Крепость Макарона

   Прапорщик милиции Макарьичев, по кличке Макарон, или уважительно Макароныч служил в конвойном батальоне. Был он длинный, худой и нескладный, не смотря на свою гражданскую профессию. В милицию он в общем-то попал случайно, никогда о службе не то что не мечтал, а даже не мог себя представить в роли мента. Но жизнь делает свои коррективы, иногда очень неожиданные. Макароныч человек сугубо мирный и профессию имел самую что ни есть мирную - повар. После окончания ПТУ пришёл в заводскую столовую, в армии соответственно тоже поварил, а после вернулся в свой родной коллектив.

   Всё изменила перестройка, будь она не ладна. Завод захирел и закрылся, соответственно закрылась и столовая. Работа повара может и не очень престижна, к тому-же и денег больших не приносила, но при определённых навыках, способностях и умении ладить с шефом была сытная и хлебная. С шефом Макарон ладить умел, способности и навыки приобрёл, так-что в былые времена, что-что, а голод его семье не грозил. К моменту увольнения Макарьичев был женат и имел двоих детей, к несчастью женат он был на бухгалтерше своего же завода и безработными Макарьевичевы оказались одновременно.

   В начале Макарон всю глубину своего бедственного положения не осознал, но походив месяца полтора по различным заведениям общепита, до него вдруг дошло, оказывается на сегодняшний момент повара ни где не нужны, ну а где ещё нужны, там есть свои и увольняться или делиться своим хлебным местом они ни с кем не собираются. Сделав такое открытие Макарон впал в глубокое уныние и депрессию. Усугублялось положение ещё и тем, что в то-же самое время ни кому не нужны оказались и бухгалтера, то есть жена найти работу тоже не могла. Между тем продуктовые запасы, а так-же финансовые закончились полностью, вопрос физического выживания встал в полный рост. Вечером, на семейном совете, Макрьичевыми было принято стратегическое решение - больше работу по специальности не искать, а устроиться куда предложат. Проработав различные варианты выяснилось, что жена Макарона шансов имеет гораздо больше, для неё открылись такие перспективы, что можно стать санитаркой в больнице, уборщицей в школе, магазине и даже при удачном стечении обстоятельств продавцом. У главы семьи, ввиду полного отсутствия какой либо профессии, дипломов, корочек и водительских удостоверений, только повар, шансов и возможностей было меньше. Но всё-же и ему применение нашлось, должность дворника в детском саду как нельзя лучше подходила по всем показателям.

   Такая важная должность как дворник, Макарона не то что напрягала - сложностей-то не много, или не нравилась, нет, он её просто стеснялся. Молодой и в общем-то здоровый мужик с метлой и в кожаном фартуке, ну не очень смотрелось, поваром всё-таки лучше. По этому исполнять свой служебный долг он старался рано утром, или поздно вечером, что начальством не возбранялось, лишь бы чисто было, а светлые северные ночи были в помощь. Именно по этой причине, когда однажды Макарон на работе с утра задержался дольше обычного и столкнулся со своим старым приятелем и одноклассником Андрюхой, в полном рабочем облачении, радости от встречи не испытал, напротив смутился и попытался отделаться "привет-привет, увидимся". Андрюха-же наоборот встрече обрадовался и начал рассказывать, что он уже второй год, после сокращения в троллейбусном парке, работает водителем в милиции, что работа хорошая, деньги платят, есть возможность подхалтурить в свободное от службы время и что всё у него пучком. Кроме того Андрюха сообщил, что к ним в патрульно-постовую службу идёт набор на должность милиционеров, ни какого специального образования служба не требует, был-бы годен по здоровью, что пусть Макарон подумает и тут-же на пачке сигарет записал телефон кадров.

   Как обычно, в силу своего флегматичного характера, встрече с Андрюхой, тем более его восторженному рассказу о службе в милиции Макарон значения не придал. Ну служит себе и пусть служит, ему-то Макарону какое до этого всего дело. Дворник он временно, так продолжаться долго не может, скоро всё наладится и повар Макарьичев вернётся к своим любимым котлам и поварёшкам, устроившись в какую-нибудь столовку, а то и в ресторан. Но надо-же такому случиться, кто только за язык тянул, вечером за ужином рассказал он обо всём жене. Она уже пять месяцев работала санитаркой в психиатрической больнице, по простому в "дурдоме", как ни странно работа ей нравилась, говорила, что коллектив дружный, больные не напряжные, помогают мыть полы даже с удовольствием, а главное со смены всегда приносила хлеб, батон, молочку и кашу собаке. Зарплата конечно копейки, но зарплата его, Макарона, "ещё меньше и вся уходит на сигареты, а он, Макарон, ещё и пива наровит выпить чуть не каждый день. Что дети-школьники растут и требуют всё больших расходов. И тут, в кои-то веки, хороший человек предлагает приличную работу, а этот придурок непутёвый раздумывает. Надо срочно звонить в кадры и устраиваться в милицию." Все доводы Макарона, о том что служить он не мечтает, что повара в милиции не нужны, что он уже старый и имеет тридцать два года от роду, разбивались о железный аргумент: "А семью ты кормить думаешь?" На этот аргумент дать вразумительного ответа он не мог и через пару дней противостояния сдался, позвонил в кадры, получил направление на комиссию и стал устраиваться в милиционеры.

   Как ни странно в милицию Макарьичева взяли без проблем. Медицинскую комиссию он прошёл успешно, попутно узнав, что полностью здоров и психически нормален. Уже через неделю бывший повар, а до недавнего времени дворник Макарьичев превратился в милиционера отдельной роты патрульно-постовой службы старшего сержанта милиции, согласно армейского звания, Макарьичева.Курс молодого бойца, то есть первоначальную подготовку Макарон тоже прошёл успешно и был зачислен в экипаж, где водителем служил Андрюха, не без вмешательства последнего конечно.
   В дальнейшем бывший повар Макарьичев во всём пологался на Андрюху, держался за него и шёл как ведомый за ведущим. Так оказался во вновь созданном конвойном батальоне, куда Андрюха перевёлся командиром отделения, так стал старшим наряда, куда уже замкомвзвод Андрюха рекомендовал его, как милиционера опытного и исполнительного. Ну и так-же быстро и не заметно старший сержант Макарьичев, за шесть лет стал прапорщиком милиции и опытным конвойником.
   Единственное, куда не последовал за своим ведущим Макарон, так это в командировку на Кавказ. "Нет уж, что хотите, только не это, служба в милиции - это одно, куда ещё ни шло, да и привык уже. А война...нет, это дело военных, их на то и учат, что бы воевали, при чём тут старший конвойного наряда прапорщик Макарьичев, не его это дело. И вообще не понятно, зачем туда набирают конвойников, постовых и всяких участковых, но начальству виднее, а ему дела до этого нет, да и берут в отряд добровольно, а не по приказу."

   Как всегда внёс корректировку в спокойную жизнь вопрос финансов, а так-же друг и сослуживец Андрюха, ну и конечно жена. Финансовый вопрос в то время образовался в связи с задержками и не выплатами зарплаты. А тут ещё вернувшийся из командировки и посетивший с визитом семью Макарьичевых Андрюха, по простоте душевной, в присутствии Макароновой жены рассказал, что тем, кто едет в командировку, выплачивают всю задолжность, да ещё и командировочные дают. Что он уже подал рапорт на следующую командировку и поедет снова. Что служба на Кавказе не опасная и даже интересная. Он, Андрюха был в Дагестане, в Чечню конечно ездил, так-как был водителем "Урала", но тех ужасов о которых рассказывают не видел. Да и вообще воюет армия, а милицейские отряды охраняют всякие штабы и базы. Жена Макарона пришла в полный восторг от такой перспективы и последующие несколько дней долбила мужа тем, что ехать в командировку ему просто необходимо. Железный аргумент был всё тот-же: "А семью кормить ты собираешься?"

  Макарон, вяло сопротивляясь жене, так-как уже понял, что ехать придётся, при каждом удобном случае пытал товарища, как там да что. Андрюха рассказывал и с его слов выходило, что командировка на самом деле курорт, что природа на Кавказе просто замечательная, что бойцы отстояв на посту хотят спят, хотят на рынок или в кафе идут. А в кафе ходить приходилось, потому-что повар в отряде был совершенно бестолковый, варил одну перловку с тушёнкой да иногда суп с той-же перловкой и тушёнкой, вот был-бы у них нормальный повар, его-бы на руках носили и уважали безмерно. Последний аргумент свалил Макарону наповал, что он будет поваром сомнения даже не возникло. Уже не раздумывая прапорщик Макарьичев изъявил желание ехать и подал рапорт, тем более,что и командировка-то всего две недели. Вечером дома Макарон торжественно объявил семье, что он едет на войну, после чего в доме наступил мир и взаимопонимание, а уже через неделю принёс домой приличную сумму денег, состоящую из двух зарплат и командировочных, не забыв конечно малую часть денежных знаков оставить себе, так на всякий пожарный. На войну Макарон поехал уже с чувством выполненного долга.

   Командировка была именно такой, как и рассказывал Андрюха. Отряд охранял какой-то штаб в Кизляре, что за штаб и зачем он нужен Макарона не интересовало. Он был поваром. Только здесь Макарьичев в полной мере осознал, как он любит свою профессию. Даже прилепившаяся кличка "Макарон" его ни сколько не обижала, наоборот он кому угодно мог рассказать сколько вкусных и полезных блюд можно приготовить из данного продукта, к тому-же в скорости его начали уважительно называть "Макароныч", что конечно льстило. Готовил Макарон и правда хорошо, это отмечали все, а командир отряда начал гордиться своим поваром и каждый день приглашал на обеды-ужины офицеров штаба, военных и милицейских. Дополнительные едоки конечно доставляли некоторые неудобства, но вместе с тем открывали и огромные возможности, Макарон получил доступ не только к своим продуктам, а и к снабжению военных, зампотылы ни в чём ему не отказывали, тем более, что столовались тут-же. Кроме того, отрядный повар не ограничился набором казённых продуктов, а ходил на рынок и выменивал там тушёнки-крупы на всякие вкустности, что несказанно разнообразило меню. Командировка прошла так быстро, промелькнула как один день, что когда пришло время ехать домой Макарон даже расстроился. А ещё, по окончании командировки, руководство штаба наградило прапорщика Макарьичева знаком "За отличие в службе" второй степени. Знак был не милицейский, а ВВэшный и кроме повара его получил командир отряда, что несомненно вызывало зависть других бойцов и подняло Макарона на невообразимые высоты в собственных глазах. Награждённый и заслуженный повар решил, что при любой возможности он будет ездить в командировки.

   Вторая командировка прапорщика Макарьичева была менее интересной, так-как отряд стоял на блокпосту в каких-то песках, друг и товарищ Андрюха остался дома, в связи с болезнью отца. Макарон конечно служил поваром, но разнообразия продуктов не было ни какого, что не мешало ему готовить вкусно и полезно, из того, что есть. Хотя от недостатка в разнообразии продуктов профессиональная гордость повара и страдала, долг он выполнял с честью. Пару раз упросил зампотыла взять его в местную столицу Терекли-Мектеб, где на маленьком базаре кое-что всё-таки выменял, а однажды даже выменял, с помощью местного участкового, живого барана, отдав за него пятнадцать банок тушёнки.Зато плов и бешбармак вышли на славу, все хвалили Макароныча, а он снисходительно улыбался и сетовал на плохое снабжение.
   В остальном командировка была скучная и однообразная. Командир отряда постоянно куда-то ездил по важным делам, зампотыл то-же, хотя ни чего не привозил. В отряде из руководства оставался как правило зам. командира капитан Волошин, участковый с какого-то заштатного отдела и то-ли от безделия, то-ли потому-что из бывших военных, издевался как мог над личным составом, заставляя без конца, после каждой смены чистить оружие и подправлять вечно осыпавшиеся в песке, ходы сообщений. Служба и рытьё окопов Макарона не касалось, но ребят было жалко, кому это всё надо он не понимал, по этому решил для себя, что военное прошлое не даёт Волошину покоя, одно слово "сапог". У них в батальоне таких "сапогов" тоже хватает, не зря их не долюбливают настоящие менты. Как-бы то ни было командировка прошла нормально, командировочные выдали и решение ездить ещё у прапорщика Макарьичева не пропало.

   В августе в Дагестан отправлялся новый отряд, рапорта Макарона и Андрюхи были подписаны, желающих ездить почему-то было не много, а в этот раз только от их батальона отправлялось пятнадцать человек. Отряд состоял из трёх взводов, хорошего настроения прапорщика Макарьичева не испортило даже то, что они с Андрюхой попали в первый взвод, которым командовал капитан Волошин. "Ну и что, во-первых я повар, а во-вторых замом у Волошина Андрюха", размышлял Макарон, "зато снова кухня, снова с другом, да ещё по слухам едем в Хасавюрт, базары которого славятся на весь Кавказ". Поехал Макарьичев в прекрасном расположении духа, как всегда принеся домой деньги за командировку, от чего жена была счастлива и благодушна. Он себя чувствовал бойцом опытным, прошедшим немало по дорогам войны, собрался по деловому и быстро, не забыв прихватить кое-какие приправы, вдруг сразу не раздобудешь.

   Первая неприятность случилась в Хасавюрте. Их взвод почему-то решили отправить не известно куда, на какой-то блокпост. Командир отряда против отправки Макарона со взводом воспротивился, слухи и рассказы о невероятных профессиональных качествах повара секретом не были. Взводный Волошин тоже не имел ни чего против, что Макарьичева оставят с отрядом. Вот тут и сыграло с Макароном злую шутку чувство дружбы и товарищества. Он категорически заявил командиру, что едет со взводом, что боец он опытный, не впервой, тем более командировка на месяц, а блокпост только на две недели и по возвращении он всех накормит пловом и шашлыком из осетрины. На самом деле не мог Макарон  бросить своего ведущего и рассудил, что на блокпосту тоже надо кому-то готовить. Вопрос решился положительно и двенадцать человек во главе с капитаном Волошиным отправились в неизвестность. Ещё напрягло то, что за "Уралом" на котором взвод отправили была прицеплена цистерна с водой. Макарон понял, что едут в какую-то дыру, так-как в прошлой командировке вода тоже была привозная.

   Вторая неприятность ожидала дальше, свернув с трассы "Урал" поехал какой-то просёлочной дорогой и через некоторое время остановился в заданной точке. Сопровождающий майор объявил, что это и есть блокпост. Зрелище перед прибывшими предстало не завидное, растолканная на четыре стороны с помощью бульдозера земля образовывала земляные валы, совершенно в чистом поле, на какой-то даже не просёлочной, а полевой дороге. Из строений было что-то на подобии вышки, высотой около метра, а так-же полу разбитый кунг без колёс. Следов жизни на блокпосту не было. Наспех выгрузив имущество, состоящее из двух шестиместных палаток, двенадцати спальных мешков, кое-какой посуды и продуктов, сопровождающий поспешил уехать, не забыв сообщить, что дорога соединяет два села и задача взвода осуществлять проверку документов передвигающихся с целью не допустить просачивания боевиков, а так-же порадовать что через две недели или раньше нас сменят, так-как предназначено данное сооружение для кого-то другого. Отцепив цистерну с водой и оставив на обочине дороги, так-как перетащить через вал возможности не было, "Урал" развернулся в сторону обратного пути и убыл. Новые хозяева блокпоста с грустью осматривали свои владения. Вот тут Макарон и произнёс:
 - Ну и крепость.
 - Точно, -подхватил кто-то из бойцов, -крепость "Макарона".
 - Смейся-смейся, я блокпостов повидал, -многозначительно произнёс Макарон, -это и близко не валялось.
    На капитана Волошина похоже происходящее не произвело ни какого впечатления, он как ни в чём не бывало выставил парный пост на дороге и пост на так-называемой вышке. Бойцы занялись установкой палаток, а Макарон оглядев территорию сообразил, что готовить придётся на костре. Обойдя близлежащие окрестности в радиусе метров двести был обнаружен арык, мелкий но с водой, что Макарона тоже порадовало, есть где мыть посуду, так-как кухонный наряд в такой обстановке конечно он сам.

   Две недели тянулись нескончаемо долго. Из всего постоянно проезжающего транспорта был ослик, которым управлял весьма пожилой горец перевозящий на нём, иногда несколько раз в день, хворост. Проверять документы у старика, а так-же и у ослика не имело ни какого смысла, тем более, что старик категорически ни с кем не разговаривал. Ещё несколько раз проезжал тоже пожилой колхозный бригадир, иногда один, иногда с женой на старой-престарой "Волге". Из документов бригадир имел советский паспорт, что такое водительское удостоверение и документы на машину он категорически не понимал, а его паспорт все знали наизусть, так-что проверка документов отпала и в этом случае.
   Макарон готовил как мог из тех продуктов, которые были у него в распоряжении и чуть не плакал вспоминая богатые базары, которые ему приходилось посещать. Волошин по своей армейской привычке изводил всех чисткой оружия и укреплением блокпоста. В кунге оказлся огромный запас пустых мешков, которые капитан Волошин и приказал заполнять, с помощью мисок, землёй для укрепления бруствера. Кому это было надо Макарон совершенно не понимал, вот придут армейцы и пусть делают что хотят. Но в конце концов его это не касалось, да и Андрюха почему-то Волошина хвалил и выполнял все его дурацкие распоряжения. Однажды, примерно через неделю пребывания в "Крепости", Макарон заикнулся Волошину, что не плохо бы смотаться в село, используя бригадира с его машиной, с целью разжиться какими нибудь продуктами, но получив твёрдое "нет, покидать блокпост запрещено" больше попыток не делал. "Ладно, ещё недельку как нибудь перебьёмся", решил для себя. Иногда, особенно ночью раздавалась стрельба и даже взрывы, но где то далеко, иногда доносился шум проезжающей тяжёлой техники, но тоже далеко.

   Третья неприятность случилась через две недели. Ни какой смены не было. Рация уже сдохла давно, что происходит на белом свете никто не знал.
 - Товарищ капитан, -с тревогой и недоумением спрашивали бойцы, -почему нас не меняют?
 - Поменяют когда надо, сказали-же, через две недели или раньше.
 - Так сегодня две недели, -напомнил молодой сержент Кузин.
 - Значит через две недели или позже, -как ни в чём не бывало говорил Волошин, -сказали-же сменят, значит сменят.
 Прошёл лишний день, шёл второй. Волошин подошёл к Макарону:
 - Макароныч, что осталось из продуктов?
 - Да не хрена не осталось, -психанул повар, -крупы немного, рис, греча, да муки тоже немного.
 - А тушёнка, консервы? -поинтересовался капитан.
 - Рыбных десять и шесть мясных, ну и перловки двадцать три банки. -Макарон точно знал, что у него есть.
 - Оставь завтра на завтрак-обед, остальное разложи по трём вещмешкам.
 - Хорошо, -буркнул Макарон, не понимая что придумал капитан.
 Вечером Андрюха ему рассказал, что завтра поведёт группу к федеральному блокпосту, разузнать, что происходит, связаться со своими и выяснить почему нас не меняют.
 -Давно пора, о чём там Волошин думает, два дня как должны сменить, что нам тут с голоду подыхать, ещё неделю назад говорил ему -надо в село, так нет, не положено, сапог блин, наберут в милицию...-начал возмущаться Макарон, -сиди тут в этой крепости, без связи, без жрачки. -Всё-таки пропитание для Макарьичева делом было наиглавнейшим.
 - Ладно не возмущайся, завтра всё узнаем, продукты приготовил? -поинтересовался Андрюха.
 - Давно уже, говорю-же, раньше надо было...-начал опять Макарон. Андрюха не дослушал, пошёл проверить посты.

   Узнать, что к чему было не суждено. Ночью началось то, что уже не назвать неприятностями. Макарон проснулся от взрывов, понять где это было не возможно, но то что совсем рядом сомнения не вызывало, на выбегавшего из палатки на четвереньках Макарона кто-то налетел сзади и ему пришлось того, упавшего вынести на себе, взрыв раздался на бруствере, или очень близко, тот кто ехал на Макароне свалился, а прапорщик Макарьичев вспомнил про автомат и метнулся назад, столкнувшись с кем-то лбами. Автомат Макарон нашёл не сразу, но быстро и уже готовый к бою побежал на двух ногах. Не добегая пару метров до крепостного вала, раздался ещё взрыв и Макарона что-то горячее ударило в макушку. Он сразу понял, что убит и упал, вытянувшись во весь свой длинный рост. Но сознание не покинуло раненного бойца, он явно слышал, что из-под вышки, куда ночью спускается постовой кто-то лупит длинными очередями. Справа тоже началась пальба и Макарон понял, что бой продолжается и он не убит. Ползком добравшись до бруствера, опытный боец, прапорщик Макарьичев выставил автомат и не высовывая головы добросовестно использовал весь имеющий у него боезапас, все четыре магазина. Стрельба прекратилась резко и неожиданно, сразу стало слышно как Волошин орёт "Не стрелять!", почему не стрелять Макарон не понял, да и стрелять ему было уже не чем. Небо было ясное и звёздное, стрельбы и взрывов не было, голову пекло как огнём и потрогав макушку Макарон ощутил кровь. Ему стало плохо, внутри засосало и замутило.
 - Андрей,Андрей, -позвал раненый.
 Андрюха оказался рядом.
 - Я ранен, Андрей, -обречённо произнёс Макарон, -в голову, наверное серьёзно...кровь.
 - Полежи, Макароныч, я сейчас,- Андрюха побежал к палатке.
 В центре крепости кто-то крикнул:
 - Командир, Славку поранило, без сознания.
 - Есть кто, -кричали от вышки, -мне руку перебило.
 Макарону показалось, что он начал терять сознание, но тут подбежал Андрюха и чиркнув зажигалкой не зажигая что-то приложил к голове, от чего жечь стало сильнее и сознание помутилось.
 - Терпи,Макароныч, терпи, -попросил Андрюха и исчез. Макарон закрыл глаза.

   Через час, ещё в полной темноте, капитан Волошин увёл гарнизон крепости в зелёнку. Отошли от блокпоста километра на два, или чуть больше и укрылись в кустах арыка. Пришёл рассвет, провели осмотр самих себя, имущества и вооружения. Раненых оказалось трое, прапорщик патрульно-постовой службы, которому искалечило осколками ногу, раны были глубокие, больные и кровавые. Сначала прапорщик терял сознание, но сейчас ничего, пытался бодриться и вёл себя молодцом. Молодому сержанту-конвойнику осколок впился в руку, чуть выше локтя и после удаления осколка с помощью ножниц и перевязки тот чувствовал себя вполне хорошо. Два малюсеньких осколка, похожих на стружку токарного станка, достали теми-же ножницами в правом боку Волошина. Крови практически не было и обошлось йодом и пластырем. Волошин сказал, что ранением это не считается. Значит третьим раненым оказался сам Макарон. Что влетело ему в голову так и не поняли, но Волошин осмотрев сказал, что это не осколок, скорее всего или битый камень или кусок железа от кунга. Радости это Макароне не принесло, так-как с головы сорвало кусок кожи вместе с волосами, рану жгло и саднило, что доставляло страдания и неудобства. Хорошим моментом было только то, что не убит, но надо ещё выбраться из этой непонятной передряги и добраться до своих. Так-же бойцы узнали от Волошина, что крепость была обстреляна из подствольников, предположительно двух. На удачу в крепость влетела всего одна граната и та взорвалась у кунга, который и принял на себя большую часть осколков. Ещё около десятка гранат взорвались за бруствером, так-что крепость нас в общем-то спасла. Но если-бы обстрел повторился и противник пристрелялся, шансов уйти у взвода не оставалось.
   Осмотр имущества и вооружения установил, что всё оружие на месте, из имущества взяли дохлую рацию и продукты, заблаговременно приготовленные лично Макароном, а так-же медицинскую сумку и кое-какие личные вещи. Палатки, спальники и посуда остались в крепости.
   С боеприпасами было сложнее. Патроны в полном объёме остались у Волошина, у Андрюхи и у раненого прапорщика. У остальных весь боезапас был израсходован. Путём несложных математических расчётов установили, что имеем триста шестьдесят патронов, или ровно по одному рожку на каждого. Кроме того, было двадцать четыре гранаты к подствольнику и двенадцать гранат РГД-5. Тут же выяснилось, что стрелять с подствольника кроме Волошина никто не умеет, а боевые гранаты так-же никто ни разу не кидал.

   Весь день просидели в кустах у арыка. Крепость "Макарона" была в поле зрения, но там ни чего не происходило. Что за нами не приедут становилось всё яснее. Макарона не мог понять, что тянет Волошин, почему не идёт к своим, почему сидим как куропатки в кустах и ничего не делаем. С другой стороны он не знал, куда идти и что делать, что б опять-же как куропаток не перестреляли. После испытанного ужаса в крепости раненая голова повара Макарьичева вообще отказывалась думать. С наступлением темноты Волошин отправил группу во главе с Андрюхой к селу, возможно всё-таки удастся что-то прояснить с обстановкой, отдав им большую часть боезапаса. Не удалось. Группа вернулась ни с чем, доложив, что при подходе к селу их обстреляли, правда из далека и дальше идти они не рискнули. Сменив место дислокации, причём по непонятным для Макарона параметрам, ближе к крепости, просидели ещё день. Под самый вечер Макарона,да и все остальные увидели знакомую машину бригадира, которая ехала мимо крепости прямо к нам. Волошин вышел на дорогу и о чём-то как всем показалось долго разговаривал с бригадиром. Машина уехала, а Волошин собрал всех в круг и рассказал:
 - Парни, обстановка до конца не ясна, но похоже наших по близости нет. Бригадир сказал, что несколько дней в сторону Дагестана шла техника военных, а пять дней назад снялся федеральный блокпост в селе. Сейчас блокпост заняло местное ополчение, так-же по сёлам много вооружённых боевиков. Что случилось, я не знаю, но выходить надо самим. Бригадир сказал, что идти лучше по железке, а не по дороге. Считаю идти целесообразднее ночью, выслав вперёд спаренный пост охранения. Так-же по железке мы не пойдём, пойдём рядом, кто знает этого бригадира и что у него на уме.

    Затем были четыре ночи пути, шли то вперёд, то назад, Макарон ничего не понимал, но шёл как все молча и безропотно. Днём отсиживались, выйти к жилью желания не возникало. Дважды передовое охранение напарывалось на стрельбу, один раз даже ответили, но всё обошлось, только после этого снова шли в другом направлении и снова выходили к железке. В последний день перед выходом к своим, прямо с утра напоролись на какой-то заслон или засаду, хорошо, что находились в укрытии под скалой и как от туда выскочили Макарон уже не осознавал. Через день он оказался в хасавюртовской больнице, где ему обработали рану и остригли на голо. А ещё через два дня прапорщик Макарьичев был отправлен домой. Больше ездить в командировки, даже поваром, желания у Макарона не возникало. Он спокойно дослужил до пенсии в родном конвойном батальоне. А Андрюха ездил ещё много раз, но ничего не рассказывал.Да и дружба их прекратилась как-то сама собой.