Дашенька 74. Только тебя не хватало!

http://www.proza.ru/2015/07/24/1128

Дни стояли короткие. Холодное солнце как будто не особо торопилось разгонять остатки ночного сумрака. А на кой леший стараться, если не оглянешься - опять темнеть начинает. Электрические лампочки в поликлинике, считай, как включали утром, так и не выключали почти весь день.

Лампа дневного света противно жужжала, и звук этот раздражал, мешал сосредоточиться. Даша щёлкнула выключателем, комната погрузилась в полумрак. Раствориться бы в этом сумраке, растерять в нём все назойливые мысли и саму память... И чтоб все о ней забыли тоже, не тревожили бы ни непрошеным сочувствием, ни едва прикрытым любопытством… Даша вздохнула, включила настольную лампу, и желтоватый электрический свет разлился по белой поверхности стола.

Ей было поручено распаковать коробки, полученные вчера со склада, рассортировать флаконы, коробочки, пакетики… Потом всё записать в журнал учёта и, наконец, разложить-расставить по шкафам и полкам.

К Даше едва доносились приглушённые голоса и обычные для поликлиники шумы. Они звучали фоном, подчёркивая уединённость этой маленькой комнатки. Комната располагалась в самом конце коридора, где он поворачивал под прямым углом и образовывал коротенький тупичок с двумя дверями: одна вела во владения уборщицы, появлявшейся здесь вечером, а вторая в ту подсобную комнату, где нашла убежище Даша.

По характеру шума она определила, что пациентов сегодня много, и это её порадовало - у девчат будет мало свободного времени, авось его не хватит, чтобы наносить визиты добровольной "затворнице".

И едва лишь мелькнула эта мысль, как послышались быстрые, приближающиеся шаги… а кроме как к ней, приближаться тут было не к кому… Даша встревожилась: уж ни на приём ли её собираются звать, с досадой обернулась к распахнувшейся двери… и досада тут же превратилась в злость. Сузив глаза, она смотрела на Кирилла, и её подмывало желание сказать ему что-то обидное, недоброе. Даша что думала, то и сказала:

- Вот только тебя мне не хватало!
Она резко отвернулась от него, проговорила, упрямо наклонив голову и глядя в стол:
- Уходи!

Но на плечи легли его руки, и это прикосновение будто электрическим разрядом ударило Дашу. Она взвилась со стула, оборачиваясь, зло заговорила:

- Ты зачем пришёл?! Ты сам-то знаешь, зачем пришел?! Я звала тебя?
- Перестань…

Сжав губы, Даша смотрела на него в упор, и Кириллу показалось, что в глазах её он видит ненависть.

- Что, пожалеть меня пришёл? По головке погладить? А на черта мне сдалась твоя жалость, Кира?!
- Даша… Я понимаю, тебе плохо сейчас, но…

Она вдруг расхохоталась, искренне, заливисто. Потом сказала с усмешкой:

- Да не понимаешь ты ничего, Кира. Ну что ты всполошился, разлетелся - горит что ли? Нету никакой причины меня жалеть. Это, - Даша показала на синеву вокруг глаза, - не Костина вина.
- Неправда. Его ведь и спрашивать ни о чём не надо, так всё ясно по нему.
- Ты видел его? - Глаза у Даши нехорошо сузились. - Зачем? Что ты ему сделал?!
- Ничего.
- Врёшь!
- Нет, - твёрдо проговорил Кирилл, потом заколебался: - Ну… может и сделал бы… помешали…

Даша сжала губы, крылья носа вздрогнули. Она медленно проговорила:

- Запомни, Кира. У меня один муж. Не два. Ты мне никто. И до моей семьи тебе дела нет. Наводи в своей порядок. А Костя… чтоб тебя даже рядом с ним не было. Виноват он или нет - это только я решаю, спрашивать ни у кого не буду. Теперь уходи.

Кирилл молча смотрел в чужое, незнакомое лицо… в груди больно пекло горечью… Но одновременно - как он любил её именно сейчас. Как неодолимо влекло к ней, такой маленькой, слабой... По силам ли ей этот щит, которым она упорно закрывается от него? Взять бы в ладони это милое, дорогое, родное лицо, тихими поцелуями прогнать все недобрые мысли и чувства. И увидеть, как просветляется оно, разглаживается злая морщинка между бровей, тают мрачные тени на дне глаз, и они вновь распахиваются ему навстречу, чистые и доверчивые… Нет, не будет этого ничего. Не одолеть так просто злую стену отчуждения, не достучаться ему сейчас до Даши, хоть лоб об эту стену разбей…

- Ну? Чего тебе ещё? Уходи!
Кирилл кивнул, сказал:
- Сейчас уйду.

Он опустил голову, как будто собирался с мыслями, и Даша твёрдо сказала:
- Ничего не говори.

Кирилл посмотрел на неё, чуть улыбнулся уголками губ:
- Как скажешь.

Неожиданно протянул руку и сомкнул пальцы на её запястье. Даша рванулась, но Кирилл как будто не заметил этого - потёрся о Дашину ладонь щекой, вдохнул её особенный, родной запах, тихо прижался губами.

Потом он ушёл. А Даша села к столу, взяла авторучку, сердито придвинула к себе журнал… вдруг уткнулась в локоть лицом и горько заплакала.

Как ни странно, но ей вдруг полегчало… Как будто слезами излилась гнетущая тяжесть. И Даша призналась себе, что, думая о чём и о ком угодно, в "подтексте" она думала только о Кирилле. Появляться с синяком перед людьми - перед знакомыми, на работе, даже перед мамой… это конечно… да дерьмово, что там говорить. Но по-настоящему Даша боялась только одного: встречи с ним, и не меньше боялась невстречи. Что взбредёт ему в голову, когда узнает? Что он может натворить? Прежде, чем он натворит… прежде, чем встретится с Костей, она должна что-то сказать, остановить, запретить…. Но Даша страшилась, что этого "прежде" Кирилл ей не даст. Костик, конечно, обалдуй несчастный, но Даша боялась за него. И за Кирилла тоже боялась… Что будет, если он потеряет голову… Даше надо было увидеть его, но как? Ведь не может она к нему заявиться… Как увидеться-то? Вот от этой необходимости и невозможности встречи Даша не находила себе покоя, сердце колотилось, как у пойманного воробышка. Одновременно она всей душой противилась этой встрече, не хотела оказаться перед Кириллом в таком виде.

А он сам пришёл. Будто услышал, что нужен ей.

Даша хмыкнула невесело: пришёл и получил сполна. Развоевалась. Ведь так хотела увидеть, а сказала что? "Только тебя и не хватало?" Накричала ни за что и ни про что. Понял он, что это не со зла, а от страха? Сорвалась, выплеснула на него всё, что накопилось. Просто потому, что не знала, как говорить с ним. Захочет ли выслушать или подумает, что она выгораживает Костю? И послушается ли? А в общем-то, как получилось, так и получилось. И пусть. Всё к лучшему. Пусть знает впредь, что не нуждается она в его опеке… А что у неё самой осадок на душе остался, так что ж теперь… Это уже только её касается. Главное, без потерь миновали они этот тонкий зыбкий ледок над чёрной пучиной, который Даша несколько часов чувствовала у себя под ногами. Теперь можно успокоиться.

http://www.proza.ru/2015/07/26/1373