Наследство мага. Глава 2. Ученик вора

Плыть в каюте, даже не самой лучшей, все удобнее, чем в трюме. К тому же, Мастер-Лорд оказался замечательным рассказчиком, не хуже одноглазого старика на плантации Лорда Эйхегара или Балоры. И рассказывал он о том, что казалось сущей сказкой, но происходило на самом деле: о великанах и пещерных чудовищах, о поединках магов и заклинаниях, о расах, предшествовавших людям и их сокровищах. Шарби, конечно, все равно было немного страшно, но время пролетело быстро и незаметно, а ночь он проспал на одной постели с Мастер-Лордом. Так же легко прошел и следующий день. Мастер-Лорд и Шарби ели удивительно вкусные пирожки, приготовленные Свевой, маг читал книги, а Шарби возился с головоломкой в виде кучи деревянных палочек, из которых надо было собрать сложную фигуру, похожую на большую шишку.
Рано утром, когда только-только рассвело, Мастер-Лорд разбудил Шарби и подал ему три шарика.
– Это – ампулы. В них находится обезболивающее зелье. Я подлечил твой ожог, но если он будет заживать слишком медленно... Еще во время обучения ты можешь пораниться – они помогут и в этом случае. Просто положи ампулу в рот и раскуси. Зелье действует около суток, зависит от человека. Ты – маленький, возможно, на тебя подействует дольше. Скорлупку можно выплюнуть или проглотить: она безвредна и бесполезна для человека.
Шарби осторожно взял три странных на ощупь шарика. Их поверхность была довольно мягкой, чуть прогибалась под пальцами, но внутри чувствовалась твердь. Он осторожно убрал зелье в карман рубашки.
– Мне страшно. Я не знаю, что я буду делать...
– Это нормально. Тебе пока и не надо знать. Ты будешь делать то, что тебе скажет Вейвар. Да, возьми еще вот эти две: я покрасил их в красный цвет, чтобы ты не перепутал. Эти зелья помогают ранам и ушибам заживать быстрее.
Шарби вздохнул, убрал ампулы в другой карман и сел на постель, ждать неизбежного...
Каргер был еще крупнее и еще шумнее, чем Брайнар. Один огромный порт чего стоил: куда бы Шарби не посмотрел, насколько хватало глаз тянулись бесконечные склады, пристани, непонятные, непохожие на дома строения и люди – люди везде, одетые в странные одежды, с неразборчивой речью и нездешним обликом. Шарби крепко вцепился в руку Мастер-Лорда, который с непривычной теплотой погладил его по голове.
– Не теряйся. Это место покажется тебе очень интересным. Нужно только привыкнуть. Да мы уже и почти пришли!
Они подошли к двухэтажному дому, но не зашли внутрь, а обогнули его и остановились на заднем дворе в тени соседнего склада. Чего хотел Мастер-Лорд – этого Шарби не понимал. Они простояли там довольно долго, пока волшебник вдруг не сделал быстрый шаг вперед и не поймал за плечо какого-то подростка.
– Найди Вейвара и скажи ему, что его хочет видеть человек в сером плаще.
– Вы, наверное, ошиблись, господин! Я не знаю никакого Вейвара! Я здесь случайно! – плаксивым голосом ответил подросток.
– Неважно. Просто подойди к Вейвару и скажи. Ты понял? Человек в сером плаще!
Мастер-Лорд отпустил его и вернулся в тень. Подросток воровато оглянулся по сторонам и юркнул в приоткрытую дверь. Через несколько минут оттуда вышел невысокий седой человек.
– Я не ждал тебя так рано, Искатель, – сказал он, встав в тени рядом с Мастер-Лордом. – Так вот, кого я буду учить! Задаток у тебя с собой?
– Конечно. Я потому и Искатель, что нахожу все, что мне нужно.
Мастер-Лорд вытащил откуда-то из-под плаща большой туго набитый кошель.
– Теперь ты отвечаешь за него передо мной, Вейвар. И, может быть, ответишь своей головой.
– Вот как? С чего это ты стал таким сентиментальным, а, Искатель? Ты, который убивал без малейшего раздумья и сожаления?
– Мы в ответе за тех, кого приручили, ты разве не слышал этого?
– Слышал, но не думал, что ты способен на привязанность.
– А я и неспособен. Но я всегда отвечаю за тех, кто мне доверяет. И ты тоже будешь отвечать.
– А ты подумал о том, что я могу и отказаться?
– Нет, Вейвар, не можешь.
Они несколько мгновений глядели друг другу в глаза. Вейвар первый отвел взгляд и взял кошель из рук волшебника.
– Ты прав. Я не могу отказаться.
– Очень хорошо, – Мастер-Лорд повернулся к ним спиной и исчез – буквально растворился в воздухе.
– Пойдем, – кивнул мальчику Вейвар, – здесь не место для серьезного разговора. Они прошли через кухню в коридор, заставленный ящиками, спустились по лестнице в подвал и вошли в небольшую комнату.
– Здесь я живу, – пояснил Вейвар, – живу, когда у меня есть серьезное дело, как сейчас. Это – постоялый двор «Приют моряка». Ты знаешь что такое «постоялый двор»?
Еще бы Шарби не знал этого! Чуть ли не половина сказок начиналась со встречи героев на постоялом дворе или трактире. Постоялые дворы служили убежищем для благородных разбойников и аристократов, несправедливо лишенных наследства. Выслушав все это, Вейвар хмыкнул:
– Сказка недалека от истины: здесь ты можешь встретить и вора, вроде меня, и аристократа, прокутившего все, что у него есть. Только, вот, с благородством у нас туго: в жизни все грубее, чем в сказке. Да, что говорить, ты не хуже меня это знаешь!
Шарби уныло согласился с этим.
– А звать-то тебя как?
– Шарбоин.
– Шарби, значит. Раз ты раб, ты должен хоть раз в жизни, да украсть. Так?
– Так. Только я не раб. Мастер-Лорд освободил меня!
– Да, есть у него такая слабость: рабов освобождать. Не любит он рабства... Но чтобы я от тебя его титула не слышал! Здесь его зовут Искатель. Понял?
– А почему его так зовут? Что он ищет?
– Он сам расскажет тебе это, если захочет. Я не склонен раскрывать его тайны: Искатель злопамятен и очень, очень опасен.
Шарби молча проглотил это и отложил у себя в памяти: оказывается, Мастер-Лорда, казавшегося ему воплощением доброты, кто-то боится! Его восхищение перед волшебником выросло еще сильнее. Скорее бы чему-то там обучиться и вернуться к нему!
– Для начала расскажи мне, как ты воровал и что думал при этом, – приказал Вейвар.
– Первый раз я принес хворост для растопки на кухню. Кухарку позвали, она вышла, а я полез в ларь с хлебами. Они были большие, поэтому я взял отломанный кусок и сунул его под рубаху.
– Хорошо, значит тебе понятна первая заповедь вора: бери только то, что легко унести. Например, залезешь ты в богатый дом, а там стоит стул времен первого короля. Мало того, что таких осталось дюжины две, так он еще и богато украшен слоновьей костью, была тогда такая мода. И что? Понесешь его по улице перед собой на вытянутых руках? До первого стражника? Нет, ты украдешь золотую цепочку, да немного монет – все что в кабинете есть маленького и ценного. Давай дальше.
– Потом один раз я был в саду, собирал падалицу. Надсмотрщик отвернулся, а я зашел за дерево, подобрал яблоко и сунул себе в штаны. Уже был вечер и он издали его не видел.
– Ладно, дам тебе вторую заповедь: бери только то, что легко сбыть. Пусть ты этот стул все-таки украл. И что ты с ним будешь делать? Они все наперечет, у тебя его никто не купит: побоятся стражников. А золотую цепочку ты продашь легко. Главное, знать правильного человека, который тебя стражникам не выдаст. Дальше.
– А дальше – все. Я больше не воровал.
– Ну, и у меня заповеди кончились. Пойдем, я преподам тебе первый урок.
Они вышли из комнаты, свернули за угол и оказались в другом коридоре.
– Иди до конца, – приказал Вейвар.
Шарби прошел по скрипучему полу и обернулся к учителю.
– Слышишь, скрипит! Когда научишься ходить так, чтобы слышно не было, позовешь меня.
Вор ушел, оставив мальчика одного. Шарби начал усердно ходить взад-вперед, но половицы скрипели по-прежнему. Ему стало страшно: он не сможет ходить бесшумно, Вейвар отправит его назад, а Мастер-Лорд прогонит его: зачем он ему такой нужен. В отчаянии он начал рассматривать пол, и обнаружил, что щели все были разные. Он попробовал наступать так и эдак и, вдруг, ступив на половицу определенным образом, он не услышал этого ужасного скрипа. Второй раз так не получилось, но Шарби воспрянул духом и начал пробовать... День уже давно перевалил за полдень, хотелось есть и пить, от напряжения болело все тело, но Шарби не прекращал попыток. Наконец, ему удалось пройти совершенно бесшумно, и он на заплетающихся ногах поплелся в каморку к Вейвару. Тот сидел на постели и что-то делал двумя железками.
– А ты упорный, – с одобрением сказал вор, увидев мальчика, – другой бы давно бросил. Ну как, хоть что-нибудь получилось?
– Получилось, – ответил Шарби.
– Показывай! – Вейвар отложил железки и пошел в коридор.
Как ни старался Шарби, одна из досок все-таки предательски скрипнула. Он замер в испуге, но Вейвар только рассмеялся:
– Нормально! Скрипнул раз, ступаешь громко, но, на первый раз, хорошо! Пошли со мной.
В комнате Вейвар дал мальчику большой кусок хлеба с сыром и кружку теплой, слегка застоялой воды. Еще десять дней назад это показалось бы Шарби роскошной трапезой, но теперь он вспоминал жареную свинину, осьминога в остром соусе, пирожные и ароматный чай... Он постарался ничем не выдать своих чувств.
– Туалет – в том коридоре, до конца, – буркнул Вейвар, не отрываясь от своих железок.
– А что ты делаешь? – осторожно спросил его Шарби.
– Новую отмычку, замки взламывать.
Шарби пошел в туалет и обнаружил дыру над выгребной ямой. Хорошо, хоть бумага там была – пусть и довольно жесткая. Вернувшись к учителю, он увидел подстилку с тощей подушкой и лоскутным одеялом. Осталось только вздыхать по кровати с чистым бельем. И почему Свева называла ее неудобной? Видела бы она эту подстилку!
– Давай-ка займемся делом посложнее. Чтобы хорошо воровать, нужно быть незаметным. А как это сделать? Когда ты будешь работать с напарниками, они смогут отвлечь внимание цели. Но что, если ты один? Человек не так уж и мал, хорошо виден, но можно сделаться менее заметным. Вспомни, как ты ощущал присутствие других людей, не видя их. Помнишь?
Шарби кивнул.
– Выдает звук шагов, дыхание, пристальный взгляд и даже мысль! Бесшумно ходить ты почти умеешь, тихо дышать может каждый, таращиться людям в затылок ты не будешь, остается одно – мысль! Не думай – и станешь невидимым! Все достаточно просто: взгляд опущен, все движения неторопливые и плавные, дыхание незаметное. Главное – сожми руки в кулаки! Вот, теперь смотри на них, ощути их разом, удерживай их в своем сознании: только кулаки, оба одновременно, ничего больше! Чувствуешь странное состояние? Теперь у тебя нет мыслей в голове! Но ты можешь понимать, что я говорю, и делать, что нужно. Давай, проверим, как у тебя получается. Расслабься и представь, что ты – стальная балка. А твои вытянутые руки – железные прутья. Представил? Вот, я нажимаю совсем несильно – и твоя рука опускается, потому что я намного сильнее. А теперь не думай! Почувствовал, что я нажимал сильнее, а твоя рука сопротивлялась этому? Такова сила безмыслия! Нужно лишь представить, что надо делать, перестать думать – и ты сделаешь это лучше, чем когда твой разум заполнен всяким мусором!
Шарби покрутил головой, избавляясь от странного состояния.
– Тренируйся. Да, Искатель так и не смог освоить этого умения: магией он мог больше. Да, что тут говорить, ты сам видел, как он это делает. Но мы – не маги. Для нас это – единственная возможность стать невидимыми. Тренируйся!
От часа тренировок у Шарби разболелась голова, и Вейвар разрешил ему лечь спать. И, хотя подстилка была жесткая и неудобная, он уснул сразу же. Снов не было по-прежнему. Утром Вейвар дал ему кусок хлеба с засохшим мясом и позвал с собой на главный рынок города.
Этот рынок был расположен далеко от порта. Шарби опять был ошеломлен шумным городом, но уже не было руки, за которую можно уцепиться. Вейвар шел быстро, и, чтобы не отстать, Шарби пришлось бежать. С выносливостью у него было все в порядке, но бежать пришлось долго, почти час, и он порядком устал. Вейвар прошел через весь рынок, протискиваясь сквозь густую толпу. Шарби чуть не умер от мысли, что он может здесь заблудиться и сумел держаться рядом с учителем. В маленькой лавочке вор завел какой-то разговор о марках стали и видах закалки, а потом вдруг резко обернулся к Шарби, будто только сейчас вспомнив о нем.
– У меня много дел. Иди в «Приют моряка». Пройдешь через заднюю дверь, я о тебе предупредил.
У Шарби подкосились ноги. Идти одному через весь город?
– Иди, чего стоишь?
– Я... Я не запомнил дорогу.
– Ну и что? Спросишь у кого-нибудь.
– У кого?
– Я же сказал: у кого-нибудь. Давай! Чтоб духу твоего здесь не было!
На ватных ногах Шарби вышел из лавки. Направление он смутно помнил и с рынка выбрался без затруднений. Дальше была мука. Спасибо Мастер-Лорду и Менсе, что он был одет прилично, даже лучше многих прохожих: ему отвечали, лишь одна женщина, безвкусно увешанная множеством украшений, обозвала его оборванцем. Он почему-то боялся спрашивать у мужчин, но остальные женщины показывали ему дорогу. Хуже всего ему было в порту, где было так много чужеземцев, а женщины попадались редко. Вдруг, завернув за угол очередного склада, он нос к носу столкнулся с подростком, с которым вчера говорил Мастер-Лорд. Тот тоже узнал его.
– Привет! Так ты теперь в деле?
Шарби чуть-чуть, как и любой раб, знал особенности языка воров.
– Я еще учусь.
Подросток хлопнул его по плечу.
– Сочувствую. Вейвар – не сахар. Тебе помочь?
– Да. Я приплыл только вчера, а сегодня Вейвар отвел меня на главный рынок, а потом прогнал, велел идти одному.
– Заблудился...
– Да.
– Ладно, мои дела подождут. Отведу тебя. Тебя как зовут?
– Шарби.
– А меня – Край. Слушай, Шарби, а кто тебя привел? Серьезный человек, хоть и молодой, с первого взгляда видно!
Шарби остро захотелось похвастаться, но он вовремя прикусил язык и ответил так, как учил Вейвар:
– Искатель.
– Никогда о нем не слышал. Вы ведь нездешние?
– Из Брайнара.
– Ну, тогда понятно. А чего он сам тебя не учил?
– Не знаю. Вейвар, наверное, обучит лучше.
– Может быть. Он, говорят, учитель хороший, хотя его мало кто любит... Вот и «Приют»! Быстро? Ты уже почти дошел до него, мне легче было показать, чем объяснить!
– Спасибо, – искренне сказал Шарби, – ты мне здорово помог!
– Ерунда. Мы, кто в деле, должны друг другу помогать!
Зайдя в комнату Вейвара, Шарби свалился как подкошенный на свою подстилку. Он чувствовал себя таким разбитым, как будто целый день копал землю. Вейвар пришел примерно через полчаса.
– Ну вот, дошел. Завтра утром сбегаешь в эту лавку, я там заказал несколько надфилей на пробу. Принесешь их мне.
Шарби мысленно застонал.
– Можешь поспать. Я знаю, ты устал. Но сегодня ты должен будешь еще потренироваться в бесшумности и незаметности!
Шарби услышал последние слова уже сквозь сон. До ночи он попеременно то ходил по коридору, то изгонял мысли из головы. Вейвар показал ему дыхательные упражнения, нужные чтобы успокаиваться и научиться надолго затаивать дыхание. За скудным ужином последовала еще одна ночь без сновидений. Наутро Шарби было очень грустно: хоть бы во сне увидеть чудесный дом Мастер-Лорда... Но долго думать ему не позволил Вейвар, отправивший его на рынок, даже не дав завтрака: «есть захочешь, быстрее вернешься».
Рынок он нашел довольно быстро, спросив дорогу у прохожих раза три. Гораздо тяжелее оказалось найти нужную лавку. Шарби более-менее запомнил только ее внутреннюю обстановку, поэтому ему пришлось заглянуть в дюжины две похожих лавочек. Торговец узнал его и сам дал товар. Непонятные «надфили» оказались маленькими напильниками, легко умещавшимися в кармане. Идти обратно оказалось совсем легко; дорогу он запомнил хорошо и не блуждал даже в порту. Знание дороги добавило ему уверенности и теперь ему уже почти не было страшно. Вейвар немного поворчал, что Шарби так поздно вернулся, накормил его хлебом с какой-то подливкой, в первый раз чем-то вкусным, и велел смотреть, как он делает отмычку. Перед вором лежало несколько замков, он поочередно пробовал открыть их ключом, после каждой неудачи чуть-чуть подпиливая его надфилем. Потом, когда отмычка стала открывать все замки, Шарби вновь занимался своими упражнениями. Он уже привык к ним, и у него стало получаться гораздо лучше.
Так прошли еще три дня, по утрам он бегал по городу по заданиям Вейвара, а остальное время упражняясь.
– Первая часть обучения незаметности закончена, – объявил вечером Вейвар. – Я почти не замечаю тебя, и не потому, что привык к твоему присутствию. Теперь тебе нужно не просто стоять, а ходить по комнате в состоянии безмыслия и брать разные предметы. Выполняй.
Эти упражнения, легкие на первый взгляд, изматывали его. Вейвар, заметив это, научил его мысленно представить себя огнем, затем воздухом, потом – водой, землей, деревом, металлом – и опять огнем. Когда Шарби смог красочно представить и стихии, и плавные переходы между ними, он почувствовал прилив сил. Так он и занимался: ходил, избавившись от мыслей, ритмично дышал, представлял себя стихиями. Еще два дня – и Вейвар приказал Шарби незаметно зайти в общий зал, стянуть ложку с барной стойки и принести ему. Хозяин трактира был предупрежден, но отнюдь не постояльцы. Вейвар сказал, что за кражу могут и избить. Хотя побои для Шарби были вещью обычной, быть битым лишний раз он вовсе не хотел. Но Вейвар был неумолим, и мальчику пришлось идти. У него получилось на глазах у всех стянуть ложку. Правда, при этом он находился в самом темном углу. Вейвар взял ложку, ничего не сказал, но на утро, вместо завтрака, Шарби услышал:
– Теперь ты сам можешь добывать себе еду. Я больше не намерен тебя кормить.
– В общем зале воровать или где? – уныло спросил Шарби.
– Или где. Вор, дружащий с головой, никогда не ворует там, где живет.
– А торговцы в порту, это – как? «Там где живу»?
– Нет. Они не в деле, в отличие от хозяина «Приюта».
Шарби вздохнул и пошел к выходу.
– Попадешься, будешь бит! – бросил ему вслед Вейвар.
Шарби было все понятно и без его слов. Хорошо еще, что мелких воришек не сдавали стражникам... Красть в толчее оказалось легче, чем в зале постоялого двора, и вскоре у Шарби в карманах оказались четыре пирожка, яблоко и персик – не разносолы, но не хуже того, чем его кормил Вейвар. По дороге назад он опять столкнулся с Краем и не упустил момента пожаловаться ему на жизнь. Подросток посочувствовал ему, а потом, с видом взрослого человека, купил ему дешевое пирожное, так что Шарби вернулся в хорошем настроении. Вейвара не было на месте, и Шарби не то позавтракал, не то пообедал, спросив воды в общем зале. Вейвар пришел только вечером, когда Шарби опять вернулся с едой.
– С голоду не умер, – как бы подвел итог вор. – А теперь – смотри!
Он вытащил из кармана несколько монет и положил их на кровать.
– Ты был рабом и о деньгах почти ничего не знаешь. Это – аур, самая дорогая монета, из золота. Иногда делают монеты в несколько ауров, но они встречаются редко. Это – аргент, серебро. Десять аргентов стоят один аур. А это – грош. Медный грош. Десять грошей стоят один аргент. Или в одном ауре сто грошей. Будем учиться быстро считать.
Он вытащил из-под кровати небольшой мешочек и высыпал его содержимое на кровать. Две монетки укатились на пол, он дернул головой и Шарби мигом поднял их.
– Вот так сколько здесь денег?
– Один аур, двенадцать аргентов, пять грошей!
– Нет, неправильно. Десять аргентов составляют один аур. Так сколько тут денег?
– Два аура... Два аргента и пять грошей.
– Правильно. Но очень медленно. Ты должен считать быстро. А сколько теперь?
– Три аура и один грош.
– Так-то лучше, но все равно, медленно. А теперь?..
Когда, незадолго до сна, Шарби спросил его, нужно ли ему заниматься прежними упражнениями, Вейвар отмахнулся от него, сказав, что это дело самого Шарби – заниматься или не заниматься. Делать Шарби было нечего, и он еще потренировался ходить бесшумно и незаметно одновременно. Он был доволен тем, что у него все получалось, но ему ужасно не нравилось здесь...
Утром Вейвар повел мальчика на новый рынок, недалеко от порта.
– Здесь всегда выступают акробаты или певцы, тут легко воровать из карманов. Смотри и учись!
Шарби остановился и начал внимательно смотреть за вором. Вейвар протиснулся в толпу, окружавшую помост с жонглерами, и кто-то взвыл:
– Эй, на ногу!
– Простите, милостивый государь, нечаянно! – чужим гнусавым голосом ответил Вейвар.
Он сделал неуловимое движение, и его рука оказалась в слегка оттопыренном боковом кармане куртки человека, с которым он разговаривал. Это видел только Шарби, который знал, куда смотреть, и не отвлекался на жонглера, как ему ни хотелось этого. В руке Вейвара оказался небольшой кошелек. Он сунул его в рукав и легко выбрался из толпы.
– Все видел?
– Все.
– Отойдем, поговорим.
Они отошли от густой толпы к палаткам, в которых продавались сладости и встали рядом: ни дать, ни взять, отец с сыном.
– Видишь, сколько денег? – спросил Вейвар, приоткрыв кошелек.
– Не все монеты увидел...
– А примерно?
– Аура два.
Вейвар пересчитал серебряные и медные монеты и хмыкнул:
– Два аура, четыре гроша. На тебе два аргента – на обед и ужин. Сегодня воровать ты не будешь, будешь учиться шарить по карманам.
– А ты ему на ногу наступил нарочно?
– Конечно. Я отвлек его так, чтобы он думал только о своей ноге и моих извинениях.
– А так всегда делают?
– Нет, но так проще. Это если тебя поймают, стукнут пару раз – и все. А меня и бить будут дольше, и стражников позовут. А потом – на мой выбор, руку отрубить или на пять лет, а то и больше, на каторгу. Понял?
– Понял... – грустно ответил Шарби. И почему Мастер-Лорду нужен непременно вор? Разве Шарби по-другому не мог бы послужить ему?
Но день оказался очень интересным. Вейвар пригласил к себе в комнату двух человек: Края и здоровенного детину, смуглого чужеземца по имени Корбелл. Они стояли друг напротив друга и разговаривали с закрытыми глазами. Они рассказывали смешные истории, Корбелл пел песни на своем странном языке, а Шарби в это время раз за разом пробовал вытащить кошельки из их карманов. Вначале они замечали это каждый раз, потом – у Шарби понемногу начало получаться.
После обеда, когда Шарби впервые за все время в Каргере вкусно и сытно поел, обучение продолжилось. На этот раз к Корбеллу вместо Края присоединился его соотечественник и разговаривали они только на своем языке. Шарби перестал отвлекаться и дела у него пошли совсем хорошо. Когда он вытащил из разных карманов пять разных кошельков так, что никто не заметил этого, Вейвар остановил занятия и отпустил чужеземцев.
– Искатель просил меня обучить тебя как взломщика, а не как карманника, – сказал он, когда они остались одни. – То, чему я обучил тебя, – это самые простые навыки. В этом деле есть многое, о чем я просто расскажу тебе... Завтра, сегодня у меня устала голова от этой болтовни. Да, на, возьми еще три аргента на завтра. Отдохни, просто походи по городу... Ладно, на еще два. Послезавтра мы попробуем немножко украсть из чьих-нибудь карманов.
Вейвар замолчал и лег на кровать. Шарби тихо вышел: для упражнений небольшой коридорчик со скрипящими полами подходил ничуть не хуже, чем комната. Он уже достаточно услышал о воровском деле, чтобы знать: взлом – самое сложное, но и самое выгодное дело. Риск даже меньше, чем при карманных кражах, но, в случае неудачи, наказания избежать не удастся ни при каких обстоятельствах... Значит, нужно тренироваться лучше и лучше.
На следующий день Шарби наконец-то отдохнул. Посмотрел на соревнование певцов, которые состязались в умении придумывать песни, потолкался по небольшому рынку, на котором продавались исключительно заморские диковины, даже сходил на собачьи бои. Детей туда обычно не пускали, но мальчишки иногда пробирались. Пробрался и он, просто воспользовавшись своим умением незаметности, правда, бои ему не понравились, и он почти сразу же ушел. А еще он побывал в парке, где росло множество самых разных деревьев, со всех концов королевства и даже из-за границы.
Вечером Вейвар рассказал, как воры разрезают мешки и сумки, как работают вдвоем или втроем, отвлекая людей и вытаскивая у них не только кошельки, но даже снимают цепочки с шеи. Шарби узнал, что иногда карманники намазывают руки, кроме ладоней и кончиков пальцев, маслом, чтобы они легче входили в карманы, что, крепко обняв человека, его можно всего обшарить, что можно притвориться больным или немощным и обокрасть того, кто попробует помочь. А потом Вейвар сказал, что будет на следующий день.
– Завтра на главной площади перед резиденцией королевского управляющего будет казнен Зайнион-Длиннорукий. Он не был простым вором, он был одним из лучших. Его долго искали стражники, и когда поймали – суд приговорил его к смерти вместо каторги. Завтра, когда его будут мучить и убивать, все, кто в деле, придут на площадь: попрощаться с ним. И чем больше ротозеев, собравшихся поглазеть на то, как убивают лучшего из нас, лишатся денег, тем больше почета будет ему. Это хорошо, что ты такой маленький – тебе будет легче воровать и ты не увидишь того, что с ним будут делать. Хотя... Ты же был рабом, ты, наверное, видел казни?
Шарби кивнул.
– Одному рабу отрубили руки и ноги, другого насквозь пробили толстым колом. Они чуть не убили надсмотрщика, и когда их казнили, то согнали всех рабов с плантаций, даже с соседних.
– Ну, вот, там будет примерно тоже самое. Руки, в любом случае, ему отрубят.
Шарби поежился. Одно дело, когда казнят за убийство, ну, пусть за попытку убийства, а, совсем другое, когда – за простую кражу...
Ближе к полудню на площади яблоку упасть было некуда. Стражники лениво гоняли мальчишек, но, все равно, их в толпе было немало. Люди толкались, наступали друг другу на ноги, то и дело вспыхивали ссоры и перепалки. Воровать в таких условиях было легче легкого. Когда Зайниона вывели на площадь и начали зачитывать длинный список его преступлений, Шарби попробовал сунуть руку в чужой карман. Вейвар остановил его, перехватив за руку.
– Подожди, пока не начнется, – еле слышно шепнул он.
Шарби кивнул. Минут через десять, когда был зачитан и приговор, на помосте появился палач. Толпа дружно вздохнула. Когда палач взялся за свои инструменты, Вейвар легонько толкнул Шарби в плечо. Шарби понял и осторожно сунул руку в облюбованный карман. Пусто... Только с третьего раза в руке у него оказался небольшой потрепанный кошелек. Всего за время казни он сумел вытащить два кошелька и – необычайная удача – залезть в поясной кошель. В нем было только две монеты – но обе золотые. Вернувшись в «Приют моряка», он, как и остальные воры, собравшиеся в одной из комнат, продемонстрировал всем, что ему удалось украсть. В общей сложности у него было почти четыре аура – без нескольких грошей. Немного, но жители города тоже были людьми опытными: в такую толпу много денег с собой не брали. Крупно повезло только Корбеллу, который сумел срезать кошель с полусотней ауров с пояса какого-то путешественника. Просто удивительно, как ротозей не почувствовал исчезновение такой тяжести... Теперь Шарби имел право говорить про себя, что он «в деле». Ему показали знак, который надо было сложить из пальцев опущенной левой руки, чтобы те, кто в деле, знали, что Шарби – один из них. Все это придавало ему храбрости. Город больше не пугал его; он уверенно чувствовал себя и в толпе, и на немноголюдных улицах. Откуда-то появилась решительность и независимость.