Гадания на собачий год, или дела квартирные

Часть V. Первоапрельская шутка

        Начало нового 1982 года было омрачено слухами о готовящемся сокращении штатов. Сергей реально ощущал на себе эту угрозу. Перед новым годом его кандидатуру отклонили от поощрения, несмотря на успешно сданную в Министерстве работу, потом заведующий лабораторией стал делать замечания за задержки с обеда, а Сергей за 40 минут не успевал покормить Настю и наскоро перекусить. Поэтому он брал с собой бутерброды, которые съедал во время проведения экспериментов. Потом его унизили, поставив впереди него среди авторов научной статьи в только что изданных трудах института молодую сотрудницу Нину, за которую он фактически сделал всю работу, и вот теперь отменили запланированную командировку в Киев, где на Дарницком вагоноремонтном заводе намечалось опытно-промышленное внедрение доработанной после увольнения Шапиро и Уманца технологии упрочнения вагонных деталей. Как потом Сергей понял, директор института Баулин методично выполнял свой план мести.
      После рождества его снова вызвали в кабинет Коробкова, где сидели те же лица – председатели профкома и жилищной комиссии, которые, чуть ли не торжественно, вручили ему с рукопожатиями ордер на девятиметровую комнату. Там было написано, что она предоставляется дополнительно к имеющейся жилплощади, без указания конкретно какой. Уже заканчивался рабочий день и Сергей помчался в домоуправление за ключами от квартиры и комнаты. Однако управляющая заметила, что у ордера был отрезан корешок и Сергей тут же вернулся к Коробкову, благо, что дом находился через дорогу. Геннадий Викторович не ожидал такой оперативности и признался, что корешок ордера у него и он, якобы, сам намеревался отнести его куда надо. Поэтому Сергей успел в домоуправлении, где тогда находился и паспортный стол, переписаться из своей комнаты во вновь предоставленную, поскольку они находились в институтском жилом фонде. Видимо, Коробков не посвятил их в подробности задуманной интриги.
      А она заключалась в том, чтобы сосед, проживающий в соседней комнате со старой матерью, воспрепятствовал заселению этой комнаты, поскольку ему уже была обещана однокомнатная квартира, занимаемая в том же доме председателем профкома. Это замышлялось из расчёта, что за время, пока Сергей добивается заселения, окончательно выясняется ситуация с однокомнатной квартирой жены, он обвиняется в сокрытии факта её получения, ордер на комнату аннулируется, председатель профкома получает двухкомнатную квартиру, а сосед заселяется в его  квартиру. И, если дело дойдёт до судебных разбирательств, то Сергей замучается доказывать, что администрация и профком института, предоставляя ему дополнительную комнату, знали о существовании однокомнатной квартиры жены. Общий же метраж жилплощади удовлетворял действующим нормам и мог быть при обмене ещё увеличен,  в зависимости от района  и благоустроенности квартиры.
      Но быстрота и решительность действий Сергея спутали коварный план, задуманный против него. Прописавшись в комнате, он после работы попал в квартиру, где была только старушка, мать соседа, который в это время отсутствовал, познакомился с ней и узнал, что её сын недавно освободился, отбывая срок «на химии». Затем откланялся и закрыл комнату ключом. Когда на следующий день он пришёл после работы, то увидел, что наружный замок уже поменян. Поэтому следующим утром, купив две бутылки портвейна, Сергей взял с собой в качестве свидетеля своего лаборанта Александра, а кроме него подвыпившего институтского плотника на случай, если придётся взламывать дверь. На стук соседка через дверь сказала, что она заперта, а сын отсутствует. Однако, плотник не понадобился –  Сергей с разбегу вышиб дверь плечом, поскольку новый замок едва держался на двух шурупах. Зайдя в квартиру, он увидел, что дверь в его комнату была распахнута, а в другой комнате сидела, кроме соседки, ещё одна старушка. Составив тут же заявление о вскрытии его комнаты, которое подписали Александр с плотником, Сергей сбегал в рядом расположенное отделение милиции. Вернувшись, увидел соседа, который начал было возмущаться, но когда узнал о поданном заявлении в милицию, затих поскольку освободился месяц назад по УДО. Оставив в комнате Александра, Сергей сбегал домой и принёс торшер, обозначив таким образом «заселение». Когда он появился на работе, то его вызвал Коробков с обвинениями во взломе квартиры, а Сергей, пообещал всё доложить тёще для следующей жалобы Б.Н. Ельцину.
      После работы, снова придя в комнату, он увидел соседа собравшегося пойти на приём в райисполком, взяв большой портфель с несколькими бутылками водки. Однако, через час уже вернулся расстроенный, поскольку, зайдя в приёмную и не увидев секретарши, открыл дверь в кабинет, где застал их в интимном виде и уже «нажравшимися». Пришлось ему ретироваться.
      На время Сергея оставили на работе в покое. Исполнился первый прогноз по «гаданию» на январь, согласно которому наступало «время скорби». 25января скончался Член Политбюро, Секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов, главный идеолог в «период застоя». Сергей это воспринял с удовлетворением и даже выпил за это, произнеся про себя «собаке собачья смерть». Правда кажется спорным, что смерть человека в восемьдесят лет на высоком посту, фактически второго человека в государстве, можно назвать «собачьей». Но Сергею она казалось знаковой, что подтвердилось позже, когда это время назвали ППП (пятилетка пышных похорон).
      Вскоре Сергей съездил в двухнедельную командировку на Дарницкий вагоноремонтный завод, где почти был готов к сдаче участок упрочнения деталей по его технологии. Когда вернулся, стал искать варианты обмена жилья. Соседи пытались узнать информацию об однокомнатной квартире, но безуспешно. Потом Людмила и Сергей несколько раз замечали за дверью комнаты соседского сына Андрея, очевидно подслушивавшего их разговоры. Поскольку обмен затягивался, Людмила не выдержала и сказала, что с этим надо кончать, сама сделала предложение соседям, которые сразу согласились. Но на следующий же день Коробков вызвал Сергея, потребовав отдать ключи от комнаты. Увидев перед своим носом кулак согнутой в локте правой руки и характерным жестом левой, означавшим: «Пошёл на…!», Геннадий Викторович начал угрожать последствиями. Но Сергей в гневе уже не слушал его, выйдя из кабинета.  Однако, после того как с заявлением об обмене к нему пошла соседка Нина, он на удивление подписал его. Оказывается за неё просил председатель жилищной комиссии, с которым соседка работала в одной лаборатории. Для обустройства своей квартиры после отселения соседей Сергей взял очередной отпуск. У сына появилась отдельная комната и настоящий детский уголок. К нему уже стали приходить ребятишки. Жизнь начала налаживаться.
      Тем временем слухи о предстоящем сокращении штата института стали подтверждаться, ориентировочные сроки которого были назначены на конец сентября. У Сергея до конца года были две успешно выполняемые министерские работы и формальных оснований для его увольнения по этой статье не было, а других поводов он не давал. Коробков готовился к переходу на партийную работу в райком КПСС и Сергей думал, что ему уже не до него, но ошибся – для окончательного решения вопроса нужно было принять меры по жалобе тёщи, находящейся до сих пор на контроле в обкоме КПСС.
      В День смеха первого апреля Сергея, который ещё был профоргом лаборатории, пригласили на заседание профкома на котором, как ему сказала секретарша, будет рассматриваться вопрос об улучшении жилищных условий его семьи. В самой дате уже скрывался некий подвох, однако Сергей не мог представить задуманного издевательства над ним. Ему припомнили конфликты с соседями, сутяжничество тёщи, которая «не могла писать жалобы без информации, получаемой от него», сокрытие и обман с получением женой гарантийной квартиры, скандальное получение комнаты, недостойное «звания ударника коммунистического труда», присвоенного ему в годовщину столетия со дня рождения В.И. Ленина за успешную работу. Решение о лишении его этого звания было принято единогласно. Коробков, сидевший сбоку от председателя профкома, при обсуждении молчал, а в заключение сообщил о намерении администрации обратиться в суд с иском о признании выданного ордера на комнату не действительным.
      После окончания заседания в присутствии Коробкова и председателя профкома провели профсоюзное собрание лаборатории по переизбранию профорга. Сотрудники, которые перед новым годом желали Сергею счастья и успехов, сидели опустив глаза, опасаясь последствий при сокращении. Один Александр выступил с осуждением Сергея, Но он был первой кандидатурой при сокращении. Чтобы избавить коллег от «угрызений совести» Сергей взял самоотвод, который был принят единогласно. 

Картинка из Яндекса