Время нашей жизни

Мариам Чайлахян.
Время нашей жизни
Каждый из нас несет в себе частицу истории своей семьи, своего народа, своей причастности к человеческому роду. Подсознательно я считала себя русской, живя в Москве, говоря по-русски, влюбленная в русский язык и русскую литературу. Пока однажды моя одноклассница, высокая золотоволосая девочка, не сказала: Как я тебе завидую, что ты армянка, так скучно быть русской (как все). Это прозвучало несколько необычно, как неожиданное признание моей инаковости.
Моя мама в совершенстве знала армянский язык и была переводчицей художественной литературы сначала с русского на армянский, а потом, когда переехали в Москву с армянского на русский. Помню великолепные переводы мамы Акселя Бакунца.
Но она хотела, чтобы я утвердилась в русском и не учила меня армянскому. А папа сам выучил армянский будучи студентом, выучил настолько, что потом читал лекции по биологии в Ереванском Университете на армянском языке. Когда родители хотели, чтобы я не поняла, о чем они говорят -  они говорили друг с другом по-армянски. И, как вы понимаете, это им не удавалось, я все отлично улавливала. Папины предки были родом из Ани, столицы Древней Армении. Тысяча храмов с изысканной резьбой украшали столицу, сейчас от былого великолепия остались лишь руины на берегу Аракса. Анийцы, спасаясь от преследований в средние века, поселились в Крыму, создав Морскую Армению с центром в городе Кафа (Феодосия). А в восемнадцатом веке при Екатерине II по политическим соображениям армяне были переселены в благодатные Донские земли. Ростов-на-Дону, Нахичевань, город, весь наполненный родственными кровотоками.. В Новочеркасске я шла той дорогой, по которой ходил папа из гимназии графа, атамана Матвея Ивановича Платова на Хомутовский проспект (ныне ул. Бакунина). и мне казалось, что я много раз исходила этот путь и что я иду к своей бабушке Варе, хотя, когда папа бегал по этой дорожке, бабушка Варя была молодой еще женщиной и воспитывала одна пятерых детей, аккомпанируя ученицам из Пансиона благородных девиц .

Родители мамы после мучительных скитаний обосновались в родном селе, в Ошакане. Мамин предок по отцовской линии - (хазарапет) князь Ваган Аматуни - захоронил в Ошакане прах Месропа Маштоца, создателя армянского алфавита и переводчика Библии на армянский язык. Над могилой построили часовню, которая называлась Часовней Святого Переводчика.
Мой брат Лева и я воспитывались в интернациональном духе, мама, чтобы я не испытывала к турецкому народу неприязнь дала мне почитать "Птичку певчую" - нежную и добрую книжку турецкого писателя Решад Нурн Гюнтекина. И исподтишка наблюдала за мной. Я ловила это взгляды и не понимала, потому что была далека от какого либо национального негатива.
Конечно же связь с Родиной не прерывалась ни на мгновение, приезжали армянские поэты, писатели. Происходили веселые дружественные пиры.
Эта фотография замечательна не только тем, что на ней изображены мои мама и папа, молодые и сравнительно беззаботные, рядом со своими друзьями, в числе которых Мартирос Сарьян и Аветик Исаакян. Она знаменательна еще тем, что все действо происходит в мае  1941 года. Эти добрые, наивные, черно-белые снимки. Каким спокойствием веет от этой ф-ии, запечатлевшей знаменитую встречу в Текстильщиках у дяди Вагана - друга папы. Столько было добрых, хороших людей, но и зло копилось.  И достигло критической массы, и разразилась война.
Позже,  в 50- 60-ые годы к нам часто приходил  поэт-переводчик Владимир Владимирович Рогов.  В совершенстве зная английский, он преподавал в университете стилистику языка, переводил Роберта Браунинга, Юджина О,Нила. С помощью подстрочника. который делала моя мама, он вполне удачно перевел Аветика Исаакяна. Философская мысль сочеталась в них с глубоким лиризмом. Вот, например, стихотворение 1926 года "В Равенне".

"На седоглавый Арарат
Век опускался, точно миг,
И уходил.

Видал снега его не раз
Пред смертью поколений ряд
И уходил.

Пора, чтобы на миг и ты
Вознес к его сиянью взгляд
И уходил..."

Он был влюблен в Армению.
Есть такая профессия - Друг Армянского Народа. Им был, например, лорд Джордж Байрон. Живя в Венеции он ездил на остров Сан-Лаззаро к мхитаристам и изучал армянский язык. Его учителем был монах отец Арутюн, который называл поэта за буйный нрав Хент (сумасшедший), а тот дразнил монаха его ученостью и называл Паскалем. Вместе они создали армяно-английский разговорник и словарь И еще Байрон говорил - к Богу надо обращаться на армянском языке (имея ввиду древне-армянский - грабар).
Я не претендую на полный перечень имен, но все же назову имя поэта Сергея Городецкого. Он дружил с Туманяном По его совету Городецкий поехал в Западную Армению, спасать армянских детей. И выполнил свою миссию с честью. С риском для жизни он как русский офицер имел возможность беспрепятственно вывозить на арбах, под пулями, голодных, раненых и осиротевших армянских детей. Городецкий написал цикл стихов «Ангел Армении», посвятив его Туманяну. Из русских писателей он был единственным очевидцем резни армян в Западной Армении.
Это, конечно, и Валерий Брюсов, составивший уникальную книгу "Поэзия Армении", чтобы утвердить слово народа, которого подвергли Геноциду, но который не замолк и продолжал петь свои дивные песни. Переводчиками на русский язык были Бунин, Бальмонт, Блок, сам Брюсов, гениально переводивший Саят-Нову.
Владимир Владимирович Рогов был последователем и достойным продолжателем этого соработничества армянского и русского поэтического общения. Он приходил к нам в гости и, потирая руки, говорил: Сына я назвал Мартирос. Представляете - входит он в армянское общество, спрашивают: как тебя зовут?  Мартирос. Удивление - но ведь ты русский. Потом восхищение - Молодец - и рюмочка коньяка названному Мартиросу обеспечена. Мартироса Сарьяна Рогов любил бесконечно, называл его великим Стариком.
В 70-ые вышла книга Франца Верфеля "Сорок дней Муса Дага". Великая Книга. «Сорок дней Муса-дага» – это роман-легенда о невероятной стойкости и героизме, на которую способны люди, вынужденные сражаться за свою свободу и жизнь.
Помню, как мама, читая ее, плакала, хоронясь от нас. Для меня же все произошедшее в 1915-ом году оставалось историей, трагической, но историей. И только печально известные события в Сумгаите и Баку (1988, 1990 гг.) перевели все в реальный план. Помню, что тогда у меня родилось горестное двустишие: "И горечью заполнен рот - Опять весь мир нас предает".
По БиБиСи услужливо передавали, что в Закавказье опять произошли "межплеменные столкновения" - этакие стычки между дикими первобытными племенами. И еще помню споры между представителями властей: 37 замученных жертв - это уже геноцид, или еще нет. Сколько еще должно было быть жертв, чтобы проснуться. Я проснулась. Иногда человеческая жестокость превышает пределы разумения и объяснить это патологической ненавистью одного народа к другому невозможно. Да, одна часть турок или азербайджанцев упивалась кровью, другие же (их было мало, но они были) спасали армян, рискуя жизнью.
В это время открылись курсы армянского языка при постпредстве, в Лазаревском Доме, что в Армянском переулке. И я пошла на эти курсы, пошла, как я сейчас понимаю как русская, желая восстановить справедливость. Ваган Вермишян, Нелли Григорян, Рушан Пилосян, и другие были нашими добрыми и мудрыми учителями. У нас в группе первого цикла были украинец Женя Проценко, русская Ирочка Богомолова, сын певца Павла Лисициана - Гарик Лисициан, а на третьем цикле запомнился Давид Толбин, он называл себя Довид, еврей, удивительно талантливый к языкам. Я подчеркиваю национальную принадлежность своих друзей, чтобы стало понятно, что у нас был настоящий интернационал, и этот интернационал с упоением изучал армянский язык, мы ставили этюды, сценки, играли спектакли на армянском языке.
Это были 90-ые годы, годы неожиданно обретенной свободы. Именно в эти годы Россия признала Геноцид армян(в 1995 году). И Нуйкин, где теперь все эти люди - Афанасьев, Нуйкин - люди с открытыми лицами и светлыми идеями, кричал на одном из собраний "Армяне, демократы вас не подведут"!
В это трудно поверить, но я тогда заговорила по-армянски, и стала читать. На курсах мы не говорили о Геноциде, но само собой случилось так, что далекие события стали ближе, явственнее. Мы читали в русских переводах западных армянских поэтов - Даниела Варужана, Сиаманто, Рубена Севака. Великие поэты, их жизнь оборвалась в 1915 году. Долго не хотелось верить, что и Григор Зограб, прозаик, создатель изящной и глубокой психологической новеллистики, был тоже замучен в 1915 году.
От просвещенных армян я часто слышала такое мнение, что настоящий роман - это исторический роман, все остальное - беллетристика. Действительно самые крупные романы в армянской литературе - это те, что основаны на исторических фактах: "Вардананк" Дереника Демирчяна,"Самвел" Раффи, "Царь Пап" Стефана Зоряна и т.д.
Но слава Богу, есть в армянской литературе и такие блестящие прозаики, как Аксель Бакунц и Григор Зограб,  тонко и глубоко передающие хрупкое равновесие добра и зла в человеческом сердце.
Аксель Бакунц- из Восточной Армении . Автор блестящих новелл: "Альпийская фиалка", "Фазан", "Письмо к русскому царю", "Орешники братства", "Сын гончара" и многих еще. Его рассказ "Иван-бей" поразил меня точностью, выразительностью слога -  lege artis по Бунинским меркам. В 1937 году он был репрессирован по сталинским спискам и расстрелян по обвинению в антисоветской деятельности. Ему было 38 лет. В 1955 году посмертно реабилитирован ввиду отсутствия состава преступления. В 1957 году в доме, где он вырос, был открыт музей. 
И  Григор Зограб из Западной Армении. Лучшие из сорока двух новелл писателя составили три книги: "Голоса совести", "Жизнь как она есть", "Безмолвные боли".
Я очень люблю его новеллу "Реган", она мне дорога еще и потому, что ее перевела моя, уже ушедшая, подруга Юлия Григорян. Это романтическое повествование  о молодой влюбленности. Влюбленный юноша всю ночь предается сладостным мечтам о девушке, чью прелестную головку он видит в окне, и только под утро он обнаруживает, что это был пучок травы "реган" (базилик по латыни).
"Я постоял еще немного и, вдруг, вглядевшись, увидел не волну черных волос, а небольшой куст регана. В темно-красном горшочке, он подрагивал от дуновения ветра.
Неужели это он смотрел на меня всю ночь из открытого окна? Как же я так обманулся? Я посмеялся над собой и рассердился за странную оплошность.
Прошли годы и сейчас я благословляю тебя, пучок регана. Как лучший друг, ты на целую ночь осчастливил меня. Ты принял облик женской головки, чтобы обмануть меня и хорошо сделал. Я не жалею о тех пылких излияниях, которые достались твоим крохотным листочкам.
Пускай наступает утро, и полный свет его возвращает предметам неумолимую четкость. Ты для меня навсегда останешься воспоминанием о красоте ее роскошных волос."
20 мая 1915 года Зограб был арестован и зверски убит турецкими погромщиками по пути в ссылку. Ему было 54 года.

Мне всегда хотелось после этого крикнуть - нельзя было оставаться, нельзя было жить в Турции.  А где можно?!  Нет ответа...
ГРИГОР   ЗОГРАБ -26.06 1861 - 19.07 1915
Писатель. Публицист. Юрист. Профессор Константинопольского Университета, Депутат Армянского Национального Собрания, и Османского парламента (1908 - 1915)
Сборники новелл, повести и романы. Произведения переведены на многие (около30) языки
 мира.
СИАМАНТО, 18.08  1878 - 1915
СИАМАНТО- (Атом Ярджанян),Поэт, Деятель национального освободительного движения. Первый сборник, изданный в Париже "Героическое", Париж (1902), " Дети армян" (1905, 1906, 1908) "Факелы агонии и надежды" (1907), "Кровавые вести от друга" (1909), " Зов родины" (1910).  В творчестве Сиаманто заметны отзвуки народных песен, а также влияние поэта-символиста Эмиля Верхарна
В молодости Сиаманто утверждал: "Единственная цель художника - видеть и любить прекрасное". Но он стал поэтом Геноцида. Его строчки полны боли и прекрасны  - нежный лиризм и гроздья гнева и скорби: "Была моя грудь от лазурного неба пьяна,
В глазах было золото, в сердце - надежда,
Душа была Богом полна...
Но память проснулась,.. и скрытая тьмою ночной,
Не песня лилась, а катилась слеза,
а катилась слеза. за слезой!"
Он учился в Париже, Сорбонне, ездил в США, где в 1910 году вышел том его собрания стихотворений, в Тифлисе в 1913 году вышла отдельной книжкой поэма "Святой Месроп". Литературная общественность Европы высоко оценила творчество армянского поэта, выдвинув Сиаманто за несколько месяцев до его гибели на Нобелевскую премию.
ВАРУЖАН,20.04 1884 - 26.08 1915
Даниел Варужан (Чпугкарян), Поэт. педагог, он учился у  мхитаристов, учился в Бельгии, жил в Европе.
сборники стихов: "Погром" (1908),"Сердце нации"(1909), "Языческие песни"(1912), Константинополь, "Цветы Голгофы", "Песнь о хлебе"(1914), Константинополь.
Темы его поэзии    — армянская патриархальная жизнь, народный патриотизм в сборнике «Сердце нации». В сборнике стихов «Погром» Варужан описывал армянские погромы, борьбу народа против жестокостей султанского режима.
"Но там под сенью тех бус,
Герой быть может сокрыт.
Как в яслях спал Иисус,
Освободитель там спит".  Так кончается стихотворение "Колыбель армян", что Брюсов поместил в "Поэзии Армении" среди  нескольких Варужановских стихотворений, тоже считая, что основная тема его поэзии - армянская патриархальная жизнь и народный патриотизм.
Вершина его творчества - сборник стихов и поэм - «Языческие песни». Он воспевает там женщину, любовь, земные радости.  Его стихи полны жизнеутверждающей, солнечной силы. В 90-ые годы "Языческие песни" были очень удачно переведены Аллой Тер-Акопян. И если, как сказал один поэт, не помню кто, настоящая поэзия - это когда мороз  по коже и огонь в чреслах, - то поэзия Варужана сполна соответствует этим критериям. Поэзия самой высокой пробы.
"Так хочется найти любви жемчужину,
Чтоб ею увенчать чело Земли".
Комитас  (Согомон Согомонян)  26.09 1869 - 22.10 1935, музыкант. композитор, музыковед
В Константинополе в это время жил еще один великий человек - Комитас. Вместе с принятием сана священника он взял это имя - так звали знаменитого армянского поэта седьмого века.
Композиции он учился у Екмаляна, написавшего Божественную Литургию, а потом и Комитас стал писать прекрасную духовную музыку и создал Патарак (Литургию) для мужского хора.
Европейски образованный, Комитас обработал большое количество народных мелодий, очистив армянскую музыку от наслоений - и сделал ее доступной для исполнения в концертных залах. В Европе он давал лекции-концерты, после одного из таких концертов Дебюсси, который был достаточно высокомерен и не склонен к восторгам, воскликнул:  "Гениальный отец Комитас! Преклоняюсь перед вашим музыкальным гением!" От того, что увидел и пережил Комитас во время Геноцида, он заболел. Его удалось вернуть в Константинополь. но он не пришел в себя и последние 20 лет провел в лечебнице на окраине Парижа. 
"Ничего душа не хочет
И, не открывая глаз,
В  небо смотрит и бормочет,
Как безумный, Комитас.
Вся в крови моя рубаха, 
Потому что и меня
Обдувает ветром страха   
Стародавняя резня". (А. Тарковский)
Рубен Севак  (Рубен Чилинкарян)-27.02 1885 - 26.08 1915
В 1911г. окончил медицинский факультет(Лозаннского университета, Швейцария), работал в больнице в Лозанне. Рубен Севак начал писать с1905 года. Его единственный прижизненный поэтический сборник — «Красная книга», вышел в свет в1910 году. Туда входят поэмы, посвященные национальным бедствиям «Безумец погромов», «Турчанка» и социально-философским проблемам  -поэма «Песня о человеке». В периодической печати были опубликованы отдельные стихи из оставшихся в рукописях сборников: «Книга любви», «Последние армяне», «Хаос». «Дворник». Он - автор цикла рассказов «Страницы, вырванные из дневника врача» (1913 - 1914). В 1914 г. вместе с семьей Рубен Севак вернулся в Константинополь, словно желая разделить участь своего народа.
"Проснитесь, добрые колокола!
Кто вырвал языки вам из гортаней?
Кровь просит слова, а не бормотанья.
Довольно вам молчать, колокола!" - пророческие строки!(пер. Антокольского)
24 апреля 2015 года прозвенели колокола в память о Геноциде в церквах от Аргентины  до Италии, от США  до Армении. Они уже не молчат...
Светлая им Память, Вечная Память...23 апреля 2015 года они стали новомучениками армянской Церкви, их причислили к лику Святых, вместе еще с полутора миллионами людей, замученных во время Геноцида.

P.S. Господь послал армянскому народу новую Жизнь - Возрождение Армении.  Ереван - мер нор Двин, мер нор Ани!! Вот он цветущий в розово-белой пене от абрикосовых, персиковых и сливовых деревьев. Многочисленные кафе с журчащими фонтанчиками, здания из розового туфа и множество памятников. Так что, если сесть на скамейку рядом с Оперным театром, то недалеко окажется Туманян:"Я видел все - предательство и зло,
Бывало и меня коварство жгло,
Но я любил, смотрел прощавшим взглядом,
Мне часто было и во тьме светло".
Несколько выше по направлению к Матенадарану, памятник с барельефом Саят-Новы:
"Не всем мои сказания чтить,
особый слог у слов моих".
Прямо напротив недавно установленный памятник Сарояну. Когда мы два года назад остановились, чтобы получше рассмотреть его, к нам подошел мужчина и стал говорить: "Разве же он такой в жизни, что за непропорциональные размеры и слишком длинное пальто". Мой супруг Араик сразу отпарировал: "У моего папы было такое. А удлиненность фигуры - для большой выразительности". Вот он шагает через океан к своей Армении, к своим горам, вот он раскидывает руки и говорит: Я - Хачкар. "И вообще",-  сказала я, -  мы с такой любовью на него смотрим и нам нравится". "Ах, с любовью", - мужчина встрепенулся, улыбнулся и исчез.
Неподалеку  сад Комитаса с его скульптурным изображением. А вот - памятник Терьяну: "Пттвир, пттвир карусел,
Ес ко ерке вагуцем лсел" -
"Ты кружись, ты вертись, карусель,
Песни жизни пьянят словно хмель"...
Чуть поодаль Исаакян :
"Из жизни всей два аромата,
С давнишних дней
Доныне святы,
Я ликовал,  от слез шалея,
И обожал, не вожделея"...
А если чуть дальше пройти по улице Исаакяна, дойдешь до того места, где   перед каскадом стоит великий Таманян, по чьему плану и строился с 20- годов прошлого века этот солнцеликий город.  От площади Республики, словно солнечные лучи, расходятся стрелки улиц.
А когда Ереван вечерами зажигает свои волшебные огни - начинают петь и танцевать фонтаны на главной площади.