6. На кладбище

      Лёшка любил одиночество. Оно порождало глубокие мысли. Чтобы   побыть одному, он вышел за село и брёл по дороге, сам не зная куда. Приближающийся звук мотора, заставил его обернуться. Из села, поднимая облако белой пыли, ехал грузовик. Через пять минут это облако накроет всё вокруг. Лёшка метнулся на обочину, в посадки, и бежал вглубь, пока не решил, что уже недосягаем для пыли.
Оглядевшись, он понял, что попал в абрикосовый сад. Плоды созрели, но никто урожай никто не собирал. Вокруг безлюдно, тихо. Сад был заброшенным, ничейным. Лёшка ел абрикосы, переходя от дерева к дереву, сладкие, сочные! В магазине таких не купишь! И вдруг ему почудились чужие шаги. Лёшка остановился, прислушался. Что-то глухо стукнуло над ним раз, другой, третий, и под ноги упали несколько абрикосов. Тот же глухой стук доносился отовсюду. Это сыпались абрикосы! И под каждым стволом желтел коврик из паданцев. Ободрённый таким открытием, Лёшка направился в глубь сада, чтобы проверить, что тут ещё растёт. Шагал внимательно, чтоб не ступить на паданцы и всё же наступил, поскользнулся. В падении ухватился за ствол. И тотчас на голову ему обрушился град абрикосов. Заслоняясь руками, он выскочил из-под дерева.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — бормотал Лёшка, счищая склизкую абрикосовую мякоть с рубашки и брюк, как вдруг боковым зрением заметил гусей. Они медленно продвигались к нему, гогоча и грозно раскачивая головками на своих прямых шеях.
— Кыш, пернатые! — прикрикнул Лёшка, махнув на них рукой.
А напрасно! Гуси оскорбились. Три больших гусака, вытянув шеи параллельно земле, побежали на него. Стая громко подбадривала смельчаков:
— Га-га! Га-га!
Ситуация! Храня гордый вид, Лёшка пошёл прочь, всё более и более ускоряясь, а когда обернулся, то гусиные клювы уже хватали его за ноги. Он вскрикнул и, отбросив гордость, пустился наутёк. Он бежал, пока не кончился сад. Гуси остались позади.

Лёшка выскочил к кладбищу. За ним вдали над купами тополей виднелась голубая крыша клуба. Пора домой! И Лёшка, сокращая путь, пошёл через кладбище. Едва заметная тропинка вилась между заросших могил. Кладбище имело удручающий вид: стелы расколоты, гранитные кресты опрокинуты. Он заметил, что на всех памятниках надписи были на немецком языке. Тропинка привела Лёшку к пролому в кладбищенской ограде. Он прибавил шагу, как вдруг из-за каменной стены донеслись голоса. Они становились всё громче. Несколько человек приближались параллельно Лёшке к пролому.
— Боб, а слабо тебе закадрить Натали?
— Свистну — побежит.
— Девки его любят.
— Кто бы сомневался! Ха-ха-ха.
Лёшка брезгливо поморщился, узнав голоса, и спрятался за густой акацией.
Ватага вошла через пролом.
— Не соврал Гусевич — кладбище!
— Крест — каменный, гляньте! По-немецки написано.
— Peter Maria Klein. Или баба, или мужик…
— Или оба вместе лежат!
Мальчики рассмеялись. Джон с Сержем прошли в глубь кладбища, Боб и Мишель, задержавшись на месте, закурили.

Заводилой в четвёрке был Боб. Он выглядел старше своих лет и нравился девицам, был достаточно смышлён, говорил через губу и на всё смотрел нагловатыми глазами. Все четверо восхищались блатным миром и выдавали себя за хулиганов. Любили вино, табак и футбол. Спорили, кто из них лучше гоняет мяч, или кто больше выпил. Любили блеснуть эрудицией, рассуждая о том, сколько раз сидел Высоцкий, в каком году «Битлы» были в СССР. И в заключение своих умствований ругали Екатерину за то, что отдала Аляску американцам.
Боб и Мишель стояли рядом с Лёшкой. Было слышно, как они затягиваются сигаретами. Вдруг Боб дёрнул Мишеля за рукав и присел на корточки.
— Чего ты?
— А пусть поищут!
И правда, вскоре донёсся встревоженный голос Сержа:
— Пацаны, вы где?
Боб и Мишель, давясь смехом, не отзывались. Неизвестно, сколько бы они тут ещё сидели, если бы не прокричал Джон.
— Тут череп, ребя! Эй! Где вы?
Мишель с Бобом помчались к находке. Топот их ног утих вдали.

«Наконец-то», — подумал Лёшка, выходя из укрытия. Как бы ни раздували они щёки, он не боялся их, а просто гнушался ими. Перешагнув через обломок гранитного креста, Лёшка юркнул в пролом и, не оглядываясь на кладбище, бодро зашагал по тропинке. Она вела к клубу.