Краски

Может, это потому, что я выросла в среде художников. Сестра на мне тренировалась рассказывать студентам основы живописи.

Она любила играть в дурацкие игры. Идя по улице, представляла, каким встреченное лицо будет в старости, или каким встреченное лицо было в детстве. И рассказывала мне об этом. И предлагала мне представлять.

Когда она выбирала объект для рисования в лесу, то объясняла мне, что ей интересны те виды, которые имеют характер.

Они с мужем постоянно обсуждали проблемы их любимого художественного училища.

Она ездили в Узбекистан набирать учеников на ковровое отделение. Приезжали джигиты, которые не умели пользоваться газом, водопроводом, унитазом.

Устраивали потоп. Сражались на ножах за девушек. Залезали к ним в общежитие на любой этаж. "Ничто не загородит дорогу молодца.

"Кто там стучится в дверь ко мне?

Конечно, я, Финглей.

Ступай домой, все спят давно.

Не все, сказал финглей.

Тебе лишь двери отвори.

А ну. Сказал Финглей.

Ты спать не дашь мне до зари.

Не дам. Сказал Финглей.

Как ты к нам в дом войти посмел?

Посмел. Сказал финглей.

Боюсь, наделаешь ты дел.

Могу. Сказал Финглей.

Это немецкое стихо Майя пела мне, когда я им позировала, чтобы мне не было скучно.

Хлеб наш насушенный, - говорили джигиты вместо насущный.

Майя писала капустники, и я была первым слушателем.

А когда после окончания училища её, как лучшую ученицу, оставили преподавать в училище, она заявила, что согласится, если пригласят и её мужа. Они недавно поженились. Взяли и её, и его.

Анатолий был не такой талантливый, как Майя. И когда студенты написали на него жалобу, что они от него ничего нового не узнают, а требовали Майю, это была трагедия. И Майя переживала и говорила мне, что ведь он даже влюблён в своих учениц, а они с ним так.

Обсуждались студенты, их способности и характеры, и умение преподавателей не подавлять индивидуальность. А то у одной преподавательницы работы её студентов (на выставке) были все, как её собственные.

Атмосфера художников совершенно особого сорта. И стихи... Майя была наполнена поэзией, и она из неё выливалась на меня.

Ночной зефир струит эфир.
Шумит бежит ГвадалКвивир.

Так вот во мне заложенное стало проявляться самым неожиданным образом.

Я стала рисовать на стенах. Я стала расписывать то, что не подлежит росписи. Зеркала, холодильник, телевизор, принтер, подоконники, юбки, кофты, шляпы...