Ночь

Маришка напилась вина – белого, холодного – инспектирует пространство. Три комнаты – зачем так много? Гостиная – на диване спит кот. Спальня – в кровати спит ребенок. Детская – там спать ей. Все нормально, все сходится.

Маришка наливает в стакан еще вина. Надо бы в бокал, но поди заставь себя встать ради этого. Тогда как стакан и вино – вот они.

Делает глоток. Голова кружится еще больше, а руки легкие, легкие. Пальцы попадают мимо клавиш, но это легко исправить – удалить ненужное, вставить выпавшее – и никто и не узнает, как много было холодного белого вина той ночью.
Маришка смотрит вниз, под стол. Там две ноги. Ее ноги. Они очень нужные, ими она ходит.

Маришка смотрит перед собой. Руки скачут по клавишам – лучше бы на фортепиано играть выучилась, - со вздохом думает Маришка – толку было бы больше. Глядишь, в голодный год играла бы себе в кафе или баре, а то и в кинотеатре во время просмотра немого кино. Но нет. Никакого фортепиано. Только компьютерные клавиши.

Маришка хотела бы посмотреть прямо перед собой и увидеть свое лицо. Но в мониторе лицо не отражается, видны только буквы, которые она печатает с удивляющей ее саму скоростью. Может быть, это и к лучшему. Да и наверняка к лучшему. Ведь все, что ни делается – к лучшему. Ведь так?

Скоро она пойдет спать – завтра новый день, и ей нужно с ним бороться, или расслабиться и получить удовольствие – это зависит только от точки вхождения – а утром с удивлением обнаружит набранный текст, если, конечно, догадается сохранить его сейчас.

Маришка обжигает пальцы о клавиатуру, шипит, как кошка, и дует себе на руки. Впрочем, это мало помогает. Потому что на самом деле Маришка давно уже спит и видит сны. А то, что кот проснулся и ходит кругами по гостиной и намеревается попроситься на балкон – это ей только кажется. Потому что это непорядок. Потому что – раз уж на то пошло – в гостиной должен спать кот, в спальне – ребенок, а сама она – в детской. Там огромная, до потолка, роза. И два окна, из которых через каких-то пять часов уже начнет бить яркий летний свет.