Три комнаты

Бродский смотрел на меня. А я нагло учила стихи, вопреки всему. Поэзия овладевала мной, я чувствовала духовный подъём и сама начинала творить. Да! Да!
 Но я, чёрт возьми, не об этом… Я хочу сделать заявление, возможно резкое. У нас нет детей! Мы теряем их, потому что они превращаются в роботов, которым нужен интернет, лажа из телевизора и компьютерные игры. И это их духовная пища?! А разве можно так?..
 Я стою посреди своей комнаты, вдыхая воздух глубоко в лёгкие, так легче. Так легче сосредоточиться. Моя комната заполнена произведениями Булгакова, Толстого, Есенина и прочими книгами, в углу стоят две гитары, на столе лежит стопка рукописных сочинений, передо мной, прямо по курсу, лежит ручка и тетрадь. В ней стихи и мелкая проза, что я называю «короткий метр». И это часть меня и моей жизни. Это мои удовольствия.
 Заглянем в комнату другого нынешнего подростка. Он стоит, его дыхание напряжённое, так как атмосфера в комнате веса неимоверной величины. На полу грязные джинсы, из которых торчат наушники. Ещё одни наушники лежат на кровати, около подушки, в них удобнее спать, да и звук лучше. На столе ноутбук, чипсы, недопитая кола. По всей сфере его обитания разбросаны диски с километрами компьютерных игр с модной графикой. Он же крутой! Ах да, в руках у несчастного новый телефон. И он не знает, чем же занять себя сегодня. От этого и тяжело дышит на фоне панического страха пропустить новый гаджет или сообщение «вконтакте» от своего «друга», который, кстати, живёт в соседнем подъезде.
 И это не критика из зависти. У меня тоже есть выше перечисленные устройства. Но теперь заглянем в третью комнату.
 Голые стены, пол, отделанный дешёвой плиткой. В углу стоит кровать, у окна скромный столик и стул. На столе тетради и учебники. Всё! Больше у этого ребёнка нет ничего. Этот ребёнок только и знает слово «учиться», потому что в будущем ему никто не поможет. Никто.
 И может быть, я гиперболизирую. Но у нас нет детей! Одни становятся рабами творчества, пытаясь высказаться, но это их выбор, если им так нравится. Другие поглощены технологиями. А третьи хоронят детство в нищете. А где же детский смех, где летние салки, снежные бабы, прятки, догонялки, где счастливое детство? Где оно?
 И раз уж так всё складывается, то я выбираю первых, чтобы потом помогать третьим. А вторым я просто сочувствую. Знаете, пускай на меня смотрит Бродский, а я буду творить!