Аленький цветочек. Перезагрузка - 10

- Стало быть, вы, гражданочка, - ручка обвиняюще нацелилась в сторону Настеньки,  - утверждаете, что совершенно добровольно бросили вверенных вашим заботам детей и отправились врачевать вот этого охламона?
Настенька зарделась маковым цветом, быстро глянула в сторону Ивана и Марьи и опустила голову. Двойняшки ей посочувствовали даже: вот и выбирай, прикрывать ли мохнатого страдальца дальше или выглядеть в глазах ребятишек, мягко говоря,  безответственной…  Из затруднительного положения молоденькую учительницу выручил сам виновник этой заварушки.

- Ладно, твоя взяла! - махнул он лапой, видимо, решаясь на что-то. – Только ты по прошлому-то разу не суди… Молодой был, обознался, думал, любушка моя ненаглядная…  Сам не рад потом был, еле отвязался – вернул отцу с матерью, да ещё отступного отвалил. А что сейчас до срока положенного в вашем мире объявился – так зуб замучил, проклятущий. Ноет и ноет… Правду молвишь, сроду не болел, а тут такая оказия вышла.
- Зубная боль – это как карма… или как проклятие даже, - зачем-то объяснил участковый внимательно слушающим ребятам. – Раз в двенадцать лет ему позволено на один час в этой реальности бывать, чтобы потерянную невесту найти, а сейчас эвон как оно вышло… Стало быть, признаешь, что девушку к себе в пещеру уволок?

- Ну, признаю, - опустил голову тот. – Померещилось, что она это… Такая же ладная… А как брыкаться начала – и вовсе один в один! Так по скуле въехала – не хуже медведя взвыл! На месте разобрались, конечно, тут она меня  и полечить предложила. Рассказал я доброй душе историю мою грустную, ажно всплакнула, голубка белая…
- Сейчас и мы все тут расплачемся! – подытожил участковый, захлопывая блокнот. – Всё одно не дело детишек без догляду бросать! – назидательно проговорил он в сторону теребящей косу Настеньки. Та явно готовилась заплакать, но сдерживалась – характер!
- Если претензий нет, то нам пора! – строгим голосом добавил старший лейтенант. Потом, уже совсем другим, участливым тоном, вопросил: - Зуб-то прошёл?
- Ага, полегчало, - кивнуло чудище и протянуло лапу Настеньке. – Спасибо, добрая душа, что не испугалась виду моего безобразного, страдания мои облегчила, а пуще того – что выслушала.

Настенька грустно кивнула ему головой и перевела взгляд на смутившегося отчего-то Подберёзовикова.
- Нечестно это, - неожиданно заявила она. – Не верю, что эта история так закончиться должна. Неужели зло победит и они так и не встретятся?! Может, неслучайно именно сегодня он до срока здесь появился?
- И шиповник расцвёл – тоже чудо! – добавила Марья с надеждой.
- Шиповник расцвёл?! – чудище шумно вздохнуло, припоминая: - С него-то всё и началось… И злыдня та, что меня заколдовала, пророчила, что встретиться нам с возлюбленной моей Марфушенькой доведётся не раньше, чем рак на Кудыкиной горе свистнет и шиповник по осени расцветёт…
В повисшей в пещере тишине раздался отчётливый свист. Все уставились под ноги и на всякий случай протёрли глаза. Невесть откуда взявшийся рак не исчез, он, в свою очередь, таращился на них и поводил кавалерийскими усами…

- Ой, мамочки! – выразила общее мнение Настенька. Рак укоризненно глянул на неё.
- Надо ж, нервная какая, а ещё педагог! – спутать это ворчание с каким-либо другим было невозможно. Домовой Кондратий, поднимаясь с пола, деловито отряхнул штаны и пристально уставился на ошеломленного хозяина пещеры:
- Стало быть, не забыл свою Марфушеньку, говоришь? А ежели она  сейчас, наподобие тебя, обличием другая? Лет-то сколько с той поры миновало, а?
- Да мне б хоть одним глазком на голубку мою глянуть! – взревел тот, кого участковый запросто назвал Коляном. – В любом обличье мила мне будет, на руках носить стану, холить да лелеять!

- На руках, говоришь? – домовой с некоторым сомнением оглядел чудище, что-то прикидывая. – А что, в принципе… возможно! – вынес он вердикт. – Ещё один вопрос имеется, главный: понял ли, за что ведьма тебя наказала?
Чудище покаянно опустило голову.
- Понял… Молодой был, неразумный… Думал, коли сила да стать молодецкая дадены, так и всё мне позволено. Девки-то сами на шею вешались… Кто ж знал, что среди них и колдуньина дочка окажется?! А Марфа – она мне душу перевернула, понял, что судьба моя – в ней одной, да поздно было. Наложила на меня ведьма заклятье чёрное… Лучше б погубил меня тогда отец лады моей, чем так вот неприкаянному на свете маяться! Знать бы хоть – жива ли, здорова ли, вспоминает ли меня…
- На здоровье не жалуется, - степенно ответил домовой. – И тебя не забыла… Как ведьминым заклятьем в сказке-то оказалась, плакала долго, назад рвалась, только возврата оттуда нетути. Потом замуж вышла, за богатыря, земли сказочной защитника. Силой его кликали, и недаром прозвище такое получил. Сына ему родила, опосля, когда отца вороги в лихом бою убили, одна его и поднимала. Тот ещё олух… Добрый, а бестолковый, на щуку боле чем на себя, надеется… Знамо дело, безотцовщина!
Неторопливому рассказу домового внимали, раскрыв рты. Только участковый, кажется, понимал, что происходит.

- Так ты что же… знаком с ней?! – взревел Колян, бухаясь на колени перед оглаживающим бороду домовым. – Мил человек, хоть весточку передай ненаглядной, что люблю её пуще прежнего!!!
- В домовых у неё служу, за хозяйством приглядываю, - объяснил Кондратий, переглядываясь с участковым. – Слышь, Ванька! – неожиданно изрёк он. Иван было дёрнулся, но сообразил, что это не ему. – Дед привет передаёт… и словечко велел замолвить, от его имени. Может, подмогнём, а? Видишь, как все знаки сходятся? Может получиться!
- Не положено… – начал было Подберёзовиков, но тут же сбился с полицейского тона. – Детишки не в счёт, у них на волшебство запрет строжайший, - раздумчиво начал он. Иван и Марья потупились – эх, как не вовремя-то! - Нам-то двоим силёнок хватит?!
Домовой насупился:
- Ты не языком мети, а пробуй давай!
Участковый махнул рукой и сосредоточился.
- Давай кулачки держать, чтобы получилось у них! – шепнула Марья Ивану. Мальчик кивнул. Краем глаза оба заметили, что и Настенька сжала кулаки и что-то шепчет…

Воздух пещеры заискрился, запахло озоном. Портал открывался неохотно, с трудом, и всё же – это был он, такое ни с чем не спутаешь. А потом… Никто не понял, что произошло на самом деле, но ощущение было такое, словно плохо поддающуюся дверь с той стороны вышибли могутным плечом.
- Николаша, ладо моё! – вывалившаяся из проёма весьма габаритная дама, всхлипывая, повисла на шее  чудища. Тот покачнулся, но напор выдержал, сграбастал её в охапку и нежно пророкотал:

- Вот она, любушка моя, радость моя ненаглядная! Довелось-таки свидеться! Полыхнуло зарево, да такое, что двойняшки даже зажмурились. А когда вновь открыли глаза, перед ними возникло чудное видение: здоровенный мужичина, весьма напоминающий не только именем, но и общим обличьем одного известного боксёра супертяжелого веса, прижимал к широкой груди особу себе под стать. Даже в Тридевятом царстве трудно было отыскать вторую столь приметную особу, как матушка Емели, Марфа Тимофеевна…
- Сладили! – с тщательно скрываемым умилением в голосе проворчал домовой, оглядывая воссоединившуюся парочку. – Конец злым чарам! Ещё в одной сказке, стало быть, порядок навели!