Удар слева

       Стоял летний тёплый день начала июля. Я сидел в городском парке на скамейке и дочитывал полюбившийся роман. Скамеек свободных не оказалось, но я сидел один. Увлёкшись чтением, не заметил как рядом сел неизвестный  мужчина, на вид лет пятидесяти пяти. Он молча читал газету, не обращая внимания на меня. Как, впрочем, и я на него.
      - Надо же, наконец-то, - нарушил молчание незнакомец, - но сто тысяч маловато, надо миллион сократить, а сто тысяч оставить, а не наоборот.
      -  Вы о чём? - не выдержал я.
      - Вот прочитал: сокращают   численность работников полиции. Но много оставляют. Лично я считаю, чем меньше полиции, тем лучше.
      -  Чем же полицейские Вас так обидели?
      
        Немного подумав, он ответил, что  против нынешних полицейских вообще-то ничего не имеет, с ними, к счастью, не сталкивался. У него имеется большая злость на милицию, наследницей которой является полиция. По выражению лица моего соседа по скамейке я понял, что милиционеры когда-то ему здорово «насолили». Но в чём заключалась  эта «соль»,   не знал.
       - Иван Михайлович, привет!-  повернувшись, я увидел около себя коллегу по работе с женой и внуками. – Хватит сидеть, штаны протирать, пойдём с нами на аттракционы.
      
       Мне же хотелось узнать от незнакомца, какая история приключилась с ним, что он до сих пор её забыть не может. Я остался сидеть на скамейке. Незнакомец оправдал мои надежды, разговорился. Я внимательно начал его слушать.
      
        Тридцать лет назад (до Перестройки оставалось ещё несколько лет) Александр Михайлович Макаров (так он мне представился) после окончания института поехал по распределению инженером-технологом на завод. В отделе кадров уговорили поработать мастером. Обещали выделить в кратчайший срок квартиру как молодому специалисту, приехавшему на трудоустройство с женой. Инженером ему пришлось бы ждать своей очереди дольше. Согласился. Принял бригаду слесарей. Работа пошла. В коллективе его приняли хорошо. Предыдущий мастер уволился на пенсию.
       
        В трудах и семейных заботах пролетел незаметно месяц. Наступил день получения заработной платы. По традиции, как сказали в бригаде, следует первую зарплату «обмыть». Макаров не возражал. Надо, так надо. После работы всей бригадой собрались в кафе. Погуляли хорошенько и разошлись по домам.
       
         Александр Михайлович вышел на своей автобусной остановке и направился домой. Когда до его дома оставалось метров сто, его остановил милицейский патруль, проезжающий мимо. Сначала прочитали лекцию о последствиях нахождения граждан в нетрезвом состоянии в общественных местах, а затем он посадили в автомобиль и доставили в медицинский вытрезвитель для определения степени опьянения.
      
          Когда задержанный, заходя в помещение, прочитал на входе вывеску «Медицинский вытрезвитель», то быстро протрезвел. Ибо «накрывалась» и очередь на квартиру, и премии, и всё остальное.
       
         Передав задержанного дежурному, патруль исчез из поля зрения. А дежурный, записав все данные с пропуска, командным голосом заявил: "Ну что, алкоголик, топай вон в ту камеру. Ночь поспишь у нас, а утром пойдёшь домой".
      - Какая камера,- не выдержал Макаров, - я шёл домой, никого  не трогал. Меня перед самым домом забрали. Обещали у вас просто проверить степень опьянения.
     - Нет вопросов, проверим.
       Появилась женщина в белом халате, видимо, фельдшер. Вся надежда была на неё. Но, увы, её слова прозвучали как приговор: «Сильная степень опьянения».
      
        Задержанный стал оглядываться по сторонам: перед ним сидел дежурный капитан, рядом стояла фельдшер, слева – старший лейтенант, справа сержант.
       - Что вы делаете, отпустите меня. Какая сильная степень опьянения? Какая камера? – после этих слов он наклонился, закрыл ладонями глаза, не зная, как вести себя дальше.
      Через несколько секунд у него в буквальном смысле слова в глазах появились искры, страшная боль в области челюсти пронзила всё его тело, и он потерял сознание. А перед этим успел сообразить, что удар ему был нанесен слева. Значит, бил лейтенант.
      
        Придя в себя, потерпевший понял, что находится в больничной палате. Боли не чувствовал. Врачи «Скорой помощи», доставившие его  в травматологическое отделение городской больницы, сделали  обезболивающие уколы. Через медсестру он пригласил в больницу жену. Та, увидев лицо мужа, едва не потеряла сознание.
      
       В тот вечер в травматологии дежурил молодой врач Дерябин. Позвав в кабинет жену пострадавшего, он дал понять, что дела у её мужа очень плохие. И в плане медицинском, и в плане юридическом. Челюсть выбита, нужна операция. Однако страшнее другое. Рентгеновские снимки показывают, что нанести самому себе такую травму, как это утверждают сотрудники медицинского вытрезвителя нельзя. Доказать же, что его избили именно там, очень трудно. Есть такое понятие, как «Честь мундира». Но шанс небольшой есть. Он настойчиво рекомендовал прямо  завтра утром пойти с заявлением в прокуратуру. Что та и сделала.
      
         Врач оказался прав: прокуратура сразу отвергла версию медицинского вытрезвителя, едва взглянув на рентгеновские снимки головы. Как оказался прав и на счёт «Чести мундира». Те выдвинули другую версию: Макарова привезли к ним уже с разбитой челюстью.
      
        Вести дело по причинению тяжких телесных повреждений поручили следователю Румянцеву, недавнему выпускнику юрфака. Он не стал, как старшие  его коллеги приглашать свидетелей к себе в кабинет, а, не долго думая, отправился в батальон патрульно-постовой службы. Разыскал тот экипаж, который задерживал Макарова накануне. И понял, «боксёра»  следует искать в медицинском вытрезвителе. Оба милиционера заявили, что ехали по своему маршруту патрулирования. Увидели мужчину, который шёл, немного шатаясь. Доставили его в известное учреждение для определения степени опьянения. Дежурный их сразу же отпустил.
      
          После утверждения обвинительного заключения, уголовное дело  передали в суд. Тот осудил обвиняемого к лишению свободы. Справедливость, казалось, восторжествовала. Однако я заметил, мой собеседник чем-то недоволен.
     - С приговором суда Вы согласились, не обжаловали его? - спросил я, когда он закончил свой рассказ.
     - Хотел, но жена не разрешила. Сказала, нечего их  жалеть. Все они одинаковы. Они же тебя не пожалели. И то верно.
     - Ваша жена права, я думаю. Старший лейтенант получил за своё преступление  то, что заслужил.
     - Какой лейтенант? Всё дело в том, что осудили сержанта. Несмотря на непризнание им своей вины. Я же помочь следствию и суду установить истину не мог: сидел с закрытыми глазами. Теоретически, конечно же, мог сержант перейти на левую сторону и нанести мне удар. А вот практически? Не знаю, не знаю. Не уверен. Сержант служил всего-навсего стажёром, учился в средней школе милиции. Но в тоже время против него дали показания не только   дежурный, и фельдшер, и, разумеется, лейтенант старший, а и некоторые протрезвевшие «посетители» того заведения. Вот что интересно.
       
       После этих слов Макаров замолчал. А у меня не нашлось больше вопросов, чтобы их ему задать.

26.07.2015 г.

Фото из Интернета