Чак. Неволя

Начало см.:
http://www.proza.ru/2015/0711/480               

…Здесь жажда воли, вогнанная в клетку,
 В  неволе жить навек обречена. 

                Р. М. Рильке, “Пантера”,  перевод Вячеслава Маринина


Потерпев поражение на любовном фронте, Чак впал в прострацию. Нервное напряжение последних дней и жестокое разочарование неудавшегося первого сексуального опыта превратили веселого жизнерадостного кота в угрюмого и вялого меланхолика. У него пропал аппетит, он стал много спать и почти не реагировал на ласки обеспокоенных хозяев. Но время лечит, и через несколько дней он вдруг почувствовал, что хочет есть. Набив живот любимой печенкой, за которой члены семейства специально для него съездили в районный центр, он сладко потянулся, сгоняя остатки хандры, и вышел во двор.

Стояла золотая осень. Сверкая в лучах ласкового солнца,  в воздухе кружились листья. Гонимые легким ветерком, они, заманчиво шурша, скользили, словно играя, по земле, и Чак немедленно включился в эту игру. Побегав за ними, он быстро убедился, что для него это слишком легкая добыча, притом совершенно не вкусная, и улегся на согреваемую солнышком скамейку. Немного подремав, он  почувствовал, что на него наползла тень от деревьев и, не желая расставаться с приятным теплом, побрел на улицу, все еще заливаемую солнечными лучами. Усевшись возле калитки, он прикрыл глаза и вновь отдался приятной дреме.

Он уже привык к машинам, снующим мимо дома, и не обратил внимания на тихо проехавшую было мимо, но  тут же остановившуюся легковушку.

– Ах, какой хорошенький котик, – услышал он восторженный женский голос,
и, открыв глаза, увидел склонившуюся к нему женщину. Он привык к восторгам и ласкам людей и, пребывая в разнеженном состоянии, благосклонно дал себя погладить и даже взять себя на руки. А женщина, оглядевшись и убедившись, что хозяев так понравившегося ей кота не видно, вместе с Чаком быстро уселась в машину и приказала: – Гони…

– Опять дурью занимаешься, – нажимая на газ, недовольно пробурчал сидящий за рулем мужчина, – ну зачем тебе, Элеонора, этот кот. А если хозяева засекли, как ты его умыкнула? Ищешь на свою, а заодно и на мою, задницу приключений…

Словно в подтверждение его слов Чак, так неожиданно оказавшийся внутри автомобиля, опомнился и, запаниковав, заорал благим матом и начал царапаться, пытаясь вырваться из рук похитительницы.

– Ах ты дрянь, – рассердилась она, и, после короткой борьбы, в которой ей активно помогал водитель, вынужденный остановить машину, они вдвоем запихнули взбунтовавшегося кота в большую сумку и задернули над ним молнию.

– Ты знаешь, Артурчик, сколько такой кот стоит? – зализывая поцарапанные руки, буркнула в ответ Элеонора. – Маринка недавно такого же купила за тысячу зеленых. Говорит, что порода называется Нибелунг. За ними сейчас в Питере многие гоняются. А мне скучно одной дома. У тебя же все твой бизнес, да бизнес, а на жену времени совсем нет. Вот буду с котом развлекаться.

– Да на здоровье, развлекайся с кем хочешь, – равнодушно пожал плечами Артурчик, – Чем бы дитя ни тешилось…  А бизнес, он и есть бизнес. Селави  такая…

Через три часа похитители, доехав до своего дома и поднявшись в квартиру, выпустили Чака из сумки-темницы, и он принялся исследовать новое жилище. Оно было очень похоже на то, в котором он провел почти год своей жизни до отъезда на дачу, но запахи были совершенно другими. И не только запахи. Вся атмосфера этого дома разительно отличалась от той, в которой он вырос. Здесь не было любви  и взаимного тепла, которым щедро делились члены его прежнего семейства. Дом был каким-то холодным, равнодушным и даже враждебным к новому жильцу.

Чак затосковал.  Он часами сидел у двери квартиры, неотрывно глядя на нее и временами почти беззвучно мяукая, в надежде, что она откроется, и он снова окажется на свободе в том мире, где зеленеет трава, цветут цветы, шумят под ветром деревья. Где есть дичь, на которую можно охотиться, коты, с которыми можно драться и кошки, которых можно любить. А главное, там, в том мире, осталась его семья, частью которой он был.

На ласки похитительницы он не реагировал, всегда молча, но упорно, освобождаясь из ее рук, что временами приводило ее в бешенство, и она, ругаясь, на чем свет стоит, зло сбрасывала его на пол и швырялась тапочками. Зачастую, после таких сцен, она не давала ему есть, и Чак, покрутившись на кухне возле пустой миски, уходил в самый укромный уголок квартиры, где его уже никто не беспокоил, и засыпал. В своих снах он чувствовал тепло и нежность рук прежних хозяев, снова носился  за бабочками, ловил и играл с мышами, дрался с Василисом и пел песни прекрасной черной кошечке. Просыпаясь, он снова окунался во враждебную обстановку чужого дома и начинал мрачно бродить по всем комнатам.

Так прошло несколько месяцев. Однажды, во сне он увидел сразу несколько кошек, которые, сладострастно  катаясь по траве и, призывно поворачиваясь к нему задом, отводили хвосты,  открывая свои сокровенные места.

Вернувшись в безысходную реальность, Чак начал очередной обход квартиры привычному маршруту и вдруг, неожиданно для себя, начал метить территорию, мочась во всех углах, в смутной надежде, что приснившиеся ему кошки почувствуют его запах и появятся в опостылевшем ему доме, чтобы скрасить его невеселую жизнь.

Вернувшиеся поздно с какой-то гулянки хозяева сразу не почувствовали новых ароматов своей квартиры, но утром запах кошачьей мочи поразил их в самое сердце. Отыскав Чака, они устроили ему такую трепку, что он еле уполз под кровать, откуда  мучители попытались выгнать его шваброй, но, после нескольких тщетных попыток, плюнули и ушли на кухню поправлять расшатавшиеся нервы коньяком.

Выпив по паре бокалов, они уже было успокоились, но тут до них донеслось такое амбре, что супруги, переглянувшись, вскочили и устремились на поиски нового источника зловония. Долго искать не пришлось. В прихожей на их туфлях красовались две (по одной на каждого владельца) свежие кучки кошачьего протеста против насилия. Через двадцать минут ругани и проклятий Чак был пойман, сунут носом в загаженную обувь, а потом зверски избит и выкинут за дверь.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/07/28/559