Рисую мелом

 Рисую вокруг себя мелом круг.
Я стою посреди сельской полузаброшенной церкви. Полночь. Я пришёл сюда без спросу. Вырвал вместе со ржавыми гвоздями замочную петлю из подгнившей двери. Когда я зашёл в село, нигде не было ни огонька. На фоне подсвеченных луной облаков я увидел крест, и поспешил сюда. Напротив меня во мраке угадывается распятие. Нет фонаря, чтобы посветить. «Господи! Спаси и сохрани! Господи! Спаси и сохрани!» - бормочу. Других молитв не знаю. Родители – атеисты. Жалею об этом. Вычерчиваю круг. От нервов получается неровно, стираю рукавом, черчу заново. Сквозь разбитое окно глядит вынырнувшая из-за облаков луна. Смотрит – как справляюсь, успею ли. Где-то вдалеке грохочет гром.
Тревожно.
Чувствую, как они приближаются, как предпринимают первые робкие попытки добраться до меня. В последнее мгновение отсекаю их от себя белой линией. Круг замкнут. Теперь только бы продержаться. Закрываю глаза. Сажусь.
«Пошла вон!» - орёт кто-то. «К чёртовой матери!» - вторит другой голос. Открываю глаза. Всё тихо. Откуда крик? «Дрянь такая! Только попробуй ещё…» - обрывается вопль. Ага. Понимаю. Это не снаружи. Продолжаю слушать с закрытыми глазами. «Да я всю жизнь на тебя угробила! Подонок. Чтоб я ещё, хоть раз!.. А о детях ты подумал!? Сволочь ты последняя!». Двадцать пять лет – думаю. «Хех» - усмехается кто-то.
Мне не смешно. Мне холодно.
«А… А заче-ем ты-ы дал-л стол-лько…» - шипит в моей голове новый голос. «Не слиш-шком ли-и?.. А она с-сидит, и сме-ётся над тем, как-к тебя-а провела-а..». По телу бегут мурашки. Чувствую озноб. Вспоминаю про круг. Мысленно заставляю вспыхнуть его пламенем. Холодное пламя бушует. Голос растворяется в гуле огня. Становится жарко.
Приходит она. Она ничего не говорит. Она просто передо мной. Вся. Как есть. Раскрытая. Манящая. Моя – только дотронься. Она – земля, что ждёт семя. Она - огонь, что поглотит без остатка. Моё тело дрожит и напрягается. Открываю глаза – она здесь, сейчас, в этой церкви. Только она, кроме неё ничего. Она ждёт, смотрит на меня глазами, такими тёплыми, такими понимающими. Встаю. Делаю медленный шаг, ещё. Что-то не так. Глаза падают на круг.
Очнулся. Носок моего ботинка касается линии. За линией беснуется чудовище, скаля отвратительную пасть. С длинного, похожего на щупальце, языка на пол капает слюна. Оно тянет язык ко мне. Капля слюны падает на черту, испаряется с шипением. Я отступаю назад. Чудовище издаёт яростный визг, и мечется, переворачивая подсвешники и иконы. Сажусь. Закрываю глаза.
Чувствую, что всё зря. Мне не выдержать эту ночь. Моя жизнь не стоит ломаного медяка. Чего я добился, чего достиг? Мои волосы уже седеют, а где результат? Я слабак. Я не выполнил ни одной серьёзной задумки, не достиг ничего из того, о чём мечтал в юности. Лучшие годы прошли в бесполезном труде, мелкой суете. Мне не на что больше надеяться, никто не захочет поддерживать, и быть рядом с таким ничтожеством, как я. Открываю глаза. За потускневшим кругом мечутся тени, они водят неясных хоровод. Некоторые из ни приостанавливаются, смотрят на меня. Они обещают забвение и покой. Они зовут с собой, манят. Меж теней вдруг ясно проступают очертания распятия. Несколько секунд я смотрю на распятого человека. За окном вспыхивает молния. Она освящает его лицо! Господи! Ты смотришь на меня! Господи, спаси и сохрани! Господи!
Силы возвращаются ко мне. Я начинаю испытывать презрение к своему состоянию. Я встаю на ноги. Моё тело наливается силой. Я выхватываю взглядом тени – по одной из хоровода, и они растворяются, как и не было! По церкви катятся раскаты моего победного хохота! Я силён. Я сильнее их всех, мне больше нечего бояться! Я могу одолеть, кого угодно. Все эти твари не стоят пыльного подбоя моего плаща! Прошлая жизнь осталась в прошлом. Теперь Я буду диктовать условия, и Я буду придумывать правила игры! Решительно подхожу к кругу, пинаю черту. «Ну что!» - ору торжествующе, - «Что вы теперь сделаете!?». Выхожу из круга.
В тот же миг изо всех углов, из под потолка и окон полезли отвратительные твари. Их было бессчётное колличество. Они радостно потирали лапы, и скалили клыки, сжимая своё дьявольское кольцо вокруг меня. Уверенность тут же покинула меня. Взамен пришёл страх. Я попятился обратно в сторону разорванного круга, но они не дали мне вернуться. Они сжали меня со всех сторон, и начали с воем и хохотом рвать меня на части. Я испустил предсмертный крик, полный боли и муки.
Меня никто не спас.
***
-На чём срубился в этот раз?, - спросил меня святой отец. Мы с ним сидели на лугу, рядом с погостом, и пили домашний мёд.
-На гордости, отче, - смиренно отвечаю я, прихлёбывая сладковатый хмель.
-Гордыня, - задумчиво говорит священник. Пару минут он раздумывает о чём-то, поглаживая седую бороду. После веско заключает, - благодари бога за то, что имеешь!
Я поднимаю глаза, смотрю на него, смотрю на небо, смотрю себе под ноги. Киваю.
-Ну, пойду я, - он слегка кряхтит, поднимаясь, - служба. Ты, как опять голову свою в пекло сунуть решишь – заходи апосля. Расскажешь, что на этот раз выйдет.
-Ага, ага, - обещаю я.
-Хороший ты парень, - бухтит святой отец, удаляясь, - будет толк! Бу-удет…
«Спасибо!» - шепчу я светлому голубому небу.