Дмитрий Беломестной о психиатрии

Эти материалы опубликовал на своём сайте автор Дмитрий Беломестнов:

«Хроника голодовки 26 декабря

25.12.10.

Сегодня обнаружил, что лежу в палате №6. В гордом одиночестве. На вторую ночь санитара при мне не оставили.

Поскольку день субботний, то это в чистом виде лишение свободы, никаких врачей по выходным не бывает.

Очевидно, что врачей не будет и в период новогодних каникул. Т.е., я просто буду отбывать срок, назначенный мне чекистами. Экспертиза как эвфемизм лишения свободы.

К тому же сегодня день рождения у матушки. Нельзя исключить, с учетом ее возраста и состояния, что один из последних. Но ни в какой форме проявить свое внимание к ней я не могу.

Чекисты старательно выбирали время заключения меня в сумасшедший дом. Эти 30 суток (если ими ограничатся) захватывают и матушкин день рождения, и Новый год, и мое 55-летие. Вряд ли Никита Сергеевич снимет еще один фильм с таким названием.

Живая реакция блогосферы на мой адрес радует. Но не обнадеживает. С общественным  мнением чекисты давно не считаются.

Отличие голодовки в медицинском учреждении от голодовки в зоне. Там меня помещали в штрафной изолятор, в самую холодную камеру. Здесь измеряют давление и температуру, настоятельно предлагают очищающие клизмы. Прогресс, однако. Даже принудительным кормлением почти не стращали.

Угнетает отсутствие прогулок. 30 дней в закрытом помещении без свежего воздуха тоже не радуют.

Просмотрел распечатки сообщений информагенств и интернет-изданий о моем помещении в психушку. Ни в одном не упомянута фамилия  якобы оскорбленной мною судьи. Берегут тонкую карательную душу судьи в третьем поколении Марии Шишкиной? Мне кажется, что таким куклам со стеклянными глазами хоть плюй в глаза. А чекистские заказы они исполняют со всем их садистским удовольствием.
Можно посмотреть и с другой стороны. Оскорбление неизвестного судьи.  Т.е.  всего судейского сообщества, назначенного указами Национального Лидера и его медвежонка.  Т.е. всего путинского режима. По существу - та же антисоветская агитация и пропаганда.


Хроника голодовки. День четвертый

27.12.10



РЕПОРТАЖ ИЗ ПАЛАТЫ № 6

Только что, полчаса назад,

Алексей сообщил о  возможности выхода на СУХУЮ ГОЛОДОВКУ в случае не прекращения репрессий в его отношении со стороны медицинского персонала.
Вчера, 26.12.10 дежурный врач психиатрической больницы №3, фамилию которого узнать не удалось, отказал в свидании двум посетителям Алексея, ничем не мотивировав свой отказ. "Право имею".

Сегодня утром, завотделением №12, в котором находится на обследовании Алексей, Икрянова Вера Валентиновна, пыталась отнять у него телефон.
Алексей сообщил мне об этом рано утром.

Чуть позже я отправилась к нему с одеждой и распечатками двух статей Волчека и Подрабинека.

Дверь мне открыли после трех очень продолжительных звонков. Знакомая медсестра (мы с ней в пятницу познакомились), она даже и спрашивать не стала к кому. Сразу сказала, что все свидания для Мананникова только после посещения завотделением, т.к. она их запретила. Оповестила Веру Валентиновну о моем приходе, которая и попросила меня подождать окончания приема пациента.
За время нашего короткого общения я сумела проскочить в отделение и уселась на стульчик прямо напротив больничного коридора, всем своим видом показывая, что готова подождать встречи прямо в отделении.

Медсестра наседала.

Я уже готовилась к отступлению. Вдруг увидела Алексея, идущего по коридору мне навстречу. В руках у него были листы, готовые для передачи мне. В том числе доверенность для  защитника и заметки в рубрику "Хроника голодовки". Пока я соображала, медсестра выхватила их из рук, я даже не сообразила из чьих, моих или Алексея. Она тут же передала их завотделением. Документы мне не вернули.

Я успела передать ему пакет с одеждой, предварительно показав содержимое медсестре.

Меня выставили в коридор. Алексей остался ждать на стульчике.

И вот я на приеме у завотделением. Начав с вопроса "Кем я ему прихожусь?"

 - Единственный человек в городе, которого воспринимает его мать.

- Так значит, знакомая, хорошая знакомая?

- Нет, не просто знакомая. Больше чем жена, больше чем друг и прочее.
Она тут же открывает закон "Об оказании психиатрической помощи" ст.37 пункт 3. И ссылаясь на этот пункт, объясняет мне, что она ограничивает все его права: переписку без цензуры, пользование телефоном, приемом посетителей, т.к. своим отказом общаться с психотерапевтами и экспертом Алексей осложняет  выполнение поставленных перед ними задач.

При этом пункт 3 ст.37 предусматривается ограничение прав пациентов только в  "интересах здоровья или безопасности пациентов, а также в интересах здоровья или безопасности других лиц", о сотрудниках психбольницы речи не идет.

- Я могу передать Алексею чистые вещи?

Реплика врача-эксперта "А зачем? Он же в нашей пижаме".

Моё недоумение: " Но ведь под пижамой есть футболка, носки и даже трусы. Это Вам известно?"

- Хорошо, вещи можно передать.

- А забрать для стирки?

- Хорошо

- Могу ли я получить рекомендации у Алексея по поводу ухода за матушкой?
Ответ - потряс своим цинизмом. Врач-эксперт Гончаренко Ирина Васильевна (фамилию я прочла на табличке на двери кабинета) ответила: "А зачем ее водить в туалет, надели подгузники и пусть лежит хоть весь день".
Наконец-то, Алексею разрешают получить передачу. Я просачиваюсь в щель между дверью и заведующей отделением.

Передачу второй раз досматривают. И вытягивают из пакета две распечатки. Алексей очень быстро соображает, что это и очень быстро завладевает этими письмами. Завотделением пытается вытянуть эти письма уже из его рук. Но реакция Алексея молниеносна. Он моментально прячет листки под пижаму. "МОЕ!"
- Вот видите? Он даже здесь мешает.

А теперь Алексей обращается ко мне: "Передай в интернет, что я готов выйти на сухую голодовку" На этом свидание закончено. Вера».

Короче говоря, репрессии вообще и психиатрические репрессии в частности возвращаются. А если говорить ещё точнее, а главное - ещё откровеннее, то они никуда никогда и не девались. А сайт самого Дмитрия Беломестного не очень давно был закрыт по решению органов государственной власти, как, якобы, занимающийся пропагандой экстремизма. Ай, да «свобода слова»! Ай, да «демократия»!