Верные друзья

    Как-то утром я шла в школу.
    Узкая тропинка бежит через берёзовую рощицу, сбоку проложена ещё одна, и они сливаются, как ручейки, несущие свои воды большой реке.
    Каждый день идут по ним ребята, стайками и поодиночке, смеясь и болтая, не спеша и опаздывая, волнуясь и скучая,– мир их характеров, привычек и настроений многолик.

    Я шла, не торопясь: спокойное, тихое, свежее утро приглашало задержаться в нём подольше, остановить суматоху, заглушить сердечную смуту, порадоваться тому вечному, что есть на нашей земле.
    Не сразу сквозь эту отрешённость услышала я лай собаки. Оглянувшись, увидела собачонку – ребята называли её Белкой, – которая буквально надрывалась от безуспешных усилий привлечь моё внимание и наскакивала на меня всё злее и злее. Я удивилась: обычно она была настроена вполне миролюбиво. Ничейную эту собаку обласкивали дети, деля с ней нехитрые лакомства, оберегая от неприятностей. Не понимая её плохое настроение от встречи со мной, попыталась, как всегда, поговорить с ней, придав своему голосу расположение и любезность, но она забегала ко мне сбоку, перегораживала дорогу и обещала сорвать горло неистовостью отрицания меня как знакомой. Я беспомощно оглянулась – и увидела идущих сзади меня десятиклассниц. Они стыдили Белку, негромко посмеиваясь, обескураженные её непримиримостью.
 
    Мгновения хватило разобраться в ситуации. Я облегчённо вздохнула, шагнула в сторону и уступила им путь. Собака понеслась за девочками, потеряв ко мне всякий интерес. Всё оказалось до наивного просто: она требовала от меня свободы друзьям! Она демонстрировала перед ними свою собачью верность! Она защищала их преданностью существования! Немудрёная философия с глубиной уважения. Как уж тут было не улыбнуться!

    И тогда я вспомнила Рыжика.
    Однажды, выйдя из вагона электрички, подошла к родительскому дому, но взойти на крыльцо и открыть дверь оказалось невозможно: взъерошенное рыжее существо задиристо оберегало свой бастион, самоотверженно, стойко, с намерением не отдать ни пяди принадлежащего ей по какому-то праву места обитания.
    Я потрясённо смотрела на это невесть откуда взявшееся животное: у мамы никогда  не было стремления завести собаку, и лишь кошка Машка давно жила у неё, доставляя заботы по рациону питания с долей от пенсии да обустройству потомства. Рыжик прикипел к ней сердцем из благодарности: мама разок накормила этого бродягу, и с того момента он добросовестно охранял её дверь.

    Был он некрасив, небрит и не умыт, являя собой ту характерную заброшенность, которая свидетельствовала об изгнании неизвестно за что из родной конуры. Наверное, не ко двору пришёлся из-за своего громкого, неутомимого лая, хотя эта привилегия – неотъемлемая часть службы.
    Лаял Рыжик здорово! Среди тишины раздастся вдруг его пронзительный, с хрипотцой, голос, заставляющий вздрогнуть от своей неожиданности. Обрушивался он на всех: на поездных пассажиров, на почтальона, на разного рода транспорт. Лишь заслышит звук идущего поезда, стрелой бросается на перрон и мчится, едва  не попадая под колёса, издавая при этом столь грозное рычание, что машинисты высовывались из кабины, сочувственно глядя на искромётный рыжий комок. Местные водители локомотивов, правда, скоро привыкли, от души хохотали и махали Рыжику рукой, приветствуя его чудачество.

    А вот сосед, выводя свой мопед, с опаской оглядывался на дремавшего возле крыльца беспокойного провожатого, стремясь отъехать без вреда. Редко когда такое удавалось: Рыжик, уловив запах бензина даже сквозь сон, быстро занимал почётное место всадника, скачущего впереди, и очищал пространство. Напрасно сосед злился, напрасно старался отучить его от подобной миссии – ему пришлось смириться.

    Степенно отправлялся Рыжик с мамой за хлебом, занимал очередь в магазине и чутко настораживал уши, когда говорили про него, что, мол, тоже нуждается в талонах на питание (система 90-ых годов 20-го столетия).
    Сопровождал её в баню и весь километр пути следил, чтобы дорога была безопасна, по-собачьи наивно полагая, что силы его голоса достаточно для избежания неприятностей. Возле бани устраивался в ожидании: вытягивал передние лапы, опускал на них голову и замирал, время от времени приоткрывая то один, то другой глаз. Здесь его тоже знали. Он радостно взвизгивал, приветствуя появление своей благодетельницы, и казалось, что нет счастливее на свете существа, чем этот чудак, гордо вышагивающий рядом со старой женщиной.

   Обретя свой надёжный дом, он стал меньше нервничать, и это не замедлило отразиться на его внешнем виде: исчезла всклокоченность, окрас сделался приятным взору.
    Окружающие относились к нему спокойно, дети заводили с ним игры, а вот кошку Машу перебороть не удалось: она по-прежнему была с ним пренебрежительна и всегда подчёркивала своё лидирующее положение. Он терпел!

    Нежен Рыжик был удивительно. При каждом удобном случае подлезал под руку, обхватывал лапами и затихал в этом объятии. Но высшее блаженство испытывал, когда хозяйка брала гребень и начинала расчёсывать его густую шерсть. Ничто не тревожило его в этот благостный миг.

    В августе мы с братом собрались по грибы. Лес от посёлка неблизко, километров шесть надо пройти по утренней росе. Не зная этого, Рыжик увязался с нами. Он вживался в незнакомую местность, простор сделал его чуть ли не крылатым. На грибы его аппетит не разгорелся, но сам лес покорил разнообразием запахов, чистотой и покоем. Он рылся во мху, забирался в густой папоротник, выскакивал из зарослей крапивы, хватал зубами палки, которыми мы раздвигали  листву в поисках многоцветья шляпной красы, недоумевал на наш осторожный шаг, рычал на лягушек и пытался достать их лапой. Впечатлений накопилась целая масса, и, переполненный ими, обратно он шёл усталый. Соблазн  прилечь под каким-нибудь кустом боролся в нём с желанием поскорее добраться до дома.

    Весь остаток суетного дня Рыжик проспал на своей мягкой подстилке, лишив себя обеда и ужина. Может быть, ему снился лес, потому что он иногда вздрагивал всем телом и издавал победный клич. Известно, что победа даётся нелегко и порой опустошает, требуя немало времени для восстановления сил.
    Впоследствии я привыкла, что с поезда рядом с мамой меня встречало неизменное трио: подпрыгивающий Рыжик, степенная Маша и суетливая соседская кошка Анфиса. Они располагались на дорожке один за другим, и умилительная эта картина почему-то напоминала детство.
    Взрослые тоже иногда в него забегают. Чтоб от чёрствости спастись. А ещё, чтобы верных друзей не потерять.