мою свадьбу! – в сердцах сказал Эдвард, - надо было все же пристрелить его еще там, когда явился на помолвку, тогда бы было гораздо меньше проблем. А теперь этот псих получил ничем не связанные руки и к ним еще протекторат Гористара, - он вздохнул. В сумрачном сознании Респира, куда накладывалась его не совсем здоровая психика и больная фантазия, рождался какой-то план, и он даже не мог предугадать какой. И именно этим сумасшедшие и страшнее все, нельзя даже представить, на что они способны, действуя каким угодно способом, но только не тем, что подсказывала логика.
- Может быть, это даже куда более важный момент, чем вы думаете, - сказал Северед, - судьба вещь непредсказуемая, кто знает, куда могут завести ее повороты.
- А сами как думаете? – поинтересовался Эдвард, - Еще год назад я бы и представить не мог, что стану доверять корсару, да еще в столь важных вопросах, но сейчас сижу и разговариваю с вами, поскольку кажетесь мне намного честнее, чем большинство других окружающих меня людей. Я даже подозреваю, что начинаю вам доверять, - он сам улыбнулся от этой мысли, но хотя бы здесь абсурдной ему не казалась. Скорее, более разумной, чем многое из того, что делал в последние дни.
- Кстати о доверии, - кивнул корсар, - о Ярвике можете больше не вспоминать. Как вы и сказали, мы снабдили его дезинформацией настолько, что еще немного, и начал бы из ушей лезть, и не прошло и суток, как он оставил нас, переметнувшись к графу Розмийскому, да еще с таким счастливым видом, что мне даже стало завидно ему. Не знаю, как долго сможет ездить по ушам этому человеку, прежде чем окажется, что все то, что говорит, на деле полная ерунда, но в любом случае, ваш прогноз оказался верным, - он снова переключил планшет на другую фотографию, где Ярвик уже в парадном камзоле, явно совсем новом, стоял в свите графа, не обращая ни на что другое внимания. Зная на собственном опыте, чем может обернуться общение с этим человеком, Эдвард даже испытал нечто вроде жалости к графу, бывший пират здесь почувствует себя на раздолье, первым же делом начав обворовывать казну графа и его вассалов, что может зайти очень далеко. Как на это отреагируют остальные, понятно, непонятно лишь, отдаст ли граф перебежчика своим подданным, восстанавливая справедливость, либо же все-таки решится его защищать, рассчитывая на него как на оружие в будущей борьбе за престол. Наверняка Ярвик пообещал ему помощь других пиратов в случае открытых военных действий, оплатить какую можно одними трофеями, что вполне устроит обе стороны.
- Это было ожидаемо, - кивнул Эдвард, - однако надеюсь, сегодня мне его увидеть не придется. Не хочется осквернять этот вечер никому не нужным трупом, - вернув планшет корсару, он одернул камзол, - Все-таки дома чувствуешь себя совершенно по-другому…
Королевский дворец был одним из самых грандиозных сооружений во всем Рейнсвальде, созданный лучшими мастерами архитектуры, скульптуры и настенной росписи, что вообще есть в Известном Пространстве. Приближающимся к нему путникам открывался великолепный вид на высокие изящные башни, завершающиеся многоуровневыми пагодами, чьи стены украшали многочисленные статуи, изображающие аллегории человеческих чувств, грехов и благородных дел. Центральный арочный проход сделан в виде многоуровневых ворот, каждая пара створок при этом была неповторима и сильно отличалась от предыдущих, а над головой смыкались опорные арки, похожие на ребра неизвестного животного, украшенные рельефными изображениями и огромными металлическими паникадилами, свисавшими на толстых цепях. Ворота были столь большими, что сквозь них могли проехать даже сверхтяжелые супертанки, и то показавшиеся бы совсем маленькими на фоне их размеров. Здесь приходило дважды поворачивать под прямым углом, дань традиции фортификации, и только после этого машины въезжали в Нижний двор, первый из семи, на какие делилась вся территория дворца. Нижний двор был посвящен военному гарнизону, целой армии, что находилась здесь, охраняя покой и безопасность короля Рейнсвальда. Танковые и воздушные ангары, казармы и бараки для солдат были выстроены в единую структуру с внешними фортификациями, оборонительными стенами и плацами для техники и пехоты. И все же это не были простые постройки чисто прагматического содержания, чтобы не выбиваться из общего стиля, каждое такое здание представляло собой отдельное произведение архитектуры, соединенное с другими арочными переходами и башенками. Каждый плац или открытая площадка обязательно украшены каменными или бронзовыми статуями, изображавшими героев Рейнсвальда, а каждый расположенный здесь полк или рота имели собственное имя, посвященное одному из них.
Однако машины здесь не останавливались, проезжая один уровень за другим, пока не остановились собственно перед той частью комплекса, что являлась королевским покоями, несколько соединенных друг с другом переходами зданий с большими окнами и просторными залами. Бал, посвященный успешному открытию колонии на Аверии должен проходить в Зале Героев, один из самых больших и красиво украшенных залов, посвященным прошлым королям Рейнсвальда, но лишь тем, кто действительно остался в истории как человек, много сделавший для анклава и его процветания. Герои прошлого в сияющих доспехах, отлитыми мастерами из платины и золота, смотрели со своих постаментов на людей внизу, окруженные фресками с изображением их подвигов, а над ними потолок с изображением освещенного неба, взятого из старых легенд, удерживали на своих плечах гигантские титаны, символизирующие лучшие стороны человеческого характера. На этом фоне терялись даже самые яркие и красивые наряды придворных дам, не способные тягаться с помпезностью и роскошью окружающих стен, видевшие самые яркие моменты в истории Рейнсвальда, и одно лишь то, что король сам решил провести здесь торжество по случаю открытия колонии, говорило о многом: и об его отношении к самому проекту «Сакрал», и тем, кто его курировал. Это отметил и Эдвард, и его союзники, и, конечно, его соперники.
Здесь Эдвард принес официальную клятву престолу и Рейнсвальду, уже не как барон Тристанский, а как герцог Аверийский, новый феодал острова. Новый герб, который позже геральдистами будет вплетен в основной герб Тристанского дома, уже был подготовлен и представлен, висевший сейчас на широком флаге рядом с гербами королевского дома и самого Рейнсвальда. Яркое черно-белое полотнище, в центре которого размещался треугольный красный геральдический щит, окантованный стилистической золотой вязью из вьющихся растений с крупными цветками, с одной стороны удерживаемый вставший на задние лапы панцирным волком, а с другой химерой, в центре же был изображен шлем с острым забралом и большим плюмажем из красных, белых и золотых перьев, позади которого перекрещены три прямых меча с широкими эфесами. Под ним новый девиз, который так же станет частью и девиза Тристана «несем свет во тьму, не зная страха». Геральдисты явно старались, новые гербы были не частым явлением, и могли быть созданы лишь по прямому разрешению короля, хотя обычно с подачи прошения будущими феодалами, здесь же все происходящее было сюрпризом, но Эдвард не мог не чувствовать гордости, глядя на герб своего нового феода, ведь он действительно заслужил подобную честь.
- Своей кровью, душой и телом я приношу клятву королю и народу Рейнсвальда, - в парадном одеянии, специально подготовленном для этого момента, Эдвард встал на одно колено перед королевским троном, вытащив меч из ножен и поставив его перед собой, уперев острием в пол и взявшись двумя руками за эфес. Глаза смотрел на короля, на лице которого читалась ничем не скрываемая радость и гордость за стоящего перед ним человека, - Словом, делом и помыслом служить Рейнсвальду и короне, не щадя ни жизни, ни души своей, и лишь воля короля и законы королевства будут для меня путеводным светом в вечной тьме. И буду я проклят и забыт, если нарушу данное здесь и сейчас слово, преступив законы Рейнсвальда, ослушавшись воли короля, либо присоединившись к врагам королевства. Клянусь на том и никогда не забуду клятвы этой, - он снял бронированную перчатку с левой руки, где уже был один шрам, оставшийся с того момента, когда приносил клятву как барон Тристанский и провел ладонью по лезвию своего клинка, глубоко разрезая кожу и оставляя на стали меча вытянутый кровавый след. Сразу же подошел геральдист со свитком, где записано каждое сказанное сейчас слово, и Эдвард приложился к нему окровавленной рукой, собственной кровью подтверждая все сказанные сейчас слова.
Теперь наступала очередь короля. С трудом поднявшись и опираясь на своих телохранителей, он подошел к Эдварду, все еще стоявшему на одном колене. У него в руках была, наверное, самая древняя и ценная реликвия Рейнсвальда, меч с именем Холдрик, оружие первого короля, с которым он спустился со своего корабля на тогда еще пустынный остров, где были лишь мутанты да племена дикарей, не имевших ничего общего с будущей цивилизацией. Символ самого существования Рейнсвальда, оружие, которое держали в руках десятки королей, ведя армии в тысячи кровавых битв, порой решавшие судьбы всего сектора. Один только вид этого меча, все еще такого же идеально гладкого и острого, заставлял невольно волноваться даже самых бездушных и бесчувственных, не раз смотревших в лицо смерти, поскольку даже они понимали, что сейчас на них смотрит более чем пятьдесят тысяч лет истории, отлитой в металле.
- Я принимаю твою клятву, герцог Рейнсвальдский, признаю тебя своим вассалом и признаю твою службу угодной воле моей, - голос короля, усиленный динамика, разносился по всему залу Героев, отдаваясь громким эхом под потолком, - за верную службу отмечая наградами, за предательство отмщением. Встань с колена, герцог Аверийский, - сказал король, поочередно касаясь клинком сначала его левого плеча, потом правого, а после груди и лба, - С этого дня и вовеки веков, ты и потомки твои понесут сей титул дворянина, но помни о данной клятве, - он замахнулся и с силой ударил правой рукой по щеке Эдварда, но удар получился слабым, барон едва почувствовал его, - Чтобы лучше помнил…
- Ваше Величество, - Эдвард поднялся, - Нет награды большей, чем право служить вам, и нет клятвы надежней, чем даю вам здесь и сейчас, - после этой фразы зал разразился овациями и приветствиями нового дворянина. Сам счастливый, каким уже давно не чувствовал себя, барон Тристанский и герцог Аверийский, повернулся ко всем, высокого подняв свой меч и совершенно не скрывая улыбки, поскольку сегодня имел право на подобное, не скрывать своих эмоций и действительно надеяться на светлое будущее.
Официальная часть подошла к концу, и началась уже неофициальная часть, торжество и бал, в честь нового феодала, и Эдвард снова чувствовал себя в центре внимания, хоть и не очень любил подобные моменты. Только сегодня совсем иначе, поскольку здесь была Изабелла, а рядом с ней его не заботило все остальное.
- Поздравляю! – она снова была рядом, обняв его за шею и поцеловав, - Значит, теперь ты еще и герцог? А кем тогда буду я, герцогиней или баронессой?
- Ты будешь моей женой, - обняв ее за талию и прижав к себе, сказал Эдвард, - И титул здесь далеко не совсем важное. Кем бы я ни был, ты все равно будешь рядом со мной… - он хотел сказать еще очень многое, то, как скучал по ней на Аверии, то, как волновался за нее чуть ли не каждый день, ожидая корабля с сообщением, что Респир напал на Тристан, то, как сильно ее любит, то, что готов ради нее пожертвовать чем угодно, слов и мыслей было так много, что просто не знал, с чего стоит начинать.
- Эдвард, не стоит так в открытую обнимать друг друга, - к ним подошел Райсор, улыбающийся во все лицо, насколько хватало губ, уже с бокалом вина в руке, - Здесь не Тристанский замок, тут каждый посчитает за свой долг пустить о вас очередной неприятный слух… это же королевский двор, все-таки…
- Райсор! – Эдвард, кажется, сейчас был рад видеть каждого здесь, - Давно уже не виделись! – он отпустил Изабеллу, но она осталась стоять рядом с ними, положив голову ему на плечо, и это, пожалуй, было одно из самых приятных ощущений, - Рассказывай, почему произошло все именно так, и не ты сейчас стоял перед королем и не получал новый титул? – его невеста удивленно посмотрела сначала на Эдварда, потом на его друга, но ничего не сказала вслух.
- Потому что моя забота «Сакрал», а не целый новый остров, размером с половину Рейнсвальда, - пожал Райсор плечами, - Ты даже не представляешь, что сейчас крутиться вокруг Аверии, и, честно признаться, такие заботы мне точно не по плечу, а вот тебе как раз подходят. Я кораблестроитель, а не политик, - он усмехнулся, - А главное, ты и сам знаешь, что сумеешь позаботиться о нашей колонии гораздо лучше, чем кто-либо еще, - он отхлебнул из своего бокала и с удовольствием причмокнул, - Аверийское вино, из той партии, что привез Северед. Действительно отличный напиток, надо признать. Вам принести? – он посмотрел на своих собеседников, но увидел еще кого-то за их спинами, - Доброго вам дня, барон Гельский, нравится сегодняшнее торжество? Кажется, мы с вами забывать, что такое балы в королевском дворце, - он кивнул головой в знак приветствия.
- Барон? – Эдвард обернулся, увидев перед собой еще одного претендента на престол, продолжавшего удерживать на своем лице приветственную улыбку, но вот глаза только у него были совсем не добрыми, - Я бы сказал, что рад вас здесь видеть.
- Мне тоже очень приятно наблюдать здесь ваше присутствие, - кивнул Вассарий, забрав с подноса пролетавшего мимо официанта-дрона один из бокалов, - Ваше появление здесь столь неожиданно для всех, особенно после случившегося недавно. И лично я рад хотя бы тому, что в этот раз вы не стали хотя бы закрывать свое лицо маской… - он усмехнулся и сделал глоток.
- Что вы, я всегда привык действовать открыто, - мило улыбнулся ему Эдвард, решив подыграть в этой словесной баталии, - но порой приходится принимать те правила, по каким играют остальные игроки. Не всегда приятно открыто играть с человеком, что сам прячет свое лицо, надеясь, что о его действиях никто не узнает.
- То есть, вы считаете, что нападать со спины и не признавать своих действий вполне нормально для рейнсвальдского дворянина? – Вассарий помрачнел, сообразив, на что намекает Эдвард, но решив не обращать на это особого внимания. Никаких действительных доказательств у Эдварда по поводу того, что его эскадра готовилась к нападению на Аверию, у него не было, как, впрочем, барон Тристанский не оставил доказательств, что именно он разгромил эти силы.
- Я считаю, что в войне надо действовать исходя из сложившихся условий, - покачал головой Эдвард, - Если твой противник собирается напасть на тебя неожиданно, ударив в спину, когда будешь слабее всего, то нет ничего постыдного в том, чтобы ударить первому, пока он сам еще не готов, - Эдвард посмотрел на Изабеллу, заметно напрягшуюся от этого разговора, от какого буквально тянуло запахом пороха и оружейного металла, - Дорогая, можешь пока прогуляться пару минут? Такой разговор тебе покажется скучным… Пожалуйста… - он сделал ударение на последнем слове и Изабелла, все же недовольно поджав губы, поняла, что от нее требуется и, согласно кивнув головой, отошла к своим подружкам и фрейлинам, что-то весело и бурно обсуждавших.
- Барон, вам не стоит занимать такую позицию, когда речь идет о борьбе за престол, - уже более жестким тоном сказал Вассарий, как только Изабелла отошла, - Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным, в любой момент все может измениться.
- Я прекрасно осознаю и отдаю себе отчет в своих действиях, - сказал Эдвард, обернувшись. Райсор тоже куда-то отошел, то ли в поисках Рокфора, то ли кого-то из своих компаньонов, - Однако точно так же осознаю и тот факт, что не желаю уступать кому-либо результаты своих усилий и усилий моих друзей, пусть этим человеком будет даже кандидат на королевский престол.
- Такого врага опасно иметь, - лицо Вассария исказила на несколько секунд хищная улыбка, - А мы с вами, к большому сожалению, друзьями называть друг друга не можем. Может быть, сейчас Иинан Третий вам и благоволит, но он все же не сможет еще долго управлять королевством. Люди не вечны, впрочем, как и титулы…
- Постараюсь запомнить сказанные вами слова, - кивнул Эдвард, вспоминая недавний разговор с остезейцем и невольно улыбаясь, - Но и найду себе смелость и вам посоветовать сначала решить свои проблемы с теми, кого вы называете друзьями, и только после этого уже начинать искать себе врагов.
- Что вы этим хотите сказать? – Вассарий не ожидал подобного ответа, но он ему явно не понравился. Может быть, еще несколько сказанных фраз, и их и так натянутый диалог перешел бы к уже конкретным угрозам, если бы в этот момент не раздались слова церемониймейстера о первом танце. Рядом с Эдвардом снова возникла улыбающаяся Изабелла и, извинившись перед Вассарием, за то, что прерывает их общение, потащила новоиспеченного герцога к танцевальной площадке, освобожденной гостями для собиравшихся пар, аргументируя это тем, что он обещал ей весь вечер. Эдвард же был рад уйти от этого разговора, да еще с таким хорошим поводом, а потому почти не упирался.
- Ты можешь хотя бы на несколько минут забыть о политике? – обиженно спросила его невеста, когда они закружились в танце. Легкая музыка оркестра настраивала мысли на соответствующий лад, и тристанскому барону действительно хотелось думать только о человеке, которого сейчас держал за руки, и уж тем более, не хотелось его обижать.
- Я могу, но политика не может, - улыбнулся он, - Ты же видишь, что я вроде как главное лицо сейчас, не считая короля, а это накладывает очень много обязанностей, с какими и приходиться считаться.
- А со мной надо считаться? – уже более серьезным тоном спросила она, улыбнувшись Рокфору, который стоял среди остальных и о чем-то разговаривал с графом Фларским, - Ты исчезаешь на целый месяцы, оставляя меня только ждать и надеяться, а когда возвращаешься, то я все равно почти не вижу тебя… неужели так и будет? – она сказала уже совсем грустным тоном, понимая, что Эдвард не специально поступает так, но все же не желая мириться с тем, что ее будущий муж вынужден посвящать работе практически все свое время.
- Нет, - пообещал ей Эдвард, - В моей жизни нет ничего важнее тебя, все, что я делаю или буду делать, только ради тебя, ни для кого больше. Как только мы поженимся, ты отправишься со мной, и дальше мы будем только рядом. Я обещаю тебе… - он улыбнулся, - хочешь, я поклянусь тебе в этом? Клятва дворянина нерушима… - он показал свою ладонь, где пунцовой линией отмечался недавний разрез, но она только закрыла его своей рукой.
- Я верю тебе, - положив голову ему на плечо и продолжая танцевать, сказала Изабелла, - и понимаю, что тебе тоже нелегко, и я просто хочу быть рядом с тобой, не смотря ни на что, в горе и в радости, в богатстве и нищете. Ты же понимаешь это?
Эдвард остановился, больше не обращая внимания на музыку и другие пары танцующих. В этот мир ничего другого для него просто не существовало, только они двое и первозданная вселенная, в которой каждое слово оставалось навеки, и только те чувства, что испытывал к ней, они были более реальными, чем все остальное, закрывая другие проблемы и мысли. Барон смотрел на нее и чувствовал, что и его невеста испытывает то же самое, наверное, именно это и называется любовь, те краткие моменты, когда два человека понимают друг друга без слов, а их души словно сливаются вместе, не оставляя места ни для чего другого.
- Я никогда не оставлю тебя. Никогда. Ни в этом мире, ни в другом, - он взял ее раз руки и прижал к себе, - Чтобы ни случилось, всегда буду рядом с тобой, и нет ничего, что сможет разлучить нас, - он почувствовал, как из глаза по щеке сбежала слеза, какую стремился удержать, но так и не смог. И видел, что его возлюбленная тоже едва сдерживает слезы радости, и не было в жизни его прекраснее этого момента.
Кровь и честь. Глава 8
© Copyright: Кириллтимченко, 2015
Свидетельство о публикации №215072300413
Свидетельство о публикации №215072300413
Рецензии