Дашенька 71. Убежище

http://www.proza.ru/2015/07/24/827

По навесу дробно стучал дождь, стекал по ложбинкам шифера и срывался ручьями вниз. Их трепал и рвал ветер, опять разбивая на капли. Но под навесом было тихо - мастерскую себе Михалыч не абы как соорудил, а с разумением: чтоб деревянные припасы всякие сухими всегда были, дождь бы не захлестывал под навес. И сквозняки холодные не гуляли бы. Мало ли, вдруг занодобится в непогоду что сколотить-построгать? Потому задняя стена хлева, бревенчатая, да другая, с ветренной стороны, из горбыля никчемного сколоченная и толью обитая, надежно охраняли пространство под навесом от дождя и ветра.

У Даши ёкнуло сердце, когда она услышала тяжёлые шаги. Они приближались, и Даша знала, чьи это шаги ещё до того мгновения, как услышала голос:

- Это кто моё место занял? А ну брысь!

Она испуганно и торопливо подхватилась с чурбака, надеясь ускользнуть за дождевую завесу прежде, чем будет узнана. Но рука Кирилла дёрнула её назад из-под хлестких и ледяных - наполовину со снегом - струй.

- Я же пошутил, - с укором сказал он, провел ладонью по её волосам, сгоняя холодную влагу, почувствовал, как тают под рукой снежинки, взял в дрогнувшие ладони холодное лицо. - Ты… как долго… Дашенька...

Жестко прошелестел дождевик, сброшенный движением плеч. Кирилл притянул её к себе, прижал тесно горячими руками, наклонился, отыскал губы, стал целовать торопливо и жадно. Он не дал ей опомниться, прийти в себя, и Даша, застигнутая врасплох, ошеломлённая его близостью, знала сейчас только одно: она истосковалась по этим рукам, по этим губам… Она более всего желает не думать ни о чём, а отдаться его воли, его власти… И не было больше ни воли её, отдельной от любимого, ни желаний…

Но в дыхании Кирилла Даша почувствовала запах водки... Это было так дико, неправильно, так грубо разрушило всё и выдернуло Дашу из того состояния, когда она как будто утрачивала себя, растворяясь в любимом, желанном… Этот гадкий запах был слишком связан с Костей, но никак не с Кириллом.

Даша изо всех сил зло упёрлась ему в грудь, и Кирилл, помедлив, разжал руки, демонстративно поднял их. Даша размахнулась и влепила ему хлёсткую пощечину.
- О-па! - изумлённо вырвалось у Кирилла.

Чувствуя, что сейчас расплачется, Даша метнулась прочь, но тяжёлая рука снова перехватила, сжала плечи.
- Пусти! Не смей!

Он не разжал пальцы, Даша дёрнулась, готовая бросить ему в лицо что-то злое, обидное… И услышала виноватое:
- Погоди, Даш… Прости дурака.

Она не удержалась, всхлипнула. И Кирилл осторожно обнял, медленно и нерешительно привлёк к себе, замер так.

Оказывается, она всё помнила... его тепло, запах, который чувствовала даже сквозь спиртовую вонь… Какой жгучей горечью печёт в груди... и сильно, гулко бухает его сердце. Стало жарко от накатившей горячей волны...

- Не надо... Отпусти...
- Я не хочу тебя отпускать.
- Ты пьян.
- Я теперь всегда пьяный. С водкой и без водки шальной. Как твой Костик. Ты от него сюда сбегаешь?
- С чего ты взял?
- Мне сказали, что ты часто здесь бываешь. - Ухмыльнулся: - Не за воспоминаниями же приходишь.
- Ты злой, Кира...
- Я знаю.

Он тихонько провёл пальцами по её лицу - как будто дождь струится по щекам… Он тронул их губами - дождь солёным не бывает.

- Как узнал, что ходишь сюда, так и жду каждый вечер, - Кирилл положил ладонь ей на голову, легко гладил волосы. - Не плачь. Я не хотел тебя обидеть.

Даша напряженно молчала, и он чувствовал, как майка становится мокрая там, где её касается Дашина щека.

- Знаешь, Дашунь, а я первый раз в жизни по морде схлопотал. И от кого! - Он усмехнулся. - Но главное, всё правильно. От тебя - есть за что.

Она ворохнулась в его руках, и Кирилл заторопился упредить:

- Нет, Даша, не уходи, не торопись...
- Я не ухожу, - помедлив, сказала она. - Только ты оденься, плащ свой накинь. Холодно же в одной футболке, - она провела ладонью по его голой руке, почувствовала, как бугрятся под её пальцами твёрдые мышцы.
- Мне не холодно.
- Градусы греют? - усмехнулась Даша.

Он хмыкнул:
- Вот тут печет, - Кирилл прижал её руку к своей груди. - А водкой я это пекло заливаю.
- Помогает?
- А ты у Костика спроси.

Даша молча расцепила Кирины руки, отошла от него, села на верстак. Кирилл постоял, потом сел на чурку, опустил лицо в ладони. Помотал головой, проговорил глухо:

- Я правда… злой стал…
- И на меня?

Он встал, поднял с земли дождевик, бросил его на верстак.

- Я не знаю, что сейчас чувствую к тебе… одна тоска… в ней всё глохнет… Знаешь, пытка такая была… надевали человеку ошейник железный, с разъёмом, и каждый день тот разъём всё туже болтом затягивали… Вот и я… забыл уже, как дышать вволю. Ты мой воздух… задыхаюсь без тебя.

В темноте глаза его слабо блестели. Даша отвернулась, уходя от его взгляда, но Кирилл тронул её за плечо, снова повернул к себе. Рука скользнула на шею, поднялась к лицу… большим пальцем Кирилл медленно провел по её губам… потянулся к ней.

- Нет, - Даша выставила ладошку между ним и собою.
- Почему?
- Не хочу быть сто первой твоей… отдушиной.
- А-а… Ну, понятное дело, ты в курсе событий, конечно, - хмыкнул Кирилл. - Да не-е, до сотни мне далеко.
- Кир... мне это всё равно. Я и второй быть не хочу, - сказала Даша, глядя в его глаза.
- Ты единственная… всегда…
- Пустые слова, Кира. А как же Алка терпит?
- А вот это мне всё равно. Знаешь… я ведь не от Альки гуляю… Пока ты не стала чужой женой… Это я тебе изменил…

Кирилл замер, боясь спугнуть тихую ласку, когда Даша тихонько провела пальцами по его колючему подбородку. Но сострадательная эта ласка была слишком короткой, и он жадно приник к её ладошке губами.

Даше остро, до боли сердечной стало жаль его. Зачем ещё и она ковыряет в его ране? Уж ей ли не знать, как она болит, ведь рана у них одна на двоих. А он ещё и виноватым себя чувствует с головы до пят. Перед ней виноватым: за Алку, за Костю...

- Кира, зачем ты пить стал?
- Перевоспитывать меня надумала? - Кирилл потёрся щекой о её ладонь. - А это у меня, Дашуня, наследственность дурная, не я виноват, а папаня-пьянчужка... Я ничего не могу поделать.

- Брось шуточки дурацкие, я серьёзно говорю.
- И я серьёзно. Это насчёт того, если перевоспитывать будешь. Тут ведь наскоком ничо не сделаешь, надо систематически внушать, прорабатывать, болеть всей душой... Как насчёт систематичности?

- Думаешь, скидку сделаю, что пьяный, так можно болтать чёрт-те что? - с сожалением проговорила Даша. - Ты ведь сопьёшься, дурак.
- И хорошо, - безо всякой дурашливости проговорил Кирилл. - Ни о чём не думать, не заботиться.

- Одна забота наверняка останется - где деньги на выпивку взять.
- Не проблема. Сила есть - ума не надо. Вот, видишь чему мудрость народная учит - лично мне ум не нужОн! Так что пропить его… да запросто, не жалко.
- Хватит ерунду болтать.
- И правда, - совсем другим тоном заговорил Кирилл. - Хватит обо мне. Ты скажи лучше… с чего это Костя с катушек сорвался? Всё ходил… светился… и вдруг, как подменили. Что случилось? - он наклонился к Даше, заглянул в глаза.

- Тебе это надо? Зачем?
- Я объяснять должен? Зачем ты спрашиваешь? Будто непонятно…
- Да с какой стати я докладывать тебе должна?! Не твоё это дело.
- Моё. - Кирилл вздохнул: - Очень даже моё. Не вредничай. Я знаю, ты умеешь упрямой быть. Но не теперь, прошу тебе. Так что случилось у вас?

- Не надо бы тебе лезть в мою семью, Кира. Ничего хорошего из этого не получится… да ладно… а то напридумываешь себе чего не надо. Костя не виноват. Это я… избавила его от розовых очков. Он всё о ребёнке мечтал… а я сказала, что детей у нас не будет. Он не понял сначала, забеспокоился, стал о врачах говорить. Ну, я и… объяснила… мол, врачи не причём… что не хочу от него ребёнка. В общем, настроение у меня плохое было…

Кирилл обнял её за плечи, тихо привлёк к себе.

- Только ты не думай, Кира, что я бедная-несчастная, мужем-пьяницей затурканная. В своей семье я сама могу управиться.
- А что же не управишься? Бегаешь вон от него!
- А, может, меня это устраивает. Может, я разрешаю ему так себя вести.

Даша замолчала, Кирилл тоже молчал. Потом она заговорила снова:

- Жаль мне его. Он ведь и в самом деле любит. И знает, что я его любить никогда не буду. Он всё понимает... Так что - пусть. Он начинает дурить, а я просто ухожу. Оно меня мало трогает. Думаешь, сижу бедная, и плачу-переживаю? - Даша покачала головой: - Да нисколько. Думаю про своё… а сюда, - ты правду сказал… за воспоминаниями прихожу… Только больше не жди меня здесь. Я не приду.

- Почему?..
- Деревня глазастая, - усмехнулась она. - Я-то думала, меня никто не видел ни разу.
- Тебе важно, кто и что скажет?

Даша покачала головой:
- Другое важно… я замужем. Если про меня и тебя сплетни по деревне пойдут… я не знаю, будет мне плохо от этого или наплевать… Но я точно знаю, Косте от этого в сто раз будет хуже, чем мне. А за что ему? Я не хочу.
- Дарья, ты моя Дарья… - вздохнул Кирилл.
- Что?
- Так только ты можешь…
- Довольно… Пусти…
- Торопишься? К Косте?
- К мужу.

Кирилл вдруг насмешливо сказал:
- Ну-ну… вот так и "коротаем мы ночи длинные… нелюбимые с нелюбимыми…"
- О! Вот не ожидала от тебя таких музыкальных пристрастий.
- Обхохочешься, если скажу, чьи это пристрастия.
- Алькины что ли?
- Сто раз на дню песню эту крутит.

Помолчав, Даша сказала:
- Может, она всё же любит тебя?
- Хай Бог милует от такой любви! Легче сдохнуть!

http://www.proza.ru/2015/07/24/877