Сибирь Скотта Момадэя

                Сибирь Скотта Момадэя.

                Момадэй (Momaday), Наварр Скотт.

(р. 27.11.1934, Лоутон, Оклахома)
 Прозаик, поэт, эссеист, основоположник современной литературы «коренных американцев». Со стороныотца, известного индейского художника, Скотт прослеживает свою родословную до вождя племени кайова Гуипаго. Матери писателя, среди предков которой были индейцы-чероки, принадлежит несколько книг для юношества.
   Момадэй рос в индейских резервациях Юго-Запада, посещал т. н. «индейскую школу», где преподавание было «англизировано». В 1958 г. окончил университет штата Нью-Мексико, докторскую степень получил в Стэнфорде.
   Писательская известность пришла с выходом в свет романа «Дом, из рассвета сотворенный» (HouseMade of Dawn, 1968, Пулитц. пр., рус. пер. 1978). Роман был экранизирован (главную роль сыграл индейский актер Ларри Берд) и переведен на ряд европейских языков. История главного героя Авеля, его борьбы за человеческое достоинство оказалась созвучной времени: процессу растущего самосознани я американских индейцев. Роман отличается поэтичностью и тщательной отделкой стиля, многозначностью ключевых эпизодов, глубиной заявленной темы «всеиндейской» народной культуры. Книга положила начало целому направлению индейской прозы.
   Следующая книга Момадэя, «Путь к горе дождей» (The Way to Rainy Mountain, 1969), явилась переработкой раннего произведения, «Странствие Тай-Ме» (The Journey of Tai-me, 1967). В повествовании, сотканном из народных мифов, исторических фактов, личных наблюдений и творческой фантазии, Момадэй воскрешает путь древнего странствия и судьбы своего племени.
   В начале 70-х гг. Момадэй обращается к поэзии: первый сборник «Косяк гусей и другие стихотворения» (Angle of Geese and Other Poems, 1974) был впоследствии расширен; дополненный новыми циклами, он вышел в 1976 г. под названием «Танцор с погремушкой» (The Gourd Dancer). Поэзия Момадэя питается разными истоками - это и англосаксонские традиции, и народные индейские песни.
   Момадэй - автор эссе о проблемах, связанных с духовным наследием индейцев, поэтикой устного творчества и его влиянием на литературу: «Человек, сотворенный из слов» (A Man Made of Words, 1970), «Взгляд за пределы времени и пространства» (A Vision beyond Time and Place, 1971) и др.
   В последние годы Момадэй обратился к живописи, экспериментируя над синтезом графики и слова. В1976 г. появилась автобиографическая книга «Имена» (The Names), содержащая немало ярких и поэтичных страниц о детстве писателя, о его предках, о нравах Юго-Запада США и образе жизни его обитателей.
 А. Ващенко.

…………………………………………………………………………………………………………………………………………….

 "Я отправился к людям, для которых Медведь служит святыней. В западной Сибири мне показали атрибуты хантыйского медвежьего празднества – шкуру и медвежью голову, будто маску иного мира, медвежьи лапы, сани, на которых медведя вносят в его дом, его чум. Стоя радом с этими вещами, я ощутил их силу. В их присутствии я постиг тайну призрачности медвежьего духа – как происходит, что Медведь пляшет, пребывая на грани жизни и смерти, свободно минуя их пределы.
Убив медведя, охотник неустанно заботится о его туше. Он умащает ее; он снимает шубу и заменяет ее другой. В санях он привозит тело медведя на край деревни. Там уже собрался народ – приветствовать его и приглашать в гости. Медведя вносят в чум, его личный дом, где он сможет лицезреть все подробности празднества и царить над всем. Охотник отступает, и вперед выходит певец. "Куда идешь ты? – вопрошает певец. Охотник ответствует: "Я иду в дом Медведя." – "Что ж, ведь и я тоже иду туда, – отвечает певец. И он заводит свою сотню песен; а впереди – состязания в борьбе, пляски и пир далеко за полночь. Что-то внутри меня жаждет диких гор, рек и равнин. Я люблю пребывать в вотчине Медведя, вслушиваться в древнюю горловую музыку его дыхания, и просто знать, что он рядом. И  Медведю открыт доступ в мир моих грез. Ибо в этой пещере снов мы с Медведем ощущаем себя дома".
Н. Скотт Момадэй, 1998

…………………………………………………………………………………………..

   Когда крупнейший индейский поэт и писатель США Н. Скотт Момадэй приехал в Москву (а позже и в Варьеган), его спросили, видит ли он разницу между культурой и циви¬лизацией. Он ответил: «Нет». Когда же и мы сможем ответить так, когда доживем до такого понимания цивилизации, чтоб она шла рука об руку с традиционной культурой, а не вещала о бездумном глобализме, тем временем губя и при-роду, и ее традиционных обитателей? На фоне коммерциализации, беспринципности, безответственности, эгоизма, конъюнктуры, предательства - и, как следствие, творческого бесплодия - творчество Вэллы предстает оазисом человечности. Оно задает нравственный императив. Оно учит жизни и восприятию красоты.
А основы их составляют природа и народная культура. Все эти характеры, о которых так просто и волшебно поведал нам Юрий Вэлла - охотник Федор, шаман Аули, мужественный Татва, и многие-многие другие — становятся частью общечеловеческого мира — без них нам теперь уже не жить. Рассказы о них хочется уподобить чистому глотку воды из ручья, который, раз пробившись из земли, постепенно набирает силу, растет и ширится.
Творчество Юрия Вэллы возвращает нас к чистоте наших общих первоистоков. В завершение сказки «О чем плачет ку¬кушка?» бабушка просит сына принести ей воды — но не из озера — там она «сопрела на солнце», а взять из естественного источника, какие в народе именуют «живунами». Творчество Юрия Вэллы — это и есть такой целительный источник-живун, полный добра, веры и мощной жизнестроительной силы.
 А.В. Ващенко д.ф.н., профессор.


                "Возле тропы твоей тебя ожидаю"
                (или Диалог поэтов, индейского и ненецкого)
 
  Наверное, событие такого рода не так легко было бы предугадать… Хотя бы потому, что встретиться представителям этих столь далёких друг от друга культур очень проблематично. И всё же редкая эта встреча состоялась, и уникальный поэтический диалог – тоже.

Началось с того, что Н. Скотт Момадэй, поэт, прозаик, драматург и эссеист, основоположник современной литературы индейцев США, приехал в 1974 году на полгода в Россию, в МГУ, в качестве Фулбрайтовского профессора. Помнится, каждую лекцию он начинал с только что написанного стихотворения – поэт просто не мог иначе. В свободное время индеец знакомился с Россией, которую полюбил, несмотря на мороз и незнание языка. Но уже тогда он признавался в своей самой заветной мечте – побывать в Сибири, откуда, по преданиям, переселились в Америку его далёкие предки.

И вот, едва выпал случай, Момадэй, присоединившись к группе индейских студентов, отправился в Сибирь – его пригласил в Тобольск ненецкий художник Леонид Лар. А поскольку Момадэй и сам сделал успешную карьеру художника, такое сближение выглядит естественно. В Тобольском музее Момадэй впервые увидел предметы, связанные с культом Медведя, и узнал о медвежьем игрище хантов. Для индейского поэта из племени кайова это было важным событием – его индейское имя связано с мифом о медведе, а у вождей его рода повторяются «медвежьи» имена… Словом, Момадэй, уверившись в причастности к предку-медведю, решил повидать своих сибирских «родичей».

В 1998 году известный хантыйский писатель Еремей Айпин пригласил Момадэя (они уже были знакомы) на свой юбилей. Гости побывали в г. Радужном, Нижневартовске, Ханты-Мансийске, но прежде всего – в селе Варьеган, на родине юбиляра. Оттуда же, из Варьегана, происходит и выдающийся ненецкий поэт Юрий Вэлла.
Там они и познакомились. «Медвежья» тема прочно слилась у Момадэя с сибирской, и, ознакомившись с эпопеей Айпина «Ханты, или Звезда Утренней Зари», индейский поэт ощутил силы для поэтического диалога.

В книге 1999 года «В доме медведя» Скотт Момадэй посвящает Ю. Вэлле стихотворение, навеянное их первой встречей. В нём пронзительно звучит жажда преодоления одиночества и потребность разделить самые заветные чувства. Юрий Вэлла пожелал откликнуться на посвящение.

В сущности, в первой паре стихотворений диалога уже содержатся важнейшие темы, которые найдут своё развитие в последующем.
Стихотворение Момадэя называется «Призыванье»:

Где медвежий доктор? Где же он?
Я пришёл с севера, я возжаждал.
Я пришёл с востока, я взалкал.
Я явился с юга – изнемог.
Я явился с запада в нужде великой.
Где медвежий доктор? Где же он?
В жизнь свою я изведал зла.
В жизнь свою я изведал добра.
Я явился с рассвета – и пою.
Я явился с заката – и пляшу.
Я спустился с гор, чтобы умереть.
Я дом свой покинул, чтоб в путь пуститься.
Где медвежий доктор? Где же он?
Кто обрядит меня в дорогу?
                Москва, 1997

В противоположность драматизму и медитативной символике Момадэя Вэлла склонен к конкретике, разговорности стиха. В этом духе и выдержан его ответ:

Вот он я, здесь!
Возле тропы твоей тебя ожидаю!
Всю мою жизнь – брата равного не имел.
Всю мою жизнь – попутчика равного не имел.
Мы б с тобой шагами померялись.
Мы б с тобой рыком поменялись.
Мы б с тобой взгляды скрестили.
Наша общая тропа пусть тесной не станет!
Вот он я, здесь!..
В круг твоих родственников войдём.
Меж моих родственников прошагаем.
На чьей стороне скверные слова отыщем?
На чьей стороне добрые слова услышим?
Детей своих величиной с шишку сосновую – созови.
Детей своих величиной с листочек берёзовый – созову.
У играющих детей пусть шаги лёгкими будут.
У танцующих детей пусть душа свободной станет.
Как и я, от слов страдающего – не встречал.
Как и я, от песен плачущего – не видывал.
В жизнь свою, если ругань слышал – растеряй!
В жизнь свою душой изведанные боли – растеряй!
Это было, чтоб точность слов чувствовал – испытание.
И вот я здесь!
Возле тропы твоей тебя поджидаю!
Ты думаешь – это я тот, кто должен тебя оживить?
На самом деле – это ты меня оживляешь!
                Сибирь, 2010

Медведь стал в этих стихах своеобразным посредником между веками и укладами. Диалог продолжался с 1997-го по 2013 год. Всего обоими поэтами было написано по четыре стихотворения – общим счётом не так уже и мало – свыше 360 стихотворных строк. А у индейских племён Америки четыре – число священное…

Родство ценностей (семья–природа–общая тропа–круг родичей–слово–песни) превращается в основную тему диалога. И будущее становится возможным, вырастая из биения в унисон сердец двух поэтов (в стихотворениях Момадэя «В лесу», «Следы», наконец «Письмо Юрию Вэлле»; и у Вэллы в ответных «Пусть так оно и будет», «Мой сон», «Бабушкины ценности»).

Александр ВАЩЕНКО,
доктор филологических наук, заведующий кафедрой сравнительного изучения национальных литератур и культур МГУ им. М.В. Ломоносова


«ПЕСНИ  И  ПЛЯСКИ  ЛЕСА»
(диалог второй)
 
Н. Скотт Момадэй – из американских кайова
 
В лесу
 
Брату моему Юрию Вэлле.
 
О, брат мой,
Слышу поступь твою в лесу.
Шаг твой твёрд и размерен.
В нём – эхо твоего сердца.
Ступаешь ли ты средь следов медвежьих –
Пусть Медведь тебе будет вожатым.
Придёшь ли на поляну среди деревьев –
И там начнёшь свою пляску.
Затянешь ли песни Старейшин –
Те, которыми они освящали землю.
О, брат мой,
Я слышу шаги твои и твои песни.
Сегодня я выйду плясать с тобою.
Возликуем же вместе
Нашей сутью медвежьей!
Поддержим огонь очагов священных!
Айии!
 
США - 2012
-------------------
 
 
Н. Скотт Момадэй – американ кайовахат мэна
 
 
 
Юрий Вэлла – из сибирских лесных ненцев
 
Пусть так оно и будет
Для моего Ня* - Н. Скотта Момадэя слова мои
;айии, мой Ня! – Точно так!
Так оно, оказывается, и было!
Я думал, лес приглушает звуки,
Но ты расслышал мои шаги.
Я старался беззвучно ступать
Средь следов звериных,
Но ты, мой Ня!
Ты почуял колебания моего сердца.
Ты распознал и шаги мои,
Что были вплетены
В звуки древних песен Старцев.
Ты нащупал эхо моего сердца,
Хоть я успешно приглушал его удары
В лабиринтах Медвежьих Плясок.
 
Пусть в веках поют наши дети –
Что подобны шишкам сосновым!
Пусть в веках танцуют наши внуки –
Что похожи на листья берёз!
Соберутся вокруг очагов священных,
Чтоб возрадовать себя песнями,
Сказками и легендами,
Что мы успеем им передать.
А то, что не сумеют от нас перенять,
Пусть сочиняют сами…
 
Тот, кто должен петь,
Чтоб ему свободно пелось!
Тот, кто способен танцевать,
Чтоб ему легко плясалось!
Тот, кому суждено лицедействовать,
Чтоб талантливо играл и в фельетонах,
И в божественных сценах!
Так было всегда
И должно быть и в будущие времена!
Пусть возликуют пляской
Нашей общей Медвежьей сути!
Пусть в Священный Бор
Свезут дары жертвенные,
Дары щедрые,
Чтоб равнозначны мольбам-пожеланиям!
Пусть наденут на лица маски
И дружно ударят в бубны!..
 
А зверь звериной тропою
Пусть вечно спускается с Водораздела.
А потомки мои и твои
С заточенными стрелами
У тропы той
Пусть всегда настороже.
;айии, мой Ня!
Пусть так оно и будет!
 
Сибирь - 2012
------------
 
 
 
 
*Ня – для кровного старшего брата есть слово Ытя. Но есть более тёплое, широкое и часто используемое слово Ня – это и старший и младший кровный брат, это и двоюродный и названный брат, это и попутчик в дороге и соратник-напарник в делах, это и собеседник и единомышленник, это просто близкий человек, с которым хочется общаться и быть вместе. А если это женщина, жить вместе, создать семью, чтоб через совместных детей обрести кровное родство. Поэтому Ня, по сравнению с Ытя, более ёмкое, более точное, мне кажется, слово, именно в том значении, в котором употребил слово Брат Н. Скотт Момадэй. Поэтому в ненецком переводе слов Момадэя, учитывая разницу в нашем возрасте, согласно ненецкого этикета, я использовал слово Няувтей – это уменьшительно-ласкательное от Ня.

Литература: