День, когда стало хуже

Когда живешь на первом этаже хрущевки, часто кажется, что за тобой кто-то следит. Кто-то участвует в твоей жизни, не спросив разрешения. Таинственный участник слышит твои разговоры, слышит, как ты двигаешь мебель, убираешься в комнате, а еще он знает запах еды, которую ты приготовил. Он знает, когда ты включаешь пылесос, когда выключаешь его, а иногда он даже первым узнает, во что ты одет, и тихонько хихикает, если одежда твоя показалась ему неуклюжей. Привыкаешь к жизни на первом этаже постепенно – этому нужно учиться.

Негромко брякая посудой, Федор убирал ее в шкаф. Воскресный день был для него невыносимым. Жара окутала всю квартиру сухим воздухом. Была середина весны, апрель, поэтому чугунные батареи топились городской ТЭЦ без устали, как зимой, заставляя городских ворчать на местных властей обзывая их безмозглыми.
Федор протер полотенцем вилку, выпил теплой воды. Он ходил по квартире из комнаты в комнату, чтобы хоть чем-то себя занять. Не мудрое дело – ходить.

Жил он один, поэтому выходные были для него скучные. Сидеть без дела он не любил, но и найти себе занятие по душе не мог. Ничего не нравилось. Ничего не хотел. Он как-то пробовал заниматься спортом, играть в футбол в какой-то любительской команде, но быстро бросил. После этого ни к чему так и не приобщился.

Мужчина сел на диван и стал тарабанить пальцами о пластиковый пульт, набивая какую-то мелодию. Он любил любой звук, лишь бы тишины не слышать. Иначе мысли, разбуженные тишиной, способны перевернуть весь уклад жизни, нарисовав не осуществимые перспективы будущего. Он боялся этого. Лучше пусть будет так, как есть. Как говорится, «тихо, мирно, с расстановкой».
Федя вздрогнул от стука в дверь. Помедлив, он поднялся с дивана и пошел в коридор, встречая незваного гостя. Этот стук как на спасательный круг, брошенный ему откуда-то извне.
Пальцы быстро справились с дверным замком, дверь распахнулась, открывая дорогу соседу Сашке, который частенько заглядывал к Феде поговорить, так сказать, по душам. Этот человек отличался своей способностью к общению – сколько с ним ни говори, а ему мало. Ни дня без человека. Федя не мог себе представить, чтобы сосед смог прожить взаперти хоть день. А тут – воскресенье, выходной. Все располагало к этой встрече, и Федя ждал ее.

– Привет, Федь, как дела? – Сашка задал распространенный вопрос нашего времени.
– Нормально! – от Феди последовал распространенный ответ. Начало беседы его разочаровало. Что сказать, коммуникации в разные времена начинаются по-разному, например, года с 2008-го, большинство бесед начинаются именно с этой бестолковой фразы «привет, как дела?».

Он пропустил Сашку на кухню, тот сел на табуретку и посмотрел на Федю с загадкой, словно хотел сказать что-то очень важное, и предвкушал момент эмоционального всплеска собеседника. Как это обычно бывает с детьми, которые еще верят в чудо, но ты, взрослый, знаешь, что чудо творишь сам, и все равно ждешь эти прыжки и хлопанье в ладоши, и смех столь искренний, что до глубины души хочется верить, будто чудо произошло само, без твоего участия.

Федя достал кружки из шкафа и налил воду в чайник.
– Я тут к одному выводу пришел, –сказал сосед. – Терпеть не могу общество! Вокруг одна дрянь.
– Вот тебе раз! – Федя оглянулся на соседа ожидая продолжения. Разочарование улетучилось. – А почему ты так решил?
– Я сегодня встретил бывшего друга, он через двор живет. Поругались уже лет десять назад, а все друг на друга волком глядим. Встречались пару раз, даже не здоровались. А тут, представляешь, он со мной заговорил! 
– И что же он тебе сказал?
– Ничего хорошего. На оскорбления перешел, ерунду начал нести, а я, честно, забыл уже, из-за чего мы поругались. Вот, казалось бы, живи себе да живи, но нет, надо прицепиться, как паразит, попить кровушки! Я наконец прозрел! Понял, как прекрасно быть отшельником, не видеть этих людей! – Саша широко улыбнулся, а Федя еле сдерживал смех.
– Зачем ты тогда сюда приперся, раз отшельником заделался? – громко спросил Федя. Его забавляла эта нестандартная беседа. На такие темы он с соседом точно никогда не общался.
– Тебе об этом рассказать? Ты что, другого мнения? – Сашка стал серьезным. – Разве ты этого не видишь? Этой черноты, глупости, невежества, злости в них? Ну как можно этого не замечать?

– По-моему ты пересидел в социальных сетях! – Федор подшучивал над Сашкой. – Ты подхватил какую-то молодежную заразу!
Федя замолчал. Он вдруг подумал, и правда, откуда-то появилась ненависть и раздраженность людей друг к другу, мол, человек человеку – волк, а то и враг. Откуда-то возникла странная молва людей, что они пекутся в жизненном аду каждый день, что солнце не такое яркое, что место не такое теплое. Федя слышал об этом, но старался не придавать значения. Но тут сосед, жизнерадостный Сашка, заявляет такое! Видимо, зараза начала прогрессировать и заражать даже самых стойких. С этим надо было что-то делать.
Чайник давно вскипел, и Федя разлил по кружкам кипяток, бросил в него пакетики чая. С полки он достал сладости и положил их на стол перед Сашкой.
– На, заешь горечь жизни сладеньким, – пошутил он.
– Да ты сам скоро будешь думать так же, как я!
– Нет, ты меня с собой не затащишь!
– А я и не собираюсь, ты сам придешь ко мне и будешь просить извинений за то, что был не прав.

– По-моему ты преувеличиваешь масштабы бедствия. Все настолько плохо? Разве может один гнилой человек так на тебя повлиять? 
– Может! – уверенно ответил сосед. – Люди, они все такие лживые! Они такие, знаешь, эгоисты! Или идиоты! Как вот иначе отозваться о них? Еще пример, читаю я новости, и простите, другой мысли у меня нет: то там убийство, то там насилие! Где эта человечность? Это они в глаза тебе, Федя, улыбаются, и говорят сладкую ложь. А на самом деле, там, внутри, в душе, сидят в оскале и только и ждут, чтобы боль тебе причинить! Они ведь вообще не переносят, когда у тебя все хорошо! Это им как соль на рану! И тут всплывает настоящий человеческий лик.
Сосед глубоко вздохнул.
– Во дела, – продолжал недоумевать Федор.
– Вот я и не хочу больше из дома выходить. Мне ничего не нужно от них и, тем более, я не хочу больше ни с кем знаться. Ну не хочу, не мое это, понимаешь?
– Мало того, что ты преувеличиваешь, так ты еще и слепой! – посмеялся Федя.
– Как слепой? Я вижу тебя!

– Ты другим местом слеп, сосед. Ты не видишь, что тебя обводят вокруг пальца и настраивают против остальных, чтоб ты был отдельной единицей, отрешенной от общества. Знаешь почему? Потому, что ты станешь слаб, и управлять тобой будет проще. Я вот нормально к людям отношусь. Какие бы гадости они мне ни делали. Всякое в жизни бывало, но вот отрекаться, ненавидеть общество я бы не стал.
– Ты впрямь так думаешь?
– Не всегда. Бывает, смотреть на кого-то не могу. Мысли всякие посещают о людях, о том, что после апокалипсиса мир станет лучше и чище. Но это слабость, и к утру она проходит. На то она, наверно, и слабость, чтобы пройти.
– Нет, я однозначно тебе говорю – разочаруешься ты в своих мыслях, причем очень скоро! – Сашка зашуршал фантиком от конфетки, разворачивая маленький десерт.
– Ты сам себе надел ошейник с поводком на шею, привязал камень и пустил себя ко дну. Не ожидал от тебя, конечно! – Федя зацокал языком, встал с табуретки и принялся ходить по маленькой кухне, от стены до окна, и обратно. Она была настолько маленькой, что двух больших шагов вполне хватало, чтобы пересечь это расстояние.

–  Ты мне нотации не читай, не вырос еще, – рявкнул сосед, и повторил еще раз: – Скоро, очень скоро и ты к этому придешь. Так что, мотай на ус.
– Нет, не приду! – Федя гордо выпрямился. – Я даже готов что-нибудь сделать, социальное, на благо человеческое.
–  Например? – заинтересовался Сашка.
– Например, – задумался Федя. Все это время в его голове мельтешила подобная мысль, но он никак не мог ухватиться за нее и понять, что именно он хочет сделать. И вот, обретя чуть сноровки, он ухватился за нить, и в голове родилась идея. – Я дерево посажу.
– Да ну! – сосед шлепнул себя по колену.
– Да! Сегодня же! Прям сейчас! – Федя выбежал из кухни, на ходу хватая уличную одежду.
– Ничего более глупого не слышал. Ты молодец, конечно, но дерево твое не отгородит тебя от мира.
– Я и не отгораживаюсь от него, наоборот, оно сблизит меня с людьми. А вдруг кто-то последует моему примеру! Слышал я такую фразу: «Хочешь изменить мир – начни с себя», – и Федя вышел из квартиры вместе с соседом.
– Посмотрим, – Сашка покачивался на пятках, пока Федя не спустился по лестнице, и его фигура не исчезла за входной дверью.

Рынок недалеко от дома представлял собой толпу людей, торгующих всяким старьем. Они стояли на открытом воздухе, а их товар был бережно разложен на подстилки или старый тулупчик, который уже никуда не надеть. Они торговали всем, чем только можно, поэтому Федя точно знал, что найдет здесь вещь, за которой пришел.
Он не был на рынке добрых лет десять, но ничего здесь не поменялось. Только обнесли его железным забором и кое-где покрыли пластиковой крышей. Ему казалось, что торговцы были теми же людьми, что и много лет назад, только потрепанные временем и погодными условиями.

Проходя между рядами, он искал глазами саженцы, но не наметанный глаз никак не мог поймать фокус на нужном объекте. Вокруг торговали обувью, одеждой по сезону, сухофруктами, мороженой рыбой, хозяйственным инвентарем, тазиками, вениками для бань и прочей ерундой.

 Наконец он увидел торговца рассадой и заспешил к нему. Мужичок безучастно  стоял в сторонке, пока Федор не подошел к его товарам.
– Есть вишня? – спросил Федя.
– Не сезон! – ответил он.
– Как не сезон? Дерево, мне нужно вишневое дерево!
Мужик похлопал глазами и куда-то пошел, подав рукой Феде какой-то знак. Видать, чтоб он не покинул его торговое раздолье.
Через пару минут он вернулся, притащив с собой голое маленькое деревце, наполовину укутанное в целлофановый пакет.
– Вот тебе вишня! Полторашка.
– Дорого! – разочаровался Федя.
– Самое то! Бери, не пожалеешь! От своей вишни откапывал, ягода – объедение.
– За тысячу отдашь?
Он отрицательно покачал головой. Федя вздохнул и хотел идти дальше, как мужичок не выдержал:
– Ладно, забирай! – Федя быстро согласился и расстался с купюрой, приобретя голый куст в целлофане. Ему было смешно за свой поступок, но смех граничил с гордостью.  Куст он нёс бережно, словно это самое хрупкое создание, которое он когда-либо держал в своих руках.

Федя брел обратно и думал над тем, что скажет сосед на его действие. Посмеется, наверно. Возможно, отчитает за глупую растрату денег и скажет что, это никто не оценит. Но он, Федор, с ним не согласится.

Дальше все пошло так, будто Федя высаживал деревья каждый день. Он где-то нашел лопату, набрал ведро воды, вынес все во двор и под своими окнами выкопал небольшую ямку, такую, чтобы корни вошли в нее.
Усадив куст, он залил в ямку полведра воды, засыпал землей корни и утрамбовал ее ладонями.
Выливая вторую половину воды, он на миг задумался, что все это бессмысленно. Его сосед, Сашка, правду сказал. А он из-за собственной гордости взял и посадил это дерево.

Еще с минуту мысль, назойливая как муха, не давала покоя Федору. В конце концов он прогнал ее, и больше она не возвращалась до того самого дня. Дня, когда стало хуже.

Федя проснулся со странным чувством тревоги. Он поднялся с постели и едва не рухнул в нее обратно от головокружения. Во рту был противный вкус горечи.
Встать было тяжелее обычного, и это очередное воскресное утро стало вялым и ленивым.

Как обычно, он подошел к окну и замер. Его руки стали тяжелыми, будто налитые свинцом. К горлу подкатился ком, а в носу кто-то просыпал солонку. Он стоял и наблюдал за безмолвным, пустым двором, где прямо перед его окном стояла искалеченная вишня. Ее ветки, с набухшими почками, лежали на примятой траве. Они так и не успели распуститься этой весной, погубленные человеческими руками. Молодой ствол, не толще большого пальца руки, плакал от полученных травм.
«Всему виной – доверие. Вот я дурак», – думал Федя.

Он задвинул шторы и лег в постель. Недуг совсем одолел, и Федя уснул. Ему приснился сосед, с ухмылкой ломающий вишневое дерево.