Завещание Аида. 2

3.
Молочные реки с кисельными берегами, которые обещали грузинские начальники, оказались пустыми словами. Шварц полдня обивал пороги  высоких кабинетов, но хозяев так и не застал. Все, словно сговорившись, отбыли в Тбилиси на совещание и никаких распоряжений по вопросу содействия археологической экспедиции ЮНЕСКО не оставляли. Пришлось снова прибегнуть к услугам незаменимого водителя. Шестерых историков и доктора забрали на вокзале, а радиоинженера  с многочисленной техникой в аэропорту.  Разместить сразу восемь человек в разгар сезона на побережье оказал задачей невыполнимой. Всю компанию отвезли к двоюродному брату Славика под Анухву. Данный вариант устроил всех. Историкам не нужно было далеко добираться до места работы, хозяин дома получил неожиданный доход от постояльцев, а Семен Рудольфович тратил на жилье всего по одному доллару с человека в сутки.

С последними лучами солнца, ушедшего за скалистые уступы хребта, в горную долину спускается сумрак. Небо еще светится прозрачной голубизной и на пляжах курортники получают вечерний загар, а в ущельях уже видны первые звезды. Пенье птиц умолкает, ему на смену приходит нестройный хор звонких цикад. В зарослях ежевики, самшита и орешника, покрывающих склоны, начинается возня вышедшей на охоту живности. Эхо разносит вой одиноких шакалов. На покосившиеся от времени деревянные опоры электропередач, и высокие уступы усаживаются сычи, изредка ухая и громко хлопая крыльями. В горы быстро приходит ночь.
 Короткий миг, отделяющий тьму от света, позволил экспедиционерам еще с дороги увидеть  на высоком плато аккуратный двухэтажный домик. К нему вела узкая крутая колея, упирающаяся в массивные железные ворота без признаков какого-либо забора вокруг. Естественной оградой служили кусты фейхоа и старые деревья смешанного сада.
Машины, дав полный газ, взгромоздились наверх и, подняв клубы пыли, остановились. В патриархальную размеренность спокойной горной жизни ворвалась суета, гам и восторженные возгласы.

***
Всеволод не спал. Беспокойный день, веселый вечер в хмельной компании  и жаркая ночь в объятьях любимой девушки вызвали обратную реакцию. Глаза отказывались закрываться, а в голову лезли необузданные мысли, напрочь прогоняя сон. Он натянул спортивки, сунул ноги в тапочки, поправил простыню, укрывая Людочку,  и вышел на открытую веранду. Не включая свет и стараясь не шуметь, Балий умостился в пленное кресло и уставился в бездонное южное небо. Таких огромных и ярких звезд в городе не увидишь.
Подул свежий ветер, пропитанный запахом цитруса, грецкого ореха и горных трав. Совсем рядом зашуршали кусты. Сева оторвался от изучения созвездий, опустил голову и от неожиданности вскочил, чуть не опрокинув кресло. Прямо перед ним стоял Волах. Его фигура, одетая в тёмный плащ почти полностью сливалась с чёрным фоном гор, и только лицо, освещенное лунным мерцанием, висело четким овалом. 
– Ты-ы-ы? – с изумлением протянул парень.
– Конечно я. Не забыл, значит, узнал, – тихим приглушенным голосом ответил старик.
– Но как?
– Время пришло.
– А зачем ты здесь?
– Я тебя ждал.
– Меня, здесь?
– Именно здесь. Помнишь, я тебе говорил, что ты придешь в Анакопию и, что наш разговор еще продолжится?
– Но я думал, что мне это приснилось. С меня хватило наконечника в кармане и наших разговоров на лодке.
Волах ухмыльнулся.
– Я теперь всегда буду рядом с тобой. Привыкай.
– В каком смысле?
– Не волнуйся, не помешаю. Живи как жил. Но, пока ты не выполнишь миссию, я буду тебе помогать.
– Опят миссия. И что я должен сделать?
– Это долго рассказывать, а у меня мало времени. Но, я думаю, что ты и сам скоро всё поймешь. Для начала тебе нужно достать моё послание. Оно находится в пещере, которая берет свое начало в колодце. Колодец рядом. Нужно от входа отсчитать десять локтей и вынуть внизу стены камень, он помечен крестом. А пока дай мне свою руку и закрой глаза.
Сева безоговорочно подчинился. Волхв положил свою ладонь парню на лоб и что-то невнятно зашептал. Потом резко остановился и крикнул:
– Запомни, послание в пещере. Десять локтей. Камень с крестом. Торопись. Ты один из нас. Ты Балий. Балий. Балий. Балий…

– Балий, Севка.
Всеволод дернулся и открыл глаза. Яркий свет ударил в лицо. Защекотало в носу, он прищурился и громко чхнул, дернувшись всем телом. Кресло от неаккуратного движения заскрипело.
– Будь здоров, доктор. Ты почему тут сидишь? Я тебя уже минут пять ищу.
Сева обернулся, и увидел за спиной Бориса.
– Тебе чего? – с трудом возвращаясь в реальный мир, спросил доктор.
– Серёге плохо. Видно вчера винца обпился, – с кислой улыбочкой сообщил студент, заправляя майку в джинсы «варёнки».
– В каком смысле плохо? Тошнит или диарея? – Сева попытался уточнить диагноз, окончательно приходя в себя. 
– Да нет, у него голова болит. Сильно.
– Ладно, я сейчас посмотрю, – он встал, потянулся до хруста в суставах, пару раз наклонился, имитирую выполнение упражнения утренней гимнастики и пошел в дом.
На кухне пахло кофе. Бородатый длинноволосый армянин лет сорока ловко управлялся с большой медной туркой, одновременно нарезая сулугуни толстыми ломтями.  Ашот, а именно так звали двоюродного брата Славика, вторую неделю жил один. Его семья гостила у родственников в Краснодаре. Нежданные гости для него были спасением от повседневной рутины.
– Доброе утро. Прошу к столу. Кофа готова, – увидев гостя, засуетился мужчина.
– Доброе утро, Ашот. Я сейчас, только посмотрю, что там с Серёгой.
– Э-э-э. Ничего страшного. Немножко парень вина попил. Бывает. Я ему могу чачи налить. Сразу поможет.
– Спасибо, но я всё-таки сначала осмотрю больного.
– Хорошо, хорошо. Ты доктор, ты знаешь, что делать. Только недолго, кофа стынет. Скоро и начальники ваши подойдут, они в долине гуляют.
Сева кивнул и пошёл к себе в комнату. Стараясь не разбудить невесту, парень достал из шкафа походную аптечку и направился к лестнице. Сергей разместился вместе с друзьями студентами в большом зале на втором этаже. Достаточно было одного взгляда, чтобы определить, кто и где расположился. Кровать аспиранта, аккуратно застеленная покрывалом, гармонично сочеталась с тумбочкой, на которой ровными стопочками лежали книги и  тетради. Рядом, на стуле висели разглаженные брюки с рубашкой. У студентов к постельному белью после сна рука человека не прикасалась, а вещи валялись по всей комнате. Видимо мнение о том, что армия учит аккуратности, является, мягко говоря, ошибочным.
Все трое жильцов сидели на диване напротив старенького телевизора, воспроизводившего противный хрип в динамиках и малопонятное мигание на экране. Боря с Толей на такую мелочь внимания не обращали, потягивая молодое вино из высоких хрустальных бокалов и громко о чем-то споря. Сысоев с обвязанной полотенцем головой умостился на краю, уткнувшись лицом в подушку.
– А, доктор, – обрадовался приходу врача, Толик, – Мы тебя заждались. Давай быстрей лечи этого «Знайкина». Он нас достал. Телевизор не включай, громко не кричи.
Сергей поднял голову и жалобно простонал:
– Ребята, у меня голова разрывается от каждого звука. Может хватит?
Балий, прервал бесполезный диалог и строго скомандовал:
– Так, лишних прошу освободить помещение. Мне нужно больного осмотреть.
Друзья молча испарились, а Сева, достав из сумка фонендоскоп с тонометром, более мягким голосом продолжил, – сними-ка футболку. Сейчас мы тебя послушаем.
Сысоев, не меняя страдальческой мины, выполнил указание. Балий провел необходимые манипуляции и вынес заключение.
– У тебя всё в полном порядке. Давление и сердце в норме. Может быть, это от избытка кислорода?
– От избытка хренода, – оскалился больной, – у меня уже два года такие приступы. Никакие таблетки не помогают. В больнице предлагали томографию сделать и пройти обследование, но я отказался. Нужно было в экспедицию ехать, такая возможность раз в жизни случается, а ты мне давление меряешь.
Всеволод спокойно выслушал исповедь пациента и неожиданно для самого себя резко усадил Сергея на диван и положил правую руку на голову. Закрыв глаза, он несколько минут водил ладонью, словно сканируя содержимое черепной коробки. Перед ним возникла картинка из анатомического журнала с мозгами и непонятным образованием в левой доле. В руке почувствовалось лёгкое покалывание. Опухоль запульсировала и поменяла цвет. Картинка исчезла.
– Где болит, здесь? – ткнув пальцем, поинтересовался доктор.
– Здесь… Болело, – с легким недоумением выдохнул аспирант, – ты что сделал?
  – Ничего особенного. Нужно будет провести ещё несколько сеансов, я так думаю. А сейчас полежи минут пять и выходи завтракать.
Сысоев остался на диване, а Балий машинально собрал инструмент, вышел на лестницу и прислонился к стене. Новые ощущения поразили его не меньше чем Сергея. Он отчетливо, как на цветном УЗИ увидел источник болезни. Его прикосновение вызвало изменение в опухоли и принесло облегчение пациенту.
– Можно с ума сойти. Неужели ночью действительно приходил старик и передал мне какие-то способности? А что он говорил ещё? Ты один из нас. Ты Балий. Камень с крестом. Десять локтей… Да нет, это полная ерунда. Но ведь я видел опухоль, и Сергею стало лучше, а это что-то новое в моей практике, – доктор оттолкнулся спиной от стены и медленно спустился по ступеням, – ещё он говорил о послании. Точно, нужно найти послание. Волах сказал, что я всё пойму. Ух ты, это же надо? – Сева тряхнул головой словно отгоняя ночные видения.
Внизу он столкнулся с Людмилой. Девушка только что вошла с веранды в дом. Она была в том же халате, что и при первой встрече на яхте. Её волосы свисали на плечи поверх полотенца. В глазах светилась любовь и счастье.
– Севка, ты куда пропал? Я тебя обыскалась.
– Там Серёга приболел, я помог, – он обнял и поцеловал девушку. Вместе с невыносимо приятным запахом её тела пришло желание отказаться от завтрака и уединиться в комнате.
– Сев, ну перестань, – нехотя отстраняясь и вздрагивая от прикосновения, попросила девушка, – иди, умывайся. У Ашота такой умывальник классный, а вода прямо из родника течет, представляешь. Вкусная невозможно. Возьми полотенце. Зубная щетка уже там, в нашей коробочке.
Балий, громко вздохнул и подчинился.
Обследовав окрестности вокруг дома, он обнаружил и отхожее место из трёх отдельных кабинок, и летний душ с большим баком на крыше, и умывальник. Вода к нему действительно была подведена из родника, струившегося прямо из расщелины в скале. Она падала в небольшое естественное каменное углубление, откуда распределялась по трубам в дом, туалет и душ. Остатки кристально чистой влаги стекали ручьем прямо по склону, где-то внизу впадая в небольшую речку.
Сева почистил зубы и пошел в душ. Холодная, обжигающая вода принесла облегчение. Мысли выстроились в стройные ряды, обозначая приоритеты и формируя план предстоящих действий. Приятное покалывание во всем теле, чистый горный воздух и ласковое утреннее солнце подняли настроение. Недавние переживания и сомнения ушли на второй план. Он оделся и вышел.
– Хорошо-то как, Господи! –крикнул парень и побежал в дом, распугав по пути с десяток гусей,  мирно пасущихся на лужайке.

***
– А я говорю, что нужно начинать с измерения радиополей. Это обычная практика при обследовании аномальных зон, – отхлебывая кофе из большой чашки, настаивал радиоинженер, коренастый шатен лет тридцати с тонкой козлиной бородкой.
– Уважаемый, Егор, у нас не УФОлогическая экспедиция, в которые вы так любите ездить, а археологическая и я пока ещё её руководитель, – оппонировал профессор Вышегородский,  – и давайте придерживаться общепринятых канонов. Демократия закончилась вчера, когда мы разошлись спать. Сегодня начинается работа, и вы будете делать то, что я вам скажу.
– Но, Илья Сергеевич, как вы собираетесь искать именно то, что связано с этим Волахом? Вам нужно будет перелопатить все окрестности Нового Афона, а это несколько сотен квадратных километров горной местности.
– Для начала мы посетим местных специалистов, изучим их архивы, отработаем былины и сказания. Наверняка там есть что-то о славянском волхве.
– Пока вы будете изучать свои документы, уйдет несколько месяцев. Борька с Толиком за это время опорожнят все винные погреба в прилегающих деревнях, а я деградирую как специалист. И потом, я же не прошу вас всё бросить и  толпой ходить за мной. Мне только нужно провести анализ вашей находки и пару человека в помощь. Сергей говорил, что эта штуковина фонит. Я просто сниму её параметры и попытаюсь проанализировать, а потом прочешу с приборами наиболее приемлемые для поиска места.
– А что, Илюша, по-моему, неплохая идея. Товарищ Котов излагает дельные мысли, – вмешался Кац, – парень рационально рассуждает. Ведь от студентов всё равно мало толку в архивах. Пусть ребята таскают тяжёлые ящики, пока мы будем дышать пылью веков. Нам хватит и Сергея с Людмилой.
– Ну, не знаю, – смягчился профессор, – может быть. Только боюсь, что эти два архаровца без нашего присмотра действительно сопьются. У них уже крыша едет от изобилия домашнего вина.
Пока археологи спорили, Балий молча поглощал калории, думая о чем-то своем.
– Севка, ты чего такой? – положив маленькую ладошку на колено, спросила Васнецова.
Парень поднял глаза.
– Так, ничего. Задумался.
– О чем?
– Думаю, как я здесь без тебя потихоньку сойду с ума, а ты в это время будешь по институтам ездить,  молодых абреков смущать.
– Да ладно. Мне же никто кроме тебя не нужен, – ответила с нежностью в голосе девушка, затем посмотрела на коллег, смутилась и покраснела.
Кац, заметив застольное воркованье голубков, почесал затылок и неожиданно предложил:
– А давайте так, пусть Егор работает с доктором и Васнецовой. Если что нужно будет поднести, он поможет, а если они что-то найдут, наша красавица разберётся. Без неё ведь ребята тарелку из местной столовки от античной амфоры не отличат. При таком раскладе и овцы будут сыты и студенты трезвы. В смысле, и доктор будет при деле, и будущие историки пройдут практику работы с документами.
Друзья скорчили недовольные рожи.
– Илья Сергеевич, мы лучше здесь, с приборами, – жалобно простонал Толик.
– Так, всё решено. Яков Николаич прав, вы едете с нами. На сим и остановимся, – подвел итог начальник экспедиции, – кстати, а где это наш грандоносный  специалист из ЮНЕСКО? Он вчера слёзно обещал, что утром деньги привезёт.
– И не только деньги, – продолжил доцент, – он зарубежную находку обещал предоставить для всеобщего обозрения.
– Спит, наверное, – убирая чашки со стола, ответил Ашот, – вчера вечером к Славику дядя приехал. Он на поезде Москва – Владивосток поваром работает. Раньше обеда не ждите. Если хотите я вас к нему сам отвезти могу. Мне сегодня обещали «чемодан» починить.
– Может быть, на ступе будет удобней? – попытался съязвить Боря.
– Я месяц назад выкупил старую «скорую помощь», – не обращая внимания на замечание, продолжил армянин, – хорошая машина. Два ведущих моста. Для гор незаменимая вещь. Можно хоть камни возить, хоть сено, хоть вашу экспедицию. И недорого возьму.
– А недорого это сколько? – пробуждая инстинкт завхоза, поинтересовался филолог.
– Договоримся.
– А всё же?
– Ваш бензин и долларов десять в день. Нормально? – споласкивая и выкладывая чашки на подставку, бросил через плечо армянин.
Яков Николаевич вспомнил транспортные расходы в крымской экспедиции и быстро согласился.
Где-то за воротами надрывно завыл УАЗик, взбираясь по крутому подъему. Ашот выглянул в окно.
– А вот и брат с вашим иностранцем, – он вытер полотенцем руки и пошёл во двор.
Постояльцы потянулись за ним.
Современный потомок «Антилопы Гну» с грохотом преодолел неровности каменистой грунтовки, раскатисто высморкался, стрельнув карбюратором, и затих посередине поляны, посапывая клубами пара из-под крышки радиатора. Славик растянул губы в улыбке и поприветствовал родственника:
– Ора! Накрывай на стол, встречай гостей.
– Ты мне ещё при жизни надоел, ора. Вино привез или на моё рассчитывал? – приближаясь вразвалочку к автомашине, ответил хозяин. 
– Я тебе рыбы привез. Вчера Серёга к приезду дяди ставриды накоптил. Мы вечером два тазика уговорили, – водитель вылез из-за руля, громко хлопнул дверью и, раскинув руки, пошёл навстречу.
– А коты спать не мешали?
– Откуда знаешь? – Братья обнялись и трижды расцеловались.
– А что там знать? Головы с хвостами нужно не под стол складывать, а выбрасывать, – родственники закончили ритуал приветствие.
– Э-э-э, не учи меня. Животным тоже что-то кушать нужно, – Славик перегнулся через борт и достал из багажного отделения ведро укрытое белой тряпкой.
– Это вам.
Аромат ставриды со скоростью ветра вырвался из оцинкованной посудины и укрыл экспидиционеров мягким покрывалом. Встречающие, напрочь позабыли о пассажире. Их обоняние отчётливо определило  запах свежего копчения, отдавая импульс пищеварительной системе и буйной фантазии. Кадыки мужчин синхронно дёрнулись от глотательных движений, а Людочка, подняв подбородок, потянула носом воздух. Такого в магазине не купишь.
Шварц, ухмыльнулся, наблюдая за реакцией историков, но вспомнив свои вчерашние ощущения и скользкие жирные пальцы, разрывающие плотные ароматные рыбьи тушки, отделяя мякоть от костей, тут же взял себя в руки и вышел из машины. Прихватив  небольшой чемоданчик, он направился в сторону окаменевшей толпы.
– Доброе утро. Как дела? – надевая на лицо привычную маску американской улыбки и выводя встречающих из ступора, выдавил дежурную фразу резидент.
– Хорошо, – хором выдохнули встречающие, нехотя отрывая взгляды от гипнотизирующего ведра.
– А я к вам не с пустыми руками, – Семён Рудольфович похлопал по дипломату.
– Да, да. Мы вас уже заждались. Проходите в комнату, – первым опомнился Вышегородский, изобразив на лице неподдельное радушие.

Пока Илья Сергеевич пересчитывал купюры и выписывал приходный кассовый ордер, остальные сгрудились возле загадочного треугольника привезённого Шварцем. Он был точной копией первого и отличался только расположением знаков. Если надписи тмутараканского треугольника начинались с руны «альгис» – символизирующей защиту от умышленного или неумышленного вреда, то немецкий с «туризас» – символа пробуждающихся сил природы. Яков Николаевич долго крутил их в руках, разглядывая сквозь мощную лупу и пытаясь найти ещё какие либо отличия или незаметные символы.
– Нет, других различий не видно. Порядок следования рун одинаков, только начало разное. Параметры их тоже абсолютно идентичны.
– Нужно сравнить их массы, – предложил аспирант Сысоев.
– Думаю, что и здесь мы ничего не найдём, а вот если провести электромагнитные и акустические измерения, то может что-то и обнаружим, – отозвался Егор.
Консилиум предложение радиофизика одобрил. Шварц, сгорающий от длительного любопытства, побежал за приборами вместе с остальными. Ему тоже было интересно.
Замеры действительно оказались необычными. Треугольники в отдельности излучали  инфразвук с частотой 12 Герц, но с противоположными фазами. При совмещении артефактов их частота, вопреки всем законам физики, изменялась, переходя в инфразвук. Радиологический фон по мере их приближения друг к другу повышался. Магнитные поля отсутствовали. А вот в контакте с верхними конечностями Севы обе находки замолкали, начиная светиться и выделять инфракрасное излучение, причем у одной из них повышался электрический потенциал, а вторая начинала вибрировать. На остальных членов экспедиции необычные штуковины не реагировали.
Исследователи трижды проводили опыты и трижды получали аналогичные результаты.
– Я хренею, – Егор почесал затылок и подвёл итог, – такого не бывает.
– А что не так? – ничего не понимая, спросил Шварц.
– А всё не так. 
– В каком смысле?
– В смысле науки. Вы физик?
– Нет, я финансист, – быстро вспомнив легенду, отрапортовал представитель ЮНЕСКО.
– Тогда представьте себе, что вы в карман положили советский пятак, а после того как ваша жена прогладила брюки утюгом там появилась стодолларовая купюра. Представили?
– Представил. Но такого не бывает, – искренне удивился Семен Рудольфович.
– Правильно, именно это я и сказал.
– Подожди, подожди, – вмешался начальник экспедиции, – и что нам делать?
Радиофизик закурил.
– Ничего. Будем искать третью часть этой головоломки. Может быть, она нам и откроет тайну, – глубоко затянувшись, радиофизик прищурился и продолжил, – мне нужны обе эти хреновины. Необходимо сделать ещё кое-какие замеры и настроить приборы на поиск. А вы, товарищ начальник, действуйте по своему плану. Что там у вас – архивы?
– Стоп, – снова вмешался резидент, – вы хотите, чтобы я вам отдал свой экземпляр?
  – Это не я хочу, так надо. Ведь это вы организовали археологическую экспедицию для поисков третьей части? Или вам не  интересны результаты?
– Но, я не могу вам отдать свою находку. Она бесценна. А вдруг вы её потеряете? Меня тогда просто расстреляют.
– Ну, зачем вы преувеличиваете? – взяв гостя под руку и отводя в сторону, зашептал Кац, – неужели два умных человека не смогут договориться?
– Да, зачем мне этот гембель?
– Да, что вы говорите?
– Что вы имеете ввиду?
– Да ладно.
– В смысле?
– В смысле мы вам напишем расписочку,  потом это дело сполоснём армянским коньячком, и я вам расскажу о знаках, которые нарисованы на этих штуковинах. А вы знаете, что это очень интересные и древние знаки. Каждый из них имеет своё значение. По ним гадалки предсказывают судьбу. С их помощью можно влиять на карму. И вообще им приписывают массу чудесных особенностей.
– Вы это серьёзно? – поддавшись напору собеседника, и бросая грустный взгляд на оставленную в руках радиофизика драгоценность, Шварц нехотя попятился к выходу.
– Ну, что вы? Разве я могу вас обмануть? Я же вижу, что вы из наших? А я не могу ошибиться.
– А вы, Яков Николаевич…, – представитель иностранной разведки окончательно сдался на милость собеседника, – как там дальше?
– Правильно, меня зовут Яков Николаевич Кац. А вы, если я не ошибаюсь, урождённый Шварц. Скажите мне честно, давно были на исторической родине иудеев? Расскажите, расскажите…
– Извините, но вы ошиблись. Я немец.
– Не может быть. Эти грустные глаза, телосложение, – искренне удивился доцент.
– Может. Это чистая правда.
– Извините.
– Да ладно. Все мы от Адама и Евы.
– Это правда. Кстати, у меня есть хороший тост по такому случаю…
Собеседники скрылись за дверьми кухни, оставив в покое исследователей. Оттуда послышалась возня и звон посуды.
В комнату вошёл хозяин дома.
– Илья Сергеевич, я поеду со Славиком за машиной. Если проголодаетесь – в холодильнике мясо, а зелень в огороде. Не стесняйтесь.
Начальник экспедиции кивнул.
– Ашот, подождите, – окликнул вошедшего Балий, – подскажите, пожалуйста, а у вас где-то поблизости есть колодец, в котором начинается пещера?
Армянин удивлённо поднял брови.
– Откуда знаешь?
– Да так, друзья рассказали.
– Зачем неправду говоришь? Об этом колодце не все местные знают. Туда уже лет двадцать никто не ходил. Мы его не показываем, чтобы воду не портили.
Сева смутился.
– Я не помню, может быть прочитал где-то.
– Да ладно, не моё дело. А что хотел?
– Залезть и хотел, только аккуратно.
Ашот немного подумал, переступая с ноги на ногу, и нехотя согласился.
– Ладно, покажу. Только там лестница нужна метра четыре. С верёвки неудобно лезть, свалиться можно и воду испортить. Давайте так, я за своим «чемоданом» съезжу, заодно у Саркиса лестницу возьму. Часа через три буду. Подождёте?
Сева обрадовался.
– Конечно, подождём.
В разговор вмешался Вышегородский.
– А вы куда едете?
– В Сухум едем.
– Может быть, и нас захватите? Нам как раз нужно в институтский архив.
– Почему не захватить? Конечно захватим.
– А назад заберёте? – не унимался профессор.
– И назад заберём. Славик с вами может остаться. Его постоялец теперь не скоро из-за стола встанет. У них там разговор очень серьёзный.
– Куда серьёзней, коньяк трескать, – подметил Боря.
– Ты мне не умничай сильно, – одёрнул парня Илья Сергеевич, – лучше собирайтесь быстрей. А ты как себя чувствуешь, Серёжа? – обратился он к аспиранту.
– Я в порядке. Доктор поколдовал возле головы и меня отпустило.
– Тогда в путь. Труба зовёт. Кстати, Всеволод, а зачем вам колодец и как вы можете объяснить свои способности лечить без медикаментов и реакцию артефактов на ваше прикосновение?
Сева пожал плечами и ничего не ответил. Он прекрасно понимал, что его рассказ о странном путешествии во времени может вызвать, мягко говоря, некоторое недопонимание, а без этого что-либо объяснять было бесполезно. 
– Ладно, потом поговорим. Да, поосторожней там, – подвёл итог начальник и ушёл, не объяснив сути последней фразы.
Студенты с аспирантом двинулись за ним.
Наверху послышались шаги и крики молодых людей, собирающих вещи. Через четверть часа шумная компания в полном составе скатилась вниз и двинулась к машине загружаться.
В комнате стало тихо.
Во дворе затарахтел «бобик», отъезжая в Сухум. 

Егор, некоторое время повозившись с треугольниками, повернулся к притихшей парочке, успевшей слиться в сладком поцелуе.
– Кхе-кхе, – пытаясь быть тактичным, прокашлялся инженер, – извините, что перебиваю, но у меня вопрос. Всеволод, а правда, на кой тебе колодец?
Доктор нехотя оторвался от приятного времяпровождения и повернулся к собеседнику.
– Да, тут такая история. Привиделось мне ночью, что в колодце может быть то, что мы ищем.
– А почему ты мне ничего не сказал? – Люда толкнула парня в бок.
– Не успел. Да и проверить сначала хотел, а вдруг такого колодца  в округе не существует? Чего зря языком молоть.
– Э, парень, ты что-то не договариваешь, я знаю. Да и приборы показывают, что от тебя непонятный фон идёт. Похоже на остаточное явление инопланетного присутствия.
– Ты хочешь сказать, что я инопланетянин? – засмеялся Балий.
Но Егор шутку не оценил.
– Я серьёзно. Фон слабый, но он есть. Такое впечатление, что ты где-то побывал. Он не такой как от похищенных, спектр у вас немного отличается, но что-то с тобой не так.
– Каких похищенных? – удивилась Васнецова.
– Ну, есть люди, которых забирали НЛО. Не слышала?
– Да бросьте.
– Точно, есть. Я уже десять лет занимаюсь сбором информации об аномальных явлениях. За это время многое повидать пришлось. Конечно, и шарлатаны попадались и фальсификаторы, но много и подлинного встречалось. Так что меня не проведёшь. Колись, доктор. Не бойся, я тебя в дурку не потащу. Сам боюсь там оказаться.
Люда повернулась к жениху и посмотрела прямо в глаза.
– Сев, может, расскажем, а? 
– Я не против. Всё равно кому-то нужно будет довериться, – согласился парень, – Только давайте сначала чайку заварим.
– А может по пятьдесят? – Предложил УФОлог.
– Лучше чай. Нам ведь ещё в колодец нырять, а туда пьяным соваться опасно.
– И то так.
– Вы сидите, я принесу, – девушка вскочила и выбежала из комнаты.
– Эх, завидую я тебе, такую девчонку отхватил, – инженер встал, – а у меня кроме приборов никого нет.
Сева внимательно глянул на Егора и от неожиданности замер. На долю секунды перед его глазами возникло изображение темноволосой стройной женщины явно южного происхождения и маленькой девочки в голубом платьице. Немного постояв, он попытался прийти в себя от видения и неожиданно для себя изрёк.
– Ты не волнуйся, и на твоей улице будет праздник. Я точно знаю.
– Не успокаивай, доктор, с моей работой женщины не найти. Кому нужно перекати-поле?
Балий улыбнулся и промолчал.
Вскоре пришла Люда с чашками на подносе.
После длительного рассказа ещё один человек был принят в священное братство посвящённых.

***
Через три часа Ашот не появился. Не появился он и через пять часов. Когда перевалило за полдень, терпение оставшихся членов экспедиции иссякло, и они решили отправиться на поиски колодца самостоятельно. Оставив за столом порядком подвыпивших Шварца с Кацем, ожесточённо споривших по вопросам глобализации мирового сообщества под гранатовый сочок с коньячком, ребята выдвинулись в сторону Анухвы. В дорогу взяли только самое необходимое – прочную капроновую верёвку с карабинами, складную сапёрную лопатку, ледоруб, несколько молотков, чистые тряпочки для находок, кисточки, блокноты с карандашами, топографическую карту с грифом «секретно», компас, какие-то деревянные ящики с приборами, несколько фляг с водой, аптечку, три спальных мешка, палатку и нехитрый провиант в консервных банках. Немного подумав, Егор заменил в одной из фляг воду на чачу.
Группа выдвинулась под палящие лучи южного солнца.
– А как мы будем искать нужный колодец? – сбиваясь с шага,  поинтересовалась Людочка.
Сева ничего не ответил, пожимая плечами, в которые глубоко врезались широкие лямки здоровенного рюкзака. Ноша радиоинженера по размерам ничем не уступала докторской, а при его небольшом росте просто казалось огромной. Егор всем корпусом обернулся к собеседнице и прохрипел, изнемогая от жары.
– На карте в этом районе есть только два колодца, один на юге от населённого пункта Анухва, второй километрах в шести на север.
– А какой ближе? Я в ориентировании на местности не очень, – не унималась девушка.
– Ближе южный, но это не значит, что именно он нам и нужен. Ты лучше помолчи и смотри под ноги.   
Замечание было своевременным. Группа молодых людей с рюкзаками за спинами начала спускаться в небольшую лощину, укрытую со всех сторон деревьями. Густые кроны закрыли солнце, но сумрачная тень облегчения не принесла. Летняя жара  сменилась духотой. По лицам, шеям и спинам заструился пот.
Дорога с одной стороны вплотную приблизилась к ручью, шумно несущему свои ледяные воды к тёплому южному морю, а с другой к отвесной скале, кое-где прикрытой кустами вездесущей ежевики. На асфальте начали попадаться упавшие с крутого склона камни.
– Ой, ребята, а давайте немного отдохнём, я пить хочу, – попросила девушка, – здесь хоть немного прохладней.
– Держи, – Сева отстегнул от пояса флягу и протянул, – только много не пей, всё равно через кожу выйдет. Дальше ещё хуже будет.
  Они остановились. Люда, не снимая рюкзака, присела на большой валун у дороги, Балий прислонился к дереву. Егор обернулся.
– Эй, молодожёны, мы так до вечера не дойдём. Давайте, догоняйте.
Васнецова махнула ему рукой, не торопясь отхлебнула пару глотков, смочила платок водой, вытерла им лицо и поднялась.
– Может быть, я понесу рюкзак? – спросил  Балий, глядя с сочувствием на девушку.
– Не надо, он не тяжёлый. Просто очень жарко. Пошли, я уже в норме.
– Смотри, ты мне живой нужна. Устанешь – говори.
– Уж знаю, не бросишь, – они одарили друг друга благодарными взглядами, взялись за руки и побежали догонять неутомимого попутчика.
Через некоторое время дорога начала петлять серпантином и подниматься в гору. Ручей вильнул в сторону и скрылся за деревьями.  Скала осталась позади, а вместе с ней и тень, открывая спины путешественников для жгучих лучей полуденного светила. Небольшой перевал пришлось преодолевать под самым солнцепёком. Неожиданно дорога пошла вниз, и нырнула под раскидистые ветви вековых дубов. Под ногами заскрипели раздавленные жёлуди.
– А вы знаете, что желудями любят лакомиться дикие кабаны? – Не к месту спросил Егор и невольно ускорил шаг.
Влюблённые ничего не ответили, но благоразумно последовали примеру старшего товарища. Минут через двадцать они увидели просвет между деревьев.
Лес закончился, а перед взором археологов открылась живописная долина. Залитые солнцем поляны отсвечивали  офитово–салатовым с добавлением желтизны, стройные ряды виноградников радовали глаз полосами малахита, острова мандариновых плантаций, притулившиеся к редким белым домикам, темнели густым изумрудом, а смешанные лиственные леса, укрывающие ближние склоны невысоких гор украшали общий пейзаж  иссиня–зелеными изгибами. Весёлый горный ручей, непонятно где прятавшийся всё это время, снова появился у обочины, с шумом и журчаньем перебрасывая кристально чистые струйки через каменные уступы. Общую картину  довершало прозрачное светло–голубое небо. Казалось, что рука талантливого художника небрежно, но с большим мастерством нанесла аккуратные мазки тонкой колонковой кистью прямо на пересечённой местности.
Только искателям исторических артефактов было не до красот. Они монотонно наматывали километры на уставшие ноги, мечтая о скорейшем возвращении и благах современной цивилизации с душем и горячей водой. Видимо, кто-то наверху прочитал их мысли и неожиданно послал помощь в образе удалого джигита на стройном гнедом коне. Незнакомец спускался в долину со стороны горного массива и что-то кричал, темпераментно жестикулируя свободной левой рукой. Путники остановились. Покрытый лёгкой испариной скакун лихо перескочил небольшую канаву и благополучно доставил наездника в камуфлированной зелёной форме прямо к археологам.
– Здравствуйте, куда направляемся? – придерживая поводья, поинтересовался незнакомец.
Ему было немногим больше тридцати, а светлые волосы под форменной фуражкой с дубовыми листьями на кокарде, выгоревшие брови с усами и яркий румянец говорили о его явно славянском происхождении.
– Здравствуйте. Мы древний колодец ищем, может быть, знаете? – Задрав голову, выкрикнула единственная в экспедиции представительница слабого пола.
– А зачем вам колодец? У нас воду можно даже из Псырцхи пить. Она чистая, с гор течёт, – всадник явно пытался покрасоваться перед дамой, заставляя питомца пританцовывать.
– Мы археологи. Ищем колодец с пещерой. Ашот сказал, что он где-то в этих местах должен быть, – вмешался в разговор инженер.
–Это тот Ашот, что под горой живёт?
– Точно. Он самый.
– А вы откуда его знаете? – насторожился незнакомец.
– Так мы у него остановились. Он обещал показать колодец, но поехал в Сухум и до сих пор не вернулся. А у нас мало времени. Работа, знаете ли, – снова защебетала Людочка.
Абориген улыбнулся, сдвинул фуражку на затылок и спешился. Затем нарочито медленно подвёл коня к небольшой ольхе, привязал, похлопал его по  спине и вернулся.
– Я Алик. Царь и покровитель здешних мест. Вам повезло.
– Это, в каком смысле? – попытался уточнить формулировку Сева.
– Я начальник лесхоза, – засмеялся парень, – мне здесь все кочки и ложбинки известны.
– Так, может быть, вы нам поможете? Пожалуйста, – взмолилась девушка.
– Без проблем. Какой именно вам колодец нужен, можете подробней описать?
Путешественники переглянулись.
– Мы только знаем, что он где-то недалеко от Анакопийской крепости. И в нём должен быть вход в пещеру. Ну, такой, камнем выложенный – попытался объяснить доктор.
Лесник ненадолго задумался.
– Такого не помню, – потом спохватился, – а, есть колодец. Только не совсем такой.
– В смысле, такой, не такой? – удивились кладоискатели.
– Ну, там пещера, а в ней колодец с водой. Это совсем рядом, в доме Питы. Вон там, за пригорком. Если по этой тропинке идти, то как раз к нему и попадёте.
– Как в доме? – снова высказали недоумение путешественники.
– Это так здесь говорят, вообще-то пещера во дворе, – поправился лесничий, – а хотите я вам ещё другие места покажу? В Армянской долине много исторического. На северной окраине Анухвы есть монастырское подворье. Там среди церковных руин лежит плита с изображением Георгия Победоносца. А рядом в скале из красного известняка на высоте метров тридцать имеется грот с древними наскальными рисунками. Там ваши часто копаются. Кстати, рядом с двором Питы сохранились старые стены какой-то крепости.
Спасибо, но вы нас лучше к колодцу отведите, – дождавшись окончания тирады, попросила Люда.
– Конечно, с удовольствием. Мне всё равно в ту сторону. И давайте вещи, мы их на  Орлика погрузим, вам же легче идти будет, – парень отвязал коня, прикрепил рюкзаки и продолжил, – я вообще-то с Кубани сам. Сюда после института напросился. Уж больно мне места здешние понравились, когда мы с мамкой отдыхали. Я лес люблю и коней. Всё хорошо, только с девками беда. Не очень местные за русских хотят выходить, им грузинов с  машинами подавай и с двухэтажными домами. Вот ты, красавица, не хочешь стать моей женой? – Алик обернулся к девушке и улыбнулся.
– Извини, казак, но я уже не свободна. Кстати, вот мой жених, – она указала на Севу, – и я его очень люблю.
– Эх, повезло же парню. – Алик сдвинул фуражку на лоб.
– И тебе повезёт.
– Ну, так всегда, хорошие девчонки все заняты, – нисколько не смутившись, продолжил провожатый, – права была мамка, нужно было невесту в станице искать. Но, ничего, скоро отпуск. Поеду и женюсь.
Балий не слышал разговора, он сошёл с дороги  и собирал ежевику для любимой с раскидистого куста, обнявшего длинными ветками полуразрушенную стену. Когда ладонь с горкой наполнилась крупными спелыми ягодами, в кустах что-то зашевелилось. Сева невольно вздрогнул. Присмотревшись повнимательней, он заметил, что сбором ежевики вместе с ним занимались ещё два енота. Они сидели на  задних лапах, срывая передними плоды и отправляя в рот. Смешные зверьки с полосатыми мордочками так увлеклись лакомством, что совсем забыли об осторожности и не замечали присутствия человека. Парень немного постоял, выкатив глаза от изумления, затем вспомнил о цели своего пребывания в этой долине и, стараясь не спугнуть сладкоежек, побежал догонять товарищей, успевших скрыться за пригорком.
Грунтовка привела путников к небольшому домику, сложенному из дикого камня и покрытого некрашеным кровельным железом. Одинокое строение разительно отличалось от броских двухэтажных домов прибрежной части курорта своей скромностью. Забор в усадьбе отсутствовал. Границу её владений обозначала маленькая полуистлевшая решётчатая калитка из плетёной лозы и несколько воткнутых в землю колышков. Только по молодому мандариновому саду и ровным рядам виноградника, уходившего куда-то в низину, можно было догадаться, что у этой благословенной земли есть хозяева.
– Бабушка Римма, бабушка Римма, – закричал начальник лесхоза, невольно спугнув стайку дроздов, отдыхавших в зарослях мимозы.
Дверь дома со скрипом отворилась и на пороге появилась маленькая старушка с головы до ног одетая в чёрное. Она молча постояла, оценивая обстановку, затем махнула рукой и снова скрылась в доме.
– Странная бабулька, – заметила Люда.
– Ничего странного. Она увидела, что здесь чужие и пошла за Питой. Пита это её муж.
– А зачем?
– Здесь так принято, женщины не могут встречать гостей, если в доме есть мужчина.
– А почему она в чёрном, ей не жарко? – не унималась девушка.
– Жарко, наверное. Но это тоже обычай. Если в семье абхазов кто-то умирает, то замужние женщины обязаны всю оставшуюся жизнь носить траур. А семьи у них большие. В Абхазии почти все родственники и естественно кто-то умирает.
– Ничего себе. Всю жизнь? Я бы, наверное, так не смогла.
– А куда бы ты делась? Кстати, здесь вообще женщинам непросто. Они не имеют права за общий стол садиться, до свадьбы приходить в дом жениха, гулять в городе без братьев…, – казак хотел ещё что-то добавить, но был вынужден остановиться – во двор вышел молодой человек в спортивном костюме.
– О, Алик, дорогой, почему стоишь? Почему не заходишь? Ты же знаешь – гость на порог – счастье в дом.
– Здравствуй, Муня, а отец дома?
– Он сокола тренирует, скоро будет. Ты к нему?
– Я вот, археологов к вам привёл, пещерой интересуются, – он открыл калитку и пропустил приезжих вперёд, – проходите.
Сева как раз успел проскочить во двор перед конём, протягивая угощенье подруге.
– Ой, Севка, спасибо. Это мне?
– Ну конечно, попробуй.
Люда взяла несколько ягод, нечаянно выдавив рубиновые капельки на пальцы, и положила в рот. Её лицо расплылось от блаженства.
– Вкуснатища-а-а!!! А ты ел?
– Конечно, вместе с енотами.
Алик, услышав последнюю фразу, прервал сладкое щебетанье влюблённых.
– Ты где енотов-то видел?
– Мы вместе ежевику у дороги рвали. Смешные такие.
– Их двое было?
– Точно.
– Ну, слава Богу, – с облегчением выдохнул лесничий.
Муня подошёл к гостям и взял под уздцы Орлика.
– Это те, которых собаки порвали? – Спросил он.
– Других здесь нет. Представляешь, я их месяц выхаживал. А третьего дня пропали. Думал опять, что-то с ними случилось.
– Они горцы, а горцы в горах не пропадут. Ладно, давайте за стол, сейчас обедать будем, – хозяйский сын привязал коня к дереву, поставил перед ним ведро с водой и повернулся к приезжим, которые между делом лакомились ягодами. – Алик сказал, что вас пещера интересует?
– Вообще-то нам нужен колодец, в котором есть вход в пещеру. Причём он должен  быть вымощен камнем, – уточнил Егор.
– У нас такого нет. Но, если хотите, можете на наш посмотреть. Здесь рядом. Всё равно женщины ещё на стол не накрыли.
– Конечно, хотим, – закивали исследователи.
– Ну, тогда пошли, – Муня указал в сторону сада, – нам туда. Кстати протрите мандарином руки, а то потом не отмоете.
Парень сорвал несколько зелёных фруктов, разломил их пополам, обнажив светло–жёлтую мякоть, и протянул гостям. Кислый сок мандарина моментально обесцветил посиневшие от ежевики пальцы. 
Узкая тропинка, прорезав цитрусовый сад, вышла на полянку и упёрлась в каменную стену, сплошь увитую плющом. Муня привычным движением отодвинул свисающие лианы и, нырнув под них, исчез из вида. Затем из стены выросли руки и поставили подпорки. В освободившемся проходе появилась чёрная дыра.
– Подождите немного, я лампу зажгу.
Старенькая «Летучая мышь»  осветила внутренности небольшого грота с глубокой ямой заполненной водой. Никакой кладки внутри пещеры не было.
Когда расстроенные неудачным походом историки уже возвращались к дому, навстречу вышел хозяин.
Пита мог стать настоящим сокровищем для этнографов. Он был ревностным хранителем традиций древнего абхазского рода, что отражалось даже во внешнем виде. Мужчина предстал перед гостями в кителе а-ля товарищ Сталин, галифе, высоких хромовых сапогах, надвинутой на лоб папахе и с крупным соколом на кожаной перчатке. Ну, вылитый горец. Только вместо кинжала на его ремне висел небольшой нож в серебряном самодельном чехле. На вид хозяину было не больше пятидесяти, но густые седые волосы и побелевшие от времени подкрученные вверх усы говорили, что он гораздо старше.
Домашние понимали хозяина с полу-взгляда. Даже бойкий Муня в присутствии отца молчал и покорно смотрел из-под густых чёрных бровей.
Зайдя в дом, историки заметили, что внутреннее убранство, разительно отличалось от внешнего вида современной мебелью и новейшей электронной техникой. Проведя небольшую экскурсию, хозяин проводил гостей в апацху. Там прямо посередине строения, в специальном углублении под металлическим куполом вытяжки, горел огонь, а над ним грелись закопченные казаны. Под потолком на крюках прикрепленных цепями к балкам висели куски копчёного мяса. У одной из стен, покрытой дорогим ковром поверх плетённой ореховой лозы,  стоял длинный сервированный серебряными приборами и дорогой посудой стол.  Вокруг суетились женщины в количестве трёх человек: жена Питы Римма, невестка Габи и внучка Зита лет пятнадцать от роду.
В общем, пеший поход можно было бы считать неудавшимся, если бы не свалившаяся на экспедиционеров экзотика патриархальных традиций абхазской семьи. Путешественники неожиданно для самих себя вплотную столкнулись с обычаями древнего народа. Они вставали при каждом тосте хозяина, покорно позволяли женщинам мыть свои руки, а также ели настоящую копчёную баранью ножку, смаковали сулугуни с горячей мамалыгой и дегустировали в подвале вино из огромных дубовых бочек. После вкусного и сытного застолья гости кормили сокола и стреляли из древней английской двустволки по пустым консервным банкам.
Узнав о целях экспедиции, Пита рассказал, где нужно искать заветный колодец. Алик знал это место и пообещал утром его показать.
Прощались как лучшие друзья.
В благодарность за чудесный приём гостеприимному хозяину подарили армейскую флягу в чехле и дюжину банок с консервами. А когда стемнело, за гостями приехал неизвестно откуда взявшийся родственник хозяина на новенькой «Волге».
***
Начальник экспедиции с аспирантом и студентами просидели в архиве сухумского университета до самого вечера. Предложение проректора местного университета поселить  историков на несколько дней в комнате для приезжих, было принято с радостью. Отпустив Славика домой и попросив его сообщить коллегам о решении остаться в столице Абхазии, Вышегородский повёл молодёжь в  город поближе к морю. После плодотворного рабочего дня в пыльных закромах учебного заведения очень хотелось искупаться, а заодно и поужинать. Молодёжь предпочла сначала перекусить, а уж потом перейти к моциону.
Поиски заведения общепита с приемлемыми ценами и свободными местами неожиданно затянулось. Рестораны кусались ценами в меню напротив экзотических названий кулинарных шедевров, а у более доступных кафешек  толпились длиннющие очереди. Оно-то и понятно – разгар сезона в курортном городе. Разочаровавшись государственной сферой услуг, командировочные потянулись к городскому рынку. Они сели в автобус и поехали к центру города, по дороге вспоминая путешествие на «чемодане» из Афона в Сухум. Их поразила природа и местные коровы. Эти малогабаритные жвачные отдыхали прямо на асфальте. Ашот не зря их называл гаишниками. Ему то и дело приходилось сбрасывать скорость и аккуратно объезжать  развалившихся на дороге животных.
Для европейца слова «Восточный базар» всегда звучали загадочно и экзотично. Сухумский рынок был именно таким. Он встретил гостей многоголосым шумом, переполненными мусорниками и сытыми ленивыми собаками. Толпа частных торговцев со всего цивилизованного и нецивилизованного Причерноморья на разных языках и наречиях выкрикивала названия товаров, заглядывая в глаза потенциальным покупателям и дёргая за локти. По мере того как солнце клонилось к закату, крики становились громче, а приставания настойчивей.
– Держите карманы и не отставайте, – отдал приказ Илья Сергеевич и как атомный ледокол бросился в толпу, расталкивая плечами плотные торосы человеческих тел.
Проскочив галантерейные ларьки с продукцией кутаисских кооператоров под броскими надписями «Gucci», «Boss», «Versace», обогнув стороной необъятные кучи бахчевых культур и пробравшись сквозь плотные ряды торговцев «персидскими» коврами из подвалов Одессы, профессор благополучно вывел подчинённых к старушкам с местными деликатесами.  Перекусив на скорую руку долмой с аджикой и закусив  сырными бубликами с экзотическим названием «ашвырхв» под ароматный кофе по-турецки, командировочные затарились продуктами на утро и, прихватив по огромному початку вареной сахарной кукурузы в дорогу, отправились в сторону пляжа.
Жизнь засверкала яркими красками. Жёлтые зёрна величиной с мизинец, обильно посыпанные крупной солью, таяли во рту. Розовый диск заходящего солнца, быстро спускавшийся к морю, отражался продолговатым шлейфом   в синей воде. Свежий северный ветер спускался с гор, разгоняя дневную жару и неся приятное облегчение. Толпы отдыхающих, честно получивших ударную дозу ультрафиолета, с усталыми улыбками на красных лицах возвращались в тесные коморки, освобождая места на горячей гальке пляжей. Стройные ряды финиковых пальм приветственно помахивали длинными пальцами листьев. Звук равномерного прибоя приближался с каждым шагом, поднимая настроение и возбуждая нетерпение.
Добравшись до пляжа, молодёжь быстренько освободилась от одежды и с криками бросилась в тёпло море. Вышегородский в точности повторил манипуляции подопечных, но с гораздо меньшей скоростью и большим достоинством.
Насладившись морскими ваннами и немного устав, компания отправилась дефилировать по набережной Сухума. Солнце зашло. Зажглось уличное освещение. Изогнутая линия фонарей прочертила неоновую дугу, отбрасывая блики в чёрную бездну морской пучины и освещая фасады вычурных строений набережной. Чуть поодаль возвышалось здание морского вокзала, напоминающее океанский лайнер, причаливший случайно к берегу.
Мысли о работе окончательно покинули обалдевшие от навалившегося счастья головы командировочных. Прогулка затянулась далеко за полночь.

***
Утро  14 августа в доме Ашота началось с конского ржания во дворе и крика лесника внутри помещений.
– Историки, подъем! Солнце уже высоко, – командовал человек в камуфляже и с карабином за плечами.
Из комнат потянулся народ с недовольными заспанными лицами.
– Какого чёрта? Только половина шестого, – возмущённо пробормотал Кац.
– Может быть, ещё немножко поспим? – С надеждой в голосе поинтересовалась Людочка.
– А давайте завтра пойдём, – предложил радиофизик, высунувшись из дверей.
Не обращая внимания на лёгкое сопротивление членов экспедиции, начальник лесхоза продолжил честно исполнять роль командира.
 – Граждане учёные, до вашего колодца нужно добираться по горным тропам часов шесть, а если идти вокруг Иверской горы – все восемь. Пока мы найдём нужное место, пока вы будете искать свои сокровища, совсем стемнеет. Так что нужно торопиться. И не забудьте взять тёплые вещи для ночёвки, – Алик немного постоял и добавил, – кстати, там записка от Славика на кухонном столе. Они с Ашотом сегодня не приедут, у них дела, а ваш профессор остался в сухумском университете на несколько дней.
Шварц недовольно буркнул.
– А мне что делать без машины?
– Оставайся с нами. У меня ещё коньячок есть, – подмигнул доцент, – по лесу погуляем. На природе оно даже приятней. Ты давно кашу ел с дымком?
– А давай, – согласился иностранец, махнув рукой, – тряхнём стариной. Только я одет не по форме.
– Это не проблема. Мы ведь с тобой одной комплекции, разберёмся, – успокоил его Яков Николаевич.
Постояльцы разбрелись по комнатам собираться в дорогу.
Через час, упаковав вещи, немного перекусив и закрепив рюкзаки на седле гнедого коня, дружная компания в полном составе двинулась на северо-восток.
Вчерашние возлияния и отсутствие опыта горных переходов сказывалось на самочувствии путешественников и скорости передвижения. Орлику с хозяином то и дело приходилось останавливаться. Перевал преодолели часа через два. Подъём давался с большим трудом. Когда дорога  пошла под гору, стало ещё тяжелее. Мокрые камни скользили под ногами, а горе-путешественники то и дело скользили вниз на пятой точке. Алик прервал поход и велел всем выломать палки, чтобы при спуске на них опираться. Самодельные посохи в неумелых руках помогали слабо, чтобы сохранить равновесие и не соскользнуть вниз, народ предпочитал хвататься за ветки деревьев и кусты.
Ещё через пару часов достигли дна ущелья. С двух сторон над путешественниками нависали высокие скалы. Голубовато-белая дымка тумана струилась от ручья, плавно скользя  среди коричнево-зелёных наростов  мха, причудливо свисающих с веток деревьев. Сумрачный лес напоминал сказочную декорацию, а отдельные кустарники  – невиданных  монстров.
От воды потянуло холодом, будто бы кто-то включил мощный кондиционер. Потные тела путешественников под мокрыми футболками моментально остыли и покрылись мурашками. Алик приказал сменить одежду и одеть ветровки.
Ещё пять часов ушло на восхождение и спуск со второго перевала. До места добрались около четырёх вечера. Долгожданный колодец, обрамлённый отёсанными камнями, находился на небольшом плоском возвышении, укрытом от посторонних глаз валунами. Его можно было заметить, только сойдя с тропинки и взобравшись на небольшую площадку заросшую папоротником.
– Да, дела. Я здесь раз сто проходил, но даже не догадывался о колодце. Ай да Пита. Если бы не он, никогда бы не нашёл, – подвёл итог Алик и стал распрягать Орлика.
Лагерь решили разбить прямо на пригорке.  Первым делом занялись установкой палаток и приготовлением обеда.  Дело спорилось. Начальник лесхоза ловко управлялся с нехитрым туристическим скарбом, изредка поглядывая на Людочку и украдкой вздыхая. Когда палатки были установлены, дрова принесены и сожжены, а каша сварена – сели обедать. Рассыпчатая гречка с говяжьей тушёнкой таяла во рту, а горячий ароматный чай из горных трав приятно утолял жажду и восстанавливал силы.
Выполнив обязанности проводника, Алик засобирался на кордон.
– Мне пора. Там хозяйство без присмотра, а солнце вон, уже к вершине горы склонилось. Поеду я.
– А может, останешься? Вместе веселее, коньячку выпьем, – предложил доцент.
– Нет. У меня служба. Я к вам лучше завтра приеду.
– Оставайся, дружище. У тебя что там, скотина не кормлена? – поддержал начальника инженер.
– Вся моя скотина со мной, – улыбнулся Алик, кивнув на Орлика.
– Оставайтесь, правда, – попросила Людочка, чисто по-женски пожалев проводника, – скоро стемнеет. Как вы добираться-то будете? И нам в лесу не так страшно с вами.
Парень немного подумал.
– И то верно. Вы же без оружия. А у нас по ночам всякое зверьё шастает. Мужики говорили, что недавно в здешних местах даже медведя видели. Хотя я не верю.
– Почему не веришь? – поинтересовался Сева.
– Их здесь давно нет. Лет пятнадцать не появлялись. Цивилизация. А вот кабаны ходят. Заметили, может, в деревне свиней волосатых? Так это приплод от диких секачей.
– Это как? – удивился американец.
– Да просто. Здесь же свинки сами пасутся. Когда хотят – уходят, когда хотят – приходят. 
– Прямо как кошки, – хихикнула Васнецова.
– Похоже, – согласился лесничий и улыбнулся, – ладно, остаюсь. Уговорили.
– А может быть, и в колодец заглянем, чего тянуть? – предложил Балий, – а вдруг это снова не то, что мы искали?
– И верёвку можно привязать к лошади, чтобы самим не тащить, – добавил Егор.
– И то так, – снова согласился проводник.
  На полянке зашевелились. Из рюкзаков достали верёвки с карабинами, топор и лопату. В лесу вырубили несколько жердей и соорудили над колодцем треногу, прикрепив к ней блочок и протянув в него самый толстый шнур. Один конец  привязали к седлу Орлика, а на второй закрепили специальный альпинистский пояс. В колодец решили спускать Севу с Егором, как самых молодых. Алика оставили управлять скакуном.
Прихватив с собой фонарь, Балий надел пояс. Орлик попятился назад, ослабляя верёвку и спуская доктора в чёрную неизвестность. Диаметр колодца составлял около метра, внутренняя поверхность почти полностью была покрыта мхом. Сева без особых усилий скользил вниз, болтая ногами и держась руками за верёвку. На глубине трёх метров в стене появился проход. Прикрытый сверху  косым выступом он был совершенно не заметен снаружи. Парень оттолкнулся от стены и протиснулся в отверстие. Включив фонарь, он увидел, что пол и стены пещеры вымощены камнем, а проход расширялся от колодца, образуя широкий коридор.
– Есть! Мы его нашли! Егор давай сюда.
– Молодец! – раздалось сверху, – отвязывай пояс.
Доктор освободил ремни для товарища и дёрнул верёвку. Амуницию тут же подняли. Через несколько минут он принял инструменты, а ещё через некоторое время и напарника.
Осмотревшись в тесном проходе пещеры, ребята принялись за поиски камня с крестом. Визуально обнаружить искомое не получилось, проход за тысячу лет покрылся толстым слоем грязи и какой-то мелкой бесцветной растительностью. Пришлось вспомнить поучение Волаха и промерить стену локтями. Народный инструмент Севиной руки оказался сантиметров на пять длиннее, чем у Егора. Умножив на десять, получили погрешность в полметра. Попробовали очистить поверхность подручными средствами, но известняк, из которого были сложены стены, от времени стал рыхлым и отслаивался вместе с грязью. Варварский метод поиска метки мог привести к её полной потере, а выемка камней на большой площади грозила обвалом свода. Немного подумав, решили дальнейшие поиски «клада» перенести на утро. 

Ночь в горах прошла спокойно. Ужин с коньяком и утомительный переход сделали своё дело. Путешественники заснули, как хорошо выгулянные младенцы, пуская пузыри в подкладку спальников и тихонько похрапывая. Бодрствовал только стреноженный Орлик, бросая косые взгляды по сторонам, изредка мотая мощной головой и громко фыркая. Алику несколько раз приходилось выползать из маленькой палатки, чтобы успокоить коня.
Утром, после плотного завтрака созвали консилиум. На повестке дня стоял вопрос быстрого удаления мха с поверхности камней. Выступили все. Говорило много и долго. Предложения сводились либо к полному абсурду, либо к отсутствию необходимых материалов и оборудования. Из практически выполнимых остался единственный – вынимать поочерёдно камни из кладки и возвращать их на место. Прекрасно понимая, что этот процесс может затянуться на неопределённое время, Сева с Егором для порядка немного повозмущались и с чувством безысходности полезли в колодец.
– Каждая, даже самая маленькая работа должна начинаться с большого перекура, – усевшись на корточки под стенку у выхода, изрёк радиоинженер и достал пачку сигарет, – я вообще-то немного не так представлял себе работу в экспедиции. На кой хрен нужно было аппаратуру брать? Лучше бы я взял зубило с молотком, – закончил он, чиркая спичкой.
Балий примостился рядом.
– Я тоже не потомственный шахтёр. Но не Кацу же с Людой махать кирками?
Егор промолчал, а Сева не стал настаивать на продолжении разговора. Он потушил фонарь, чтобы зря не сажать аккумулятор и закрыл глаза. Наступившая тишина окутала пещеру. Стало слышно дыхание напарника, удары собственного сердца и равномерные всплески воды внутри колодца от капель, стекающих по камням и падающих вниз. Через какое-то время тело расслабилось, сердце начало биться синхронно с каплями, перед глазами поплыли незнакомые образы. Доктор увидел внезапно возникшую отчётливую картинку – человек в чёрном плаще кладёт в кувшин небольшой свёрток, закрывает горлышко пробкой и заливает воском от свечи. Затем вставляет его в стену и закрывает камнем, помеченным крестом. Сева дёрнулся, пытаясь встать и получше рассмотреть картинку, но в ту же минуту видение исчезло. Он открыл глаза и включил фонарь.
– Егор, вставай. Нужно здесь искать, – Доктор резко поднялся, не отводя взгляда от замеченного места, взял небольшую металлическую лопаточку, напоминающую узкий шпатель, и начал вычищать  пространство между булыжниками.
– Эй, ты чего? – опешил от такого неожиданного рвения Егор.
– Здесь нужно вскрывать. Вот этот камень вытащить.
– Это тебе бабушка шепнула, когда ты дремал?
– Дедушка, – огрызнулся парень, – лучше поменьше базарь и помогай.
Егор обречённо вздохнул, потушил о подошву окурок и взялся за инструмент. Через четверть часа камень зашевелился и вышел, открывая небольшое углубление в стене. В нём виднелось широкое горлышко глиняного кувшина. Сева его вытащил, аккуратно очистил горлышко от воска и поддел пробку.  Та легко вышла и потянула за собой короткую верёвку с привязанным к ней свёртком из кожи.
– Это оно, понимаешь?! Это оно! Это послание Волаха! Я не ошибся, – закричал Балий, – мы нашли! – Его голос отозвался в колодце коротким эхом, вернулся в пещеру и покатился по её лабиринтам, постепенно затихая.
– Да, не ори ты так, оглохнуть можно.
– Егор, ты не понимаешь. Это значит, что Волах действительно ко мне приходил и я нормальный человек. Это значит, что я действительно был у него на корабле.
– А ты сомневался? – удивился инженер.
– Конечно. Разве в это можно поверить?
– Не знаю, я сразу поверил. Мои приборы не врут.
– Спасибо за понимание.
– Да не за что. Давай лучше выбираться. А то наверху все переполошились, наверное.
И действительно, сверху послышались крики: «Севка, что там у вас? Ребята, что случилось? Эй, отзовитесь».
– Мы нашли свёрток, – ответил Балий, – спускайте верёвку. Мы выходим.
– Не трогайте ничего, – закричал Кац, – сначала нужно всё сфотографировать и только потом осторожно извлекать.
– Поздно, – отозвался Егор, – наш доктор вскрыл кувшин как  перезревший фурункул. Я даже глазом не успел моргнуть.
– Дилетанты. Знал же, что нельзя вас одних отпускать. Меня Вышегородский убьет. Ну что теперь делать?
– Яков Николаевич, вы не волнуйтесь, мы всё сфотографируем и оформим подобающим образом. Опись, протокол, сдал, принял и всё прочее. А за находку не беспокойтесь, она в отличном состоянии.

Когда ребята выбрались наружу, их окружили коллеги и засыпали вопросами.
– Ну, как там?
– Как вы так быстро нашли?
– В чём был свёрток?
– Я из-за вас получу от начальства нахлабучку.
Только Люда молчала и сияющими от счастья глазами смотрела на своего избранника. Она подошла к парню, взяла у него свёрток и отдала Кацу.
– Я так за тебя волновалась, Севка, – прошептала девушка и её губы потянулись к его губам.
Балий прижал невесту к себе и поцеловал.
Остальные полностью переключились на долгожданную находку и переместились поближе к доценту и костру, оставив влюблённых наедине. И только Алик с завистью поглядывал на влюблённых.
Операцией по изучению артефакта командовал Кац. Соблюдая все меры предосторожности, которые необходимы в таких случаях, археологи начали распаковывать свёрток. В продолговатом кожаном чехле оказалось несколько скрученных прямоугольных кусочков ткани по-видимому пропитанных воском. К удивлению присутствующих они не потеряли своей прочности и позволяли обращаться с собой без особых церемоний. На одном прямоугольнике кривыми рядами были нанесены непонятные знаки в виде палочек, крючочков, ёлочек и крестиков. На втором рисунок напоминающий карту с горами и речкой, а на третьем красовалось несколько пирамидок в разных проекциях с руническими знаками по углам. Илья Сергеевич почесал макушку.
– Да, здесь предстоит непростая работка.
– А что такое? – полюбопытствовал Шварц.
– Послание написано на «арго» – это что-то вроде нашей «фени». Совсем непростая штука, скажу я вам. Кроме всего прочего, наши предки любили писать некоторые слова слева направо, а иногда пользовались зеркалом. В общем, засада, как выражается молодёжь.
– А где третий треугольник? – не унимался шпион, – его что, там не было?
– Вы чертовски проницательны, коллега. Вместо искомой хреновины у нас оказались эти тряпочки. Им, конечно, с точки зрения лингвистики древнеславянских языков цены нет, но, боюсь, что сии послания мне могут оказаться не по мозгам.
– В каком смысле?
– В том смысле, что подобные письмена в институтах расшифровываются годами.
– Но, у нас нет столько времени. Наше финансирование рассчитано только на три месяца, – возмутился американец.
Кац потёр щёки.
– Тогда коньяк с тебя. Будем трудиться не покладая рук, – улыбнулся доцент, – да, и морепродукты не забудь. Желательно в виде икорки. Она функционирование серого вещества стимулирует. И мне помощник понадобится. Твоя кандидатура вполне подойдёт.
Семён Рудольфович тут же согласился.

После непродолжительных сборов экспедиция выдвинулась в обратную сторону.

4.
Комната для приезжих сухумского университета особыми удобствами не отличалась. Интерьер помещения состоял из четырёх кроватей с прогнутыми и растянутыми панцирными сетками, нескольких тумбочек, шифоньера и стола со стульями. Повидавшая на своём веку мебель от прикосновения шаталась и жалобно поскрипывала. Проведя беспокойную ночь в казённых постелях, археологи проснулись рано.  До начала работы они решили освежиться и принять морские ванны. Благо, что университет находился на восточной окраине города в каких-то ста метрах от берега.
Пройдя по еловой аллее и миновав автомобильную трассу с железнодорожным полотном, группа командировочных вышла к морю. Широкая прибрежная зона выглядела дикой и неухоженной, по всей её территории валялись сухие ветки, брёвна и всевозможный мусор, принесённый горной речкой. Морская вода отливала коричневатым оттенком.
– Ну и грязища, – фыркнул аспирант.
– Видно где-то в горах дождь прошёл, вот речка и вынесла мусор к побережью, – объяснил Вышегородский.
– Илья Сергеич, а пошли к санаториям. Там и вода почище и публики побольше, – предложил Боря.
– Давайте сходим, поддержал товарища Толя.
– Не возражаю, – согласился профессор.

  Отдыхающие в своей основной массе ещё не проснулись. Санаторные пляжи между волнорезами напоминали незаконченные пазлы с небрежно расставленными фишками цветных полотенец и  ярких купальников на пустом поле серого от гальки цвета. Бросив вещи, и тем самым внеся скромную лепту в общую картину прибрежного абстракционизма, историки с энтузиазмом занялись морскими процедурами. Молодёжь принялась резвиться, ныряя и брызгаясь, а Илья Сергеевич  размеренно разгребая перед собой воду, отправился к буйку. Минут через пять профессор приблизился к металлическому бочонку и схватился за его выкрашенную макушку. Солнце приятно грело лицо. Немолодое, но ещё крепкое тело впитывало энергию морской стихии. Нервная система расслабилась,  передавая чувство блаженства каждой клеточке организма. Немного отдохнув, Вышегородский отпустил буй и двинулся в обратный путь. Море его нежно подхватило и, слегка покачивая на плавных волнах, начало подталкивать. Профессор быстро добрался до берега, вышел на гальку и взял полотенце, чтобы немного обтереться. Чувство блаженства и лёгкой усталости растеклось по организму.
– Борька, гляди, это же «Крокодил», – указывая рукой в сторону моря, крикнул Толик.
Пляжная публика задрала головы.
– Точно, он самый, боевой МИ–24, – подтвердил товарищ, – сила. Красиво идёт. Видишь по бокам пулемёты с НУРСами? Такие в Афгане жару духам давали.
Илья Сергеевич повернулся в ту сторону, куда смотрели ребята. С востока, со стороны восходящего солнца двигалось большое тёмное пятно. Напротив яркого света что-то рассмотреть было невозможно. Профессор удивился небывалому зрению студентов, но через некоторое время и сам разглядел очертания вертолёта, а ещё через некоторое время услышал ухающий рокот работающих винтов.  Вышегородский увидел как боевая машина, не долетая до берега метров двести, приняла вправо, сделала круг и пошла вдоль пляжей.
Маленький мальчишка, только что игравший машинкой на покрывале рядом с родителями вскочил и поднял пальчик.
– Мама, мама. Талалёт, мама.
Женщина улыбнулась и погладила сына по головке.
Пройдя линию дикого пляжа, «Крокодил» снизился к воде метров до сорока, немного опустил переднюю часть фюзеляжа и убавил скорость.
Гуляющие по набережной люди остановились, и весело замахали руками, приветствуя «защитника Родины». Компания девчонок запрыгала у киоска, весело подбрасывая панамки.
Проходя над водой вдоль санаторного пляжа, на котором расположились историки, Ми–24 неожиданно выпустил длинную очередь из обоих четырёхствольных  пулемётов. Вода вспенилась длинной дорожкой, пройдя через мирно покачивающийся буёк и разорвав его в мелкие клочья. Грохот скорострельного автоматического оружия оглушил отдыхающих. Все замерли, словно восковые фигуры. Пилот остановил и повернул машину в сторону зрителей, медленно покачивая боками с навесным вооружением. Чёрные отверстия НУРСов уставились на беззащитных людей, как глаза безжалостного хищника, выбирающего жертву.
– Бегите, – раздалось где-то рядом.
Толпа от ужаса взвыла и заголосила. Сотни полуодетых тел кинулись врассыпную. Подчинившись общей панике, историки бросились к лестнице.
Пляж опустел в считанные секунды.
«Крокодил» немного повисел, словно любуясь собственной работой, затем резко взмыл вверх и пошёл по направлению к порту. Над центральным пляжем он снова остановился и выпустил несколько ракет в сторону центра  города, оставив в голубом южном небе две чёрные полосы. Затем вертолёт развернулся и полетел в обратную сторону.
Вынесенные человеческим потоком командировочные, остановились в незнакомом парке. Чувство всеобщей паники постепенно отступило. По мере удаления шума винтов начало возвращаться и самообладание.
– Илья Сергеич, это что было? – немного отдышавшись, спросил Сысоев.
Вышегородский пожал плечами.
– Этот гад, наверное, наркотой обсадился, – выдвинул версию Анатолий.
– Сам ты обсадился. Ты видел, как он ракетами по городу шмальнул? А это уже не шутки, – возразил Борис.
– Я не знаю, что там случилось с пилотом, только в таком виде ходить по городу нельзя, – профессор оттянул на плавках резинку и отпустил, – нужно одеться и срочно возвращаться в университет. Я думаю, что здесь что-то посерьезнее чем просто шутка летчика.
Ребята согласились и осторожно двинулись к набережной. Пляж был пуст. Повсюду беспорядочно валялись брошенные вещи.  Отыскав свои пожитки, они оделись и поспешили к университету.
Курортная идиллия сменилась беспорядочной беготнёй и всеобщим непониманием. На улицах слышались отрывки фраз: «Войска Госсовета Грузии вошли в Абхазию… Война…». Старушка, катившая перед собой старенькую детскую коляску с  большущим ворохом лаврушки, громко голосила и причитала на каком-то незнакомом наречии. Ещё недавно беззаботные жители и гости города передвигались перебежками. Дороги опустели. Редкие автомашины на полной скорости проскакивали перекрёстки, не обращая внимания на цвета светофоров. К центру города с включенными сиренами проследовали пожарные машины, им навстречу в  очамчирском направлении выдвинулись милицейские  фургоны. Где-то вдалеке послышались автоматные очереди и глухие ухающие взрывы. Археологи постепенно ускорили шаг и, в конце концов, перешли на бег трусцой.
Когда командировочные добрались до университета, руководство ВУЗа уже было на ступенях центрального входа. Они о чём-то спорили и громко кричали, ожесточённо жестикулируя. Увидев гостей, начальство притихло, на их лицах появились натянутые улыбки.
– Здравствуйте Илья Сергеевич, как отдохнули? – протягивая руку первым, поинтересовался проректор.
Вышегородского удивил неуместный вопрос, но на рукопожатие он ответил.
– Спасибо, плохо. Я хотел бы узнать, что здесь происходит?
– Не волнуйтесь. Это наши внутренние дела. Просто в республику из Тбилиси направили войска для защиты железной дороги от бандитских формирований Гамсахурдиа.
Оппоненты проректора тут же закричали, перебивая друг друга.
– Это вы называете защитой дороги? Они выпустили ракеты по дому правительства.
– А вы знаете, что в Очамчире расстрелян пост милиции?
– На Сухум танки идут. Это геноцид абхазского народа.
Проректор возразил, успокаивая коллег.
– Товарищи, товарищи. Никакого геноцида нет – это, во-первых, а во-вторых – давайте свои мнения мы выскажем позже. Не будем пугать гостей. В любом случае им ничего не грозит. Пусть спокойно ра…
Незаконченный монолог был прерван длинной пулемётной очередью со стороны трассы. С деревьев полетели сбитые ветки. Солидные дяди в галстуках, отталкивая друг друга, ломанулись внутрь помещения и спрятались за бетонными стенами. К ним присоединились историки.
Несколько минут на улице ничего не происходило.
– Сергеич, а мне кажется, что нам отсюда нужно чухать. В Карабахе сначала тоже никому ничего не угрожало, а потом чужаков расстреливали просто так из пролетарской ненависти, – подал голос Боря.
Профессор промолчал. Вместо него ответил проректор.
– У нас не Карабах. Гость для нас – это святое.
– Это у абхазов гость – святое, а вашим грузинам на них наплевать, – возразил лысоватый мужчина в голубой рубашке.
Возобновившийся было спор снова прервался. В университетском парке забегали люди. Некоторые из них были в милицейской форме с короткими автоматами в руках, а другие в гражданской одежде и с охотничьими ружьями. На улице послышалась беспорядочная стрельба. Небольшой отряд проследовал на запад в сторону «Красного моста». Через несколько минут на аллею у центрального входа, сломав несколько красавиц-елей, выскочил танк. Он резко тормознул, вывернув гусеницами тротуарную плитку, и повернул башню в сторону университета.
– Мама, – раздалось в тишине вестибюля.
Т–72 поднял ствол и выстрелил. Разрыв снаряда оглушил находившихся в здании людей. На головы полетела штукатурка, а с лестничного марша повалили клубы дыма с пылью.  Не успели присутствующие опомниться, как в холл вбежали люди в военной форме.
– Всем на пол!
– Деба! Деба!
– Лежать, руки на затылок!
Все тут же подчинились. Уткнувшись лицами в грязный пол. Представители международной интеллигенции искоса поглядывали на мелькающие в поле зрения армейские сапоги. Минут через двадцать среди однообразной обуви показались берцы.
– Гамарджобат, уважаемые. Можете встать, – прозвучало над головами.
Новую команду выполнили так же быстро как и предыдущую. Перед гражданскими стоял человек в солнцезащитных очках, с погонами полковника и со «Стечкиным» в руках. 
Подойдя к Вышегородскому, командир ткнул пистолетом в грудь и улыбнулся.
– Русский?
– Вообще-то украинец, – поправил собеседника профессор, не теряя самообладания, – мы археологи из Симферополя.
– Хохлы, значит? Это хорошо. Не бойтесь, вам ничего не угрожает. Можете спокойно продолжать работать, – он окинул взглядом остальных и медленно подошёл к проректору.
– Сакартвело?
– Да, товарищ полковник. Я грузин, зовут меня Зураб Цехладзе.
– Это хорошо. А что ты здесь делаешь?
– Я? – Растерялся собеседник,
– Ты, а кто же ещё?
– Работаю проректором по научной работе в университете, – взял себя в руки Зураб Шалович.
– Ты тоже не бойся. Мы пришли освободить эту землю от абхазских сепаратистов. Слышал, наверное, они захотели федерализма? – полковник скривил губы и повернулся к лысоватому в голубой рубашке.
– Абхаз?
– Григорий Константинович Смыр, доктор философских наук, – представился тот.
– Доктор? – Ещё больше скривился полковник, – хорошо, что доктор. Эти тоже доктора?
– Нет, это кандидат исторических наук Леонид Леонидович Гулия и аспирант Александр Зантария.
Командир повернулся к солдату стоящему рядом.
– Швило*, абхазов в машину, остальных не трогать. Уходим! – он покрутил пистолетом в воздухе, подгоняя подчинённых.
Троих работников университета вывели на улицу. Проректор выбежал проводить «защитников демократии».  Послышался шум отъезжающей техники.
Со стороны города снова застучал пулемет, и заухали пушки.
На трассе, протянувшейся параллельно железной дороге, показалась колонна военной техники. Среди автомашин и БТРов мелькали танки и реактивные установки «Град». 
– Илья Сергеевич, они «Градами» собираются  бороться с сепаратистами? После залпа такой дуры в радиусе нескольких километров не остаётся ничего живого. Не верю я этому вояке. Здесь войной пахнет, – высказал своё мнение Анатолий.
– Валить нужно. Факт, – мы с Толей насмотрелись в Карабахе, когда служили. Сначала эти кавказские парни дерутся на кулаках, потом за кинжалы хватаются, затем за ружья, а в конце и бомбометанием по мирным городам не брезгуют.
– Что, прямо сейчас будем уходить? – Попытался уточнить Сергей, вытирая запылённые очки платком и с опаской поглядывая на окно.
– Сейчас уходить нельзя, – резонно заметил профессор, – на запад можно пройти только по «Красному мосту», мы его на автобусе проезжали, помните? Другого  перехода через Баслу* нет. Колонна направится туда. На мосту их наверняка встретят, там самое узкое место, а значит, завяжется бой. Не хватало нам под шальные пули попасть. Как я потом вашим родителям в глаза буду смотреть?
– Нет, под пули нам не надо. Сам не хачу, панимаешь? – попытался пошутить Толик, – нужно дождаться пока всё утихнет.
– Раньше завтрашнего дня можно и не рыпаться, – подвёл итог Боря.
– Кстати, Илья Сергеич, а откуда вы знаете, что колонну у моста будут встречать? Вы вроде бы не военный, а в тактике разбираетесь, – полюбопытствовал Сысоев, немного успокоившись после пережитых событий.
– Не военный, это точно. Но войну пережил. Ведь я в Крыму во время оккупации находился. Мы тогда пацанами были, партизанам помогали.
– Сколько же вам было лет?
– В сорок первом четырнадцать исполнилось. На фронт не взяли, но автомат в руках держал, и продукты партизанам в горы таскал. Кстати, и дороги минировать приходилось.
– У вас награды есть? – Не успокаивался  аспирант.
Вышегородский ухмыльнулся.
– Мы тогда не за награды воевали. Хотя, юбилейные имеются, – он на несколько минут призадумался и продолжил, – вы знаете, мне кажется, что грузины не с того начали. Боюсь, их миссия быстро не закончится. Против них не только абхазы, но и другие кавказцы поднимутся. Не помогут воякам ни танки, ни «Грады». Эта техника в горах малоэффективна. И вообще, с горцами тяжело воевать, особенно на их собственной земле.
– Согласен на все сто, – отряхивая штаны от пыли, вставил Борис, – мы с Толькой видели партизанские баталии в Армении. Кстати, у нас на погранзаставе один наряд из трёх человек часами мог держать в горах до сотни  духов.
– Да, горы – это не поле, – подтвердил армейский товарищ, – там сильно не развернёшься.
– Это хорошо, что вы понимаете, тогда не придётся объяснять наш дальнейший план.
– А у нас есть план?
– Уже есть. Только для начала нужно вещи собрать.
Археологи, избегая окон и прислушиваясь к уличной стрельбе, побежали по коридору университетского корпуса к своей комнате. Сборы были недолгими. Упаковав нехитрый скарб и прихватив из архива несколько карт прилегающих к Сухуму районов, они  принялись разрабатывать маршрут отхода.
– Ребята, история наука поучительная, уж вы мне поверьте. Полагаясь на свой опыт и знания, могу сказать точно – не сегодня так завтра грузинские войска подойдут к Гумисте*. Эта горная река является естественной преградой на пути к центру страны и нашему Афону. Там местные ополченцы, скорее всего, уже ставят противотанковые ежи и заваливают мосты бетонными плитами. Плохие новости в этих местах разлетаются быстро. Мы не успели добежать от санатория к университету, а начальство уже поджидало нас на пороге.
– Телефон – великое изобретение человечества, – пошутил Борис.
– Это точно, продолжил профессор, – Но мы отвлеклись. Через Гумисту всего два автомобильных моста и один железнодорожный. Может быть, их даже взорвут или заминируют. С той и с этой стороны все подходы будут простреливаться. Перейти реку тоже станет непросто. Днём не дадут солдаты, а ночью будут обстреливать абхазы.
– Факт, будут, – согласился Толя.
– Тогда нам нужно двигаться в обход – на север до Шрома. Вот смотрите, – Илья Сергеевич карандашом начал отмечать на карте предполагаемый маршрут, – потом через мост Восточной Гумисты, затем на запад в Каманы, там через мост Западной Гумисты на Амзару и через хребет в Эшеры поближе к Афону.
– Так это же какой круг делать, – Сысоев почесал затылок.
– Знаешь, что, Серёга, в таких случаях говорят – лучше плохо идти, чем хорошо лежать. Ты, как человек сугубо гражданский должен просто слушать и дышать в трубочку. Доверься профессионалам, – обрезал аспиранта Борис.
– И что?! Ну не служил я! Это преступление? – взорвался парнишка.
– Это не преступление. Это наплевательское отношение к своему почётному долгу и потеря возможности приобретения бесценного опыта. Каждый мужчина должен уметь постоять за себя и за свою Родину.
– Очень пафосно, но я считаю, что армия – это бесцельно потраченное время. Я вообще против насилия.
– Это ты расскажешь, когда тебя будут прикладами в асфальт запрессовывать, – начиная сердиться и поигрывая желваками, отрезал бывший пограничник.
– Ладно, хватит вам. Теперь слушайте самое главное, – прервав бесполезный спор, продолжил Вышегородский, – выходить нужно сегодня. Смотрите сюда, – указал он на карту, – это та же дорога, что ведёт к СухумГЭС. Завтра или послезавтра там обязательно появятся военные для защиты стратегического объекта.
– Илья Сергеевич, а вы думаете, что это единственный выход? Может быть, нам нужно куда-то обратиться? Ведь есть, наверное, посольство или милиция. Пусть они нас вывезут отсюда. Ведь это не наша война. Неужели они не поймут? – Вытирая о штаны вспотевшие руки и глядя на профессора жалобными глазами, простонал Сысоев. Я не военный и мне просто страшно.
– Послушайте, Сергей. Им сейчас не до нас. Нам самим нужно решать свои проблемы.
– Какие проблемы? – Закричал аспирант, – я историк. Я к этой стране не имею никакого отношения. Это не мои проблемы.
– Слушай, ты. Заткнись и делай то, что тебе говорят, – вмешался Толик, – мы с Борькой тоже считали, что война между армянами и азербайджанцами – это не наше дело. Наша задача состояла исключительно в охране государственной границы, но нас сняли с дежурства и отправили в Степанакерт, чтобы не допустить резни. Мы там насмотрелись на междоусобные войны бывших братских народов. Это не картинки в книжках – это жизнь. Бывшие друзья и соседи забивали мотыгами своих односельчан только за то, что те были другой веры. Или отрезали головы и насаживали на колья забора. Там текла настоящая человеческая кровь. А когда разъяренная толпа неслась по улицам, она не обращала внимания ни на миротворцев с оружием, ни на уговоры старейшин и священников. Поверь, война – это страшное зрелище. Самое лучшее – вовремя смыться.
Сысоев, выкатив испуганные глаза, смотрел на практиканта, боясь пошевелиться. Неожиданная откровенность товарища вогнала его в шок. Он упал на кровать и забился в истерике:
– Будь проклят тот день, когда я поехал в эту экспедицию. К чёрту историю! К чёрту диссертацию! Я ненавижу этих чёрных с их варварскими законами и обычаями.
Вышегородский встал и подошёл к аспиранту.
– Успокойся, Сергей. Всё не так уж и плохо. Мы успеем отсюда выбраться. Всё будет хорошо.
Студенты сменили злость на милость и присоединились к профессору. Минут через тридцать уговоры подействовали на будущее светило исторической мысли и Сергей успокоился. Ещё через час команда была готова к новым приключениям.

Илья Сергеевич спланировал маршрут грамотно, но великие стратеги тоже иногда ошибаются. Оказалось. Что вместе с западным направлением, позволяющим выйти к центру страны, войска Госсовата выдвинули дозоры и на север – к Шрому. В их задачу входило не столько оккупация населённых пунктов, сколько вооружение грузинской части населения и деморализация абхазов. По задумке командования, главное в этой войне было показать превосходство сакартвельской нации над  всеми остальными.
Археологи, захватив с собой вещи и дождавшись, пока местные бои переместятся к восточной части города, отправились на север. Улицы были практически пусты. Кое-где попадались испуганные люди. Иногда проезжали армейские грузовики.
У «Красного моста» догорал танк, развернув башню и опустив до земли ствол. Его нелепый вид напоминал жука, которому сожгли крылья, свернули голову, а в лоб вставили спичку. Он больше не был грозной боевой машиной, он стал частью истории нелепой и чудовищной войны. Историей стал и красивый двухэтажный дом с купидонами на фасаде и атлантами поддерживающими  балконы. Из его окон валил густой черный  дым, а из-под крыши пробивались языки пламени. Рядом стояла пожарная машина и скорая помощь. Но пожар никто не тушил. Люди в белых халатах и пожарных костюмах суетились у безжизненных тел, разбросанных на асфальте в нелепых позах. Тут же, оглашая окрестности душераздирающим воем, бились в конвульсиях женщины в чёрных одеждах.
Когда солнце миновало зенит и начало склоняться к закату, командировочные вышли на окраину города. Отзвуки уличных боёв стали тише и заметно удалились.  На тротуарах появились прохожие, а на дорогах автомобили. У некоторых домов толпились большие группы мужчин, о чём-то споря и выкрикивая воинственные возгласы. Выйдя на очередной перекрёсток, историки столкнулись с группой вооруженных людей в армейской форме. В руках они держали АК–47, а у их ног прямо на тротуаре лежали гранатомёты и цинки с патронами. Рядом стоял тентованый ГАЗ–66. Несколько военных обыскивали старенькую ржавую «Волгу». Один из них пинал ногами пожилого водителя и ругался, когда его кровь попадала ему на сапоги.
– Грязный свинья. Нэт твоя Абхазэла, есть Грузия.
 Второй вытаскивал из багажника легковушки вещи и разбрасывал по дороге. Остальные стояли в тени старой осины и громко смеялись. Увидев незнакомцев, они переключили своё внимание на новый объект. От группы отделился невысокий безусый парнишка лет восемнадцати. Перебросив через руку ремень «Калаша», он подошёл вплотную к Сысоеву и упёр ствол в живот.
– Русак … твою маму?
Сергей от неожиданности попятился. Стоявшие под деревом от хохота схватились за животы. Юноша приободрился и повернулся к Борису, повторив тот же приём.
– А ти хто?
Студент в отличие от аспиранта не дрогнул и спокойно ответил.
– Я украинец, а ты?
От небывалой наглости военный изменился в лице.
– Хохол, русак, абхаз! Я твоя мама е…! Ти, хохол, земля будешь кушать, – закричал он и передёрнул затвор.
Бывший пограничник резким движением дёрнул за газовую камеру автомата и перехватил правую руку нападавшего, заведя её за спину и уперев ствол в шею.
Смех оборвался. Грузины взяли оружие наизготовку.
– Ребята, ребята, спокойно, – Борис отсоединил магазин, передёрнул затвор, выбросив патрон из ствола, и положил автомат на землю, – мы своё отвоевали. Это не наше дело. Мы просто проходили мимо.
Из кабины «Шишарика» выскочил офицер.
– Всем стоять, – крикнул он солдатам и медленно направился к незнакомцам. Подойдя к Вышегородскому, представился.
– Капитан вооруженных сил Госсовета Грузии Шеварнишвили. Вы кто такие?
Профессор извинился за студента, показал документы и командировочные удостоверения, не забыв упомянуть ЮНЕСКО, а также попросил офицера подвезти их до Каман – исторической жемчужины христианского мира. Услышав название уважаемой международной организации, капитан немного смягчился.
– ЮНЕСКО это хорошо. Могилу Василиска ищете? Да, святое место. – Илья Сергеевич кивнул. – Понятно. Нужное дело. Только мы не сможем вас подвезти. Служба. – Капитан отдал честь. – Можете проходить. Только осторожней там. Абхазы народ дикий.
Историки не стали задерживаться и поспешили удалиться. За их спинами снова засмеялись, теперь видимо над молодым солдатом.
До выхода из города шли молча. Когда дорога вошла в ущелье, а на обочине замелькали деревья, пешеходы оживились.
– Так, пограничники-герои, чтобы мне больше никакой самодеятельности. Боря, ты понимаешь, что нас могли запросто пристрелить? – Начал разговор Вышегородский.
– Пусть бы попробовали, – огрызнулся студент.
– Ты хоть умный, но дурак. Они бы нас сначала уложили, а потом всем рассказывали, что это сделали жестокие абхазские сепаратисты. Уловил?
– Я об этом не подумал.
– А ты думай в следующий раз.
– Илья Сергеевич, а всё-таки классно ему Борька врезал. Правда? – вмешался аспирант.
– Я бы тоже, наверное, не сдержался, – заступился за товарища Толик.
– Ладно, хватит демагогии. До Шрома  ещё километров десять топать. Поберегите силы. И на дорогу смотрите. Нам лучше избегать машин. Мало ли кто там ездит сегодня, – Илья Сергеевич перебросил саквояж в левую руку и ускорил шаг.

***
Всю обратную дорогу от колодца к дому Ашота Алик к чему-то прислушивался. Спустившись с последнего перевала и выйдя из леса к асфальту, он не выдержал.
– Товарищи, вам не кажется, что где-то гремит?
С трудом переставляя уставшие ноги и переводя дыхание, путешественники на странный вопрос проводника не обратили никакого внимания. Их интересовало совсем другое – как добраться до кроватей.
– Уважаемый, что может греметь? Посмотри на небо, – нехотя бросил Яков Николаевич.
– То-то меня и удивляет. Ни в горах, ни со стороны моря туч не видно. И такое впечатление, будто что-то взрывают.
– Может быть, это щебень добывают или для строительства ровняют скалы, вот и взрывают, – выдвинул версию инженер Котов.
– Не похоже, тогда бы так не частили. И щебень у нас просто из рек копают, вернее гальку.
– А, может быть, тебе просто показалось? Я, например, ничего не слышу. И вообще, дойдём до места – разберёмся, – не имея сил на разговоры, буркнул Шварц.
Глянув на измотанные лица попутчиков, начальник лесхоза решил помолчать и больше не беспокоить их своими подозрениями.
Пройдя по дороге последних полкилометра и преодолев подъём, археологи на автопилоте проследовали в дом и, не раздеваясь, завалились спать.
Ашот дома так и не появлялся. Алик самостоятельно снял вещи с Орлика, занёс на кухню и отправился в лесхоз. Ему до заката солнца нужно было ещё успеть в магазин за продуктами и на склад лесоматериалов, узнать, как идёт распиловка брёвен для хозяйства.
Начальник лесхоза уехал. Дом наполнился храпом.
Около полуночи Всеволод проснулся. К своему удивлению, несмотря на физические нагрузки последних дней, он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим.  Сон куда-то ушёл, а вместо него появилось чувство голода. Стараясь не разбудить невесту, парень поднялся, не спеша оделся и вышел. Включив свет на кухне, он заметил сложенные в углу рюкзаки, а рядом с ними небольшой металлический ящик, в котором хранились бесценные исторические находки. Сева сначала удивился беспечности Якова Николаевича, отвечающего за сохранность имущества, но потом даже обрадовался. Он немного постоял, глядя на походный сейф, затем сходил в комнату доцента и вернулся с ключом. Сам не понимая зачем он это делает, Балий сел на пол, открыл ящик и достал Руны. Загадочные предметы ожили и завибрировали в руках, знаки потемнели и стали отчётливо видны на светлом радужном фоне. Пальцы сами по себе стали вращать треугольники и прикладывать друг к другу. Когда их плоскости соединились, а знаки на вершинах совпали,  Руны неожиданно слиплись, словно намагниченные.
Комната поплыла, а вместо неё возник огромный зал внутри пирамиды с прозрачными фиолетовыми стенами. Балий сидел на мраморном полу в окружении людей, одетых в лиловые плащи с наброшенными на головы капюшонами. Они располагались вокруг какого-то капища, сложенного из камней разной высоты и размеров прямо на земле не укрытой мрамором в центре зала. Внутри капища стоял обнаженный мужчина неестественно высокого роста и атлетического телосложения, держа на вытянутых руках маленькую пирамидку. Всеволод догадался – это были Руны.
– Нельзя проводить обряд. Нельзя, – прохрипел кто-то рядом с Севой.
– Поздно, – ответил другой.
– Поздно будет, когда мы это сделаем, – возразил первый, – нельзя ставить себя выше богов. Они не прощают посягательства в их тайны.
– Не смеши меня, Ной. Разве мы, вопреки запретам древних, не нашли секреты, позволяющие победить болезни и продлить жизнь человека на несколько десятилетий. Мы преодолели гравитацию. Наши роботы и аппараты проникают в глубины космоса и океана. Они с успехом собирают для нас биоматериал и открывают в людях сверхспособности. Мы можем создавать живых существ с любыми необходимыми параметрами…
– Быков с человеческими головами и орлов с задницами львов? – перебил собеседника первый.
– Это были сбои в исследовательском процессе. Чтобы не делать подобных ошибок нам и нужно открыть портал в информационное пространство вселенной. Как можно этого не понимать? Мы будем свободно общаться со своими пращурами и потомками. Мы получим ключ ко всем тайнам мироздания. Мы сами станем богами.
– Гордыня – это грех.
– А страх перед грехом это тупость. Нельзя остановить науку и желание человека самосовершенствоваться, – послышался чей-то третий голос.
– Чрезмерные желания приводят к гибели цивилизаций. Вы забыли уроки прошлого? – Не унимался тот, которого назвали Ноем.
– Тише. Церемония начинается, – грубый голос прервал спорщиков.
Разговоры прекратились. Заиграла музыка и в зале стало медленно темнеть. Атлет аккуратно поставил пирамидку в центр капища и замер. Откуда-то сверху на неё упал яркий луч белого света. Музыка перешла в непрерывное урчание перемешанное с металлическим дребезжанием, похожим на звук чукотского хомуса*. Вокруг пирамиды возникло голубоватое свечение. Через некоторое время свечение усилилось и начало переливаться всеми цветами радуги. Внезапно луч исчез и звуки прекратились. В наступившей тишине было слышно учащенное дыхание людей, замерших в ожидании невиданного чуда. Мускулистый парень наклонился, взял лежавший на камне короткий нож, и быстрым движением надрезал ладонь. Кровь капнула на Руны. Она тут же закипела и превратилась в красный шар, похожий на сгусток плазмы. Атлет вновь капнул на Руны. В этот раз получился оранжевый шар. С каждой новой каплей цвет шаров менялся, пока не появился фиолетовый. После этого все шары слились, и в небо ударил белый луч света. Пирамида разъединилась на составляющие, а треугольники Рун взмыли верх и закружились вокруг луча, окрасившись в белый, чёрный, красный и серый цвета. От них по стенам побежали тени, напоминающие  всадников на конях.
По залу прокатился выдох облегчения.
– Портал открыт! Мы достигли своей цели! Теперь атланты станут самой могущественной нацией во вселенной! – Закричал один из недавних спорщиков.
– Ур-а-а-а! – разнеслось под сводами зала.
Люди вскочили и запрыгали, ликуя от радости.
– Зря веселитесь, – изрёк хриплый голос, – вы открыли портал в царство Аида.
Но никто не обратил внимания на одинокого скептика. Ликование продолжалось.  Сгорбленная фигура медленно направилась к выходу. Севу невольно потянуло за ним.
В ночном небе переливались звёзды и светила полная луна необычно красного цвета. 
 Человек неожиданно остановился, повернулся к Севе и схватил его за руку.
– Нас ждёт катастрофа, я знаю. Земная твердь расколется, выпустив наружу адское пламя, и уйдёт под воду.  Цивилизация погибнет. Те, кто выживет – начнут всё с самого начала. И так будет повторяться до тех пор, пока кто-то не закроет портал, – сказал незнакомец, не отпуская Севиной руки и глядя ему прямо в глаза, – закрой его, ты сможешь.
Человек отпустил парня и скрылся в толпе.
Балий стоял, приходя в себя от услышанных слов. Потом глянул вслед незнакомцу и медленно обернулся. Фиолетовая пирамида здания вместе с окружающим ландшафтом и людьми начала таять. Шум утих. Перед глазами возникли знакомые очертания кухни.
Напротив доктора на полу, поджав ноги, сидел Волах и грустно улыбался.
– Ты всё видел? – спросил он.
Сева кивнул, даже не подумав удивиться странному появлению волхва.
– Видел. А что это было?
– Начало гибели цивилизации атлантов, великих предков человеческой расы. Открытие портала в царство душ было ошибкой. Люди нарушили правила собственного земного существования. Ведь в духовный мир можно попасть только естественным путём, отделившись от тела, а если выражаться понятней, то после смерти. Так же, как и дорога на Землю лежит через воплощение в новое тело.
– Но ведь ты…, – парень осёкся.
– Бывают исключения. Души людей иногда приходят в плотный мир Земли, если в том есть необходимость или воля Создателя. 
– И в этом есть необходимость?
– Правильно понимаешь. Теперь я могу тебе рассказать всё, что знаю. Ты уже готов.
Сева заёрзал.
– К чему готов?
– Не перебивай и слушай. У нас слишком мало времени. Моя энергия не бесконечна. Я тебе говорил, что посвятил немало времени поиску сведений о Рунах. Так вот, в одной из эллинских библиотек мне попался древний свиток. В нём было указано, что Руны являются уникальным инструментом для общения с духовным миром. С их помощью можно получить любые сокровенные знания. Но когда атланты захотели стать вровень с Богом и соединить два мира – им пришлось поплатиться. Нельзя нарушать  вселенских законов. На Землю обрушился колоссальный поток энергии, который невозможно было принять. Начались землетрясения и наводнения. В христианской Библии всё это названо «Всемирным потопом». Слышал о таком? – Балий кивнул. – Значит, слышал и о Ное, спасшем человечество от гибели. Это с ним ты разговаривал у капища.
– Старик с хриплым голосом?
– Да. Он один из немногих, кто спасся после потопа. А ещё ему удалось приостановить влияние энергии, тем самым сохранив Землю от полного исчезновения.
– Это тоже было в свитках написано?
– Не всё. В духовном мире нет тайн.
– Значит, там всё знали и не захотели помочь людям? Разве это не жестоко?
– Не нужно судить о том, чего не понимаешь. Наши души бессмертны, а тела даются лишь для познания и прохождения пути совершенства. Чтобы получить опыт, нужно прожить жизнь. А некоторым и этого не хватает. Но давай не отвлекаться. Лучше вернёмся к  Рунам.
– Хорошо, но тогда объясни, как люди остановили извержения и потоп?
Волах прищурился.
– Понимаешь, под нашим небом есть много простых вещей, которые выполняют очень сложные функции.
Балий поймал себя на мысли, что старик говорит вполне современным языком, но не подал вида. Тот улыбнулся, словно о чём-то догадываясь, и продолжил:
– Например, любовь, ненависть, добро, зло. Казалось бы, простые понятия и касаются исключительно человеческих отношений. А нет, от них напрямую зависят состояние не только людей, но и всего мироздания. Вода, камни, деревья, небесная сфера – всё это впитывает энергию чувств и впоследствии отдаёт, усиливая во много раз. Чем больше на Земле любви, тем добрее к нам природа.
– Но причём здесь Ной? – Перебил старика Сева.
– Он поступил очень мудро и просто. В местах выхода сил, или, как сегодня у вас говорят, отрицательной энергии земли, и в местах предполагаемых разломов он установил что-то наподобие ловушек, или успокоителей. Это некие домики, сложенные из каменных плит или вырубленные в скалах, с круглыми маленькими отверстиями. Сейчас их называют дольменами. Эти домики накапливают положительную силу божественной любви и направляют её в землю для того, чтобы сохранить баланс. К тому же они нейтрализуют сгустки, образовавшиеся на Земле из человеческих пороков - страхов, ненависти или зависти. И в этих местах вокруг Анакопии много подобных сооружений.
– Но я слышал, что дольмены строили для захоронения умерших.
Волах снова улыбнулся.
– Это позже в них стали устраивать погребенья. Просто за долгие века люди утратили знания мудрецов и забыли об их истинном назначении. А ведь именно благодаря «домикам» Ною и его потомкам  удалось успокоить подземные силы.
– А тогда причём здесь Руны и моё предназначение?
– В этой истории всё связано. Чтобы кто-то снова не повторил ошибки атлантов, Ной спрятал Руны в разных местах. Но, их снова нашли.
– И что? – Сева от нетерпения заёрзал.
– Дело в том, что  многие дольмены разрушены или просто засыпаны. Их осталось слишком мало. Их силы уже недостаточно. К тому же на Земле растёт поток отрицательной энергии. Его несут люди, которых становится всё больше. А ещё в одной из древних рукописей под названием «Завещание Аида», найденной там же в библиотеке, было предостережение о том, что человечество ждёт новое потрясение. Что пламя снова вырвется из-под земли, что города будут разрушены и что наступит новый потоп. Но там было сказано и то, как предотвратить катастрофу.
– А разве нельзя всё исправить при помощи божественной силы? Ведь Бог всемогущ.
– К сожалению нельзя. Земля отдана людям. И для исправления нужно воспользоваться Рунами. Для начала их необходимо было напитать светлой силой, а для этого продержать десять веков у святых мест, но у разных. Именно поэтому одну я спрятал здесь, вторую велел Ярвику отвезти на его родину, а третью отправил в Тмутаракань. Теперь ты можешь ими воспользоваться.
– Да, но третью мы ещё не нашли.
– Это несложно. Я всё расскажу. Только слушай внимательно и всё хорошенько запомни.
– Я постараюсь.
– Уж постарайся. От этого зависит жизнь очень многих людей и всей земной цивилизации.
– Да, задачки вы ставите, – поморщился Сева и почесал затылок.
– Ты сможешь. Слушай дальше. Третья Руна находится под местом бывшего захоронения головы Иоанна Крестителя. Это святыня православных христиан и о ней должны знать все в здешних местах. Для поиска используй свой дар. Дальше, – чеканил слова старик, – все Руны нужно принести на капище светлых сил. Оно находится между Анакопией и Цхумом недалеко от реки. Это камни, установленные кольцами. Оба места указаны на той карте, что вы нашли в колодце. И дальше, Руны нужно соединить в пирамиду так, чтобы символ «Дагас» обозначающий силу был на вершине. Вот так выглядит этот знак, – Волах встал и нарисовал посохом символ прямо на стене, – пирамиду нужно установить в центр святилища в високосный год, после заката солнца в день осеннего равноденствия. Обязательно только в этот день и в этот год. Дальше дольмены включатся и успокоят Землю.
Сева сидел и впитывал каждое слово.
– Запомнил?
– Запомнил. Голова Иоанна Крестителя, капище светлых сил, знак «Дагас» на вершине, день осеннего равноденствия.
– Молодец, – старик встал и уже направился к двери, но остановился и обернулся, – и ещё, тёмные сущности, которые питаются человеческими пороками на Земле, будут тебе мешать. Берегись их и будь осторожен, – кудесник отвернулся и исчез в дверном проёме. 
Балий остался сидеть на полу, сверля бесконечность невидящим взглядом. Он снова и снова прокручивал пережитые только что события. Явь как-то умудрилась перемешаться в его жизни с необъяснимыми событиями прошлого. Он никак не мог привыкнуть  к тем экспериментам, которые над ним проводила равнодушная тётка по имени «Жизнь». Погрузившись в собственные мысли, парень не замечал ничего: ни посветлевшего неба, ни первых солнечных лучей, пробившихся сквозь деревья на горной вершине, ни звонкой песни жаворонка, повисшей над домом, ни двух пар глаз, всё это время внимательно наблюдавших за ним из-за приоткрытой двери, ни приглушённого шёпота, спорящих о чём-то людей.
Если бы Сева не был так занят собственными переживаниями, он бы наверняка удивился тому, что происходило за дверью…
– Ты всё правильно сделала? – присвистывая, прошипел Шварц.
– Я сделала всё точно по инструкции, – еле шевеля губами, ответила Люда.
– Ничего не понимаю. Что-то идёт не так.
– Я здесь не виновата.
– Не важно. Ты видела появившийся на стене знак?
– Видела.
– Это невероятно. Сначала у него проявились экстрасенсорные способности, потом он стал лечить при помощи рук, затем безошибочно определил место с рукописью, а теперь рисует взглядом на стене? Не понимаю.
– Значит, ваши аналитики чего-то не учли. Хотя, ведь он даёт необходимый результат.
– Да ладно, результат. Это как в компьютерной программе. Все варианты закладывает программист. Процессор не должен менять сценарий самостоятельно вне заложенных в него файлов.
– Но ведь человек – не процессор. Тем более, человек, которому открылись тайны экстрасенсорики.
Шварц внимательно посмотрел на девушку.
– Ты случаем не влюбилась?
Люда опустила глаза.
– А разве у меня было другое задание?
Шварц выругался про себя и зашипел:
– Всё, сеанс окончен. Иди к себе, если через четверть часа он не придёт – зайдешь к нему и всё выяснишь. И без самодеятельности.
Девушка молча кивнула и беззвучно скрылась в тёмном коридоре.
Через пару минут Балий сам вернулся в комнату и, стараясь не шуметь, лёг в кровать.
– Севочка, ты где был? – сонным голосом пропела зеленоглазая «русалка».
– Да так, не спится что-то. На кухню ходил.
Люда потянулась, в результате чего простыня сползла с груди и обнажила коричневый бугорок соблазнительного соска, улыбнулась, сверкнув перламутровыми зубками, и обняла жениха.
– Что-то случилось?
– Да так.
– Не томи, расскажи. Опять что-то привиделось?
– Я вляпался в такую хрень… Это были не видения. Это очень серьёзно.
– Рассказывай, рассказывай. Ведь мы вместе, а вдвоём мы обязательно всё преодолеем.
Сева грустно улыбнулся и вздохнул. Затем повернулся к Васнецовой, обнял её, поцеловал  и нежно прошептал:
– Победитель ты мой. Ну, слушай…

Только Всеволод закончил своё невероятное повествование, как во дворе засигналила машина.
Вывалив на улицу, сонные люди увидели старенький УАЗик Ашота, проработавший скорой помощью не один десяток лет, с чудным народным прозвищем «Чемодан». Хозяин автомобиля копался в дымящемся моторе, а рядом стояли незнакомые хмурые люди с охотничьими ружьями за спинами и о чём-то громко спорили.
– Здравствуйте, на охоту собрались? – поправляя футболку, поинтересовался Яков Николаевич, успевший подняться раньше всех и сделать небольшую зарядку во дворе.
К удивлению историков хмурые люди не ответили на приветствие и продолжали щебетать на своём языке.
– Здравствуйте, – оторвавшись от своего занятия, поздоровался Ашот, – беда у нас. Война. – Члены экспедиции от неожиданности окаменели. – Уезжать вам нужно.
Водитель отвернулся, достал из салона ведро и направился в сторону родника. Вернувшись, он долил в радиатор воды и снова обратился к ошарашенным гостям.
– Собирайтесь, я вас отвезу в Гудауты. Оттуда ещё можно добраться до Адлера теплоходом. Другого пути нет. И Сухум и Гагра заняты войсками. Железная дорога не работает. Автотрасса перекрыта.
Первым пришёл в себя Шварц.
– Подождите, подождите. Какая война? Ведь только три дня назад я разговаривал с Москвой и Вашингтоном. Кто с кем воюет?
– На Абхазию напали войска госсовета Грузии.
– Но это полная ерунда. Ведь Абхазия входит в состав Грузии. Они что, воюют с собственным народом?
Люди у машины прекратили спорить и обернулись к Семёну Рудольфовичу.
– Ты американец? – спросил седовласый мужчина лет сорока пяти  в потёртой армейской форме.
– Да, а что?
– Ты можешь связаться со своими?
– Зачем?
– Я тебя спросил, можешь или нет? – не обращая внимания на вопрос, повторил мужчина.
– Могу.
– Тогда звони.
– Но зачем? – теряя терпение, попытался уточнить Шварц.
– Ты им расскажешь всё, что здесь происходит.
– И что здесь происходит? – Не унимался  американский подданный.
– А здесь происходит геноцид абхазского народа, вмешался в разговор Ашот, –  Шеварднадзе  решил повторить опыт восемнадцатого года и ввёл в страну войска. Они расстреливают людей только за то, что те абхазы. Ему мало отмены автономии. Ему мало отмены абхазского языка. Он решил вообще стереть с лица земли  весь народ.
– Но этого быть не может.
– Дядя Семён, а давай съездим в дом к Славику, и ты увидишь всё своими глазами.
– А что там можно увидеть?
– Там похороны. Хоронят Славика. Его вместе с машиной сожгли. Мы ездили в Гори на рынок, купить стройматериалы и продать вино. Утром появились военные с танками и БТРами. Они проверяли документы и увозили абхазов в закрытых грузовиках. Славик отказался выходить из машины. Его сожгли живьём из огнемёта. Меня не тронули – я армянин. А потом я собственными глазами видел, как они расстреливали из танков милицейские посты и бомбили Сухум.
Ашот говорил короткими и отрывистыми фразами. На его глазах заблестели слёзы. Потом он замолчал, махнул рукой и пошёл к дому.
– Я вас отвезу, собирайтесь, – крикнул он на ходу.
Люди во дворе примолкли. Им нечего было сказать. Одни скрежетали от злости зубами, другие никак не могли поверить в реальность происходящего. Васнецова, округлившимися до размеров полтинника глазами, смотрела то на Севу, то на Шварца.
Первым заговорил Котов.
– Семён Рудольфович, ты должен помочь людям. Позвони, если они просят.
Вторым опомнился Балий.
– Товарищи, но мы не можем уехать. Яков Николаевич, мы же должны найти Руны. И Вышегородский с ребятами где-то в Сухуми. Разве можно их бросать? Егор, Люда, Семён Рудольфовичь…
Услышав своё имя, Шварц очнулся.
– Да, конечно. Я позвоню, – он взъерошил шевелюру, что-то пробормотал и, повторяя слова «конечно, конечно», направился к дому.
За ним потянулись остальные.

Устроив экстренное совещание, экспедиционеры решили пока никуда не уезжать. Тем более, что ехать-то было и некуда. Слишком много отдыхающих находилось в это время на курортах Абхазии. А при отсутствии железнодорожного и автомобильного сообщения с Россией, надеяться только на прогулочные теплоходы было бессмысленно. Количество желающих покинуть район боевых действий во много раз превышало возможности их увезти. И вряд ли грузинские солдаты будут воевать с международной научной экспедицией.
Последнюю точку в принятии решения поставил Сева. Он поведал о предназначении Рун и указал местонахождение третьей из них. На вопросы коллег об источнике информации, он ответил просто:
– Пришло озарение.
Первым, не считая Людочки, поверил в рассказ и отреагировал радиоинженер.
– Господа, Севка прав, большинство дольменов – каменных домиков, построенных  неизвестно кем пару-тройку тысячелетий назад, нанизаны, как бусинки на геологические разломы по всему миру. Это не может быть случайным. Вы только представьте себе собачью будку из камня в два метра высотой и отверстием для входа, куда даже человеку проползти тяжело. До нашего времени их первоначальное предназначение так и не было разгадано. Многие считают, что дольмены использовались потомками для захоронений. Ничего так, могилки. У них одна крыша весит несколько тонн. Представьте себе, что какому-то идиоту могло прийти в голову строить подобные мегалиты в древние века без особой надобности? Наше открытие будет сенсацией. Учёные многих стран дерутся, выдвигая свои версии о предназначении этих загадочных сооружений. Мы должны найти третий треугольник и сделать всё так, как говорится в его озарении.
– А если это просто бред? – Засомневался Кац.
Его перебила Васнецова.
– Вот мы и узнаем. В конце концов, мы ничего не теряем. Кстати, в Нижних Эшерах есть кромлех с камнями, установленными кругами. Это точно похоже на то место, о котором говорит Сева. И не забывайте, что именно Сева обнаружил древний свиток в колодце. А значит, не доверять его словам, мы не имеем права. И вообще, решать Семёну Рудольфовичу. Ведь это он финансирует экспедицию.
Люда в упор посмотрела на Шварца.
– Что вы? – Немного наигранно засмущался американец. – Финансирует ЮНЕСКО. Я только контролирую. Но, если вам важно моё мнение, я скажу. Будет позором и верхом глупости, если мы откажемся от дальнейших поисков. Тем более, имея в своей экспедиции такого уникального человека, как наш доктор. Вы только себе представьте, сколько можно потратить лет и денег, если не знать конкретного местонахождения предмета. А мы знаем.
– Я, конечно, не начальник экспедиции, хотя и замещаю его во время отсутствия, но, думаю, что и Вышегородский со мной согласился бы. Я не против, – сдался доцент, – только нам нужно обсудить план дальнейших действий. Я согласен, что нужно дождаться остальных. Но нам нужно и определить степень опасности. Я бы не рисковал нашими жизнями ради даже самого невероятного открытия.
– А что там выяснять? – удивился Егор, – первым делом нам нужно съездить в Афон, посмотреть на обстановку и запастись продуктами. Рудольфовичу нужно забрать свои вещи из дома Славика и переехать к нам. Затем мы выдвигаемся в сторону Каман и на месте всё выясняем.
– На чём выдвигаемся? – резонно заметил Сева.
– Давайте с Ашотом поговорим, – предложила Люда. В конце концов, объясним ему важность наших поисков.
– Я поговорю с хозяином дома. Думаю, что ему и его друзьям деньги сейчас гораздо важнее рассказов. А о наших планах ему знать не обязательно, – подвёл итог разговора Шварц.

Никто не знает, о чём говорил представитель международной организации с местным населением, но уже через полчаса раздолбанный «чемодан» тарахтел в сторону Нового Афона вместе с историками. К их удивлению, внешний вид и внутреннее содержание города ничем не напоминало о проходящих совсем рядом военных действиях. На улицах сновали отдыхающие и даже работали питейные заведения. Небольшие скопления людей с оружием скорее напоминали подготовку к тотальной охоте, а не к войне. Только на автобусной остановке в сторону Гудауты было больше чем обычно отдыхающих. Но и там особой нервозности не чувствовалось. Очередь заметно таяла после каждой загрузки в очередной автобус или крытый брезентом грузовик. Город жил своей курортной жизнью. Как и раньше вдоль дороги стройными рядами стояли пальмы, как и раньше в окна светило южное солнце, а в его лучах сверкало, раскинувшись до горизонта, тёплое море.
– Яков Николаевич, а можно мы с Севой прогуляемся по набережной, пока вы будете в магазинах делать покупки? Ведь мы так и не видели города, – попросила Васнецова, когда УАЗик поравнялся с кафе «Аджария».
– Я не знаю, наверное, это опасно. Вы видели, сколько здесь вооружённых людей?
– Э, начальник. Не кипишуй. У нас никто их не тронет. Голову даю, – вступился за порядочность своих земляков Ашот.
Он тормознул у тротуара и остановился.
– Гуляйте спокойно, ребята. Если что, скажите – вы гости Ашота из Анухвы. Меня здесь все знают.
Кац пожал плечами.
– Только через два часа чтобы стояли здесь как штык.
Ребята со счастливыми лицами вышли.
Тёплый, пахнущий йодом ветерок налетел со стороны моря, взъерошил волосы влюблённым и запутался в длинных листьях финиковой пальмы, прислонившейся к опоре электропередач. Шум прибоя слился с криком чаек и, рассыпаясь мелкой белоснежной пеной, зашелестел по мелким пляжным камушкам.
– Севка, пошли, искупаемся. Я так давно не была на море.
Парень улыбнулся.
– Неделю назад мы с тобой барахтались на феодосийском пляже.
– То Крым, а это Кавказ.
– Понимаю. Разница очень большая.
– Сев, ну давай. Когда мы ещё на море побываем?
– Так я и не возражаю. А ты купальник брала?
– Ой, вот я кулёма. Забыла, – девушка надула губы и скорчила обиженную гримасу.
– Будем в одежде купаться?
Люда изменила выражение лица и, хитро прищурив глаза, глянула на парня.
– Нет, будем купаться без одежды.
– Здесь? Ты обалдела, – опешил от неожиданной смелости своей спутницы Балий.
Васнецова засмеялась.
– Испугался?
– А мне-то чего бояться. Я готов. Пошли, – принимая правила игры, согласился жених. 
– Я пошутила, дурачок.
– А я нет. У нас целых два часа. Мы пойдём вон туда, – Сева указал в сторону выезда из города, – там деревья закрывают берег и от дороги и от пляжа, а учитывая практически полное отсутствие купающихся, нас никто не увидит.
Люда тут же согласилась.
Босые ноги зашлёпали по мелкой гальке.
Пройдя метров триста, влюблённые оказались на узкой полоске дикого пляжа, ограниченной с одной стороны отвесной скалой, плотно оплетённой ежевикой, а с другой –  морем.  Для верности, оглядевшись по сторонам, ребята быстро разделись.
Первой к морю побежала Люда. Она, попробовала воду ногой и  начала заходить, грациозно уклонялась от набегающих волн. Её стройная фигура с тёмной загорелой кожей в лучах утреннего солнца казалось ожившей бронзовой статуэткой. И только белые следы от купальника слегка нарушали общее впечатление. Сева невольно залюбовался девушкой, придя в естественное возбуждение. Он ещё никогда не видел её обнажённой с такого расстояния и тем более при дневном освещении.
Дождавшись пока Люда полностью зайдёт в воду, Балий бросился за ней. Молодые сделали несколько заплывов на глубину и, немного устав, направились к берегу. Почувствовав под ногами дно, Сева остановился. Он повернулся, протянул к девушке руки и подтянул к себе. Их взгляды встретились, губы соединились, а тела слились воедино.
Мир сузился до величины молекулы и запульсировал, подчиняясь самому главному в мире инстинкту. В небе вспыхнули звёзды, разрываясь от счастья миллионами разноцветных огней фейерверка. Песочные часы  вселенной дали сбой, а их мелкие песчинки зависли где-то между необъятными галактиками.
Но, прав был дедушка Эйнштейн – всё в мире относительно. Отдавшись порыву любви, молодые люди не заметили ни приближающихся со стороны Сухума вертолётов, ни странного движения в кустах на скале. И только когда вспенилась вода от воздушных потоков винтов, а с берега раздались два громких выстрела, влюблённые вернулись к действительности.
Прямо над ними, покачивая темно-зелеными боками  и прижимаясь к береговой линии, летела пара огромных смертоносных машин. Выстрелы с берега явно предназначались им.
– Твою мать!!! – вырвалось у парня, – бежим, сейчас жахнут!!!
Они, как два пробковых поплавка, выскочили из воды и рванули в сторону города. Сработал второй после размножения самый главный инстинкт – самосохранения. И неизвестно ещё как далеко бы они забежали, если бы не выброшенная на берег медуза.  Метрах в двадцати от места купания Люда поскользнулась и растянулась на гальке, ободрав локти и колени. Сева бросился к ней, забыв о страхе и возможной опасности, удаляющейся вместе с вертолётами в сторону Гагры.
– Ты как!? Сильно ушиблась!?
Девушка повернулась на спину и, не смотря на выступившие слёзы, улыбнулась.
– Севка, я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, – машинально ответил парень, – ты встать можешь?
Он начал аккуратно ощупывать ушибленные конечности невесты, совершенно позабыв и о своей наготе и о недавней опасности.
– Сев, это только царапины, до свадьбы заживёт.
– Тебе нужно в больницу, а вдруг есть переломы?
– Сева, всё нормально. Переломов нет. Вертолёты улетели. И нам, для начала, не мешало бы одеться.
Слова любимой девушки наконец-то дошли до сознания доктора. Он опустил руки и засмеялся.

Через полчаса молодые сидели на лавочке в парке у озера, кормили белых лебедей чёрствым хлебом, оставленным кем-то тут же у воды, и громко обсуждали недавнее приключение. До приезда машины оставалось ещё немного времени.
– Нам повезло, что с вертолётов не заметили выстрелов. Видимо стреляли из охотничьего ружья и не попали, – предположил Балий.
– А может быть, просто им было не до нас. Или пожалели нас с тобой, голых и беззащитных. Военные ведь тоже люди.
– Не думаю.
– Интересно, а тот человек, что стрелял, видел нас?
– Не знаю. Может быть, и нет. Он ведь наверху обрыва сидел.
Люда хихикнула и уткнулась носом в Севино плечо. Затем подняла глаза и, сделав серьёзное лицо, спросила.
– Сев, а ты ничего не почувствовал перед тем, как прилетели вертолёты?
– Почувствовал.
– Что?
– Если мы с тобой не займёмся любовью, я умру.
– Дурак, – девушка шлёпнула жениха ладошкой по плечу, – я серьёзно. Ты опасности не почувствовал? Ведь у тебя же есть эти самые способности.
– Нет. Чего не было, того не было. А всё остальное – чистая правда, – он прижал собеседницу к себе и нежно поцеловал.
У кафе засигналил УАЗик.  Сева нехотя прервал поцелуй.
– Пора.
Ребята встали и, взявшись за руки,  побежали к лестнице, ведущей на дорогу.
На стоянке стоял автомобиль Ашота в старых ржавых пятнах и новых  грязных потёках. Его внутренний интерьер тоже особыми изысками не отличался. На ободранных сидениях лежали какие-то мешки с ящиками и помятый жёлтый чемодан Шварца. Не улучшали общего впечатления и лица пассажиров. Они имели такой вид, будто бы их хозяева съели по сотне зелёных лимонов. Семён Рудольфович, судя по всему, съел больше всех.
Когда молодожёны уселись, а машина тронулась, Люда, сгорающая от любопытства, не выдержала:
– Что случилось? Вы такие смурные.
Егор отмахнулся и отвернулся к окну. Кац со Шварцем даже не отреагировали на вопрос. Только Ашот, как истинный представитель кавказского народа, ответил:
– Мы на похоронах были. Абхазские похороны это не для слабонервных. Хорошо, что вы не поехали с нами.
– Жуть, – подтвердил Котов, – крик такой стоял, я чуть с ума не сошёл. А вдова покойного волосы на голове рвала вместе с мясом.
– А какие новости о войне? – не унималась Людочка.
– Войска остановились в Сухуми. Захватили вокзал, дом правительства, телефон, телеграф. В общем, всё в лучших революционных традициях. Потом вмешалась международная общественность. Идут переговоры. Скорее всего, заворушка быстро закончится. Ельцин собирает лидеров Грузии и Абхазии для подписания меморандума, – попытался дать политическую характеристику текущему моменту Семён Рудольфович.
– Продукты купили с большим трудом. Все магазины закрыты. Спасибо Ашоту, его родственник нас обслужил с чёрного хода, – не совсем к месту отозвался Яков Николаевич.

Оставшуюся дорогу провели в полной тишине, если только не считать грохота, издаваемого автотранспортным средством. День и вечер прошли в лучших традициях необъявленного траура.
Устав от бессонной ночи и дневных приключений, Сева уснул рано. Он не видел, как его любимая снова встречалась с американцем, и даже не подозревал, что за уединившейся в саду парочкой, в свою очередь, тоже кто-то наблюдает. Зато он видел сны. Странные, обрывочные сны, совсем не похожие на реалистичные видения. Перед ним снова и снова возникала набережная Судака, кафе и смеющиеся девчонки. Он всем организмом ощущал жажду и чей-то пристальный взгляд за спиной. Сева пытался обернуться, но сон исчезал, наступала темнота. Через некоторое время он снова  сидел за столиком в компании хохотушек, а при малейшей попытке обернуться – просыпался. Бесконечно повторявшийся сон длился всю ночь.
Утром с помятым лицом и красными глазами Балий присоединился к поспешным сборам в Каманы.