Тени прошлого. Цена свободы. Глава 3

-Капитан Мир? – раздалось снаружи.
Он открыл глаза, обнаружив себя сидящим на том же стуле, в той же неудобной позе, смотрящим на тот же газовый арбалет, но уже совсем другим. День как обычно так хорошо начинался и получил такое поганое продолжение.
– Капитан Мир сейчас занят…. Да, черт возьми, я в курсе! Ага, и тебе не хворать, что б тебя на обратной дороге на суку подвесили.
Готан не слышал второго голоса, а первый, если честно не узнал вовсе, хотя из-за пустоты повисшей внутри, ему просто не хотелось никого узнавать. Добрый хмельной настрой, царивший еще несколько мгновений назад, улетучился окончательно, оставив только горечь послевкусия – вечный его спутник, которого он не желал видеть рядом, впрочем, как и головную боль вкупе с засухой, царившей во рту.
Давно эти события произошли или недавно, для него уже не имело значения, собственно говоря, как и многое другое. Ведь все произошедшее тогда, к неудовольствию для себя, он мог спокойно вспомнить, так подробно, что становилось просто тошно.
Он молчал, и окружение, не решаясь нарушить эту тишину, трепетно молчало вместе с ним. Лошади на мгновение перестали фыркать и бить копытами, а солдаты суетливо бегать и материться.
Яркое солнце, царившее снаружи, просвечивало красный шатер почти насквозь, бросая на его стенки отчетливые тени проходящих мимо людей. Готан, с какой-то неподдельной тоской, рассматривал темные силуэты, угадывая род войск и звания по одним только едва различимым изгибам мимолетных теней. И казалось, не будь у него других дел он смог бы просидеть за этим занятием целую вечность, молча и тихо теряя, и без того отсутствующий интерес к жизни.
Краем глаза Готан заметил какое-то движение слева от себя. Он знал, что здесь только он один и посему не сразу перевел задумчивый взгляд в угол шатра, где коим-то образом смогли сохраниться остатки темноты. Лоскуты тьмы, словно ожидающие этого пришли в движение, интенсивно завертевшись и стараясь достать сидящего неподалеку человека маленькими, почти детскими, когтистыми ручонками.
Сердце судорожно забилось. Готан привык находить себя и в дичайшем похмелье, то в грязи, то в сточной канаве, но заставить себя привыкнуть к такому, он никак не мог. Волосы непроизвольно встали дыбом и благо лучи разгулявшегося солнца служили преградой, отделяя Готана от этого мрака, ведь кто знает, чем могли обернуться для него эти холодные цепкие объятья.
Тем временем тьма, не желая сдаваться, набирала силу, расползаясь, покуда хватало сил. Готан мог руку отдать на отсечение, что в этой непроглядной черной толщи он увидел слабую, но наглую ухмылку и сам ужаснулся таким мыслям. Тьма, точно почуяв это, направила свой взор на него, и Готан, почувствовал, как горло стали сжимать ледяные липкие пальцы. Он не в силах оторвать взгляда смотрел на пульсирующий сгусток мрака, обретающий формы силуэта с двумя бездонными провалами в тех местах, где у всех известных Готану Миру существ должны располагаться глаза. Он узнал эти два испепеляющих жерла, вечно ненавидящие, вечно голодные. Они сияли первозданной тьмой, вырисовываясь на темном силуэте, словно пятна крови на белом снегу.
Этот взгляд поглощал его, погружая длинные щупальца, в самое нутро, стараясь вцепиться в его душу. В обретшем форму темном силуэте Готан узнал того невинного маленького человека, когда-то изуродованного тьмой и перемолотого в жерновах жестокости и времени. Последним его подарком оказался этот взгляд, не отпускавший Готана ни на секунду его бренного существования. Человеческий взгляд не может быть наполнен такой темнотой и злобой, Готан отчетливо знал это. Он чувствовал, это сама смерть смотрит на него, принимая в ряды своих слуг, и вместе с тем предупреждая «однажды и ты будешь на его месте».
Готан переборов холод, расползающийся внутри, окоченевшими руками схватился за маленький столик и с диким ревом, вскакивая на ноги и опрокидывая стул, и всю стоящую рядом утварь, швырнул его в клубящийся мрак.
- Будь ты проклят!!! – приглушенно вырвалось из его засохшего оледеневшего горла. – Будьте вы все прокляты…
Последние еле различимые слова затухли где-то внутри, и Готан не в силах терпеть порывы всепоглощающего мрака, устало опустился на колени.