Путь

  Открою небо вдалеке. Прошелестит последний блеск луны, которая, дохнув огнём, растает. И я за ней. Бредём мы в темноте, не слышно ветра. Не видно облаков.
  На грани радужной скалы, окутанной весенними призывами и криками порочных бед, исписанных отвагой старых покаяний, прольются слёзы. Уйду я дальше, а луна замрёт на месте. Застынет камень пылью, и вспыхнет зрелая роса. Но путь мой не окончен. 
  Я иду.
Вздохнёт вода, очистив солью блёклые тела, что падают с небес. Они, что отдают себя чужим и верят в белое прощенье. Но отпустив себя на свет, не станет  чище мир, он лишь окрасится в золу. И ты исчезнешь, как исчезает всё.
  А я иду.
  Не видно стылой тени, что несут с собою звёзды. Блеск.  Но тьмы не видно. Она внутри, и прятаться нам не имеет смысла. Все страхи в глубине, от них спасенье в нас. Искореняя темноту, воздай  последний шёпот тишины. Ведь свет лишь ослепляет. Он манит нас, но не несёт свободы, которая подобно красной птице очерчивает небо по утрам.
  Горит. Горят леса, а мы не видя тьмы и тени, не знаем сущности, которая так долго держит нас в силках.
  Скованный не может видеть дальше цепи. Запутавшись в трудах, что год за годом проливают вина, ты закричишь. И вопли осквернённых кораблей услышат змеи. Ты вспомнишь прошлое, которое так легко манило нас забыться. Но дорога не ведёт назад.
  А я иду.
  Беги! Но это лишь обман, который вскроется, как только трусость даст тебе последний вздох. И ощутишь ты трепет, который принёс с собой ветер, и пепел, что несёшь с собой ты. Нет мира там, где нет природы. Она во всём, но видишь ты лишь то, что целые века топтали скалы. И смерть. И жизнь.

   Открой глаза, и путь на край услышь.
   Иди со мной.