Жизнь и смерть как они есть

     Все чаще читатели упрекают меня, а то и вовсе бранят, за то, что мои тексты алогичны, ничего не доказывают и – цитирую одну очень приятную (и, я знаю это наверняка! - симпатичную особу) – «никуда не ведут». Мне кажется, что я понимаю причину упреков, адресованных мне, но хочу, чтобы и публика отнеслась с пониманием к некоторым несообразностям моих текстов.
     Когда я пишу о социальной проблематике, то вовсе не хочу никого никуда вести. Я сам ни за кем не хожу, и не жду от читателя, чтобы он следовал за мной. Когда я приоткрываю дверь и приглашаю войти, я не прячу за спиной смирительную рубашку безупречного аргумента, чтобы спеленать читателя, утомленного и убаюканного потоком правдоподобных фактов, - спеленать и утащить за собой, как это обычно делают философствующие кикиморы.
     Всему свое время и место. Логика ВЫНУЖДАЕТ, она – воспользуемся блестящим изречением математика Ю. Манина - «железная линейка, которой нас учат не умирать». Мы хотим полететь, наше желание безмерно, неудержимо, но не лишнее вспомнить о законе всемирного тяготения, подвести под этот закон свой частный случай, применить пару силлогизмов и…воздержаться от поэтического прыжка с 17-го этажа.
     Черт, а как хотелось!
     Теперь придется обуздать на время поэзию и заняться изучением аэродинамики, двигателей внутреннего сгорания, теории реактивного движения, если «хочу летать» было настоящим. Потом возникают крылья. Так метафора полета, воспитанная железной линейкой логики, превращается в поэтическое действие.
      Проблема нашего времени, однако, вовсе не в том, что наше воление, облаченное в метафоры, ввергает нас в опасный, смертельный хаос. Не надо учить публику «не умирать», если именно это – сохранение собственной жизни - является ее главным, если не единственным подлинным стремлением.
       Позволю себе процитировать из статьи Жана Бодрияра «Насилие глобализации», которую я настойчиво и безуспешно пропагандирую последнее время. Вот что говорит Жан Бодрияр об особенностях современной нам социальности.
       «Человеческое становится исходной эталонной инстанцией, и отныне господствует одно человечество, имманентное самому себе, занявшее пустующее место умершего Бога. Но оно не имеет конечного смысла, разумного основания. Не имея больше врагов, человеческое их порождает изнутри вместе с целым родом бесчеловечных метастаз. С этого момента насилие глобального — насилие системы, которая третирует любые формы негативности, сингулярности, включая крайнюю форму сингулярности, а именно, саму смерть — насилие общества, где мы в принципе лишены права идти на конфликт, где запрещена смерть — насилие, которое кладет конец в некотором смысле самому насилию и работает над тем, чтобы поставить на место мир свободный от всякого естественного порядка вещей, будь то тело, секс, рождение или смерть».
       Говоря по-простому, для современного человека нет ничего, кроме его самого и его текущих соглашений с себе подобными. О чем не договорились, что не прописано в правовой практике, за что не проголосовали, о чем не написали в газетах и что не показали по телевидению, – того просто нет. Вселенной нет, потому что относительно движения звезд не может быть вынесено парламентского постановления или решения суда. Смерти как фундаментального и необходимого события человеческого бытия, - ее тоже нет, ее замещает некая досадная, антиобщественная, даже неприличная помеха непрерывному и бесконечному течению жизни. О неприличном следует молчать или говорить глухо. Я бы сказал так: из речевого употребления опускается всякое упоминание о том, с чем человеческое общество, его полномочные институты не могут справиться. Таковыми несомненно являются Бог и Природа вещей (естественный порядок). Далее очень забавно: если общество не справляется с логическим аргументом или с эстетическим феноменом, - оно опускает их, изымая из обращения путем тотального умалчивания.
Почему так случилось и что из этого выйдет? – это, возможно, самый важный сегодня вопрос и об этом мы поговорим ниже, поговорим со всей посильной для меня, человека непоседливого, основательностью. Пока я только хочу подчеркнуть, что бегство от смерти, от трагического, а, равно, и от поэтического, делают логику ненужной.
       Вместо эстетического и логического – безраздельное господство силиконовой имитации.
       Легионы ученых, медиков и аферистов, задействованные в бесперебойной работе гигантской корпорации. Чем занимается корпорация? - Она убеждает нас, что продолждительность жизни растет и будет непрерывно расти и, в конце концов, она становится так велика по сравнению с продолжительностью смерти, что смерть пасует и скукоживается до пренебрежительной малости, которой можно и нужно тут же пренебречь!..
       Силикон силиконом, сиалис сиалисом, постмодерн постмодерном, альцгеймер - сам по себе, но человек и человеческое общество слишком сложны, слишком тонки, точны, - слишком совершенны, чтобы вовсе не ощущать - пусть тайно, пусть во сне, - чтобы вовсе не ощущать фиктивности своего нового существования и грозной реальности отвергнутого мира. Отсюда постоянный и тайный страх смерти, - смерти, не приносящей катарсиса. Зряшной смерти и, слеовательно, никудышной жизни.

***

Вот почему все, что я пытался сделать в своих текстах, это прийти к тебе, читатель, прийти изнутри твоего сна и сказать:
- Жизнь и смерть есть. Они большие и настоящие. Теперь ничего не бойся. Ты можешь проснуться.