Как в индийском кино

                «Из всех искусств самым важным для нас является индийское кино»,                                как сказал бы классик марксизма.
                «Тяжелый фильм, но жизненный»,
                как сказал бы народ.               

Пролог

    Молоденькая медсестра онкологического отделения по прозвищу Людка-побудка, заступив на утреннюю смену, как обычно обходила вверенные ей палаты, чтобы для начала выветрить из них тяжелый больничный дух и разбудить пациентов, а уж потом заняться процедурами, предписанными врачами накануне.
   Войдя в палату интенсивной терапии, она автоматически потянулась к выключателю, но рука так и замерла на полпути. Девушка попыталась сообразить, что так внезапно поразило ее в обычной палате, где лежала обычная онкобольная.
    Свет. Он почти не проникал сквозь зашторенное окно, а мягко струился от стоявшего на тумбочке масляного светильника и разноцветных свечей.
    Запах. Он наполнял палату ароматом восточных пряностей, доминируя над больничным «амбре».
    Вид пациентки. Неестественно прекрасный для умирающей от рака головного мозга. Ее белокурые локоны, темно-русые у корней, были аккуратно уложены. На лице тонкий слой тонального крема, легкие румяна на щеках, на губах розовая помада, глаза подведены красивыми стрелками. Все в облике спящей красавицы говорило о том, что над нею потрудился отличный визажист.
   Универсальный крой бледно-желтого платья напоминал одновременно эльфийский наряд и индийское сари. Короткие рукава и глубокий вырез были оторочены золотой тесьмой. От бедра по плечам и вокруг головы это сказочное одеяние окутывал шифоновый шарф нежно-бериллового цвета.
   Медсестра вдруг ощутила холодок страха от присутствия в палате постороннего, и в следующее мгновение она увидела его.
   Красивый мужчина индоиранской наружности в белоснежной рубахе характерного восточного кроя полусидел, полулежал на полу, прислонившись к стене. Девушка заметила бриллиантовый огонек, поблескивавший в мочке уха и золотой амулет на шее, подумала: “Ну, прямо восточный принц”. Голова мужчины упала на плечо, глаза закрыты. Казалось, он просто дремлет, охраняя покой красавицы.
   Девушка, как зачарованная, любовалась сказочной картиной. Вот сейчас прозвучит команда “Мотор”, идеально подготовленная сцена оживет, прекрасный принц проснется, поцелуем разбудит принцессу, та глубоко вздохнет... Вздохнет?
   Не решаясь вторгаться в мизансцену с банальной проверкой капельницы, девушка внимательнее вгляделась в пациентку. 
   «Да ведь она не дышит совсем».
   И тут, наконец, ее внимание привлек черный экран монитора.
   «Кто отключил систему? - чуть не окрикнула она спящего посетителя, но в тот же миг поняла, что ей никто не ответит. - Го-осподи, да он тоже не дышит».
   Девушка склонилась над мужчиной, чтобы проверить его пульс и в испуге отшатнулась.
   «Ой, мамочки!»
   Сказочная аура рассеялась окончательно. «Принц» сжимал в руке пистолет.
   Не спуская глаз с этой руки, девушка попятилась к двери, вышла из палаты и стремглав помчалась в ординаторскую.
   -Там..., там...- девушку колотил озноб.
   -Ну что «там»? Привидение увидела, что ли? – спросил дежурный доктор Антон Иванович, коротенький, животастенький любитель длинноногих ходячих скелетов.
   -Они там оба, они не дышат. Они умерли. А у него...
   -Успокойся, голубушка. Привыкай. Ты работаешь в таком отделении, где это случается чуть не каждый день. Давай-ка, я тебе валерьяночки накапаю. На, выпей и расскажи все толком. Кто не дышит? В какой палате? Почему не вызвала экстренную помощь?
   -Я не могла, я испугалась. У него там пистолет. Антон Иванович, давайте вызовем милицию. - Девушка сбивчиво рассказала об увиденном в палате.
   -Ты уверена, что оба скончались? Ну-ка пойдем. Может быть, еще не поздно.
   -Нет, я боюсь. Там так красиво, прямо жуть берет.
   -Пошли, говорю, постоишь за дверью. Тоже мне медработничек, мертвецов испугалась.
   Антон Иванович колобком покатился по коридору. Девушка походкой модели на подиуме зашагала за ним. Открыв палату, он понял, что имела в виду медсестра, говоря о жуткой красоте.
   -Погаси свечи, раздвинь шторы, открой окно, - четко распорядился он. 
   Доктор попытался нащупать у мужчины пульс на уже остывшей шее, заглянул в остекленевшие глаза.
   -Поздно. - Его взгляд все время натыкался на пистолет. - Погоди, ни к чему не прикасайся. Боюсь, придется звонить в милицию. Черт бы побрал этот пистолет.
   
   Два оперативника, следователь и криминалист прибыли  минут через сорок.
   -Ну, что тут у вас за «несколько странный случай»? - спросил следователь у доктора, ожидавшего приезда бригады в холле для посетителей.
   Антон Иванович открыл дверь палаты, жестом указал на пистолет. Криминалист деловито вошел, вынул из экспертного чемодана резиновые перчатки, осторожно изъял оружие.
   -МР 451, девять миллиметров.
   Переломил крошечные стволы, проверил количество патронов.
   -Оба-два на месте.
   Затем достал нужный порошок и, вооружившись кисточкой, приступил к привычной для него процедуре.
   -Юра, вызови судебного эксперта и сгоняй-ка вниз, потолкуй с охраной. Как это у них посетители умудряются проходить с оружием через металлоконтроль? А ты, Василий, побеседуй с персоналом.
   Отдав распоряжения оперативникам, следователь сел у открытой двери, чтобы лучше контролировать ситуацию, достал из дежурной папки бланки протокола и приступил к живописанию панорамы события.
    Василий - хмурый посланец убойного отдела - мутным взглядом из-под тяжелых век обвел палату, оборудование, каких-то слишком уж театральных жмуриков и, пробурчав доктору с медсестрой: «Присядем в сторонке», отошел с ними в холл. Достал было блокнот, но подумав, что со вчерашнего бодуна ручку в дрожащих пальцах ему не удержать, сунул его обратно в карман.
   -Что с мужиком? - наконец, сформулировал он свой первый вопрос к свидетелям.
   -Обширный инфаркт миокарда. Смерть наступила около двух часов  назад. До этого он часа полтора промучился, бедняга.
   Оперативник дернул щекой, подумав: “Оставь сантименты для своей длинноногой медсестры”. 
   -А с ней? - кивнул он в сторону умершей.
   -Опухоль головного мозга. Судя по восстановленному мониторингу, скончалась минут за двадцать-тридцать до того как, извините за сантименты, у мужчины начался приступ.
   Оперативник удивленно взглянул на доктора. “Ты что, мысли читаешь?”, а вслух сказал:
   -Все медицинские подробности – доктору Ватсону.
   -???
   -Медэксперту.
   Антон Иванович догадался, что у мрачного убойщика мозги изрядно опухли после, как минимум, «литры» выпитой накануне.
   -Людочка, принеси из холодильника пару бутылочек минеральной, - попросил доктор, выразительно глянув в глаза девушке, - и одноразовые стаканчики не забудь, - докричал он ей вдогонку.
   Людмила вернулась с бутылками и стаканами, побив рекорд забега на спринтерские дистанции в категории «младший медицинский персонал». Антон Иванович наполнил два пластиковых стаканчика и попросил отнести в палату. Но отвлекающий маневр не удался. От зорких глаз следователя не ускользнуло, как из другой бутылки, с белой крышечкой, доктор плеснул по полстакана оперу и себе.
   «Вот гад, Васька, опять развязал», - подумал следователь, заметив, как глаза Василия сначала колыхнулись мукой, а потом заплескались радостью. 
   -На ней что, парик? - спросил оживившийся опер.
    Доктор взглянул на медсестру, давая понять, что и ей пора бы уже подключаться, не все ему одному отдуваться.
   -Нет, это ее волосы. Операция назначена на завтра, и их еще не успели сбрить.
   -А что это за декорации и театральные костюмы?
   -Больная, то есть пациентка, то есть покойная, - Люда никак не могла найти нужное слово, - в общем, она просила приводить себя в порядок. К ней приходила косметичка, то есть косметолог или кто она там… Завотделением не возражала. А декорации… Это, наверное, покойный принес, ну то есть, когда еще не был покойным.
   Девушка совсем запуталась, в глазах заблестели слезы, и она с облегчением передала взгляд пожилой даме, появившейся в холле. Женщина прижимала к себе девочку лет семи с удивительно взрослыми глазами.
   -Здравствуйте, Антон Иванович. Здравствуй, Людочка. Здравствуйте, - обратилась она ко всем присутствующим. - А что здесь проис…? - и не договорила, прочитав ответ на их соболезнующих лицах. Она тяжело опустилась в кресло и тихо зарыдала, прикрыв ладонью исказившееся горем лицо.
   -Успокойтесь, Елена Яковлевна, выпейте водички, - захлопотали над ней доктор и медсестра.
   -Нам можно в палату? - Спросила девочка у смурного дядьки, догадавшись, что он здесь сейчас старший.
   -Погоди, солнышко, вон те дяди закончат свое дело, и вы с бабушкой зайдете попрощаться, - неожиданно ласково ответил Василий. - А пока давай немного поболтаем. - Он улыбнулся, обнаружив в суровых милицейских недрах доброе, сочувствующее сердце.
   -Ну, вроде, все, - сказал криминалист, складывая в чемодан свои причиндалы. - Дело-то возбуждать будете?
   -Какое дело?  - тихо ответил следователь. - Где событие преступления?
Ложный вызов. Шеф с какого-то перепугу  запаниковал:  «Смотри,  чтобы все было политкорректно. Иностранный подданный как-никак». А я тебе так скажу, - он  еще  больше  понизил  голос,  - «Слепому  видно, что здесь замешана любовь».
   Оба грустно усмехнулись, вспомнив фразу из любимого советским народом милицейского сериала.1
   -А пистолет? - не унимался ушлый криминалист. - Эксперты скажут наверняка, но сдается мне, что пестик самопальный, зуб даю. И пальчиков тут всяко-разных полно. Могу отграничить и заслать в центр.
   -Какой ты нудный, Федя. Ладно, назначу на него экспертизу. Вдруг пистолетик и впрямь криминальный.
   -Бу сделано, Саныч, - подхватился покладистый криминалист. - Ну, последний снимочек – и я поскакал. У меня еще на очереди реальное убийство.
   В коридоре он чуть не столкнулся с пожилым, седовласым мужчиной, стремительно идущим в сторону холла. С его появлением женщина снова заплакала, и серьезная девочка с недетскими глазами стала гладить ее по волосам.
   -Лена, что? Что случилось? Нике хуже? - спросил мужчина, целуя ей руки и бросая рассеянные взгляды на присутствующих.
   -Мамочка умерла, - вместо бабушки ответила девочка.
   -Господи, боже мой. - Понуро застыл мужчина, потом встрепенулся. - А где Кумар? Я не могу до него дозвониться.
   -Он там. - Женщина кивнула в сторону палаты. - Он тоже умер.
   -Что?! - Мужчина рванулся к открытой двери, но был остановлен  следователем.
   -Почему он на полу? Почему никто не оказал ему помощь? Что, черт возьми, здесь происходит?
   -Успокойтесь. Криком им не поможешь. Им ничем уже не поможешь. Я очень сожалею, но до приезда судмедэксперта я не могу впустить вас.
   -Медэксперта? Причем здесь судебная экспертиза?
   -Пойдемте, я вам все объясню. - Следователь подталкивал упирающегося гражданина в сторону холла. - Вы кем приходитесь покойному?
   -Я его друг, коллега.
   -Он проживает в Москве?
   -Нет, он гражданин Индии. Прилетел вчера к больной жене.
   -Значит, потребуются разные справки. Я прошу вас завтра прибыть ко мне в прокуратуру к десяти часам, я подготовлю все необходимые бумаги. Пойдемте, я выпишу вам пропуск.
   -Погодите, - мужчина замер, не в силах отвести взгляд от открывшейся в дверном проеме картины, написанной самой жизнью в соавторстве со своей неизменной спутницей – смертью.
   Подошли женщина с девочкой, прильнули к мужчине. Он нежно обнял их, и втроем они грустно созерцали завораживающую картину, которая никогда уже не изгладится из их памяти, всякий раз вызывая в сердце приступ щемящей грусти.
   Утреннее солнце, выглянув из-за тучи, рассыпало по палате золотые искры. Ветерок сильнее колыхнул занавеску, поиграл локонами красавицы, прогулялся по густой шевелюре «принца», вернулся за окно и утих. Солнце, попрощавшись, снова зашло за тучу, и стало душно, то ли от надвигающейся непогоды, то ли от рвавшихся наружу рыданий.
    -Не плач, бабуля. Смотри, какая мамочка красивая. Как живая. И он тоже. Наконец-то они вместе и больше никогда не расстанутся.
   Было понятно, что мудрая девочка имела в виду их души, соединившиеся в неких неведомых нам измерениях, а вот их тела в нашем трехмерном пространстве, вновь будут разлучены. Урну с его прахом доставят в Бенарес, центр индийской учености и святости, где он будет предан водам священного Ганга. Ее похоронят на одном из живописных кладбищ Верхней Галилеи, что на севере Израиля.      
   
Глава 1

    В аудитории, где собрались студенты-первокурсники, перед началом лекции стоял тихий гомон. Москвичи организовались в свою «тусовку», примитивный русско-английский выдавал заморских студентов, «ближнее зарубежье», мобилизовав зрительно-слуховой аппарат, пыталось уловить тенденции собравшегося форума. Малочисленная стайка редкой в этих стенах девичьей породы с осторожным любопытством разглядывала стоящих у преподавательского стола двоих мужчин.
   С одним из них, высоким, худощавым шатеном лет сорока, будущие филологи-востоковеды познакомились еще вчера. Он представился доцентом кафедры индийской филологии и мало их интересовал. Живет в преподавательском блоке студенческого общежития, чтобы, по его словам, быть в более тесном контакте со своими подопечными. Но любопытные филологини проведали, что с понедельника по пятницу он “в контакте” со студентами, а на выходные мчится в пригород к жене и дочери, которых безумно любит.
   Второй же, красавец-брюнет индоиранской наружности с пышной непослушной шевелюрой, волновал девичьи сердца гораздо сильнее. Его глубоко посаженные глаза становились вдруг огромными, выражая крайнее изумление, или скрывались под насупленными бровями в момент задумчивости и раздражения. Львиный нос подергивался тонкими, нервными ноздрями, словно унюхивая ход мысли собеседника. Сочная нижняя губа смыкалась с резной верхней в идеальный мужской рот, который то взлетал уголками в чарующую улыбку, то расслаблялся в безграничной нежности, то кривился презрением и даже жестокостью. Подвижные мышцы лица складывались в гримасы широчайшего спектра эмоций, от обиженного мальчика до властного деспота, и после каждой трансформации собеседнику казалось, что перед ним совсем другой человек.
   Но все эти физиономические нюансы девчонки разглядят позже, а сейчас они видели в нем стильного красавца  и  любимца дамочек.
   -Так он женат или нет? - шептались девушки.
   -Вроде бы, да. У моей подруги есть знакомая секретарша в нашем деканате. Так она видела его анкету, где написано, что женат и имеет ребенка.
   -С женой он давно в разводе.
   -Не в разводе, а в процессе. Говорят, жена не дает ему развод.
   -Во всяком случае, у него давний роман с Ларисой. Помните, мы видели ее в клубе. Она ведет там кружок индийского танца для начинающих…
   Между тем, двое у стола перестали шептаться. Шатен взглянул на часы. Пора! А красавец сел за стол у стены рядом с проходом.
   -Ну что ж, друзья мои, рассаживайтесь по местам. - Шатен подождал несколько секунд, пока студенты уселись и успокоились. - Вчера мы с вами бегло познакомились. Но для тех, кто не присутствовал или не расслышал, повторю. Меня зовут Алексей Михайлович Вяземский. Я буду читать вам курс “История лингвистических учений Востока” и одновременно координировать работу кураторов ваших групп. Другими словами, будем решать ваши проблемы по мере их поступления.
    В этот момент распахнулась дверь, и в аудиторию впорхнула молодая особа, укутанная  белым шифоновым шарфом поверх плотно облегающих черных брючек и свитерка. Шарф не слетал с нее только потому, что был зажат ремнями висящих на плечах сумок.
   -Здравствуйте, Алексей Михайлович. Извините за опоздание, - на ходу прострекотала девушка, взлетела на второй ряд и плюхнулась на свободное место. Ноздри красавца дернулись, уловив запах его любимых духов “Корс”. Сам он иногда пользовался парфюмом “Майкл” той же фирмы, но дамский, довольно редкий аромат будоражил его как затяжка хорошей травяной смеси. Он искоса взглянул на девушку.
   -А вот и проблема номер один, - сказал Алексей Михайлович. - Ваши опоздания. Вот этим ключом - он достал из кармана старинный ключ с резной головкой, - я буду закрывать аудиторию с началом лекции и открывать ее только в перерыве. Прошу любителей поспать принять это к сведению. - Он строго посмотрел на опоздавшую. - Кстати, как зовется сей ураган? Как ваше имя, молодая леди?
   Глаза девушки округлились в немом вопросе: “А то ты не знаешь?” Но в этот момент сидящие на галерке трое парней  проскандировали: “Ве-ро-ни-ка!” Студенты оживились, заерзали, послышался хохоток.
   Девушка вскочила, развернулась к ребятам, вскинула руки с растопыренными буквой “V” пальцами, выкрикнула: “Миру - мир!” и усевшись, весело глянула на Алексея.
   -Можно просто Ника. 
   «А девчонка-то пользуется популярностью. Когда ж она успела? Сегодня только второй день занятий», - подумал красавец и внимательней посмотрел на нее.
   -Очень приятно, Ника. Прошу впредь приходить на лекции вовремя. Иначе, придется ждать в коридоре до перемены.
   -Эйзе баса2, - темпераментно отреагировала на замечание девушка. Ребята, знавшие значение этих слов, захихикали. Красавец тоже их знал и пристальнее посмотрел на нее.
   “Израильтянка? Что-то не похоже. Русые волосы, светлые нараспашку глаза, то ли серые, то ли голубые, издали не разобрать, широкие скулы. Да, кровей здесь намешано изрядно. Хотя чему удивляться. Достаточно пройтись по Тель-Авиву и встретишь там евреев с чертами всех этнических групп на земле”.
   -Не устраивайте здесь шук «Кармель»3, девушка Ника, - невольно подыграл ей Алексей Михайлович, - иначе вам придется покинуть аудиторию.
   -Кус амак,4 - чуть тише сказала нарушительница дисциплины.
   Знавшие эту скабрезную фразочку прыснули. Не знавшие стали выяснять, ее значение. По аудитории прокатилась волна легкого гула, грозившая превратиться в плохо управляемый шквал.
   Алексей Михайлович приблизился к неожиданной помехе учебному процессу, сложил ладонь полу-рупором и что-то прошептал на ухо хулиганке, от чего та съежилась и слегка оползла по спинке стула. Заинтригованные студенты притихли.   
   “Да, Лешка, веселенький тебе достался курс”, - усмехнулся про себя красавец. “Сам виноват, защитник демократических методов обучения”.
   -Перед тем, как начать разговор о лингвистических учениях Востока, - продолжал Алексей Михайлович, - мы должны решить небольшой организационный вопрос. Среди нас присутствует мой коллега по кафедре индийской филологии господин Кумар. У него есть короткая информация, которая, я думаю, заинтересует наших юных прелестниц.
   Красавчик подошел к столу и обвел зарумянившихся девчонок доброжелательным взглядом.
   -А “Кумар” - это имя или фамилия? - снова встряла девица.
   -Фамилия. И я прошу называть меня именно так. - Сказал он, как отрезал, пресекая попытку неугомонной особы снова поднять галдеж.
   -Так точно, товарищ Кумар, - взяла под козырек девица, но не получив поддержки заводных сокурсников, сделала над собой усилие и извинилась. - Прошу прощения, господин Кумар.
   Взгляд Кумара смягчился, губы дернулись в сдержанную улыбку, а в светло-карих глазах сверкнула веселая искорка.
   -Оставим в покое господ и товарищей, можно просто Кумар. К тому же, по вторникам я такой же студент, как и вы. В свое время я не смог прослушать замечательный курс Алексея Михайловича, потому что усиленно занимался русским языком.
   Доброжелательная авторитарность была восстановлена, студенты затихли, проникшись серьезностью всего, что будет происходить в стенах этого заведения, включая танцевальные кружки и спортивные секции. И еще не известно, что в их после институтской жизни окажется важнее.

   Кумар умел владеть аудиторией. Он учился этому в Делийском университете, и здесь, в одном из престижнейших ВУЗов России, продолжал наблюдать за лучшими лекторами, перенимая их приемы и методы. В частности, он многому научился у Валентины Сергеевны Мишиной, которая на младших курсах читала историю литератур. Он замечал, как при одном ее появлении студенты умолкали, даже если она просто шла по коридору. Ее лекции были познавательны, дидактически грамотно построены и увлекательно прочитаны. Студенты, словно выходя из транса, переводили дыхание в конце мгновенно пролетавшей пары, когда она традиционно спрашивала: “Какие будут вопросы?” Вопросов почему-то не возникало. Кумару же всегда хотелось ей рукоплескать, и он удивлялся, почему этого не происходит на лекциях Мишиной? Только ли потому, что мода на аплодисменты еще не вошла в среду российских студентов? Но позже он понял. То, что преподаватель считает важным и нужным, зачастую воспринимается студентами как сухая казенщина. То, что интересно и достойно внимания учителя, далеко не всегда является таковым для ученика. Подводные же течения публичного выступления может оценить лишь человек, сам побывавший в шкуре лектора, а студент поначалу воспринимает лишь рябь на водной поверхности: внешний вид преподавателя, тембр его голоса, мимику и жесты. Значит, лектору необходимо владеть некими навыками сродни гипнозу, чтобы у студента не рябило в глазах, чтобы его погружение в глубины познания было легким и приятным. Мишина – догадался Кумар – обладала подобным гипнотизмом.
   Но он знал также, что за этой легкостью изложения материала стоят годы кропотливого труда.  Лично ему и перед зеркалом приходилось репетировать. Он давно понял, что даже самая интересная лекция, прочитанная с листа, не заменит визуального контакта со слушателями. И постепенно каждое свое выступление он стал готовить как моноспектакль, а завороженную тишину и восхищенные взгляды он считал индикатором качества своего труда. Его мало заботило, что из лекции было усвоено студентами - экзамен покажет. Его не волновало, что из выступления запомнили слушатели, главное, они запомнили его. Тем не менее, студенты успешно сдавали его предмет. Очевидно, сумев вызвать интерес к себе, он автоматически зарождал любовь к своему предмету, а остальное подразумевалось само собой. 
   Совсем другая манера была у Алексея. Он побуждал студентов к сотрудничеству, выуживал из них информацию, пытаясь установить уровень готовности аудитории к восприятию материала, а установив его, выбирал наиболее доступную форму изложения. Студенты высказывали свое мнение, часто вступая с ним дискуссию, и он всячески поощрял это. Девизом его методики стала фраза Сократа: «Только в споре рождается истина». И он умело подводил к истине своих студентов. Они не оставляли его в покое даже на переменах, табуном провожали до кафедры, задавая бесконечные «Как?», «Зачем?», «Почему?». На экзаменах они демонстрировали отличные знания, и только это Алексей считал главным критерием оценки своей работы.

   Кумар остался доволен произведенным эффектом и продолжал:
   -Алексей Михайлович любезно предоставил мне несколько драгоценных минут своей лекции, чтобы я смог сообщить вам, что при Доме Культуры нашего университета работает студия восточного танца. Руководители студии попросили меня...
   И тут произошло нечто для Кумара невообразимое. Его посмели недослушать. И кто же? Конечно, эта наглая девица. Она вдруг встала и направилась на галерку к своим дружкам.
   -Но, кажется, не всем это интересно. - Кумар нахмурил брови. - Поэтому, я не стану задерживать вашего внимания. Кто захочет, может ознакомиться с информацией (Он указал на стопку красочных флайеров на столе) и записаться вот на этом бланке. В общем, это все. Извините, если кому-то помешал.
   Он сел на место, бросив исподлобья взгляд на беспардонную особу на галерке.
   -Спасибо, Кумар, - поблагодарил Алексей. - Я уверен, что многие изъявят желание записаться в этот поистине замечательный коллектив.
   Тем временем нарушительница дисциплины вернулась на свое место.
   -Кстати, - Алексей с укоризной взглянул на девушку, - в отличие от некоторых зарубежных, в российских учебных заведениях не принято расхаживать по аудитории во время лекции.
   -Простите, Алексей Михайлович, я думала, что лекция еще не началась.
   -Ну что ж, пора и начать. Прошу, друзья мои, достать тетради для конспектов и письменные принадлежности.
   Студенты завозились, зашуршали, а девица распаковала одну из сумок, в которой оказался лэптоп, открыла его и проворно отстучала название лекции. Взгляды ребят приковал этот не совсем обычный способ конспектирования. Заметив это, Алексей сказал:
   -Попрошу вас, Вероника, впредь садиться с компьютером подальше от любопытных глаз.
   -Yes, sir!5 - опять лихо козырнула девушка.
   -Ну а мы для начала немного побеседуем.
   И Алексей повел свой корабль в плавание, стараясь избегать подводных рифов, но не опасаясь штормов и бурь.
   Кумар в очередной раз посочувствовал ему. “Зачем так рисковать? Ведь можно и на мель сесть”. Но он знал, какую колоссальную работу проводит Алексей перед каждой лекцией, какой объем информации перелопачивает, поэтому был спокоен за друга.
   Первая пара подходила к концу, и тут снова вмешалась Вероника. Запутавшись в сложной терминологии индийской лингвистической традиции, она попросила Алексея повторить некоторые термины.
   -Не переживайте, Ника. Сегодня я даю только общий обзор истории языкознания Востока. Подробнее о лингвистических традициях каждой отдельной страны мы поговорим на следующих лекциях, и с терминами вы встретитесь еще не раз. К тому же, у вас есть возможность хоть сейчас воспроизвести этот отрывок лекции.
   -А можно? - Не поверила своему счастью Вероника.
   -Можно, чего уж там. Я же знаю, что вы все записали на лэптоп.
   Она порхнула по клавишам, и в аудитории раздался тихий электронный голос Алексея:
   “Вот некоторые термины: “дхату” - корень, “самаса” - композита, “пратипадика” - именная основа, “пратйайа” - постфикс...” Вероника по ходу что-то изменяла в своих записях.
   По аудитории пронеслась волна восхищения. “Вот клево! Классно! Можно вообще на лекции не ходить”.
   -А в этом, друзья мои, вы сильно ошибаетесь. - Алексей вовремя заметил опасное облачко на горизонте учебного процесса. - Никакие чудеса науки и техники не заменят живого контакта студента с преподавателем. Лично я скептически отношусь ко всяким заочно-заушным видам обучения, включая электронные. Ко всем этим “прибамбасам” нужно относиться лишь как к подспорью в процессе обучения. А сейчас перерыв. Не забудьте познакомиться с информацией, - он указал на стопку листков, - и составить список желающих записаться в студию.
   Но никого уже не волновали рекламные листки. Ребята сгрудились вокруг Вероники, просили прокрутить эпизоды лекции и покатывались со смеху, узнавая свои голоса. Кое-кто “проворачивал дельце”, решив проказенить завтрашние лекции.
   -Детский сад, - тихо сказал Кумар Алексею, направляясь с ним на кафедру, чтобы четверть часа посидеть за чашкой чая.
   -Не скажи. Ребята в этом году подобрались толковые.
   Но тут он осекся и виновато глянул на друга.
   -Прости, Кумар. Кажется, я оказал тебе медвежью услугу с этим ее компьютером. Боюсь, никто и не вспомнит про студию. Но ведь еще не вечер, правда?
   -Еще не вечер, - повторил Кумар и улыбнулся, прощая друга.
   Усевшись в кресло в уютном “чайном уголке” кафедры, Кумар задал Алексею вопрос, крутившийся в его голове с того момента, как эта шустрая девчонка назвалась “просто Никой”. В ее удивленных глазах Кумар прочитал: “Ты же прекрасно знаешь, как меня зовут.”
   -Лешка, ты знаком с этой студенткой, с Вероникой?
   Алексей сел в кресло напротив.
   -Не так, чтобы очень. Но я знаю ее родителей. Они на время переехали из Израиля в Москву. Елена снимает здесь эпизоды своей новой картины, а Аркадий курирует строительство загородных домов своих друзей. Кажется, и Ромка, брат Ники, тоже здесь.
   -Почему же ты спрашивал, как ее имя, если знаешь?
   -Потому и спрашивал, что не знаю. Дома ее как только не зовут. То Никой, то Верой. Сама она в детстве без конца меняла имена, словно примеряла на себя. Выходила к завтраку и говорила: “Сегодня зовите меня “Вероник”, на французский манер”. На что Ромка тут же реагировал: “Бонжур, Вареник!” и получал от нее в лоб. Или заявляла: “До обеда я - “Кира”, а после обеда - “Нира”, и Ромка припечатывал фразочкой из старого советского фильма: “Все Киры и Веры - глупы без меры!” 6
   Ромка из “Вероники”  надергал с полсотни слов и доставал ее всякими “Рено”, “Нокиа”, “Икарами” и “Неронами”. А лично мне хотелось иногда называть ее электрическим веником, такая она была непоседа.
   Кумар засмеялся.
   -«Электро-веник». Забавно. Ей подходит. О-о-очень резвая девица.
   -Эт-точно. Ленка зовет ее “супер-гипер”. В начальных классах  учителя не пускали ее на уроки без успокоительных таблеток. Тут уж  бабушка Валерия поднимала на уши всю школу.
    “Если ваши учителя не знают,  как обучать детей с разными особенностями, так научите их! Не хотят учиться - гоните вон из школы! Но пичкать ребенка всякой дрянью ради мертвой тишины в классе я не собираюсь!” Молоденькая классная руководительница, училка без году неделя, по-своему все рассудила и стала поощрять Нику тихими компьютерными играми.
   -Что значит “без году неделя”? - Кумар не упускал возможности выучить новые русские слова и выражения.
   -Ну, неопытная совсем. Курсы семимесячные закончила - и шабаш - уже учитель! Бывало, Ника ей быстренько накалякает буковки, решит пару дополнительных задачек - и на компьютер. К концу первой трети хватились, а она половину алфавита неправильно пишет. Причем читает, как положено, а нарисовать какой-то отличительный завиток не может - не тренировалась. В школе опять скандал: никаких компьютерных игр во время урока! Дома все на ушах: «Никто с ребенком не занимается, как положено! Мать носится по творческим командировкам. Отец-художник не удосужился научить дочь писать буквы. Дед Яша кричит: “Да кому на хрен сдалась эта каллиграфия, если девчонка давно уже печатает на компьютере!” На что баба Лера возражает: “Пока что ваша хваленая микроминиатюризация – не эффективнее бумаги и пера, поэтому извольте научить ребенка пользоваться ручкой!”
   “У тебя почерк красивый - вот и учи! - отнекивается Яша, - а у меня еще гора непроверенных контрольных.”
   Аркашка ретируется на свой балкон, заканчивать этюд. Ника в это время блямкает гаммы на пианино, а Ромка режется в “Doom”7 с дядей Димой, профессором математики.
   Вдруг Лера – громогласная, как иерихонская труба – орет на весь дом: “Боже мой, Рома, ты опаздываешь на айкидо! Дима, вези Ромку в клуб! Яша, займись мангалом!” Лешенька – это она мне, когда я приезжал к ним в гости – помоги мне с обедом.
   Сначала отвозят Ромку, который в угоду дедушкам занимается спортом, а в усладу бабушкам танцами. Потом на танцы везут Нику после ее урока музыки, а потом обоих привозят домой. Там вовсю бушуют политические споры, смачно комментируются спортивные состязания, закулисные интриги театра и кино – и все под аккомпанемент классической музыки. В общем, дурдом продвинутых интеллигентов.
   -Да уж. Понятно, отчего эта Ника такая неусидчивая. 
   -Не обращай внимания. Она хорошая девчонка. - Алексей отвернулся к окну,  тихо договорив: - У Лены не может быть плохих детей.
   -Ты расскажешь мне? - спросил Кумар, почувствовав тайну.
   -Да рассказывать, в общем-то, нечего.
   Кумар не стал настаивать.
   -Ну и чем закончилась история с каллиграфией?
   -Полным фиаско. Ника, конечно, честно корпела над закорючками. Но к тому времени дети уже писали диктанты, и пока она успевала написать два слова, учительница диктовала новое предложение. Тогда она стала хитрить: записывала пару ключевых слов из каждой  фразы, какие сама считала важными. Читать эту писанину было совершенно невозможно. Пока разобрались, в чем дело, на ней уже висел ярлык: “Дислексик”. Тогда на очередном семейном совете решили, что пусть хоть горшком зовут, лишь бы оставили ребенка в покое. В классе шестом дядя Дима подарил племяннице ноутбук, бабушка Валерия уладила технические моменты с учителями, и с тех пор Ника не расстается со своей игрушкой. Кстати, надо предупредить об этом лекторов. А по части ее поведения - ты с ней не церемонься. Будет тебя доставать - сразу говори мне. Язык у нее без костей и повадки без тормозов, ты сам видел.
   -Ладно, - усмехнулся Кумар. - Но, думаю, до этого не дойдет.
   Они поговорили еще немного о лекции и направились в аудиторию.
   Ника все также сидела в окружении ребят и демонстрировала очередной наворот своего компьютера. Увидев входящих в аудиторию преподавателей, она скомандовала: «Разбежались!» и открыла конспект лекции. Ребята стали расходиться, и тут Марина, девушка, сидевшая позади Кумара, гипнотизируя его затылок, всплеснула руками:
   -Ой, девчонки, а про студию мы совсем забыли!
   Ника наградила ее саркастической ухмылкой, отчего девушка стушевалась и тихонько села на свое место.
   “Ах вот даже как! - глаза Кумара гневно сверкнули. - Ладно, дорогуша, ты сама принесешь мне список и отдашь лично в руки”.
   Он уловил ее шепот, обращенный к сидевшим теперь рядом с ней друзьям с галерки:
   -Так, нажила себе врага номер два.
   “Интересно, кто враг номер один?” - подумал Кумар.
   -А кто враг номер один? - тихо озвучил его вопрос один из парней.
   -Лешка Михайлович. Глянь, как зырит, гад. Ховайся, хлопцы.
   Ребята шустро взлетели на галерку.
   -Вероника, я же просил вас пересесть со своим компьютером на другое место, - тоном не терпящим возражения  сказал Алексей.
   -Куда прикажете, Алексей Михайлович, - засуетилась Ника. - Все углы заняты. Может, мне под парту залезть?
   Класс грохнул хохотом, а побагровевший Алексей рявкнул во всю мощь голосовых связок:
   -Вон! Вон из класса!      
   Ника вскочила и вихрем унеслась из аудитории.
   “Желаю тебе нажить до конца дня еще парочку врагов”, - мысленно пожелал Кумар ей вдогонку.
   -Предупреждаю всех. - Алексей обвел студентов строгим взглядом. - Лекция - не место для идиотских хохмочек. Я ценю юмор, но следует чувствовать грань между шуткой и площадной бравадой. Запишите нашу следующую тему. - Он спроецировал на доску слайд и вышел из аудитории.
   Кумар слышал, как встав за дверью, Алексей обратился к изгнаннице:
   -Ну, прослезила свои бесстыжие глаза? Ишь, как сияют. Надеюсь, слышала, что я всем сказал?
   -Ты меня, вроде как, идиоткой при всех обозвал. - Ника шмыгнула носом.
   -Вытри сопли, зайди в класс, и умолкни до конца лекции. Вякнешь хоть слово - позвоню матери.
   -Так и скажи, что ищешь предлог поболтать с мамулей.
   -Убью, шантажистка. Откуда ты  взялась на мою голову? Иди уже.
   Проходя мимо Кумара, Ника снова щекотнула ему ноздри запахом мирта и полевых трав. Он ощутил, как в солнечном сплетении его нутра вспорхнули бабочки - предвестницы влюбленности.
   “О, нет, только не это”, - взмолился он.

   Кумар сидел на кафедре за своим столом у окна и изучал студенческие анкеты. Группа в этом году небольшая, восемь человек, что хорошо для развития практических навыков: легче контролировать уровень знаний и качество подготовки к экзаменам. С другой стороны, помимо разговорного хинди, в этом году ему предложили прочитать спецкурс по истории индийских культур, а это уже другая специфика. Он размышлял, как его построить и решил взять за основу принцип камерности некоторых театров Лондона, Нью-Йорка и Москвы, в которых ему приходилось бывать. Отсутствие подмостков создавало эффект участия зрителей в действии, но спектакль оставался спектаклем без этих бесконечных «Что?» «Где?» «Когда?», которые так обожал Алексей, и которые  нервировали Кумара, сбивая с интонации изложения материала.
   «Нужно сразу договориться, что все вопросы – в конце лекции».
   Кумар всматривался в лица ребят на фотографиях, и пытался представить их живьем. Он поймал себя на том, что очень хочет видеть в своей группе эту бойкую Веронику, но тут же отогнал эту мысль.
   “Идиот, тебе нужна  головная боль минимум на семестр?”
   Распахнулась дверь, и Вероника материализовалась в сопровождении разъяренной Валентины Сергеевны с лэптопом в руках, которым она со злостью грохнула о стол.
   -Эй, нельзя ли поосторожнее! - возмутилась девушка.
   -Объясните мне, пожалуйста, - обратилась Мишина к присутствующим на кафедре, - с каких это пор студентам позволяют делать аудиозапись лекций?
    К ним подскочил Алексей и попросил Нику:
   -Подождите, пожалуйста, в коридоре, - а потом, обращаясь одновременно к Мишиной и всем остальным, сказал:
   -Извините, Валентина Сергеевна, я забыл предупредить, что у этой студентки сильная дисграфия, просто клинический случай, поэтому ноутбук для нее единственный способ конспектирования.
   -Но ваша протеже с клиническим случаем, Алексей Михайлович, ничего и не собиралась конспектировать. Когда я застукала ее с этой игрушкой, она раскладывала на ней пасьянс.
   На шум из своего кабинета вышел завкафедрой Кухарин, невысокий пожилой человек с пытливыми серыми глазами за старомодной оправой  и седыми в тон глазам волосами.
   -Валерий Андреевич, - обратилась к нему Мишина, - я категорически возражаю против использования студентами различных звукозаписывающих устройств. Этак скоро начнут тиражировать лекции направо и налево.
   -Успокойтесь, Валентина Сергеевна. Никто не посягает на ваши авторские права. Я думаю, здесь произошло обычное организационное недоразумение. Алексей Михайлович, объясните в двух словах, в чем дело?
   -В двух словах я уже сказал. Эта студентка – дислексик, что подтверждено документально и подшито в личном деле. Тем не менее, печатает она хорошо и быстро. Поэтому я не вижу никакого преступления в том, что в виде исключения определенная категория студентов может использовать на лекциях электронные устройства.
   -Дожили, - вступила в дискуссию случайно оказавшаяся здесь завкафедрой западноевропейских языков  доцент Тихонова, - принимаем в ВУЗы безграмотных студентов, не умеющих читать и писать.
   -Вот в этом вы очень ошибаетесь, уважаемая Анна Ивановна. Грамотности у этой студентки могут поучиться многие учителя русской, а равно и английской словесности.
   -Значит никакая она не дислексик, а просто педагогически запущенная особа, - не унималась Тихонова.
   -Не нам с вами оспаривать выводы компетентной медкомиссии.
   -Я вас умоляю, Алексей Михайлович. Наслышаны мы, как там у них все это решается. Ребенок не умеет завязывать шнурки – все, дислексик, креативная личность, гений. Оставьте его в покое с вашей грамотой, давайте развивать его творческие способности. Да почитать критерии определения этой новомодной болячки – все мы сплошь дислексики.
   -Возможно, для вас, Анна Ивановна, это и болячка, а для кого-то своеобразный способ мышления и познания.
   -Вот только не надо хамить, Алексей Михайлович.
   -Извините, господа, - вмешался Валерий Андреевич, - не будем скатываться до выяснения отношений. Вопрос серьезный и требует внимательного рассмотрения. Галочка, - обратился он к секретарше, - внесите его в повестку дня ближайшего заседания кафедры. Напишите пока просто: “Дислексия”, потом сформулируем, как положено. А вас, Валентина Сергеевна, явно заждались в аудитории. Алексей Михайлович, пригласите ко мне вашу гениальную студентку, я хочу с ней лично побеседовать.
   В комнате стало тихо. Всем была известна категоричность этого с виду очень мягкого человека, его умение одной фразой всё и всех поставить на место.
   Выходя из комнаты, Валентина бросила на Алексея гневный взгляд и попыталась хлопнуть массивной дверью.
   Следующее явление. Входит Ника. В широко раскрытых глазах испуг. Она бережно берет свой лэптоп, как маленькие дети берут любимого мишку, и исчезает в кабинете завкафедрой.
   “Бедная девчонка, - у Кумара сжалось сердце, - не слишком ли много неприятностей для одного дня.” - Он уже пожалел о том, что какой-то час тому назад так опрометчиво пожелал ей нажить побольше врагов.
   Ника вышла от завкафедрой, весело улыбаясь.
   “Слава богу, пронесло”, - подумали одновременно Алексей и Кумар.
   Ника стремительно унеслась, даже не глянув в их сторону.
   Из своего кабинета вышел Валерий Андреевич и стал что-то тихо диктовать секретарше. В перерыве на кафедру за спасительной чашкой чая потянулись  преподаватели.
   Вошла Валентина. Она вопросительно взглянула на завкафедрой. Валерий Андреевич хитро ей улыбнулся и сказал так, чтобы слышали все.
   -Ну что вы  всполошились? Боитесь, что сказали что-то не то или не так? Вот и хорошо. Впредь научитесь ценить каждое произнесенное слово. - Он обвел присутствующих строгим взглядом. - Успокойтесь, Валентина Сергеевна. Вероника объяснила свой проступок тем, что была очарована, да-да, она так и сказала: очарована вашей манерой чтения лекции и не хотела нарушать гармонию восприятия. Поэтому она просто слушала, автоматически нажав на запись.
   -А как же пасьянс? - не сдавалась Валентина.
   -Ну, давайте спишем это на юношеский максимализм и наполеоновские замашки. Да, господа, мало мы еще знаем наших подопечных, плохо используем их потенциал. Алексей Михайлович, зайдите ко мне, пожалуйста. Я хочу потолковать с вами на эту тему.
   “Если он заберет у меня субботу, - подумал Алексей, - то я убью эту паразитку”.

    В тот вечер на тренировке Ника остервенело укладывала на лопатки напарниц, выплескивая злость на Лешку, на красавчика, на стерву Валентину, но больше всего на саму себя за свой глупый язык и идиотский характер.
   -Но-но, подруга, полегче. Ты не на бандитской разборке.
   Тренер Иван Владимирович периодически охлаждал пыл резвой девицы, хотя в душе благодарил бога за то, что он послал ему, наконец, замечательный материал для работы. Не стыдно будет показать команду на соревнованиях.
   -Значит так, девушка. Спортивная злость - это хорошо, но до соревнований еще далеко, так что пока отрабатывай технику. Кстати, тренироваться будешь три раза в неделю.
   -Я не могу столько. У меня еще другие секции.
   -Мне на другие секции плюнуть и растереть. Соревнования через три месяца. Или работаешь, или сразу топай в другие секции. Понятно излагаю?
   -Понятно.
   -Что тебе понятно?
   -Буду тренироваться три раза в неделю.
   -Умница. Подкачай, кстати, пресс. Здесь не танцам живота обучают. Небось, лопаешь по ночам, да все джанкфуд. Запомни: всякие там “Макдональдсы” для тебя закрыты. Последняя еда - за два часа до сна: яблоки и йогурт. Ферштейн?
   -Яволь, герр оберст8.
   -Ну, иди, отдыхай. Послезавтра в шесть на тренировке, как штык.
   Иван проводил Нику долгим взглядом.
   «Вот еще одна Соня Блейд ищет себе на задницу «Смертельный бой»9. Хотя девчонка - вроде не пустышка: и голова на месте, и спортивные данные неплохие, и трудяга. А с упрямством ее поработаем, развернем на нужный градус, и тоже пригодится. Только бы успеть, пока не нашла себе другое увлечение. С такими глазищами спортивной карьеры не делают».

   Кумар стоял в коридоре у окна, прислонившись к подоконнику, и ждал вечно опаздывающую Нику. Он услышал цокот каблучков и, оглянувшись, залюбовался ее стремительной походкой. Легкий фисташкового цвета шарф норовил улететь от своей быстроногой хозяйки, но она предупредила его поползновения, потуже обмотав вокруг шеи. Подойдя к двери аудитории, Ника безуспешно подергала за ручку.
   -Даже не пытайся. Алексей закрылся на ключ, как и обещал, - сказал Кумар.
   -О! Привет! А ты что здесь делаешь? Тоже опоздал?
   -Я жду тебя, - сказал он так, что у Ники упало сердце и лицо.
   “Ну, теперь еще и этот начнет нудить про дисциплину”.
   -Мы можем поговорить несколько минут? - сказал он уже не так строго.
   -В коридоре, что ли?
   -Почему бы и нет? Посмотри, какой чудесный вид за окном, - он кивнул в сторону внутреннего дворика, приглашая ее подойти.
   От такого странного предложения глаза Ники распахнулись удивлением.
   «Так они у нее зеленые», - тоже удивился Кумар. «Странно, в прошлый раз казались серыми».
   -Ну? - Ника поняла, что воспитательная беседа отменяется и можно смело глядеть в глаза этому самодовольному индюку в темно-красной рубашке, в расстегнутом вороте которой сверкала золотая цепь с полпальца толщиной.
   -Я хотел попросить тебя кое о чем, - сказал он, всматриваясь в неожиданный хризолитовый оттенок ее глаз.
   -Хочешь, чтобы я прочитала народу лекцию об индийских танцах? - усмехнулась Ника и в ее глазах сверкнули цитриновые искорки.
   «Что за чертовщина? Какого же они у нее цвета?»
   -Я привык сам справляться со своими обязанностями. - Кумар парировал дерзкий взгляд, и желтые огоньки в ее глазах погасли.
   «Нет, все-таки зеленые. Просто солнечный луч сверкнул на радужках». 
   Ника отвела взгляд и посмотрела на часики, давая понять, что ей есть чем заняться помимо пустой болтовни.
   -Времени до перерыва еще много, - сказал Кумар, - но если ты хочешь поскорее от меня избавиться, то я буду краток. Ника, ты безусловный лидер в группе. К твоему мнению прислушиваются, с твоим вкусом считаются.
   Он снова поймал ее удивленный взгляд. Девушка нетерпеливо поправила все время сползающий шарф.
   «Понял! Это цвет шарфа влияет на оттенок ее глаз. В прошлый раз она была в белом», - и загадал: если в следующий раз на ней будет голубой – то он добьется того, чего хотел от нее.   
   -Пожалуйста, отнесись без иронии к тому, что я обязан сделать. Танцевальные группы должны открыться как можно скорее. А девчонки не записываются, потому что боятся попасть тебе на язык. Так, кажется, говорят по-русски.
   -«На язычок», - поправила Ника.
   -В общем, они думают, что ты будешь смеяться над их выбором.
   -Я что, должна их за ручку на ваши танцы привести?
   -Нет, но... - Кумар смешался. Он хотел попросить Нику, чтобы она просто напомнила о студии. Сама напомнила, и тогда, он был уверен, девчонки тут же запишутся.
   Ника снова посмотрела на часы.
   -Библиотека, наверное, уже открыта, - и она повернулась, чтобы уйти.
   -Погоди, я еще не закончил, - Кумар схватил ее за руку и потянул к себе. Но ловким приемом она освободилась от захвата.
   -Эй, полегче! Чё ты ко мне пристал? Чё те надо?
   Кумар собирался озвучить заранее заготовленную просьбу, но вместо этого тихо произнес:
   -Я хочу, чтобы ты тоже пришла в студию.
   -Чего-о? Мне, по-твоему, больше делать не фиг! У меня соревнования по каратэ на носу. На хрена мне твои танцы?
   Кумара покоробил стиль ее речи, но он удержался от критики.
   -Ну, зачем тебе каратэ? Ты же красивая девчонка. - Он сам поражался тому, что сейчас говорил. - Все парни на курсе от тебя без ума. От кого тебе защищаться этими грубыми приемами?
   -Мало ли отморозков на свете.
   -Но зачем это делать самой?
   -Ты, что ли, меня защитишь? - она снова презрительно хмыкнула.
   -Я понял, - сказал он после короткого замешательства. - Я попал в категорию твоих врагов. Но, может быть, лучше их не наживать, чем потом от них защищаться?
   -Слушай, отвали, козел. - Ника резко повернулась и направилась к аудитории.
   Кумар опешил. Никогда раньше ему не приходилось слышать подобное из уст девчонки.
   -Ты просто грубая, невоспитанная дрянь, - прохрипел он. Ему захотелось размазать мерзавку по стенке.
   -Пошел ты кибенимать!
   Ника, что было силы, заколотила кулачком в резную дубовую дверь. Она открылась, и девушка впорхнула в класс, прощебетав:
   -Доброе утро, Алексей Михайлович. Извините за опоздание.
   -Что случилось? - Алексей с тревогой посмотрел на Кумара, который стоял у окна, сжимая кулаки и гоняя желваками.
   -Ничего. Все в порядке. - Мышечным усилием он придал лицу нейтральное выражение и вошел в класс.
   В этот момент Ника что-то говорила Марине, которая всегда усаживалась позади Кумара, ни от кого не скрывая своего обожания им. Садясь на свое место, Кумар услышал:
   -Он сам постеснялся к тебе обратиться и попросил меня. Он уверен, что ты организуешь все в лучшем виде.
   -Нет проблем, - Марина бросилась выполнять поручение. - Алексей Михайлович, извините, нужно по-быстрому уладить одно дело.
   Она подбежала к столу, где все так же сиротливо лежали рекламные листки, схватила их в охапку и  понеслась по аудитории, раздавая студентам.
   -Пустите список по цепочке и верните мне.
   На перемене Кумар получил от сияющей счастьем Марины имена записавшихся в студию.
   -Спасибо, Мариночка, вы просто прелесть, - он одарил ее чарующей улыбкой.
   Как он был благодарен ей! Той, что сидела в углу последнего ряда, укутавшись шарфом в тон своим удивительным глазам. Кумар искал в своем лексиконе самые добрые слова для Ники, чтобы извиниться за грубость и поблагодарить за помощь. Наконец, лекция закончилась. Студенты покидали аудиторию, а он ждал Нику, которая копалась в своих сумках.
   -Ника... - только и успел он сказать, когда девушка проходила мимо.
   -Да, пошел ты... - сверкнув берилловым глазом, она исчезла за дверью.
   “Дрянь, стерва, гадина, мерзавка...”
   Нет, не эти слова он искал для нее в русском языке.   

Глава 2

   -А скажи, Ника, мужчин какой национальности ты предпочитаешь в постели?
   Этот провокационный вопрос был задан Ахмадом, известным на своем потоке ловеласом, целью которого, как он сам бахвалился перед соотечественниками, было перетрахать всех девок факультета.
   «А потом, - домысливал он, - женюсь на какой-нибудь дурочке и увезу ее домой в подмогу матери. То, что на родине у меня есть жена с двумя детьми, дурехе знать не обязательно. Бабское дело – рожать, и чем больше, тем выше социальное пособие. Задушим оккупантов экономически, на их же деньги мои мальчики в поясах шахидов будут взрывать ненавистных врагов. Так и политический капиталец со временем наживу. Лишь бы «мирный диалог» не прекращался, глядишь, и землицей обзаведусь в обмен на мир, - сладко грезил Ахмад в объятьях очередной искательницы заморского мужа. 
   -Если это мужик, а не евнух, то национальность не имеет значения, - ответила Ника.
   -А почитать вашего Ясеня, так самые клевые ё..ри на свете - евреи, - подхватил тему Пашка, еще один известный на курсе бабник.
   -Ага, а самые клевые бабы в постели - русские, - встрял в разговор казах Дуйсен,  будущий китаевед, хитро сощурив свои и без того еле видимые глазки.
   -Во-первых, Паша, твой Ясень такой же наш, как и ваш. Во-вторых, Дусик, если ты намекаешь на меня, то русских кровей во мне только на четверть. А в-третьих, воспаление муд -  болезнь интернациональная.
   Пашка заржал, Дуйсен хихикнул, а Ахмад, не вполне поняв, что это за болезнь такая, поинтересовался значением упомянутого “медицинского термина”.
   -Это значит, что Ясень - обыкновенный мудак как и все вы, - Ника резко поднялась. - И, вообще, я пришла сюда танцевать. Кто со мной?
   -Я - первый, - одновременно подскочили Пашка,  Ахмад и Дуйсен.
   -В очередь, сукины дети, в очередь! - Ника взорвалась веселым смехом и увлекла Дусика в гущу танцующих.
   Ну что мог подумать о ней индус-Кумар, который сидел за стойкой бара спиной к говорящим, и слышал все до последнего слова?
   “Интердевочка.”
   Но почему его так к ней влекло?  С того самого мгновения, как она вихрем пронеслась мимо, окутав шлейфом его любимых духов.

   Кумару никогда не нравились подобные импульсивные натуры: слишком активные, беспокойные и непредсказуемые. Он любил девушек уравновешенных, с неспешными движениями, округлыми формами и томными взглядами. Он быстро входил с ними в контакт, зная их природную тягу к романтике, но так же быстро мог разорвать отношения, не рискуя получить под занавес сцену ревности: девушки этого типа были терпимы и склонны к прощению.
   Лишь однажды он ошибся, случайно поймав  взгляд и тут же утонув в темно-синей пучине глаз девушки, оказавшейся студенткой его факультета, только на курс младше.
   -Почему же я  раньше тебя не замечал?
   -Ты был все время увлечен кем-то другим.
   Она произнесла это просто, без единой нотки ревности в чистом протяжном голосе, и Кумар сразу успокоился. Но, как оказалось впоследствии, совершил роковую ошибку. Он был еще слишком молод и не успел столкнуться с женским коварством, хотя теоретически знал все о мотивах поведения женщин. Но Менка была так очаровательна, он так любил ее бездонные глаза, и когда они наполнялись слезами, в его душе все переворачивалось. Он был готов исполнить любую прихоть возлюбленной, лишь бы остановить мягкий дождик или бурный поток ее слез, в зависимости от ситуации.
   Однажды его близкий друг застал финал очередной сцены и, дождавшись, когда заплаканная, но счастливая Менка вышла из комнаты, спросил:
   -Что она выплакала у тебя на этот раз? Сапфировое колье или тур по Европе?
   Кумар вдруг ясно осознал, что попался в сети банального женского шантажа. Тогда они в первый раз серьезно поссорились. Он попытался проанализировать свои отношения с Менкой и понял, наконец, что им вульгарно манипулировали. Он предложил расстаться, и тут впервые ему пришлось пережить омерзительную сцену выяснения отношений с незаслуженными упреками и оскорблениями в свой адрес. Первый раз в жизни он был жесток с женщиной. Грубо схватив ее за пышные волосы, еще недавно столь любимые, и впервые с ненавистью глянув в темно-синюю бездну, он прорычал: “Убирайся вон из моей жизни, дрянь!”

   Целый месяц он не смотрел в сторону прекрасной половины человечества, но тут из России приехала на стажировку группа студенток, которые параллельно с языковой практикой собирали фольклорную музыку и народные танцы.
   Вечером в студклубе гостьи из России показали несколько танцевальных номеров. Их энтузиазм покорил местную публику. После концерта началось более тесное знакомство с девушками.
   Кумар, пригласив одну из них на вальс, понял, что пропал. Ее черные как смоль волосы были заплетены в толстую косу с красивой заколкой-орхидеей. Он провел рукой по удивительно мягкой шелковистой косе и почувствовал, как от пальцев к затылку пробежал легкий электрический заряд. Магическая реакция началась. Он заглянул в тлеющие угольки ее глаз и понял, что хочет разжечь их во все испепеляющее пламя.
   -А я думал, что русские девушки русоволосые и светлоглазые.
   Оказалось, что Лариса - украинка. Обе ее бабушки из-под Полтавы, славящейся своими красавицами, а родители живут сейчас в Киеве. С детства Индия была страной ее грез. Она пересмотрела все индийские мелодрамы всех видеосалонов города. Часами она тренировала перед зеркалом танцевальные движения, и в девятом классе рискнула  cтанцевать на школьном концерте. На костюм пошли запасы ситца, атласа, парчи и крепдешина из бабушкиных шкафов. Успех был ошеломляющим, и вопрос, куда идти учиться после школы отпал сам собой: конечно же, на индийское отделение любого факультета восточных языков. Лариса усиленно готовилась к вступительным экзаменам. Родители не поскупились на репетиторов, и вожделенный московский ВУЗ открыл перед ней свои двери. Лариса сразу же записалась в студию восточного танца. Загадочная Индия, страна ее детских фантазий, забрезжила на горизонте. Прошло, однако, четыре года, прежде чем их группу отправили на стажировку, но все-таки ее мечта сбылась, и вот она здесь.
   Лариса рассказала все это Кумару на хорошем английском языке, с правильными интонациями, отработанными в лингафонном кабинете. Правда, ее пухлый полтавский ротик никак не желал подчиняться характерной английской артикуляции, и Кумару до боли в паху захотелось отведать этих сочных черешневых губ.
   Их роман с Ларисой начался сразу и бурно. Это было время, когда недремлющее око сотрудников госбезопасности с их фотокамерами несколько “замылилось”, и российские студенты  могли свободнее общаться с иностранцами, почти не опасаясь, что их вызовут на беседу и вывалят на стол пачку компрометирующих фотографий со всеми вытекающими последствиями. Идеологическая и политическая машина дала сбой под натиском общечеловеческих страстей. Лишь бы ночевать приходили домой.
   В этом смысле Лариса была очень дисциплинированной девушкой. Она возвращалась в гостиницу к десяти часам вечера, и никто не смог бы заподозрить, каким  бурным страстям предавались они с Кумаром в часы, обозначенные в ее расписании  как “свободное время”.

   Кумар не был первым мужчиной Ларисы. Но, как нетрудно догадаться, первым тоже был индиец. Студент-социолог, высокий, стройный, с воловьими глазами, с пухлыми всегда чуть влажными губами, он всюду ходил за ней бессловесной тенью. Лариса не торопилась переводить его из добровольных телохранителей в бойфренды. А когда это все же случилось, ей нравилось дразнить его, обнадеживая встречей в более интимной обстановке, чем зал кинотеатра или дискотека. Потому что всякий раз, когда встреча не могла состояться по каким-то “от нее не зависящим причинам”, глаза парня трогательно увлажнялись, он заламывал руки и дрожащим голосом спрашивал: “Ну, когда же, Лариса, когда? Я больше не могу себя сдерживать”. Это доставляло ей неописуемое удовольствие. А еще ей нравилось смущать его скабрезными шуточками, наблюдая, как сквозь очень смуглую кожу проступает стыдливый румянец. Наконец, когда арсенал флирта был исчерпан и перестал ее будоражить, Лариса решила уступить.
   В постели этот большой ребенок, готовый упасть в обморок от публично произнесенного слова “секс”, оказался далеко не столь инфантильным. Правда, он совершенно не был готов к тому, что его возлюбленная окажется девственницей, и когда это обнаружилось, то не на шутку испугался. Лариса и тут нашлась, как над ним издевнуться.
   -Считай, что сегодня ты поломал целку Венере, которая возрождала свою девственность для очередного любовника.
   -Лариса, как ты можешь? - Его, как всегда, обожгло ее цинизмом. - Ведь ты же знаешь, что я люблю тебя и хочу на тебе жениться. Неужели ты меня совсем не любишь?
   -Причем тут все это? Ты думаешь, что девчонки отдаются только по любви и только тем парням, за которых собираются замуж? Я уже молчу о том, скольких  просто грубо насилуют.
   -А почему же тогда, скажи.
   -Я тебе что, сексолог, или кто там изучает всю эту мудь. Как по мне, так многим девчонкам просто надоедает носиться со своей девственностью в трусах. Свербит, понимаешь?
   -Значит,  у тебя сейчас просто “свербит”? А я думал, что ты тоже меня любишь и хочешь за меня замуж.
   -Ну что, что ты думал? Что все мы тут только и мечтаем подстелиться под иностранца, лишь бы чухнуть за бугор?
   Лариса вдруг разрыдалась. Парень совсем растерялся, стал неуклюже ее успокаивать, думая при этом: “Нет, никогда ему не понять этих девчонок. Только что без всякого сожаления отдала ему самое дорогое, и вот уже рыдает над тем, чего не исправишь”.
   Лариса, наконец, успокоилась. Она провела указательным пальцем по его лицу от виска к подбородку и нежно сказала:
   -Считай, что это мой подарок тебе. Пусть это будет самым замечательным воспоминанием, которое ты увезешь из России на свою родину. Но замуж я пока не собираюсь, - дипломатично заявила она, чтобы не обидеть жестоким: «Я тебя не люблю».
   После короткого перерыва, вызванного физиологическими причинами, они продолжали встречаться. Их изобретательности позавидовали бы самые искушенные знатоки Камасутры. Страсть могла настигнуть их в парке, на дискотеке, в коридоре после занятий. И тогда ложем для них служили ветвистые деревья, тесные кабинки туалетов, парты в аудиториях. Поначалу его коробили предложения Ларисы заняться любовью на столах. Для индуса, картинка человека, водрузившего ноги на стол, была кощунством, а тут тебе секс. Но постепенно диапазон любовных соитий расширился и перестал его смущать. Ну, куда денешься от взаимопроникновения культур!
   А через полгода он улетел на родину с дипломом одного из престижнейших ВУЗов России и неизгладимыми воспоминаниями о жаркой брюнетке, навсегда оставшейся для него олицетворением этой холодной, суровой страны. Вот такой парадокс.
   С ним Лариса полюбила хороший, разнообразный секс и после его отъезда ни с кем не могла испытать полного удовлетворения. Одной ночи с очередным волооким красавцем было достаточно, чтобы вынести свой вердикт: “дубина”, “мудак”, “свинья”, “хам”, “жлоб”... Когда поиски полноценного оргазма закончились банальным трихомонадным кольпитом по причине ее презрительного отношения к презервативам, Лариса спохватилась, одумалась, возблагодарила своего эротического ангела-хранителя за то, что дело не кончилось чем-то пострашнее и свой сексуальный аппетит стала подавлять работой. Она не вылезала из читальных залов, лингафонных кабинетов и танцевальной студии. Очень скоро она стала одной из лучших студенток курса и солисткой танцевального коллектива.

   Лариса заметила Кумара сразу. Он сидел в пятом ряду, выделяясь среди своих смуглых товарищей более светлой кожей и равнодушным взглядом из-под насупленных бровей. В свой танец она вложила все умение, весь долго копившийся запас чувств и, в конце концов, ей удалось вызвать на его красивом лице некоторое движение. Плотно сжатый рот смягчился и пару раз дернулся намеком на улыбку, брови расслабились, и в глазах промелькнула заинтересованность происходящим на сцене.
   Теперь главное, чтобы он узнал ее после того, как будет смыт макияж и яркие индийские костюмы сменит неброская европейская одежда. Он, по-видимому, не узнал ее, но желание Ларисы познакомиться с этим стильным красавцем было так велико, что на первый же танец он пригласил именно ее. Они обменялись стандартными фразами знакомства, она немного рассказала о себе, а когда он провел рукой по ее косе, Лариса почувствовала, что эта долгожданная поездка сулит ей не только языковую и танцевальную практику.
   Лишь два случая за период стажировки омрачили ей волшебную сказку.
   Однажды Лариса перед приходом Кумара надела подаренные им великолепные серьги с темно-красными гранатами. Она вертелась перед зеркалом, предвкушая тот момент, когда в комплект к ним на ее груди засверкает гранатовое колье. Она заметила его в соседней витрине и не могла отвести взгляда от искусной работы, пока Кумар оформлял покупку сережек. Он перехватил этот завороженный взгляд и улыбнулся, давая понять, что колье тоже будет ей принадлежать.
   Ах, как они любили друг друга в тот вечер, как нежен он был с ней, как она старалась угадать и исполнить любое его желание. У нее и сейчас все приятно холодело внутри при воспоминании о чудесном вечере.
   Позвонил Кумар, сказал, что ждет ее внизу. Лариса предложила ему подняться и провести время до ресторана в ее комнате. Через пару минут, постучавшись, Кумар вошел. Лариса не бросилась в его объятья, как делала всегда, когда они оставались одни. Она стояла перед зеркалом, поглаживая ладонями то место в глубоком декольте, где должно покоиться вожделенное колье.
   По лицу Кумара пробежала легкая тень. Он подошел к ней сзади, положил свои ладони поверх ее, медленно опустил их ей на грудь и, поцеловав в шею, нежно сказал:
   -Ты права, дорогая, твоя великолепная грудь достойна того, чтобы на ней сверкали гранаты, сапфиры и бриллианты.
   Он достал из кармана коробочку в золотой обертке с маленькой открыткой-сердечком, где он написал по-русски: “Я тебя люблю!”
   На открытку Лариса не обратила внимания.
   Застегивая колье, Кумар тихо спросил:
   -Лариса, скажи, каждый раз ты ждешь меня или моих подарков? - и зеркало отразило лицо обиженного мальчика.
   Лариса встрепенулась.
   -Ну что ты, Кумар, как ты мог такое подумать? - Она потянулась к застежке колье. - Ты можешь взять его обратно.
    -Не делай мне еще больнее. Носи на здоровье. Оно тебе очень к лицу.
   Лариса попыталась оправдаться, но вышло коряво и неубедительно. Наступила неловкая пауза. Кумар посмотрел на часы.
   -Ты знаешь, мне позвонила сестра и пригласила нас в гости. Сказала, что очень хочет с тобой познакомиться.
   В глазах Ларисы промелькнул испуг.
   -Но откуда она...
   -Видимо, наша любовь всем бросается в глаза, как бы мы ни старались спрятать ее от других. Но, кажется, к встрече с моими родными ты пока еще не готова. Не страшно, дорогая, не сегодня, так завтра.
   Снова повисла тяжелая пауза.
   -Но я обещал Карине, что приеду. Мне пора, Лариса. Я позвоню тебе.
   И, поцеловав ее, Кумар ушел.
   Ларисе стало холодно, хотя был душный вечер, и вентилятор, обдувая середину комнаты, загонял в углы горячий воздух.
   “Ну, вот и все”, - подумала она, села на кровать в душном углу и укрылась пледом. Потом встала, достала коробочки, медленно сняла и аккуратно уложила в них серьги и колье. Она заметила, наконец, алое сердечко на золотой оберточной бумаге, развернула его и захлебнулась  подступившими к горлу слезами.
   Как такое могло произойти? Лариса не была корыстной, скорее, наоборот. Неужели эти проклятые камни, действительно, имеют власть над людьми, их характером, поступками, их судьбой? Ну, нет! Убрать их подальше, а при случае, вернуть ему. Но когда этот случай представится? Кумар ушел. Так - с обещанием позвонить - уходят навсегда. Она сама ему позвонит, будет просить прощения, и умолять вернуться.
   “Нет. - Лариса отдернула руку от телефона. - Ты допустила ошибку. Ты потеряла своего принца. Постарайся не потерять себя”.
   Она затолкала коробочки глубже в комод и набросила плед на телефонный аппарат, чтобы не мозолил глаза.
   “Пора вспомнить, для чего ты вообще сюда приехала. Руководитель практики тобой явно недоволен. Девчонки обижаются, что ты почти ничего не делаешь для студии, репетиции казенишь, не записала ни одного танцевального движения”.
   Она с головой погрузилась в работу. За три дня закончила все скопившиеся за две недели отчеты, не пропустила больше ни одной репетиции и стала готовиться к фольклорной экспедиции.

   Лариса собирала чемодан и автоматически ответила “Да”, когда в комнату опять кто-то постучал.
   «Проходной двор», - подумала она и оглянулась, чтобы спросить, кому чего еще нужно, но вопрос застрял в горле.
   В дверях стоял Кумар и виновато улыбался.
   Гордая полтавская красавица не бросилась ему на шею. Она упала к его ногам и, обвив его колени, дала, наконец, волю слезам.
   С души Кумара упал тяжелый камень. Он мягко поднял ее за плечи и, нежно глядя в глаза, сказал:
   -Я люблю тебя, Лариса. Я не могу без тебя жить.
   После ее экспедиции они ни на день не расставались. Стажировка подходила к концу. Лариса все-таки познакомилась и даже подружилась с Кариной. На прощальный вечер Кумар пригласил друзей с их русскими подружками к себе домой. Родители тактично удалились, решив не мешать молодежи. Вино лилось рекой, некоторые баловались травкой, звучали избранные хиты Жана Мишеля Жара и Дидье Маруани.
   Но под конец вечеринки произошел второй случай, омрачивший Ларисе чудесную сказку.
   Кумар сильно захмелел, что показалось ей странным, поскольку алкоголь слабо на него действовал. Чувствуя, что не только ясность ума, но и сознание целиком покидает его, он взял Ларису за руку, завел в свою спальню и, едва коснувшись подушки, ... уснул богатырским сном.
   Лариса целовала его, пытаясь растормошить. Ноль эмоций. Она пошла на крайнюю меру. Полностью раздев, она пыталась возбудить его, лаская мужскую плоть. Сырые дрова. Член реагировал, но сам Кумар был в полной отключке.
   “Ну что ж. Пусть лучше так, чем надрывать сердце долгими проводами”, - подумала она, вернулась в компанию и вскоре уехала в гостиницу.

   Кумар лежал в темной комнате, по которой метались черные тени. Они терзали его, побуждая к головокружительному танцу, рвали на нем одежду, потом отступали, продолжая свою дикую пляску. Иногда в этом хороводе он выхватывал  знакомые силуэты. Вот Лариса прильнула к нему, мягко поцеловала в губы и унеслась прочь. А вот Менка распустила свои волосы, тыльной стороной ладоней подбросила их вверх. Волосы водопадом рассыпались по ее  спине и плечам. Она всегда так делала, когда дразнила его, и он мгновенно возбуждался. Ей и сейчас это удалось, но она тут же умчалась. Снова Лариса. Она  опустилась к его ногам и стала играть воспрявшим лингамом. Но все остальные его члены были словно налиты свинцом, и Лариса вернулась в хоровод теней.
   -Лариса, не уходи, любовь моя, - кричала его душа, но так и не могла прорваться сквозь запечатанные уста.
   Постепенно тени растворились, и в комнате остались только Лариса и Менка. Лариса страстно целовала его, а Менка водрузившись на его окрепший фаллос, пустилась вскачь.
   -Я люблю тебя, Лариса, - с неимоверным трудом произнес Кумар.
   -Ты любишь только меня, - сказала Менка.
   -Не ревнуй, дорогая. Хорошо, я люблю вас обеих. Но у меня  больше нет сил, девочки.
   Они стали гладить его, успокаивая плоть. Болезненная тяжесть постепенно отступала. Сначала полегчало внизу живота, потом расслабились ноги, стала легкой голова, после того как Менка мягко ее помассировала.
   В комнату постучали. Он хотел сказать: “Нельзя. Подождите”, чтобы не скомпрометировать своих любовниц, но открыв глаза, обнаружил, что лежит в своей постели один, укрытый легкой простыней.
   Вошла Карина. Она с тревогой посмотрела на него и, присев на краешек кровати спросила:
   -Как ты себя чувствуешь? Что случилось, Раджи? Тебе вчера стало так плохо, что ты даже не проводил Ларису.
   -Я не помню, Карина. Как-то вдруг отключился.
   -А зачем Менка приходила?
   “Так сразу тебе и скажи, сестричка”, - мысленно ответил ей Кумар.
   -Мне она сказала, что хочет с тобой о чем-то поговорить, побыла у тебя в комнате минут десять и ушла.
   “Ну, положим, не десять. Это ты преуменьшила.”
   -Честное слово, не помню, сестренка.
   -Но ты хоть помнишь, что Лариса сегодня улетает?
   -О, черт!
   Закутавшись простыней, он помчался в душ.
   «Ну что мне делать с этим влюбчивым дурачком? - подумала Карина, приводя в порядок его разбросанную одежду. - Зачем он позволяет девчонкам вить из себя веревки?»
   Кумар примчался в аэропорт минут за двадцать до регистрации. Лариса отошла с ним за угол, где он зацеловал ее до умопомрачения, перемежая поцелуи обещаниями во что бы то ни стало прилететь в Москву, а до того общаться с ней всеми доступными средствами связи.
   Два месяца они  перезванивались. В тот день он снова ждал  ее звонка.
   Но позвонила Менка.
   -Кумар, я должна сообщить тебе нечто очень важное.
   -Пожалуйста, быстрее. Мне должны позвонить.
   -Кумар, у нас с тобой будет ребенок.
   -Тебе пришла охота шутить?
   -Это не шутка, Кумар. Я на третьем месяце.
   -Да хоть на двадцатом. Менка, оставь меня в покое.
   -Ты перестал понимать родную речь? Я беременна твоим ребенком!
   Перед его глазами мелькнула тень, словно двадцать пятый кадр какого-то черного фильма-сна.
   -Что ты хочешь этим сказать?
   -Только то, что сказала. Помнишь тот вечер накануне отъезда русских? Хотя нет, ты это вряд ли помнишь, но с потенцией у тебя было все в порядке, дорогой.
   Его обдало ознобом, как после укуса скорпиона. Он молчал, не в силах собраться с мыслями.
   -Алло, Кумар, ты меня слышишь?
   -Жди меня дома. Я сейчас приеду, - хрипло сказал он и отключился.
   Набрав московский номер, он как можно беззаботнее стал врать Ларисе, что занят на кафедре допоздна и перезвонит ей завтра в это же время.
   -Что-то случилось? - спросила Лариса с тревогой.
   -Нет, любимая, все в порядке. Извини, я не могу сейчас говорить. Позвоню завтра. Я люблю тебя, Лариса.
   Всю дорогу к дому Менки он гнал от себя единственное желание: приехать и задушить гадину. Зная ее коварство, он подозревал, что она хорошо подготовилась к разговору и, наверняка, дома не одна. Но то, что он увидел в гостиной, превзошло все его ожидания. Квартира была полна ее родственниками. Он понял, что попал на самые настоящие смотрины.
    -А вот и дорогой зятек пожаловал, - лениво растягивая слова, произнесла  мать Менки, принявшая в его взбудораженном мозгу вид питона в некоем фантасмагорическом серпентарии.
   К нему подошла одна из теток Менки, оценивающе разглядывая, обошла вокруг, словно гадюка обвилась вокруг шеи и, заглянув в глаза, прошипела:
   -Какой хорош-ш-шенький! Прос-с-сто крас-с-савчик!
   “Осторожно,  - приказал он себе, - никаких резких движений!”
   -Ох уж эта совр-р-ременная молодежь! - гремучей змеей протрещала с дивана другая тетка,  - никакого понятия о пр-р-иличиях!
   -Добрый вечер, - как мог приличнее сказал Кумар, обведя всех присутствующих затуманенным взглядом. Сидящие по углам комнаты мужчины походили в его диком воображении на грызунов, смиренно ожидающих своей жалкой участи.
   А вот и сама виновница пиршества - королевская кобра-Менка - сидит в кресле у окна, распустив капюшон шикарных волос, готовая в любой момент совершить смертельный бросок.
   «О нет, гадины, вам не удастся так легко меня проглотить», - подумал Кумар и вежливо обратился к матери Менки:
   -Позвольте мне поговорить с вашей дочерью наедине.
   -Только недолго, сынок, нам не терпится поближе с тобой познакомиться.
   “А вот это вряд ли, мерзкие твари”, - подумал он, надев на лицо свою самую любезную улыбку.
   Они вышли за дверь, и молниеносным броском мангуста, он предплечьем сдавил ей горло, прижав к стене.
   -Как ты это сделала? - дико сверкая глазами, спросил он тихо. - Только не ори, а то придушу.
   Убедившись, что она не станет кричать, он ослабил хватку.
   -У вас в доме были слуги… - сипло произнесла Менка, массируя горло и вытирая выступившие в глазах слезы. - Они подавали вам напитки...
   Он схватил ее за плечи и впечатал в стену.
   -Мразь! Неужели я когда-то тебя любил!
   Она вдруг обмякла и, упав на колени, обвила руками его ноги. Леденящие душу ассоциации еще не покинули его, и он брезгливо освободился из гадких объятий. Менка, прижавшись к стене, глянула на него глазами побитой собачонки.
   -Кумар, пожалуйста, забери меня отсюда. Делай со мной, что хочешь, только забери меня из этого дома. Я больше не могу с ними жить!
   -Не скули, - сказал он чуть более мягким тоном. - Встань и слушай. Завтра утром я заеду за тобой. Сначала пойдем к гинекологу, потом поговорим в более подходящей обстановке. А теперь иди и успокой своих родных. Жди меня завтра к десяти.
    Не сказав больше ни слова, он сел в машину и уехал.
    На пороге дома его ждала Карина. Она бросилась  навстречу брату - в глазах испуг.
   -Раджи, это правда, что Менка...
   -Боюсь, что да, но ты откуда знаешь?
   -Мама сказала. Отцу позвонила мать Менки...
   -У-у, гады ползучие!
   -Раджи, пожалуйста, держи себя в руках. Папа ждет тебя в кабинете. У него был приступ.
   Отец Кумара сидел в кресле за рабочим столом, на котором среди книг и бумаг лежали какие-то таблетки и аппарат для измерения давления. Мать стояла чуть позади, положив  руку на плечо мужа.
   -Папа, только не волнуйся. - Кумар быстро подошел к столу. - Я сейчас все объясню.
   -Что ты собираешься мне объяснять? Откуда берутся дети?
   Не выдержав отцовского взгляда, Кумар потупил глаза.
   -Сядь. Пора, наконец-то, серьезно поговорить.
   -Аджи, только я тебя прошу, - жена погладила его по плечу.
   -Успокойся, Самира. Я прекрасно понимаю, что здоровье мне еще пригодится для воспитания внуков. Вот с сыном мы явно напортачили. Вырастили негодяя.
   -Папа, что ты говоришь?! - Карина попыталась заступиться за брата.
   -Молчи! Ты к этому тоже приложила руку. Сядь в углу, и чтобы я тебя не слышал! - Аджай гневно глянул на дочь.
   -Папа, я не знаю, что наплела тебе эта гнусная тварь, но твои обвинения несправедливы. – Кумар перевел огонь на себя.
   -Эта “гнусная тварь” - твоя будущая теща, так что изволь выбирать выражения.
   -Нет! Этому не бывать! - Кумар вскочил и с силой ударил по столу, ушибив ладонь.
   -Ах вот как! И после этого ты смеешь не соглашаться с моими обвинениями! Бросить девушку в положении - это, безусловно, поступок “благородного” человека.
   -Я собирался завтра все уладить. Мама, ты поможешь мне? Договорись с каким-нибудь хорошим гинекологом...
   Самира начала увещевать сына, но Аджай, грохнув кулаком по столу, перебил ее.
   -Дважды негодяй!
   Самира успокаивала мужа, гладя его по плечам.
   -Оставь меня! Это все твое воспитание! “Дети должны быть знакомы с западными ценностями, должны перенимать некоторые элементы европейской культуры”. Доперенимался!
   -Не смей орать на маму! - Кумар подскочил к отцу, сжав кулаки.
   -Радж! Радж! - Самира и Карина повисли на его плечах. - Не надо, пожалуйста! Успокойся! Давайте успокоимся и все обсудим.
   Наконец, все расселись, и начался тяжелый разговор, прерывавшийся вспышками мужской агрессии и попытками женского миротворчества.
   Много нелицеприятного пришлось услышать Кумару от отца, который был для него эталоном мужского благородства и сдержанности. Он вдруг осознал, что, должно быть, в последние годы жил как-то не так, раз отец бросает ему в лицо эти страшные обвинения в распущенности, эгоизме и безответственности.
   Решили, что организацию свадьбы Кумара и Менки следует начать незамедлительно. Идиотские мысли о всяких контрактах с московскими ВУЗами выбросить из головы, равно как и романтическую дурь. Ларисе написать сдержанное, учтивое письмо и все ей тактично объяснить. Менку нужно завтра же показать хорошему гинекологу и поставить на учет. Этим немедленно займется Самира. Карина примет самое активное участие в подготовке к свадьбе. Аджай возьмет на себя банковские дела. Придется открыть резервный счет, так как траты предстоят немалые. Но заявление Кумара о том, что брак можно зарегистрировать в муниципалитете, Аджай категорически отверг. Вопрос с Менкой был улажен в пять минут, и Кумар тут же ей позвонил.
   Наконец, стали расходиться ко сну. Кумар, уступая в дверях дорогу отцу, грустно взглянул ему в глаза и тихо сказал:
   -Отец, сегодня ты сломал мою жизнь.
   -Так построй ее заново, сын.
   Карина ждала брата у двери его комнаты.
   -Не грусти, Раджи. Все будет хорошо. Ты будешь самым красивым женихом Индии.
   -Хотелось бы при этом быть хоть чуточку счастливым, сестренка. - Он нежно поцеловал ее в лоб, зашел в спальню, упал на кровать и провалился в черный сон.

   Менка, оживившись после звонка Кумара, попрощалась с родственниками и скрылась в своей комнате. Впервые за долгое время она была счастлива. Вновь и вновь она мысленно прокручивала телефонный разговор, и ее лицо, несколько подурневшее за последние месяцы, светилось радостью. На мгновенье она помрачнела, вспомнив слова матери: “Ну вот, видишь, безмозглая, а ты боялась, что не получится. Что бы ты делала без меня, дура”. Потом она снова расцвела счастьем от стоящего в ушах электронного голоса Кумара: “Готовьтесь к свадьбе. Но имейте в виду - ничего сверхординарного. Чем быстрей управитесь, тем скорее исполнится твое желание. Завтра отец созвонится с твоими и договорится о встрече. Мама записала тебя на прием к гинекологу. Заеду за тобой утром около девяти. Все”.
   Дрожа от возбуждения, Менка пересказала родным весь разговор с Кумаром, кроме слов об исполнении ее заветного желания.
   -Ишь, раскомандовался: “Ничего сверхординарного”! Погодите, голубчики, придется вам раскошелиться! Так оскорбить молодую девушку! Да вы у меня все до последнего счета оплатите! Забудьте о приданном! Ни рупии от нас не получите! Мы с отцом не для того растили нашу ягодку, чтобы чей-то избалованный сынок смог так легко ее сорвать!
   -Мама, перестань! Ведь стыдно же! - Менка еле сдерживала слезы, желая поскорее покинуть  семейный сбор.
   -Не плачь, детка. Здесь все свои. Мы тебя никому в обиду не дадим. Ну иди, отдыхай и не переживай: свадьбу устроим по высшему разряду. Можешь на меня положиться.
    Она взяла дочь под руку, довела до спальни и тихо шепнула ей на ухо:
   -А если будет шляться, то я знаю парочку таких заклятий, что всем его бабам не поздоровится.
   У Менки от страха мурашки побежали по коже, но она не стала пререкаться. Она боялась материнских проклятий.      
   Во сне Менке хотелось увидеть Кумара верхом на белом коне, увозящем ее высоко в Гималаи. Она и увидела его, только приехал он в запряженном вороной лошадью экипаже, точь-в-точь  таком, как в Нью-Йорке, где они с Кумаром провели две восхитительные недели. Кумар вышел из коляски и вручил ей огромную коробку. В ней оказалось белое подвенечное платье.
   -Но мне полагается быть в красном сари, - робко возмутилась Менка.
   -Ох, ну ты и дура, - отреагировала в своей обычной манере мать. - Она еще носом крутит. Ты посмотри на этикетку. “Ральф Лоран”. Иди, переодевайся.
   -А как же мои красные браслеты? Они же совсем не подойдут к этому платью.
   -Выброс-с-с-сь! - прошипели тетки.
   Менка в белом платье и Кумар во фраке, совсем как дурацкие куколки на свадебных тортах, сели в экипаж и уехали.
   Они ехали по бесконечному сжатому полю так долго, что уже проснувшись, Менка все еще видела перед собой этот монотонный  пейзаж из ее сна. Она вдруг ясно осознала, что такой же унылой обещает быть и ее жизнь рядом с человеком, который ненавидит ее.
   “Кумар, любимый, вот увидишь, я сделаю все, чтобы вернуть твою любовь”, - дала обещание Менка и помчалась в ванную.
   “О, любовь, ты творишь чудеса!”,  должно звучать музыкальным фоном следующей сцены. Предвкушение долгожданного счастья зажгло потухшие глаза, подтянуло осунувшееся лицо, разгладило преждевременные морщинки. Менка порхала перед зеркалом, выбирая наряд и украшения, нанося макияж. Когда около девяти приехал Кумар, из дома ему навстречу выплыла молоденькая русалка, очаровавшая его год тому назад. Но чары тут же разбились о жесткое: “Сиди молча” в ответ на ее радостное: “Доброе утро, милый!”   
   Кумар остановился возле клиники.
   -Выходи, - сухо скомандовал он.
   -Разве ты не пойдешь со мной? - тихо спросила Менка.
   -Давай договоримся раз и навсегда: чем меньше мы будем общаться, тем будет лучше для нас обоих.
   -Но...
   -Иди, тебя ждут, - Кумар кивнул в сторону двери, откуда вышли его мать и сестра.
    “Ну что же, любимый, начнем осаду твоего сердца с другой стороны”, - подумала Менка и приветливо поздоровалась, улыбнулась Карине, скромно потупив взор перед Самирой.
    Уверенно переходя из кабинета в кабинет, смело подвергаясь обследованиям, Менка не оставила будущим родственницам ни малейшего сомнения в том, кто отец ее ребенка.
    Расставаясь с Менкой в вестибюле, Самира все-таки решилась задать мучивший ее вопрос.
    -Менка, скажи, для чего ты все это затеяла? Как же ты будешь жить с человеком, который тебя презирает?
    Менка вздрогнула, но зажав в кулак свой страх, смело взглянула Самире в глаза.
    -Но ведь я люблю его. Я очень люблю вашего сына и хочу подарить вам внуков.
    По тому, как Самира нахмурилась, а Карина презрительно хмыкнула, Менка поняла, что переиграла, но решительного взгляда не отвела.
    -Хорошо, - Самира встала, прекращая разговор, - Что касается ребенка, можешь полностью рассчитывать на нашу помощь, а ваши сердечные дела улаживайте сами. Береги себя, - и грациозной походкой она отправилась по своим акушерским делам.
    -Спасибо вам, - Менка облегченно вздохнула и обернулась к Карине, тоже собравшейся уходить. - Карина, почему ты так изменилась ко мне? Ведь мы были с тобой подругами.
    -Подругами? Помнится, одно время мы были, как сестры. Но ты все испортила своей жадностью и завистливостью. А теперь, когда ты так подло собираешься войти в нашу семью, я смогу простить тебя только при одном условии: если то, что ты сказала маме - чистая правда.
    -Это чистая правда, Карина, я клянусь тебе. Вот увидишь, все у нас с Кумаром будет замечательно.
    -Оставь эти наигранные клятвы для своего драмкружка. Поживем - увидим. Тебя подвезти?
    -Нет, спасибо, я возьму такси. До скорой встречи, Карина.
    Менка села, отдышалась и улыбнулась своей очередной маленькой победе.
 
   На следующий день Аджай, Самира и Карина приехали в дом Менки, где к вчерашним родственникам присоединилась бабушка со стороны матери и кузены с кузинами. Кумар, сославшись на занятость в университете, пообещал подъехать позже.
   -Уважаемая Суман, я, очевидно, плохо объяснил вам по телефону цель нашего визита, - отведя будущую свояченицу в сторону, тихо проговорил Аджай. - Мы всего лишь хотели познакомиться с вами и обговорить сложившуюся ситуацию. А вы тут собрались, как на помолвку. Не слишком ли вы торопите события?
    -Дорогой сваток, в сложившейся ситуации нам всем необходимо поторопиться, вы не находите? Или вы намерены расстроить свадьбу наших детей? Так скажите об этом прямо в присутствии моих родных и объясните причину подобного решения.
   -Ну что вы, - смутился Аджай, - вы меня не так поняли. Я хотел сказать, что мы намеревались в тесном кругу детально обсудить и свадьбу, и дальнейшую жизнь наших детей.
   -Я рада, что наша дочь входит в семью, где уважают индийские традиции. Но кое-что, на мой взгляд, можно позаимствовать и у прагматичных западных цивилизаций.
   -Что вы имеете в виду?
   -Отказаться от обилия свадебных ритуалов, к примеру. К чему разводить церемонии, если все можно устроить быстро и без излишних затрат, а сэкономленные деньги подарить молодым.
   -И вы даже знаете, как это сделать? - Аджай добавил в свой вопрос солидную порцию иронии.
   -Конечно. Дубей, поди сюда, дорогой, - Суман подозвала худощавого молодого человека. - Познакомьтесь, это мой племянник Дубей. Он сведущ во всех тонкостях организации свадебных торжеств. Расскажи, сынок, как ты умудрился в один день устроить индийское и христианское бракосочетание.
   -Все дело в тщательном планировании и в достаточном количестве обслуживающего персонала, - сел на любимого конька молодой человек. Родители жениха - протестанты - люди состоятельные и не поскупились на организацию, зато сэкономили время. А время – это тоже деньги.
   -Хорошо, хорошо, не увлекайся. Лучше скажи, на чем можно сэкономить в нашем случае.
   -Ну, я не знаю, тетушка. Можно не заказывать дорогой зал торжеств, - замямлил Дубей и покосился на Аджая, который уже все понял и искал повод побыстрее закончить разговор.
   -Быть может, присядем где-нибудь в сторонке и обговорим детали с моей женой, вашим мужем и молодым человеком.
   -Полагаю, мы обойдемся без моего мужа («клоуна», - чуть не сорвалось с ее уст). - Он слишком эмоционально воспринимает происходящее, - добавила она, бросив презрительный взгляд в сторону мужа, который, расчувствовавшись, то и дело смахивал с глаз слезы, рассказывая Самире о своей любимой дочурке, с которой пришла пора расстаться. - С утра до ночи разводит мокроту, как будто хоронит ее, а не замуж отдает.
   -Ну что ж, его чувства вполне понятны. Он, без сомнения, очень любит свою дочь и мечтает о ее прекрасном будущем.      
   -Если бы он еще и делал что-нибудь для ее прекрасного будущего. Все я. Все на мне. Я заботилась о ее образовании и достойном круге общения, - продолжала Суман, подходя к дивану, где сидели ее мать и сестры, чтобы заручиться их подтверждением ее самоотверженности в воспитании дочери.
   -Ну и чем тебя не устраивает наш круг общения? - отозвалась ее мать. - Твой отец держал овощную лавку, и наши семьи тяжко трудились, чтобы лавка приносила доход. Но тебе надоело гнуть спину, и ты выскочила замуж за своего чистюлю-архитектора. И чего он достиг в своей конторе?
   -Помолчите, мама, - зашикали на нее дочери, чтобы предупредить нежелательные откровения старухи.
   -Сами молчите. Такие же лентяйки. Ты, мил человек, не слушай их брехню  про общество равных возможностей, про то, что касты – это позор Индии. Им хоть какая каста, лишь бы не работать. О равноправии женщин болтают, а работать не хотят. Вот ваша жена трудится день и ночь, так, небось, и на приданое дочери накопили, и сынок не бедный.      
   -Прекратите, мамаша, - ввязалась в разговор одна из сестер. - Стыдно в наше время поднимать вопросы о кастах, приданом и тому подобном. Сейчас другие времена и другие ценности. Лишь бы молодые любили и уважали друг друга.
   -Ох, ну и дура, - парировала мать.
   Суман поспешила увести Аджая в сторону.
   -Не обращайте внимания. Мама злится, потому что Менка отвергла ее любимчика, внучатого племянника, у которого в Дели сеть супермаркетов.
   -Быть может, ваша матушка не так уж неправа. К чему предавать семейные традиции ради призрачного благополучия с мужем из более высокой касты?
   -Не пытайтесь меня оскорбить, напомнив о моем происхождении. Я знаю цену себе и своей дочери. Мы не имеем ничего общего с этими торгашами. 
   «Кроме базарного характера и жажды получить выгоду любой ценой», - подумал Аджай.
   -Еще неизвестно, каким способом этот племянничек нажил свое состояние, - продолжала Суман.
   -Быть может, тяжелым трудом, как ваш отец?
   -Я вас умоляю. Кто в наше время зарабатывает миллионы честным трудом. Наверняка, он связан с какими-то бандитами.
   -Вот оно как. Ну что ж. Теперь мне понятно ваше нежелание иметь дело с такими родственниками.
   «Ах ты сволочь, - подумала Суман. - Думаешь, поймал меня за язык?», а вслух продолжала:
   -Вы правильно поняли. Кстати, нам хотелось бы познакомиться поближе с вашей родней.
   -Вам вскоре представиться такая возможность. Господа, - обратился Аджай к присутствующим, - мы будем рады видеть вас в нашем доме. Думаю, ближайшие выходные устроят всех. Где я могу сделать несколько телефонных звонков? - спросил он у Суман.
   -В кабинете мужа. Сюда, пожалуйста. Чувствуйте себя, как дома.
   -Ну что, - тихо спросили сестры, когда Суман присела рядом с ними, - раскрутила его? Он оплатит твои покупки?
   -Не так быстро. Этот Аджай скользкий, как угорь. Тут нужны сети потоньше. Пойдемте-ка, побеседуем с будущей родственницей.    
   -Сандип, ты уже утомил нашу гостью рассказами о своей обожаемой доченьке. Все знают, как ты ее любишь, - томно протянула Суман, подсаживаясь к Самире, и чуть добавив в интонацию беспокойства, спросила, - Но где же наш дорогой жених? Невеста вся уже извелась взаперти, а ей не терпится пофорсить в своем новом наряде.
   -Он будет с минуты на минуту. У него дела на кафедре. Дипломный проект, знаете ли, какие-то текущие долги…
   -Ох уж эти долги. Нынешние молодые люди просто мастера делать долги. А родителям потом за все приходится расплачиваться. Если бы вы знали, сколько стоит новое сари Менки, - понизив голос, произнесла одна из сестер. - Надеюсь, ваш сынок не такой транжира.
   -Я не вмешиваюсь в его финансовые дела. У него свой банковский счет, и проблем пока не возникало. Он сам оплачивает учебу и карманные расходы.
   -А откуда же идут поступления на его счет? - осторожно поинтересовался Сандип. - Вы сделали ему накопительную программу?
   -Программы с первым вкладом открывал отец Аджая в день рождения  своих внуков, а мы уже делали ежемесячные взносы до совершеннолетия детей, - ответила Самира, и на ее лице промелькнула тень усталости.
   -Это замечательно, но я бы не позволял молодым людям распоряжаться этими деньгами вплоть до свадьбы. Легкие деньги легко уплывают.
   -Вы правы, но что касается моего сына, то он всегда находит способ пополнять счет. Подрабатывает переводами и частными уроками. Хотя тратить он тоже любит, - совсем уж утомленно произнесла Самира.
   -Что мы все о деньгах да о деньгах, - спохватилась Суман. - Разве это главное. Мы начинали совместную жизнь без рупии в кармане, о накопительных программах и речи быть не могло. Но ничего, вырастили двух дочерей и воспитали их не хуже других.
   -Похвастайся, какое приданое вы приготовили для Менки.
   Самира и сестры направились к кабинету, откуда как раз выходил Аджай.
   -Не желаете взглянуть на приданое нашей дочери, дорогой сват, - Суман подхватила его под руку, разворачивая обратно.
   -В другой раз, - Аджай аккуратно высвободился. - Минут через сорок приедет наш сын, так что давайте пока обговорим детали. Позовите, пожалуйста, кого считаете нужным, и мы все обсудим.
   -Да, конечно. Сандип, Дубей, зайдите в кабинет. А вы займите гостей, - скомандовала она сестрам.
   Зашли в кабинет, где по углам громоздились коробки с домашней утварью, постельным бельем, одеждой. Сели вокруг стола. Аджай взглянул на часы и открыл семейный совет.
   -Итак, уважаемая Суман, учитывая ваше пожелание не устраивать пышных церемоний, поговорим только о самых насущных расходах…
   Приехал Кумар. Молодежь помогла внести привезенные им подарки и гостинцы. Захлопали пробки шампанского, пошли по кругу подносы со сластями.
   В сопровождении кузин Менка вышла из своей комнаты, представ перед восхищенной публикой в шикарном сари персикового цвета и дорогих украшениях. Оказав знаки уважения бабушке, и получив от нее браслет с пожеланием увидеть правнука, Менка подошла к своей новой родне, скромно потупив взор. Аджай поцеловал ее в лоб и осыпал горстью риса.
   -А это тебе наш скромный подарок, - он достал из кармана конверт. - «Надеюсь, этой суммы хватит, чтобы расплатиться за «приданое», - послал он  мысль стоящей рядом Суман.
   Конверт с чеком перекочевал из рук дочери к матери.
   Благодарность, умиление, восторги и ответная мысль Суман: «Наконец-то раскошелился».
   Самира и Карина надели Менке цветочные браслеты. Кумар достал коробочку и под вспышки фотокамер молодые обменялись обручальными кольцами, угостили друг друга халвой.
   Снова поздравления, угощение, шампанское…
   
   -Желаете шампанского? - бармен услужливо продемонстрировал Кумару бутылку, выводя из задумчивости засидевшегося над пустым стаканом посетителя. - Отличный мускат.
   «Ненавижу шампанское», - Кумар вернулся в ревущую динамиками реальность. - Нет, спасибо, лучше налейте мне бокал сухого мартини с водкой. 
   Кумар сел в углу бара, чтобы немного понаблюдать за резвящейся молодежью. В общем-то, со времен его юности мало что изменилось: тот же грохочущий полумрак со сполохами цветомузыки и толкущимися на танцевальном пятачке парочками. Изменились музыкальные ритмы, наряды и прически. Девичьи тела все больше обнажались, парадно-выходная одежда парней состояла из маек и еле держащихся на бедрах широченных джинсов.
   Такой же откровенной стала и их речь. И пусть здесь, в относительно интеллигентной студенческой среде не так часто посылали на три русские буквы, зато английские “эф - ю - си - кей” в качестве эквивалента прочно вошли в молодежный лексикон.
   Зачем он пришел сюда? Зачем ему выслушивать все эти пошлости? Зачем знать, с кем Ника проводит вечера, а может быть и ночи? Она взрослая,  самостоятельная девица и совсем не в его вкусе. Даже его любимые духи пахнут на ней как-то по-особенному, рождая в душе томительную тревогу.
   Он не мог отрицать, что Ника вызывала к себе интерес и была чрезвычайно общительной. А вот с ним продолжала держать дистанцию. Быть может, почувствовала его желание подогнать ее под свой стандарт, но будучи личностью независимой и своенравной, не хотела поступаться ни толикой своих принципов.
   Судьба словно нарочно сводила их в лабиринтах коридоров и лестниц, но всякий раз Ника проносилась мимо, отделываясь пустым “Привет”, тогда как других одаривала своей неповторимой лучезарной улыбкой.
   Вот и сегодня, выйдя из аудитории, Кумар чуть не столкнулся с летящей навстречу улыбающейся Никой. Сердце екнуло от радости, но через секунду выяснилось, что улыбка предназначалась вовсе не ему.
   -Привет, Гаврош! Куда бежишь?
   Это был студент-третьекурсник экономического отделения, шалопай и неуч, пристроенный в престижный ВУЗ богатенькими родителями.
   -Паша, тебе лучше не знать, - ответила Ника, давая понять, что действительно очень торопится и времени на пустой треп у нее нет.
   -Слушай, приходи сегодня на пляски-гоцалки, кое с кем познакомлю.
   Кумару не понравилось, как блеснули глаза парня. Он кое-что слышал о его репутации потаскуна и провокатора и решил, что непременно заглянет на дискотеку.
   -А где собираетесь?
   -В кафешке рядом с качалкой. Придешь?
   -Ладно, заскочу после тренировки.

   «Ну и какого черта я сюда приперся?»
   Кумар начинал злиться, наблюдая, как Ника ритмично движется  в монотонном “трансе”, позволяя своим партнерам недвусмысленные прикосновения к своему телу. Он был не в силах отвести взгляд от гибкой фигуры, возбуждающей самые смелые фантазии в его разгоряченной алкоголем голове.
   “Что, Кумар, сукин сын, и тебе захотелось встать в очередь?”
   Между тем на танцевальном пятачке назревал межнациональный конфликт местного разлива. Ника танцевала с Ахмадом. Он скользил по ее телу жадными руками, Ника отстранялась, но он вновь прижимал ее к себе. Кумар заметил его вздувшуюся ширинку.
   “Ого! Ничего себе, парнишка возбудился”.
   Когда Ахмад снова предпринял попытку потереться об нее причинным местом, она резко оттолкнула его, что-то сказала и направилась к выходу. Ахмад грубо схватил ее и замахнулся, чтобы ударить по лицу. Ника  резко пригнулась и, перекинув через плечо, швырнула парня на пол. Последовала грязная брань, угрозы и еще одна попытка “достать жидовскую морду”.
   “Ты, что ли, меня защитишь? - всплыли в памяти Кумара слова Ники.
   “Но ведь ты об этом никого и не попросишь”, - мысленно ответил ей Кумар.
   “Значит нужно самому проявить инициативу”, - приказал ему внутренний голос, и Кумар направился выполнять приказ. Но опоздал. Между Никой и дергающимся в припадке злобы Ахмадом стояли неизвестно откуда возникшие Игорь, Женька и Андрей - три мушкетера с галерки.
   -Остынь, парень. И лучше тебе здесь больше не появляться, - с высоты своих метр девяноста  пробасил  Игорь.
   -А если приблизишься к ней меньше, чем на метр – переломлю пополам, - сказал Женька и поиграл накачанными бицепсами.
   -Ну и сволочь же ты, Пашка. Нашел с кем ее знакомить. Отметелить бы тебя, да руки не хочется марать, - обратился к провокатору Андрей, стройный, пластичный парень, чуть выше среднего роста.
   -Эй, осторожней на поворотах, - Пашка нырнул в толпу. - Ща гикну своих, посмотрим, кто кого.
   -Да пошел он кибенимать. Двинули ко мне. Пульку распишем, - предложила Ника мушкетерам.
    
    -Алло? Алексей Михайлович? Это Сергей Прохоренко из Студкома. Извините за ранний звонок. Но я решил, прежде всего, вас поставить в известность. Мы тут вчера накрыли «шпилеров» в общежитии в три часа ночи. Резались в преферанс в комнате у вашей студентки Вероники Сабрас. Вахтерша обратила внимание, что парни без конца бегают за пивом, в полтретьего не выдержала, поднялась вслед за ними, проследила, в чью комнату зашли, и позвонила мне. Я был дежурным по общежитию. Заходим, дым коромыслом, пустых бутылок штук сто...
    -Я понял, Сергей. Сегодня же разберусь. Только одна к тебе просьба. Пока не ставь больше никого в известность, лады?
   -Нет проблем, Алексей Михайлович.
   -Давай фамилии картежников... Алло, Ника? Это Алексей. Что, проснуться не можешь? В головушке вава? Живо под душ! Двадцать пять минут на сборы, и чтоб в 8:00 стояла у кафедры по стойке смирно!
    Кумар, допивавший свой чай, по репликам Алексея обо всем догадался.
    -Что, Лешка, началась веселая жизнь?
    -Да уж. Ну, зараза, погоди! Оторву башку к едрене-фене, преферансистка гребаная. Ты готов? Поехали.

    Ника стояла в коридоре напротив кафедры индийской филологии и весело болтала со своими дружками-картежниками. Завидев Алексея и Кумара, она вытянулась во фрунт и лихо козырнула Алексею.
   -Товарищ генерал, старший сержант Вероника Сабрас по Вашему приказанию прибыла.
   Ребята прыснули. Кумар еле сдержал улыбку. Алексей, невольно войдя в роль, произнес командным тоном:
   -За нарушение внутреннего распорядка общежития объявляю всем строгий выговор, пока что устный. Второго не будет. Еще раз попадетесь - подам на отчисление. Вольно. Разойтись. Старший сержант, зайдите ко мне в кабинет.
   -Слушаюсь, - сникшим голосом произнесла Ника, сообразив, что спектакль не удался и головомойки ей не избежать.
   Она зашла первой, за ней Алексей и Кумар. Алексей с Никой сели в одном углу, Кумар - за свой рабочий стол в другом углу довольно просторной комнаты. Ника попыталась сразу перейти в наступление.
   -Да ладно тебе, Лешик, я все поняла, - негромко сказала она.
   -Я тебе не Лешик. Раз уж затеяла эту игру, то соблюдай субординацию. И не только по отношению ко мне. - Алексей понизил голос, но Кумар все прекрасно слышал. - Прекрати “тыкать” Кумару и язык свой не распускай. Я знаю, что у вас в Израиле послать «кибенимать», все равно, что по-русски  “пошел к черту”, но здесь это все-таки  крепкое выражение, а публика у нас интеллигентная, обидчивая.
   -Да ты чё? Он что, серьезно, обиделся? - Ника покосилась в сторону Кумара. - Во дурак!
   Кумар больше не мог сдерживаться и громко расхохотался.
   -Лешка, я тебя умоляю, пусть она говорит, как ей нравится, и “тыкает” на здоровье. У нее это очень забавно выходит, - сказал он, хотя первое время это ужасно смущало и бесило его.
   -Ну, вот видишь, все в порядке, командир. Так я побежала? - Ника встала, чтобы уйти.
   -Сидеть!  - Алексей суровым окриком вернул ее на место. - Елена просила меня о каждой твоей выходке немедленно сообщать ей. А ты за эти три недели успела отметиться по всем статьям. Так что не обессудь, дорогуша, я звоню твоей матери.
   Но Ника, похоже, совсем не испугалась. Подперев голову кулачком и томно глядя ему в глаза, она спросила:
   -А скажи, Лешик, неужели так всегда в жизни: одних любим, а на других женимся?
   -Твой подлый шантаж тебе не поможет. - Слегка покраснев, сказал Алексей. - Я обещал.
   -Но я больше не буду, ей-богу! - Ника все-таки струсила. Она побаивалась матери. - Да и что такого, подумаешь, в карты перекинулись. А чем еще в общаге заниматься?
   -Общежитие предоставляется студентам-иногородникам для полноценного отдыха после напряженной учебы и для качественной подготовки к занятиям, - менторским тоном произнес Алексей. - У тебя после этого еще много свободного времени остается? Займись чем-то более достойным, чем устраивать азартные игры до трех часов ночи. Вон хоть шахматами, к примеру. Кумар тебе организует запись в клуб.
   Ника снова покосилась в  сторону  Кумара и встретилась с его заинтересованным взглядом.
   -Ты играешь в шахматы? - спросил он.
   -Только с дедулей и папулей.
   -Не прибедняйся, - сказал Алексей. - У тебя же первый разряд.
   -Так то когда было. В восьмом классе еще.
   -Конечно, приходи, - Кумар воодушевился. - Нам очень нужны разрядники.
   Ника криво усмехнулась, словно хотела сказать: “Только вы мне на фиг не нужны”, а вслух произнесла, обращаясь к Алексею:
   -Ладно, приду, только матери не звони, а?
   -Торг здесь неуместен. Никто не давал тебе права превращать общежитие в казино.
   -Ну и гад ты, Лешка. А я думала - человек.
   На кафедру стали заходить преподаватели.
   -Я могу идти, Алексей Михайлович?
   -Идите. И впредь не опаздывайте на лекции.

   Выйдя из лифта, Кумар услышал рев Алексея, доносящийся из квартиры.
   -Идиотка! Одного раза тебе мало? Уж если вляпаться, так по-крупному?
   Войдя в гостиную, Кумар увидел вжавшуюся в кресло зареванную Нику и Алексея, мечущего над ней громы и молнии.
   -Что случилось, Лешка? Ты так орешь, что тебя с улицы слышно.
   -Прикажешь политес разводить с этой безмозглой?
   -Да что она опять натворила?
   -Лешик, - Вероника посмотрела на него умоляющим взглядом, мол, не надо, не говори.
   -Что, стыдно? А толку-то. Все, небось, уже знают. Галка была с вами?  - Ника кивнула. - Ну вот. Значит и на кафедре в курсе. Бабье... Видишь ли, Кумар, обидно стало нашим великим преферансистам, что накрыли их элитный клуб в общаге, они и поперлись в казино. Нарвались там на профессионалов, ну их и раздели на кругленькую сумму.
   -Как это “раздели”? - Кумар был еще не в ладах с русскими идиомами и в буквальном смысле представил себе процесс раздевания Ники и ее напарника.
   -Ну, обчистили.
   -???
   -Обыграли, в общем. Сколько ты проиграла?
   -Кусок.
   -Кусок чего?
   -Ну не деревянных же.
   -Когда отдавать?
   -Через два дня.      
   -Счетчик включили?
   -А то.
   -Сколько?
   -Десять.
   -По-божески. За что это?
   -За красивые глаза, плюс студенческая скидка.
   Кумар, мало что понимая в этом диалоге, переводил взгляд с одного на другую, и наконец, взмолился:
   -По-русски, пожалуйста!
   -Перевожу для наших иностранных товарищей. Эта ненормальная проиграла вчера в казино 1000 долларов карточным шулерам. И ее напарничек Женечка столько же. Если через два дня они долг не вернут, то за каждый просроченный день будут доплачивать еще по 100 баксов. (Кумал присвистнул). Денег таких у нее, конечно, нет, и она ничего умнее не придумала, как прийти ко мне. Как будто у меня они есть. 
   -Лешик, мне только половину. 500 я уже наскребла. Мне, просто, матери не хочется говорить, из принципа.
   -Принципиальная ты наша. А тебе не сдается, что у кого бы ты ни заняла, долги придется возвращать. Господи, откуда ты взялась на мою голову! Какого черта ты вообще приперлась в Россию! Искать приключений на одно место? Тебе их не хватало в Израиле? Решила пощадить бабушкину голову за счет моей?
   -Не трогай Израиль и бабулю, гад! - Вероника ринулась на Алексея, но сильной мужской рукой была опрокинута обратно в кресло.
   -Остынь, патриотка. Ладно, раздобуду тебе денег на послезавтра.
   -Я могу дать, - предложил Кумар.
   -Никаких “дать”. Одолжить на месяц сможешь? Думаю, за месяц  она отработает.
   -Как это? - удивилась Ника.
   -Так это.
   -Вы меня на панель погоните? - Ужас на лице Ники был таким искренним, что “сутенеры” покатились со смеху.
   -Ну что мне делать с этой артисткой? В тебе же погибает Фаина Раневская. Ты почему у матери не снимаешься?
   -Вован говорит, что я не фотогеничная.
   -Кто?
   -Вован, мамин главный оператор.
   -Болван ваш Вован. Хороший оператор, как хороший фотограф, должен уметь из говна сделать конфетку, и уж никак не наоборот.
   -Спасибо за комплимент.
   -Ладно, иди, умой свою нефотогеничную физиономию и сядешь работать прямо сейчас. Кумар, у тебя найдется какой-нибудь фильм для нашей несостоявшейся путаны?
   -Найдется. Только он на деск-топе у меня в комнате. Но я могу перекачать на ее комп.
   -Фильмы когда-нибудь переводила?
   -Я видела, как Лерочка переводит.
   -Ну, Кумар тебе объяснит, что к чему.
   -А где мне работать? Я в общежитии не хочу.
   -Да уж, атмосфера у вас в общаге совсем не рабочая. Ладно, останешься сегодня здесь. Спать будешь на диване.
   -Пусть спит в моей комнате, а я поработаю и лягу на диване. Все, что нужно, у меня в ноутбуке.
   -Вот и ладушки. Давай, картежница, дуй в ванную.
   Приведя себя в относительный порядок, Ника постучалась и зашла к Кумару. Он встал, уступая место за монитором, на котором был открыт видеофайл с индийским фильмом.
   -Секундочку, только приклею английские титры. Готово. Смотри, вот этими кнопками будешь переходить с фильма на русский текст. В титре должно быть не больше 36-ти знаков, максимум две строки. Пропускай строку между титрами. Следи, чтобы количество английских и русских титров точно совпадало.
   -Но они же говорят на хинди. Откуда мне знать, как в точности перевести? Я хинди не знаю, а английская лексика весьма многозначна.

   -Смотри на картинку, обращай внимание на мимику, жесты. Не перепутай пол актеров. А в общем, не беспокойся. Двойной перевод не может быть точным. Потом отредактируем. Трудно только вначале. Но ты быстро, как это по-русски, “накошачишься”?
   -«Насобачишься». А сколько же я должна их сделать?
   -Ну-у, чтобы вернуть мне долг, фильмов десять, не меньше. - Кумар улыбнулся, блеснув рядами крепких зубов.
   -Ни фига себе! Нет уж, я лучше на панель пойду.
   -Убью, и скажу, что так и было.
   Шутка прозвучала в его устах как-то невесело, и легкий холодок пробежал у Ники между лопаток.
   -Ладно, я все поняла. Не мешайте работать, господин Кумар.
   Но он не торопился уходить. Прислонившись к столу, он спросил:
   -И все-таки, зачем вы пошли в казино?
   -Идиотский вопрос. Спроси еще, зачем ходят в баню.
   -А для чего тебе понадобились деньги, извини за нескромный вопрос. Тебе что, на жизнь не хватает?
   -Да не мне понадобились. Женька хочет купить ноутбук.
   -И вы всерьез надеялись выиграть в карты крупную сумму? Уж лучше бы пошли на рулетку.
   -Чтобы отдаться во власть слепой фортуне? Занятие для дилетантов! В картах хоть что-то от тебя зависит.
   «Мудрые» слова в устах зареванной пацанки, прозвучали столь комично, что Кумар не смог сдержать улыбки.
   -Да что может от тебя зависеть? Ведь они шулера. Ну, дадут выиграть разок-другой, чтобы разжечь азарт, а потом все равно, как Лешка сказал, “разденут”.
   Не найдя веского аргумента в свое оправдание и желая поскорее закончить неприятный для нее разговор, Ника отвернулась к монитору, пробурчав: “Тебе этого не понять” и приступила к работе.
   -Ну почему же. Я очень хорошо это понимаю. В свое время я довольно много играл в казино, пока не понял, что это игра в одни ворота. Нужно или самому становиться шулером, или прекращать, пока не заболел окончательно... Не поместится.
   -Что?
   -Это предложение не поместится в строку.
   В подтверждение его слов звякнул ограничитель поля.
   -Блин! Одна буква не влезла! Теперь придется переделывать всю фразу! Ну почему русские слова такие длинные!
   -Отчего же. Есть и короткие. В русском языке очень много слов. Подумай и найдешь.
   -Так не мешайте думать, господин игрок.
   -Прости, пожалуйста. - Кумар встал. - Только один последний вопрос.  Почему ты не пришла вчера в шахматный клуб? - Он глянул на нее глазами обманутого ребенка. - Я ждал тебя. Ты же обещала. Забыла?
   -Вот, черт, точно, забыла, - соврала Ника. Она и не собиралась приходить в отместку за Лешкину несговорчивость.
   -Сыграешь со мной в шахматы - спишу половину долга.
   -Ладно, сыграю одну партию. Если я выиграю...
   -Размечталась. Но я не ставлю никаких условий.
   -А я ставлю. Если я выиграю, ты отвяжешься от меня со своими идиотскими шахматами навсегда. Лады?
   -Лады. Когда сыграем?
   -Как только, так сразу.
   -Что это значит?
   -Это значит, отвали, а? Сделай мне лучше большую чашку кофе.
   -Какой кофе предпочитаете, Ваше хамское высочество?
   -Боц.
   -”Боц” - это на иврите “болото” или “грязь”, кажется?
   -Да, господин полиглот, заварите мне большую кружку грязи, будьте так любезны. Короче, две ложки черного кофе заливаешь крутым кипятком, размешиваешь и добавляешь две ложки сахара, с горкой. Я люблю сладкую грязь.
   Кумар вышел, а Ника оглядела просторную комнату, очевидно, когда-то предназначавшуюся для нескольких жильцов. Поперек комнаты изголовьем к стене стояла двуспальная кровать с комодами по бокам. Угловая столешница лежала одним торцом на комоде, а другим примыкала к четырехдверному шкафу. Это был рабочий уголок с компьютером, книжными полками и выкатывающимися тумбами. У другой стены стоял журнальный столик с креслами, ближе к двери висело зеркало над овальной консолью.
   Кроме коврика над кроватью с симпатичным слоненком в нарядной попоне, декор комнаты ничем не выдавал национальную принадлежность хозяина. Интерьер ее был скорее многонациональным. В одном углу на невысокой колонне возвышался бюст кудрявого эллина. В другом углу в застекленной витрине с подсветкой стояло несколько сувениров, привезенных из зарубежных поездок. По стенам висели японские гравюры, круглые и квадратные медальоны с египетскими фараонами и профилями римлянок. На стеклянной столешнице журнального столика рядом с малахитовой вазой, где теснились золотые хризантемы, стояла деревянная фигурка арабского жеребца. Нижняя полка столика была завалена литературными и художественными журналами. Все в убранстве комнаты говорило об изысканном вкусе хозяина и его тугом кошельке.
    Взгляд Ники плавно скользил с предмета на предмет, пока не остановился на фотографии, стоящей на комоде в изголовье кровати. Кумар и жгучая брюнетка со славянскими чертами лица стояли в обнимку на фоне заснеженных вершин.  Даже не обладая богатой фантазией, можно было догадаться, что камера запечатлела последнее мгновение перед их страстным поцелуем.
   Ника завороженно глядела на их счастливые, влюбленные лица и не заметила, как в комнату вернулся Кумар. Он стоял позади нее с большой керамической кружкой кофе.
   “Какой же я идиот!” - выругался он про себя.
   Ника почувствовала его присутствие и резко крутанулась в кресле, чуть не вышибив чашку. 
   -Ой, Кумарчик, спасибо за кофе. Ты знаешь, я, пожалуй, поработаю в гостиной. Ты перепиши мне фильм на диск, лады?
   -Конечно, если тебе так удобнее.
   Ника стремительно вышла из комнаты, а Кумар еще несколько мгновений неподвижно стоял, ругая себя за идиотскую оплошность. Потом тоже вышел в гостиную.
   Ника распаковала лэптоп и чуть не уронила его. Потом кинулась искать пустые диски, стараясь не встречаться взглядом с Кумаром.
   -Не надо, Ника, у меня есть все необходимое. - Он пытался поймать ее взгляд. - Отдыхай, я все сделаю. Да, ведь ты, наверное, голодна? Хочешь бутербродов?
   Их взгляды встретились, и его рука сама собой потянулась к ее очаровательному в этом детском испуге лицу. Ему захотелось погладить ее по волосам, успокоить ее волнение. Он коснулся  шелковистых локонов  ... и вскрикнул от неожиданной боли в предплечье. 
   -За что! Я только хотел...
   -Да плевать мне, с кем ты трахаешься! Но если еще раз ко мне прикоснешься, то нечем будет, отшибу всё на х…
   На шум из своей комнаты выскочил Алексей.
   -Что случилось?
   -Ой, Лешик, ты знаешь, я пожалуй, позвоню мамуле... - она не успела договорить.
   -Ничего, Лешка, все в порядке. Я чуть не уронил ее компьютер, она рассердилась и дала мне по рукам. Ты же знаешь, как она дрожит над своей игрушкой. Я сейчас перепишу фильм на диск. Ника решила работать в гостиной. Конечно, здесь ей будет удобнее. Ты, пожалуйста, покорми ее. Она голодная.
   Когда через некоторое время он вышел в гостиную, Ника с Алексеем уже приготовили ужин, приглашая его присоединиться. Она с аппетитом уплетала бутерброд с огромным куском колбасы, досказывая какую-то историю из студенческого быта. На веселом лице - ни следа недавнего смущения и бешеного порыва.
   “Поразительный диапазон эмоций и почти мгновенный переход от скрытой ревности к явному равнодушию”, - подумал Кумар и постарался так же беззаботно присоединиться к беседе. -  “Хотя ей, наверное, и в самом деле “плевать”.
   Договорились, что Ника будет приходить к семи и по два-три часа работать над фильмами.
   -Но ведь она будет уставать после лекций, домашних заданий, тренировок, - удивился Кумар.
   -Ничего, зато меньше времени останется на глупости, - сказал Алексей.
   Ника усмехнулась, подумав про себя: “И не надейся, что я буду в десять укладываться баиньки”, а вслух сказала:
   -Кончай базар, мужики.   
   Мужики с удивлением обнаружили, что уже начало девятого, а дел на завтра еще по горло, и разошлись по комнатам.
   Ника уселась за свой компьютер. Через некоторое время гостиная огласилась ее бодрым хохотом. Из смежных комнат высунулись удивленные лица Алексея и Кумара.
   -Ты что, комедию ей подсунул? - спросил Алексей.
   -Нет. Вроде боевик какой-то, - ответил Кумар.
   -Что же ты ржешь, как кобыла? - Алексей удивленно посмотрел на Нику.
   -Ну, халтура, блин. Ты глянь, Лешка, как эти “мусульманские сепаратисты” пуляют по несчастным индусам из израильских “Узи”. Неужели “Калашниковых” на складе реквизита не нашлось?
    Алексей заинтересованно глянул на экран, но решил не начинать дискуссию, поймав затаившийся под бровями сердитый взгляд Кумара.
   - Ладно, кончай критику. Главное, что наши победят врагов. Ты, смотри, выбирай выражения, а то Кумар забракует твой перевод и пойдешь на панель отрабатывать долг, - шутканул Алексей.
   В квартире наступила рабочая тишина, изредка нарушаемая приглушенным “хрюканьем” Ники. Но ее терпения хватило ненадолго.
   -Не, это полный п...ец! - донеслось из гостиной, и мужчины снова вышли из своих комнат, чтобы выяснить причину ее безудержного хохота.
   -Ну что опять? - с напускным недовольством спросил Алексей, а Кумар уже еле сдерживал злость.
   -Прикинь, Лешка, вооруженные до зубов террористы на десяти броневиках окружили троих бедолаг, извели на них арсенал целой дивизии и никак не могут прикончить пуленепробиваемых братьев. Это ж какие деньжищи отмыли местные наркобароны только в одной этой сцене.
   -Все, хватит! Не нравится, не делай. - Кумар с трудом подбирал нейтральные слова. - Но знаешь, индийское кино как-нибудь обойдется без твоего “компетентного” мнения.
   -Ну, в самом деле, - поддержал друга Алексей, - что ты как маленькая. Соблюдай политкорректность.
   -А я что? Я ничего, - начала оправдываться Ника. - Хитовый фильмец. Монтажеры опять же классные. Драчки клеят - не придерешься. Комби по высшим стандартам. Эмоций - вагон и маленькая тележка. Я даже кое-где пустила скудную слезу. И вообще, не мешайте работать.
   Алексей, еле сдерживая смех, поспешил ретироваться в свою комнату. Кумар, высек из глаз искры возмущения и скрылся в своей. Но сосредоточиться на работе он уже не мог. Он был одновременно возмущен ее беспардонной критикой и восхищен ее недетской проницательностью.
   “Откуда такое проникновение в суть кинопроизводства? Ах да, Лешка говорил, что ее мать кинорежиссер. Алексей обещал рассказать об этом подробнее, но, видимо, это тяжелая для него тема. Ладно, с кинопроцессом понятно. А откуда она знает марки стрелкового оружия, все эти “Узи”, “Калашниковы”? Значит, в армии служила. Сколько же ей лет? С виду совсем девчонка, от силы дашь лет семнадцать-восемнадцать. Как по-детски мила была она в тот момент… Как ему хотелось приласкать ее, а она своей грубой выходкой все испортила. Дрянь. Зря я поддался на Лешкину провокацию с фильмами. Еще неизвестно, что она там напереводит. Придется потом все переделывать. Однако, уже двенадцатый час. Черт, совсем не могу сосредоточиться. Пора отправлять ее домой. Пусть Лешка простит, но ее ночевок здесь я не потерплю”.
   Кумар вышел в гостиную.
   -Заканчивай, пожалуйста. Я отвезу тебя в общежитие.
   -Сейчас. Еще пару титров до ровного счета. Буквально две минутки. Сделай мне боц.
   Вздохнув, Кумар отправился на кухню. Минут через пять он вернулся с двумя чашками кофе.
   -Пятьсот! - торжественно объявила Ника, и Кумар слегка расплескал кофе.
   -Сколько?! - Он подумал, что это очередная ее шутка.
   -Эх, платили бы по баксу за титр, я была бы уже вольной птицей.
   -Ты успела сделать пятьсот титров? Врешь! - он подошел к компьютеру.
   -Обижаешь, начальник! - Ника надула губы. - Да тут титры-то в одну строку по полслова. Или я что-то не так сделала? - вдруг засомневалась она.
   Кумар сверил перевод с английским подстрочником.
   -Да, все верно. Как же ты ...
   Но Ника уже скрылась в ванной комнате, откуда донеслось ее веселое щебетание по мобильному телефону.
   Алексей тоже вышел на “кофейный перекур”.
   -Ну как наша переводчица? Справляется?
   -Лешка, я такого еще не видел. Пятьсот титров меньше, чем за три часа! Да она просто профи. И слог хороший. Вот это да!
   -Ну не зря же Ленка зовет ее “супер-гипер”.
   -Ты, кстати, обещал рассказать о Елене, - осторожно напомнил Кумар.
   -Поздно уже и работы полно, - поспешил замять разговор Алексей.
   Из ванной вышла Ника, и Алексей вздохнул с облегчением.
   -Ну, с почином, переводчица. Кумар, неси стакашки, обмоем это дело. Кстати, он тебя похвалил, - шепнул ей Алексей.
   Ника зарделась от гордости.
   Кумар принес “Мартини”, бросая любопытные взгляды на юное чудо природы. Разлил вино по бокалам.
   -За успех предприятия, - провозгласил тост Алексей, - так держать.
   -Да ладно тебе, Лешка. Фильм-то фуф..., очень легкий. Бабуля называла такие киношки “елей на душу переводчика”. Сплошные погони и мордобой. Титры на три буквы. Кумар, ты пока не смотри. Я завтра фильм закончу и сама все перепроверю, лады?
   -Хорошо. Но имей в виду, что следующий фильм получишь с титрами на шесть букв и не такое “фуфло”.
   В это время за окном прорычал мотоцикл. Прозвучал сигнал, и Ника вскочила из-за стола.
   -Ну, пока. Я побежала.
   -Куда?! - взревел не хуже мотоцикла Алексей.
   -Да ребята на дискотеке ждут.
   Кумар еле удержал на лице маску равнодушия, хотя сердце его потяжелело.    
   -Так, чтобы в двенадцать была в общаге. Позвоню, проверю, - тоном строгого наставника заявил Алексей.
   -Будет исполнено, - отчеканила Ника, берясь за ручку двери, - после дождичка в четверг, -  добавила она уже за дверью.
   -Ну что ты уставился на меня как Шахрияр на Шахразаду, - сказал Алексей другу, когда рев мотоцикла растаял в ночи. - Я не собираюсь ублажать тебя сказками 1001-й ночи. Ника -  Ленкина дочь. А Ленка... она... Да иди ты к черту! А я спать пошел.

Глава 3

   Полетели студенческие будни с лекциями, семинарами, практическими занятиями в языковых группах. Отсидев положенное время в аудиториях и читальных залах, частенько казёня неинтересные ей предметы, Ника мчалась отрабатывать долг.
    Она с нетерпением ждала очередного индийского фильма. Как и в любом национальном кинематографе, на сто болливудских кинокартин едва ли набиралось пять-шесть достойных внимания с художественной точки зрения. Но Нику это не занимало. Ей просто хотелось работать с этими фильмами. Они заряжали ее энергией. Ника до упаду хохотала над их наивностью и трюкачеством, дурацким подражанием голливудским хитам, педалированными страстями и наигранным трагизмом.
   Это страшно бесило Кумара.
   -Тебе не кажется, что твой смех неуместен? Ты хохочешь там, где нормальные люди плачут. Почему это так тебя веселит?
   -А тебя не веселят фокусы?
   -При чем тут фокусы?
   -Вот как ты относишься к цирковым трюкам?
   -Я знаю, что это всего лишь ловкость рук и продвинутая механика.
   -Я тоже это знаю, все это знают. Но ты не находишь, что индийское кино в подавляющей массе так и осталось «иллюзионом», каким оно было на заре кинематографа? А иллюзион у меня ассоциируется с цирком. Публика покатывается со смеху, когда у клоуна фонтаном текут слезы из спрятанной в кармане резиновой груши. Но когда ты видишь какой-то неожиданный трюк, оригинальный и классно исполненный, ведь ты же радуешься, правда? Хотя прекрасно знаешь, что тебя дурят. Главное, чтобы сделано было профессионально.
   -По-моему, с цирком, иллюзионом и кинематографом в голове у тебя полная каша. Но, кажется, я понял. Ты видишь то, чего не замечают другие, тебе весело разбивать парадигмы, раскрывать тайные умыслы и бодрым гоготом демонстрировать, как ты умна и прозорлива, а остальные - просто тупые недоумки.
   Ника пристыженно умолкала, как бывало всякий раз, когда ее уличали в моветоне подобного рода. Тогда гневные огоньки в глазах Кумара рассыпались веселыми искорками и, пытаясь смягчить нравоучительный тон, он продолжал:
    -Вот зачем ты пошла в казино? Чтобы поймать за руку шулеров? Или все-таки принять правила игры и попытаться извлечь из этого выгоду? И что-то ты не очень радовалась тому, как классно они тебя «раздели». А ведь они тоже профессионалы своего дела.
   Пойманная на противоречии и честолюбии Ника чувствовала, как внутри снова закипает злость на красавчика и на себя саму за то, что опять распустила язык и дала повод новоявленному Достоевскому копаться в ее душе. С трудом сдерживая желание послать его по полной программе, она демонстративно отворачивалась к монитору.
   -А не пошел бы ты ... к Ларисе. Она тебя уже заждалась.
   “Стерва”, - бесился Кумар оттого, что вмешивались в его отношения с любовницей, а еще больше потому, что он снова не попадал в тему и едва начатый разговор не находил продолжения.
   -Лариса не здорова.
   -Как, до сих пор? Бедняжка Кумар, никакой жизни: ни половой, ни общественной.
   -Заткнись, пошлячка. Сиди и работай.
   -Пошел ты кибенимать. Меня уже достали ваши песни и пляски. Я сама хочу потанцевать. - И она звонила ребятам, договариваясь встретиться на дискотеке.
   Попытки Кумара разговорить Нику о самой себе случались не раз. Вот и сегодня, когда она снова ушла от разговора и помянула Ларису, Кумар не выдержал. Он резко встал, сжал кулаки и, играя желваками, сипло произнес:
   -Слушай, ты. Я в твои отношения с парнями не вмешиваюсь. Трахайся с кем хочешь. Но и ты не суй свой нос в наши с Ларисой дела.
   Он направился в ванную и, оставив дверь открытой, разделся по пояс и стал бриться, нарочито громко гремя флаконами, банками и склянками.
   Ника выдернула наушники, и гостиная наполнилась жизнерадостной индийской музыкой. Кумар, покончив с бритьем, вышел из ванной.
   -Подожди, пока я уйду, и потом наслаждайся, сколько хочешь.
   -Тебя раздражает отечественная музыка?
   -В данный момент раздражает.
   -Тогда я просто обязана сделать громче, - и она прибавила звук.
   -Стерва, - не выдержал Кумар и, громыхнув дверью, ушел в свою комнату.
   Когда он вышел, Ника, бросив на него взгляд, судорожно вдохнула и забыла выдохнуть. Волосы Кумара были гладко зачесаны, обрамляя высокий, благородный лоб, и блестели от изрядного количества геля. В расстегнутом вороте черной рубахи - золотой амулет, на руках по паре золотых перстней. Вместо обычных мешковатых брюк - черные джинсы, подчеркивавшие стройность его фигуры.
   Он был дьявольски красив.
   Ника сообразила, что организму требуется кислородный обмен, и выдохнув, сказала как можно ироничнее:
   -А-ах, какие мы сексапильные.
   Кумар, конечно, заметил этот восхищенный взгляд и судорожный вздох, но злые чертики все еще плясали в его глазах.
   -Не мы, а я, - сказал он, как хлыстнул.
   -Хамишь, парниша, - обиделась Ника.
   -Ах, какие мы нежные.
   -Не мы, а я, - парировала Ника.
   Кумар снял с вешалки кожаную куртку и, выходя из квартиры, строго произнес:
   -Не забудь закрыть дверь на ключ, если убежишь на дискотеку раньше, чем вернется Алешка.
   Когда около девяти приехал Алексей, Ника остервенело колотила по клавиатуре. Когда около двенадцати ночи Алексей отправился умываться и чистить зубы, Ника все так же самоотверженно работала над фильмом. Когда под утро вернулся Кумар, Ника, свернувшись клубочком, спала на диване.
   Он вошел в спальню, взял смену чистого белья и направился в душ. Смывая придорожную пыль с лица и злость с души, он прокручивал в мозгу события этой ночи. Он был изможден. Не столько физически, хотя на мотоцикле одного знакомого рокера они с Ларисой прогнали километров сто и предались бурной любви прямо на обочине. Он был измучен морально. В порыве бешеной страсти он рвал на ней одежду и боялся назвать именем мерзавки, измотавшей ему всю душу. Лариса поначалу страстно отзывалась на его неистовые поцелуи, но вскрикнула от боли, когда он яростно вошел в нее, рыча, как раненный зверь: “Я люблю тебя, слышишь, люблю!” Дернулся в последний раз, затих, перекатившись в ворох опавшей листвы и несколько минут лежал с закрытыми глазами, пока она приводила его и себя в относительный порядок. Потом погладила его по лицу и тихо сказала: “Я не знала, что мужчина, насилуя женщину, может клясться ей в любви”. Он резко поднялся, помог ей встать и, заключив в объятья, виновато произнес: “Прости, дорогая, я был сегодня груб. Я люблю тебя, и мне никто на свете больше не нужен”.
   -Я люблю Ларису. Никто на свете мне больше не нужен. Завтра же скажу этой стерве, чтобы быстрее заканчивала фильм и больше здесь не появлялась.
   Он вышел из ванной и бесшумно подошел к дивану. С минуту он любовался  ее милым лицом, разметавшимися по подушке волосами, прелестным очертанием стоп и лодыжек, выглядывавших из-под одеяла. Потом заметил на закрытом лэптопе пирамидкой стоящую записку, отпечатанную на принтере.
   “Фильм закончила. Прошу утром не будить. Мне только на вторую пару. Гремите тише. P.S. Освобождаю вас от своего присутствия в вашем гостеприимном доме. Усиленно готовлюсь к соревнованиям. Стерва”.
   “Ах, какие мы нежные, - улыбнулся Кумар. - Обиделась. Надо купить ей завтра коробку ее любимого шербета”.
   Кумар осторожно поправил одеяло.
   “Прямо в одежде улеглась. Изомнется вся. Все-таки придется разбудить ее перед уходом, показать, где утюг и гладильная доска”.
   Но будить утром было некого. Диван оказался пуст. Одеяло аккуратно свернуто, а подушка еще хранила нежное благоухание ее духов.
   Выйдя из своей комнаты, Алексей  заметил и прочитал записку.
   -Опять поцапались?
   Кумар виновато улыбнулся.
   -Лешка, давай пойдем сегодня в качалку.
   -Нет проблем. Давно собираюсь. Весь уже оброс жиром от бесконечных заседаний.

   Кумар закончил последнюю серию отжиманий и направился в душ. Проходя мимо Ники, висящей вниз головой на шведской стенке и отчаянно качающей пресс, он постучал по циферблату своих «Cartier», мол, пора домой. В перевернутой позе ее груди вырисовывались под облегающей водолазкой прелестными полусферами. Кумару захотелось подойти и прикоснуться к ним. Он подошел.
   -Зачем ты выжимаешь из себя последние соки? Оставь хоть чуть-чуть.
   Ника ухватилась за верхнюю перекладину, вывернулась на руках и спрыгнула, но плохо сбалансировав, слегка навалилась спиной на Кумара. Полусферы угодили прямехонько ему в руки. Его сердце выпрыгнуло из груди и застряло в горле. Он задохнулся ароматом ее волос и инстинктивно прижал ее к себе, но в следующее мгновение ощутил резкий захват, подсечку и рухнул на пол. Сгруппировавшись, он мячиком отскочил от пола и навис над ней, сжав кулаки и стиснув зубы. Ника встала в оборонительную стойку.
   -Расслабься. Я не собираюсь тебя атаковать. Только хочу сказать, как я ненавижу тебя и твои боевые искусства с их мерзкими захватами и карикатурными позами. Задумайся, наконец, о своем предназначении. Тебе природой дано прельщать мужчин, а не швырять их направо-налево. Когда ты, наконец, осознаешь, что ты - женщина?
   Он был готов к перебранке, зная, что она не упустит случая вогнать в него парочку словесных шипов, поэтому не сразу нашелся, что ответить, когда, потупив взор и как-то вдруг обмякнув, она тихо сказала:
   -Наверное, когда я ею стану.
   Первым волнующую паузу нарушил Кумар.
   -Хорошо, заключим еще одно пари. Если ты выиграешь соревнования, я не буду вмешиваться в твои дела: занимайся, чем хочешь. Но если ты проиграешь, то уйдешь из спорта навсегда.
   -О чем спор? - К ним подошел Алексей.
   -Он хочет, чтобы я проиграла.
   -Так спорим или нет? – Кумар протянул руку.
   Ника не успела возмутиться безаппеляционностью его требования, как рука сама собой сцепилась с его рукой.
   -Спорим.
   -Лешка, разбивай.
   Алексей повез Нику в общежитие. Кумар зашел в душевую кабинку. Несколько минут он стоял неподвижно, предоставив жестким водяным струям хлыстать окаменевшее тело. В мозгу эхом отзывалось: “Когда я ею  стану... Когда я ею стану...”
   Он закрыл глаза. Ника стояла перед ним в нежно-розовом сари, мягкой улыбкой и плавными движениями маня его в свои объятья.
   “Прелестная моя девочка.  Как же я тебя люблю!”
   Он открыл глаза, и Ника уплыла заревым облачком. Намыливаясь, Кумар почувствовал, как напряглась его мужская плоть. Глаза снова закрылись, Ника снова появилась, теперь уже в сценах из  Камасутры.
   “Радость моя, счастье мое, моя мука и моя боль”.
   Он тихо застонал, когда на волю рванулась горячая густая влага, но удовлетворения не получил.
   -Что же ты со мной делаешь, мерзавка!
   Он снова был так зол на нее, что забыл, зачем вообще приходил сегодня в тренажерный зал.

   Приближались соревнования по каратэ. Все вечера Ника пропадала на тренировках. На лекциях она сидела притихшая и сосредоточенная. Кумару никак не удавалось вычленить ее из толпы студентов, чтобы перекинуться хоть парой слов. Уже неделю она не появлялась у них дома. В холодильнике засыхал шербет.
   Кумар был очень занят на этой неделе. Вырваться хотя бы на час в тренажерный зал и, быть может, застать там Нику, не представлялось возможным. И каждый раз перед сном он давал себе обещание, что завтра обязательно поговорит с ней, попросит прощения, предложит мир и убедит ее снова приходить в их разом опустевшую квартиру.
   Но наступало завтра, а с ним обычная суматоха, и лишь вдалеке порхал любимый шарф на удаляющейся от него любимой фигуре. Кумар понял, что Ника его просто избегает.
   Конечно, он мог ей позвонить, но был абсолютно уверен, что под любым предлогом она откажется прийти. Он хотел поговорить с Алексеем, но не мог придумать ни одной убедительной причины, как можно было бы вернуть Нику. Работу она закончила. Он сам сказал ей, что это последний фильм, учитывая, что на носу у нее состязания, да и сессия не за горами. Оставалось только ждать этих чертовых соревнований. Так прошла еще неделя.
   Сегодня Кумар, наконец-то смог вырваться в фитнес-зал. Он поискал Нику глазами и не нашел.
   “Наверное, еще не пришла. А вдруг уже ушла, или вообще не собиралась приходить? Ведь завтра у нее трудный день”.
   Он пробежался по дорожке, потоптал степпер, покачал бицепсы и, переходя к штанге, вдруг увидел ее сидящей в углу на скамеечке.
   «Как ей удалось проскользнуть незамеченной?»
   Ника сидела, прислонившись спиной к стене, и медитировала. Полностью расслабленное тело, глаза закрыты, ладони  покоились на коленях, рядом стояли ее спортивные туфли. Он снова залюбовался ее маленькими босыми стопами.
   Ника дышала медленно, спокойно и глубоко. Казалось, она просто спит, устав после напряженной тренировки. Но Кумар знал, что она бодрствует в нереальном мире своего подсознания, произнося формулы самопрограммирования, известные только ей. Он проникся уважением к ее стремлению выиграть эти соревнования и ругал себя последними словами за то, что вынудил ее на жесткое, несправедливое пари. В конце концов, какое право он имеет вмешиваться в ее образ жизни? Конечно, он желал ей удачи. Человек с таким психологическим настроем и работоспособностью не сегодня, так завтра все равно победит. Но она приняла условия пари, и Кумар вдруг испугался последствий ее возможного проигрыша.
   Ника открыла глаза и взглянула на него. В Кумара брызнуло радостной энергией, и он физически ощутил, как часть ее бодрости передалась ему.
   -Привет, - сказал он весело, - а я и не заметил, когда ты пришла. Ты еще долго будешь здесь?
   «Тебе что за дело?» - вопросительным взглядом ответила она, но не стала разрушать зыбкое дружелюбие.
   -Нет, только разомнусь немного. Я уже намотала десятку.
   -Что?
   -Пробежала десять километров.   
   Она сделала несколько легких упражнений и стала обуваться.
   Кумар закончил серию жимов и подошел к ней. “Только бы уговорить ее сесть в машину”.
   -Давай, я отвезу тебя домой.
   -???
   -То есть в общежитие.
   -Нет, спасибо. Я пойду пешком.
   -Я провожу тебя.
   -С чего бы это?
   -Ника, я очень...
   -Ника! Ты в общагу? - спросили ребята, направлявшиеся к выходу.
   -Да, сейчас, подождите меня. Извини, ты что-то хотел сказать.
   -Я приду завтра на соревнования.
   -Не стоит. Бизбуз зман10 для ненавидящих боевые искусства с их “мерзкими захватами и карикатурными позами”, - съехидничала она. - Прости, меня ждут. Пока.
   Ему не хотелось принимать сейчас душ. Он знал, что дело кончится постыдным самоудовлетворением, жалким суррогатом того восторга, которого он  жаждал испытать с ней. Он переоделся и поехал домой.
   “Идиот, на что ты надеялся? Что она прыгнет к тебе в машину, ты повезешь ее к себе, и что дальше?” - размышлял он, автоматически  переключая коробку передач.
   О! Он знал, что делать дальше. Сначала он напустит в ванну горячей воды, добавив в нее ароматических масел. Зажжет свечи. Предложит ей выпить немного ликера. Потом пригласит ее на медленный танец и будет целовать восхитительные русые волосы, удивительные берилловые глаза, прелестные губы, постепенно обнажая столь желанное тело. Потом отнесет ее в ванную, погрузит в душистую пену, обмоет каждый бугорок, каждую впадинку юной плоти и, добравшись до потаенной жемчужинки, станет играть ею так долго, пока, задохнувшись от возбуждения, она  не пожелает освободиться от оков невинности. Тогда, раздевшись у нее на глазах, он попросит ее встать с ним под душ и обмыть его разгоряченное тело. Мягкие ладошки заскользят вверх-вниз... 
   -О-о, черт! - простонал он, ощутив горячую мокроту в брюках.
   Оказывается, он уже стоял у дома, даже не заметив, как доехал до него. Он увидел свет в гостиной.
   “Странно, Лешка должен был уехать домой. Значит, Лариса пришла. Но почему не позвонила? Что ж, придется всю сцену воспроизвести с ней, внеся некоторые коррективы. Только бы не назвать ее Никой.  О, Ника, Ника, когда же ты перестанешь мучить меня?”
   В гостиной сидел Алексей и смотрел видеозапись какого-то соревнования по каратэ.
   -Ты не уехал домой? - удивился Кумар.
   -Ну, привет! Ты забыл, что ли? Завтра же у Ники соревнования. А я, вроде как ваш секундант. Вот, решил немного просветиться. Ну, доложу тебе, тут без ста грамм не разберешься. Неси водку, хлопнем по рюмашке.
   -Сейчас, только переоденусь.
   -Садись. - Алексей подвинулся, уступая Кумару место на диване. - Тебе тоже не повредит ознакомиться. О! Это класс! “Маэ тоби гэри” - прямой удар ногой в прыжке. Высший пилотаж! - Алексей следил за матчем, как маленький ребенок смотрит новый увлекательный мультик. - А это “гедан кин гери” - восходящий удар в пах.
   “Нечем будет, отшибу всё на х... ” - вспомнилась Кумару угроза Ники.
   -Ага, вот он, значит, “йодан маваси гери” - круговой удар ногой по верхнему уровню. Да, бедняга майор, ему не позавидуешь.
   -Ты о чем, Лешка? - спросил Кумар. - Какой майор?
   Алексей напрягся.
   -Да так, анекдот вспомнил.
   -Расскажи.
   По забегавшим глазам Алексея Кумар понял, что тот на ходу пытается вспомнить подходящий анекдот.
   -Да ладно, он не смешной. Смотри уже.
   Но Кумару надоело следить за происходящим на экране. Ника права. Для непосвященного - это “бизбуз зман”.
   -Я, лучше, прочитаю правила в Интернете, - сказал он и направился в свою комнату. Но Лешкино упоминание какого-то майора занозой засело в его мозгу.
   Он почитал немного о каратэ. Минут через десять ему стало скучно.
   “Наносная теория. Без философской подоплеки – чистый мордобой. Но чтобы убить человека, не обязательно знать все эти приемы, а быть убитым можно, прекрасно ими владея. Так что, коэффициент полезного применения всех этих боевых искусств в обычной жизни практически равен нулю. А вот психологический аспект полностью заимствован из  “Аюрведы”. Вот тут я мог бы рассказать и показать тебе гораздо больше полезного, моя любимая каратэка. Нет, чего-то я определенно не понимаю в этом спорте”.
   Ему снова захотелось, чтобы Ника появилась сейчас, «побазарила» бы с ним. Пусть бы они снова рассорились, и она обозвала бы его козлом и послала бы к Азазелю, но ему так не хватало этих споров с ней по любому поводу, на любую тему.
   «Почему ты перестала приходить? Чем я так сильно обидел тебя в тот раз? Я обозвал тебя “стервой”, но раньше ты на подобные слова не реагировала, говоря, что на правду не обижаешься».
   Кумар закрыл спортивный сайт, прошелся по комнате, остановился у зеркала.
   «Я в порыве злости отказал тебе в сексапильности. Но ты сама прекрасно знаешь, что это не так. Просто с языка сорвалось».
   Он вспомнил дискотеку, как она танцевала с парнями, как у Ахмада “встал”...  При воспоминании о негодяе лицо Кумара исказилось, и зеркало отразило гримасу крайнего презрения и брезгливости.
   “Фу, ну и рожа! Не смей больше так кривляться! - обругал он себя. - А еще пытаешься вызвать в ней симпатию ... любовь ... Стоп! А что, если... Нет, этого не может быть! Не будь идиотом”.

   Ему вспомнился  один из последних разговоров.
   Это было недели три тому назад. Ника предложила устроить “свинство на троих” и заказала на ужин еду из “Макдональдса”. Кумар затеял спор о педагогике и педагогах.
   -Значит, по-твоему, чтобы быть хорошим учителем, достаточно разбираться в учебном материале и уметь доступно излагать его студентам. Я тебя правильно понял? - спросил он, умиляясь завидному аппетиту, с каким Ника уплетала двойной гамбургер.
   -Ни хрена ты не понял, - ответила Ника, запив Кока-Колой солидный кусок “булки с подметками”.
   По ее лицу разлилось блаженство, а он уже предвкушал очередную перебранку. Алексей же хитро улыбался, мол, “сам нарываешься, вот и получай.”
   -Скажите, господин Кумар, вы считаете себя хорошим учителем? - спросила Ника и смачно откусила дабл-мак, отправив вдогонку щепоть жареной картошки с кетчупом.
   -Думаю, да, - осторожно ответил Кумар.
   -И что конкретно заставляет вас так думать? - пробубнила набитым ртом Ника.
   -Я знаю свой предмет.
   -И это все?
   -Я тщательно готовлюсь к лекции.
   -Трояк с минусом, - вынесла свою оценку Ника.
   -Стараюсь разнообразить приемы и методы.
   -Троечка, - подхватил Алексей.
   -Придумываю интересные примеры.
   -Три с плюсом, - повысила рейтинг Ника.
   -Пытаюсь заинтересовать студентов.
   -Уже теплее, - снова Алексей.
   -А что еще нужно?
   На лице Кумара выражение растерявшегося школьника.
   Ника “хрюкнула”, Алексей засмеялся, Кумар вышел из себя.
   -Да идите вы оба к черту! Я вам что, молодой специалист? Устроили тут аттестационную комиссию. - Он встал и зашагал по комнате.
   И тут впервые Ника сделала Кумару комплимент в своей неисправимо хамской манере.
   -Да ладно, Кумар, не бзди. Ты классный препод. Студенты торчат от твоих лекций. Девки просто писают кипятком. Послушать их разговоры в общаге, так санскрит - самый важный предмет на свете.
   Кумар застыл с открытым от удивления ртом. И только собрался поблагодарить Нику за столь неожиданную похвалу, как она вскочила, глядя на часы.
   -Все, побежала. Ванюша уже заждался. Нужно еще подкачаться, а то опять начнет прихариваться. “Желтый пояс обязан знать, - продекламировала она, пародируя тренера, - что сила удара кулаком или ногой идет не из руки или ноги, а производится энергией тела, аккумулируемой, в частности, в животе. А твой “хара”11- чисто “хара”12. Небось, опять гамбургеров нажралась?” Ванюша – проницательный, жуть.
   -Я тоже схожу в качалку на часок, сожгу калории, - засуетился Алексей, помогая Нике убрать пустые коробки и пакеты. - Ты с нами, Кумар?
   -Нет. Я, в отличие от некоторых, жареные подметки в булках не употребляю. Предпочитаю человеческую еду.
   -Волосатые крылышки в сухарях, что ли? - скривилась Ника. - Ихс!13
   -Иди уже, - Алексей вытолкал ее за дверь. - Вот ключи. Жди меня в машине, я только сумку соберу. Ну, пока, Кумар.
   -Пока, - ответил он и зашел в ванную вымыть руки после “свинства”.
   “А ведь она права. Чтобы студенты любили твой предмет, недостаточно всего мною перечисленного. Нужно самому любить то дело, которым занимаешься”.
   Любил ли Кумар свою работу?
   Он стал преподавать на кафедре лингвистики факультета искусств Делийского университета, потому что, во-первых, сам его закончил и имел хотя бы приблизительное представление об этой работе. Во-вторых, это была единственная помощь, которую он на тот момент согласился принять от родителей, замолвивших за него словечко перед деканом.
   Очень быстро, однако, он убедился, что зарплаты лектора-почасовика едва хватает на еду и оплату съемного жилья. Лишь только он обмолвился об этом Карине, как на следующий день позвонила мать и настояла на том, чтобы он немедленно возвращался с Менкой домой, так как будущий ребенок не может расти “в таких антисанитарных условиях”.
   Решилась проблема быта – и откуда-то сама собой взялась дополнительная работа. Ему позвонил директор одной школы и предложил часы литературы. Поначалу он с энтузиазмом взялся и за эту работу, но очень быстро остыл, не увидев большой перспективы применения своих знаний в системе школьного обучения. Любил ли он своих учеников? С какой стати? Для этого у них были родители.
   Не успел он всерьез задуматься о том, что пора браться за диссертацию, как ему было назначено собеседование с руководителем темы. Очевидно, Карина снова постаралась и “доложила обстановку” родителям.
   -Послушай, сестренка, я с тобой просто перестану разговаривать. Ты же знаешь, я никому не хочу быть обязанным.
   -Радж, как ты можешь такое говорить? Ведь я только хочу тебе помочь. - Глаза Карины наполнились слезами. - Вспомни, сколько раз ты мне помогал.
   -Ну-ну, не плачь, - он нежно обнял сестру. - Только не нужно мне больше помогать, договорились? Я сам.
   Три года на обучение и защиту диссертации пролетели как три месяца. Он продолжал работать в университете, но теперь уже в новом качестве, подтвержденном более высокой зарплатой.
   Любил ли он тогда свою работу? Скорее, он любил себя на этой работе. Молодой доктор наук, профессор со своими дипломниками. Любил ли он своих студентов? Он был еще довольно молод и вкладывал в это слово смысл, несовместимый с уставами  учебных заведений. К тому же, он был семейным человеком, а любить, как ему тогда казалось, он на всю оставшуюся жизнь был обречен только одну женщину: москвичку украинского происхождения с губами-черешнями.
   И вот теперь Москва. Кумар был приятно поражен, познакомившись с людьми, для которых санскрит, индуизм, буддизм и индийская культура были смыслом жизни. Их энтузиазм в познании в общем-то чуждой им философии, льстил его патриотическим чувствам, и Кумару очень хотелось помочь этим людям всем, что он знал и умел.
   Любил ли он свою работу сейчас? До разговора с Никой он над этим даже не задумывался, просто с огромным удовольствием делал ее. Но она своей неповторимой манерой ведения спора подвела его к пониманию основного критерия оценки учительского труда, как, впрочем, и любого другого.
   Любил ли он сейчас своих студентов? О, да! Одну из них он любил безумно в том самом, противоречащем морали и нравственности смысле. Но о взаимности  мог только мечтать.

    Кумар смотрел на свое отражение в зеркале ванной комнаты и видел красивое, мужественное лицо, мало изменившееся за последний десяток лет. Разве что скулы слегка округлились, и подбородок чуть оброс жирком, смягчив некогда резкие юношеские черты. Ни одной морщинки на лице, ни единого седого волоска в пышной шевелюре. Он знал, что красив. Об этом ему без конца твердила Карина, он читал это во взглядах представительниц прекрасного пола. А вот Нике на этот факт было наплевать. Кумар часто ловил ее саркастическую ухмылку: “Опять распустил свой павлиний хвост!” И он перестал носить бриллиант в мочке уха, массивные золотые цепочки и перстни.
   Что-то изменилось в нем. Раньше он любил подолгу приводить себя в порядок, оставаясь равнодушным к эффекту, производимому своей внешностью. Теперь же ему очень хотелось нравиться Нике, но он не знал как. Не носить же футболки навыворот и драные джинсы, как большинство ее дружков. Он вдруг осознал, что в самом деле чересчур заботится о своем внешнем виде. Значит, действительно, есть в нем что-то от павлина, индюка, петуха и прочих пестрых пернатых.
   “Стерва! Ты и сюда сунула свой прелестный носик. И здесь тебе нужно все переиначить. Но не обольщайся, мерзавка, со мной у тебя этот номер не пройдет. Как же я тебя иногда ненавижу!”
   Он вышел в гостиную, откинулся в кресле, где до этого сидела Ника, и закрыл глаза.
   Что происходит? Ведь это он с самого начала хотел изменить ее мальчишечью задиристую натуру. Но для чего? Зачем она ему нужна? Умом он понимал, что не нужна, но сердце тянулось к ней и разрывалось от боли, натыкаясь на стену равнодушия и отчужденности.
   “Да, ты чужд ей, ты чужак в ее мире, к тому же - разница в возрасте и социальном статусе”.
   Но он тут же отмел последнюю причину как неубедительную. Ника, похоже, не признавала никаких авторитетов. Она держала себя на равных и с ним, и с Алексеем. Она моментально нашла общий язык с деканом. Она без конца дерзила Валентине, которую побаивались все. Кумар улыбнулся, представив себе, как Ника запросто подходит к американскому президенту  и, хлопнув по плечу, говорит: “Джордж, ты не прав”.
   «Нет, возраст и статус здесь не причем. Просто ты ей не нужен. Вот и прекрасно. Она не нужна тебе, ты не нужен ей, так что прекрати об этом думать».
   Но думать о ней хотелось. Думать о ней было мучительно приятно, но как сделать, чтобы и она думала о нем.
   “Чем я тебе не хорош? Почему ты со мной так холодна, так дерзка? Неужели я ничем не заслужил от тебя доброго, ласкового слова?”
   Как-то сами собой пришли на память строчки из “Атхарведы”.

Возжелай тела моего, ног!
Возжелай глаз, возжелай бедер!
Глаза твои и волосы, вожделеющие
Ко мне, да пожухнут от любви!

Льнущей к дланям моим тебя я
Делаю, к сердцу льнущей,
Чтобы ты попала под власть мою,
Чтобы склонилась к моему желанью!

О, пусть те, в чьей природе - лизание,
Те, в чьем сердце - согласие, -
Коровы, матери жира,
Да сделают ее для меня согласной! 14

   А через неделю она ушла... Но он помнил ее восхищенный взгляд и томный выдох в тот вечер, когда предстал пред ней в перстнях и амулетах.
   “Неужели заговор сработал? - усмехнулся Кумар, никогда не веривший в подобные глупости. - Но каким странным образом. Вместо того чтобы прильнуть ко мне, ты стала меня избегать”.

   Районные соревнования между популярными столичными клубами восточных единоборств, давними соперниками и основной кузницей кадров для международных турниров, проходили в спортклубе недалеко от университетского кампуса. В лучших традициях мировых чемпионатов вначале устроили показательные выступления с демонстрацией самых эффектных приемов каратэ.
   Ника тоже участвовала в представлении, вызывая восторженную реакцию публики и, в первую очередь, пришедших поболеть за нее однокурсников.
   “Впечатляет, - мысленно согласился Кумар, - но в сари ты будешь просто неотразима, особенно, когда бросишь свой спорт и обрастешь мягкой женской плотью”.
   Вслух же они с Алексеем перебрасывались оставшимися в памяти терминами и обсуждали некоторые аспекты судейства.
   Сами бои, как и предсказывала Ника, были малозрелищными. Суть их, в основном, заключалась в наборе очков за удачно проведенные атаки, которых за двухминутный бой насчитывалось не так уж и много.
   По реакции болельщиков легко было вычислить фавориток каждой из команд. Ими были Ника и некая Ольга Раутова, плотно сбитая, подвижная девушка. Обе выиграли по паре боев вчистую, остальные по очкам. Ольга была более агрессивной, лезла на рожон. Ника же, получая замечания за пассивные действия, все-таки дожидалась неуловимых для постороннего взгляда ошибок своих соперниц, и наносила сокрушительные удары.
   Финальный бой между Никой и Ольгой закончился вничью.
   Алексей, вдруг ставший великим знатоком каратэ, был с этим не согласен, так как, по его мнению, неправильно учли штрафные очки Ольги. Но, как видно, судьям больше импонировала жесткая, наступательная тактика Раутовой, чем “интеллигентная” манера Ники.          
    По числу побед и набранных очков выиграла команда Ники. Иван Владимирович был счастлив. Не зря он возился с этой танцоркой -  очки команде принесла, в основном, она.
   Внимательно наблюдая за работой Ники, Иван понял, что морально она готова перейти на уровень зеленого пояса. Ника сразу раскусила самоуверенность и расчетливость Ольги, потому что сама еще недавно была такой. Ее нежелание  применить свой коронный “йодан маваси гери”, Иван расценил как проявление сострадания к сопернице. Окрепли ее внимание и сбалансированность, умение скрывать эмоции. Он знал, что Ника все равно достанет эту колоду с пропеллером каким-нибудь обманным движением и нанесет сильный, молниеносный удар, что и случилось на последних секундах чуть не проигранного боя.
   “Взрослеешь, девочка, мудреешь. Да и то сказать, двадцать два года уже. Пора тебе полюбить какого-нибудь степенного, серьезного мужика, пойти с ним под венец, нарожать ему детей. А ты все скачешь в табуне  пацанов-жеребцов. Эх, сбросить бы годков пятнадцать-двадцать, уж я бы тебя, милая, не упустил... Однако что-то там судьи мудрят”.
   А судьи по согласованию с финалистками и тренерами решили провести дополнительный бой на звание чемпионки.
   “С чего бы это? - подумал Иван. - Сегодня же командные соревнования”. Но он не стал вникать в интриги “комитетчиков” (судей) и “толстосумов” (спонсоров), тем более что девчонки согласились.
   -Устала? - спросил он у Ники в раздевалке во время короткого перерыва перед боем.
   -Никак нет, герр оберст, - отчеканила она, но явно не таким звонким голосом, как всегда.
   -Отставить ерничать. Я же вижу, как твой “хара-хара” уже обвис. Но будем надеяться, что и у колоды бензин на исходе. Дуры вы неугомонные.
   Иван жалел девчонок. Ну, на хрена им эти боевые искусства, бокс, футбол... А то еще удумали, штанги рвать. Калечатся, вечно в синяках, в шишках. Феминистки несчастные.
   -Иди, амазонка, - сказал Иван, когда участниц пригласили на бой, - да глаз с колоды не спускай. Хитрая она. Ну, с богом, Никуша. - Иван проводил ее теплым взглядом.
    Под оглушительный рев фанатов Ольга и Ника вышли на татами, отвесили по очереди ритуальный поклон жюри, судьям на площадке и друг дружке. Команда “Хадзиме!” (“Начинайте!”)
   “Я люблю тебя,  богиня победы”, - не смог удержать восторженной мысли Кумар.
   И тут произошло неизъяснимое. Кумару показалось, что на долю секунды Ника взглянула в его сторону и в следующее мгновение получила мощный удар кулаком в солнечное сплетение. Она пошатнулась и еле устояла на ногах. Бой закончился победой Ольги Раутовой, едва начавшись.
   “Что я натворил? - У Кумара упало сердце. - Прости, Ника. Это моя любовь помешала тебе победить. Видно, в правду говорят: “Кого любят, тот не выигрывает”, или что-то в этом роде”.
   -Не вижу радости на лице, - Алексей пристально посмотрел на друга.
   -Радости? - не понял Кумар. - Но ведь Ника проиграла.
   -Зато ты выиграл.
   -Лешка, как ты можешь говорить такое?
   -Слушай, я не догоняю. Вы, что, уже все переиграли? Ваше пари не действительно? Какого же черта я здесь сижу? Ну и гады же вы оба. Хотя лично мне понравилось.
   -Мне тоже. - Кумару, однако, не хотелось обсуждать эту тему. Он уже знал, что ему делать. - Ты будешь ждать церемонию награждения?
   -Придется. Все равно весь день псу под хвост. Так что отсижу тут по полной программе. Домой поеду вечерней электричкой. А ты уходишь?
   -Да, мне нужно кое-куда подъехать. Кстати, Лешка, может быть, поедешь домой завтра? Давай устроим для Ники маленький праздник. Я закажу столик в ресторане.
   -Думаешь, мне удастся ее уболтать? Ты же понимаешь, в каком она состоянии.
   -Лешка, умоляю, уболтай ее. Мне это очень нужно.
   Алексей удивленно посмотрел на друга.
   -Нужно же как-то подсластить ей пилюлю, - отшутился Кумар.
   Он поехал в ювелирный магазин, где с неделю тому назад заметил медальоны, стилизованные под древние монеты. На аверсе одной из них был изображен голубь с изумрудным глазком и оливковой ветвью в клюве. Кумар тогда усмехнулся про себя: “Надо же, и сюда проникли миротворцы с их наивными идеями”. О художественном вкусе этих произведений ювелирного искусства можно было сильно поспорить, но сейчас он пожалел, что не рассмотрел медальон с обеих сторон. Ему вдруг подумалось, что на реверсе  могло быть то, что он искал. Он так хотел это найти, что войдя в магазин и бросив взгляд на витрину, сразу увидел ее.
   “Ника! Прелестная, капризная богиня победы!”
   К счастью, это был другой медальон, на обратной стороне которого были оттиснуты развалины Парфенона. О, как ему захотелось побывать там с Никой! На руках выносить ее из теплого моря, накупить ей туник и хитонов, сандалий и всяческих аксессуаров, чтобы потом все это снимать и наслаждаться классической красотой ее тела. Он представлял ее универсальной жрицей любви, одинаково соблазнительной в египетском калазирисе тончайшего льна, в шелковом кимоно и в индийском сари нежнейшего хлопка.
   -Я могу вам чем-нибудь помочь? - спросила  девушка-продавец.
   -Я бы хотел купить этот медальон.
   -О, замечательный выбор! Это Ника Самофракийская. Даже с руками и головой. Ну и с крыльями, конечно. Словно упорхнула от Афины, чтобы повиснуть на шее у очередного победителя.
   Кумар улыбнулся девушке, продемонстрировавшей знание античной мифологии и своеобразный юмор.
   -Для себя покупаете или в подарок? - спросила шутница.
   -Еще не знаю, - ответил Кумар.
   -Я к тому, что, может быть, и цепочку купите, чтоб уж окончательно приковать к себе коварную изменщицу.
   -Согласен. Подберите что-нибудь подходящее. Сложите все в одну коробочку без бумажной обертки. Спасибо за забавный комментарий.
   После магазина Кумар заехал в «Ганг» заказать столик на троих. Он уже сидел в уютном уголке, просматривая меню, чтобы порекомендовать Нике что-то необычное и не очень острое, как вдруг зазвонил мобильник. Это был Алексей.
   -Лешка, вы уже едете? - обрадовался Кумар.
   -Слушай, друг, я дико извиняюсь, но агитатор из меня хреновый. В общем, не хочет она никаких праздников. Еле уболтал заехать к нам и забрать шербет из холодильника. А ты уже заказал столик?
   -Ничего, Лешка, не страшно, - потухшим голосом сказал Кумар. - Вы уже дома?
   -Нет, но сейчас я  выдерну ее из лап мушкетеров и привезу. Давай, пока.   
   “Вот и все, фантазер. Праздник закончился, даже не начавшись. Нет, не  приковать тебе коварную изменщицу”.
   
   На лестничной площадке Кумар услышал доносящуюся из квартиры музыку. Это был 21-й концерт Моцарта, один из его самых любимых, особенно звучащая сейчас вторая часть. Его сердце ёкнуло от радости при виде Ники, сидящей в своем любимом кресле, обхватив колени руками. Он сел на диван и взглянул в умытые слезами аквамариновые глаза.
   -Почему ты плачешь?
   -Да так, музыка навеяла. Всегда плачу под это анданте.
   -Ты здорово дралась. Лучше всех. В сто раз лучше этой Ольги.
   -Да, ладно, Кумар, проехали.
   -Почему ты не захотела посидеть в ресторане? Ты заслужила маленький праздник.
   -Я договорилась с ребятами. Они меня ждут. Но спасибо за приглашение.
   Из своей комнаты вышел Алексей.
   -А, приехал? Ну, извини, друг. Пролетели мы сегодня с индийской национальной  кухней. Да и Алена уже сто раз звонила. Так что через десять минут я отчаливаю. Но как я есть ваш секундант, то - не плачь девчонка - а пари выиграл Кумар. Кстати, о чем конкретно спорили?
   Молчание.
   Алексей удивленно переводил взгляд с одного на другую. Ника оказалась смелее.
   -Если я проиграю, то уйду из спорта навсегда.
   -Вот балда! - глаза Алексея полезли на лоб. - Кто ж  на такое спорит? И ты тоже хорош. Как дети, ей-богу!
   -Да ладно, Лешка. Сам знаю, что дурак. Прости меня, Ника, я забираю свои слова обратно.
   В гостиной сверкнуло солнце. Это Ника озарила ее своей улыбкой.
   -Лады! А то я боялась, что Ванюше «Скорую» придется  вызывать, когда я ему скажу. Он мне уже программу на зеленый пояс составляет. Ну, я побежала.
   -Эй, куда! - окликнул ее Алексей, - а обмыть это дело? Где твоя медаль? Сейчас мы ее утопим в шампанском. - Алексей открыл бутылку.
   -А я ее Ванюше оставила. На фига мне эта бляха?
   -Жаль. Ну ладно. Давайте хлопнем за нашу каратеистку и разбежались.
   -Погодите, - Кумар достал из кармана коробочку и открыл ее. - Это тебе, Ника.          
   Снова  вдох без выдоха и детский восторг в глазах.
   -Ну-ка, ну-ка? Покажи. - Алексей достал медальон и стал рассматривать. - Это же Ника Самофракийская. Красивая, стерва. - Он перевел взгляд на Веронику. - Слушай, а ведь ты на нее похожа. Это что, твой спецзаказ, Кумар?
   -Нет, конечно. Я сегодня случайно купил этот кулон.
   Три головы склонились над монетой.
   -Да ладно, Лешка, выдумаешь тоже. Тут лица-то и не видно, - сказала польщенная Ника.
   -А ты возьми лупу и увидишь.
   -Верно, похожа. - Кумар был на седьмом небе от счастья. Ника снова рядом, он снова вдыхал аромат ее волос, сладкий как воздух победы.
   -Ну что, обмываем? - Алексей потянулся за бокалом.
   -Стой, Лешка, - Ника перехватила его руку. - Кумар, извини, я не могу принять этот подарок.
   -Почему? - Он замер в изумлении. 
   -Потому что ненавижу подарки.
   Кумар перевел умоляющий взгляд на Алексея, словно прося у него поддержки. Тот только развел руками.
   -И вообще, ты выиграл - ты и носи. Можно, я шербета возьму? - Ника бросилась к холодильнику, не дожидаясь разрешения. Достала коробку, взяла кусок и с удовольствием отправила его в рот целиком. - Ня-яма! Ну, я побежала.
   -А шампанское? - Крикнул ей вдогонку Алексей.
   -Ты же знаешь, Лешик, я его терпеть не могу. Не обижайся, Кумар. Все, я убежала.
   Кумар стоял как громом пораженный.
   -Но почему, Лешка?
   -Почему-почему? По кочану! Не все же бабы, как твоя Лариска. Лишь бы больше навешать на себя побрякушек. Кстати, с чего это ты вдруг раскошелился? Вещица не из дешевых.
   Лицо Кумара дернулось судорогой. Алексей внимательно посмотрел на друга.
   -Слушай, я давно хотел тебе сказать. Ты в эту сторону - он кивнул на дверь, за которой исчезла Ника, - свои обворожительные взгляды не бросай, понял? Шербеты, рестораны, медальоны ... Оставь, слышишь?
   -Ну что ты, Лешка, - Кумар вдруг испугался, - она же девчонка, студентка...
   -Вот именно. Крепко это помни. К тому же, я за нее головой отвечаю перед Еленой. Ну ладно, я отчалил. Звони Ларисе. На два дня хата в полном вашем распоряжении. Лариса говорит, что в последнее время ее соседки-коммуналки ушами к стенам прирастают, когда ты там появляешься. Очередной взрыв солнечной активности? Рад за вас. Ну, пока. Привет Ларисе.
   -Пока, Лешка. Спасибо.
   За Алексеем давно захлопнулась дверь, а Кумар все стоял посреди комнаты, туго соображая, что же, собственно, произошло. Наконец, он очнулся, как ото сна, постепенно вытесненного реальностью.
   “Лешка прав, нужно остановиться, пока не поздно”. Он посмотрел на медальон, поцеловал его. “Как быстро ты упорхнула от меня, капризная богиня. Ну что ж, возвращайся к своим соседям по витрине. Быть может, к кому-то другому ты будешь более благосклонна. А впрочем, нет. Ты останешься у меня. Я не хочу тебя терять. Рано или поздно, ты все равно будешь моей”.
   Его мысли путались. Он уже не понимал, с кем, собственно, разговаривает, с Никой или с ее мифологической тезкой, отчеканенной на крошечном золотом диске.
   Кумар зашел в спальню, спрятал коробочку в шкафу, позвонил Ларисе, сказал, что ждет ее. Впервые за два месяца он, действительно, с нетерпением ее ждал.
   “Помоги мне, Лариса, дорогая. Помоги мне забыть ее. Только ты можешь это сделать. Мы не будем расставаться ни на день. На каникулы мы уедем с тобой куда-нибудь далеко-далеко: в Нью-Йорк, в Гонконг, к черту на рога. Лишь бы забыть ее навсегда”.
   Он стал искусственно подогревать свою неприязнь к Нике, но быстро сообразил, что от этого любит ее еще сильнее.
   “Нет, так не годится. Остынь. Стань равнодушным. Она просто девчонка, каких сотни тысяч, миллионы...”
   Кумар растворил ее образ в шестимиллиардном людском муравейнике, и ему полегчало. “Она для тебя никто. Забудь эту мерзавку”.
   
Глава 4

   Ника любила бабушкин сад. Особенно зимой. Летнее неистовство света и цвета в Верхней Галилее, что на севере Израиля,  воспринималось как должное. Но и в зимние, дождливые дни сад Валерии сиял желтизной листьев инжира, багрянцем абрикоса, бурым оранжем персика, алыми пятнами барбариса. На лимонах, апельсинах и мандаринах, словно лампочки, горели яркие плоды. В рукотворных каменных кашпо и бордюрах цвели цикламены, гиацинты, нарциссы, ирисы, привнося трепетную нежность в скучный вид мокрых валунов, окружавших дом.
   В ясные дни Ника сгребала опавшие листья, прокатившись колесом, плюхалась в них и глядела в высокое холодное небо. Потом листья полагалось ссыпать в специальное кострище. Это было Лерочкино хитроумное изобретение. Душными летними вечерами из него бил фонтан, зимой в нем сжигали листья, на Лаг-ба-омер16 пекли картошку.

   Ника сидела у костра с тлеющими листьями.
   -Ну и долго ты будешь пялиться в одну и ту же страницу “Истории лингвистических учений Востока”? - Валерия подошла сзади и поцеловала Нику в макушку. - Расскажи  уже о нем.
   -О лингвистическом учении?
   -Не выпендривайся. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
   -Но я тебе уже десять раз рассказывала. Андрей - чудный парень, душка и очень талантливый. А как он фехтует! Просто дух захватывает.
   -Но ведь ты сейчас думала не об Андрюшке-душке? - Валерия пристально посмотрела на внучку. - У тебя совсем другой взгляд, когда ты говоришь об Андрее. Сейчас ты думала о ком-то другом. Давай, колись, детка.
   -Ой, бабуля, ну что ты уже нафантазировала? Просто прикидываю, как построить доклад на эту чертову конференцию. Лешка прихарился, а я сдуру согласилась.
   -А этот властитель твоих дум будет оппонентом?
   Ника вздрогнула.
   -Откуда ты...? Ну, ты даешь, бабуля. У меня что, на морде лица написано?
   -Верунчик, я по твоей “мордолиции” читаю уже двадцать два года. Поэтому не виляй, рассказывай уже. Кто он?
   -Индиец. - Ника отвела взгляд куда-то за Голанские высоты, четко обрисованные на горизонте.
   -Понятно. Облик скорее персидский, чем дравидский, благородные черты лица, этакий типичный восточный князек. - С легкой иронией произнесла Валерия, и ее взгляд умчался вдогонку за внучкиным через Сирию, Ирак, Иран, Пакистан и закружил над Агрой.
   -Лерочка, у тебя что, третий глаз открылся? - Ника посмотрела на нее своими округлившимися двумя.
   -Нет, котеночек, все гораздо проще. Ты мне сегодня снилась в компании с неким молодым человеком. Вы в обнимку гуляли по Тадж-Махалу и целова-а-ались. Он хорош собой?
   -Ты же его видела, - усмехнулась Ника.
   -Ну, да. Высок, ладен, в меру накачан. Глаза глубоко красиво посажены, светло-карие. Брови прямые, густые, но не чрезмерно. Нос прямой, на кончике “барабулькой”, как и положено представителям царского рода. Губы... О, тут Создатель применил наиновейшую версию CADCAM. Идеальный мужской рот.
   -Нижняя губа толстовата, - не удержалась от комментария Ника.
   -Пожалуй, но она его не портит.
  “Не портит... Да я бы эту губу лизала, как леденец, двадцать четыре часа в сутки!” - глаза Ники масляно заволокло.
   -Пробовала уже? - Валерия хитро прищурилась.
   -Ба, я тебя сейчас укушу, - огрызнулась Ника, и меж бровей залегла сердитая складка.
   -Что так, котеночек? Вы поссорились?
   -Мы никогда и не дружили. - Ника резко встала, книга упала в траву. Она подняла ее, задумчиво посмотрела на обложку, как будто впервые увидела. - Он преподаватель на Лешкиной кафедре. И вообще, он мужик другой бабы. - Ника швырнула книгу в кусты герани.
   -Ох, Верочка! - В глазах Валерии мелькнул страх вперемежку с осуждением.
   -Ну что «Верочка»? Сама знаю, что дура. Но не полная, не переживай. Два раза на одни грабли не встану. - И таки наступила на них, затаившихся в нескошенной траве. Ловко увернулась от удара, схватила и принялась разгребать листья в костре, чтобы не дымили, изображая активность больше, чем требовалось, дабы просто унять нервы. Наконец, убрала грабли в сарайчик, подняла книгу и уселась.
   -Ами прислал открытку на Рош-а-шана17, - осторожно нарушила молчание Валерия. – Опять просил прощения.
   -Мне на его “слихот”18 плевать с высокой колокольни.
   -Нельзя так, Верчонок. Прости его. Не позволяй обиде разрушать свою душу. И дай человеку нормально жить дальше. Не мсти ему отказом в прощении.
   -Я мщу ему за всех девчонок, особенно за русских, которых они по своему слабоумию записали в “зонот”19.
   -А вот я сейчас надеру тебе задницу, будешь знать. Жаль, Ленке, мамочке твоей, в свое время не повыдергала космы. Но тебя сейчас оттаскаю за гриву, феминистки несчастные. - Валерия ухватила Нику за волосы и слегка потрепала.
   -Ой, бабуля, - засмеялась Ника, - отпусти, больно! Ну, хорошо, хорошо, можешь ему сказать, что я его прощаю. Пусть на радостях поотшибает себе козлиные рога.
   Валерия погладила внучку по голове и снова поцеловала в макушку.
   -Бабуля, а как это ты во сне так хорошо его разглядела? - спросила Ника и обвила плечи бабушкиными руками.
   -Кого?
   -Ку... Ну, молодого человека, с которым я гуляла по Тадж-Махалу. Ты так точно его описала, как по фотографии.
   -А я тебе, котеночек, описала не твоего “Ку”, а принца своих девичьих грез. Фотографии этого актера у меня не сохранились, но могу тебе показать другого, весьма на него похожего. Кстати, надо твоему дедуле-психологу подкинуть информацию к размышлению. Видимо, образ идеального возлюбленного воплощается через поколение, - хихикнула Валерия.
   -Ба, укушу! - Ника легонько впилась зубами в Лерочкину руку, потом поцеловала и снова прижалась к ней щекой. - Ты моя самая любимая на свете!
   -Пошли обедать, котеночек. Расскажешь мне о своем «Ку» поподробнее.
   -Только не вздумай делать его персонажем своих любовных романов.
   -Почему бы нет. Мне в последнее время никак не удается найти достойный прототип. Обмельчал герой-любовник нашего времени.
   -Бабуля, а почему ты бросила переводить фильмы? - спросила Ника за обедом.
   -Да надоела эта халтура.
   -Почему халтура? Классные переводы. Нам всем нравились. И на студии тебя хвалили.
   -Мне и самой поначалу нравилось. Дело новое, я очень старалась, можно сказать, выкладывалась, но вскоре потеряла к этому делу всякий интерес. Киношедевров мне не присылали: их делали профессиональные переводчики. А подработчикам, таким как я, доставались средненькие фильмы-однодневки, которые ничего не давали ни уму, ни сердцу, но отбирали все свободное время, силы и здоровье.
   -Дедуля говорил, что еще и платили гроши, совершенно несоразмерно вложенному труду. Ведь переводить с английского на русский совсем не то же самое, что на иврит, где и словарный запас гораздо меньше, и смысловые оттенки не настолько богаты, как в русском.   
   -Ну вот, ты и сама все понимаешь. Однако денежная сторона меня меньше всего волновала. Хотелось попробовать себя на новом поприще, поскольку часов в колледже было мало, да и талдычить студентам одно и то же мне изрядно поднадоело. Я поняла, что это не мое, что я всего лишь скороварка на финансово-технической кухне  переводческих студий. От меня не требовались деликатесы. Редакторам некогда было разбираться в выкрутасах моего перевода. Главное, уложиться в секунды и печатные знаки, и сделать это как можно скорее: неделя – максимальный срок, невзирая на количество титров. Это мог быть высокий литературный штиль и сленг, научные термины и жаргон, фильм в семьсот-восемьсот коротеньких строчек на разговорном языке, и безостановочный треп спортивного комментатора или тележурналиста, а то и нескольких персонажей одновременно. Попробуй разбить такой текст на титры.
   -Но сейчас-то фильмы можно скачивать с титрами и не морочить голову с разбивкой.
   -Знаю, но мне это уже не интересно. А почему ты вдруг об этом вспомнила?
   Ника вкратце рассказала о своей «халтурке» с индийскими фильмами.
   -Как странно. А знаешь, когда я окончательно решила покончить с переводом? Как раз после одного индийского фильма. Слабенький такой боевичок, несмотря на неплохой актерский состав. Но постановщик решил замахнуться на все проблемы разом, начиная с коррупции сверху донизу и кончая низменными страстями и «бытовухой». В итоге получился этакий закос под Голливуд с драчками и пукалками вперемежку с песнями и плясками. В общем, я хохотала до упада со стула.
   Ника рассмеялась и рассказала об аналогичных случаях из своей небольшой переводческой практики.
   -А вот поди ж ты, - продолжала Валерия, когда обеденный стол был прибран, и они вышли в сад пить кофе. - При всей наигранности и плохо скомбинированных трюках, режиссеру до последней минуты удалось сохранить интригу. Даже я приятно удивилась, когда в самом конце фильма истинный убийца стал надрывно признаваться в содеянном. Я заинтересовалась актером, который исполнял роль душегуба-романтика. Подняла его фильмографию: ничего выдающегося, кроме, пожалуй,  первой юношеской работы. Скудные биографические сведения, нелестные отзывы критиков, низкие рейтинги. Но чувствовалось в нем стремление сниматься не в театрализованных постановках, а в реальном кино, где никто не поет и не пляшет на улицах и разборки между «хорошими» и «плохими» не ведутся в присутствии толпы статистов. Странно, что его бунтарский дух, его интеллект и явные актерские способности, не были замечены режиссерами авторского кино. Он мало снимался, видимо, ожидая своей роли, а не дождавшись, подписывал контракты на всякое фуфло. Превыше всего он ценил личную свободу, и в Бомбейвуде прослыл скандалистом и Казановой. Потом вдруг ударился в религию, но женился при этом на подиумной красотке. Публике же запомнился больше как законодатель модной мужской стрижки да еще как победитель какого-то дурацкого реалити шоу. Вот такой бес противоречий.
   -Лерочка, да ты на него просто запала. Небось, еще и красавчик в твоем вкусе, - в глазах Ники загорелись смешливые искорки.
   Валерия смущенно улыбнулась, подлила в чашки кофе, закурила сигарету.
   -Красавчик - не красавчик, кому что нравится, но «краш», как вы говорите, я поимела. Думаешь, только у молодых едет крыша от своих кумиров? На генетическом уровне у каждого есть свой набор запахов, звуков и образов, который будоражит человека всю жизнь. Но ближе к телу.
   После этого фильма твоя бабуля потеряла голову настолько, что начала сочинять, хотя со школьной скамьи ненавидела этот процесс. Преподавание и перевод отодвинулись на второй и третий план. Сюжеты крутились в голове целыми сценами, готовыми к постановке, но из-за отсутствия писательского опыта мысли никак не хотели кодифицироваться в слова. До трех-четырех утра я скрипела мозгами, за день  выкуривала по две пачки сигарет, из-за многочасовой работы на компьютере из глаз потек гной. Короче, добром бы это не кончилось. Нужно было чем-то жертвовать.
   -И ты пожертвовала переводами. И не жалела потом? Ведь это было реальное дело, а книги ты пишешь в стол. Кстати, почему ты их не печатаешь?
   -Да кто ж их напечатает? Ведь они, вопреки формату подавляющего большинства издательств, как раз таки содержат политическую, расовую, националистическую, религиозную и мистическую окраску с обилием  эротики, порнографии и ненормативной лексики. Да и в какой конкретный жанр их впихнуть – тоже не понятно.
   -Да уж, твои книги сродни твоим гастрономическим пристрастиям. Монодиета – ихс! Стол должен ломиться ассортиментом. Но ведь подобное изобилие вредит желудку.
   -Потому что есть нужно уметь: не жрать, а смаковать. А что касается перевода, да, я немного жалела, вернее сказать, скучала иногда по этой сумасшедшей работе, но здесь другое. Во-первых, я лишний раз убедилась, что любым делом нужно заниматься профессионально и с душой. Когда же тебя воротит от фильма уже на десятой минуте, и к середине ты его уже ненавидишь, толку от такой работы мало. Во-вторых, попробовав несладкого переводческого хлеба, я вдруг поняла, как сильно, оказывается, люблю учительский труд и как бессовестно ему изменяю. А последнюю точку поставил один мой сон. Но я его тебе не расскажу.
   -Почему, бабуля?
   -Потому что вы с твоей мамулей всегда ехидничали над моим отношением ко всякой «мистической белиберде».
   -Я не буду, Лерочка. Честно. Ну, расскажи.
   -Тогда пойдем топить камин. Он, кстати сказать, в этой истории тоже сыграл свою роль.
   Вычистили и затопили камин, накормили вернувшегося из колледжа деда Яшу, поболтали «за жизнь». Потом Яков заторопился в свой кабинет, к никогда не убывающим штабелям контрольных работ.
   Обед плавно перешел в ужин у живого огня.
   -Ба, а «Сабровка» еще есть?
   -Конечно, котеночек. Открой новую бутылку. Кстати, на кустах еще что-нибудь осталось, или ты уже все умяла?
   -Чуть-чуть осталось. Я схожу, сорву. Где резиновые перчатки?
   -В ящике под мойкой. Возьми самые толстые.
   Ника нарвала миску колючих плодов опунции, вымыла и почистила их, и они снова уселись перед камином, потягивая ликер и закусывая сладкими, подсохшими фруктами.
   -Ба, так расскажи мне свой сон.
   -Ну, ты хитрюга. - Валерия распечатала новую пачку сигарет. - Готова слушать все что угодно, лишь бы не рассказывать о своем «Ку».
   -Черт! - вскрикнула Ника, взяв плод и тут же бросив его обратно в миску. - Вроде бы хорошо почистила, а все равно укололась. Теперь неделю будет саднить ладонь.
   -Попробуй выдернуть занозы липкой лентой. Хотя, эти гнусные волоски из-под кожи вряд ли вытащишь. Что же ты так неаккуратно? Видно, не идет из головы твой принц.
   -Уйдет! - Ника резко встала, взяла миску и пошла на кухню дочищать коварные плоды.
   Валерия внимательно посмотрела ей вслед.
   «Уйдет-то уйдет, но сколько еще будет саднить твое сердечко?»
   -В общем, снится мне, - начала свой рассказ Валерия, когда Ника снова уселась в кресле, - что сижу я вот так же перед камином, а в кабинете у деда идет какое-то совещание. Я прислушиваюсь и понимаю, что речь обо мне. Голоса незнакомые, один с явными командирскими нотками. И чем дольше я слушаю, тем больше сгораю от стыда. Жар такой, как если бы открыть сейчас дверцу камина и сидеть близко к огню.
   Начальник говорит:
   «Самуил, Борис, сворачивайте ее переводческую деятельность».
   «Давно пора, - соглашается один из присутствующих, - надоела уже своим нытьем. «Господи, как же это сказать получше? Боже мой, как же это говорится по-русски?» Какого черта -  простите, Сэр - браться за перевод, если толком не знаешь родного языка».
   «Так помог бы ей, великий знаток русской словесности, - вступает в разговор другой. - Не такая уж она бесталанная. И у нее были замечательные находки. А как бойко она переводила рифмовки и детские песенки».
   «Вот только последний фильм про американских исполнителей «кантри» запорола».
   «Ох уж и фильм. Бездарная пародия. Да и черт их разберет, извините, Господин, что там надо было переводить, а что оставлять музыкальным фоном».      
   «Поэтому половину песен она решила не переводить совсем. А как же! У нее ведь появилось новое увлечение: создать бессмертный литературный шедевр!»
   «Да ты завистлив, друг мой Боря. Что плохого в том, что человек хочет самореализоваться?»
   «Вот и реализовывалась бы в своем колледже. А то ни нашим, ни вашим. Надоело ей, видите ли, талдычить из года в год одно и то же. Лодырь царя небесного!»
   «Ты несправедлив, Борис. Столько, сколько везет на себе эта баба, не каждому под силу».
   «Да только воз и ныне там».
   «Хватит пререкаться!» - прогремел голос Сэра-Господина, и даже сквозь сон я почувствовала, как у меня мурашки побежали по телу. - «Это правда. Она впряглась так, что совсем чокнулась. Потеряла счет дням и числам. Докатилась до того, что в субботу, разожгла камин20. Если она сама не понимает, что для нее хорошо, а что плохо, придется ей вправить мозги. Короче, вычеркивайте ее из вашего списка, пока я не вычеркнул ее из своего».
   -Наступило такое жуткое молчание, что я проснулась вся в поту и в слезах.
   На какое-то время в гостиной повисла тишина.
   -Ты хочешь сказать, что тебе приснился Бог? – тихо спросила Ника. – А эти двое – известные российские переводчики? (Валерия кивнула.) – И что было дальше?
   -А ничего. Обычно, после сдачи фильма Гоша в тот же день присылал мне новый. А тут прошла неделя – и тишина. Я поняла, что в моих услугах больше не нуждаются.
   -Вот гады! И ты не позвонила на студию и не устроила скандал?
   -Напротив. Я послала им электронное письмо с благодарностью за предоставленную возможность попробовать себя в новом деле.
   -Все равно они сволочи!
   -Прекрати, Верочка. Учись быть благодарной за все. Вот ты сказала спасибо тому человеку, который не просто выручил тебя деньгами, а еще и сделал это таким замечательным способом?
   -Но это Лешка попросил его.
   -Да, но он мог и не согласиться. Как его, кстати, зовут?
   -Кумар, - почти шепотом ответила Ника, и щеки ее запылали.
   -Так это и есть твой «Ку»? - Валерия укоряюще покачала головой.
   Ника перебралась на кушетку и свернулась комочком, уткнувшись горящим от стыда лицом в мягкие бабушкины колени. Валерия гладила шелковистые волосы, узкие плечи, тонкие руки, удивляясь, откуда в этом хрупком на вид тельце столько силы, чтобы швырять на тренировках мужиков, в армейской амуниции наматывать километры, по нескольку часов выплясывать с братом рок-н-рол.
   «Ну, вся в меня», - улыбнулась Валерия.

   Много лет проработав в технологическом колледже с подавляющим мужским контингентом, Валерия умело держала в руках хитроумных автомехаников и электронщиков, покладистых компьютерщиков, зазнаек биотехнологов, беспардонных менеджеров, пресекая их поползновения получать высокие отметки обходными путями.
   Известно, что изобретательность студентов в том, как облапошить экзаменатора – безгранична. Но после неудачных попыток со стороны особо «сообразительных», списывать на экзамене у Валерии стало дурным тоном, а пропускать ее лекции, по выражению одного студента было все равно, что «потерять свою долю в грядущем мире». Зарвавшиеся  прогульщики-всезнайки на первой же контрольной убеждались, что переоценивали свои знания, а кропотливые работяги-недоучки приятно удивлялись высоким оценкам своего труда. Валерия радовалась их стремлению преуспеть, чтобы не ударить лицом в грязь перед этой «русской англичанкой». Менялся даже их внешний облик. Кибуцная мода на шорты, майки и сандалии сменялась на одежду более пристойную, чтобы предстать пред ясны очи ухоженной, всегда благоухающей «принцессы».
   «Ну, надо же - «принцесса». А ведь многим я годилась не только в матери, но и в бабушки», - усмехалась Валерия, вспоминая откровенные ухаживания некоторых не в меру раскованных студентов, их приглашения потанцевать на дискотеке, посидеть в баре или даже отправиться в путешествие.
   «Мама, ну как ты можешь заигрывать с этими козлами?» - негодовала Елена после очередного рассказа Леры. - «Неужели ты не понимаешь, что этим поддерживаешь у них имидж, что все  русские бабы - «зонот ми Ленинград?»21
   «А вот я сейчас надеру тебе задницу, и ты поймешь, что когда молодые парни говорят: «В классе стало светло оттого, что вошла Валери» или «Когда я вижу Валери, мне хочется петь» – то это совсем не то же самое, когда грязный торгаш на рынке кричит на корявом русском: «Иды суда». А потом он договаривает на ухо соседу по прилавку конец скабрезной фразы: «… соси мой х…», и оба мерзко гогочут. Может быть, я разбиваю этот поганый имидж именно тем, что занимаюсь со своими студентами в спортивных секциях, приношу на уроки свои любимые песни, а потом слышу, как они напевают их на переменах. Тем, что мне интересно с ними, а им интересно со мной».

   -Звонила Люся, - Лера вернулась из накативших воспоминаний, заметив, что у Ники начинают слипаться глаза, а ей так хотелось еще поболтать с любимой внучкой. - Говорит, что северо-восточные штаты завалены снегом. Они с Павликом и детворой ездили в сады Дюпона. Дети накувыркались в снегу, промокли и простыли. Теперь у бабы Люси домашний госпиталь, и она одна на всех, и все на одну ее голову. 
   Ника перевернулась на спину, сонно глянула на Леру.
   -Почему одна? А дед Павел?
   -Павлик у них сейчас за извозчика. Твой «любимый» кузен Додик сломал ногу, когда наряжал рождественскую елку,…
   -Поц.
   -…а Эдик снова разбил машину.
   -Шмок.
   -Вижу, ты все так же обожаешь своих троюродных братьев. Помнишь, как я возила вас с Ромкой на Хануку в Нью-Йорк? Сколько же прошло с тех пор? Лет десять-двенадцать? Мы тогда тоже ездили в сады Дюпона. Дэвид и Эдвард были уже здоровенными лбами, а ты среди них была совсем крохой. Они тебя без конца подначивали своими шуточками. Но когда ты влепила снежками одному в лоб, а другому в глаз так, что у одного выскочила шишка, а другой неделю ходил с синяком, они тебя зауважали. А Додик, как потом рассказывала Люся, так просто в тебя влюбился.
   Ника мурлыкнула от удовольствия. Похоже, никто так и не догадался, что она залепила в каждый снежок по кусочку щебня.
   И это было последнее, о чем она подумала, проваливаясь в сон, как в мягкий сугроб.
   Валерия укрыла внучку пледом и поцеловала в макушку.
   -Спи, котеночек. И пусть тебе приснится твой Кумар на заснеженных полянах Лонгвуда.

***
   Кумар любил Лонгвудские сады. Расположенные километрах в пятидесяти на запад от Филадельфии и в начале двадцатого века отошедшие под загородные владения промышленного и финансового кудесника, Пьера Дюпона, сады его имени входили в излюбленный туристический маршрут гостей Нью-Йорка.
   Первый раз Кумар и Менка приехали сюда с экскурсией. Не рассчитав отведенного для прогулки времени, они целый час бродили по английскому парку отдельно от остальных, а когда спохватились, что скоро пора собираться в автобусе, галопом пронеслись по французским садам, по оранжереям, по строго геометрическим дорожкам сада роз, мимо причудливо выстриженных туевых деревьев. А великолепные фонтаны итальянского сада, грандиозный водяной веер главного парка, укромные уголки с водопадами и беседками остались лишь в наборе открыток из сувенирного магазина.
   Экскурсовод, почти всю дорогу не сводивший ревниво-восхищенного взгляда со сладкой парочки, заметил грусть в глазах Менки, усмехнулся и объявил всем, что экскурсия, по его мнению, удалась, поскольку некоторые посетители, безусловно, попались в колдовские сети парка и, наверняка, приедут сюда опять.
   Глаза Менки загорелись. Она с легкостью решила пожертвовать днем посещения родственников, приехавших в Америку на заработки и проживавших в одном из кондоминиумов Харрисона, небольшого города в штате Нью-Джерси.
   -Может быть, откажешься от очередного бродвейского шоу? – спросил Кумар. – А то твои родные будут обижаться.
   -Еще чего! Мне поручено сделать доклад  в нашем драмкружке о театрах Нью-Йорка, так что родственники подождут. Ну, о чем с ними разговаривать целый день? О зарплатах, о ценах? Заедем на обратном пути на полчасика, и хватит с них.
   -Мы можем погулять по Бруклинскому ботаническому саду или отдохнуть в Центральном парке, если тебя так тянет на природу после беготни по универмагам.
   -В центральном парке всегда толпы народу, а бруклинский пруд по сравнению с большим озером Лонгвуда – просто грязная лужа. Согласись, дорогой, что тебе тоже хочется приехать сюда еще раз. Здесь так красиво и романтично. Я заприметила одно прелестное местечко. С него открывается чудесный вид на большие фонтаны. Я буду писать очерки о просмотренных спектаклях, а ты – сочинять пьесу для нашего кружка.
   Кумар согласился и, действительно, не пожалел о прекрасно проведенном и плодотворном дне. Он вспоминал эту поездку и на пике своей любви к Менке, и когда его чувства к ней совершенно угасли.
    Сады Дюпона манили его и сейчас, в январе, предлагая им с Ларисой незабываемые аттракции заснеженного ландшафта, вспыхивающего в вечерние часы сотнями тысяч огней, которые гирляндами обвивали нагие деревья и причудливые фигурки зверей. Нарядные оранжереи, которые здесь назывались консерваториями, пламенели пуансеттией вперемежку с нарциссами, цикламенами, ирисами, амариллисом и приглашали согреться под стеклянными сводами, отдохнуть в уютных музыкальных залах, послушать орган. 
   Всем этим буйством красок и звуков ему с Ларисой еще предстояло насладиться  на закате. А сейчас они, словно дети, резвились в сверкающих под солнцем сугробах, лепили снеговика, обстреливали друг друга снежками, стряхивали на себя пушистые белые шапки с разлапистых елей и искрящийся иней с берез.
   Наконец, изрядно промерзнув, они зашли погреться в ближайшую оранжерею и очутились на субтропической террасе. Им в лицо пахнуло теплым влажным воздухом. Утомленные яркой белизной глаза постепенно расслаблялись от мягкой зелени средиземноморских растений, словно припорошенных дорожной пылью. 
   Следом за ними вошла группа русскоязычных туристов.
   -Вот видите, друзья мои, как все просто в садах Дюпона, - заговорил экскурсовод, когда группа остановилась у аккуратного нагромождения камней, сквозь расщелины которых пробивались кактусы и ползущий кустарник с неброскими цветами. - Стоит только открыть дверь, и вы словно попадаете в другой уголок нашей планеты.
   Кумар и Лариса решили незаметно присоединиться к группе.
   -Кстати, обратите внимание на этого представителя семейства кактусовых, - гид указал на теснящийся за валунами высокий куст с толстыми округлыми листьями, усыпанными пучками иголок. - Родовое название - «опунция». Известно около ста пятидесяти ее видов, с ареалом обитания от Канады до юга Аргентины. Родиной опунции считается Мексика, откуда она была завезена в Европу, великолепно прижилась по всему Средиземноморью, и распространилась по Африке, южной Азии, Австралии, то есть везде, где жарко и засушливо. Но культивируется она и в северных широтах вплоть до средней России. В разных странах называется по-разному, но наиболее распространенные названия «Индейская фига» и «Колючая груша».   
   -Так это ж наш цабар, - прервал  долгоиграющую песнь экскурсовода смуглолицый мужчина, заскорузлые руки которого выдавали его причастность к земледелию. - А на сленге «сабра».
   Кумар навострил уши, уловив звукосочетание, напомнившее ему о той, которую он так упорно гнал из своей памяти.
   -У нас в кибуце целые плантации этого кактуса. Из него, кстати, делают отличный ликер, «Сабра» называется. Между прочим, из ста литров сока цабара можно получить литров двадцать пять спирта.
   -Спасибо нашему гостю из Израиля за ценную информацию по столь животрепещущему вопросу, особенно с мороза- улыбнулся гид.
   -Ото б нам на Украйину той кактус, - вступил в разговор пожилой турист. - Гналы б цабарку замисть горылки.
   Тема пришлась по душе, публика отогрелась, повеселела. Посыпались вопросы вперемежку то израильтянину, то экскурсоводу.
   -А из чего же гонят спирт, из листьев, что ли?
   -Нет, листья, вернее, мясистые стебли неколючего вида идут на корм скоту, а сок получают из плодов всех трех видов: желтого, красного и неколючего зеленого.
   -А где же эти плоды?
   -А вон видите? На краях стеблей еще осталось несколько штук похожих на груши. А неколючий сорт по вкусу напоминает персик, нашпигованный зернышками.
   -А попробовать можно?
   -Ни в коем случае! Во-первых, запрещено правилами посещения парка. Во-вторых, боже упаси прикасаться к плодам голыми руками: потом несколько дней не избавитесь от заноз. А колючки на стеблях пробивают даже толстую подошву.
   -Наверное, потому его и называют «цабар», что кусается, как цербер.
   -Созвучно, но, думаю, это не совсем так. Уж, скорее, «сабра» напоминает французское слово «sabre» - сабля,  - поправила интеллигентного вида дама.
   -Или английское «sabre» с тем же значением, - добавил молодой «качок» в зимнем спортивном костюме. - В США есть хоккейная команда «Буффало Сейбрез».
   -Вообще-то еврейскому «сабра» соответствует арабское «сабр», что значит «терпение», - подключился к спонтанному лингвистическому исследованию еще один турист. - У арабов это колючее растение с толстой кожей и сладкой мякотью ассоциируется с человеком грубым снаружи и чувствительным внутри. А на иврите «сабра» значит «еврей, рожденный в Израиле» по ассоциации с заморским растением, пустившим корни на этой земле. Говорят, что коренные израильтяне, на первый взгляд колючие и задиристые, при более тесном знакомстве вызывают уважение и симпатию.
   -Также как этот колючий кактус с его вкусовыми и лечебными свойствами, - подвела итог интеллигентная дама.
   -Браво, господа, - захлопал в ладоши экскурсовод. - Обычно аплодисментами награждают гида в конце экскурсии, но сегодня я меняю правила. Мне льстит иметь дело с такой просвещенной публикой. А что скажет наш гость из Израиля? Вы согласны с таким толкованием слова «сабра»?
   -Наверное, так оно и есть. Я в языках плохо подкован. Мы так называем старожилов, которые сильно заносятся перед новыми репатриантами, якобы мы приехали на все готовое, да еще и права качаем. Но этот господин прав. У нас есть несколько знакомых семей сабр. Это очень хорошие люди, которые и наголодались, и пороху понюхали, и действительно, очень терпеливые. Возятся с нами, как с малыми детьми. У них такая общественная нагрузка в кибуце: «семья-нянька». 
   -Извиняюсь, но я что-то плохо понял, - встрял гражданин новой России, и в его распахнутой дубленке звякнули золотые цепи в три ряда. – Чё это цабры такие грубые? - И, распальцевавшись, изобразил решимость немедленно поехать в «ту Израиловку» и устроить там разборку по понятиям.
   -Ну а какими были бы вы, живя в плотном кольце извечных врагов и в постоянной готовности к очередному военному конфликту или теракту,  - вступила в полемику еще одна туристка.
   -Я бы постарался с ними договориться. Ведь арабы тоже много веков живут на этой земле, - выдвинул предложение «востоковед», сразу потеряв уважение в глазах кибуцника.
   -А Иерусалим вообще колыбель трех религий. Там очень красивое русское подворье, - решила блеснуть эрудицией, жена «нового русского».
   Кибуцник набычился, взгляд его стал колючим, казалось, еще мгновение, и он пошлет «миротворцев», куда Ника частенько посылала Кумара. Но он повернулся к старику-украинцу и спросил:
   -Батьку, а чего б вам не поделить свою столицу с москалями и сябрами? Киев тоже  «колыбель трех народов».
   -А х… им в ср…, сынку. Пишли, краще, выпьемо твоеи «Сабры». Я, кажись, бачив цей ликер у магазыни.
   -Только не опоздайте на автобус. Отправляемся через час.
   -Не боись, не о****аем.
   Новоиспеченные друганы направились к выходу под одобрительный смех туристов.
   -Ну что же, друзья мои, позвольте мне вернуться из Израиля в наши Палестины и вкратце закончить рассказ об этом удивительном растении. Его сочные плоды вкусны в свежем виде и идут в переработку. Из них варят варенье, желе, компоты. Их тушат с мясом. А недавно из него стали получать экстракт для профилактики – угадайте с трех раз чего? ... Похмельного синдрома. Так что индейская фига может быть одновременно выпивкой, закуской и лекарством от похмелья. Но пройдемте дальше. Я покажу вам еще несколько интересных представителей мировой флоры.
   Обсуждая целебные свойства опунции, ее применение в фармацевтической и косметической области, туристы отправились дальше.
   Кумар с Ларисой задержались в «серебристом саду».
   «Так вот почему ты колкая, но так влекущая к себе - Вероника Сабрас, рожденная в Израиле», - Кумар не заметил, как приблизился к кусту и потянулся к буро-оранжевому плоду. - «Как же мне хочется очистить тебя от иголок и насладиться нежной мякотью».
   -Кумар, что ты делаешь? - окрикнула его Лариса. - Осторожно,  не уколись!
   Кумар отдернул руку, но все-таки укололся.
   -Черт, так увлекся рассказами, что захотелось сорвать одну «грушу». Давно я не ел этой «сабры».
   -А я вообще никогда не ела. А их можно где-то купить? Ведь сейчас, наверное, не сезон.
   -Думаю, в китайских буфетах можно найти все.
   -Давай заодно и ликера купим.
   Кумар усмехнулся про себя: «Глупая, ты даже не представляешь, на что меня подбиваешь», а вслух сказал:
   -У тебя лейкопластырь с собой? Попробую вытащить иголки.
   «Вот заноза, - подумал он, - и здесь ты меня достала!»

Глава 5

   На следующий день после утомительной презентации своего нового фильма Елена вспомнила, наконец, что где-то в джунглях огромного мегаполиса обитает их дочь, что они не виделись сто лет, что еще в сентябре звонил Алешка и тактично намекал на Никины проблемы с учебой и с некоторыми преподавателями.
   У Елены не было ни единой свободной минуты, чтобы вникать в дела своей взрослой дочери. Пару раз она все же прикрикнула на нее по телефону, мол, не хочешь учиться, как следует, собирай чемоданы и уматывай обратно в Израиль, а проблем людям не создавай.
   Потом, вроде бы, все наладилось. Помимо учебы Ника занималась спортом, даже медаль какую-то завоевала, то ли по дзюдо, то ли по каратэ, переводила фильмы, хорошо сдала сессию, съездила на каникулы к Лерочке. Вот только для родителей времени у нее не было, равно как и у родителей для нее.
   Лежа с Аркадием в постели и наслаждаясь заслуженным отдыхом, Елена решила поговорить с мужем на эту тему.
   -Надо позвонить Нике. Пусть переезжает сюда. Ирка с Петром укатили в теплые края минимум на месяц.
   -Но я же вчера говорил тебе то же самое. Ты, старушка, совсем меня не слышишь и не видишь.
   “И то верно. Когда в последний раз мы отрывались с ним по полной программе? Боже, как давно!”
   -Ты не знаешь, где тут у Петьки порнуха? - Лена выскочила из теплой постели и кинулась искать кассеты, диски, журналы, или чем там еще друзья заводят себя «на старости лет».
   -Тебе это надо? Лично мой солдатик со вчерашнего фуршета стоит на тебя по стойке “смирно”.
   -Тогда живо в душ.
   После душа они продолжили в джакузи, потом, после легкого завтрака, прямо на кухне и уже окончательно расслабились снова в спальне.
   -Теперь к делу. Нужно организовать вечеринку. Пригласим Алешку. Пусть привезет преподавателей, которых Ника достала, и в «неофициальной дружеской обстановке» разберемся, в чем проблема. Ника пусть приглашает сокурсников и сама тоже готовится. Наверняка, за полгода она ни разу не села за фортепьяно, не работала с голосом, а уж танцы и подавно похерила.
   -Ей некогда было. Лешка жаловался, что она набрала кучу каких-то секций типа конного спорта, фехтования, каратэ и тому подобное.
   -Ну почему твоя дочь такая дура? На фига ей все это? Я бы еще поняла, что это нужно ей для актерской профессии. Но она же категорически не хочет сниматься.
   -Между прочим, она еще и твоя дочь. Ты очень слушала мать, когда поперлась в массажный кабинет после режиссерских курсов на Манхеттене?
   -Мне это было нужно для работы.
   -Какой работы? У тебя еще не было тогда работы.
   -Ну, хватит, вспомни еще активистское движение “Ликуда” с “Аводой”22. Я знала, что мне это нужно.
   -Вот и Нике зачем-то все это нужно. А зачем? Ты права. Мы ничего о ней не знаем. Нам нужно чаще видеться.
   -Очень оригинальное замечание. Короче, звони ей.

   Алексей подкатил к калитке и нажал кнопку интеркома. Раздался запыхавшийся голос Ники.
   -Лешик, ты? Погоди, я открою тебе ворота. Только не жируй, поставь машину так, чтобы хватило места еще для двух. Гриша - наш помощник - откроет вам дверь.
   Алексей с корзиной сластей в одной руке и локотком Валентины Сергеевны в другой, Кумар с огромным букетом роз и под ручку с Ларисой подошли к широкой двухстворчатой двери. Алексей нажал на кнопку звонка. Дверь почти сразу открылась, и на пороге появился молодой мужчина в темном костюме-тройке, в белых перчатках и при бабочке, похожий больше на крупье казино, чем на распорядителя по кейтерингу. Он отступил в сторону, пропуская гостей в дом.
   -Прошу вас. - Григорий бесшумно откатил зеркальную створку просторного гардероба с приготовленными для гостей вешалками. - Позвольте ваши пальто, господа.
   Где-то совсем рядом, но невидимая гостям, Ника объясняла кому-то, где и как поставить машину. Она материализовалась в тот момент, когда Григорий принимал последнее пальто, и следующие несколько секунд можно было смело заносить в анналы драматургии в качестве немой сцены. Гости не ожидали увидеть Нику в сногсшибательном вечернем наряде и удивительно идущей ей высокой прическе. Ника не ожидала, что Алексей и Кумар явятся в гости с ее врагинями.
   -Ника, ты просто … у-ух! - Алексей не нашел более подходящих слов.   
   -Привет, Лешка, то есть Алексей Михайлович. Добрый вечер, Валентина Сергеевна. Здравствуй, Кумар. Рада с вами познакомиться, Лариса.
   -Взаимно, только, со мной тоже можно на “ты”. (Ника кивнула в знак согласия.) - Ты потрясающе выглядишь, Ника.
   Кумар хотел выразить и свое восхищение, но Ника не предоставила ему такой возможности. Во всю луженую глотку она выкрикнула:
   -Мам! Пап! Это к вам!
   -Зачем так орать? Ведь в доме есть переговорное устройство, - сказала Елена, спускаясь в гостиную под руку с Аркадием.
   -Штуёт23, - пробурчала Ника и снова заорала, как оглашенная, увидев входящих в дом Женю, Игоря и Андрея. - Привет, мушкетеры! Мамуля, папуля, познакомьтесь, это - Атос. Наш бог фехтования.
   -Игорь.
   -Очень приятно.
   -Это - Портос. Гроза компьютеров по карточным играм.
   -Евгений.
   -Рады познакомиться. Это вы в паре с моей самонадеянной дочерью решили обыграть в казино профессионалов?
   Женя смущенно опустил глаза, и Ника тут же пришла ему на помощь.
   -Во всяком случае, ты, папуля, ему не соперник.
   -Хамишь, доча.
   -А это - Арамис. Он тоже фехтует и пишет потрясающие стихи на японском. Я вам потом почитаю несколько его танка, посвященных мне, - похвасталась Ника, бросив победоносный взгляд на Кумара и снисходительно-нежный на Андрея, зардевшегося, как маков цвет.
   -Очень приятно познакомиться.
   -Это вам, Елена Яковлевна. - Жестом фокусника Андрей достал из-под куртки прекрасную алую розу на длиннющем стебле. - Поздравляю вас с наградой кинофестиваля.
   -Спасибо, Андрей. Но, кажется,  роза предназначалась не мне.
   -Тебе-тебе, мамуля. Правда, Андрюшка - душка?
   Оживились и другие гости. Все стали поздравлять Елену и изъявили желание посмотреть церемонию награждения и, конечно же, сам фильм.
   -В таком случае, прошу в кинозал. Гриша, принесите, пожалуйста, напитки и канапе.
   -Сию минуту, Елена Яковлевна.
   -Гришенька, и нам с ребятами чего-нибудь вкусненького. - Ника скорчила умильную рожицу. - Мы сядем за карточным столом.
   Григорий улыбнулся и кивнул.
   Вдруг Ника о чем-то вспомнила и кинулась вслед за «врагами» в кинозал. Но было уже поздно. Гости любовались восхитительными пейзажами Индии на нескольких экранах одновременно и огромным Тадж-Махалом в центре. Глаза Кумара светились благодарностью, когда Аркадий рассказывал, как Ника полдня монтировала эту плазменную мозаику.
   -Скажешь тоже, “полдня”, - сердито пробурчала Ника и погасила экраны.
   -Что ж ты сделала, паразитка? - Охнули с досады Аркадий и Елена, а Алексей заметил, как у Кумара дернулась верхняя губа.
   “Ну, держись, зараза, Кумар тебе это припомнит”.
   -Подумаешь, я в момент найду вам, чего хотите. - Ника защелкала клавишами клавиатуры. 
   -Если можно, покажи нам достопримечательности Киева. Они, конечно, не такие грандиозные, как индийские, - сказала Лариса Кумару, - но тебе понравится, когда летом мы поедем с тобой в Киев.
   “Сука”, - Ника даже прикусила язык, так рвалось наружу это словцо. Она постучала по клавишам, и экраны засветились красотами Киева. Лариса комментировала, все восхищались, и Кумар благодарно улыбнулся ей за то, что сумела  разрядить обстановку.
   -Спасибо тебе, Ника, - поблагодарила Лариса. - Как здорово! Я словно дома побывала.
   -На здоровье. - Ника пристыжено отвела взгляд и спросила, - Что вы будете смотреть:  фильм или церемонию?
   -Поставь сначала фильм, - попросил Алексей.
   Гости расселись по диванам и креслам. Ника включила самый большой центральный экран и вышла из кинозала. Кумар проводил ее взглядом из-под насупившихся бровей.
   Ожидая увидеть нечто в духе мелодрам Миры Наир24, Кумар с первых же мгновений был заинтригован появлением на экране солдат Армии Обороны Израиля в зимних комбинезонах на меху, раскапывающих сугроб. Он удивленно покосился на Елену. Та улыбнулась и пояснила:
    -Это был конкурс фильмов на военную тематику.
    А Аркадий добавил:
   -Но у Лены есть целая обойма дамских слезоточивых кинороманов, - он нежно взглянул на жену и поцеловал ей руку.
   Камера прокатила панораму заснеженной горной гряды и остановилась на бункере с развевающимся бело-голубым флагом со Звездой Давида.
   -В Израиле зимой бывает столько снега? - в свою очередь удивились Лариса с Валентиной.
   -Это Голаны. Их еще называют израильскими Альпами. Там есть неплохая горно-лыжная база на горе Хермон, - скороговоркой ответил Алексей, давая понять, что лично он не намерен отвлекаться на комментарии, и хотел бы сосредоточиться на просмотре.
   Все понимающе затихли и стали вслушиваться в диалоги, озвученные, судя по едва уловимым интонациям, израильскими русскоязычными актерами.
   Полуторачасовая картина пролетела, как короткометражка, и всем стал ясен замысел режиссера. Несмотря на заявленную тематику, это был фильм не столько о буднях солдат-срочников на пограничной полосе, сколько о любви:  запретной, неразделенной, несчастливой.   
   Когда по экрану поползли титры, Кумар вдруг заметил стоящую у двери кинозала Нику. Строчки мелькали в ее мокрых от слез глазах. Он заставил себя отвести взгляд и увидел, что Лариса с Валентиной тоже украдкой смахивают слезы.
   Ника тихо вошла, остановила фильм, нашла видеофайл с церемонией награждения и вышла.
   -Ну что сказать, Елена, - Алексей откинулся на диванные подушки и расслабился, - по-моему, каждый новый твой фильм разбивает стереотип о том, что существует кино хорошее, плохое и израильское.
   -Странно, - улыбнулся Кумар, - но эту расхожую фразу я не раз слышал об индийском кино.
   -Снобы от кинематографа этак шутят о любом национальном кинематографе, отличном от голливудских стандартов, - с некоторым раздражением  сказала Елена.   
   Тему не удалось развить, поскольку снова прозвучал мелодичный звонок в дверь, и Григорий впустил в дом трех девушек в сопровождении пожилого элегантного мужчины и красивого парня в стильном костюме, выгодно подчеркивающем его атлетическое сложение.
   При их появлении Ника взвилась из-за карточного стола и с радостным воплем повисла на шее у молодого человека, закружившего ее на манер воздушных акробатов. Он выдернул заколку из ее волос и слегка их растрепал. Их внешнее сходство и даже одинаково постриженные полудлинные волосы выдавали в них брата и сестру.
   -А вот и Ромка, - с нотками отеческой гордости в голосе произнес Аркадий. - Идемте знакомиться. Посмотрим, что за канареек он привез на этот раз.
   Гости вышли из кинозала и направились в сторону игроков, где происходило знакомство со вновь прибывшими. Хозяева на минутку задержались, чтобы выключить аппаратуру и поправить мебель.
   Роман пожал руки мушкетеров и оглянулся в тот момент, когда Кумар с Ларисой стояли в двух шагах от карточного стола. Глаза молодого человека, неожиданно темные при светло-русых волосах, вспыхнули любопытством при виде очаровательной незнакомки под руку с холеным брюнетом восточной наружности. Он с трудом оторвался от притягательного магнита, чтобы пожать руку Алексею.
   -Здравствуй, Рома. Познакомься с учителями твоей сестры. Это Валентина Сергеевна, доктор филологических наук, профессор…
   -Ой, ну что вы, Алексей Михайлович, к чему этот официоз, - Валентина улыбнулась и протянула руку. - Очень приятно познакомиться. Вы, я слышала, занимаетесь шоу-бизнесом? Где вы этому учились?
   -В Израиле я окончил старшую школу с театрально-музыкальным уклоном. А после армии учился на режиссерских курсах.
   -А что привело вас в Москву?
   -Мама с папой и я, - опередила его ответ Ника и нырнула под руку брата. - Бабуля одна бы с ним не справилась.
   -Молчи, мартышка, - смущенно улыбнулся Роман и снова потянулся взглядом к прекрасной незнакомке.
   -Это Лариса, - представил гостью Алексей, - подруга моего коллеги Кумара.   
   -Очень приятно, - протянутая рука Ларисы чуть дрогнула, что не ускользнуло от глаз Кумара.
   -Рад с вами познакомиться, Лариса. Вам очень к лицу эти рубины, - не придумав ничего умнее, сказал Роман и забыл отпустить ее слегка затрепетавшую руку.
   -Балда, - Ника одернула брата. - Это не рубины, а гранаты.
   -Простите, я в этом плохо разбираюсь, - Роман слегка покраснел.
   -Не в чем тут особо разбираться, - снова встряла Ника. - Рубины алые, как артериальная кровь, а гранаты бордовые, как кровь из вскрытых вен, - трагическим, нараспев, голосом объяснила Ника, весело наблюдая, как бледнеет лицо Романа.
   -Замолчи, дура, - Роман заломил ей руку так, что она вскрикнула.
   -Ника, прекрати дразнить Ромку, - строго сказала подошедшая в обнимку с Аркадием Елена. - Что вы, как дети, ей-богу.
   -Это он, как дитя малое, до сих пор в обморок падает от одного упоминания крови, - огрызнулась Ника, вырвавшись из жесткого Ромкиного захвата.
   -Заткнись, террористка!
   -Кисейная барышня!
   -Прекратите сей час же. Ника, иди, доигрывай свой бридж. Ребята устали тебя ждать. Рома, пора налаживать видеосвязь с Израилем. Алеша, поможешь ему? - стал раздавать распоряжения Аркадий. - Кумар, не желаете сыграть в шахматы?
   -С удовольствием.
   -А я бы хотела, с вашего позволения, Елена, посмотреть дом, - попросила Валентина Сергеевна.
   -Нет проблем. Лариса, вы присоединитесь к нам?
   -Да, конечно, - согласилась Лариса, но Кумар почувствовал, что с гораздо большим удовольствием она присоединилась бы к Роману, на которого продолжала бросать косые заинтересованные взгляды.
   Седовласый маэстро пробежался по клавишам фортепиано, девушки слегка распелись, и полились нежные мелодии, добавляя этому дому шарма и уюта.
   
   Кумар из уважения предложил ничью стоявшему на проигрыш Аркадию и начал расставлять фигуры для новой партии.
   Но тут зазвучала мелодия из репертуара его любимого шведского квартета. Он обожал эту группу с детства. Потом их музыку сменили другие ритмы, но после того, как на Бродвее они с Ларисой посмотрели мюзикл “Mamma mia”, он с удовольствием слушал иногда их старые хиты. Мелодия, зазвучавшая в гостиной, была одной из его самых любимых.
   Пианист обернулся к играющим в бридж и громко спросил:
   -Ника, ты петь будешь?!
   -Буду! Черт с ним со всем.
   Она бросила карты на стол и подошла к фортепиано.
   Кумар удивленно глянул на отца Ники.
   -Что поделаешь, она еще и поет. Приготовьтесь, сейчас будет глотку драть, - пошутил Аркадий.
   Но Ника начала тихо, проникновенно, четко и внятно выговаривая английские слова. Все отвлеклись от своих занятий и сосредоточились на облаченном в рифмы и аккорды рассказе о любви, с которой пришла пора расставаться. Всем присутствующим был знаком незатейливый текст этой песни. Но ее прелестная мелодия вдохновляла поэтов многих стран на превращение бесхитростного подстрочника в лирические шедевры, часто далекие от прямого перевода. А неподражаемые голоса блондинки Агнеты и шатенки Фриды стали настоящим вызовом исполнительскому мастерству вокалисток во всем мире. Поэтому тот факт, что Ника дерзнула исполнить эту песню, вызвал у всех любопытство, граничащее со страхом: справится ли?   
   “Не хочу говорить, через что мы прошли. Хотя мне и больно, теперь это в прошлом”. - Ника обвела присутствующих мягким извиняющимся взглядом.
   -Простите, Аркадий, - сказал Кумар, - давайте сделаем перерыв.
  “Все мои карты вышли. И твои тоже. Ставить больше нечего. Ни одного туза в запасе”.
   Голос Ники рванулся ввысь и оборвался, словно она зарыдала от досады на то, что победителю достается все, а проигравшему суждено униженно стоять в сторонке.
   Кумар прислонился к колонне, во все глаза глядя на Нику и поражаясь ее смелости выбрать для исполнения такую личную песню.
   Ее голос окреп, и она призналась в том, что наивно полагала, будто в его объятьях всегда будет как за каменной стеной. Какая же она была дурочка, играя по правилам.
    Кумар ослабил узел галстука и расстегнул воротник: стало трудно дышать.
    Ника громогласно обвиняла богов в том, что с ледяной расчетливостью они играют в кости на судьбы людей, а кто-то там внизу теряет дорогого ему человека.
   “Все просто и ясно. Зачем же мне жаловаться?”
   Мушкетеры, как громом пораженные слушали и недоумевали: “Ника ли это? Их Д'Артаньян, их собутыльник и рубаха-парень?”
    Ника глянула Кумару прямо в глаза и спросила:
   “Целует ли она, как целовала тебя я? То же ли ты чувствуешь, когда она зовет тебя по имени?”
    Ника бросила взгляд на Ларису, заметив напряженное внимание соперницы. “Неужели поверила? Вот дура!” Потом снова  Кумару:
   “В глубине души ты знаешь, как я тоскую по тебе. Но правила игры нужно соблюдать”.
   Кумар скользнул рукой под пиджак, где бешено колотилось его сердце.
   “Что это с ним? Он сейчас грохнется в обморок”. - Аркадий  подошел и встал рядом с гостем.
   Ника пела о судьях, которые будут решать, а такие как она подчиняться. Зрители этого шоу, всегда остаются внизу. Снова идет игра. «Любовница или подруга?». Много ли на кону или мало, все достанется победителю.
   Аркадий с тревогой поглядывал на Кумара. Тот, почувствовав его взгляды, опустил руку и смущенно улыбнулся.
   Не сводя с него глаз, Ника пела о том, что не будет ничего говорить, если это его печалит. Она понимает: он пришел, чтобы просто пожать ей руку, видя, как она расстроена и не уверена в себе. Но, видишь ли, все получает победитель.
   “Победитель получает все”.
   Казалось, ее голос вдребезги разобьет застекленную крышу зимнего сада. Но современная конструкция выдержала натиск старомодных страстей. Нике ничего не оставалось, как гордо уйти. Но проходя мимо победителя, она сбросила свой шифоновый шарф к его ногам как последний, уже ничего не решающий козырь.
   Кумар поднял его, готовый броситься вслед за Никой, уходящей вверх по лестнице под заключительные аккорды музыкальной истории любви. Но Аркадий предупредил его порыв и, чтобы остудить дикий жар в глазах гостя, постарался произнести как можно нейтральней:
   -Артистка...
   Кумар очнулся от наваждения.
   -Да, и очень талантливая.
   Первой зааплодировала Валентина Сергеевна.
   -Браво! - выкрикнула она. «Нужно завтра же рассказать руководителю студенческого театра, какой талант я для него нашла».
   -Браво! - подхватил Алексей. “Вот чертовка. Что же теперь будет с Кумаром и Ларисой?”
   “Пора интеллигентно расстаться”, - аплодируя, подумала Лариса. “А вот с ее братом хотелось бы познакомиться поближе”.
   Мушкетеры рукоплескали. Женька и Игорь кричали “Уау!”,  “Бис!”, а Андрей в душе крыл их чертями: “Вот придурки! Они что, с одного раза ничего не поняли?”
   “Неплохо срежиссировала, - подумала Елена, - но чуточку переборщила с эмоциями”. Вслух она сказала:
   -Спасибо, друзья. Спасибо нашей замечательной банде музыкантов. Мы  сейчас прервемся, чтобы подкрепиться, а потом будем сжигать заготовленные Григорием калории. Поэтому, после ужина - пляски.
   
   На медленный танец пары распределились следующим образом: Елена-Алексей, Валентина-Аркадий, Ника-Андрей, Лариса-Кумар. Роман, Игорь и Женя танцевали с девочками-подпевочками.
   Роман решился на двойную рокировку. Он изящно подвальсировал к Андрею и ловко обменялся девушками.
   -Слушай, мартышка, - шепнул он сестре, - я до смерти хочу потанцевать с Ларисой.
   -Ты не мог сразу к ней подкатить, Ромео долбаный? Я не хочу танцевать с ним.
   -Да, ладно, не хочет она. Мне-то можешь глаза не мылить. Короче, давай. - Он был уже рядом с Кумаром и Ларисой. - Как насчет того, чтобы дамы обменялись кавалерами, друзья мои?
   Ника и Кумар одновременно качнули головами из стороны в сторону, что у Ники означало: “Нет, ни в коем случае!”, а у Кумара, наоборот: “Да, почему бы и нет?” Легонько подтолкнув сестру в объятья индийского гостя, Роман увлек Ларису в гущу танцующей молодежи.
   А для этих двоих “земля на  мгновенье застыла”.
   Первым очнулся Кумар. Он мягко обхватил девушку за талию, и она чутко отозвалась на его первое неуклюжее движение. Он не был хорошим танцором, несмотря на старания Ларисы. Поборов скованность, Кумар повел в танце. Ника послушно следовала его движениям.
   “Что это? Профессиональное чутье партнера или... - Но он отогнал обольстительную мысль.
   -Ты здорово танцуешь, Ника. Вы с братом могли бы с успехом выступать на сцене. А поёшь ты просто восхитительно.
   Ника промолчала, только взглянула на него так, словно хотела сказать: “Не трепи мой последний нерв. Спрашивай уже, что хотел”.
   “Поразительно. Впервые в жизни встречаю девушку, никак не реагирующую на комплименты. Словно те клетки женского организма, которые заведуют флиртом, у нее совершенно отсутствуют или отмерли. А если, все-таки ...”
   -Ника, можно задать тебе вопрос? - Уголки его губ дрогнули. – Песни, что ты пела... Это был месседж для меня?
   В ее глазах сверкнула зарница. Ему показалось, что это отсвет уходящей грозы, и он рискнул спросить напрямую:
   -Ты ждала меня? Ты хотела сделать мне приятно. Ты...
   Он ошибся. Гроза двигалась в его сторону.   
   -Что ты о себе возомнил! - Ника стряхнула с себя его руки. - Кто ты на фиг такой? Казанова, Дон Жуан гребаный. Да пошел ты кибенимать!
   Мелодия закончилась на довольно громкой ноте, и этой вспышки эмоций почти никто не заметил. Ника упорхнула отвоевывать уютного Андрюшку-душку. Кумар направился к бару отогревать свою разом замерзшую душу. Боковым зрением он заметил слившихся в танце Ларису и Романа, но на конфликт со свежеиспеченным соперником не отважился.
   Почти одновременно с ним у бара появилась Елена.
   -Что будете пить, Кумар?
   -Если можно, сухой мартини.
   -Гриша, - позвала она помощника, - два, мартини, пожалуйста: белый Кумару и красный с содовой мне. Кумар, пойдемте в сад. Я хочу с вами поговорить.
   Они уселись друг против друга на уютных диванчиках зимнего сада.
   -Скажите, Кумар, что происходит?
   -Что вы имеете в виду, Елена Яковлевна?
   -Можно просто Елена. Я имею в виду ваши отношения с моей дочерью.
   -Отношения? - насторожился Кумар.
   -Да, обычные человеческие отношения. Как мне показалось, они между вами не вполне нормальные. Могу я узнать, в чем причина.
   -Я бы тоже хотел это знать, - он отвел глаза.
   -Не уходите от ответа, Кумар. Мы не на дипломатическом приеме.
   -Но я, действительно не знаю, что вам ответить. Вас что-то беспокоит?
   -Признаться, да. Ника весь вечер ведет себя так, словно хочет что-то кому-то доказать. И мне кажется, что доказать это что-то она хочет именно вам. (Кумар удивленно вскинул брови). А какие, простите за нескромный вопрос, у вас отношения с Ларисой? (Глаза Кумара снова спрятались под бровями). Не надо, Кумар, так на меня смотреть не надо. Вы не хотите отвечать, тогда я скажу вам, как понимаю данную ситуацию. С этой женщиной у вас давнишние романтические отношения. Это видно невооруженным глазом.
   Кумар не осмелился возмутиться беспардонным вмешательством в свою личную жизнь. Он лишь резко встал и отвернулся к окну, сжав кулаки.
   -При этом бросается в глаза, что и к моей дочери вы неравнодушны, - продолжала Елена.
   Кумар так же резко обернулся, судорожно глотнув воздух.
   -И хуже всего тот факт, что она, очевидно, в вас влюблена. Чему вы удивляетесь? Вы влюбили в себя Нику, что не мудрено при вашей внешности и статусе, и позволяете себе играть ее чувствами, являясь в этот дом со своей пассией. Пейте, пейте, не стесняйтесь.   
   Елена наблюдала, как дрогнувшей рукой он потянулся за вином, в три глотка осушил бокал и как-то слишком тяжело для молодого человека осел на скамью, сверкнув  нездоровым блеском глаз.
   -Елена, позвольте мне сказать несколько слов. Я поначалу хотел спросить, как у вас с Аркадием могла вырасти такая дочь. Весь вечер я любуюсь вашими нежными супружескими отношениями, наслаждаюсь изысканными манерами, изящной речью и ничего подобного не нахожу у Ники. Но – простите меня за прямоту – теперь я понимаю, от кого она унаследовала эту прямолинейность и безапелляционность. За время наших «отношений» я слышал от нее только колкости и насмешки вперемежку с площадной бранью. Любая попытка с моей стороны установить с ней нормальный контакт вызывает ее яростное сопротивление.
   -Даже так. «Установить контакт». А как же Лариса?
   Лицо Кумара свело болезненной судорогой. Елене даже захотелось пожалеть и приласкать его. Она смягчила тон.
   -Молодой человек, я вижу, что у вас большое любвеобильное сердце. Но поймите, что моя дочь воспитана на несколько других ценностях. Разумеется, подобное поведение с ее стороны непозволительно, но таким образом, быть может, она хочет дать вам понять, что пока вы с Ларисой, ни на какие «контакты» с ней вы не имеете права. Поэтому, разумней всего с вашей стороны будет…
   -… вырвать безумную любовь к вашей дочери из своего сердца? - перебил Кумар. 
  Столько отчаяния и боли было в этом негромком, проникновенном выкрике его души, что Елена растерялась. Не найдя, что ответить, она отвела взгляд в сторону Ники и Андрея и невольно залюбовалась.
   -Вы правы, Елена, они - очень красивая пара. И Андрей тоже без ума от нее. Он был бы ей любящим мужем, а вам прекрасным зятем, блюстителем ваших моральных ценностей. Но есть одно «но». Ника его не любит. И эти танцы с нежными объятиями и поцелуями не более чем еще один способ что-то мне доказать.
   -Не зарывайтесь, молодой человек, - сказала Елена, чтобы хоть что-то сказать. Внутри закипала злость на саму себя - ситуация вышла из-под ее контроля после его столь смелого и неожиданного признания.
   -Простите, не понял. Ах, да, это вроде: “хамишь, парниша”. Извините, Елена, но вы не находите, что Ника ведет нечестную игру с Андреем. Ведь она дает ему надежду на взаимную любовь... Ну а ваш сын просто образец моральных ценностей. - Кумар бросил гневный взгляд на Романа, слишком крепко обнимавшего Ларису в ритмах вальса-бостона.
   Елена резко поднялась и подошла к сыну.
   -Роман, - сказала она, с трудом сдерживая раздражение, - Лариса уезжает. Попрощайся с гостьей.
   Роман неохотно высвободил Ларису из объятий и повел к выходу.
   -Позвольте мне сказать Нике несколько слов на прощание, - обратился Кумар одновременно к матери и дочери.
   -Мам, ну что он ко мне прихарился, ле Азазель25.
   -Выбирай выражения, хамка - Елена звонкой оплеухой сорвала свою злость на дочери.
   Ошеломленная Ника умчалась прочь из гостиной.
   -Андрей, - обратилась Елена к остолбеневшему парню, - полагаю, вам тоже пора домой.
   Андрей  кивнул и, попрощавшись, направился к товарищам.
   Кумар горько усмехнулся.
   -Спасибо, Елена, вы мне очень «помогли» установить с вашей дочерью нормальные человеческие отношения.
   -Ах, оставьте, Кумар, - с трудом подавив желание и ему влепить затрещину, сказала Елена. - Всего доброго, - она протянула руку на прощание.
   -Вы удивительная женщина. Мне очень жаль, что я так непривлекательно выгляжу в ваших глазах со своими моральными ценностями. - Усмехнулся Кумар и почтительно поцеловал ей руку. - Мы уезжаем, - сказал он Алексею.
   Гости распрощались с хозяевами, и дом внезапно опустел. 

   Первой нужно было отвезти домой Валентину Сергеевну. Всю дорогу она расхваливала замечательно организованный вечер, прекрасный ужин и великолепно оборудованную виллу.
   “Надеюсь, кроме меню и мест общего пользования ты ничего больше не заметила”,- подумал Алексей.
   Он проводил ее до подъезда и поблагодарил за компанию.
   -Ну что вы, Алексей, это я вам благодарна за чудный вечер. Надеюсь, ваша  милая жена не приревнует вас, а то для некоторых гостей повода для ревности было хоть отбавляй. - Она бросила взгляд на Кумара и Ларису.
   “Все-таки заметила”, - подумал Алексей, а вслух сказал:
   -Да что вы говорите? А я даже не обратил внимания.
   -Полно вам, Алексей. Но мы ведь никому не скажем, правда?
   -Я преклоняюсь перед вашей мудростью, - он галантно поцеловал ей руку. Валентина тихо засмеялась и скрылась в подъезде.
   “Все-таки Валюха - хорошая баба”, - подумал он.
   Алексей остановил машину у дома Ларисы. Кумар вышел ее проводить. Он что-то коротко сказал ей. Она привычным движением потянулась к его губам, но Кумар уклонился от поцелуя. Еще несколько тихих, сдержанных фраз, и почти одновременно отвернувшись друг от друга, они разошлись в разные стороны. Кумар сел в машину.
   -Поссорились? - тихо спросил Алексей.
   -Нет. Мы расстались. Навсегда.
   Оба не проронили больше ни слова. Молча зашли в квартиру, молча разошлись по комнатам. Первым не выдержал Алексей. Он услышал, как что-то разбилось в комнате Кумара и, постучавшись, зашел к нему. На полу у шкафа лежала фотография Кумара и Ларисы под осколками стекла. Кумар ничком лежал на кровати.
   -Не сходи с ума, - сказал ему Алексей. - Вы столько лет любите друг друга, через столько испытаний прошли. Забудьте это маленькое недоразумение.
   -Ты называешь Нику “маленьким недоразумением”?
   -Пожалуй, ты прав. Ника - это большое, сплошное недоразумение. Не переживай, я все улажу с этой паразиткой.
   Кумар вскочил с кровати.
   -Не смей ее так называть, слышишь?! Я люблю ее, Лешка. Люблю   безумно и… безнадежно!
   -Что?... Как?… Когда ты умудрился? - Алексей не верил своим ушам.
   -Второго сентября, - горько улыбнулся Кумар. - Как? Как мальчишка - влюбился с первого взгляда и, кажется, до последнего вздоха. Я не могу  дышать, не могу нормально жить, я все время думаю о ней. Пытался вырвать ее из сердца и понял, что это не в моих силах.
   И вдруг он схватил Алексея за грудки.
   -Ты должен мне рассказать, что с ней случилось в Израиле, - прорычал он, в упор глядя в глаза другу. - Почему она так себя ведет? Ведь она совсем не такая, какой хочет казаться. Умоляю, Лешка, расскажи.
   -Нет, Кумар. Это не моя тайна.
   -Дурак. Ты и так почти все уже сказал. Я завтра же позвоню Елене и скажу, что мне все известно, - глаза Кумара коварно блеснули. - Что она после этого будет о тебе думать?
   Теперь Алексей вцепился Кумару в лацканы пиджака.
   -Во-первых, ты не посмеешь этого сделать. Во-вторых, при чем тут Елена?
   -Я признался ей, что люблю Нику.
   Алексей ошалело глядел в глаза Кумара, медленно разжимая хватку.
   -Черт с тобой, я расскажу, но не смей, слышишь, не смей...
   -Лешка, я  понимаю. Эта тайна умрет со мной.
   Они вышли в гостиную. Алексей достал из бара бутылку вермута.
   -Лешка, давай выпьем водки.
   -Не возражаю. - Он убрал “Мартини” и достал початую бутылку Смирновской.
   -Тебе как, - спросил Алексей, когда они уселись на диваны и выпили по первой, - в подробностях или покороче?
   -Короче. Ее изнасиловали?
   -Да господь с тобой! Ничего такого, вроде, не было.
   -Что значит, “вроде”?
   -Ну, в той истории до интима не дошло, сплошная романтика и сопли с сахаром. А в тюряге не знаю. Да нет, если бы что-то такое было, Елена рассказала бы.
   -Ника сидела в тюрьме? - Кумар ошарашенно глянул на Алексея.
   -Ты будешь слушать или доставать меня вопросами?
   -Извини. Я слушаю.
   -В общем, после школы Нику призвали в армию. В Израиле воинская повинность распространяется и на девчонок. В основном, их берут на секретарскую работу и в помощь различным социальным службам. Но есть немало сумасшедших, типа нашей Вероники, которые подписываются в боевые части и пограничные войска. Ника служила на военно-морской базе возле Газы сначала на радиоаппаратуре, потом муштровала новобранцев. Однажды на территорию базы влетело несколько «кассамов». Они с майором не успели добежать до укрытия. Ему поцарапало спину, а ее осколками ранило в плечо и шею.
   -Поэтому она носит шарфы и закрытые свитера.
   -Слушай, знаток дамских туалетов, я на ее гардероб не заглядывался.
   -Ладно, молчу.
   -Майор быстро выписался, но продолжал ее навещать, ну и кранты, влюбился без памяти. Цветы, шоколад, побрякушки. Врал, что неженат, что всю жизнь ждал ее. В общем, заморочил девчонке голову. А когда Нике доложили, что он не только состоит в законном браке, но успел наклепать троих детей, она зашла к нему в офис и “йодан маваси гэри” выбила этому козлу челюсть. Да еще, идиотка, сделала это при свидетелях. Челюсть ему быстро вправили, а ее - под арест. Но к его чести сказать, он-таки оказался мужиком. Отмазал ее от суда. Какой-то высокопоставленный родственничек помог. В общем, дело замяли. Ленка, конечно, подключила все свои связи. Заткнула рот газетчикам. Сначала она хотела отправить Нику в Штаты к двоюродной сестре. Но тут им с Аркадием подвернулась работа в Москве, и дети увязались за ними. Роман стал раскручивать молодые таланты, ну а Ника сам знаешь. Вот и вся история, если покороче.
   -Что же мне делать, Лешка? - Кумар зарылся ладонями в шевелюру. - Ведь я ничем не лучше того майора. Такой же козел.
   -Думаю, для начала тебе нужно объясниться и все ей рассказать.
   -И получить ногой в челюсть.
   -Ну не полная же она идиотка. Вряд ли ей захочется в русскую тюрягу, - попытался пошутить Алексей. 
   -Лешка, есть еще одна проблема. Андрей. Он ее очень любит. И мушкетеры встанут за него горой. Поможешь разобраться?
   -Ладно, мушкетеров беру на себя. Господи, откуда вы все взялись на мою голову?
   -А откуда берутся такие как она? - грустно усмехнулся Кумар и по-русски, залпом, выпил еще одну рюмку водки. - По койкам!

   Но уснул он только под утро.
   Словно записанные на видеомагнитофон и спроецированные на потолок, куда он тупо глядел, перед его взором снова и снова мелькали эпизоды сегодняшнего вечера, резко изменившие расстановку фигур на шахматной доске его судьбы.
   Он потерял свою королеву, элегантно взятую в плен белым слоном - Романом. Сожалел ли он об этой потере? Он многим пожертвовал в тщеславной надежде сохранить их королевский альянс, но чувствовал, что отношения с Ларисой зашли в тупик. Гипертрофированная страсть скорее напоминала предсмертную агонию их любви. Безумная погоня за все новыми ощущениями на грани экстрима предрекала скорый крах их взаимоотношениям.
   «Прости меня, Лариса. Видит бог, я очень старался. Но я изнемог. Ты достойна большего, и я уверен, что Роман подарит тебе еще много новых, прекрасных переживаний. Будь счастлива, дорогая» - мысленно повторил он слова, сказанные Ларисе на прощание.
   «Rewind. Play».26
   «Вы влюбили в себя Нику и позволяете себе играть ее чувствами».
   Елена. Белая ладья. Теперь я знаю, почему вы пытаетесь оградить все подступы к вашей дочери прочной крепостной стеной. Но вы все поняли превратно, уважаемая Елена Яковлевна. Ваша супер-гипер ферзь взяла меня в плен, добавив к своим многочисленным маневрам сегодняшнее божественное пение и чертовски зажигательные танцы.
   «Rewind. Play».
   Видеоконференция с Израильскими родственниками семьи Сабрас. У Кумара потеплело на душе, как несколько часов назад, когда по ту сторону экрана он увидел сидящих за праздничным столом веселых, дружных людей всех возрастов в светлых нарядных одеждах. Это напомнило ему атмосферу его родного дома.
   После долгого и шумного электронного знакомства были наполнены вином хрустальные бокалы и серебряные кубки. Александр - отец Аркадия - импозантный старик со стильно постриженной белой бородкой в расшитой золотом белой ермолке на белых волосах, провозгласил на иврите традиционное: «В будущем году в Иерусалиме». Все ответили: «Амен!» Израильская детвора куда-то ринулась из-за стола, как объяснили присутствующим в Москве, искать афикоман – спрятанную половинку мацы, за которую нашедшему ее полагалось денежное вознаграждение. Кто-то за объективом камеры стал перебирать гитарные струны, и Валерия спросила:
   -Ну, кто начнет праздничный концерт?
   «Ника!» «Тамара!» «Яша!» «Ромка!» «Все вместе!» - послышалось с обеих сторон.
   -Тихо! Предлагаю экспромт-программу, - властным тоном Валерия прекратила пререкания. - Аркаша запевает «Над небом голубым» - все подпевают. Потом Тамара поет «Виноградную косточку» - все подпевают. Потом Верочка споет арию драной кошки - все молчат. Потом Ромка с девочками…
   -Я петь не буду! - заупрямился Роман.
   -Тогда станцуете.
   -Только через мой труп.
   -Со вскрытыми венами.
   -Ника, ты опять за свое! - вмешалась Елена. - Будете танцевать вместе.
   -Ну, мам! - дуэтом заныли брат и сестра.
   -Будете. Я сказал, - поставил точку в концертной программе Аркадий. - А дальше песни и пляски в национальном формате, потому что Лешка с  Димкой – тоже люди и в операторы на всю ночь не нанимались.
   На экране крупным планом поочередно появились лица Дмитрия и Алексея с рожками (Ника не упустила возможности похулиганить).
   «Fast Forward. Play».27
   Когда допевали песню знаменитого российского барда, Ника и седовласый маэстро подошли к фортепиано, обговорили тональность, и Алексей, еще раз прокатив камеру по сидящим за столом, осторожно приблизился к Веронике.
   -«Memory»28. Посвящается всем, кому есть что вспомнить, кто прожил бурную жизнь, но не превратился, по выражению Лерочки, в драную кошку, - объявила Ника свое выступление.
   Зазвучали вступительные аккорды арии Гризабеллы из всемирно известного мюзикла. Все расслабились под тихий рассказ о полночных блужданиях старой кошки, до самого рассвета грезящей о своей былой красоте и славе.
   Кто-то вспоминал сам спектакль на театральных подмостках Нью-Йорка, Лондона, Москвы, Тель-Авива. Кто-то ассоциировал чувства Гризабеллы со своими, хоть раз, да пережитыми. Рассказ достиг апогея и полным отчаяния голосом Ника взмолилась:

Touch me! It’s so easy to leave me
all along with my memory
of my days in the sun.
If you touch me,
you’ll understand what memory is.
Look, a new day has begun.28
               
   Кумар замер, ошеломленный то тихим и нежным, то мощным и высоким голосом Ники, еще недавно так раздражавшим его грубыми интонациями и насмешливым хрюканьем. Он не слышал аплодисментов, не видел, как проходя мимо, Роман, словно невзначай, дотронулся  до  волос Ларисы. Он даже не сразу сообразил, что звучит уже совсем другая музыка, и чистоголосый ангел превратился в дьяволенка, лихо отплясывающего со своим чертовски обаятельным братцем.
   Он несколько пришел в себя от мягкого прикосновения к своей ладони.
   -Какие талантливые ребята. - Лариса взяла его за руку и чуть потянула, побуждая встать. - Пойдем танцевать.
   -Я так не умею, - отказался Кумар, - Давай подождем медленного танца.
   «Fast Forward. Play».
   «Что ты о себе возомнил? Казанова. Дон Жуан гребаный».
   Горькая обида полыхнула в сердце, подкатила к горлу и со стоном вырвалась наружу. Он повернулся ниц, лупя кулаком по подушке:
   -Дрянь. Стерва. Гадина. Мерзавка. За что я так тебя люблю?! Радость моя, счастье мое. Моя нестерпимая боль. За что ты так мучаешь меня? Ах, да, майор… Сволочь... А я чем лучше? «Вы влюбили в себя Нику…» Прости, девочка моя. У меня и в мыслях не было играть твоими чувствами. Ты так глубоко их прятала вплоть до сегодняшнего вечера. Изумительная. Пленительная. Черт! Как же я тебя обидел. Зачем я пришел с Ларисой. Что я натворил. Ведь я расстался с Ларисой. Какая же я сволочь, негодяй, подонок. Прости, Лариса, поверь, я искренне желаю тебе счастья с Романом. Ника, я завтра же все тебе расскажу. Я верю, что ты поймешь и простишь меня, любимая.

   Кумар был не единственный, кому не спалось в эту ночь.
   Пожилой пианист возвращался в свой холостяцкий дом с одной из троих девчонок – рыжеволосой бестией, сумевшей разжечь в нем несколько поугасшие желания и потенции. Он не тешил себя иллюзиями на счет искренности ее чувств, прекрасно осознавая, что девчонка ложится с ним в постель, чтобы из нее прыгнуть на большую эстраду. Это обстоятельство вовсе не смущало обоих: она с азартом использовала свой шанс, ведь маэстро был не последним человеком в столичном шоу-бизнесе, а он подпитывался молодой энергией для того, чтобы в этом бизнесе держаться на плаву.
    Две другие девчонки направлялись с мушкетерами в ночной клуб. Во-первых, им еще предстоял выход на сцену, организованный Романом, во-вторых, из атмосферы слишком продвинутого дома с заумными беседами и отстойными песнями хотелось поскорее окунуться в привычный мир молодежного шабаша, а главное, поближе познакомиться с явно приглянувшимися им Игорем и Женькой.
   Андрей пересел в машину Романа.
   -Андрюха, у тебя с Никой любовь-морковь или как? (Без ответа). Что молчишь?
   -Я люблю Нику.
   -А она тебя? (Без ответа). Сочувствую. Амуры с моей сестренкой – дело гембельное. Намурыжишься. Ты ей хотя бы признался? (Без ответа). Ну, ты птица-говорун. Я прямо заслушался. С таким красноречием, браток, у тебя нет никаких шансов. Не сегодня - завтра наш индийский друг умыкнет твою жар-птицу. Уж он-то найдет красивые слова. Профессор филологии как-никак.
   -С чего ты взял? - Андрей в упор глянул на Романа.
   -Да у тебя просто короткое замыкание на почве любви. Разуй глаза. Он весь вечер кидал на мою сестрицу такие взгляды, что Болливуд отдыхает.
   -Но ведь они с Ларисой…
   -А вот это еще вилами по воде…
   -С чего ты взял?
   -Слушай, как тебя приняли на филологический с таким словарным запасом? Или ты только в стихах можешь изъясняться?
   -Откуда ты знаешь?
   -Ника нашептала мне парочку твоих хокку. «Увидев тебя, позабыл слово «любовь». О, вишня в цвету!»29. Да только пора бы тебе спуститься с поэтических высот на нашу прозаическую землю и осваивать нормальную разговорную речь. Будешь мямлей – Ника перестанет тебя в упор видеть. Ей нужен достойный партнер. Ты в армии служил?
   -Служил. А причем тут это?
   -В каких войсках?
   -В танковых.
   -Не хило. Ну а что главное в танке, ты знаешь. Так что прояви характер.
   -Мне что с ней драться?
   -Но-но, тронешь ее пальцем - убью. Баталии - только интеллектуальные и сексуальные. (Андрей покраснел). О-о, брат, как у вас все запущено.
   -Так что же мне делать?
   -Ну, трахать мою сестру без ее согласия я тебе запрещаю, но как любящий старший брат могу посоветовать: веди-ка ты ее в загс. Засиделась она в девках – эт-точно. Так. Подъезжаем.
   -Роман, подбрось меня, пожалуйста, к метро. Я поеду в общежитие.
   -Воля ваша, сударь. Было приятно познакомиться.
   -Взаимно.
   -Жду приглашения на свадьбу.

   Лариса вернулась домой в смятении чувств.
   «Что произошло на этот раз?» - думала она, снимая вечернее платье.
   Она уже привыкла к странным перепадам настроения Кумара. Он словно вдруг отключался, то хмурился и сердито гримасничал, то умильно усмехался и даже хохотал. На вопрос Ларисы, что его так развеселило, начинал рассказывать какой-то скучный анекдот. Когда она говорила, что ничего смешного в этой дурацкой шутке нет, он обижался и снова замыкался в себе или, наоборот, свирепел и наказывал ее жестким сексом.
   Они все чаще ссорились по пустякам, но Лариса знала, что, вернувшись домой, он тут же ей позвонит, станет просить прощения, клясться в любви, говорить, что уже скучает по ней, что сильно ее хочет, попросит подгорячить разговор, а в сексе по телефону Лариса тоже знала толк. Вот только присутствовала ли она в его жарких фантазиях? Лариса стала в этом сомневаться.
   «Неужели в твоем сердце поселилась другая? Уж не эта ли шумная, дерзкая, плохо воспитанная девчонка? Кумар, я тебя не узнаю. Ты всегда сторонился подобных девиц. Чем она тебя покорила? Да, поет она восхитительно и танцует - супер-класс. Но, боже мой, что за манеры. Или в этих артистических кругах вообще так принято? Да нет, родители у нее на вид весьма интеллигентные люди. А ее брат… хм… какой интересный парень, черт возьми. И, кажется, весьма заинтересовался мною».
   Она улыбнулась и несколько раз врастяжку повторила его имя:
   «Ро-ма. Ро-ма», - совсем как в мультике ее детства про боцмана и попугая.
   Укладывая в шкатулку гранатовое колье, Лариса вспоминала момент их знакомства, и как, проходя на танцевальный пятачок, он коснулся ее волос, так что у нее вдруг взмок затылок, и как легко он вел ее в танцах, и ей оставалось лишь растворяться в мелодии, подчинив сердцебиение танцевальному ритму. Она даже тихонько застонала, до того приятно защекотало внутри при воспоминании о мягком, но уверенном прикосновении его рук, о запахе его парфюма, тонком, но с явной мужской нотой, о его комплиментах, таких же утонченных и ненавязчивых.         
   Потом что-то произошло, и хрустальный замок их зарождающихся чувств вдруг со звоном разбился. Это его мать бесцеремонно подошла к ним и строго сказала: «Лариса и Кумар уезжают домой».
   Она вспомнила, как ей стало холодно под взглядом Кумара, и Роман, словно ощутив ее озноб,  обнял ее за плечи...   
   Лариса зашла в ванную, разделась и критически осмотрела свое отражение в зеркале. Все еще тонкая талия, но на животе наметился  «фартучек», и бедра стали круче, хотя все так же упруги и сильны. Грудь явно увеличилась в размере, отяжелела и без корсета уже не держалась, как прежде, вызывая дикий восторг Кумара, который называл ее живым воплощением каменных якшинь, и фотографировал на фоне пышнотелых куртизанок, когда они ездили в Матхуру30.
   Лариса встала под душ.
   «Похоже, ты предпочел мне другую: молодую, худосочную и спортивную. Но когда же ты успел? Ведь мы в течение полугода не расставались ни на день, кроме, разве что сентября-октября, когда оба, действительно, были очень заняты. Неужели тогда?»
   Память отбросила ее в начало учебного года. Им даже по телефону не удавалось толком поговорить. Кумар все время ссылался на дикую занятость на кафедре, в шахматном клубе, на необходимость срочно отредактировать фильмы, выбранные для показа на фестивале индийского кино, на проблемы с некоторыми студентами-первокурсниками. Или первокурсницами?… Вот оно что. Наконец-то, она поняла, из-за кого Кумар вымещал на ней свое раздражение. Но не похоже, чтобы он был с этой девчонкой сексуально близок. Лариса почувствовала бы это сразу. Женщина всегда чувствует, когда мужчина изменяет ей. Что же тогда? Безответная любовь?
   «Прости меня, Лариса, но я изнемог…»
   «Бедный ты мой. Как же тебя угораздило? А она? Что за странную игру ведет эта пигалица? То поет недвусмысленные песни, то взасос целуется со своим дружком на глазах у всех, на глазах Кумара. Вот ведь дрянь. А для чего эта мозаика на стене с Тадж-Махалом и пейзажами Индии? Она приготовила их для Кумара! Она ждала его! И этот вечер с ее показательными выступлениями был организован для него. Так она решила признаться ему в любви. Но все пошло наперекосяк, потому что Кумар пришел со мной. Отсюда ее чрезмерный шум, хамский тон и все эти танцы-шманцы-обжиманцы. Бедная девчонка. Как, должно быть, тебе горько и обидно. Наверное, и я вела бы себя так же в подобной ситуации».
   Ларису снова прошиб озноб, и под горячими струями воды тело покрылось гусиной кожей.
   «Какая же я дура!  Я себя должна жалеть, ведь это меня бросил сегодня мужчина моей жизни, и никто никогда не сможет его заменить. Ни этот милый мальчик, Роман, ни кто-либо другой. Никто и никогда».
   Лариса вышла из душа и направилась в кухню, которую делила с двумя пожилыми одинокими сестрами. Соседки, очевидно, уже спали беспробудным сном, приняв дозу димедрола.
   «Где они его хранят? А вот же висит их аптечка. Интересно, сколько таблеток нужно выпить, чтобы уснуть и уже никогда не проснуться?»
   Поиски снотворного прервал дверной звонок, тихой мелодией прозвучавший в ее комнате.
   -Кумар, ты вернулся! - Лариса метнулась к входной двери, открыла ее и замерла, увидев на пороге Романа.
   -Ты звала меня, Лара, и я примчался к тебе.
   -Но, я ждала…
   -Он не придет. И если ты впустишь меня, я помогу тебе забыть его навсегда.
   У Ларисы хватило сил только на то, чтобы указать на приоткрытую дверь своей спальни-гостиной. И в следующее мгновение она без чувств упала в сильные и нежные руки Романа.

   Оскорбленная до глубины души Ника заперлась у себя в спальне. Выплакав обиду, она занялась самоедством.
   «Зачем я все это затевала? Зачем приглашала ребят, если хотела покрасоваться перед ним? Зачем было красоваться, если видела, что ситуация для этого совершенно неподходящая? Дебилка. Олигофренка».
   Самолинчевание прервал стук в дверь. Это Елена, попрощавшись с гостями, подошла к ее двери, подергала за ручку, требовательно постучала.   
   -Ника, тебе не кажется, что нам следует серьезно поговорить?
   Ответом ей была тишина.
   -Не прикидывайся, что спишь. Давай поговорим. Я должна, в конце концов, понять, что происходит.
   Тишина.
   -Ну что тебе не понятно? - Аркадий тихо подошел, обнял жену за плечи и мягко увлек в сторону их спальни. - Все во всех влюблены. Обычный весенний всплеск адреналина.
   -Оставь свои шуточки, - Елена подернула плечами, освобождаясь от объятий мужа. - Как будто ты не видишь, что она обнаглела вконец. Хамит, дерзит. Пудрит мозги одному, вертит хвостом перед другим. 
   -Успокойся! Что ты так взбеленилась! Они взрослые люди. Сами во всем разберутся. А с воспитанием ты несколько опоздала. Зачем было отвешивать девчонке оплеуху? Никуша, прости свою психованную мамашу. Отдыхай. Все наладится, конфетка моя, вот увидишь. Все будет хорошо. Спокойной ночи. Ну, пошли-пошли, фурия. - Аркадий крепче обнял жену и настойчивее повлек ее в спальню. - Надрать бы задницу вам обеим, как говорит Лерочка, да слишком я люблю вас, чертовок.
   За дверью спальни он лишил Елену возможности и дальше выплескивать праведный гнев, обезоружив поцелуями в любимой ею манере: прорисовка губами очертаний ее лица, бровей, век, скул… Дойдя до самой  эрогенной ее зоны – ушной раковины – он успел полностью обнажить ее, предвкушая тот момент, когда под томные, дико возбуждающие его стоны, она начнет неистово срывать с него одежду, увлечет на себя, впустит в свои недра и, крепко сжав закинутые ему на спину ноги, закончит сумасшедшим оргазмом. На несколько мгновений ее бедра ослабеют, а потом снова нальются силой, она оседлает его и будет скакать верхом до тех пор, пока под радостные вскрики экстаза он не выплеснет в нее всю свою силу, любовь, обожание и благодарность. И не беда, что эти моменты единения их душ, сердец и тел не так уж часты, но они были, есть и, дай бог, еще будут в их непростой супружеской жизни.      
   -Устала? - Аркадий поглаживал обмякшее тело Елены от макушки до пышных ягодиц.
   -Ужа-асно, - протяжно выдохнула она, перекатившись на спину. Потом, томно улыбнувшись, прошептала:
   -Но если ты все еще голоден, мой тусик в полном твоем распоряжении.
   -Нет, - Аркадий резво выпрыгнул из постели, - даже твоя сладкая попка не поможет мне сегодня насытиться тобой. Поэтому не буду терять время.
   Он исчез в ванной, вскоре вышел оттуда, обернутый полотенцем, взял с комода планшет с эскизами и карандаш и уселся перед неиссякаемым источником своего вдохновения. Елена легла на бок, опираясь на одну руку и положив другую на крутое бедро.
   -Это кто ж тебя так зацепил сегодня? - решила она подразнить мужа. - Валентина? Да, она дамочка весьма эрудированная. Ты, как я заметила, просто упивался беседой с ней. (Аркадий покрутил пальцем у виска, продолжая делать быстрые зарисовки). Неужели эта жгучая брюнеточка Лариса? (Взгляд Аркадия подернулся мечтательной пеленой). Ну, уж нет! Мало того, что мне придется Ромке мозги прочищать, так еще и ты туда же! - Елена резко села на край кровати, закинув ногу на ногу. - Фиг вам! Она мужняя баба, так что не разевайте рты на чужой каравай.
   -Ленка, не будь дурой. - Аркадий профессиональным движением накинул ей на колени край шелковой простыни. - Вот так и сиди. - Он открыл новый лист. - И не навешивай на меня своих собак. Это ты сегодня очаровывала направо и налево всех мужиков. Маэстро Вольдемар  превзошел сам себя, лишь бы заслужить твой комплимент и нежную улыбку. А уж как смотрел на тебя Алешка, так мне в пору было вызывать его на дуэль. Да и господин Кумар что-то чересчур подобострастно расцеловывал тебе ручки на прощанье.
   -Боже мой! Какой фонтан красноречия.
   -С кем поведешься. Кстати, о чем это вы с ним так эмоционально побеседовали, что ты вдруг решила разогнать всех по домам, а Нике устроила взбучку?
   Елена сомневалась, стоит ли рассказывать мужу об их разговоре с Кумаром. Страх снова вкрался в ее душу. Предательские воспоминания вырвались из подсознания, куда Елена загоняла их с каждым годом все глубже и глубже. Дежа-вю вдруг предстало перед ней сегодня в облике индийского гостя: те же горящие глаза цвета масалы, та же непокорная шевелюра темно-каштановых волос, тот же искривленный любовной мукой рот.
   «Елена, ты разбила мое сердце на тысячи осколков, но каждым из них я люблю тебя так же сильно, как всем сердцем целиком. Поэтому я люблю тебя в тысячу раз сильнее. Но так я долго не протяну. Ты должна приехать, собрать мое безумное, разбитое сердце воедино и исцелить его своей любовью. Я умираю без тебя. Я умру сегодня ночью, если ты не придешь!»
   «О, как он умел будоражить нутро, тот преуспевающий бизнесмен от кинематографа».
   -Ну, не хочешь говорить – не надо. В общем, и так все ясно. - Аркадий отдельно от общего плана делал наброски ее лица. - Зафиксируй, пожалуйста, этот взгляд старой гейши, вспоминающей своих богатых и влиятельных любовников.
   -Ну, ты гад!
   -Ш-ш! Вернись и молча погуляй по темным аллеям. 
   «Да, Аркашка был, по выражению критиков, мастером тонкого психологического портрета. На что мама всегда ехидно реагировала:
   «Я с вас смеюсь. Тоже мне психолух. Просто у Ленки все нутро нараспашку».
   «Запахни зенки. Это, в конце концов, неприлично – так обнажать перед людьми свои мозги».
   «Мысли причеши, лахудра».   
   «Можешь не отвечать. Ты уже все написала на морде лица».
   «Наверное, мама была права, и Аркадий просто читал меня, как открытую книгу. Но у него всегда хватало такта не обсуждать прочитанное, если это относилось к жанру личных дневников».
   Что же касалось его самого, то он был из разряда «человек-загадка». И Елена лично приложила руку к созданию этого имиджа.

   Точные науки Аркадий игнорировал еще в средней школе, помогая учителям изобразительного искусства оформлять сменные экспозиции школьных вестибюлей. Класса с седьмого он участвовал во всевозможных художественных выставках. В старшей школе он плавно перешел на оформление спектаклей  музыкально-драматических кружков.
   Но как ни избегай бессмысленного, по его мнению времяпрепровождения в школе, от экзаменов на аттестат зрелости не сбежишь. Особенно его беспокоили два предмета: иврит (сочинение) и английский  (письменно и устно). Необходимость складывать слова в связные предложения, да еще и записывать их без ошибок повергала его в священный трепет, со стороны, однако, никому не заметный. Почти по всем предметам были наняты репетиторы, а за дополнительной помощью по языкам он решил обратиться к девчонке из параллельного класса  с театральным уклоном.
   Он давно заметил ее. Просто не мог не заметить, столько экспрессии было в этой неугомонной балаболке, легко переходящей с одного языка на другой, которых в ее арсенале он насчитал штук пять: безукоризненный иврит, совершенно свободный английский, очень хороший, но с легким акцентом русский, а также французский и арабский в рамках примитивной школьной программы. А может быть, это ему только казалось, поскольку сам он с языками не дружил, как и с другими предметами, относящимися к сфере логического мышления.
   Как бы там ни было, но уже после второй репетиции, когда эскизы оформления сцены были готовы, а его личная папка распухла от зарисовок персонажей, он решился подойти к ней.
   -Слушай, Ленка, ты не могла бы помочь мне с ивритом и английским?
   -Без проблем. А что это у тебя? Покажи.
   -Потом. Так, когда мы сможем позаниматься?
   -Давай сегодня после восьми.
   -Так поздно?
   -Хочешь раньше – приходи в семь, вместе пробежимся по шхуне31. Заодно и побазарим.
   -А можно наоборот?
   -Ну, ты нахал. Ладно, приходи в семь.
   С тех пор почти каждый вечер он стал появляться в их доме, угощался  Лерочкиными пирогами, односложно отвечал на ее многочисленные вопросы «за жизнь» и поднимался на второй этаж в комнату Лены.
   Их занятия без конца прерывались звонками. Она могла часами трещать по телефону, обсуждая школьные интриги и свои маленькие трагедии, но на вопрос Аркадия: «Ма кара?»32 отвечала: «Клюм»33 и чего говорить не хотела, того из нее клещами было не вытянуть. На его робкое возмущение: «Сколько можно болтать?» отвечала фразочкой обожаемой ею мадмуазель Пастик:34
   -«Болтаю, когда хочу и когда это нужно для дела. Но когда мне говорят молчать вместо того, чтобы сказать то, что я должна сказать, а я не говорю, а молчу, тогда я не говорю вообще». Показывай, что ты там насочинял. Это все, что ты успел за час? Ну, ты тормоз!
   -Я вот тут нарисовал то, что ты дала мне прочитать.      
   Глаза Лены округлялись от изумления. Он понимал, что верно ухватил суть, но знал, что она все равно не похвалит, следуя какой-то своей глупой «педагогической» манере. Он был счастлив уже тем, что смог ее удивить, тем, что он рядом с ней и при необходимости защитит ее от любых напастей.
   -Ладно. А теперь хотя бы озвучь то, что ты тут намалевал.
   Пыхтя, краснея и обливаясь потом, Аркадий своими словами пытался выразить смысл прочитанного и совсем уж впадал в кому, когда она заставляла сделать то же самое еще и по-английски. Правда, насмешки ее день ото дня звучали все реже, иногда она снисходила до скупой похвалы, скорее из жалости, чем за заслуги, и однажды его прорвало:
   -Ленка, ну зачем мне все это нужно. Неужели я буду любить тебя меньше оттого, что не смогу выразить это красивыми словами.
   Она как-то странно взглянула на него, то ли не поняла его корявой фразы, то ли, наоборот, все поняла, но промолчала.   
   -Я знаю, - продолжал он, - что девчонки любят ушами, любят всякие комплименты, но давай я свои чувства к тебе буду рисовать? И ты тоже ничего такого мне не говори, я все пойму без слов. 
   Она вдруг нежно обхватила его голову и прижала к своей лишь наметившейся груди, а он обхватил ее хрупкий стан и благодарил бога за то, что сидит на стуле, скрывая признаки своего наливающегося силой мужества.
   Эту минуту их первого робкого единения он впоследствии выразил в замечательной картине «Без слов».
   С тех пор они всегда были вместе, а по школе мгновенно разлетелся слух о талантливом художнике, который может нарисовать любой отрывок из художественного произведения, и даже математические и физические формулы.
   От армии их обоих комиссовали: ее за недовес, его за плоскостопие. Не откладывая в долгий ящик, они решили пожениться сразу после выпускного вечера.
   -Аркашка, ты не боишься, что я буду тебе плохой женой?
   -Не боюсь, потому что я буду тебе хорошим мужем.
   В конце марта следующего года на свет появился мальчик к неописуемой радости обеих бабушек Аркадия, успевших поприсутствовать на брит-миле правнука. Долго обсуждали, как назвать ребенка, но так и не сошлись во мнении.
   Семья Аркадия, эмигрировавшая на гребне сионистской волны семидесятых, воссоединилась со своими израильскими родственниками, уже пустившими корни в этой земле и никаких «гойских», тем более всяких там греко-римских имен не признававшими. Но даже такие искренние сионисты, как Тамара и Александр отказались изменить имя своему сынишке, чтобы «не предать память деда», в честь которого он был назван.
   Семья Елены была смешанной, но о том, чтобы менять имена детям, Яков даже слышать не хотел, а на нешуточное желание жены изучать иудаизм и перейти в еврейство, категорически заявлял: «Можешь хоть двадцать гиюров пройди - все равно ты останешься Валерией Викторовной Романовой. А по части Торы и еврейских традиций, пусть они еще с тобой потягаются. Посмотрим, кто кого», - и в голосе его звучала нескрываемая гордость.
   Короче говоря, на окончательном варианте имени для новорожденного так и не порешили вплоть до самой процедуры обрезания. Когда пришел моэль, младенец орал на всю квартиру, как оглашенный.
   «Эйзе йелед рам», - сказал раввин-хирург перед началом операции, что могло означать и «Какой мальчик громогласный», и «… могучий», потому что Александр еле удерживал ручки и ножки внука, лежащего на подушке перед моэлем.
   «Пусть будет Рам, Рами, «возвышенный», - мгновенно сориентировалась Елена.
   «А что, красиво», - согласились все.
   Но домашние стали звать его более привычным для русского уха именем «Рома». 
  Через четыре года ситуация почти повторилась. Снова начались споры, как назвать родившуюся у Елены и Аркадия девочку. Остановились на имени «Вероника» в честь скончавшейся год назад прабабушки Верико и легендарного прадеда Николая, волжанина-самородка, певуна-горлодера, матершинника  и балагура.
   «Вы что, кличку лошади даете», - бурчала Валерия, но была польщена намерением детей сохранить таким образом память о ее любимом дедуле, который во внучке Лерочке души не чаял. 

   Тамара на внуков не могла надышаться. Валерия была более сдержанной в проявлении эмоций, поскольку не ожидала столь стремительного развития событий, не успела подготовиться к ним ни морально, ни материально. Но когда с колледжем пришлось распрощаться, и очередной этап перестройки дома был завершен, детвора как-то само собой перекочевала к бабуле Лере и дедуле Яше. Шумные грузинские застолья продолжали устраивать у Тамары и Сандро, а повседневная рутина легла на плечи Валерии и Якова. Аркадий, естественно, тоже перебрался к ним.
   Здесь на удивление много и плодотворно работалось. На балконе, с которого открывался изумительный вид на долину Хула под прикрытием Голанских высот, и с Кинеретом, как на ладони, он писал пейзажи и бесконечно меняющееся небо. Другой балкон выходил в сад, окруженный валунами, где Валерия без конца экспериментировала с различными растениями, вкапывая в землю, по ее выражению, жалкие остатки их с Яковом учительских зарплат. Живя в этом доме, Аркадий успел защитить дипломы младшего инженера по строительству и архитектуре и по дизайну жилых помещений. Он быстро стал востребованным, принимая участие в серьезных проектах.
   Совсем по-другому сразу после свадьбы складывалась их с Еленой совместная жизнь в доме его матери. Жаркие политические споры до трех-четырех утра с последующим отсыпанием до полудня к особой работоспособности не располагали. И что самое страшное, многочисленные матушкины подружки, любительницы почесать языки, чуть не до развода рассорили его однажды с Еленой.
   Тамара, мягкосердая, впечатлительная натура, готовая бороться за права всех униженных и оскорбленных, невзирая на степень их собственной вины в своем унижении, стала слишком уж прислушиваться к нашептываниям соседушек.
   -А где ж твоя невестка?
   -Учится в Тель-Авиве.
   -Ох, ничего себе. Женушка образование получает, а мужик детям подгузники меняет? И на кого ж она учится?
   -На режиссера театральных постановок.
   -Ой, не доведет до добра эта богемная жизнь.
   Тамара без церемоний пресекала подобные разговоры и многих особо языкастых отвадила от дома, но семена злобы были брошены и стали прорастать в ее доброй душе обидой на невестку.
   Она все чаще упрекала сына в том, какая Елена неласковая, доброго слова от нее не услышишь, часто и накричать на Аркадия может, а однажды чуть не поколотила его скалкой, когда тот ушел с друзьями в трехдневный загул. Да разве такую жену хотела Тамара для своего единственного, обожаемого сына, талантливого художника.  Вот почему Елена опять не приехала на выходные? Ах, она спектакль сдает! А потом фуршет, и так далее и тому подобное.
   Аркадий разрывался между двумя любимыми женщинами. То заискивал и старался угодить, то злился на обеих. Он обижался на мать за недоверие к жене, обижался на жену за невнимание к матери. Но всякий раз, когда Елена приезжала и с восторгом рассказывала о столичной жизни и своем участии в ней, он забывал обо всем на свете, становился глух и нем, как одержимый хватался за карандаш и рисовал этот новый поворот головы, новый взгляд, новую, дурманящую улыбку. Потом таял в ее обьятьях, млел от ее ласк и плевать хотел на сравнивание себя с моющими предметами типа тряпки.
   Но для содержания семьи нужны были средства, картины продавались не так быстро, как того требовал семейный бюджет, и Аркадий решил набрать группу учеников. Матушка подсуетилась, и уже через месяц он стал отдавать ей на хозяйство пусть небольшие, но живые деньги в придачу к нерегулярным поступлениям из галереи.
   …Светка была старше и способнее других ребят. Он решил уделить ей больше внимания и предложил позаниматься с ней чуть дольше, чем с другими. Аркадий и сам не заметил, как она очутилась в его объятьях, умудрившись отдаться ему раньше, чем он сообразил ее об этом попросить. Как-то само собой он скользнул рукой по ее почти обнаженному бедру, задрал юбчонку, не обнаружил под ней никакого белья и вошел в гостеприимно распахнутое лоно.
   -Ну, ты девчонка не промах, - сказал он после того, как с трудом подавил свой стон, и ее сопение стихло. - Ты где этому научилась?
   -Да у нас в классе все девчонки этим давно уже занимаются. Вот только я припозднилась.
    Аркадий ощутил между лопаток сквознячок страха.
   -А в каком ты классе? - Запоздалый вопрос наждаком корябнул пересохшее горло.
   -В одиннадцатом. Но вы не волнуйтесь, Аркадий. Я уже большая девочка. Мне и повестка в армию уже пришла.
   -Ты что второгодница? - у Аркадия отлегло от сердца.
   -Обижаете. Просто из-за иврита меня посадили на класс ниже, когда мы приехали в Израиль шесть лет тому назад.
   -Светка, но ведь ты же не девочка. Признавайся, кто поломал тебе целку?
   Аркадий поразился фривольности своего вопроса, но было в этой девчонке что-то такое, что позволяло с легкой скабрезностью говорить на подобные темы.
   -Да был один. А потом я узнала, что он кувыркается с другой девчонкой, ну я его и послала куда поглубже.
   -Ты что же, решила ему отомстить?
   -Ой, ну что вы. То были просто щенячьи нежности, а вас я полюбила по-настоящему. (У Аркадия отвисла челюсть). Вы как подойдете ко мне – у меня прямо коленки начинают дрожать. А когда вы предложили дополнительно со мной позаниматься, я решила, что вы тоже хотите…
   -Дурочка. Просто ты неплохо работаешь с акварелью. - Аркадий стушевался. - В общем, ты способная девчонка.
   Светка залилась звонким смехом.
   -Ага. Я много к чему способная. Хотите, покажу. - Она снова потянулась к змейке его джинс. - Вам понравится.
   Аркадий перехватил ее руку.
   -В другой раз.
   -Правда?!
   -То есть, я хотел сказать, может, ты помиришься со своим другом.
   -Не-е, я с ним завязала. Я вас люблю.
   -Ты, кажется, забыла, что я женат, что у меня дети.
   -А мы им не скажем.
   -Иди уже домой. Отрабатывай новую технику.
   -Еще как отработаю. Вам, ей богу, понравится.
   Через пару недель Тамара, наливая сыну добавку харчо, тихо спросила:
   -Надеюсь, ты пользуешься презервативами? Я не собираюсь воспитывать еще и твоих внебрачных детей.
   Потом она долго лупила его по спине, выбивая вместе с супом, попавшим в горло, дурь из своего великовозрастного недоумка. 
   -Мама, - сказал, откашлявшись Аркадий, - ты не обидишься, если я под каким-нибудь предлогом откажусь от уроков. Учитель из меня никудышный.
   -Это уж точно. Закрывай-ка свое ху…дожественное училище. Пусть твоя расталанная женушка хоть немного подсуетится и найдет приличную галерею для твоих работ, если не хочет потерять мужа.
   -Мама, я прошу тебя, не вмешивайся в наши дела. Я сам в состоянии уладить свои проблемы.
   -Ну-ну, улаживай. Хочу видеть.
   Но проблемы пришлось улаживать не с галереей, а с самой Еленой. То ли кто-то что-то шепнул ей на ушко, то ли она сама догадалась об истинных причинах провала его педагогической деятельности, но когда через несколько дней с их последней близости она ощутила малоприятные симптомы молочницы, сомнений не осталось: ее Аркадий все-таки перепихнулся с этой по****ушкой. 
   Никому ничего не объясняя, никого не обвиняя и не оправдываясь, она собрала свои вещи и перевезла их к Валерии. Хотела забрать и детей, но согласилась с доводами Аркадия о несвоевременности подобного шага.
   Потом он несколько дней разыскивал ее в Тель-Авиве. Не нашел, вернулся домой. Вскоре приехала она сама и сказала, что уезжает в Нью-Йорк поступать на режиссерские курсы. Спокойно выслушала в свой адрес разгромные тирады родителей и старшего брата, застегнула собранные сумки, села в машину к подруге и исчезла на полгода.   
 
   -Ну, хватит на сегодня, - Аркадий отложил папку с рисунками. - Иди ко мне, гордая беглянка.
   Елена впорхнула ему на колени. Покончив с трудами напряженного дня, они улеглись, наконец, в мягкую, душистую постель.
   -Да не бери ты дурного в голову, - сказал Аркадий. - Перебесятся и успокоятся. А этот парнишка, Андрей, мне понравился. Наш человек.
   -Спи уже, знаток человеческих душ. - Елена повернула мужа на бок, чтобы не храпел и дал ей возможность уснуть. Загоняя воспоминания обратно в тайные подвалы, она немного посокрушалась невозможностью современной генетики как-то так осторожненько подправлять эти хитрые спирали, чтобы дети не наследовали глупых ошибок своих родителей. Решила подбросить эту идейку своему молодому сценаристу Натану – пусть пофантазирует – и  забылась тревожным материнским сном.
 
   Любовная возня в комнате напротив, куда отвалили, наконец, ее предки, отвлекла Нику от душевной грызни.
   Она зажгла свет, включила лэптоп, порылась в музыкальных файлах, остановилась на ранних альбомах Мишеля Крету.
   «Во, блин, разошлись пенсионеры. Еще сломают Петькину кровать на фиг. Давай-давай-давай, папулька… Ма-ла-цц-а! Да, мои пэрентс дадут сто очков форы нашему общаговскому молодняку».
   Она надела наушники, легла в постель и выключила свет. В мозг полился чарующий электронный фьюжн этнической и танцевальной музыки с пьянящими мелодиями, эротическим шепотком и придыханиями. Под этот коллаж звука, ритма и чувств хорошо путешествовалось в пространстве и во времени, но сейчас Ника никак не могла вырваться за пределы последних месяцев, натыкаясь в полете на Кумара, который все сужал и сужал круги, пока сегодня вечером не приземлил ее окончательно.
   «Идиотка, как глупо ты попалась. Ведь почти освободилась от  кошмарной зависимости, почти на нет свела контакты с ним, почти искоренила все эти пошлые «чувства». Но тут вдруг матушка со своим телефонным звонком:
    «Ника, мне нужна твоя помощь. Через неделю Песах. Нужно привести дом в полный порядок. Ирина с Петром вернутся только дней через десять. Я, конечно, пригласила уборщиц, но раздавать им указания и следить за их исполнением, у меня нет ни времени, ни нервов. Ромка тоже приедет. Так что собирай вещи, переезжай сюда. Папа заедет за тобой завтра. Кстати, я пригласила на сэдер36 Алексея с его индийским другом, Ромка привезет девчонок, а ты приводи своих приятелей. Все. Увидимся завтра». 
   Вот так категорично, как на своей съемочной площадке, без всяких там, «как насчет…», «не могла бы ты…»
   С генеральной уборкой до последней хлебной крошки Ника и шиварукие украинки управились в два захода. Оставшиеся вечера Ника в угаре Наташи Ростовой и Скарлетт О’Хара вместе взятых носилась по бутикам, выбирая достойный наряд, записывалась в очередь к стилисту и прочим волшебникам по части женской красоты, помогала Григорию с праздничным меню, отрабатывала с Ромкой новые хип-хоповские фишки и прочищала голосовые связки перед традиционным застольем.
   «Пусть он не думает, что я умею только базарить и мужиков швырять направо-налево».
   Остановиться хотя бы на минуту, чтобы припомнить, чем закончились старания вышеупомянутых классических героинь в попытке очаровать своих героев, сесть и спокойно просчитать различные варианты опасного эксперимента у нее просто не осталось времени. Ника во весь опор мчалась вперед, не разбирая дороги, через непонятно откуда взявшиеся овраги, валуны, болотные кочки, пока отхлеставший ее лапник лесной чаши не остановил, наконец, этот безумный галоп.
   «Тупая корова. Биламова ослица37. Вот теперь думай, как выбраться из этих дебрей. Как смотреть в глаза Андрюхе? Ведь он не дурак, и если еще не понял, то все равно поймет, что наши танцы-целованцы были просто в отместку ему. А Андрюха – друг, самый-самый лучший на свете, добрый, как Ромка, любящий, как папуля, и я ни за что на свете не хочу потерять такого верного и преданного друга.   
   Но главное, как теперь смотреть в глаза ему. А никак. Нечего в них вообще глазеть. Без меня есть, кому в них пялиться. Вот только какого черта он сам таращился на меня весь вечер, иногда так, словно хотел по стенке размазать, а иногда… Да пошел он со своими слащавыми улыбочками и комплиментами. Пусть перед своей телкой распинается. Матушка еще со своими «великосветскими» манерами. Уж нельзя послать козла, куда ему и положено идти - к Азазелю».
   «Ника, Ника, взрослей, глупая девчонка, - стучало ее сердце в чувственных ритмах «Энигмы», - ведь ты жаждешь смотреть в его глаза, упиваться их возбуждающей терпкостью. Ты мечтаешь снова ощутить на своем теле его сильные руки, как тогда, в спортзале, когда на мгновение я сорвалось со своего места и ухнуло куда-то вниз, во что-то мягкое и бурчащее. А сегодня я просто таяло, как шоколад на солнце, когда целых пять минут, нежно и крепко держа в руках, он вел тебя в танце, но ты снова вырвалась, и он чуть не полоснул по мне спрятанными в мягких подушечках когтями. Дурочка! Перестань дразнить его. Ведь в глубине души ты знаешь, как держать этого зверя на коротком поводке. Лишь два-три ласковых слова, и он пушистым котенком будет тереться о твои ноги. Ведь ты грезишь его губами, и когда они снятся тебе, ты просыпаешься, учащенно дыша, и что-то горячее и липкое вытекает в твои трусики. Один лишь поцелуй, и он сам сделает то, что ты собираешься сделать сейчас, скользнув ладошкой по животу вниз во влажные кружева. Но поверь мне, это будет гораздо приятнее, ведь он сделает это своими губами, исследуя каждый миллиметр нежной плоти, выискивая самые чувствительные точки, а когда найдет и затрепещет по ним языком, то не поцарапает нежную кожу, как это сделаешь сейчас ты своим наманикюренным ноготком. Осторожно! Представь себе, что его мягкие пальцы играют ритмичную мелодию на твоем деликатном инструменте, и ты кончаешь жаркой кодой. О-о-о! Верь мне. Так и будет. И цена этому счастью – лишь три волшебных слова: «Я люблю тебя!»
   Ника отдышалась, угомонила сердце, выключила компьютер и решила:
   -Черт с ним. Попрошу завтра прощения за свою хамскую выходку. 
   Но она опасалась, что не сможет беззаботно глянуть ему в глаза и с наигранной веселостью сказать:
   «Слушай, ты прости меня за выпендреж, лады?»
   Элементарная порядочность требовала извиниться и перед Ларисой.
   «Не такая уж она стерва, да и Ромка, идиот, реально на нее запал».
   Что-то, однако, подсказывало ей не лезть со своими извинениями, не заострять внимание на случившемся. Пусть все остается, как есть: Кумар с Ларисой, она с Андреем, Ромка перебесится и перебьется – не фиг на чужих баб заглядываться. Главное, продолжать тактику «с глаз долой – из сердца вон».
   «И не смей мне больше устраивать аритмию», - приказала Ника своему сердцу.
   Она не знала, что кино закрутилось уже совсем по другому сценарию.

Глава 6

   В понедельник Нике удалось не показаться Кумару на глаза. Класс, где весь вчерашний день проходили практические занятия, находился почти в самом конце коридора, и кочевать по аудиториям, опасаясь случайной встречи с ним, не было нужды, кстати, и лестница под боком, так что исчезнуть в случае чего было легко.
   Но сегодня Кумар обязательно придет на Лешкину пару. Ника могла бы позвонить Алексею, и сказаться больной. Но не хотелось пропускать другие лекции, а главное, она понимала, что рано или поздно, встреча с ним все равно состоится, так пусть уж сразу выскажет все, что о ней думает, и дело с концом. Ну не убьет же, в самом деле.
   Ника решила не высовываться, пришла пораньше, села в дальний уголок и ждала, когда постепенно заполнявшие аудиторию студенты полностью скроют ее из поля зрения Кумара.
   Она опасалась, что мушкетеры станут обсуждать вечеринку, и ей придется как-то на это реагировать, или Лешка начнет приставать со своими вопросами. Но ребята сдержано поздоровались с Никой и тут же подсели к девчонкам. Правда, Андрей чуть дольше задержал на ней взгляд, потом виновато улыбнулся и тоже нырнул в гущу студентов. Алексей, заметив, что она села в углу и под его взглядом слегка оползла со стула, тут же словно забыл о ней.
   “Что это с ними? - удивилась Ника, но благодарность за такое “правильное” поведение превысила любопытство. - “Только бы самой чего-нибудь не брякнуть. Сиди тихо, как мышь”, - приказала она себе.
   В перерыве Кумар вышел, не оглянувшись. Ника смешалась с группой девчонок, быстро сбегала по нужде и снова забилась в угол.
   Алексей Михайлович закончил лекцию и, окруженный любознательными студентами, покинул аудиторию. Кумар продолжал сидеть, перелистывая бумаги. Аудитория постепенно пустела. Кумар не двигался с места.
   “Черт, упустила момент, надо было незаметно проскочить в толпе”.
   Еще минута терзаний: «Под стол или в окно?» - и в аудитории остались только они вдвоем.
   Кумар, наконец, обернулся и посмотрел на нее исподлобья. Ника знала, что ничего хорошего этот взгляд ей не сулит.
   -Может быть, спустишься, наконец?
   -Мне и здесь хорошо.
   -Ладно, тогда я поднимусь к тебе.
   Он решительно вышел из-за стола,  повернул оставленный в двери ключ и взлетел наверх. Метнувшийся в глазах Ники страх пригвоздил ее к месту.
   -Бить будете, папаша?
   -Не паясничай.
   Он сел напротив и испытующе посмотрел ей в глаза.
   “Прямо в душу зырит, гад”.
   -Ты ничего не хочешь мне сказать? - тихо и неожиданно ласково спросил Кумар.
   Ника потупила взгляд и отрицательно покачала головой. Ей что-то нужно было ему сказать, ах да, извиниться за хамство, но вкрадчивая мягкость его голоса вытеснила все мысли и оставила одни эмоции. Она чувствовала, что вот-вот расплачется.
   -Хорошо, я первый скажу. Прости меня, Ника. Я знаю, что очень тебя обидел тем, что приехал с Ларисой.
   Ее брови взметнулись, распахнув и без того огромные от удивления глаза.
   -Нет... Это ты меня прости... Я вела себя как полная... Это я тебя... вас... - Она не могла сформулировать ни одной фразы. Слезы душили ее, губы дрожали, еще немного, и с ней случилась бы истерика.
   «О, нет, только не это», - Кумар встал и, осторожно поднял ее за плечи.
   -Не надо, Ника, я не об этом. Я спрашиваю тебя про другое. Ты больше ничего не хочешь мне сказать? Мы оба должны произнести эти слова, иначе они сожгут нас изнутри. Я люблю тебя, Ника, я безумно тебя  люблю.  - Он взял ее лицо в ладони. - А ты? Ты любишь меня? Скажи, не держи это в себе.
   -О, Кумар, ты не представляешь, как сильно... - От волнения она перешла на родной язык Господа Б-га. - … ани оэвет отха»38.
   Кумар улыбнулся и нежно прильнул губами к ее дрожащим устам.
    У Ники подкосились ноги и, чтобы не рухнуть, она ухватилась ему за шею, и он крепко прижал ее к себе. Таким же крепким стал и его поцелуй. Сильным языком он раздвинул преграду ее зубов и вонзился в рот. Он ласкал ее небо, теребил язык, глотал ее сладкую слюну. Никакие, даже сверхъестественные силы не смогли бы сейчас оторвать его от этого рта. Но Ника тихо застонала, и он, испугавшись, что делает ей больно, отпустил  ее губы и посмотрел в глаза. Они были закрыты, а в ресницах заблудилось несколько слезинок. Он снял их губами. Ника разомкнула веки.
   -Милая, нежная, любимая моя девочка. Сколько раз я повторял про себя эти слова, и тысячи других ласковых слов, а ты не давала мне шанса сказать их тебе вслух. Сколько же глупостей мы оба натворили. (Ника шмыгнула носом.) Я докатился до того, что в учебной аудитории объясняюсь в любви сопливой первокурснице.
   Он достал из внутреннего кармана салфетку, смахнул оставшиеся слезы и заставил ее прочистить нос.
   -Хочешь, проказеним лекции. Говори, куда поедем?
   -В луна-парк. Я сегодня прощаюсь со своим затянувшимся детством.
   -Поверь мне, любимый ребенок, что взрослая жизнь намного интересней.
   Он снова поцеловал ее уже у самой двери, и она ответила на его поцелуй.
   -Прошу, моя прекрасная леди. - Кумар распахнул дверь и слегка поклонился, словно приглашая в новую жизнь. Ника шагнула в нее величественно и смело.
   Всю дорогу до парка и во время перебежек от аттракциона к аттракциону они вспоминали свои ссоры и стычки, покатывались со смеху над их глупостью, прощали друг друга, скрепляя каждое примирение поцелуями. В Макдональдсе они съели по большому чизбургеру и по мороженому.
   На полпути от кафе до машины их насквозь промочил внезапно обрушившийся ливень. Дрожа от холода, пока прогревалась машина, Ника отстучала зубами:
   -Бабуля говорит, что новое дело, начатое в дождь, будет счастливым.
   Кумар снял с нее мокрый палантин, укутал своей курткой и, глядя зрачок в зрачок и прямо в сердце, сказал:
   -Я сделаю все, чтобы ты была счастлива в любую погоду.
   -Кумар, - Ника посмотрела на него, как робкая школьница, не выучившая урок, смотрит на строгого учителя. - Я никогда не читала “Камасутру”.
   Он почувствовал, как начинает тонуть в зеленой ряске, куда невинной чистотой поманил его цветок лотоса. Волевым рывком он заставил себя вынырнуть, чтобы не сорвать цветок прямо в салоне автомобиля.
   -Потерпи немного, любовь моя. Мы скоро прочитаем ее вместе. А пока я отвезу тебя к родителям. Ты должна срочно принять горячую ванну и напиться чаю.
   Они расстались у ворот дома, нежно поцеловавшись на прощанье. Кумар дождался, пока она скроется за дверью и уехал.
   Ника, войдя в гостиную и сбросив насквозь промокший шарф, оглушила всех торжествующим возгласом: “Он любит меня! Мама, папа, Кумар любит меня!”
   -Как будто кто-то в этом сомневался, - невозмутимо сказал Аркадий.
   А Елена лишь молча обняла дочь.
   -Ты насквозь мокрая. Руки как лед. А щеки! Да ты вся горишь!
   Ника приняла театральную позу и патетически произнесла:
   -Это любовь горит во мне!
   Потом залилась счастливым смехом и помчалась в ванную.
   Но чудодейственное во многих случаях средство не помогло. Ночью у нее подскочила температура.  Ника металась в бреду. Елена  заставляла ее пить таблетки и меняла компресс. Вызванный утром участковый врач констатировал ОРЗ, выписал лекарство, выпил чашку ароматного чая и раскланялся.
    Кумара постигла та же участь. Гнусный вирус нащупал слабину в их эмоционально перенапряженной иммунной системе и наповал сразил обоих. Кумар принял душ и лег в постель, забывшись тяжелым сном. Но в отличие от Ники, никто не слышал, как он бредил и метался во сне.
   Утром Алексей постучался, чтобы разбудить соню и услышал невнятный стон.
   -Э-э, приятель, как тебя скрутило. Почему меня не позвал?
   -Не мог, Лешка, честно, - чуть слышно ответил Кумар. - Будь другом, позвони Нике. Скажи, что сегодня мы, наверное, не сможем встретиться.
   -Не наверное, а наверняка. Сейчас, дружище, погоди. - Алексей засуетился, включил чайник, разыскал таблетки, вызвал врача и позвонил Нике. Трубку взяла Елена. Сказала, что Ника спит, и поведала о случившемся.
   -А в чем дело, Леша?
   -Да ты знаешь, с Кумаром все симметрично. Вот угораздило обоих. Ну ладно, передавай Нике привет. Выздоравливайте.
   Алексей заварил чай, взял таблетки и зашел к другу.
   -Я слышал, Лешка. Бедная девочка.
   -На себя посмотри, герой-любовник. - Он проследил, чтобы Кумар выпил таблетку и дохлебал чай. - Ларисе позвонить? - По бешеному взгляду Кумара он понял, что сморозил глупость. - Ну, ладно, мне пора. Дверь оставляю открытой для врача. Будь здоров, Кумаров.
   Участковый терапевт поставила традиционный диагноз ОРЗ, сделала укол, прописала лечение, и удалилась, пожелав скорейшего выздоровления.
   Кумар проспал до прихода Алексея, милостиво отпущенного с очередного заседания кафедры для ухода за больным. Они пообедали и проболтали до поздней ночи, словно это была последняя в их жизни беседа. Они говорили обо всем на свете, а больше всего об удивительном, щедро одаренном всевозможными талантами семействе Сабрас, и Кумар получил, наконец, ответ на вопрос: «Откуда берутся такие, как она».

   Под утро Кумар почувствовал облегчение. Ломота в мышцах и суставах уходила, голова становилась легкой. В зыбком сне, он парил над своим домом в Дели, наблюдая с высоты за происходящим внизу. Вот вышли родители и сестра. Отец сел в машину и уехал. Мать и Карина помахали ему вслед.
   “Черт! Что же я тут разлетался? Ведь скоро придут гости”.
   Вот он в гостиной, дает последние распоряжения прислуге. Они всё выполняют и уходят. Кумар идет в спальню. Все готово. Все, как он приказал. Горят ароматические светильники. Кровать устлана лучшим постельным бельем. На столике у кушетки стоят четыре бокала, вино, фрукты. Звучит мягкая музыка, этакий микс востока и запада, нежных индийских мелодий и американского транса.
   Вдруг непонятно откуда, то ли из подсознания, более глубокого, чем эта предутренняя дрема, то ли кто-то стоит в углу комнаты, Кумар услышал:
   “Позвони домой”.
   “Что за глупости, я и так дома”.
   “Позвони”.
   “Отстань, я жду гостей”.
   “Тебе это только снится, и ты знаешь, что сулят подобные сны. Так уже было однажды, забыл?”
   “Ты имеешь в виду нашу любовь втроем:  Менка, Лариса и я?”
   “Да, и что последовало за этим сном, помнишь?”
   “Уйди, сгинь, не напоминай. В этот раз все будет по-другому. Нас будет четверо. Две пары любовников, без соперников, без ревности и злобы”.
   “Позвони домой. Позвони Менке.”
   “Вот уж она здесь совершенно ни при чем. Или ты хочешь составить ей пару?”
   “Идиот. Ты просто тупой болван, свихнувшийся на своих бабах”.
   “Убирайся в преисподнюю! Не порть мне праздник. Это будет самое романтическое свидание в моей жизни и в жизни моей возлюбленной”.
   “Которой из них?”
   “Сгинь, пошляк. А, впрочем, оставайся. Мне может понадобиться твоя помощь”.
   “А, ладно, черт с тобой, все равно, уже поздно. Иди, открывай своим гостям”.
   Первой вошла Лариса - почти полноправная хозяйка его дома. За ней в обнимку Ника и Андрей. Кумар знал, что Андрей - его друг. Когда они подружились? Ах, да, в гостях у Ники. Они оба были в нее влюблены, оба танцевали с ней, оба целовали ее сладкий рот.
   «Они здорово смотрятся вместе», - без тени ревности подумал Кумар.
   Он повел гостей в спальню. Все уселись на кушетку, выпили вина. Лариса потянула Нику танцевать. Кумар с Андреем тихо обсуждали достоинства каждой из них.
   “Эй, ты где? - шепнул  Кумар через плечо. - Ты спать сюда пришел? Займись-ка делом”.
   Бестелесный стал что-то нашептывать гостьям. Продолжая танцевать, девушки, как по команде, стали медленно раздевать друг друга. Оставшись в кружевном белье, они целовались, играя языками, облизывая шеи, щекоча мочки ушей.
   “Снимите бюстгальтеры”.
   Они подчинились. Груди Ларисы упали тяжелыми золотистыми грейпфрутами, а Ника обнажила свои очаровательные девичьи полусферы нежного персикового цвета. С кушетки донесся восхищенный вздох.
   “Поиграйте сосками”.
   Девушки по очереди теребили языками ниппеля, поглаживали спины, ягодицы, бедра.
   “Лариса, - раздался осипший от возбуждения голос Кумара, - поцелуй соски Ники взасос. Ты же видишь, они у нее совсем детские”.
   Лариса охотно подчинилась, Ника тихо застонала.
   “Снимите трусики”, - подсказывал голос.
   Лариса первой начала медленно опускаться, лаская губами и языком живот Ники, ее пупок и  темно-русые завитки на лобке. Сняв трусики, она раздвинула ей большие губы и лизнула головку клитора. По телу Ники прокатилась горячая дрожь.
   “Пора”, - встал с кушетки Кумар и помог встать Андрею.
   Они подошли каждый к своей возлюбленной и жарко поцеловали их в губы. Девушки стали раздевать своих мужчин. У Ники дрожали руки.
   “Милая, - подумал, глядя на нее Кумар, - как ты еще неловка. Смотри на Ларису, учись”.
   Ника словно читала его мысли. Девушки покончили с рубашками и принялись за брюки. На этот раз Ника справилась быстрее Ларисы.
   “Умница, способная девочка”, - мысленно похвалил ее Кумар.
   Ника улыбнулась, гордо вскинула голову, тряхнув пышной русой гривой. Это не понравилось Кумару. Он снова ощутил ее строптивый нрав необъезженной иноходки, но приказал себе успокоиться.
   “Сегодня нет места раздражению. Сегодня все любят друг друга”.
   Он прислонился к прохладной колонне, ухватил и намотал на ладонь мягкий шелк Ларисиных волос, легонько подтолкнул ее вниз, поставив на колени. Лариса знала, что делать дальше. В это время Андрей подхватил Нику на руки и уложил поперек кровати. Он ласкал ее шею, грудь. Опускаясь все ниже, повторил путь, уже пройденный Ларисой. Он погладил ее бедра с внутренней стороны, и они раскрылись, обнаружив прелестный цветок с бледно-розовым лепестками.
   “О, счастливец, - чуть позавидовал Кумар, - ты сейчас вдыхаешь ее терпкий аромат. Ласкай ее, Андрей, ласкай этот нежный лотос, пока не потечет из него душистый нектар. Ты попробуешь его на вкус, и самые пикантные соусы изысканной французской кухни покажутся тебе жалкой химической подделкой”.
   Андрей прикоснулся губами к лепесткам. Ника втянула живот. Он стал лизать сначала медленно, затем все быстрее работая языком. Ника извивалась в сладострастии, приподнимая и опуская бедра, кружа ими, и томно стонала.
   “Молодец, парень, давай, давай, ты сможешь. Доведи ее до экстаза, - подбадривал Кумар, готовый, благодаря ласкам Ларисы, вот-вот хлестнуть в нее густым фонтаном.
   “Хватит, дорогая. Ты умница. А теперь займись Андреем”.
   Лариса, изловчившись, проникла в пространство между кроватью и стоящим на коленях Андреем и слизала выступившую на головке его члена прозрачную каплю. Потом взяла головку в рот и слегка сжала губами. Андрей, оторвавшись от прелестей Ники, резко выпрямился и застонал. Обхватив себя за ягодицы, он чуть подался назад, обеспечив Ларисе свободный доступ к своему окрепшему органу. Лариса умело работала руками и ртом. Почувствовав, что Андрей достаточно возбужден, она осторожно выпустила лингам из сладкого плена и, встав в полный рост, побудила юного любовника снять с себя трусики и раздвинуть влажные створки. Андрею не пришлось долго работать языком. Лариса очень скоро дернулась в конвульсии, ощутив полноценный оргазм.   
   С Никой все обстояло сложнее. Ласки Андрея взбудоражили ее, но так и не смогли довести до той грани, с которой начинается свободный полет души, оторвавшейся от тела.
   Кумар решил исправить положение. Развернув и уложив ее вдоль кровати, он лег рядом и зашептал на ухо нежности, изредка щекоча языком в прелестном органе слуха. Это крайне возбуждало девушку, но заветная черта не приближалась.
   -Вы измучили девчонку своими ласками-смазками, - вмешался голос. - Придумай что-то более пикантное, горе-любовник.
   Кумар вложил ей в руку свое орудие.
   -Ника, как на грубом русском языке называется то, что ты сейчас держишь? - спросил он.
   -...
   -Как сказать, что я буду им тебя любить?
   -Ты будешь меня ...
   -Да, да, я буду тебя ..., долго ..., вот сюда, - он проник ладонью ей между ног и нащупал узенький проход, - как это называется на сленге?
   -...
   - Да, любовь моя, я сольюсь своим ... с твоей ... и буду тебя ... Теперь ты скажи, что мы будем делать? Произнеси это много раз.
   -Мы будем ..., ..., ...
   -Да, да, да, любимая. Мы будем ... каждый день, каждую ночь, где и когда ты только пожелаешь. Как давно я об этом мечтаю! О, наконец-то, радость моя! - простонал Кумар в унисон с Никой, ощущая ладонью, как затрепетал от счастья нежный бутон, и в ладонь скатились липкие капли. Он обождал, пока прекратятся сладостные судороги, потом осторожно вынул ладонь и жадно слизал душистую жидкость.
   -О, богиня, благодарю тебя за этот чудесный нектар!
   Он мягко навалился на удовлетворенное юное тело и как по маслу вошел в узкую щель, ощутив неземное блаженство. Ника напряглась как струна, но не успела  вскрикнуть от боли, потому что поцелуем он зажал ей рот. Она лишь томно, протяжно застонала. Ее стон подхватили остальные участники чудесной оргии. Это кончили свою бешеную скачку Лариса и Андрей, а Кумар, сделав несколько плавных движений в недрах только что родившейся  женщины, осторожно вышел из нее.
   В спальне повисла звонкая тишина.
   Успокоенное подсознание медленно возвращало Кумара к действительности. Он стал различать звуки, доносящиеся из гостиной. Звонил телефон. Трубку взял Алексей. Почему-то говорил по-английски. Речь шла о нем, о его недуге. Кумар пошевелился в кровати. Он лежал на животе в липкой остывающей луже в обнимку с мокрой подушкой. “Спасибо за этот чудесный сон, - поблагодарил он, не вполне осознавая, кого. - Скорей бы он стал явью. Нет, не весь, конечно, только то, где я и Ника.”
   -Это Ника! - обрадовался Кумар, рванувшись навстречу Алексею, который, тихо войдя в спальню, протягивал ему телефонную трубку.
   -Нет, это твоя сестра. Ей что-то срочно нужно тебе сообщить.
   По обрывкам фраз и огромным, наполненным ужасом и болью, глазам Кумара Алексей понял, что произошло несчастье. Не смея пошевелиться, он ждал, пока закончится этот тяжелый для его друга разговор.
   -Отец? - спросил он, зная, что тот давно страдал болезнью сердца. (Кумар кивнул). - Когда?
   -Сегодня утром, после того, как ему сообщили, что Менка и Рауль попали в аварию.
   -Го-осподи… - тихо протянул Алексей. - Держись, друг. Ты должен держаться.

   Оформляя бумаги, заказывая билет на ближайший рейс в Дели, Кумар без конца названивал Нике. Ему никто не отвечал. Наконец, ближе к полудню он услышал в трубке незнакомый женский голос.
   -Здравствуйте, я могу поговорить с Никой?
   -Ника не здорова, она спит. А кто это?
   -Меня зовут Кумар. А вы, должно быть Ирина, хозяйка дома?
   -Да, чем я могу вам помочь, Кумар?
   -Я должен срочно поговорить с Никой. Вы не могли бы ее разбудить?
   И тут по параллельному телефону раздался любимый голос.
   -Кумарчик, милый, я тебя слушаю.
   -Любимая, как ты себя чувствуешь?
   -Хорошо, милый. О, Кумар, какой чудесный сон я видела. Мы с тобой вдвоем... ну, ты понимаешь..., ты и я... Это было так прекрасно! - Томно шептала она в трубку.
   -Ника! - почти выкрикнул Кумар. - Пусть никогда тебе снятся такие сны! Слышишь! Гони их! Всеми силами пытайся вырваться из их плена! Ты слышишь, любовь моя?
   -Что случилось? - с тревогой спросила она.
   -Ника, я улетаю в Дели. Самолет через три часа, а мне нужно так много тебе сказать! Умоляю тебя, выпей все необходимые лекарства и приезжай в аэропорт!
   Он отключился, не в силах больше говорить в кусок пластмассы, напичканный микросхемами. Он должен видеть ее глаза. Он умрет, если не увидит любимых глаз.

   Провожать Кумара в аэропорт приехали все студенты его группы и несколько ребят с общего потока филологов-первокурсников. Мушкетеры тоже были здесь. И только Ника, как всегда, опаздывала. Кумар не сводил глаз со стеклянных дверей, автоматически участвуя в беседе, дежурной улыбкой реагируя на комплименты девчонок его замечательному курсу и незабываемым лекциям. Мальчишки обсуждали спорт и политику. Алексей все чаще с тревогой поглядывал на часы. И вдруг Марина, исчерпавшая запас восторгов,  сказала:
   -Жаль, что Ника не сможет приехать. (Кумар вздрогнул.) Я ей все утро звонила. Никто не отвечал. Потом какая-то женщина сказала, что она сильно заболела.
   В этот момент Ника появилась в дверях. Кумар рванулся ей навстречу, громко крикнув: “Ника!”
   -Марина, ну где ты была раньше со своими сожалениями? - облегченно вздохнул Алексей.
   Марина не поняла, о чем он говорит. И никто в первый момент ничего не понял, глядя как их преподаватель, обхватив лицо их сокурсницы ладонями, стал неистово целовать его, а она, крепко прижавшись к нему, что-то пыталась объяснять в промежутках между поцелуями. Когда смысл происходящего стал доходить до ребят, они стали потихоньку расходиться, смущенно пряча глаза.
   -Ника, ну почему ты всегда опаздываешь? - дрожащим от слез голосом говорил Кумар.
   -Представляешь, уже садилась в такси, и тут застряла в дренажной решетке, сломала каблук. А этот козел - таксист - не захотел подождать. Пока сбегала, переобулась, пока поймала другое такси. Прости, милый. А ты надолго улетаешь? Что-то случилось?
   Лицо Кумара исказила гримаса боли.
   -Кто-то умер? - Ее брови изломились состраданием.
   -Отец.
   -Ой! - по-женски горько выдохнула Ника и прижалась к его щеке. Она ласково гладила его по голове, а он теребил шелковистые пряди ее волос, вдыхая их аромат и с горечью осознавая, что, очевидно, делает это в последний раз.
   -Когда ты вернешься, милый? - Ника оторвалась, наконец, от мокрой щеки и взглянула в его покрасневшие глаза.
   -Я не знаю, любимая. - Кумар сглотнул слезы. - Моя жена и сын в тяжелом состоянии. Они попали в аварию. Ника, я давно хотел тебе рассказать… - начал Кумар свою исповедь, но прервал ее на полуслове, встретившись с ее остекленевшим взглядом. - Ника! Что с тобой? - Он слегка встряхнул ее за плечи. - Ника, дыши! Пожалуйста, дыши!
   Он подхватил ее на руки и стал озираться, пытаясь определить местонахождение пункта скорой помощи. Подбежал Алексей.
   -Минуту, Кумар, я узнаю в справочном.

   Кумар увидел их обоих почти одновременно. Андрей нервно отсчитывал шагами расстояние от двери до барной стойки. Лариса с нарочитым интересом разглядывала витрину книжного киоска.
    -Андрей! - громко позвал Кумар.
   Парень бросился к нему, осторожно принял Нику из рук в руки.
   -Береги ее, Андрей! - В глазах парня Кумар прочитал дерзкий вопрос: “Для тебя, что-ли?” - Люби ее, - тихо добавил Кумар.
   Андрей понес любимую следом за Алексеем. Кумар подошел к Ларисе,  нежно взял ее за руки. Сколько времени они простояли так, молча глядя друг к другу в глаза? Для стороннего наблюдателя минуты две, а для них вся жизнь уместилась в этот предельно сжатый отрезок времени.
   Вот корабль их любви в бурном штормовом море.
   Они отбиваются от пиратов, покушающихся на их алые паруса.
   Теперь их фрегат в тихой гавани.
   Кто-то снова посягает на их прекрасный парусник, и они снова выходят в открытое море.
   Девятый вал – и корабль разбит в щепы.
   -Я тебя никогда не забуду, мой верный боцман. - Он глянул в ее почти потухшие глаза.
   -Забудешь, капитан. Как только наберешь новую команду. - Еле мерцавший огонек потух под накатившей слезной волной.
   Он поцеловал только эти глаза. Ее сочные губы-черешни теперь принадлежали другому.
   К ним быстро подошел Алексей.
   -Пора, Кумар, а то опоздаешь.
   Они крепко обнялись.
   -Я позвоню, сразу же, как прилечу. Не забывайте проверять электронную почту. И еще, - он достал записную книжку, что-то быстро написал на чистой странице, вырвал листок и протянул его Алексею.
   -Передай это Нике, пожалуйста.
   Кто-то потянул его за рукав. Это была Марина. Она во все глаза наблюдала за сменяющими друг друга сценами, словно сошедшими с экрана ее любимых телесериалов.
   -Не забудьте ваши вещи.
   -Спасибо, Мариночка. - Кумар чмокнул ее в чистый детский лоб. Она вспыхнула стыдливым румянцем и помчалась к выходу, где беспокойной группкой толпились остальные ребята.
   -Держись, Кумар, все наладится, все будет хорошо! - говорили Лариса и Алексей.
   «Ничто не наладится, и ничего хорошего у меня уже не будет», - вдруг отчетливо осознал он, грустно улыбнулся и исчез за стойкой паспортного контроля.
   -Лариса, тебя отвезти домой? - спросил Алексей.
   -Нет, спасибо, я на машине. А везти домой, наверное, придется Нику.
   -Ты права. Я побегу, узнаю, как она. Пока. Увидимся.
   -Ты думаешь?
   -Конечно. Почему нам не видеться… - Он хотел сказать, «как всегда», но осекся. Глядя прямо в  бархатные глаза, он тихо заговорил:
   -Лариска, я не буду читать тебе лекцию о превратностях судьбы, но если тебя это утешит, считай что из данной жизненной передряги именно ты вышла победительницей. И не думай, что потеряв Кумара, ты автоматически теряешь и меня. Между прочим, Ромка мне больше, чем друг. И я рад, что он остановил, наконец, свой выбор именно на тебе. Знаешь почему? Потому что ты умеешь любить.
   -Спасибо тебе, Леша, - Лариса чмокнула его в щеку.
   -Ну, я побежал в медпункт, - слегка смутившись, сказал Алексей. - Господи, откуда вы все взялись на мою голову!

   Короткая вспышка, полоснувшая мозг испарениями нашатырного спирта, расколола мрак, и Ника приоткрыла глаза. Свет из окна отразился от чьих-то белых одежд, стал нестерпимым, и она снова сомкнула веки.
   -Ну-ну, просыпайтесь. Что же вы, девушка, так распереживались, - щебетала миловидная женщина, наматывая на руку Нике манжету тонометра. - Сегодня улетел, завтра прилетит. Как в песне поется: «За расставаньем будет встреча»… У-у, а с таким давлением даже носа из постели нельзя высовывать. Ниже только у покойников бывает. Вот, выпейте таблеточку.
   Ника послушно проглотила лекарство.
   -Полежите немного. Я пока заполню журнал. Познакомимся, так сказать.
   Стандартные вопросы помогли Нике оживить пространственно-временные механизмы мозга, и когда причина ее пребывания в этой чистенькой, уютной комнатке дошла до ее сознания, следствие не заставило себя ждать и протекло слезным ручейком из-под залегшего на душу камня.
   -А вот этого не нужно. Будешь плакать - давление еще больше упадет, придется в больницу ложиться под капельницу. И чего ради? Да вернется твой любимый, куда он денется, - медсестра поднесла Нике стакан воды.
   -Он не вернется, - Ника резко села на кушетке. Голова закружилась, но она не подала виду и медленно выпила воду.
   -Ну не вернется и не надо. Там за дверью тебя дожидается целый эскадрон гусар. Выбирай любого.
   Ника вернула стакан, встала и направилась к двери.
   -Погодите, девушка, возьмите рецепт и справку.
   -Спасибо. Ничего не нужно, - сказала она, открыла дверь и шагнула в гущу ребят.
   -Ну что? Ну как ты? Что с тобой было? Что сказали?
   -Да все в порядке. Просто давление упало до уровня Мертвого моря, так что нужно срочно повышать. Предлагаю взять пару банок и раздавить их в общаге.
   -Ника! - Алексей еле пробрался сквозь направляющуюся к выходу толпу и выдернул Веронику из компании повеселевшей молодежи. - Иди сюда! Ребята, поезжайте домой, а ты подожди-ка в сторонке. Я переговорю с медсестрой и отвезу тебя к родите...
   Он не договорил, встретившись с хризолитовым, совсем не знакомым ему взглядом Вероники.
   -Я прошу вас, Алексей Михайлович, на меня не орать и мною не командовать, - сухо произнесла она.
   -Извини, - сказал он тихо. - Возьми, пожалуйста, свою сумочку и еще вот…, - он протянул ей записку.
   -Что это?
   Глаза побежали по строчкам, сообщавшим ей какой-то адрес и телефон в Дели, на мгновение дольше задержались на словах «Ника, любимая моя», «Люблю тебя безумно. Кумар».
   Она протянула листок Алексею.
   -Это, должно быть, какая-то ошибка. Человека с таким именем среди моих знакомых нет.
   -Не валяй дурочку. Он сейчас позвонит тебе. Он уже звонил, пока ты была в медпункте.
   -Не позвонит, - категорично заявила Ника и вздрогнула от прозвучавшей из сумочки мелодии, запрограммированной на номер Кумара.
   Она достала трубку, дослушала любимый рингтон и с силой грохнула аппарат о гранитный пол.
   -Он больше никогда мне не позвонит. И еще одна просьба, Алексей Михайлович, впредь в моем присутствии не произносите имени, которым подписан этот листок. - Она скомкала записку и выбросила ее в урну. - До свидания, Алексей Михайлович. Андрюха, отвези меня, пожалуйста, домой.
   Алексей, как громом пораженный, смотрел вслед Веронике, удаляющейся в обнимку с Андреем, пока подошедшая почти вплотную к нему медсестра не вывела его из заторможенного состояния.
   -Мужчина, вот, возьмите справку и рецепт. Ей необходим постельный режим. Девушка на грани нервного срыва. Обязательно вызовите ей врача.
   -Да, конечно, спасибо вам.         

Глава 7

   -Мамочка, за что? За что?! О, Господи! Неужели у меня на лбу написано: “Трахните меня!” Ну, кто, кто из вас наградил меня такой идиотской рожей?! “Как эта глупая луна на этом глупом небосводе”! Каждый читает на ней: “Дура. Можно вешать лапшу на уши”! Боже мой, ну почему?! Сначала Ами, потом он. 
   -Успокойся, девочка моя. Не твоя вина, что ты нравишься взрослым, опытным мужчинам, что в тебе они видят то, чего не нашли в своих женах, в своих любовницах. Ты им интересна, ты для них желанна. Не будь такой жестокой к себе и к ним. Да, Ами струсил, не сказал тебе правды, потому что боялся тебя потерять. А Кумар...  Он довел себя до грани, до полного изнеможения любовью к тебе. Поверь мне, девочка, я в этом кое-что понимаю. Но ты ни в чем не виновата. Успокойся, родная.
   -А кто? Кто виноват? Зачем я устроила это идиотское шоу? Я, только я во всем виновата! Какая же я дура! Но он меня так обидел... Ненавижу! Всех их ненавижу! Гады! Сволочи! Ненавижу!
   -Успокойся, Ника! Боже мой! Аркадий! Сделай что-нибудь. Вызови доктора. Ника, Ника, успокойся!
   Аркадий помчался к телефону, а Андрей пулей взлетел на второй этаж, подскочил к бьющейся в истерике Веронике и сгреб ее в охапку.
   -Ника, не надо, тихо, тихо, любимая моя!
   Собрав последние силы, она вырвалась из рук Андрея и оглушила его пощечиной.
   -Не смей произносить эти слова, слышишь? Никогда меня так не называй!
   Андрей едва успел подхватить на руки ее разом обмякшее тело.
   -Идем, Андрей, положишь ее на кровать, - сказала Елена, направляясь в спальню Ники.
   -Нет.
   Он сел на диван. Держа на руках, он уложил Нику в максимально удобную для нее позу. Осторожно снял с нее сапожки.
   -Андрей, тебе будет тяжело, - тихо сказала Елена.
   -Нет.
   Он крепче прижал к себе любимую, и Елена поняла, что даже под страхом смерти он не выпустит из рук это измученное, самое дорогое, самое родное для них обоих существо.
   -Я буду внизу, - почти одними губами сказала она.
   Андрей только кивнул.
   Его душа пылала ненавистью к исчадью ада в облике восточного красавца. 
   Всегда немногословный, стесняющийся высокопарности, Андрей интуитивно выбрал лаконичный стиль японской поэзии для выражения своих чувств. А сейчас всю свою ярость он облек в наиболее сжатую форму хокку - вершину поэтической недосказанности.

Ножны покинуть,
алой росой умывшись,
мечтает шпага!39

     Как жаль, что незваный индийский гость так скоро улизнул в свои распрекрасные края.

   Участковый терапевт, набегавшийся по больным, с нескрываемым раздражением получил последний вызов уже по дороге домой и заехал только потому, что любил бывать в этом доме, где его потчевали хорошими напитками и приятной беседой. Особенно ему нравились нынешние обитатели дома, уже с год гостившие у неугомонных путешественников, коими были сами хозяева.
   -Ну что у вас стряслось на этот раз, любезная Ирина Семеновна, обратился он к хозяйке дома. - Помнится, я был на днях в вашем доме. Неужели вашей юной гостье стало хуже?
   -Ее мать сама вам все расскажет, Игорь Вячеславович.
   Елена вкратце пересказала то, что сообщил ей по телефону Алексей, и чему она сама была свидетельницей, умолчав об истинных причинах разыгравшейся истерики.
   -Ну как так можно, - возмутился доктор. - Ведь я прописал вашей дочери постельный режим. Что за ребячество, ей-богу.
   -Простите меня. Это я во всем виновата, - оправдывалась Ирина. Но я просто не смогла ее удержать? Ее, как тайфуном унесло из дома.
   -Ох, молодежь, - тяжело вздохнул доктор и направился на второй этаж. - Ну-ка, юноша, переложите ее аккуратненько на кровать, - тихо приказал он Андрею, прослушал Нике легкие, посчитал пульс и вышел из спальни.
   -Что с ней? Это обморок? Почему она так долго не приходит в себя?
   -Да все в порядке. Она просто спит. Нормальная реакция молодого организма на стрессовую ситуацию, усугубленную недомоганием. Пульс немного учащен. Давление померьте, когда проснется. Если будет очень низкое – дайте таблетку. И постарайтесь не спровоцировать истерику, отвлекайте от неприятных воспоминаний. Думаю, молодой человек весьма ей в этом поможет. У него хорошее, успокаивающее биополе. Пусть побудет с ней рядом эту ночь. 
   Все, кроме Андрея, спустились в гостиную. Доктора угостили чаем с эклерами, немного поболтали о том, о сем, и раскланявшись, он ушел.
   Андрею постелили на диване в гостиной. Дождавшись, пока все улеглись, и дом погрузился в тишину, он бесшумно перенес постель в комнату Ники и улегся на пушистом ковре у кровати, чутко реагируя на каждый ее вздох.

    Ника проснулась за полночь, не сразу осознав, что уже не спит: просто плавно перетекла из темных глубин сна в реальную темноту спальни. Глаза стали постепенно различать силуэты обстановки. Тяжело вздохнув, она повернулась на бок и вздрогнула, наткнувшись взглядом на нечто, лежащее у кровати под мохнатым пледом. Меховой ком шевельнулся и голосом Андрея спросил:
   -Ника, ты не спишь? Как ты себя чувствуешь?
   -Переполненным горшком, - она резко села в кровати.
   У Андрея отлегло от сердца. «Хохмит, значит все в порядке».
   -Осторожно, не расплескай, - он подскочил к ней, приподнял за локоток. - Я отведу тебя.
   -Ты что, рехнулся? Я сама дорогу знаю.
   Но вышли они, все-таки, вместе, по очереди оправились и вернулись в спальню. Ника легла на кровать, Андрей стал моститься на полу.
   -Андрюха, ложись рядом, - предложила она.
   -Ну что ты. Мне и здесь классно, как в пещере на звериных шкурах.
   -Слушай, после смерти Люкса, нашего старого пса, я поклялась не заводить домашних животных никогда. (Андрей онемел от обидных слов). Так что не стой тут оскорбленным изваянием, а делай что говорят: ложись рядом. Только, чур, я с краю.
   Андрей поднял с пола плед и улегся под стенкой.
    -Извините, сударь, что я к вам спиной.
    -Ну что вы, сударыня, почту за счастье беседовать с вашим затылком.
   Ника повернулась и внимательно глянула ему в глаза.
   -Вы желаете побеседовать, сударь? О чем же?
   Андрей испугался. В самом деле, о чем говорить после всего, что произошло. О лекциях, зачетах, экзаменах? Любая тема будет воспринята ею, как попытка отвлечь от того, что творится сейчас в ее душе.
   «Идиот, ну кто тебя тянул за язык. Лежал бы тихо и упивался счастьем».
   Предательское сердце загромыхало так, что, казалось, разбудит весь дом.
   Ника отвернулась, укрылась по самую макушку, пробурчав из-под одеяла:
   -Тракторист, глуши мотор. Подъем на заре.
   Андрей полежал пару минут, пытаясь привести в норму дикое сердцебиение. Попытка не удалась, и он осторожно выбрался из кровати, раздумывая, где ему лучше лечь: опять на полу или на диване. Решил, что на диване благоразумнее, и перед тем, как выйти из спальни, осторожно стянул одеяло с ее головы.
   -Задохнешься. Закрой глаза и спи. Я разбужу тебя утром.
   Ника взяла его за руку и, продолжая буравить глазищами, тихо сказала:
   -Андрюшка, хочешь, я тебя поцелую. Иди ко мне, - она потянула его за руку, и он, не устояв на обмякших ногах, повалился на кровать, вывернувшись в последний момент, чтобы не рухнуть прямо на нее.
   -Ника…, - только и успел он выдохнуть, стремительно погружаясь в океан своих чувств.
   Чтобы не утопить его сразу, она на мгновение отпускала его губы, он судорожно хватал воздух и с очередным «Ника!» тонул опять. С новой порцией воздуха он открыл глаза и увидел, что она сидит на нем в одном кружевном белье и дрожит то ли от холода, то ли от возбуждения.
   -Помоги мне, милый. Сделай это. Сделай это сейчас.
   -Ника, люби…
   -Ш-ш-ш. Ничего не говори. Просто сделай это.
   Он попытался подключить рассудок к осознанию происходящего, но она окончательно свела его с ума, сбросив с груди легкий ажур, потом легла на него и дрожащими руками стянула трусики. С трудом сдерживая дрожь, Андрей расстегнул и приспустил джинсы и боксеры, приподнял на руках содрогающееся тело Ники, оба на мгновение замерли, и точно выверенным движением «копье пронзило мишень». Тихий вскрик, ее напрягшееся в болевом шоке тело, горячая струйка ее крови, его сперма, рванувшая в теснины, - и акт протяженностью в мгновение, о котором за тысячи лет написано столько будоражащих слов, был завершен.
   Он медленно вышел из нее, осторожно уложил и укрыл одеялом, застегнулся. Хотел приголубить любимую, но Ника снова отвернулась и натянула одеяло на голову. Поборов уязвленное самолюбие, Андрей нарушил пропитанную горечью тишину.
   -Давай я отнесу тебя в ванную. Тебе нужно помыться, ведь я не…
   -Обойдется. У меня безопасные дни, - донеслось из-под одеяла.
   И снова тишина тяжелыми сгустками обиды, разочарования, сожаления повисла в комнате. Андрей уловил тихий всхлип, осторожно стянул одеяло ей до плеч, повернул Нику на спину. В сомкнутых ресницах дрожали слезы, несколько из них скатилось по щеке мимо уха и растеклось по шрамам на шее. Он осторожно вытер их тыльной стороной пальцев.
   -Тебе было очень больно?
   -Не больнее, чем поцарапаться о шрапнель, - Ника открыла глаза … и улыбнулась. - Не бзди, танкист, броня крепка. Теперь всем буду рассказывать, как точно стреляет твоя пушка. Девки в очередь начнут выстраиваться.
   Андрей смущенно улыбнулся.
   -Кончай балабасить. Ты же знаешь, что кроме тебя мне никто не нужен. Ника, я тебя очень…
   -Заткнись!
   -Ника!
   -Отвали на х…!
   -Как же иногда мне хочется тебя ударить.
   -Напугал ежа голой ж…. Не тебе одному хочется.
   -Но ведь ты просто напрашиваешься.
   -Кончай базар. Сделал свое дело и катись кибенимать!
   Он зажал в тиски обиду и злость.
   -Выходи за меня замуж, - тихо произнес он после паузы.
   -Отставить. Вольно. Разойдись.
   Но ее бравада прозвучала как-то вяло и, набравшись смелости, Андрей заговорил:
   -Ты можешь хамить мне, сколько хочешь. Можешь грубить, обзывать меня домашним псом, трактористом, танкистом, кем угодно. Можешь строить из себя крутую феминистку, до потери пульса бороться за свою независимость. Но как бы ты ни старалась поломать свою природу, тебе не удастся сломать гармонию всего мироздания.
   Ника удивленно покосилась на Андрея, вдруг заговорившего непривычно высокопарным языком.   
   -Ты хочешь быть сильной и никому не подвластной, тогда не удивляйся, что рядом с тобой по жизни будет идти безвольный ханурик. А если ты вовсе не хочешь расставаться со своей призрачной свободой – приготовься к тому, что придется самой тянуть воз жизненных проблем. (Ника поморщилась). - Извини, я выражаюсь штампами. Но потерпи чуть-чуть. Я постараюсь не слишком тебя грузить.
   Андрей намеренно выбирал банальные, обтекаемые фразы, выводя разговор на незатейливые философские темы, лишь бы увести ее мысли подальше от всего случившегося, разрушить глупые комплексы. 
   -Предположим, ты решила помешать провидению в его главной работе: гармонизации мира путем соединения мужского и женского начала. Ты решила, что тебе никто не нужен, потому что все мужики – сволочи. Ты решила никого больше не впускать в свое сердце, наглухо закрыть его от любви. Но ты не можешь запретить другим любить тебя, желать тебя.
   -Запросто. Гэдан гэри по х…ям – и п…ец.
   Ника уже сидела в кровати, с интересом глядя на новоявленного философа и с удивлением отметив, что его снова передернуло от ее слов. Он резко встал и зашагал по комнате, нервно сжимая и разжимая кулаки. Потом сел у ее ног, обнял за колени и, глядя в упор, с жаром продолжал:
   -Ну, нельзя же, нельзя безнаказанно загрязнять пространство грубыми насмешками и матерщиной. Нельзя гробить свою психику агрессией. Нельзя губить свое женское начало. Ведь это приведет тебя к саморазрушению.
   «Тебе природой дано прельщать мужчин, а не швырять их направо и налево».
   Память сработала электрическим разрядом, сократив мышцы ног в молниеносный кик, отбросивший Андрея на пол.
   -Моя жизнь: что хочу, то с ней и делаю.
   Андрей молча поднялся, сел на стул и с сожалением посмотрел на Нику:
   «Бедная, бедная…»
   -Ну что уставился? Видишь, как просто запретить любить и все такое… 
   -Я был лучшего мнения о твоих интеллектуальных способностях.
   -Хамишь, парниша.
   -Ты бравируешь своей духовной нищетой?
   -Андрюха, да что с тобой? С какого перепуга тебя вдруг понесло в психологию с эзотерикой? И что-то раньше тебя не коробило от крутых словечек. Ты и сам мог ввернуть на разных языках…
   -Неужели ты не понимаешь, что все изменилось после того, что произошло между нами.
   -Ну и что такого произошло? - Ника отвела глаза, не в силах выдержать его взгляд, полный озлобленной любви. - Уж лучше ты, чем какой-нибудь козел по пьяни.
   Андрей только застонал.
   -Да не комплексуй ты так, Андрюха. Что сделано – то сделано. И никто не заставляет тебя соблюсти долг чести. По крайней мере, в мои планы на обозримое будущее замужество не входит.
   Пренебрегая опасностью вновь спровоцировать ее нервный срыв, Андрей решился на откровенный вопрос.
   -Скажи, ты именно так представляла себе потерю девственности?
   Ника полоснула по нему взглядом, не найдя другого ответа.
   -Ведь наверняка из всех прочитанных книг и просмотренных фильмов, из разговоров с подружками на эту тему ты создала в своем воображении идеальную сцену этого события. Расскажи, как ты себе это представляла? Быть может, сейчас, пока еще не закончилась эта самая памятная ночь в нашей жизни, мы сможем исправить все, что было не так, как мечталось, добавить что-то, о чем всю оставшуюся жизнь мы будем вспоминать с нежностью и любовью?
   Ника сокрушенно молчала. В ее почти черных из-за полумрака глазах Андрей уловил смятение и внутреннюю борьбу между желанием правдиво ответить на его вопрос и страхом раскрыть душу.

   Много позже, когда решение разорвать брачные узы было принято ими окончательно и на смену семейным грозам, штормам и тайфунам снова пришли тихие вечера дружеского общения с легким бризом невинных поцелуев, овевающим их обожженные души, с мягким дождиком светлых слез в жилетку, врачующих их измученные сердца, Ника ответила и на этот его вопрос.
   Она попыталась объяснить ему, почему у нее не было близких подруг и оттого не с кем было обсуждать дела сердечные и другие подробности взрослой жизни. Подруг она просто не заводила, чтобы никогда больше не ощутить жгучего стыда, пережитого однажды в детстве.
   «Лет в одиннадцать-двенадцать. Точно не помню, да и кого е…».
   «Меня. Расскажи».
   «В общем, у одной моей одноклассницы был старший брат. Ну о-очень старший, из армии уже вернулся. А у брата были друзья. Ну очень крутые ребята. Байкеры. А среди друзей был один ну самый крутой, потому что у него была самая крутая татуировка, а волосы – не поверишь – не до плеч, не до лопаток, а до самого… «вам по пояс будет». И с очень сильной проседью. Представляешь, молодой парень – и седой.
   И вот когда их ревущий эскорт из харлеевских чопперов, и ямаховских кастомов заруливал к ним во двор, мы, соседская детвора, бросали свои виртуальные стрелялки и собирались вокруг реальных монстров в банданах, косухах, пирсинге и татуировке. Девчонки хихикали и визжали больше от восторга, чем от страха, когда братаны пугали их кистенями и моргенштернами, чтоб не путались под ногами. Пацаны лезли из кожи вон, соглашаясь на самую грязную работу, лишь бы поучаствовать «в разборе полетов», приобщиться к кодексу чести и символике байкеров.
   Я была в этой команде самая мелкая, но на лету схватывала названия разных деталей в основных узлах байка, и мне дали ник «Мо». Помнишь, была такая компьютерная гонялка “Full Throttle”40?Там девушку-механика звали Морин или Мо.
   После того, как Ромка выклянчил у дяди Димы оригинальный диск с игрой, а папуля помог с эмблемой Хорьков, и бабуля вышила ее на Ромкиной кожанке, его начали усиленно готовить в мемберы клуба, а я стала негласным помощником Президента – моего седовласого Бена Троттла. Только я имела право наводить окончательный блеск на его «Кавасаки» и давать газ до упора, когда он сажал меня перед собой за руль. Только мне разрешалось распускать и расчесывать его седой хвост, когда банда усаживалась в очередной раз смотреть «Изи райдера»41 и другие культовые байкерские фильмы. «Бешеного Макса»42, кстати, я терпеть не могла и Мэла Гибсона возненавидела навсегда за то, что его персонаж уничтожал байкеров – пусть плохих, но байкеров.
   Я не замечала завистливых взглядов других девчонок, не участвовала в их интригах – байкер вне политики. Но однажды, как бы случайно, они зазвали меня на свои посиделки. Как водится, обругали учителей, охаяли одноклассниц, потом принялись за своих любимчиков. Поклялись страшной клятвой о неразглашении тайны. Каждая из троих описала объект своего обожания и конкретно за что она его любит.
   Дошла очередь до меня.
   -Я… люблю… Эли, - выпалила я. - Он такой…   
   Но мне не пришлось рассказывать, какой он, потому что никто не собирался слушать. Девчонки прыснули, словно только и ждали, что я сделаю свое признание.
   -Да он же старый, седой дядька.
   -Он всего на год старше твоего брата.
   -А эти его патлы. Как ведьмак какой-то. Ужас!
   -Зато твой братец лысый, как коленка.
   -А тату его – это просто какой-то кошмар. Сплошные черепа и кости.
   -Дура, что ты в этом понимаешь! Череп у байкеров – это символ бесстрашия перед смертью.
   Я отчаянно защищала свое божество, но этим только подливала масла в огонь. На моих глазах «подруги» жгли на костре злословия человека, которого я боготворила. А одна из них, года на два старше нас, просто смаковала словечки типа ****ун и педофил. Я еще и слов-то таких не знала.
   -Он меня тоже просил расчесать ему волосы и обещал покатать на байке.
   У меня, естественно, все закипает внутри: детская ревность – это еще тот гейзер.
   -Что ты врешь, когда он такое тебе обещал?
   -Вчера, когда тебя не было. А вечером они привезли каких-то баб и целый ящик водки... Тут такое было. Все напились, как свиньи, а потом твой Эли с какой-то блондой…
   -Не ври. Эли ничего, кроме пива, не пьет.
   -Я вру? Скажи ей, Ципи. И вообще, что ты его так защищаешь? Ты за него замуж хочешь, да?
   -Дебилка. Да идите вы к черту, - и ухожу во двор, где пацаны под чутким руководством братанов разбирают моторы.
   Я, естественно, присоединяюсь к группе Эли, пытаюсь разглядеть признаки вчерашней попойки. Ничего не нахожу и успокаиваюсь.
   Потом троица вываливает во двор, начинают по очереди прыгать через скакалку и скандировать идиотскую считалку из «Симпсонов»:

     Eli and Nika
      sitting on a tree
      K-I-S-S-I-N-G
First comes love,
Then comes marriage,
Then comes Nika
With a baby carriage.43

   Сначала никто не обращал внимания: все были увлечены работой. Потом пацаны начали хихикать и коситься на меня. Наконец я не выдержала.
   -Заткнитесь вы, дуры! - кричу.
   И вот тогда моя «лучшая подруга»  орет на весь двор:
   -Ника любит Эли! Ника любит Эли!…
   Потом она дико визжала и царапалась, когда я вцепилась ей в патлы. Братаны растаскивали нас и ржали. Эли тоже стоял и усмехался, а потом говорит:
   -А ну брысь отсюда, ссыкухи, чтобы я вас здесь больше не видел.
   Девки упорхнули в дом, а я осталась стоять посреди двора.
   -И ты вали до хаты, - приказывает он мне.
   Я стою, как вкопанная, слезы душат, от обиды слова сказать не могу.
   -Двигай, я сказал, - и толкает меня.
   Тут Ромка взвивается:
   -Не трогай ее! - и наскакивает на Эли, как моська на слона.
   Эли хватает за шкирку его, Ципкин брат – меня и выносят нас за ворота.
   Вот так бесславно закончилось мое с Ромкой байкерство. Нас исключили из братства за драку, а статью кодекса о защите женской чести тихо проигнорировали.
   Я же усвоила свой первый жизненный урок: любить, а тем более признаваться в любви – невыносимо больно, стыдно и глупо. Но что в тысячу раз хуже – это ложь и предательство – омерзительные … и заразные. С девками я не водилась вообще, а пацаны не задерживались в моих друганах больше, чем на год».
   «Ты мстила и продолжаешь мстить за ту детскую обиду? Кошмар!»
   «Я и сама удивляюсь, что до сих пор жива. Шучу. Да нет, все не так уж трагично. Бабуля учила меня прощать и отпускать обиды, а главное, как она говорила, «не расходовать топливо души вхолостую». Но, видать, я была тупой ученицей, потому что снова и снова попадала под поршень и прямиком в камеру сгорания».

   Андрей не стал дожидаться, пока уляжется смятение в душе Ники и решил взять инициативу в свои руки.
   -Про себя я могу сказать, что кроме одного формального пункта, сегодня ночью осуществилась моя сокровенная мечта: я стал мужчиной с самой любимой девушкой на свете.
   Ника так и не смогла объяснить нахлынувших на нее чувств. Она молча встала с кровати, целомудренно укрывшись простыней на манер древнегреческого хитона, и подошла к Андрею.
   -Сделай все так, как ты хотел в своих самых сокровенных мечтах, - тихо произнесла она.
   -Обещаю, я не сделаю тебе больно.
   Андрей нежно обхватил ладонями ее лицо и поцеловал глаза, губы, шею. Потом осторожно сбросил с нее простыню и, отступив на полшага, любовался ею, проводя руками по плечам, груди, талии, бедрам. Вдруг вспомнил, что до сих пор одет, и сорвал с себя все, восстановив первородную гармонию. Они стояли так, любуясь друг другом, пока легкий озноб не начал сотрясать их тела.  Тогда он взял ее на руки и все-таки отнес в ванную комнату.      
   Они закрылись в душевой кабинке и, продолжая целоваться, облили друг друга из гибкого душа, осторожно намыливая интимные члены и с любопытством наблюдая за их реакцией. Вот соски набухают и твердеют, когда касаешься их рукой или губами. Живот напрягается от осторожной щекотки и загоняет кровь в половые шлюзы. Ой, а что творится с этой забавной штучкой?! Из висящей сардельки она превращается в толстенную палку сервелата. 
   -Интересно, какой он на вкус? Хм, довольно пресный, вымытый;
   -Погоди, еще чуть-чуть пососешь и узнаешь… О-о-ох! Ну как?
   -Пикантненько.
   -А можно посмаковать эту ягодку в душистом кустике?
   -Да, да-а, да-а-а!
   -О, вот и сок потек. М-м-м, кисло-сладко-солененький. Вкусно!
   Наигравшись любовью, великовозрастные детки выскочили из кабинки, обтерли друг друга полотенцами, оделись в махровые халаты и резво помчались в спальню продолжать захватывающее исследование.      
   -Какая гладкая у тебя кожа.
   -Ты перехватил мои слова, лягушонок Маугли. Ныряем в постель, пока не задубели.
   -Погоди. Где здесь постельное белье?
   -Зачем?
   -Постелю другую простыню, потому что эта – очень важная улика. Необходимо сохранить ее для истории.   
   -Уж не собираешься ли ты вывесить ее утром на всеобщее обозрение?
   -Именно так. Как знамя чистоты и непорочности, залитое кровью любви.
   Пока Андрей менял постель, Ника написала записку:
   «Просьба не будить. Лекции мы решили проказенить. Андрей+Ника».

   -Ну, что, мать? Начинаем готовиться к свадьбе? - сказал Аркадий, прочитав утром записку.
   -Похоже.
   -Ну и, слава богу.
   -Слава богу.
   -Однако, сдается мне, что одной свадьбой мы не отделаемся, - прошептал он на ухо Елене, увидев, как входная дверь открылась, и в дом усталой походкой вошел Роман.
   Его осунувшееся лицо с воспаленными веками и мутный взгляд свидетельствовали о том, что ночка в компании Ларисы, - а последние дни и ночи он проводил только с ней - была бурная и бессонная.
   -Доброе утро, сынок, - Елена поцеловала сына в щеку.
   Роман ничего не ответил, только привычно вернул матери поцелуй.
   -Похоже, не совсем доброе, - объяснил Аркадий его молчание. - Что-то случилось?
   -Ты поссорился с Ларисой? - Елена надеялась, что это скоро произойдет.
   Роман тяжело опустился в кресло, Аркадий с Еленой уселись на диван.
   -Ларисы больше нет, - медленно, почти по складам произнес Роман.
   -То есть?
   -Что ты имеешь в виду? - одновременно спросили Аркадий и Елена.
   -Лариса погибла.
   -Что?!!
   -Как?!! Что произошло?
   -Мчалась на ста двадцати и не вписалась в поворот.
   -Как ты узнал?
   -Из новостей.
   -Господи…
   -Быть может, это ошибка? С чего ты взял, что это она? Ведь фамилий потерпевших в новостях не сообщают.
   -Это был ее автомобиль.
   -Глупости. В Москве не единственная красная Тойота-Королла, - сказал Аркадий и похолодел.  - Они показали номерной знак?
   Роман кивнул.
   -Она скончалась на месте?
   -«Водитель в тяжелом состоянии доставлен в больницу», - процитировал Роман.
   -Почему ты не позвонил нам?
   -Почему ты не отвечал на мои звонки? Я несколько раз звонила тебе.
   -Забыл мобильник дома.
   «Дома у Ларисы», - поняли родители.
   «Перекрестный допрос» прояснил печальную картину трагедии.

   С утра ничто не предвещало беды. Молодые люди в полной мере наслаждались любовью: у Ларисы был метод день, Роман отменил утреннюю встречу с постановщиком новой программы.
   Первый укол тревоги где-то в предсердии Роман ощутил около полудня, когда Ларисе позвонили с кафедры и сообщили о Кумаре. В лихорадочной спешке она стала собираться в аэропорт и на настойчивые отговоры Романа не реагировала. Только пообещала вернуться как можно скорее.
   С замиранием сердца он прождал ее до вечера, периодически названивая ей на сотовый телефон. Последняя связь была около шести, и больше Лариса не отвечала. Онемевшего сердца он почти уже не чувствовал, только мозг продолжал искать объяснения ее молчанию.
   «Отключила телефон, потому что за рулем».
   «Зашла в магазин и забыла взять трубку с собой».
   «Села батарея». 
   Он высчитывал в уме время, расстояние, скорость, как в школьной задачке.
   Он уже дважды разогревал ужин.
   Он устал смотреть на часы.
   Он включил, наконец, телевизор.
   Монотонный голос диктора зачитывал сводку происшествий на дорогах. На экране мелькнула картинка, и Роман в ужасе застыл, узнав в покореженной груде алого железа машину Ларисы.
   Он бросился к телефону.
   -Инспектор ГИБДД лейтенант Кузнецов. Представьтесь, пожалуйста.
   -Роман Сабрас. Инспектор, она жива?
   -Пострадавшая доставлена в ближайшую больницу в тяжелом состоянии.
   Роман записал адрес больницы и выбежал из дома. Проехав почти треть пути, он обнаружил, что забыл свой сотовый в квартире.
   «Плевать. Лишь бы она была жива. Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы она была жива», - без конца повторял он нехитрую молитву.
    Он продолжал повторять ее в приемном покое, где сердобольные медсестры призывали его успокоиться, присесть и ждать, пока «врачи делают все от них зависящее».
   Наконец, подошедший к нему человек в голубом хирургическом халате и шапочке усталым, грустным голосом сообщил, что пострадавшую спасти не удалось, и что тело отправлено в танатологическое отделение больницы.
   Роман отказывался понимать, что речь идет о морге и тупо повторял:
   -Я хочу ее видеть...
   -Идемте, - сдался доктор, в чьи планы на ближайшие рабочие часы не входило сопровождение родственников в мертвецкую.
   …На омытом челе умиротворенного лица в обрамлении смоляных локонов зияла страшная рана, обработанная асептиками. Под длинными ресницами – черные круги.
   Роман автоматически достал из кармана салфетку, чтобы вытереть тушь, как делал каждое утро, когда обнаруживал рядом на подушке любимое лицо со следами потекшей за ночь косметики. Чуть не сказал: «Чумазура-замазура», но понял, что лежащее перед ним тело уже никогда не потянется спросонок, не прильнет к нему в неге, и чумазые глаза не глянут на него с нежностью и любовью.
   Черные круги оказались вовсе не тушью.
   -Что это? - спросил Роман, не обнаружив на салфетке следов косметики.
   -Последствия черепно-мозговой травмы, - ответил доктор. - А что касается косметики, то ее, действительно, много смешалось с кровью из раны. Очевидно, она сильно плакала, сидя за рулем. Тушь была размазана по всему лицу. Простите, это всего лишь мое предположение, но возможно нервно-психическое состояние вашей подруги и стало причиной аварии. Вы поссорились?
   Роман обжег доктора гневным взглядом, на мгновение вспыхнувшим и тут же погасшим.
   -Мы никогда не ссорились.
   -Простите. Я вам очень сочувствую.
   -Спасибо.
   -Вы возьмете на себя труд сообщить о случившемся ее родным?
   -Да, безусловно, не беспокойтесь.
   Он добрался до дома Ларисы за полночь. Выяснил по справочнику киевский номер ее родителей. Решил не звонить посреди ночи, дождаться утра. Наконец, устало откинувшись в кресле, оглядел комнату. С ужасом и душевной мукой представил себе, как место этой широкой кровати займет гроб с ее телом. Болезненный спазм сжал горло, но Роман не позволил себе дать волю слезам.
   Он должен все, как следует подготовить к похоронам. Лариса должна быть прекрасной, как всегда. Он наденет на нее самое красивое платье. Он сам наложит мейкап, чтобы скрыть ужасные следы смерти.
   Роман порылся в ее сумочке, достал пудру, помаду, тушь. Тональный крем нашел на туалетном столике.
   «Так, что еще? Лайнер, тени, карандаш для губ. Духи. Черт, нужно было  спросить, каким спреем они пользуются в моргах».
   Решил в случае необходимости обойтись обычным освежителем воздуха, ее любимым, клубничным.
   Подошел к шкафу, открыл секцию постельного белья и не нашел там нужных предметов. Вспомнил, что у Ларисы был сегодня метод день, который мало кто из учителей проводит в читальных залах и методических объединениях. Как правило, это редкая возможность, особенно для женщин-преподавателей, навести порядок в доме, сделать необходимые покупки, перестирать ворох белья…
   Лариса была аккуратисткой. Ее бельевая корзина никогда не переполнялась. Но, как это всегда бывает в жизни, в самый нужный момент самых нужных вещей никогда не оказывается под рукой. 
   Роман рассортировал стирку и отправился на кухню, где в Ларисином углу стояли стиральный и сушильный автоматы. Старался все делать бесшумно, чтобы не разбудить старушек.
   К семи утра комната была полностью готова в последний раз принять свою хозяйку, ее родных, близких, друзей и коллег.
   Он позвонил в Киев. Ему ответила мать Ларисы, с беспокойством спросив, почему он звонит, где Лариса и не случилось ли чего-нибудь.
   -Случилось…
   Протяжное, на вдохе «а-а-а!», долгая пауза, и трубку взял ее отец.   
   Роман объяснил все, что можно было объяснить и о чем договориться по телефону, положил трубку, еще раз обвел комнату критическим взглядом, взял свои вещи, тихо вышел, запер дверь и поехал к родителям.

   -Иди в нашу комнату, сынок, поспи, - ласково сказала Елена. - Петя с Ирой встанут, и мы все организуем.
   Роман устало поднялся, и что-то вдруг вспомнив, с тревогой посмотрел на родителей.
   -Как Ника?
   -Все хорошо, - поспешил ответить Аркадий.
   -Она была в аэропорту? - Роман все же заметил всплеск волнения в глазах Елены.
   -Потом, сынок, все потом. Иди, отдыхай. - Аркадий довел сына до лестницы. - Ника наверху с Андреем.
   -Ну, слава богу.
   -Да, слава богу.

Глава 8
      
   В шесть утра Андрей как обычно отправился на пробежку. Спустившись на первый этаж, и почти уже дойдя до холла, он услышал хриплый, прокуренный голос вахтерши Арины Аббакумовны, которую студенты прозвали «баба-абба».
   -Андрюху жалко.
   Андрей резко остановился. 
   -Такой парень душевный. Втюхался в эту оторву. Сломает она его, чумичка.
   Андрей колебался между желанием узнать, почему вахтерше жалко какого-то Андрюху и элементарной порядочностью. Непорядочность победила, и стоя так, чтобы в случае чего продолжить свой путь, как ни в чем не бывало, он решил подслушать.
   -Она что, и сегодня пьяная притащилась?
   Андрей узнал голос вахтерши-сменщицы, пышнотелой дамы бальзаковского возраста, интеллигентный вид которой часто вводил в заблуждение чужаков, норовивших проскочить в общагу без регистрации. Но Анна Болиславовна, по прозвищу А.Б., могла в буквальном смысле широкой грудью встать на защиту чести и достоинства своих подопечных.
   -Не то слово, - ответила баба-абба. - Вдрызг. “Бабулечка-красатулечка, - передразнила она, - вы сегодня прекрасно выглядите”. А сама  лыка не вяжет и на ногах еле стоит.
   Андрей похолодел. “Красатулечкой” эту страхолюдную бабу-ягу называла Ника.
   -Когда она сегодня заявилась? - спросила А.Б.
   -Да часа два тому. Хоть бы он вломил ей как следует.
   -Она сама кому хочешь вломит. Каратистка. Хотя мне лично жаль девчонку...
   Андрей не стал слушать, за что А.Б. было жалко Нику, и бросился на четвертый этаж.
   Он все понял. Теперь он знал, почему в последнее время Ника приходила на занятия какой-то помятой, с темно-синими кругами под глазами. Она объясняла это сильной головной болью из-за того, что допоздна сидела за компьютером. Он верил ей, советуя избавиться от этой болезненной зависимости. Но, оказывается, не только в этом была причина. Ее воспаленные глаза с опухшими веками и головные боли означали не что иное, как банальное похмелье. Но как? Когда она успевала улизнуть из общаги? Куда?
   Каждый вечер в десять часов Андрей закрывал ее лэптоп, отправлял Нику в душ, готовил ей чай и бутерброд, наводил порядок в комнате и расстилал для нее постель. Она выходила к нему чистым благоухающим ангелочком, целовала, а иногда, в отсутствие соседки по комнате, о счастье! позволяла отнести себя на руках в постель, даря неописуемый восторг.
   Андрей открыл ее комнату своим ключом и вошел.
   Убойный запах перегара и блевоты чуть не сшиб его с ног. Зажав нос, он подхватил стоявшее у кровати ведро с содержимым ее желудка, вылил в унитаз, смыл, тщательно ополоснул ведро и открыл окно, чтобы проветрить комнату.
   Ника спала тяжелым сном, не раздевшись, не разувшись, уткнувшись лбом в стену. Тут же, у изголовья кровати стоял ее работающий лэптоп. Андрей подвигал кнопкой-мышкой, и на экране появился текст.
   Это был коротенький рассказ в стиле басен Эзопа о хитроумной Обезьяне, оттаскавшей за хвост своего злейшего врага, Тигра, высмеяв его тщеславие и эгоизм. Рассказ можно было назвать вполне классическим и поучительным, если бы не одна пикантная подробность: между разборками обезьяна успела пару раз отдаться тигру.
   Андрея заинтересовал этот необычный басенно-порнографический жанр, он вернулся к началу файла под названием “Восточный гороскоп” и стал читать. Во всех рассказах фигурировала неугомонная Обезьяна, вступающая в половые сношения со всеми без разбору животными небесного зоопарка. Она высмеивала их отрицательные черты, изредка отмечая их положительные качества. И чем дальше он читал, тем больше осознавал, кто автор этих циничных побасенок. 
   Андрей вспомнил, в какой год по восточному календарю родился, и перечитал рассказ о себе.
   “Спасибо, хоть с дерьмом не смешала, как всех остальных”.
   Хотя нет. Был один персонаж, с которым Обезьяна не успела вступить в связь, а лишь без устали издевалась над его гордыней и упрямством, помпезностью и самодовольством. От рассказа веяло тоской по несбывшемуся и несбыточному. Андрей догадался, о ком была эта единственная непорочная басня. Ника все еще любила его, это крылатое химерное чудовище. Он взглянул на спящую девушку. Его лицо исказила гримаса брезгливости.
   “Разбудить и по совету бабы-аббы вломить как следует или просто задушить во сне?”
   Он посмотрел на часы. Половина седьмого.
   «Остынь, Отелло. Для начала попытайся узнать правду. Будить ее сейчас бесполезно. Пусть поспит часок».
   Он решил покопаться в ее электронной папке. В огромном списке его заинтересовало три названия: “Мифы древней Греции”, “Кентерберийские рассказы” и “Сутра: Кама зэ оле?”
   «Мифы» мало чем, по сути, отличались от “Восточного гороскопа”, только знаки зодиака соответствовали западной системе, и вместо изобретательной Обезьяны орудовали легкие, воздушные Близнецы. Андрей не был наивным, нецелованным мальчиком, но и у него горели от стыда уши от шокирующих сцен. Любознательные Близнецы успели посетить практически все астрологические спальни и устроить  разнузданные игрища с их хозяевами, кроме одного. Любовная прелюдия с ним слишком затянулась, и внезапно взошедшее Солнце - покровитель этого знака, ослепило, обескуражило Воздушных извращенцев, унеся их жертву в огненной колеснице в недосягаемые для них дали. И снова отчаяние, депрессия, пустота и поиски очередной спальни.
   Андрей уже не так гадливо посмотрел на спящую «эротоманку».
   Персонажи Чосера могли отдыхать в сравнении с “Кентерберийскими рассказами” Ники. Вчитываясь в похождения ее монахини, Андрей восхищался проницательностью и меткостью характеристик и уже догадался, кем должен быть единственный не попользовавшийся  прелестями монахини персонаж. Так и есть. Архиепископ: моралист и мудрец.
   “Идеалистка. Фантазерка. Умница. Офигенно талантливая.  Как же мне убедить тебя в том, что твой распрекрасный принц - не единственный благородный, великодушный и страстный тип, а ты не единственная интеллектуалка на свете? Как мне направить твой искрометный ум в достойное русло?”
   Андрей уже почти простил ей буйные фантазии, но тут открыл следующий файл. Ожидая найти очередной сборник вариаций на все ту же тему, он замер перед экраном как громом пораженный. Это были расценки за сексуальные услуги на улице Красных фонарей с ее циничными комментариями.
   “Ника торговала собой  или это просто информация к сведению?”
   -Ника! Ника, проснись! - Андрей, грубо схватив ее за плечи, приподнял, развернул к себе лицом и стал тормошить.
   -Отъе... - огрызнулась Ника и получила звонкую затрещину. Она прижалась к стене, вытаращив на него опухшие глаза. - Ты что, оху...?
   Еще одна сильная пощечина.
   -Что это такое? - Андрей указал на компьютер. - Что значит эта “Сутра-Кама ...”?
   -Ты что, элементарных выражений на иврите не знаешь? “Кама зэ оле?” - значит: “Сколько это стоит?”.
   -Что “это”?
   Ника криво усмехнулась и получила наотмашь по губам. На подбородок упала капля крови.
   -Что это за порнуха? Кто все эти козлы и бараны?
   Ника ничего не ответила, только сильнее вжалась в стену.
   -Скажи, что все это ты просто выдумала.
   Андрей с надеждой смотрел в широко открытые воспаленные глаза, не умеющие лгать. Ника молчала. Очередным ударом он повалил ее на спину, всем телом вдавил в кровать, и предплечьем сжал ей горло.
   -Шлюха! Жалкая, продажная тварь!
   Ее окаменевшее лицо не выразило никаких эмоций. Андрей сильнее надавил на шею. Ника закрыла глаза и перестала дышать. Андрей резко одернул руку. Громкий, судорожный вдох, и на него глянула безысходная зеленая тоска.
   -Ну что же ты, милый, ведь оставалось совсем немного.
   Из-под опухших век вытекли слезы, из губы сочилась кровь.
   Нестерпимая жалость сдавила ему сердце.
   -Прости, прости, прости, - зашептал Андрей куда-то ей в шею. - Я все понял. Я знаю, что ты не любишь меня. Никогда не любила. Но за что ты так смертельно ненавидишь себя? За то, что никак не можешь вышвырнуть его из своего сердца?
   Словно пойманная птица, ее голова заметалась по подушке, пытаясь вырваться из плена его рук, его губ, дать волю горьким слезам, рвавшимся из души.
   -Ш-ш-ш, не надо, успокойся, пожалуйста, - тихо взмолился Андрей, опасаясь, что ее рыдания станут слышны в соседних комнатах просыпающегося общежития. - Он не достоин твоих слез. О! С каким  удовольствием я издырявил бы эту сволочь. За каждую твою слезинку по удару шпаги. Я изрубил бы его на куски за все, что он сделал с тобой. И я изрублю каждого, кто посмеет обидеть тебя.
   Ярость Андрея удивительным образом успокоила Нику. Словно с кровью из разбитой губы он высосал ее озлобленность на себя и на весь мир. Ей стало легче и защищеннее.
   -Андрей, - Ника взяла в руки его лицо, разгладила гневные морщины, нежно взглянула в глаза, - знаешь, кто ты? Ты – мой Рей, мой лучик, мой солнечный зайчик. Как хорошо, что ты есть и как жаль, что ты не можешь быть всегда. Ведь иногда солнце затягивается тучами.
   -Я буду с тобой всегда, глупая мартышка. Ты в угаре сексуального любопытства совсем забыла, что мы с тобой вроде как обручены.
    Ника покраснела от стыда и забилась Андрею под мышку, пробурчав оттуда:
   -Ты простишь меня когда-нибудь?
   -Когда-нибудь прощу.
   -И забудешь мои гнусные выходки?
   -Никогда не забуду. А теперь рассказывай мне всю правду, хитроумная Обезьяна, иначе могут пострадать невиновные. Я разберусь с этим зверинцем по-своему.
   -Прости их. Ведь, в сущности, я одна во всем виновата. И раз уж меня ты оставил в живых, пощади и всех остальных.
   -Ладно. Скажи только, «Тигр» из твоей басни – это подонок Пашка?
   Ника не ответила.
   -Тварь! Я убью его!
   -Оставь Пашку в покое. Он чувствует, что дохаживает на свободе последние деньки, оттого и звереет. И даже крутой папашка ему не поможет.
   -Все. Сдаем экзамены и переезжаем в Питер.
   -А кто против? Хоть в Сибирь.
   -Я люблю тебя, моя безбашенная декабристка.
   Однако «я тоже тебя люблю» он так и не услышал в ответ.
   «Ничего. Я дождусь от тебя этих слов. Придет время, и ты тоже скажешь мне: «Я люблю тебя, милый».
   Андрей представил себе этот пик счастья, когда желать больше нечего, и подумал, что именно ожидание счастья, работа над его приближением делают жизнь более осмысленной.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 9

   -Алло, Кумар? Это Алексей.
   -Лешка, привет! Как я рад тебя слышать!
   -Я тоже очень рад, друг. Слушай, ты, конечно, в курсе, что через два дня у вас в Дели открывается конгресс востоковедов.
   -Да, знаю. Ты приезжаешь?
   -Я нет. Вероника приедет... Алло, алло! Ты что там, грохнулся что ли?
   -Нет, трубку уронил. Извини, все в порядке. Я слушаю.
   -Ты погоди падать, успеешь еще. Я сам чуть не упал, когда вчера ее увидел. Мы лет пять не виделись. Последний раз приезжали к ним в Питер, когда ее дочке, Машке, исполнился  годик, а потом только перезванивались да емелили.
   -Что делали? - не понял Кумар.
   -А, это наш неологизм внутреннего пользования. Машка придумала. Помнишь Емелю из русской народной сказки?
   -Это который по щучьему велению моторизировал русскую печку?
   -Он самый. Так вот Машка вместо “e-mail”  всегда говорила: “Я пошлю тебе емелю”.
   -Забавно. А что...
   -Короче, - Алексей предупредил нежелательные расспросы. - Вчера позвонила Елена. Сказала, чтобы мы приезжали к ним. Ника привезла Машуню, а сама улетает в командировку в Дели, и они вечером устраивают сабантуй. Приехали. На пороге нас встречает жгучая блондинка рубенсовских форм. Я прямо обалдел.   
   -Почему блондинка? У нее же были русые волосы.
   -Были да сплыли. У них у всех по материнской линии ранняя седина.  Помнишь седую прядь Елены?
   -Конечно, помню. Я еще хотел сказать ей, что с этой прядью она очень похожа на Индиру Ганди, но постеснялся.
   -Ну вот, у Ники тоже появилась седина, и она стала обесцвечивать волосы.
   -Жаль. А почему рубенсовских форм? Она что, так сильно располнела?
   -Ну, насчет Рубенса я загнул, но она, действительно, очень поправилась и страшно комплексует по этому поводу. Этим дурам разве объяснишь, что нормальные мужики любят мясо, а не кости. Короче, когда вы увидитесь, ты эту тему не поднимай, а то опять поцапаетесь. Да и вообще, поменьше расспрашивай, как жила, с кем жила. Если захочет, сама тебе расскажет.
   -А надолго Ника прилетает?
   -Конференция продлится две недели, но визу ей открыли на месяц. Куда-то она еще хочет слетать по своим научным делам.
   -Я могу  с ней поговорить?
   -Нет. Она сказала, что сама тебе позвонит. 
   -Дай мне номер ее мобильника на всякий случай.
   -Извини, друг, она просила меня этого не делать.
   -Но я могу встретить ее в аэропорту.
   -Нет, она этого не хочет.
   -Понимаю.
   Алексей давно уже отключился, пожелав другу удачи и, как всегда, выразив надежду на то, что они обязательно еще встретятся, а Кумар все стоял, тупо глядя на телефон, снова и снова прокручивая в мыслях весь разговор, пока его содержание не приобрело, наконец, четкий заголовок:  «Ника прилетает в Дели».
   -О, черт! Ведь Ника прилетает в Дели! Ника прилетает! Что же ты стоишь, как болван. Нужно срочно готовиться к ее приезду.
   Он переговорил с домработницей, милой пожилой женщиной, которой прощал многие огрехи в ведении хозяйства за ее доброе сердце и житейскую мудрость.
   Она тут же вызвала на подмогу дочь и двух невесток, они свято поклялись в течение дня вымыть весь дом, выдраить до блеска кухню, вычистить всю посуду, выстирать и выгладить текстиль. Но по трезвом размышлении Кумар рассудил, что им на это не хватит и недели, что по кастрюлям и сковородкам давно плачет утиль, а декор жаждет обновления. Он созвонился с Кариной, и весь день они носились по стильным магазинам интерьера и домашней утвари. К полуночи дом засиял чистотой и шиком.
   Садовник с помощником тоже потрудились на славу: уровень стрижки лужаек и живой изгороди можно было смело проверять по пелесу, бордюры и клумбы засверкали золотом бархатцев, запестрели анютиными глазками и петуниями.
   К закупке продуктов и составлению меню подключились Самира с внуком, и с утра следующего дня сверкающая чистотой кухня стала наполняться пряными ароматами всевозможных яств.
   Вечером выбившаяся из сил домработница получила чек на приличную сумму и двухдневный отгул. Все разъехались по домам на заслуженный отдых. Кумар, добравшись, наконец, до спальни, рухнул в кровать, решив, что завтра утром смоет всю эту муссо-спреевую гадость с волос и больше к этому придурку – стилисту – ни ногой.
   В проблесках утомленного сознания мелькали мысли:
   «Как хорошо, что Нику не нужно встречать в аэропорту».
   «Как я ненавижу аэровокзалы».
   «Как я хочу видеть тебя, жгучая блондинка рубенсовских форм».
   Потом провал в сон, и с утра снова калейдоскоп тревожных мыслей и сомнений:
   «Вдруг она не прилетит»?
   «Вдруг прилетит, но не позвонит ему»?
   «Вдруг не захочет с ним встретиться»?
   «Вдруг встреча принесет разочарование»?
   «Ну, хватит. Самолет прилетает через час. Нужно встать и привести себя в порядок».
   «Самолет уже приземлился. Полчаса на формальности…»
   «Наверное, самолет опоздал».
   -Прилетел вовремя? Спасибо, девушка.
   «Она потеряла мой номер телефона».
   «Она не хочет мне звонить. Она не хочет меня видеть». 
    -Алло, Кумар? Это Вероника.
    -Ника! Где ты, говори! Я сейчас же к тебе приеду!
    -Нет, не надо. Я в гостинице. Очень устала. Голова раскалывается.
    -Тогда сделаем так. Отдохни немного, а в шесть часов вечера возьмешь такси, дашь трубку водителю, я объясню ему, как ко мне доехать.
    -Хорошо.
   «Куда девать эту прорву времени?»
   Как странно. Время, которого в последние годы ни на что не хватало, словно вдруг остановилось. Кумар снова посмотрел на часы.
   «Нет, все-таки идет. Но как медленно, с ума можно сойти».
   Кумар решил не убивать время попусту и сел за компьютер. Проверил электронную почту. За два прошедших дня пришло сообщение из деканата, куча спама и несколько приглашений на вечеринки от друзей. Он отписал всем вежливые отказы по причине занятости в ближайший месяц и засел за срочный заказ для университетского лингвистического общества. Статью закончил на удивление быстро, перечитал, подкорректировал и отослал в редакцию журнала.
   Вспомнил, что отключил все телефоны, как всегда, когда работал.
   «Карина, наверное, оборвала уже все линии».
   Он позвонил сестре.
   -Привет … Заканчивал статью … Да, уже прилетела. Отдыхает в гостинице … Приезжайте часов в шесть … Пока.
   Как пережить оставшийся час?
   Он уселся в кресло гостиной с чашкой чая и дал волю мыслям, отбывающим пожизненное заключение в казематах его памяти. Мысли вихрем закружились в свободной пляске.
   Москва. Осень. Начало учебного года. Суматошная масса людей: студенты, коллеги, друзья, любимая женщина… и хрупкая, вездесущая девчонка,  неуловимой птицей порхавшая над этой суетой. Пару раз залетела в его объятия, обожгла, оставила на сердце незаживающую рану и улетела.
   «Врешь. Это ты улетел. А она осталась там, смертельно раненая обидой. Осталась в руках другого, который ее уврачевал, посадил в клетку и наслаждался обладанием ею… Стоп. Прекрати так думать об Андрее, не смей ревновать. Он заслужил свою жар-птицу по праву, а ты не достоин даже перышка из ее крыла... Хватит! Это становится невыносимым».
   Кумар встал, собрал и угомонил мысли, вернул их обратно в ментальную тюрьму.
   «О, боже! Чем еще заняться?»
   Он сделал еще одну чашку чая.
   «Подумай лучше, о чем вы будете разговаривать. Что ты расскажешь о своей жизни за прошедшие восемь лет. И стоит ли вообще об этом говорить?»
   Стоит ли признаваться в том, что вид стройных, русоволосых, светлоглазых девушек до сих пор вызывает у него приступ тахикардии, что главными героинями его произведений были, в основном, такие зеленоглазые блондинки. Это стало притчей во языцех, вкусной пищей для сплетен и даже причиной его официального развода с несчастной Менкой.

   Друзья Кумара, уже сплошь женатые, благополучные люди, активно взялись за устройство его личной жизни и познакомили его однажды с … Никой. Сходство было настолько сильным, что Кумар вынужден был присесть в сторонке, чтобы отдышаться, и долго не сводил глаз с молодой женщины.
   Их снова, как бы случайно, свели вместе за светской беседой. Аня-Анита рассказала о своих родителях: русской маме и индийском папе, о своем неудачном раннем браке с однокурсником, о том, что она уже успела побегать по подиуму и теперь пробует сниматься в кино, но с ее славянской внешностью ролей в Болливуде для нее практически нет. Поэтому подружки затащили ее сегодня на эту вечеринку, чтобы познакомить с одним известным сценаристом.
   «Это то, что тебе нужно, - говорили они. - У него на блондинок сдвиг по фазе».
    В ее милом лепете было в меру наивности и жизненного опыта, в меру юмора и серьезности, в меру лжи и правды. Вся правда раскрылась после того, как Анита вернулась из Англии, где снимались эпизоды какого-то молодежного фильма.
   Он радовался ее успеху, с нетерпением ждал ее возвращения, мечтал заключить ее в объятия, остаться с ней наедине и, чем черт не шутит, послушаться друзей, взять да и жениться.
   Анита кокетничала с ним, но избегала интима.
   «Я не такая, я жду трамвая, - повторяла она идиотскую фразу. - Я не хочу, чтобы говорили, будто я получаю роли только потому, что сплю со сценаристом. Пусть все видят, что мы любим друг друга, что мы скоро поженимся, что у нас настоящие отношения, и вот тогда…»
   Она произносила правильные слова, и их нарочитость и нелепость в данной  ситуации (что они дети, в конце концов?) он объяснял теми самыми пресловутыми «моральными ценностями», о которых когда-то говорила Елена. Он оформил развод, и на ближайшей вечеринке они решили объявить о своей помолвке.
   Анита очень нервничала в тот вечер в его доме. Это выглядело вполне естественно, ведь впереди их первая ночь. Она вытянула из него тысячу признаний и обещаний любить ее, не взирая ни на что. Он уже понял, что снова вляпался в какое-то дерьмо, но «шоу должно продолжаться», и он с нетерпением ждал развязки.
   Спектакль оказался дешевой комедией с переодеванием. Зайдя с ним в спальню, Анита встала в эффектную позу и со словами: «А теперь сюрприз», на счет «раз» вынула одну контактную линзу, на счет «два» – другую, «три» – и русый парик слетел с ее стриженной темно-каштановой головки.
   Да, гены индийского папы оказались сильнее.
   Кумар хохотал, до слез, до сердечных колик. Анита глупо моргала карими глазами, потом надула очаровательные губки, наморщила точеный носик, словно хотела вот-вот расплакаться.
   -Я выгляжу так ужасно?
   -Ты выглядишь прелестно. А теперь пойди, смой с себя тональный крем и не траться больше на этот грим. Можешь принять душ, если хочешь. А я пока вызову тебе такси.
   -Но Кумар…
   -Анечка, ты неплохая актриса. Правда. Я давно так не смеялся. Но твои подружки забыли предупредить тебя о том, что я прощаю женщинам многие их слабости, кроме одной: лжи.
   Анита стойко пережила свое фиаско и перед тем как уйти, произнесла фразу, которая, увы, оказалась пророческой.
   -Знаешь, Кумар, люди меняются. И если тебе когда-нибудь доведется встретиться с твоей Вероникой, поверь мне, это будет совсем другая женщина, очень далекая от твоего идеала. Так не лучше ли оставить погоню за призраками, и любить, того, кто рядом с тобой. Ведь не зря же говорят: «Мечтаем об одних, а живем с другими».
   Кумар долго молчал, пораженный ее словами. То, что было тайной его сердца, оказывается, ни для кого не секрет. Окружающие его люди всё видят, всё понимают.
   Анита возилась со своими вещами, тянула время в надежде, что он все-таки передумает и оставит ее у себя.
   Позвонил таксист, сообщил, что ждет у дома, и Анита направилась к выходу. Кумар встал, чтобы проводить ее и только у дверей нарушил молчание.
   -Анечка, - ответил он на ее горящий надеждой взгляд, - ты умная женщина, но позволь мне самому решать, о ком мечтать и с кем жить. Будь счастлива. Удачи тебе.         

   К дому подъехало такси. Кумар расплатился с водителем, рассыпавшем комплименты в адрес пассажирки. Кумар его не слышал. Сердце неистово колотилось в  груди. Он открыл заднюю дверь и подал руку восхитительной блондинке в вечернем платье малахитового цвета и шифоновом шарфе нежного бериллового оттенка. Он не мог произнести ни слова и только завороженно смотрел в ее изумрудные глаза, такие знакомые, такие любимые на этом трудно узнаваемом лице.
   Ника тоже молчала.
   “Пусть дольше длится этот сон. Не исчезай, призрак моих предрассветных грез, главный принц из Машуткиных сказок”.   
   Вошли в дом, остановились посреди холла, боясь оторвать друг от друга взгляд. Она  робко положила руки ему на грудь. Он осторожно заключил ее в объятья. Кого он обнимал сейчас? Аромат чужих духов щекотнул ему ноздри. Он провел рукой по прекрасным, но чужим волосам. Чуть отстранившись, с незнакомой ему грустью в голосе она сказала:
   -Это, действительно я, Кумар. Ты разочарован?
   Ее голос! Голос Ники!
   -Ника! - вырвалось из груди, и он крепко прижал ее к себе.
   -Папа, ты плачешь? - спросил кто-то по-английски.
   Ника, вздрогнув, отпрянула от Кумара, и обнаружила, что они в доме не одни. В арочном проеме, отделяющем гостиную от столовой, стояла высокая красивая женщина, очень похожая на Кумара, а рядом - подросток лет пятнадцати - слегка уменьшенная копия отца.
   -Нет, сын. Это росинки счастья упали мне на ресницы. Познакомьтесь с  Вероникой.
   -Можно просто Ника, - улыбнувшись, сказала она.
   -Папа, теперь ты смеешься?!
   -Это эхо прошлого смеется во мне.
   -Спасибо вам, Ника. Я уже давно не слышала, как смеется мой брат. Меня зовут Карина, а это мой племянник Рауль. 
   За ужином Кумар продолжал складывать рассыпавшуюся мозаику образа “той” Ники, пытаясь по фрагментам воспоминаний идентифицировать сидящую напротив женщину, говорящую голосом Ники, глядящую на него ее глазами.
   “Эта” Ника была так же легка в общении, как “та”, но теперь в ее веселых шутках и забавных историях он не уловил ни единой грубой нотки. Она так же громко, от души, смеялась, и “этот” смех не был шокирующим, как “тот” Он стал уместным и вызывал ответную радость.  С каждой минутой “эта” Ника нравилась ему все больше и больше.
   Ревность вновь обожгла ему грудь.
   “Это Андрей сделал ее такой. Это с ним она расцвела, наполнилась телом и душой. Это он каждый день, каждый час был с ней рядом, участвуя в чудесной метаморфозе. И это к нему она улетит через месяц”.
   Лицо Кумара дернулось болью, и Карина, по-своему истолковавшая этот нервный тик,  засуетилась.
   -Рауль, нам пора домой. Уже поздно, а тебе завтра в школу.
   -Но мы еще не доели десерт!
   -Сладкое на ночь вредно.
   -Рауль, обещаю тебе, что завтра ты получишь двойную порцию десерта, - сказала Ника.
   -Папа, мы приедем  к тебе завтра?
   -Возможно, сын, - ответил Кумар тоном, не оставившим сомнения в том, кто в этом доме хозяин и имеет право раздавать обещания.
   На мгновение между бровей Ники залегла гневная складка, но тут же разгладилась.
   -Кажется, я поторопилась с обещанием. Но двойной десерт все равно за мной. А твой папа решит, когда ты его получишь.
   Все поднялись из-за стола, пожелали друг другу спокойной ночи. Кумар проводил сестру и сына и вернулся в дом.
   Ники в столовой не было. Он бросился искать ее и нашел  сидящей на террасе.
   -Ты куришь? - строго спросил он. - Давно?
   Ника молчала.
   -Ты больше никогда не возьмешь в рот эту гадость, - он вырвал из ее рук сигарету, бросил на пол и растоптал.
   Ника достала новую и закурила.
   -Возможно, Андрею это нравится, - он снова отобрал и выбросил сигарету, - но я не собираюсь...
   -«...лизать пепельницу»? - усмехнулась Ника. - А тебе и не придется. - Она поднялась. - Ты сейчас вызовешь мне такси, и я уеду.   
   -О, нет, милая! - Он грубо сгреб ее в охапку и, запустив пятерню ее белокурые волнистые волосы, запрокинул голову. - В моем доме я не позволю тебе измываться надо мной.    
   Ника спокойно выдержала его жесткий взгляд.
   -Что же ты не вырываешься? Не применяешь свои приемы? Забыла их? Ты наконец-то бросила это дурацкое каратэ. Ты стала женщиной. 
   Близость ее тела, дурманящий запах ее новых духов вскружили ему голову.
   -О, какой восхитительной женщиной ты стала! - Он чуть ослабил хватку, и Ника попыталась освободиться. - Ну, нет! Теперь ты не уйдешь от меня, - он снова сжал ее в объятьях. - Можешь кричать, звать на помощь - ничто тебе не поможет.
   В иступленном желании овладеть ею немедленно, он подхватил ее под колени и взял на руки.
   -Пусть лишь только раз, пусть я потом всю жизнь буду об этом жалеть, а ты навсегда возненавидишь меня, но я возьму тебя здесь и сейчас, потому что нестерпимо тебя хочу, - словно в бреду говорил он, неся ее в спальню.
   Ника не кричала и не звала на помощь. Обхватив его голову руками, она страстно прижалась губами к его горячечным устам. От неожиданности Кумар чуть не уронил ее. С трудом сохранив равновесие, он поставил ее на ноги, а она, безвольно опустив руки и понизив голос до грудного волнующего тембра, заговорила, с нежностью глядя ему в глаза.
   -Любимый мой. Неужели ты думаешь, что я приехала в твой дом, чтобы мило поболтать за ужином. Для этого мы могли бы встретиться в любом кафе. Я приехала, чтобы отдаться тебе, подчиниться твоим желаниям. И обладать тобой, - добавила она, лизнув его нижнюю леденцовую губу.
   Он завладел орудием ее сладких речей и стал очумело высасывать впитавшиеся в него за ужином пряности вперемежку с «Мальборовой» горечью. На мгновение выпустил его, чтобы наполнить воздухом опустевшие легкие, и тут в свою очередь она схватила губами его язык, продолжая «диалог».
   Кумар заскользил руками по ее спине, добрался до ягодиц и потер глубокую ложбинку. Ее руки обессилели. Он положил их ей на бедра и прижал к своим, чтобы она почувствовала, каким жаром пылает его мужская плоть.
   Две пары рук энергично заработали, освобождая разгоряченные тела от одежд. Нике досталась еще та работенка: расстегнуть дрожащими от возбуждения пальцами мелкие пуговицы его рубашки. А Кумар мгновенно справился со своей задачей: легкий шарф улетел на кровать, молния соскользнула ниже талии, и тяжелый шелк упал к ее ногам. В большом зеркале спальни отразился плавный изгиб ее спины, круто переходящий в пышные ягодицы с родинкой на правой половинке.
   Ника, как всегда, говорила правду. Она основательно приготовилась к встрече с ним: под кружевным пояском для чулок ничего больше не было. А он, как дурак, напялил эту идиотскую рубашку. Решив облегчить любимой ее сложную задачу, он рванул с себя рубаху, и испорченный батист упокоился на шелке ее платья.
   Не в силах ждать, пока Ника справится с брюками, он прохрипел: “После...”, и прогнул ее в пояснице так, что высокая полная грудь вздыбилась сосками. Он коснулся их губами, лизнул шрам-звездочку под ключицей, поднялся по шее к подбородку, поцеловал его. Другой рукой он скользнул по шелковистым завиткам на лобке, нащупал  горячие влажные губы и стал теребить спрятавшуюся в мягких створках жемчужинку.
   По телу Ники катились горячие волны, но его интересовало сейчас только ее лицо. Голова Ники лежала на его ладони так близко, что он мог пересчитать каждую морщинку-лучик у глаз, каждый волосок аккуратно выщипанных бровей, каждую черточку на берилловой радужке. Он ловил и фиксировал в памяти смену эмоций на ее лице. Ника задыхалась от возбуждения, пыталась поймать его рот, но уклоняясь, он лишь чуть смачивал языком ее пересохшие губы.
   “Не мучай меня!” - молили ее глаза.
   “Я замучаю тебя до экстаза!” - говорила его улыбка.
   Сам он тоже изрядно мучился: головка больно упиралась в пряжку ремня, тянуще ныло в паху, но он продолжал эту сладостную пытку, зная, что она вознаградится неописуемым восторгом свободного падения с высот безвоздушного пространства в горячие волны океана, которые вынесут их тела на мягкий берег.
   Только бы не сбиться с ритма ее сердца, не пропустить момент, когда сведенные сладкой мукой мышцы ее лица полностью расслабятся, ресницы слегка разомкнутся и губы сложатся в едва заметную улыбку.          
   -Ты прекрасна! - восторженно прошептал он, увидев, наконец, этот “лик Будды” после того, как сильно сжав его ладонь бедрами, Ника забилась в оргазме, оглашая спальню сладчайшими протяжными стонами.
   У Кумара очень устали руки. Развернувшись, он прижался к стене. Ника мягко навалилась на него: грудь на грудь, живот на живот. Это было совсем уж нестерпимо, и наружу вырвался его утробный стон.
   Ника быстро разобралась с его брюками и нижним бельем. Встав на колени, она прошлась губами от основания до вершины пряной плоти цвета карамели. По спальне снова пронесся рык перевозбужденного самца.
   -Ника! Утоли свою жажду! Выпей меня до последней капли, любимая!
   Ника вкушала долгожданный десерт, стараясь ненароком не заглотнуть его целиком, захлебывалась душистым напитком, пока источник жизни не иссяк, рвущиеся из чрева стоны стали тише, и обессиленный, он рухнул к ее ногам. Она села рядом и по-матерински прижала его к своей груди.
   -Ника, Ника, - Кумар плакал от счастья, а она укачивала его, напевая незатейливую колыбельную: “Милый мой, милый мой”.
   Выплакав всю радость, Кумар задремал.
   Продолжая любоваться своим божеством, она попыталась дотянуться до сумочки, где лежали сигареты. Он вскинулся, и крепче прижался к ней.
   -Нет! Не исчезай! Не уходи от меня, не оставляй меня, - испуганно бормотал он сквозь дрему.
   -Милый, давай, я уложу тебя на кровать, - она поднялась, помогая встать ему, увлекла его на постель и прилегла рядом, дожидаясь того момента, когда сможет, не потревожив его сна, потихоньку ускользнуть, напиться воды и выкурить, наконец, вожделенную сигарету.
   Не тут-то было! Он проснулся от ее осторожной попытки встать с постели.
   -Ванная в той стороне, - он показал на дверь в глубине комнаты.
   -Кумар, позволь мне выкурить одну сигаретку. Я потом почищу зубы, пожую жвачку.
   Он засмеялся.
   -Глупая. Сейчас ты можешь просить у меня все, чего пожелаешь.
   -Вот я и прошу. Я дико желаю покурить.
   Кумар обреченно вздохнул.
   -Кури. Я принесу что-нибудь для пепла.
   Он встал, зашел в ванную, через пару минут вышел оттуда облегченным, освеженным, в белых спортивных брюках и с мыльницей вместо пепельницы. Ника сидела в кресле у раскрытого окна, укутавшись шарфом, и с наслаждением затягивалась сигаретой.
   -Ты мне так и не ответила, давно ли ты куришь?
   Ника промолчала.
   -С тех самых пор?
   Ника грустно усмехнулась.
   -Нет. Тогда мне Ванюша не позволил бы. Потом беременность. Грудное вскармливание.
   -У тебя есть фотография дочери?
   Ника вынула из сумочки буклетик, протянула ему и внимательно наблюдала за сменой выражения его лица: от умиления до напряженного созерцания.
   -Очаровательное дитя. Она очень похожа на Андрея.
   -Да, это папина доча.
   -Что же ты теперь ему скажешь?
   -О чем?
   -О нас.
   -Правду. Если спросит, конечно.
   -А он может и не спросить?
   -Андрей не задает вопросов, если ответ очевиден. Но сейчас ему, наверняка, безразлично. Мы развелись три года назад.
   Кумар, как громом пораженный, смотрел на нее.
   -Ника! Ну что ты за человек! Я весь вечер с ума схожу от ревности к Андрею, который уже три года тебе не муж. Почему ты сразу не сказала мне об этом?
   -Это что-то изменило бы?
   Кумар нежно увлек ее в свои объятия.
   -Счастье мое! Разве я был бы с тобой так груб! Прости меня, любимая, - виновато шептал он ей на ухо.
   -Ты был великолепен. Никто никогда не доводил меня до такого экстаза.
   Кумар был польщен ее прямолинейным признанием.
   -О, прелесть моя, как я рад! - И снова укол в сердце. - А разве кроме Андрея...
   -Ш-ш! - Ника оборвала его вопрос поцелуем, и он снова потерял голову.
   “Какой же я идиот! Разве такая женщина могла три года оставаться одна! Конечно, у нее были любовники”. - Кумар застонал от жгучей ревности и ... неги, потому что Ника запустила ладонь ему в брюки, и все его естество снова рвануло ввысь. Он приподнял пышную сдобу и прижал к своей тверди. Ника обвила его ногами и страстно зашептала:
   -Войди! Я хочу ощутить в себе твою силу, твою мощь, твою ярость!
   Он вошел, сильно и мощно. Стараясь перекричать сладко-жгучую боль, Ника неистово требовала: “Еще! Выплесни всю свою ревность, всю злость, мой король, мой господин. Радж!”
   Его имя, впервые сорвавшееся с ее уст, вызвало в душе волну нежности и отозвалось именем, которым звала Нику ее любимая бабушка.
   -Вера! Моя Вера!
   Из ее глаз вдруг ливнем полились слезы. Кумар не знал, как остановить внезапно обрушившийся поток, и попытался придать ситуации шутливый оттенок:
   -Успокойся, любимая, не плачь, а то испортишь свои прекрасные глаза, я разлюблю тебя, и ты умрешь без моей любви.
   И Ника умерла.
   Кумар не на шутку испугался, снова увидев этот остекленевший взгляд на лице, похожем на посмертную маску.
   -Ника! Что с тобой? Тебе плохо? Я принесу воды! - Надев брюки, он помчался в столовую.
   Вернувшись со стаканом минеральной воды, он увидел, что Ника успокоилась и уже застегивала молнию на платье.
   -Тебе лучше, любимая? На, попей.
   -Спасибо, мне хорошо, - почти весело ответила она и зашла в ванную.
   Кумар отправился за ней. Ника стала смывать  потекшую тушь.
   -Ника, что случилось? Почему ты молчишь? Я сказал глупость? Прости меня. Плачь на здоровье, сколько твоей душе угодно.
   Промокнув лицо полотенцем,  взглянула ему в глаза.
   -Обещаю тебе, Кумар...
   -Радж, зови меня Радж.
   -Обещаю тебе, Кумар, - упрямо повторила она, - что больше никогда ты не увидишь моих слез, даже если мне придется умереть без твоей любви еще один раз... последний.
    Они вернулись в спальню, Ника подобрала свой шарф и сумочку и направилась к выходу. Кумар, опередив ее, заслонил собою дверь.
   -Ты никуда не уйдешь. Ты не уйдешь от меня вот так. Объясни, что произошло. Чем я тебя обидел? Я просто пошутил, чтобы успокоить тебя.
   -Ты успокоил меня, милый. Жестокость иногда успокаивает.
   -О чем ты говоришь? Я не понимаю тебя! Ника, ты меня пугаешь своими загадками.
   Кумар попытался ее обнять, но она отстранилась и отошла к окну. Кумар встал сзади, боясь прикоснуться к ней.
   -Рассвет, - вздохнула Ника, глядя на пробивающиеся сквозь живую изгородь первые лучи солнца. - Как быстро пролетела  ночь.
   -У нас впереди еще тридцать таких ночей, любимая. - Кумар все-таки осторожно обнял ее за плечи и прикоснулся губами к  волосам.   - Сердце мое, объясни, что значит “если мне придется умереть без любви еще раз”? Я знаю, как умирают от любви. Я много раз умирал от любви к тебе. Но ведь ты говорила о чем-то другом. Скажи, Андрей обижал тебя, потому что ты не любила его?
   -Не ревнуй к Андрею. Если бы не он, я не была бы сейчас здесь, а еще восемь лет назад сдохла бы от передозы или сгорела бы от водки.
   Кумар вздрогнул от этих слов и чуть отпрянул.
   -Да, Кумар, это омерзительно: как в омут, бросаться в объятия первого встречного только потому, что он чем-то напоминает тебя: улыбкой, тембром голоса, очертанием губ. Долгих минут пять ждать окончания случки и полночи заливать эту гадость водкой, а когда становилось совсем невмоготу, мчаться к Пашке, за понюшку кокса отдаваться еще и ему, но, по крайней мере “летать” в твоих объятьях. А насчет “умирать”... Даже не помню, сколько раз я возвращалась на автопилоте в общагу, валилась на кровать и ждала, когда в жуткой черной круговерти, башка разлетится на куски, и всей этой гнусности придет конец. Если бы ты только знал, как я ненавидела своего ангела-хранителя. Каждое утро, ровно в семь, он упрямо возвращал меня в реальность, предлагая на выбор человеческую жизнь или собачью смерть. Днем приходилось выбирать первую, а ночью...
   Кумар не дал ей закончить жуткое признание. Заключив ее в объятия, он заговорил горячо, сбивчиво, торопясь нейтрализовать яд ее убийственной самокритики.
   -Прости меня, прости, дорогая моя, любимая. Я не знал. Я даже представить не мог. Я думал, что от обиды ты решила навсегда вычеркнуть меня из памяти. Ты не отвечала на звонки, на мои письма. По ночам я не находил себе места. Днем не мог дождаться часа, когда уже можно было звонить в Москву. Ты не отвечала, Ирина ничего не хотела говорить, Елена требовала оставить тебя в покое. Только Лешка мог часами выслушивать мой отчаянный бред. А потом он решился сообщить, что погибла Лариса, и я вдруг ясно осознал, что причастен к ее смерти. Это был шок. Я долго не мог прийти в себя. Словно какой-то злой рок преследовал меня и моих любимых. Я был на грани. Только забота о близких удерживала меня от самоубийства, помогала прийти в себя, понять и принять твое упрямое нежелание хотя бы выслушать меня. И я решил отступиться, забыть тебя. Я убедил себя в том, что так будет лучше, лишь бы ты была жива, здорова и счастлива. Если бы я знал, что с тобой происходит, я бы все бросил и прилетел, и никто бы не смог разлучить нас. О, как я люблю тебя! В тысячу раз сильнее, чем тогда, когда сходил по тебе с ума.
   С минуту они стояли молча, словно проживая все, что услышали друг от друга.
   -Прости меня, Кумар...
   Он улыбнулся, «укоризненно» покачал головой и поцокал языком. Она исправила ошибку.
   -Радж... Милый, мне уже пора уходить. Но если у тебя не пропала охота выслушивать откровения свихнувшейся от любви к тебе бабенки, то я приеду, как вчера.
   -Не пропала. А теперь пойдем, я покормлю тебя и сделаю чашку “сладкой грязи”.

   Такси уносило Нику в бурлящее море проснувшегося мегаполиса. Подождав, пока машина скроется из виду, Кумар вернулся в дом.
   Порыв ликующей души оторвал его от пола, и с громким “Ха-а!” он в прыжке коснулся люстры. Он вспомнил Ларису, их паломничества в храмы  музыки.
   По законам жанра сейчас самое время для лирической песни. В памяти Кумара хранилось огромное количество подобной лирики. Он и сам написал с десяток очень неплохих по признанию критиков песен для кинофильмов. Но перезвон хрустальных подвесок пробудил в его душе совсем другой звукоряд. Поднявшись на две ступеньки столовой, как на подмостки сцены, он огласил дом совершенно необычной для здешних мест мелодией русского романса.

                Душе настало пробужденье,
                И для него воскресли вновь
                И божество, и вдохновенье,
                И жизнь, и слезы, и любовь.
                И жизнь, и слезы, и любовь.

   Он совсем не удивился странному анахронизму. Ведь в его доме появилась Ника – непревзойденный мастер разрушать всяческие стереотипы, ломать законы триединства и прочие каноны театра под названием “человеческая жизнь”.
   Мысль снова вернулась к Ларисе.
   «Спасибо, дорогая, за наши с тобой “культпоходы”. Ты навсегда останешься в моей памяти. Но мое сердце принадлежит другой. Она приехала ко мне. Вот ее чашка с недопитым кофе, ее тарелка с хлебными крошками, нож с остатками конфитюра».
   Он попробовал на вкус свидетельства ее присутствия, потом помчался в спальню, чтобы обонять ее запах. О! Как он хотел видеть ее, слышать ее голос, осязать ее плоть. Он уже безумно скучал по ней. Уткнувшись в ее подушку, он жадно вдыхал запах ее новых духов. Похоже, это был парфюм от “Givenchy” - сладкий, волнующий аромат гаремов с танцующими наложницами.
   Он упрямо гнал из накатившей на него дремы соблазнительных танцовщиц, норовивших принять облик всех когда-то дорогих ему женщин. Он кодировал свое подсознание только на одно имя.
   “Ника!” - произносил он в полусне, и она кружила перед ним в зажигательном фламенко.
   “Ника!!” - звал он ее из толпы каких-то ученых мужей  и, отделившись от них, она бросалась в его объятия.
   “Ника!!!” - закричал он в телефонную трубку, услышав на другом конце любимый голос:
   -Радж, милый, как ты смотришь на то, чтобы нам вместе где-нибудь пообедать. У меня через полчаса большой перерыв, а мне не хочется тусоваться со всеми этими заумниками.
   -Ну, конечно, любовь моя. Я уже еду.
   
   Кумар вошел в фойе, когда перерыв уже начался, и стал искать Нику среди разбившихся на группки стоящих, сидящих и прогуливающихся участников международной лингвистической конференции. Он заметил ее в группе ученых мужей и решил немного понаблюдать,  как тогда, в студенческом кафе, больше восьми лет тому назад.
   “Ника в своем амплуа, - восхищенно констатировал Кумар, глядя на окруживших ее мужчин разных возрастов.
   Сердце снова зашлось от ревности. “Почему ты позволяешь смотреть на себя так, как смотрит этот чернявый коротышка с масляными глазками. А этот “викинг” просто поедает глазами твою грудь”. - Кумар стиснул зубы. - “Ну что ж, бесстыдница, не жди от меня пощады сегодня ночью”. 
    Ника все время поглядывала на входную дверь, но в какой-то момент,  упустила ее из вида, что-то обсуждая с пожилым джентльменом, и это позволило Кумару приблизиться к беседующим, оставаясь для нее незамеченным.
   -Неужели вы отвергаете результаты новейших исследований, которые доказывают существование homo sapience на протяжении двух с половиной миллионов лет? - спрашивал ее пожилой мужчина.
   -Ну что вы, дорогой профессор, я с большим уважением отношусь к трудам ученых.
   -Но я же видел, как скептически вы усмехались во время доклада моего коллеги из Университета Пенсильвании.
   -А разве вас не забавляют сентенции типа “Человек появился, когда мутировали обезьяны”?
   -Вы что же, и теорию Дарвина отвергаете? - спросил низкорослый и сладко прищурился, встретившись с прямым взглядом Ники.
   -Зато вы, по-видимому, абсолютно согласны с тем, что произошли от обезьяны, - парировала Ника.
   Все засмеялись, поскольку сходство коротышки с приматом бросалось в глаза. Громче всех хохотал “викинг”, а масляные глазки зло щурились.
   “О, нет, только не это!” - Кумар решил немедленно разбить дежа-вю и обнаружить свое присутствие.
   -Ника! Вот ты где. А я ищу тебя. - Он подошел, поцеловал ей руку и обвел присутствующих приветливым взглядом. - Добрый день, господа.
   -Джентльмены, позвольте представить вам нашего коллегу. Господин Радж Кумар, профессор Делийского университета.
   -В прошлом. Я оставил преподавание, равно как и науку.
   -Чем же вы занимаетесь, молодой человек, если не секрет? - спросил старый профессор, от внимания которого не ускользнуло, какими нежными взглядами обменялась эта парочка.
   “Секрет”, - хотел было сказать Кумар, не желая распространяться при Нике о том, чем он на самом деле занимается, но она опередила его.
   -Господин Кумар - литератор: писатель, поэт, сценарист, переводчик.
   Кумар онемел от неожиданности, ведь он ни словом не обмолвился об этом Нике и Карину попросил не заикаться на эту тему.
   -О! Ну что же, мне вполне понятна такая метаморфоза, - хитро улыбнулся профессор. - А вот мы так и варимся в своем научном котле, и никому по большому счету наша «литература» не нужна.
   -Ну что вы, Брайан. Ваши работы по компьютерной лингвистике - настоящие баллады о языкознании. Я читала их с упоением. - Ника ласково погладила руку профессора, опирающуюся на трость.
   -Спасибо, Вероника. - Он накрыл ее ладонь своей. - Да, помнится, в тот период я был страстно увлечен своей молоденькой аспиранткой, а она возьми да и выскочи замуж за нашего профессора математики.
   -Так поступают все женщины, особенно молодые и глупые. - Ника звонко засмеялась, и ее легкий смех подхватили остальные. - Зато, какой стимул для неразделенной любви одержать победу на другом фронте!
   -Да уж, всегда и во всем “cherche la femme”, - коротышка все еще продолжал хмуриться.
   -А вы что скажете, молодой человек, - обратился профессор к Кумару. - Вы  согласны с убеждением вашей подруги...
   -Жены, - поправил его Кумар. - Вероника - моя жена, - он мягко обнял обомлевшую Нику за плечи, бросив красноречивый взгляд на окружающих.
    -Жена? О! Мои поздравления! Так вы согласны с Вероникой в том, что признание мартышек и шимпанзе своими предками не делает чести  “человеку разумному”?
   -Согласен. Подобное родство нелестно.
   При этом все снова весело зашутили в адрес густоволосого коротышки.
   -Не расстраивайся, Эмилио. - «Викинг» потрепал приятеля по плечу. - Ученая братия давно смирилась и ничего не имеет против обезьян в качестве своих прародителей. Пошли, лучше перекусим. - Он  сгреб друга могучей рукой и направил его стопы к буфетной стойке.
   -Во всяком случае, я точно знаю, от кого произошел ты, Ульрих, - пробурчал сникший Эмилио. - От полярного медведя.
   -Извините, Брайан, - Ника, наконец, перевела дух, - мы тоже вас оставим. Увидимся на вечернем семинаре. - И стремительной походкой она направилась к выходу.
   -Увидимся, - старый профессор проводил их долгим, внимательным взглядом.
   -Ника, постой, ну куда ты летишь? - Кумар поймал ее за руку у самой двери. - Пойдем со мной.
   Он повел ее коридорами здания, пока они не дошли до аудиторий факультета лингвистики, где находилась учебная студия по озвучению и дубляжу. Кумар иногда работал здесь, и у него был ключ. Не зажигая свет в затемненной комнате, он заговорил страстно, сбивчиво, перемежая  монолог жаркими, ненасытными поцелуями.
   -Будь моей женой, Ника... Прости меня - я поступил глупо, как мальчишка, уже объявив тебя женой... Но я и влюблен, как мальчишка... Любимая, родная моя, жена моя...
   В полумраке студии Кумар не видел, как побледнело ее лицо, и только оторвавшись от ее губ, чтобы заглянуть ей в глаза, он словно провалился в бездну.
   -Что с тобой, любимая? Ты вся дрожишь. Неужели стать моей женой так страшно? - Он улыбнулся уголками губ. - Это мне следует бояться, ведь я хочу в жены самую красивую, самую обольстительную женщину на свете. Это я обрекаю себя на вечные муки ревности. (Ника покачала головой, не соглашаясь с подобной перспективой.) - Нет, не волнуйся, родная. Моя любовь будет держать ревность под крепким замком. Я никогда ни в чем не упрекну тебя. Просто знай: если ты уйдешь от меня, я умру без твоей любви еще один раз, ... последний. Я верно тебя процитировал?   
   Она утвердительно тряхнула головой, сбросив с души черное предчувствие, порожденное красно-зелеными сполохами в его глазах, («Это просто сигнальные лампы на стенах»). Обняла его за шею и игриво спросила:
   -И как ты планируешь нашу совместную супружескую жизнь?
   Кумар откинулся на полипропиленовую обшивку стены, прижав к себе ее пышные формы.
   -Давай ничего не будем планировать, радость моя, - сказал он, чувствуя, что жар его плоти вот-вот расплавит пряжку ремня. - У нас впереди почти месяц. А любовь подскажет нам выход.
   -И какой же выход подсказывает тебе любовь из данного затруднительного положения? - Ника потерлась мягким животом о его твердую плоть.
   -А из этого положения выход найдешь ты, искусительница.
   -Радж, ты с ума сошел!
   -Ты только сейчас это заметила? - Кумар увлек ее в кресло за панелью управления. - Иди ко мне, любовь моя! - страстно прошептал он, расстегивая ремень.
   -Сюда могут войти. Ты представляешь, что будет? - Но она уже устроилась на его колене, помогая справиться с пуговицами брюк.
   -Никто не войдет. - Кумар кивнул на предупреждающий знак “Не входить”. - С нами наши ангелы-телохранители. Помнишь, как они охраняли нас в Москве. - Он запустил руку ей под юбку, лаская бедро и упругие ягодицы, едва прикрытые кружевными трусиками. - Представляешь, что могло быть, если бы Лешка не дал мне ключ...
   Но Ника уже представляла себе что-то совсем другое. Вихрь  сексуальной фантазии унес ее в загон для необъезженных скакунов. Кумар оседлал гнедого жеребца, а Ника - их обоих…
   …Ника отправилась в дамскую комнату, а Кумар решил немного похулиганить. Он отыскал недавно переводимый им фильм со сценой бракосочетания. Вернувшись в студию, Ника услышала зазвучавшие из динамиков слова протестантского священника:
   -By the power vested in me I pronounce you man and wife. Now the groom may kiss the bride.44
   И Кумар не замедлил этим воспользоваться.
   Ника подхватила игру, припоминая официальные фразы из свадебных церемоний, и Кумар с энтузиазмом вступал в свою очередь.
   Утомленные игрой они уселись в обнимку перед экраном студии.
   -Ника, а вы с Андреем по какой традиции поженились? - Кумар смотрел на экран, словно видел на нем, как Ника в великолепном свадебном платье, в подвенечной фате, так идущей ее высокой прическе, надевает обручальное кольцо на руку счастливому Андрею.      
   -Угадай с трех раз.
   -Ты приняла православие?
   На экране появились Ника и Андрей со свечами в руках, а позади мушкетеры держали над их головами венчальные короны.
   Ника расхохоталась, отрицательно тряхнула головой и исчезла с экрана.
   -Католицизм?
   В новом кадре отцу Лоренцо никак не удавалось обуздать нетерпеливых влюбленных, чтобы соблюсти формальности.
   Ника хрюкнула и развеяла сцену из фильма Франко Зефирелли, тем более пошлую, что роли Ромео и Джульетты в ней исполняли... ну, понятно кто.
   -Ты хочешь сказать, - Кумар изумленно глянул на Нику, - что вы женились по еврейской традиции? Разве Андрей Полонский...
   -Ах, скажите, какая неожиданность! - хмыкнула Ника. - Андрюшка - еврей по маме, Дине Давыдовне, в девичестве Коган. Она устроила ему настоящий допрос с пристрастием: кто мои родители, не была ли я ранее замужем и как у меня по части девственности. Ты же знаешь, что все наши Коэны, Каганы, Кагановичи ведут свою родословную от израильских первосвященников и не женятся, на ком попало. А тут еще моей мамуле втемяшилось устроить свадьбу под хупой - она же у меня помешана на всяческих ритуалах. Короче, я перессорилась со всеми, мы расписались в районном загсе, распили с мушкетерами и их подружками  шампанское в кафешке и на следующий день улетели к Лерочке в Израиль. А теперь ты расскажи про свою свадьбу, - попросила Ника, не дав Кумару опомниться от стремительно меняющихся перед его внутренним взором кадров.
   -Знаешь, мне никогда не хотелось вспоминать об этом. У мамы хранится видеозапись всей церемонии, но я так ни разу ее и не посмотрел. Наверное, это было красиво: наш с другом приезд верхом на лошадях в дом Менки, наша свадьба в шикарном зале торжеств, расшитые золотом одежды, гирлянды, ожерелья, ... песни и пляски.
   Кумар усмехнулся, вспомнив, как Ника подшучивала над обилием музыкальных эпизодов в индийских фильмах.
   -Помнишь, как ты говорила: “Если в начале индийского фильма на стене висит ружье …
   -... то к концу первой серии оно будет петь и плясать”, - закончили они дуэтом и рассмеялись.
   -Но, знаешь, все эти многочисленные обряды я выполнял автоматически, по подсказке Карины, не вкладывая в них никакого смысла. Помню только, как заныло сердце, когда сари Менки связали с моим кушаком, и мы обходили с ней вокруг огня. Помню свое мстительное желание тут же умереть от разрыва сердца, чтобы она стала вдовой, и ее сожгли бы на этом самом огне. Я очень жалел в тот момент, что обычай сати упразднили. Кажется, я так ей об этом и сказал, когда напился, как свинья, и она долго потом на меня дулась.      
   -Да уж. Невеселый праздник. - Ника вздохнула и сильней прижалась к его груди.
   -Ну почему же. Всем было весело. Даже я отвел душу, когда набил морду одному подонку.
   -Кому?
   -Кузену моей жены. - Кумар стиснул зубы. - Его следовало бы убить прямо там, на свадьбе, пока он не успел сделать то, что  сделал.
   Кумар резко встал и отвернулся. Казалось, еще мгновение, и рубаха не выдержит напряжения налитых ненавистью мышц. Ника подошла, погладила его по плечу, прижалась щекой к чуть обмякшей спине. Не оборачиваясь, чтобы дать просохнуть слезам, он заговорил жесткими, рублеными фразами. 
   -Мразь. Он знал, что мало кто устоит перед его смазливой рожей. Обольстил Карину, а ребенка признавать отказался. Сволочь. После аборта у нее началось воспаление. В общем, детей у нее нет. 
  Он обернулся, потупив глаза, но Ника заметила в них предательскую влагу.
   -Глупости. Для современной медицины это не проблема.
   Она потянулась к его лицу, чтобы стереть слезу, затерявшуюся в морщинках горького сожаления, но он снова отвернулся и сильно ударил кулаком об стену. Если бы не мягкая обивка, это стоило бы ему как минимум вывиха.
   -Этот ублюдок сломал ее морально. Она никогда ни с кем больше не встречалась. Жаль, что не я убил этого гада.
   -Его убили?
   -Не вечно же мерзкой твари осквернять землю. Его арестовали за наркобизнес. А уж в тюрьме нашлось пару полицейских, которые давно мечтали свести с ним счеты. Его до смерти забили палками во время допросов.
   -Какой ужас. - Нику пробрал озноб. - Милый, если тебе тяжело, не говори об этом.
   Кумар посмотрел на часы.
   -До вечерней сессии еще час. Позволь мне покончить с прошлым, чтобы никогда больше к этому не возвращаться.
   Они снова уселись - она в кресло, он у ее ног. Она теребила его шевелюру, он гладил ее сохранившие стройность лодыжки.    
   Торопливо, немного путаясь в русских выражениях и в хронологии событий, Кумар стал рассказывать о своей супружеской жизни. О том, как обижал Менку, отказывая ей в близости, как промотал в казино подаренные им на свадьбу деньги, и им приходилось снимать дешевое жилье, и даже на косметику ей не хватало, не говоря уже о нарядах. Конечно, ни одна нормальная женщина не смирится с такой жизнью, и Менка изменила ему с продюсером. Кумар подал на развод, но она упрямо не являлась в суд. Каким-то непостижимым образом ей удавалось манипулировать его родными, и они всегда становились на ее защиту.
   -Она очень любила тебя, Радж, - тихо перебила его Ника. - Родители это тонко чувствуют. Неужели ты не мог ее понять и простить?
   Кумар надолго замолчал.
   “Нет, этому не будет конца. Снова одной простой фразой она напомнила ему о первопричине всего сущего на земле. И что происходит, когда этим пренебрегают в угоду эгоистичным желаниям, необузданным страстям, непомерной гордыне. Скорей всего судьба больше никогда не поднесет такого дара.”
   -Но ведь тогда в моей жизни не было бы тебя и нашей любви, - ответил он после затянувшейся паузы. 
   -Любимый мой, до меня в твоей жизни была Лариса. И кто из вас кого отверг, не имеет сейчас никакого значения, поскольку ее уже нет ни в твоей жизни, ни в жизни Романа, ее вообще нет в этой жизни. Их любовь просто не успела разгореться настолько, чтобы помочь Ларисе справиться с самой собой. Ну а почему не умерла я, ты уже знаешь.
   Осознание чего-то неотвратимого шевельнулось в его душе и холодными щупальцами страха сдавило ему сердце. Кумар ошалело глядел ей в глаза  не в силах отвести взгляда. 
   -Извини, я тебя перебила.   
   Он продолжил рассказ о том, как после четырех лет разлуки они снова встретились с Ларисой, приехавшей на стажировку уже в качестве руководителя практики. И теперь уже ничто не могло остановить его в страстном намерении быть вместе с любимой. Родители на этот раз не препятствовали его отъезду, и только Менка упрямо твердила, что пока она в полном уме, развода ему не видать. В Москве он очень сдружился с Алексеем, который помогал ему во всем,  особенно, в овладении русским языком на всех его уровнях, включая, жаргон, просторечие и ненормативную лексику. А потом в его жизнь вихрем ворвалась Ника.
   Слова лились сами собой, а мысль работала совсем в другом направлении.
   “Она все понимает. Она тоже это чувствует. Катастрофа с Менкой. Гибель Ларисы. Все, что случилось с ней самой”.
   Он даже моргнуть лишний раз боялся, чтобы не разорвать лучик их телепатической связи. Наконец, он поднялся сам, осторожно поднял ее, обхватил ладонями лицо и сказал тихо, но твердо:
   -Ничего не бойся. Вместе мы разрушим любые чары и заклятья.
   Облегченный выдох - и, обессиленная, она прильнула к его груди. Два сердца соприкоснулись и застучали в унисон. Две души слились в одну.
   -Если я сейчас чего-нибудь не съем, то ночью проглочу тебя целиком, - промурлыкала Ника под урчание  пустого желудка.
   -Идем обедать, мой любимый Робин-Бобин.
   Они вышли из уютной студии. Кумар закрыл дверь на ключ, надеясь, что запирает свое прошлое на прочный замок. Но он ошибся.

   Ему позвонили из клиники и сообщили, что уже несколько дней у Менки наблюдается депрессивное состояние, сменяющееся приступами беспокойства и даже агрессии. Из ее бессвязного лепета было понятно только, что она зовет мужа.
   В тот день утренние семинары были заменены культурными мероприятиями, которые Ника решила прокатить. Они нежились в постели, обдуваемые свежим ветерком, напоенным запахами жасмина и османтуса.
   -Мне нужно подъехать в клинику, - сказал Кумар, закончив разговор по телефону. - Это не надолго. А ты пока хорошенько выспись.
   -Можно я поеду с тобой? - тихо спросила Ника.
   Молчание Кумара она расценила как согласие и выпорхнула из постели.
   Перед тем, как выйти из дому, Кумар вручил Нике коробочку с прозрачной крышкой, в которой лежали завернутые в серебряную фольгу шарики.
   -Что это? - спросила Ника.
   -Ладду, но не знаю из чего. Попробуй.  Наверное, Карина вчера принесла, и забыла сказать.
   Ника развернула один шарик и поднесла ко рту Кумара. Он откусил кусочек.
   -Сухофрукты. Съешь, тебе понравится.
   Ника доела лакомство из рубленого изюма, кураги, орехов и кунжута и по ее лицу растеклось блаженство.
   -Возьмем с собой, - сказал Кумар, направляясь к машине. - Менка их очень любит. Она большая сластена, но сейчас врачи ей это запрещают: в прошлом году у нее обнаружили диабет. Карина и мама готовят ей сласти без сахара. Угостишь ее, - говорил Кумар, стараясь не смотреть на Нику, словно стеснялся  прорвавшейся вдруг нежности к несчастной Менке.

   Ника сидела на скамейке у стены, густо поросшей бугенвиллией, и глядела, как Кумар катил инвалидную коляску, в которой сидела настоящая Болливудская красавица. Она прильнула к его руке, закрыв глаза, и открыла их, почувствовав, что они остановились. Ника словно шагнула в стоячие темно-синие воды.
   -Здравствуй, Менка, - тихо сказала она и протянула ей открытую коробочку. - Хочешь ладду?
   Темно-синяя пучина колыхнулась, прелестная ручка потянулась за сладким шариком и отправила его в очаровательный ротик. Глаза снова закрылись, и пышноволосая головка  крепче прижалась к руке Кумара. Другой рукой он стал гладить ее по черным, как смоль, волосам. Менка забеспокоилась, расстегнула заколку-гребень и, подхватив снизу, рассыпала волосы по плечам. Потом по-детски счастливо улыбнулась и протянула заколку Нике. Та удивленно взглянула на Кумара.
   -Она хочет, чтобы ты расчесала ей волосы, - тоже улыбаясь, сказал Кумар.
   Ника прядку за прядкой расчесывала жестковатые локоны. Кумар заплетал их в косы, что-то тихо наговаривая на родном наречии.
   Менка снова заволновалась и потянулась руками к идущей по дорожке статной седовласой женщине в сопровождении Карины и Рауля. Ника встала и, сложив ладони, легким поклоном поприветствовала Самиру. 
   -Очень рада с вами познакомиться, Вероника. Мои дети и внук не преувеличивали, рассказывая о вас. Вы - истинная красавица. - Ну что ж, Раджи, я прощаю тебе твое неучтивое поведение. Теперь понятно, почему ты не удосужился познакомить нас раньше. Один раз за целую неделю, как чумной, заскочил ко мне на полчаса и умчался на поиски каких-то редких американских духов.
   Менка заелозила на скамейке, протягивая руки к Самире и что-то лепеча.
   -Здравствуй, родная, - Самира легонько пожала изящные ладошки. - Ну, конечно, дорогая, ты тоже красавица. Ты - самая красивая на свете. Мы все тебя очень любим. Карина приготовила твою любимую халву. Рауль, угости маму и покатай ее.
   Юноша понял, что разговор не предназначался для его ушей, но катая Менку по дорожке, старался не выезжать из зоны слышимости, благо, природа одарила его острым слухом.
   -Радж обмолвился, что у вас есть дочь, “очаровательный ребенок семи лет, обещающий превратиться в настоящую красавицу”. Я правильно процитировала тебя, сынок?
  Кумар заметил легкую тень раздражения на лице Ники.
   -Мама, прекрати.
   -Почему? - искренне удивилась Самира. - Разве я сказала что-то обидное?
   -О, нет, что вы, Самира, спасибо за добрые слова. Но я не дерзнула бы называть свою дочь красавицей. Достаточно того, что мы очень любим наших детей. А дети должны любить и уважать своих родителей. К сожалению, начинаешь понимать эти прописные истины, только когда сама становишься матерью.
    -Не расстраивайтесь, дорогая. - Самира погладила Нику по руке. - Поверьте, что никогда не поздно и никогда не лишне выразить почтение и любовь своим родителям. И все же, мне так хочется увидеть ваше прелестное дитя до того, как я ...
   -Мама, перестань, прошу тебя, - Карина строго посмотрела на мать. - Ты начинаешь об этом говорить - и у тебя подскакивает давление. Сама себя заводишь.
   -У мамы гипертония, - тихо пояснил Нике Кумар.
   -О, я сожалею. У моей бабушки Тамары тоже гипертония, и когда дедуля заставляет ее измерить давление и принять таблетки, она всегда кричит: “Сандро, оставь  мою гипертонию в покое. Это не диагноз, а стиль жизни. Разве с вами можно жить на низкой передаче”.
   Все снова заулыбались, и Самира ласково сказала:
  -Ника, вы просто прелесть. О, извините, больше никаких комплиментов. Мы, индийцы, ценим красоту, особенно женскую, и любим разглагольствовать на эту тему. Но если вас это смущает, простите еще раз. Ника, я буду очень рада видеть вас у себя. Радж, никакие отговорки не принимаются.
   -Спасибо вам, Самира, я с удовольствием принимаю ваше приглашение, - поблагодарила Ника, а Кумар встал и взглянул на часы.
   -Нам пора. Я позвоню тебе, мама, и мы обо всем договоримся.
   -Обязательно, сынок. Нам есть, о чем поговорить, и больничный двор - не лучшее для этого место.
    Рауль подвез Менку, все расцеловались на прощанье, обменявшись добрыми пожеланиями. Карина сменила Рауля за коляской, Самира шла рядом, держа Менку за руку, Рауль медленно зашагал чуть позади всех. Вдруг он остановился и, оглянувшись, посмотрел вслед удаляющемуся в обнимку с Никой отцу.
   Как он любил этого красивого, благородного человека, гордился им и желал во всем быть на него похожим. Как он старался преуспеть в учебе и спорте, чтобы отец мог им гордиться, и как страдал от недостатка внимания и любви с его стороны!
   Он ревновал отца к чужим женщинам, изредка появлявшимся в его доме. Но Ника… В ней было что-то такое, настоящее, чего он пока не вполне понимал. Он чувствовал, что с ее появлением многое должно измениться. Это тревожило и томило его душу. Как она сказала? “Достаточно того, что мы очень любим наших детей”. Значит, отец все-таки любит его?
   -Рауль, сынок, ну что же ты отстал? Догоняй, - позвала бабушка Самира, и он ускорил шаг, быстро нагнал женщин и снова покатил коляску с мамой.
   Он продолжал думать о своей семье, автоматически отвечая на адресованные ему вопросы.
   Его семья, действительно, была особенная.
   “Неполная”, как значилось в школьной документации. Что с одной стороны озадачивало, потому что вот она - его мама - и папа, слава богу, жив и здоров; с другой стороны огорчало, когда приходилось объяснять, что его мама - недееспособная калека, и они с папой официально разведены.
   “Малодетная”. Да, у него не было родных братьев и сестер, но с троюродными он был очень дружен. А теперь у него появилась «сестренка»: смешная семилетняя девчушка с крутым мальчишеским лбом, пухлыми щеками, туго сжатым ротиком и огромными в полмордашки глазами - то ли голубыми, то ли светло-зелеными, как у Ники - по фотографии было трудно определить.
   Еще у него была любимая бабушка Самира: светлая, как ее сверкающая чистотой кухня, где совершались настоящие кулинарные чудеса,  и  добрая, как фея из сказок, одним ласковым словом способная развеять все его страхи и сомнения.
   Вот и все. И каждый раз в этом месте его раздумий, словно кто-то выключал свет, и уютный бабушкин дом погружался во мрак.
   Он вспоминал дедушку Аджая, скончавшегося от страшного известия о том, что опаздывая с сыном в школу,  мама не успела во время затормозить и  врезалась в грузовик.
    Он вспоминал другого деда, Сандипа, который тихо помешался и вскоре умер в психиатрической клинике после того, как ему сообщили о страшной смерти его жены Суман, второй бабушки Рауля. Детская психика оказалась крепче взрослой. Невзирая на тягу детей к страшным сказкам с леденящими душу подробностями, лично он воспринял смерть бабушки просто как несчастный случай, который учит элементарной осторожности.
   Бабушка Суман по неосмотрительности или из-за своего патологического любопытства стала свидетельницей банальной сцены из мира животных: питон, не пожелавший мириться с наглостью королевской кобры, заползшей на его территорию, душил нарушительницу в смертельных объятьях. Собрав все силы в последний рывок, кобра вырвалась из стальных колец и бросилась наутек, впрыснув всю свою ядовитую злобу в первый, попавшийся на пути объект, которым и оказалась Суман. Ее дикий вопль разнесся по национальному парку, введя в заблуждение проводников, кинувшихся на поиски в стороны прямо противоположные от места происшествия. Когда через пару часов гиды вернулись на злополучное место, то нашли на нем обалдевшего от счастья питона в процессе переваривания жирной ляжки невесть откуда свалившейся на него добычи.   
    Рауль иногда задавался вопросами, почему бабушке вдруг пришло в голову отправиться на экскурсию по заповеднику, что заставило ее свернуть с безопасной туристической тропы, и как проводники могли так ошибиться в своих поисках. Но вообще-то он старался думать о ней как можно реже, помня ее назойливые тисканья, преувеличенные восторги своим красавчиком внучком. Он вспоминал искаженное в злобе ее лицо, когда ему удавалось вырваться и убежать, а она шипела вслед: “Если не будешь любить свою бабушку Суман - прокляну!” А потом его мучили ночные кошмары, и Менка, вовремя обратив на это внимание, свела посещение отчего дома до минимума.
   Рауль стряхнул неприятные воспоминания и всю дорогу домой старался думать о предстоящей встрече с лобастой девочкой по имени Мария. Он решил, что будет звать ее просто Рия.   
 
   -Спасибо, любимый, что в твоем сердце нашлось местечко для нас с Машкой, - сказала Ника, растаяв в нежных объятиях, окутавших ее удовлетворенное тело.
   Последнее, с чем Ника погружалась в сон, и первое, что встречало ее на заре нового дня, были глаза Кумара: немного удивленный взгляд ребенка, открывающего все новые грани своих сокровищ.
   Когда она впервые обратила на это внимание, то спросонок, спросила невпопад:
   -Ты разве еще не спал?
   -Спал, конечно, но под утро ты позвала меня.
   Зеленые глаза округлились в немом вопросе.
   -Я не сразу догадался, что ты говоришь во сне, - он улыбнулся и нежно погладил ее по щеке. - Давно с тобой такое?
   Ника взбрыкнула и освободилась из объятий, перекатившись на спину.
   -А еще я храплю, когда сплю на спине, - ушла она от ответа. - Так что, если тебе это мешает, мы можем...
   Кумар не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. Эта тактика работала безотказно. Ему нравилось дразнить ее, сообщая о том, сколько оспинок он насчитал на ее лице, как возбуждают его крохотные шрамы на ее шее, как нестерпимо ему хочется откусить аппетитный кусочек ее попки «с этой изюминкой», что ее широкий, глубокий  пупок «просто жаждет, чтобы я налил в него ликера и вылакал маленькими кошачьими глоточками».
   Ника начинала свирепеть, полагая, что он издевается над ее изъянами. Тогда он ловил губами ее рот и целовал до тех пор, пока гневный рык не сменялся стонами вожделения.

   Но наступил день, когда любовный жар следовало поостудить.
   -Я отправляюсь завтра в Мохенджо-Даро, - сообщила Ника за обедом.
   -Что? Ты с ума сошла?! - Кумар чуть не упал со стула. - Это же Пакистан. Там очень опасно, а я не смогу поехать с тобой.
   -Во-первых, у меня будут надежные провожатые, а во-вторых, в мои критические дни твое присутствие рядом нежелательно.
   -Ах вот в чем дело? - Кумар смущенно улыбнулся. - Ну и что ты собираешься найти в Мохенджо-Даро после того, как его древние стены растащили по кирпичику на строительство железной дороги?   
   -Что-нибудь да найду. Я достаточно потрудилась на нашу кафедру и лично на ее заведующего. Нужно кое-что сделать и для своей диссертации.
   -Ты пишешь диссертацию по харрапской культуре?
   -Не совсем, но хочу посвятить этому одну из глав. Нужно собрать кое-какой материал. Думаю, за неделю я управлюсь.
   -Неделю! Да я умру без тебя за эту неделю!
   -В любом случае эта неделя выпала бы из нашего графика, любимый, - Ника погладила его щеку. - А ты пока придумаешь, как еще поиздеваться над моими недостатками.
   -Хорошо, - Кумар поцеловал ее ладонь. - Ты все делаешь правильно. Я просто обязан воздерживаться. Иначе... - Он взял в руки ее похолодевшие ладони. - Иначе, нам не удастся зачать ребенка. Боюсь, за эти две недели ты сделала меня абсолютно стерильным. А я безумно хочу от тебя детей.
   -Милый, но мы физически не успеем это сделать, - кровь снова побежала к ее ладоням, и они потеплели.
   -Секунду, - он задумался, что-то подсчитывая в уме. - Сегодня первый день? (Ника кивнула.) Плюс две недели... Это будет мой подарок к твоему отъезду. И, пожалуйста, не говори опять, что ненавидишь подарки.
   Ника широко, счастливо улыбнулась.
   -От такого подарка невозможно отказаться. Осталось уладить кое-какие гинекологические нюансы.
   -Мы сейчас же едем к маме в клинику.

Глава 10

   Ника вернулась из поездки изможденной. Кумар с тревогой заметил, как сильно она похудела и осунулась. Черные тени залегли под глазами. Она без конца массировала виски и лоб.
   -Что с тобой, Ника, ты заболела?!
   -Нет, просто голова раскалывается, а последнюю таблетку я приняла в самолете. Милый, остановись у аптеки.
   Кумар затормозил, и они зашли в “Фармаси”. Ника купила с полдюжины упаковок.
   -Зачем так много? - удивился Кумар.
   -Не хочу до отъезда лишний раз тебя беспокоить, дорогой.
   -Но здесь лошадиная доза. Ты намерена до отъезда все это принять?
   -При моем весе одна-две таблетки помогают, как мертвому припарки.
   -Каком весе? От тебя осталась одна тень. Ты что, ничего не ела целую неделю?
   -Нет, ну ела, конечно, - неуверенно пробормотала Ника.
   -Что ты ела?
   -Ну, не помню, как это называется... В основном, конечно, пила минералку... Да и работы было невпроворот. Знаешь, я «накопала» в местных музеях столько интересного материала.
   -К черту твой материал! Мы сейчас же идем обедать.
   Они зашли в ближайший ресторан. Ника отправилась в дамскую комнату. Кумар сел за столик и сделал заказ.
   Уже принесли холодные закуски, а Ника все не возвращалась. Кумар забеспокоился и попросил официантку заглянуть в туалет. Испуганная девушка вернулась и сказала, что там прямо на полу сидит женщина и, похоже, не дышит. Кумар ворвался в дамскую, подхватил Нику под руки, стал хлопать по щекам и брызгать в лицо водой. Она вздохнула и открыла глаза.
   -Ника! Что с тобой!
   -Все в порядке, милый. Все хорошо. Просто я, действительно, немного проголодалась, - как можно беззаботнее заговорила она, опасаясь, что сейчас и с Кумаром случиться обморок прямо здесь, в женской уборной.
   Они сели за стол, успокоили перепуганного менеджера.
   Ника ковыряла салат, с трудом проглатывая ингредиенты, норовившие вернуться назад.
   -Ешь, Ника, прошу тебя, ешь.
   -Милый, закажи, пожалуйста, чашку бульона.
   После прозрачной, ароматной жидкости она немного оживилась и съела кусочек курицы. После фруктов и чашки кофе повеселела, автоматически достала из сумочки пачку сигарет и натолкнулась на тяжелый исподлобья взгляд Кумара. Он протянул руку, и Ника молча вложила в нее сигареты.
   -Зажигалку, - тоном, не терпящим возражения, приказал Кумар. - Ты хочешь еще чего-нибудь поесть?
   Ника отрицательно покачала головой. Кумар достал мобильный телефон и кому-то позвонил.
   -Поехали домой. Через час к нам приедет мой приятель. Он научит тебя снимать головную боль.   
    
   Кумар сидел  в гостиной на диване, опираясь спиной на подлокотник. На его сложенных в “лотос” ногах, головой на расшитой шелковой подушке лежала Ника. Он массировал ей надбровные дуги. Головная боль постепенно откатывала океанской волной, и шум морских раковин становился все тише. Ника заснула и не слышала, как в гостиную легкой подпрыгивающей походкой вошел среднего роста человек в темно-сером костюме-двойке и голубой рубашке с воротом нараспашку. Докторский саквояж из дорогой кожи и массивный, с резной рукояткой зонт  – необходимый атрибут сезона дождей – несколько компенсировали довольно расхлябанный вид посетителя с текущими по лицу ручьями пота. 
   -Привет, Ракеш, - одними губами произнес Кумар и жестом попросил разговаривать тихо.
   -Привет, Радж, - шепотом поздоровался мужчина, подошел к дивану, и в его искрящихся глазах отразилось изумление. - Кто это?
   -Вероника.
   -Та самая?
   Кумар кивнул.
   -Я всегда восхищался твоим умением влюблять в себя самых красивых женщин, - сказал Ракеш, быстрым взглядом диагноста оценивший прелести Вероники. - Что с ней?
   -Очень сильное истощение, я полагаю. А, может, что и похуже. Прокатись-ка по ее чакрам.
   Ракеш снял пиджак, бросил его в кресло.
   -Уф! Ну и духотища на улице! Сейчас снова польет как из ведра. - Сказал он, оглядываясь, на что можно усесться, и придвинул к дивану низкий пуфик. - Нади довольно закупорены. Курит, небось, - сказал он через несколько минут разглядывания ее энергетической картинки.
   -Бросает.
   -Это правильно. Красного цвета почти нет, большая кровопотеря.
   -Она в конце периода, - пояснил Кумар.
   -Понимаю, не дурак, но почему так много потеряла?
   -Носилась в духоту по Мохенджо-Даро.
   -Что она там забыла? - удивился Ракеш.
   -Пишет диссертацию по харрапской цивилизации.
   -Ух ты! То-то я гляжу в мозгах у нее просто тайфун... Оранжевая еле мерцает. В спальне тебе предстоит работенка. Сам справишься или помочь? - хитро подмигнул Ракеш.
   -Заткнись! - прошипел Кумар.
   -Ох, ну за что только тебя бабы любят? Жалкий эгоист, собственник, фу! Ты просто обязан как следует поработать над своей анахатой. Бери пример с нее. Хотя ее зеленая  сейчас тоже слабовата: какой-то прозрачный берилл. Так, ну с голубой, в общем, в порядке. Щитовидка иногда капризничает, но в целом, неплохо, неплохо. Ах, какой чистый аквамарин! Загляденье! Вот у кого бы поучиться  ясности мышления!
   “У нее много чему можно поучиться”, - хотел сказать Кумар, но промолчал.
    -Ну-ка, приятель, спрыгни отсюда, - сказал Ракеш, слегка нахмурившись. - Мне твоя сияющая манипура-чакра путает всю картину. Сделай нам всем чаю. А то по твоей милости я пропустил файв-о-клок.
   Кумар осторожно встал с дивана, Ника заворочалась и что-то промурлыкала во сне. Он положил ладонь ей на лоб, она успокоилась, и он бесшумно удалился на кухню.
   Ракеш работал с двумя последними чакрами и хмурился. Наконец, он решил разбудить спящую красавицу, чтобы задать ей несколько вопросов.
   -Вероника, - тихо позвал он.
   Ника открыла глаза и улыбнулась склонившемуся над ней … Кумару.
   -Милый! Мне так хорошо! И будет еще лучше, если ты меня поцелуешь, - она обвила его шею и слегка потянула к себе.
   Ракеш не понял слов, но жест был настолько красноречив, что он не устоял и прильнул к ее губам. Он вдохнул ее чарующий аромат и … слетел на пол от сильного толчка в грудь. Ника вскочила и встала за спинку кресла. Черты Кумара окончательно рассеялись, и она спросила распластавшегося на полу мужчину:
   -Кто вы такой? Что вы здесь делаете?
   Ракеш, усмехаясь и покряхтывая, поднялся с пола и представился:
   -Меня зовут Ракеш. Я друг Кумара. Он попросил меня приехать к вам, чтобы проконсультировать по вопросу вашего самочувствия.
   -О, простите меня, Ракеш. Ради бога, простите. Я спросонок приняла вас..., - она не договорила.
   -Я понял, и у меня к вам несколько вопросов по этому поводу.
   -По какому поводу? Что вы имеете в виду, - насторожилась Ника.
   -По поводу ваших галлюцинаций. Как давно и как часто это с вами происходит?
   -О чем вы говорите? Я вас не понимаю. Радж, - обратилась она к появившемуся в гостиной Кумару, - зачем пришел этот господин, и что ему от меня нужно?    
   -Ника, успокойся. Это Ракеш, мой друг. Мы же договорились, что он покажет тебе, как снимать головную боль.
   -Неправда. Почему он сидел возле меня один?
   -Да я просто вышел на минутку заварить чай.
   -Ника, успокойтесь, - вмешался Ракеш, - вам нельзя так волноваться.
   -Что?! Да как вы смеете? Кумар, что здесь, черт возьми, происходит?
   -Ну что ты так всполошилась? - он обнял ее за плечи. - Ты спала, я не хотел тебя будить и попросил Ракеша осмотреть тебя. Он врач, в конце концов.
   -Осмотреть? Без моего ведома? - Резким движением она сбросила с плеч его руки.
   -Какая муха тебя укусила? - Он в изумлении переводил взгляд с нее на доктора. - Ракеш даже не прикасался к тебе. Просто бегло осмотрел твою ауру.
   -Вы считаете этичным без моего согласия прикасаться ко мне, все равно как, физически или астрально?
   -Я, пожалуй, попью чай дома. - Ракеш надел пиджак. - Мы поговорим обо всем после. Я тебе позвоню.
   -Вы не станете этого делать, если вам дорога ваша честь, сэр. - Ника метнула в него возмущенный взгляд.
   -Мадам… - Ракеш принял оскорбленную позу, кивнул и ушел.
   Повисла тяжелая пауза.
   -Ты обидела моего друга.
   -Переживет. Пробьет парочку чакр у своих пациенток и успокоится.
   -Как ты смеешь так оскорблять людей?
   Ника встретилась с его возмущенным взглядом и отвела глаза.
   Кумар сел в кресло и в напряженном ожидании произнес:
   -Я жду объяснений.
   -Что ты хочешь узнать?
   -Я хочу знать о тебе все, - чуть мягче произнес Кумар и, поймав за руку, усадил Нику в кресло напротив.
   -А помнишь, что писал классик? - ухмыльнулась Ника. - «О, не желайте узнать ужасную, убийственную тайну…»
   -Ты пережила маленькие трагедии?
   -Маленькие или большие, трагедии или комедии – это как посмотреть и как интерпретировать. В общем, после развода…
   -Погоди, извини, что перебиваю. А почему вы развелись?
   -Ну, тебе прямо весь анамнез подавай.
   -Андрей не простил твоих измен?
   -И-и-и… - Ника сымитировала сигнал неверного ответа.
   -Он был плохим любовником?
   -И-и-и…
   -Он изменил тебе.
   -Бинго, но с поправочкой. Он полюбил другую, и я сама это спровоцировала.
   -То есть?
   -Со второй половины беременности и после рождения Машки я под любым предлогом старалась не подпускать его к себе, а без секса наша семейная жизнь превратилась в тот еще трагифарс. Короче, когда на горизонте появилась тихая гавань по имени Наталья, Андрюха вплыл в нее ко всеобщей радости. Года два он еще мурыжился, пока решился, наконец, поменять порт приписки.
   -Как же ты решилась родить, не любя Андрея? Ведь ребенок – это вершина супружеской любви.
   -Ты сам-то понял, что сейчас сказал?
   -Ну да, глупость, конечно. Просто спроецировал на нашу с тобой ситуацию. Но все же?
   -Увлеклись практической Камасутрой, я просчиталась со своим циклом, и амба. Андрюха был на седьмом небе от счастья. Да и мне интересно было проверить миф о том, как ребенок скрепляет отношения супругов и все такое. Бред, конечно. Но Машуня - это, действительно, дар божий и всех нас крепко сдружила.   
   -Тебе было трудно рожать? - Кумар нежно гладил и целовал ей руки, уже простив ей грубую выходку с Ракешем.
   -Не сладко, конечно. Но физическая боль забылась в ту же секунду, как Машка пропищала о своем появлении на свет. А морально… - Ника запнулась. - В день моих родов погибли дедуля с бабулей. Мне ничего не говорили, но я почувствовала беду и, когда узнала, то обозлилась на всех за их «ложь во спасение». Даже на Машку. Все дети, как дети: орут, капризничают, а она упрется в меня глазехами и молчит. Мы с Андреем года два протаскали ее на лекции – никто звука от нее не услышал. Но все это проза. А ты ведь «маленьких трагедий» ждешь.   
   -Если тебе тяжело об этом вспоминать, то не нужно ничего рассказывать.
   -Ведь ты же рассказал. Теперь мой ход. Только прошу тебя… - Ника многозначительно посмотрела на свою сумочку. - Я не курила больше суток. Ну, только одну сигаретку… - Ника скорчила щенячью мордочку.
   -Кто же устоит перед этим очаровательным мопсиком, - засмеялся Кумар. - Пойдем на воздух.
   -Захвати вина, милый.
   -Понятно. Как говорят по-русски? «Если мед, так поварешкой»?
   -Мне хватит и ложки. Мои потребности в комфорте весьма скромны: бокал «Мартини» и пару сигарет за вечер.
   Они уселись в садовые кресла на террасе. Кумар разлил вино по бокалам. Ника зажгла сигарету.
   «Черт, даже курение, ей к лицу, - подумал Кумар, наблюдая, как стомиллиметровая «Мальборо» уютно разместилась в ее пальцах. - «Меня возбуждает и это прикосновение губ к мундштуку, и медленное всасывание дыма, и как мягко опускается ее подбородок, пропуская дым в легкие, а грудь вздымается и на мгновение замирает, потом плавно опадает, выпуская дым сквозь сложенные «бантиком» губы. В следующий раз сам чиркну зажигалкой, коснусь марлендитриховского овала лица и поймаю готовые к поцелую уста. А что если вместо сигареты предложить ей толстую, ароматную сигару? У-у-у, куда тебя понесло…»
   Ника, истолковавшая его сосредоточенное молчание, как готовность слушать дальше, глотнула вина и продолжала. 
   -После развода я почти не появлялась дома. Что называется, с головой ушла в работу. Иногда ночевала прямо на кафедре, на диванчике у Олега Игоревича, нашего декана. Старик принес мне из дома подушку и плед, передал, так сказать, по наследству вместе с научными мыслями, когда-то пригрезившимися ему на этой подушке. Свекровь отнеслась ко всему с пониманием и взяла Машку на полное свое попечение. Собственно, она и настояла на том, чтобы я бросила беготню по частным урокам и вечерним лекциям, и занялась серьезным делом.
   Я оставила себе пару часов в художественном училище, получила курс разговорного английского на нашем факультете вместо отправленного на пенсию препода, который лет тридцать морочил головы студентам по двум книжицам американских классиков, свято веря, что американцы по сей день так выражаются. Выбрала тему для диссертации.
   Потом в моей жизни появился Михаил, и возвращаться домой стало не так горько. Он тоже был в разводе, и нам подумалось: а вдруг что-то у нас получится? Знаешь, во мне вдруг проснулись бабьи инстинкты: желание кормить своего мужика разными вкусностями, следить за его гардеробом, обеспечивать ему приятный досуг.
   Я категорически отказывалась принимать его вклад в “семейный бюджет”, ведь он платил алименты на двоих детей. Михаил был полон надежд, что в один прекрасный день он разбогатеет и начинал фантазировать о том, как замечательно мы тогда заживем. Я пропускала его бредни мимо ушей. В бытовом плане меня все устраивало. Нам было хорошо вдвоем, и я почти убедила себя в том, что это и есть счастье.
   Но потом он стал каким-то подавленным и угрюмым. Я все больше изощрялась по части кулинарии, созывала посиделки, чтобы вывести его из этого состояния.
   На очередную пирушку он привел своего школьного другана, представив его нуворишем и гениальным бизнесменом. Было заметно, что последним званием гость особенно гордится. Беседа поначалу крутилась вокруг особняков, иномарок, яхт и акций, потом стихийно перешла на краткий ликбез по бизнесу для домохозяек, мол, чтобы все это иметь, нужно, как выражались в советские времена «уметь крутиться». Что «бизнес» от слова «бизи» – «занятой», «деятельный», «трудолюбивый», что необходимо искать и осваивать новые рынки, и что в последнее время его, к примеру, привлекает книгоиздательство.
   Кто-то из гостей удивился, что, мол, тут еще осваивать. И так книг издается валом на все возрасты и вкусы. На что «бизи бии»45  заявил, что существует огромный пласт массовой культуры, абсолютно в России не возделанный, а именно комиксы. Тут уж все хором завозмущались, что уровень читательской культуры и без комиксов упал ниже низкого, достаточно посмотреть, кто возглавляет списки популярности в электронных библиотеках и что народ читает в электричках.

   -А вы полагаете, что в других странах люди в электричках читают классические произведения и философские трактаты?
   -Ну почему мы должны все время оглядываться на другие страны? У нас что, своя литература пальцем писана?
   -Это в вас говорит квасной патриотизм. А много ли читают вашу литературу за рубежом? Эмигранты не в счет. Спросите, кого из русских писателей знают даже в самых продвинутых странах? Назовут Толстого и Достоевского. А кого из них любят? Кого читают и перечитывают?
   -Да никого. Потому что это классики, а их нигде не любят. Классики – для школьной программы, а школа – это обязаловка. Вы после школы кого-нибудь из классиков перечитывали? Я как-то попытался восстановить свои пробелы в школьной программе по литературе. Дай, думаю, перечитаю Льва Николаевича, сочинения по которому, как и по остальным классикам, все дружно перекатывали из «разбора». На первой же странице уснул и уже во сне досматривал бондарчуковскую экранизацию «Войны и мира». 
   -Да, кинематограф немного выручает. Но это, опять же, субъективное режиссерское прочтение, навязанное зрителю.
   -Но видеоряд, по крайней мере, помогает понять, в чем там суть. Иную книгу домучишь, только потому, что она в моде, но так ни черта и не поймешь. Не зря же говорится: «Лучше один раз увидеть…»
   -Ну вот. А если оставить все эти пространные размышления автора для литературных гурманов, а массовому читателю донести суть, вложив ее в уста персонажей, да все хорошенько проиллюстрировать – то вот вам и комикс.
   -Да, но с термином неувязочка. Достоевский или, к примеру, Солженицын - и комикс. Ну, очень комичные картинки получатся.
   -Не хотите «комиксом», называйте «мангой», как японцы, или «румангой» – русской мангой, или придумайте свой термин. Суть одна: это способ визуализации повествовательного текста. Между прочим, американцы и сами давно уже не связывают комикс с понятием «комедийный». На смену веселым картинкам пришли ужастики, супергерои, звездные войны или упрощенный пересказ все той же классики.
   -Но ведь не любой текст можно визуализировать. Слово емко и абстрактно, а картинка пространственна и конкретна. Как вы проиллюстрируете, к примеру, «преступление» и «наказание»? Топором и кайлом?
   -Не передергивайте. Комикс – это не перевод слов в картинки-символы. В нем сохранено достаточно текста.
   -Но эти словесные пузыри  изо рта – такое уродство.
   -Филактер можно заменить облачком, прямоугольником со стрелкой, субтитрами. Все это частности, а по большому счету комикс – это драматическое произведение в картинках с завязкой, развитием действия, кульминацией. Но с открытой развязкой, с этаким бесконечным «to be continued»46, парадоксально переходящем в новую завязку.
   -Вы абсолютно правильно подметили. Полюбившиеся герои комиксов пережили не одно поколение своих почитателей и продолжают свой экшен во все новых голливудских экранизациях и в компьютерных играх.
   -И все же я уверена, что комикс в России не приживется. Публика у нас грамотная, говорят, самая читающая в мире. Именно читающая, а не разглядывающая картинки в буклетах.
   -Насчет «приживется – не приживется», вам это люди из электричек сказали? Точно так же рафинированные интеллигенты рассуждали о том, что в России не приживутся сериалы.
   -Да уж. Спасибо рабыне Изауре и просто Марии.
   -Спасибо предпринимателям, которые, так сказать, прокладывали новые рельсы в искусстве, а не рассуждали, пойдет трамвай или не пойдет.
   -Здесь я с вами совершенно согласен. Важно не само по себе понятие «трамвай», а насколько идея трамвая важна, удобна и экономически оправдана.   
   -Но кто воплотил эту идею в жизнь? Предприниматели. То же самое и в культуре. Сериалы или те же комиксы – давно свершившийся факт. А каким содержанием, пардон, контентом вы их наполните -  это уже ваша задача, господа творческие интеллигенты. И не переживайте за народ. Люди в электричках сами решат, что им читать.
   -В таком случае, почему в России комиксы до сих пор не распространены, как в других странах? В Гонконге, например, в книжных магазинах я видела огромные отделы-танобаны с маньхуа – это китайская манга – на любые темы и по разным категориям: для мальчиков, девочек, подростков, взрослых, лоликоны, сётаконы, эротика, порно и прочее.
   -О, боже! И этим вы хотите завалить наши магазины! Уж лучше Фандорин с Иваном Подушкиным.
   -Что лучше, как я уже сказал, решать не нам с вами. А что касается руманги, кстати, мне понравилось это слово, аналогично америманге, то вот такие русофилы и ксенофобы тормозят все дело. Но это полбеды. Действительно, что печатать? Покупать права на перепечатку всех этих спайдерменов, иксменов и батменов как-то стремно. Кто их будет читать с таким английским, как у наших сограждан? А наш переводческий корпус считает ниже своего достоинства мараться комиксами. Отдавать бездарям – так они такого напереводят…
   -Почему бездарям? Даже среди студентов есть много талантливых ребят, которые, кстати, благодаря всем этим батменам весьма поднаторели в английском.
   -И вы могли бы посодействовать в этом деле?
   -Какие проблемы? Оформяйте юридическую сторону дела, хорошо платите ребятам и печатайте на здоровье.
   
   Когда прения закончились, все пошли танцевать. Этот гениальный бизнесмен, кобель, не уступал меня никому, обнюхивал, как сучку, восхищался моим парфюмом и папиными картинами. Я уже еле сдерживалась. Пришлось сворачивать вечеринку.
   Через неделю он снова явился, хотя собирушку в тот день я не устраивала. Миша сказал, что Федула хочет со мной что-то обсудить, и ушел на кухню готовить нам «бизнес-ланч». На сей раз тема «лекции» была другой. Он сказал, что комиксы – это и впрямь полное дерьмо, что лично ему очень нравится графический роман, что во Франции он считается особым видом искусства, и то, что он видел там и еще в странах Бенилюкса – это просто блеск.
   Я сказала, что мне не надо объяснять, что такое графический роман, но при чем тут я? Оказалось, что он ищет молодых талантливых художников, и поскольку я работаю в художественной академии и сама обладаю отличным вкусом, то мы могли бы создать неплохой тандем. Он поедал меня мерзкими глазенками, словно уже видел на страницах своих глянцевых порнороманов. Я изо всех сил старалась держать этикет и политкорректно заявила, что пока в российском бизнесе не отрегулирован закон об авторских правах, я в эти игры не играю.
   Он заявил, что на этот счет я могу не беспокоиться, что всю юридическую сторону он берет на себя, а от меня требуется обеспечить техническую часть: найти способных художников, авторов и переводчиков из студенческой среды.
   «Чтобы одноразово бросить голодным ребятам кость за их труд, а самому жировать на постоянные доходы?» - не сдержалась я.
   Его прямо перекосило от злобы, но он быстро справился с собой и попытался все обратить в шутку, мол, с таким умением зрить в корень во мне пропадает талант финансиста.
   Изрядно набравшись Мишкиными запасами армянского коньяка, он стал сокрушаться алчностью кружащих вокруг него дамочек, мечтающих наложить свои наманикюренные лапки на его состояние. Под конец он распоясался настолько, что, пригласив на танец, стал открытым текстом говорить, что именно меня он хочет видеть хозяйкой в своем доме, что я должна бросить этого неудачника, что Мишка, собственно, уже согласился уступить меня в счет погашения своих долгов. Думаю, ты догадался, чем закончился этот вечер.
   -Круговым в челюсть.
   -Нет, прямым в глаз, - засмеялась Ника. В общем, когда этот подонок убирался из моего дома, последнее, что он выплюнул из своей грязной пасти, было:
   “Ты пожалеешь об этом, сука. Мы с тобой еще встретимся”.
   Повисла пауза.
   -А Михаил? Ты жалеешь, что рассталась с ним?
   -Я жалею, что сорвала ему выгодную сделку, о чем и сказала, закрывая за ним дверь.
   Черные тени стали собираться под ее глазами, брови болезненно свело к переносице.
   -Отдохни. Я приготовлю кофе. Тебе, конечно, по-израильски?
   -Да, милый, боц, два сахара.
   -Не кури без меня.
   -Yes, sir!
   Получив кружку «сладкой грязи», Ника с упоением вдохнула клубящийся аромат, прикурила из рук Кумара, ответила на его поцелуй и продолжила свой рассказ.

***

   Илья мечтал стать иллюстратором и мультипликатором.
   Как все дети, он любил книжки с картинками и учился по ним рисовать. Поначалу он с удовольствием копировал уолтдиснеевских сказочных персонажей, потом уорнербрадерские мультики, останавливая кадры на экране видеосистемы. На смену видику пришли компьютерные игры, но просто жать на кнопки,  развивая быстроту реакции, ему не нравилось, он предпочитал тихо наблюдать, как играют товарищи, а потом рисовал полюбившихся ему героев.
   Учился он средне, потому что уроков почти никогда не делал: что запомнит в классе, то и его. На самостоятельных и контрольных под рукой всегда оказывались готовые ответы: товарищи уважали его талант, а он в благодарность раздаривал им свои картинки.
   Учителя претензий к нему не имели: тихий, спокойный мальчик, немного заторможенный, немного ленивый, зато вежливый и учтивый. В классе таких почти не замечают. Но когда нужно оформить классный уголок или поучаствовать в конкурсе рисунков, Илюшенька всегда под рукой.
   Так же тихо и беспроблемно он отсидел и среднюю школу, облачая полуобнаженных персонажей истории древнего мира в костюмы батменов, спайдерменов, икс-менов и иже с ними и раскрашивая черно-белые иллюстрации в учебниках.
   Со временем иллюстраций становилось все меньше, и понимать голый печатный текст ему становилось все труднее из-за недостаточной практики в чтении. И тогда он стал просить бабушку читать ему вслух, а сам делал зарисовки ключевых сцен, сопровождая их ключевыми фразами героев. Получались в чистом виде комиксы, тем более забавные, что ему удавалось привнести в облик персонажей Пушкина, Лермонтова, Чехова чуточку гротеска, в стиле любимых им в то время японских аниме.
   На смену пучеглазым Ваньке Жукову, Мцыри и капитанской дочке пришли Онегины, Печорины, Болконские и Раскольниковы в манере супергероев Золотого века американских комиксов.
   К десятому классу пубертатный период его жизни и творчества закончился, и галерею работ пополнили женские образы Шолохова и Булгакова в виде роботесс, железных бестий и путан-гуманоидов, как дань кратковременному увлечению научной фантастикой и фэнтези.
   Тогда же в его жизни произошли и печальные события. Умерла его бабушка. Мать окончательно слетела с катушек после разрыва с очередным хахалем. А он влюбился.
   Он сходил с ума по девчонке, которая сходила с ума от хеви-метала, особенно в его готическом и симфоническом стиле. Она неплохо знала английский и ловко пересказывала ему концепт альбомов обожаемых ею «Театра трагедий» и «Колыбели порока», полных оккультизма и мистики, вампиризма и эротики, но не лишенных красоты и поэзии в духе «Потерянного рая» Джона Мильтона.
   На музыкальных тусовках он жадно ловил, а после рисовал моменты ее возбуждения, доходящие до исступления от хриплого горлового фальцета «порочного Дэнни». Он не заметил, когда в ней растаяла эта тонкая грань между простой щекоткой нервов и навязчивыми призывами «властелина тьмы» отдать ему свою душу.
   Психиатрический аспект подобной одержимости стал понятен после ее первой попытки суицида в темном углу ночного готического клуба: она полоснула по венам кинжалом – неотъемлемым атрибутом фанатов экстремального, черного и прочего метала. Ее вторую, фатальную попытку проворонили в психбольнице. Глотнув смертельную дозу сэкономленных таблеток, она вошла, наконец, в так влекущее ее царство вечной тьмы.       
   После похорон Илья робко попросил у матери «курнуть». Замрежиссера местного драмтеатра, частенько прибегавшая к подобному методу ухода от житейских проблем, достала набор для набивания косяков, потуже утрамбовала папироску для себя, послабее для сына и несколько раз заломила его мундштук. С тех пор они стали иногда изливать друг другу свои осиротевшие души в клубах марихуанового дыма. 
   Тем временем пришла пора экзаменов на аттестат зрелости. По негласному соглашению все учителя выставили удовлетворительные оценки талантливому парню, ничего не соображавшему в точных науках и с трудом ориентирующемуся в гуманитарных предметах. Ведь все прекрасно понимали, что после школы ему одна дорога – в художественное училище, а там, небось, все такие, так зачем же портить неудами его аттестат. 
   Маргарита взяла в своем «зашмогранном театришке» отпуск и повезла сына в северную столицу поступать на факультет декоративно-прикладного искусства художественно-промышленной академии.
   Представленные им вместе с документами домашние работы по рисунку и живописи вызвали у членов приемной комиссии противоречивые чувства: от заинтересованности нестандартным подходом к теме до откровенного шока.
   В категории «голова» он нарисовал несколько отрубленных вместилищ человеческого разума, чем хотел сказать, что любование отдельными частями человеческого тела противоестественно и сродни изуверству. Вот и получайте гильотину. А в том, что медузу-горгону он писал после очередного матушкиного буйства, признаться постеснялся, сказав, что «горгона» - это первое, что пришло ему в голову на тему «голова».
   С натюрмортом было проще. Членам комиссии даже польстила их способность вместе с молодым художником подняться до уровня философского обобщения проблем современности и недалекого будущего. На одном из рисунков в категории «мертвой природы» Илья изобразил типичный киберпанковский сюжет: стычка стражей правопорядка в сверкающих экзоскелетах с нищим отребьем полулюдей, полуроботов в городских трущобах, заваленных пластиковыми и металлотходами. На заднем плане – сияющие небоскребы с логотипами гигантов в сфере информационных технологий. И ни травинки, ни тваринки, словом, «nature morte». Еще одним примером «стылой жизни»47 был его рисунок канализационной трубы, истекающей смертоносной жижей, а вокруг застывшие кверху лапками и брюшками бывшие обитатели эко среды, окружавшей этот антисимвол высокотехнологического развития человечества.
    Рисунки в разделе «фигура» снова вызвали неприятие большинства членов комиссии из-за откровенной насмешки над святыми канонами эллинистического искусства: во всех этих диглаторах, евангелионах, омарах и прочих антропоидах и киборгах угадывались главные представители греко-римского пантеона богов.
   Тон в собеседовании задавала щуплая бабенка в неопрятной одежде и макияже, в давно не мытом огненно-рыжем парике, под которым в пылу обсуждения она скребла сиреневыми коготками. Илья в своем воображении сразу же обрядил ее в железный панцирь, дорисовал пару конечностей и наименовал кибервошью. Как выяснилось впоследствии, она была преподавательницей эстетики и ярой противницей этого «биомеханического кошмара».
   Точку в вопросе допуска Ильи к вступительным экзаменам поставил завотделением искусствоведения – истинный эстет, судя по костюму и стилю речи. Он отдал должное художественной подготовке абитуриента, его своеобразному, ироничному, хотя и чересчур мрачному видению мира, но попросил абитуриента на экзамене придерживаться реалистической манеры живописи и рисунка.
   Илья очень постарался и античную вазу с драпировкой изобразил с фотографической точностью, но аппетитным формам обнаженной девушки-натурщицы все-таки добавил «силикона» в пику анурексичной эстетичке.    
   Однако попасть на отделение книжной графики Илье так и не удалось из-за провала на экзамене по русскому языку и литературе. Выбрав темой сочинения «Женские образы в произведениях Льва Толстого» и описывая первый бал Наташи Ростовой, он умудрился ввернуть фразу: «Все смешалось в доме Обломовых»48, а отечественную войну 1812 года он упорно называл Великой Отечественной. Ну не держались в его голове имена и даты, а знаки препинания не желали становиться по местам!
   Выслушав доводы Маргариты, и идя навстречу матери-одиночке, ректор училища дал согласие зачислить Илью поначалу на факультет дизайна. Они, мол, разрабатывают новые программы по графическому дизайну как раз в любимой вашим сыном манере. С годик поучится, а там видно будет.      
   Но с учебой как-то не заладилось. Львиную долю первого семестра составляли обрыдлые еще в школе общеобразовательные предметы. Преподаватели интересовали его только в плане натуры для его киберфантазий.
   Особенно ему нравилась «англичанка». Ее мягкие формы под строгими классическими одеждами с минимумом изысканных украшений будоражили его воображение, а бархатное меццо-сопрано ее голоса  вызывало горькую ностальгию по утраченной любви, но одновременно врачевало его израненную душу.
   На уроках английского он усаживался подальше, чтобы делать наброски ее беспрерывно меняющихся телодвижений, что оказалось настоящим вызовом его мастерству. Она словно танцевала у доски некие феерические танцы, движением рук изображая повышение и понижение интонации речевого потока, работу вспомогательных глаголов в вопросах и отрицаниях, деление предложений на составные части, что делало запутанный английский текст вполне доступным даже его пониманию. Отработанная лексика постепенно заменялись мнемическими символами, и когда текст полностью исчезал, на доске оставались забавные рисунки, по которым студенты с легкостью восстанавливали содержание прочитанного, не замечая при этом, что говорят на правильном английском. Оставалось только письменно ответить на формальные вопросы, что было совсем уже детским занятием. Подобных дидактических уловок в ее арсенале было великое множество, от заполнения словесных пробелов в песенных хитах, до ролевых игр по истории живописи. 
   Помогая студентам в их самостоятельной работе над текстами, она стремительными пируэтами кружила по классу и, заглянув однажды в его тетрадь, не увидела там ничего относящегося к английскому языку, кроме своих портретов в различных ракурсах.
   Она попросила Илью остаться после урока, но воспитательной беседы не получилось. Одного взгляда в его лихорадочно блестящие черные глаза было достаточно, чтобы понять: парень по уши в нее влюблен. Она попыталась объяснить, что ничего плохого в этом нет, что очень часто это даже помогает студенту преуспеть по предмету любимого учителя. Он лишь болезненно-криво улыбался, и она поспешила свернуть беседу, пообещав, что будет приносить ему дополнительный материал, чтобы он не завалил зачет.
   Но с того дня она сама потеряла покой. Заходила в класс и искала  его всегда бледное лицо в обрамлении иссиня-черных полудлинных локонов. Все, что она объясняла, было адресовано только ему, она приходила на работу только ради него. Как ни пыталась она прятать свои чувства под маской заботы об успеваемости учащихся, их отношения стали бросаться в глаза.
   После лекций он ждал ее у входа, чтобы помочь донести до машины тяжелые сумки. По утрам встречал на стоянке, чтобы подарить какой-нибудь экзотический цветок. А потом вдруг исчез. Неделю он не появлялся на занятиях, и она решила посетить студента на дому.
   Илья снимал просторную комнату в квартире у одинокой старушки и то, что Ника увидела там, повергло ее в шок. Все стены были увешаны картинами. Она глядела на саму себя, словно отражаясь, по меньшей мере, в дюжине зеркал.
   Посреди комнаты стоял мольберт, накрытый ее шарфом («Так вот куда он девался!») Ника сорвала шарф и снова увидела себя в облике эльфийской принцессы в прозрачном одеянии, едва скрывающем ее формы, несколько утрированные  в стиле фэнтези.
   Жар возмущения и стыда полыхнул в сердце и ударил в мозг, парализовав логику и здравый смысл.
   -Вы должны немедленно все это уничтожить!
   -Ты хочешь сказать, что я должен тебя убить?
   Обращение на «ты» смутило Нику.
   Илья взял со стола нож с волнообразным лезвием и резной рукояткой.
   -На, возьми, сделай это сама. Хочу увидеть, сможешь ли ты совершить самоубийство. Я не смог ни того, ни другого.
   По лихорадочному блеску в глазах Ника догадалась об истинном источнике его бреда и этого сладковатого запаха, витавшего в наглухо закупоренной комнате.
   -Что за идиотские шутки, - Ника выбила нож, отдернула тяжелые шторы и открыла окно.
   -Ты порезалась, - сказал Илья, перехватил ее руку, и поднес ко рту.
   От мягкого прикосновения его губ и языка кровь с бешеной скоростью помчалась по ее венам к сердцу, оттуда к солнечному сплетению и вскипела внизу живота. Рука сама собой потянулась к шелковистым смоляным волосам, запуталась в длинных прядях и подтолкнула послушную голову к своей груди. Он сорвал с нее шарф, приспустил блузку вместе с бретельками бюстгальтера, прошелся губами по углубившемуся декольте и поднялся по шее.
   -А это боевые шрамы? - тихо спросил он. - Теперь я знаю, чего не хватает вон той моей амазонке.
   Приподняв ей груди, он лизнул душистую ложбинку и опьяненный, лихорадочно заскользил руками по спине, дошел до талии, нащупал змейку на юбке и попытался расстегнуть ее.
   Сквозь угар желания Ника услышала и не узнала собственный голос:
   -Нет! Не смей!
   Она с силой оттолкнула его. Падая, Илья увлек ее за собой, вывернулся и распял ее, сильно прижав ей руки к полу.
   -Ведь ты тоже этого хочешь, - шептал он, полыхая антрацитом глаз. - Ты тоже жаждешь слиться в порыве страсти с тем, о ком бредишь по ночам, насладиться и умереть от любви.
   Поднявшись на колени, чтобы расстегнуть джинсы, он почувствовал сильный удар в грудь, завалился на бок и обмяк.
   
    Хозяйка квартиры, постучав утром в его комнату, обнаружила Илью скрючившимся на полу. В правой руке он сжимал рукоятку ножа, кривое лезвие которого упокоилось в его груди. 
    Пропустив в дом оперативно-следственную бригаду, старушка первым делом записала в еженедельник их данные и даже номера телефонов приемной прокуратуры и дежурной части. Причем сделала это с такой обезоруживающе-вежливой настойчивостью, что все по очереди представились: старший следователь прокуратуры такой-то,  оперуполномоченный по раскрытию умышленных убийств такой-то, оперуполномоченный территориального отделения милиции такой-то, чуть не добавив год своего рождения.
   -Вы труп-то покажите, бабушка, - не выдержал убойщик и первым ринулся в указанном направлении.
   Бегло осмотрев место происшествия, старший отдал распоряжение одному сотруднику связаться с дежурной частью и вызвать судмедэксперта с криминалистом,  другому найти понятых, а сам решил побеседовать со свидетельницей номер один.
   Она рассказала, что последней, кто приходил накануне вечером к ее квартиранту, была преподаватель английского языка в художественной академии, где учился Илья. Хозяйка сразу узнала женщину, поскольку Илья без конца писал ее портреты.
   -Она часто приходила ему позировать? - спросил следователь.
   -Никогда не приходила, - покачала головой хозяйка, - он писал по памяти.
   -А вы откуда знаете?
   -Так я же почти всегда дома. Утром схожу в гипермаркет, обед на двоих приготовлю - он мне приплачивал за столование - и на компьютер.
   -??!
   -Почему вы удивляетесь? Думаете, что старухи типа меня только и делают, что мыльные оперы с утра до вечера смотрят? Да я их терпеть не могу. Детективы иногда смотрю, но больше люблю читать. Только вот цены на книги сейчас такие, что не особо раскошелишься. Потихоньку обзавелась компьютером, интернетом, а ребята научили меня всем этим пользоваться. Вот сейчас подруг своих приучаю к компьютеру. А уж в Сеть зайдешь - считай, день пропал. Иногда Илюшенька сам и ужин разогреет, и чаю заварит, и чуть не под ручки уводит меня в столовую, как тот комарик из паутины вызволяет. Извините за глупое сравнение, - цокотала старушка. - И вот, поди ж ты, какое роковое стечение обстоятельств. (Следователь насторожился). Ведь я квартирантам своим сразу ставлю условие: девочек на ночь ко мне в дом не водить. А тут, ну словно бес попутал. Илюшенька так умоляюще посмотрел на меня, когда эта дамочка прошла к нему в комнату, что я возьми и брякни: “Пойду-ка я к Михайловне. Давно уж она зовет меня к себе ночевать”.
   Утром возвращаюсь, позвонила в дверь - тихо. Открыла дверь ключом - цепочка не накинута. Значит, ушли уже, думаю. Зашла к нему прибраться, а он, бедолага, лежит с этой штукой в груди. - Из глаз женщины потекли слезы. - Господи, какое несчастье. Такой мальчик талантливый был.
   -Нина Николаевна, вот вы мудрая, проницательная женщина, - предчувствуя получение важных сведений, следователь не поскупился на комплименты бдительной гражданке, - скажите, к какому типу можно отнести вчерашнюю посетительницу? Роковая женщина, коварная соблазнительница, судя по ... - он кивнул в сторону картин.
   -Ой, ну что вы, Анатолий Сергеевич, все это только юношеские фантазии да модная нынче манера: чтоб бедра покруче, а груди, как мячи для боулинга. Нет, она нормально сложенная молодая женщина, далеко не с осиной талией, даже полновата для своего возраста. Одета просто и элегантно. Очень хороша собой. Безусловно, умна, но... - старушка задумалась.
   -Но, что? - следователь осторожно прервал ее молчание.
   -Да, есть в ней что-то опасное. Вот сейчас, когда я вспоминаю, как она поздоровалась, приветливо улыбнулась, спросила, здесь ли проживает Илья Гончаров, то моим первым интуитивным желанием было ответить: “Нет, такой здесь не живет”. Какую-то тревогу вдруг почувствовала. Но и солгать я не смогла.
   Вернулся милиционер с понятыми, и следователь отправился с ними оформлять протокол осмотра места происшествия.   
   -Нина Николаевна, расскажите поподробнее о посетителях вашего постояльца, - не сводя глаз с огромного блюда аппетитных хрустиков, начал свою работу шустрый сотрудник убойного отдела, которого уже колотил профессиональный озноб от предвкушения интересного дела.
   -Угощайтесь, Вадим, - старушка пододвинула блюдо ближе к парню. - Я сейчас чайник поставлю. Или вам сварить кофе?
   -Нам на работе не положено.
   -Да полно вам. Я скажу, что заставила вас выпить чаю, шантажируя отказом сотрудничать со следствием.
   Нина Николаевна засуетилась, включила электрочайник, поставила на стол чашки, вазочки с вареньем, пузатый чайник для заварки, баночку растворимого кофе, кувшинчик с молоком. Наконец, угомонилась, села за стол и стала очень обстоятельно и образно отвечать на его вопросы.
    Прибыл криминалист, получил из рук хозяйки хрустик и направился в комнату потерпевшего проводить свою часть следственных действий.
   Отпущенные понятые, тоже не отказались от угощения хлебосольной соседки, тихо посокрушались о случившемся, потом спохватились, как бы не наговорить лишнего и с разрешения милиционеров ушли.
   Из комнаты Ильи вышел следователь и строго зыркнул на оперативников, гоняющих чаи со свидетельницей.
   -Анатолий Сергеевич, присаживайтесь. Вам чаю или кофе?
   -Нет, спасибо, и позволю себе напомнить кое-кому, что мы здесь на работе, а не…
   -Не будьте вы таким формалистом. Это я заставила ребят выпить чаю. Они ведь даже не успели позавтракать. Кстати, я кое-что вспомнила. Быть может, это будет полезно для следствия. Так что вы будете пить?
   -Кофе, если вас не затруднит, - следователь пригладил взлохмаченную голову и уселся за стол.
   «Ну, точно мой, - Нина Николаевна подумала о своем покойном муже. - Покапризничает, поупрямится для порядка и сделает, как я велю».   
   Криминалист, с богатым урожаем дактилопленок, карт и фотографий сдал подписанные конверты следователю и как ни отнекивался, но все-таки выпил чашку кофе с конфетами, незнамо как появившимися на хозяйской  скатерти-самобранке.
   В разгар оперативно-следственного чаепития явился судебный медик, занял за столом место криминалиста, умчавшегося на квартирную кражу, уплел все оставшиеся хрустики, захлебал подстывшим чаем и убыл на свой участок экспертно-криминалистического фронта: фиксировать трупные явления, делать смывы и соскобы. Следователь отправился за ним протоколировать зловещую процедуру.
   -Жорик, ты будешь ждать труповозов? - спросил Вадим, объевшийся вареньем и упившийся чаем под завязку, но успевший исписать бисерным почерком половину записной книжки.
   -Ну, если старший прикажет, - Георгий поперхнулся масляным печеньем, пришедшим на смену хрустикам.
   -Тогда я побежал писать план, - сказал Вадим и умчался.
   -План оперативно-розыскных мероприятий? - уточнила Нина Николаевна.
   -Угу.
   -Как много у вас всякой бумажной работы.
   -А то.
   -Мы закончили, - следователь и медэксперт вышли из комнаты Ильи. - А где Вадик?
   -Уехал писать план.
   -Скажите, пожалуйста, какое рвение. Что это на него нашло?
   -Да у меня тоже пару дел еще не отписано.  Анатолий Сергеевич, мне дожидаться труповозку?
   -Георгий, ну как ты выражаешься при Нине Николаевне? Ладно, я сам подожду спецтранспорт. Иди, оформляй свои дела. Только пиши грамотно, без всяких там «в отсутствии наличия» и «будучи мимо проходя».
   -Ох, мне проще на десять задержаний, чем один рапорт написать.
   -Ну что поделаешь. Бюрократия – неотъемлемая часть государства, граждан которого мы призваны защищать. Николай Петрович, подбросьте Жору в Управление. Увидимся на совещании.
   -Я заварю еще чайку, Анатолий Сергеевич?
   -С удовольствием… Нина Николаевна, давайте вернемся к началу нашего разговора, - сказал следователь, когда чашки были наполнены новой порцией ароматного чая. – Вы говорили что-то насчет тревоги. Вы почувствовали опасность с появлением этой женщины? От нее исходила угроза?
   -Нет, ну что вы. Я сказала, что на мгновение мне стало как-то неуютно под ее взглядом. Будто от того, отвечу я “да” или “нет”, ничего не изменится, и она все равно сделает то, за чем пришла, так что врать бесполезно. Но внешне все выглядело благопристойно и буднично: учительница навещает студента, пропускающего занятия.
   -Кстати, почему Илья не ходил на лекции?
   Старушка на секунду заколебалась, словно решая, какую из причин назвать.
   -Да не давалась ему учеба. (Следователь понял, что она решила утаить причину более серьезную). Думал освоить компьютерную графику, а приходилось талдычить математику и физику. А у него к точным наукам отвращение со школьной скамьи. Все равно, говорил, меня отчислят, так зачем зря время тратить, и брался за краски.
   -Он продавал свои картины?
   -С большой неохотой и только те, где она была малоузнаваема.
   -Он сам выносил их на продажу, или покупатели приходили к нему?
   -Нет, он стеснялся маячить на рынке.
   -Кто покупал его картины?
   -Думаю, в основном, перекупщики. Я видела потом некоторых из них у Спаса на Крови и у Гостиного Двора. Но один раз приходил солидный покупатель.
   -Почему вы так решили?
   -Ну как же. Сначала зашли двое амбалов телохранителей, а уж потом сам хозяин.
   -Вы можете его описать?
   -Да ничего примечательного, обычный бизнесмен. Запомнила только его глазки-буравчики, очень неприятные.
   -Много картин купил?
   -Ни одной.
   -Что так? Мало денег предложил?
   -Не думаю. Просто Илюша сказал, что картины не продаются.
   -Как давно это было?
   -Дней десять назад.
   -И с тех пор Илья перестал ходить в академию. Он объяснял вам, почему пропускает занятия?
   -Я же вам уже сказала.   
   -Но были и другие причины, ведь так, Нина Николаевна?
   -Он сказал, что должен как можно скорее закончить одну картину. Ту, что стоит на мольберте, накрытая шарфом.
   -Вы не могли бы мне ее показать?
   Они зашли в комнату-мастерскую. Старушка опять не сдержала слез, увидев тело Ильи, с головой укрытое простыней. Потом указала на мольберт и обмерла.
   -Ой, погодите, - она подошла и осторожно сдернула шарф. - Но ее тут нет.
   -Когда вы видели ее в последний раз?
   -Вчера. До прихода Вероники ... Аркадьевны.
   -Очевидно, Илья закончил картину и подарил этой даме.
   -Возможно. Но мне казалось, что именно с этим портретом он никогда не расстанется.
   Следователь не успел спросить, почему. В квартиру зашла бригада парамедиков.  Труп был сдан-принят по всей форме, и отправлен в морг.
   -Нина Николаевна, налейте-ка еще чайку, - сказал следователь, когда за бригадой захлопнулась дверь. Он решил, что оставлять сейчас старушку одну в так страшно опустевшей квартире было бы неправильно. К тому же, оставался невыясненным вопрос о наркотиках. - Очень мне ваше малиновое варенье пришлось по душе.
   -Это свежепротертая малина, - рассеянно поправила старушка.
   -Тем более, хорошо запастись на зиму витаминами... Скажите, Нина Николаевна, вы давно берете студентов на квартиру?
   -Лет десять уже. С тех пор, как сын с семьей переехал в Москву.
   -А по каким критериям вы даете согласие или отказываете квартирантам?
   -Никаких особых критериев нет. Просто говорю, что у меня не пьют, не курят, дурью не балуются и девчонок не водят. А они сами решают, жить у меня или нет.
   -Вы берете только одного постояльца?
   -Нет, обычно двух-трех. Им дешевле выходит. Мне, правда, хлопотнее, но зато веселее и мужских рук больше по хозяйству помочь.
   -Почему же Илья жил один?
   -Это мать его, Рита, настояла. Мол, платить будет, как за двоих, а жить один. Ох, беда, беда, - словно что-то вспомнив, запричитала старушка. - Что же теперь будет? Скажите, вы арестуете Веронику?
   -Без достаточных на то оснований не имеем права. А почему вы спрашиваете?
   -Боюсь, вы не успеете. Сживет ее Ритка со свету.
   -Почему вы так считаете?
   -Да вы же не видели Риту. Вот уж у кого на физиономии написано:  “женщина-вамп”. Чисто ведьма. Боже мой, что же будет, что будет?
   -Успокойтесь, Нина Николаевна. Ей пока вовсе не обязательно знать о Веронике.
   -Я-то не скажу, а вот “доброжелатели” всегда найдутся, - тяжело вздохнула женщина, и тогда следователь решил задать свой вопрос.
   -Илья часто принимал наркотики?
   Старушка понурилась, и ее выбеленные преклонным возрастом щеки слегка зарделись.
   -Простите меня, Анатолий Сергеевич. Вижу, что вы давно хотите задать этот вопрос, а я все виляю. Вот вы назвали меня проницательной. А какая же я проницательная, если не заметила очевидного? Рита попросила, чтобы Илья жил один, потому что он очень болезненный, часто простужается и ему нужен покой. Так я, как замечу, что его лихорадит, сразу чай с малиной несу. Он говорит:
   “Спасибо, Нина Николаевна, я сейчас лекарство приму, и все пройдет”. Я загляну к нему через часик проведать, а он, как одержимый, пишет новую Веронику.
   “Что ж ты не в постели, сынок, - спрашиваю. А он:
   “Да мне уже хорошо”.
   Пока до меня, дуры старой, дошло, от каких «лекарств» ему так хорошо, он уже перестал ходить на занятия.
   “Зачем ты себя губишь, Илюшенька”, - говорю ему, а он только улыбается грустно и просит:
   “Почитайте мне, Нина Николаевна, а я буду вас писать”.
   “Я, - говорю, - почитаю тебе, конечно, а писать меня не обязательно”.
   Тогда он дает мне какой-нибудь готический роман, усаживает у окна и пишет. На днях закончил мой портрет.
   “Вот, - говорит, - Нина Николаевна, мой вам подарок. Большое спасибо за все. Не забывайте меня, пожалуйста”.
   -А как же его забудешь? Ох, бедный, бедный.
   -Ну, мне пора. - Следователь встал из-за стола. - Спасибо за угощение. Я бы посоветовал вам на время съездить куда-нибудь, отвлечься. К сыну в гости, например. Есть, кому присмотреть за вашей квартирой?
   -Я Михайловну попрошу, соседку с верхнего этажа.
   -Вот и замечательно. Да, Нина Николаевна, - сказал он уже в прихожей. - Возможно, нам придется еще побывать в вашей квартире. Вы не могли бы дать нам  ключ?
   Женщина зашуршала в ящичке под зеркалом.
   -Вот тебе раз. А где же еще один ключ? Вот здесь, на запасной связке, было два ключа, а теперь остался один.
   -Вы уверены?
   -Ну да. Один у меня в сумке, один у Илюши, и два здесь было. Куда ж он подевался.
   -Нина Николаевна, - сказал следователь, забирая у старушки последний ключ. - Поезжайте к сыну. Нам необходимо последить за вашей квартирой.
   «Не такая уж она и старушка. Всего на два года старше меня. Просто седенькая совсем, неухоженная. А сам-то ты, когда смотрел на себя в последний раз? Когда завешивал в доме зеркала по смерти Зины? Даже бреешься наощупь электробритвой», - думал следователь по дороге в прокуратуру.

   -Вероника Аркадьевна Полонская? - Вадим подошел к автомобилю Ники, припарковавшейся  на стоянке.
   -Да.
   Крошечный комок тревоги запершил у нее в горле.
   -Оперуполномоченный капитан Оренский, - жестом фокусника Вадим взмахнул перед ее носом развернутым удостоверением. - Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
   -У меня урок через полчаса.
   -Это не займет много времени. Позвольте присесть к вам в машину.
   -Мы можем подняться на кафедру.
   -Не стоит. В ваших же интересах.
   Комок в горле Ники стал расти.
   -Собственно, у меня к вам только один вопрос. - Вадим уселся в непринужденной позе, что со стороны напоминало разговор двух добрых знакомых. - Что вы делали вчера после шести вечера, когда закончился ваш урок?
   -Я ездила проведать студента, который неделю не ходил на занятия.
   -Как его имя?
   -Илья Гончаров.
   -Где он проживает?
   -На Гагаринской. Вам нужен точный адрес?
   -Нет. Как долго вы там находились?
   -Около получаса. А в чем дело? С ним что-то случилось?
   Ком тревоги уже не давал Нике свободно дышать.
   -Илья Гончаров мертв.
   Ком помешал ей закричать, и она только хрипло выдохнула:
   -Как?
   -Он был найден на полу своей комнаты, заколотый ножом... Вам плохо? - спросил капитан, видя, что Нике никак не удается вдохнуть.
   -Нет, ничего, все нормально, - сказала она, справившись со спазмом.
   -Скажите, - более мягким, участливым голосом спросил Вадим, - что вы делали после того, как покинули квартиру Гончарова?
   -Я заехала в гипермаркет за продуктами, приготовила ужин, позвонила свекрови, чтобы спросить, могу ли я забрать дочь.
   -Вы ее забрали?
   -Нет. Свекровь сказала, что она на даче с моим мужем… бывшим.
   -Вы живете одна?
   -Да.
   -Кто-нибудь приходил к вам вчера вечером?
   -Нет, поэтому алиби у меня нет.
   -???
   -Ведь вы подозреваете, что я причастна к его смерти, не так ли?
   -Я делаю свою работу. Начато расследование, и я задаю свою часть вопросов. А в прокуратуре вам зададут свою часть. - Не смею вас больше  задерживать. Всего доброго.
   Капитан направился к своей машине, боковым зрением продолжая наблюдать за ее реакцией. Он увидел, как она вышла из машины и вдруг помчалась в сторону прямо противоположную учебным корпусам.
   “Опа-на. Куда это ее понесло?” - удивился оперативник и вприпрыжку последовал за ней.
   Ника бежала, куда глаза глядят. Рыдания душили ее и рвались наружу. Стена парапета остановила, наконец, этот бег в никуда. Она сорвала с плечей шарф и дала, наконец, волю слезам.
   -Господи, зачем?... зачем?... зачем ты это сделал? - ветер доносил до Оренского ее горестные восклицания, непонятно кому адресованные. Он приблизился, готовый предотвратить любой необдуманный поступок героини разыгравшейся сцены, словно перенесенной с театральных подмостков  на берег реального, холодного канала.   
   Очередным порывом колючего ветра шарф вырвало из ее рук, но она этого, похоже, не заметила. Капитан едва успел его поймать.
   -Наденьте, Вероника ... Аркадьевна, а то простудитесь.
   Он развернул мягкий кашемир в импульсивном желании укутать содрогающиеся рыданием плечи, защитить от злого ветра.
   Ника резко повернулась, и Оренскому показалось, что лишь в последнее мгновение она удержалась от удара, выхватила шарф из его рефлекторно поднявшихся для защиты рук, взяла сумку и помчалась обратно к стоянке.
   Капитан смотрел вслед унесенной ветром фигурантке расследования, стряхнул накатившую романтическую грусть и отправился в управление.
   Ника села в машину, включила печку, чтобы отогреть обледеневшие бронхи, набрала номер телефона свекрови.
   -Дина Давыдовна, я хочу забрать Машку.
   -Приезжай.

   Нику вызвали повесткой в прокуратуру, и пока она отвечала на неторопливые вопросы следователя, оперативники с разрешения прокурора побывали в ее квартире и организовали прослушку. 
   Извинившись за формальность, Нике «откатали» пальцы, взяли кровь на анализ, подписку о невыезде и через несколько дней следователь снова вызвал ее. На сей раз его взгляд стал пристальней, а вопросы жестче.
   -Вероника Аркадьевна, у вас с потерпевшим была романтическая связь?
   -Что вы имеете в виду?
   -Вы любили друг друга?
   Ника в замешательстве не нашлась, что ответить.
   -Вы состояли в сексуальных отношениях?
   Ника продолжала ошеломленно молчать. Тогда следователь выложил перед ней несколько фотографий.
   Илья дарит ей орхидею и целует руку.
   Илья снимает с ее плеча сумку и целует край шарфа.
   Илья целует ее полуобнаженную грудь.
   Илья лежит поверх нее на полу, поцелуем зажав ей рот.
   -Вы не находите, Вероника Аркадьевна, что эти снимки свидетельствуют о гораздо более тесных отношениях, чем просто “преподаватель - студент”.
   -Эти снимки свидетельствуют лишь о том, что некие негодяи считают вправе вторгаться в частную жизнь граждан, попирая основы конституции.
   -Согласен, хотя на вашем месте я бы поостерегся таких резких высказываний в стенах прокуратуры. Эти фотографии являются материалами следствия, таким образом, в категорию “негодяев” вы автоматически включаете, например, меня. 
   -Простите. Но откуда у вас это?
   -Простите и вы меня, но это - тайна следствия. Скажите, у вас есть враги?
   -Думаю, в той или иной степени, враги есть у всех, - осторожно ответила Ника, стараясь, чтобы жуткая догадка не отразилась на ее лице.
   -Вы не находите, что степень враждебности по отношению к вам очень высока. Илья Гончаров убит. На орудии убийства обнаружены следы и вашей крови. К тому же, эти некто осведомлены о владении вами приемами восточных единоборств.
   На стол легли новые фотографии.
   Нике вручают приз за победу на чемпионате по каратэ.
   Ника на тренировке укладывает на лопатки здоровенного парня.
   Ника нацеливает плотно сжатые костяшки пальцев в грудь Ильи.
   -Как мне расценивать ваше молчание, Вероника Аркадьевна? Как нежелание сотрудничать со следствием? Или как попытку скрыть истинного убийцу?
   Ника побледнела, но продолжала молчать.
   -Кто этот человек, который решил так жестоко вам отомстить? Ваш бывший сожитель Михаил Горелов? Ведь эти две фотографии взяты из вашего семейного альбома, не так ли? - следователь указал на Нику, экипированную в каратэ-ги.
   -Я ... не знаю. - Ника вдруг ощутила страшную усталость. Непомерный груз давил на плечи, согнул спину, участил дыхание. - Позвольте мне идти.
   -Идите, - следователь подписал ей пропуск. - Но будьте предельно осторожны. Поверьте, это не пустые слова. Вам грозит реальная опасность.
   -Спасибо, я учту, - равнодушным голосом ответила Ника.
   Как только дверь за ней закрылась, следователь позвонил капитану Оренскому.
   -Ты сейчас свободен, Вадим? Зайди ко мне на два слова.
   -Ну, что слышно с квартирой нашей бабульки Нины Николаевны? - спросил Анатолий Сергеевич, когда Оренский появился у него минут через десять.
   -Наружка засекла двоих амбалов. Крутились вокруг да около на внедорожнике. Пару раз заходили в дом.
   -Кто такие? Кому принадлежит машина?
   -Личной охране Федулова Георгия Степановича.
   -Неужто нашего новоявленного мецената и коллекционера яхт, особняков и произведений искусства? Так-так. А я-то думаю, с какой стати начальство переполошилось. «Чем вы там занимаетесь? Убит молодой талантливый художник, а убийца разгуливает на свободе!» 
   -Что-то я не пойму. Зачем было присылать эти фотографии. Ведь Полонская и так была главной подозреваемой. А теперь они засветились, как три тополя на Плющихе.
   -Кто знает? Может с перепугу, а может от борзости их новорусской. Вот, мол, какие мы крутые. Все-то у нас схвачено, везде-то у нас свои люди. Даже на ход следствия можем повлиять. Что, мол, вы там возитесь с плевым делом, когда вот она – убийца – собственной персоной. А если не она, так любовничек ее Горелов. Фотографии-то из их, так сказать, семейного альбома. Выследил бывшую сожительницу и на почве ревности кокнул ее любовничка. Кстати, выяснили, откуда были сделаны снимки Гончарова и Полонской в момент, так сказать… - следователь не закончил фразы, заметив, как нахмурился Вадим. («Вот-те на, уж не ревнует ли капитан?»)
   -Из дома напротив. Квартира принадлежит сотруднику одной из галерей господина Федулова. Соседи сказали, что хозяин уже недели две, как укатил в Европу. Нет, ну я не понимаю. Они что, полные мудаки, если собираются организовать еще одну кражу. Разве не ясно, что за квартирой будут следить.
   -Мудаки-то мудаки, но наглости и дерзости им не занимать. Пока следствие будет отрабатывать версии убийства и следить за Полонской и Гореловым, они по-быстрому грабанут квартирку, заныкают картины в каком-нибудь из особняков господина Федулова, и ищи-свищи. Мало ли кто мог вломиться в пустующее жилище. Хозяйка-то в отъезде.      
   -Анатолий Сергеевич, вы считаете, что эти картины имеют художественную ценность? По-моему, такие на каждом углу купить можно.
   -Да, но не на каждом углу купишь «Веронику». А наш покровитель изящных искусств, видать крепко запал на эту жопу.
   -Что? - Оренский пальнул в следователя возмущенным взглядом.
   -Пардон, на нашу «женщину в опасности», - следователь сам слегка сконфузился, не ожидая подобной реакции на невинный каламбур. - Это жаргон такой киношный. Так вот. Гончаров картины продавать отказался, и их решили попросту украсть. За парнем установили слежку. Но проникнуть в квартиру никак не удавалось – наша старушка с активной гражданской позицией была начеку. И заснять, чем там занимается влюбленный художник, тоже не представлялось возможным. И тут наша каратистка сослужила им службу: распахнула настежь шторы, снимай – не хочу, да еще потом и вырубила молодца. Ребятки подсуетились, быстренько прискакали, только успели взять картину с подрамника и ключ со связки, как парнишка очухался, бросился на защиту имущества и получил перо в грудь. Они со страху обдристались – миль пардон – и намылились. Представляю, какой раздолбон получили придурки от своего шефа. Обзавестись в этом предприятии жмуриком никак не входило в его планы, и он пытается запутать следствие, прислав нам эти фотографии.
   Сыщик, как завороженный, слушал следователя, прозванного на службе  Рири Гранденом за внешнее сходство с персонажем культового фильма. Такие же свитера грубой домашней вязки, шарф вокруг шеи из-за вечных простуд, остатки волосяных лохм вокруг мощного, аналитического черепа и пышные моржовые усы. Подобному прозвищу в немалой степени способствовал и тот факт, что в послужном списке питерского Грандена было немало дел под условным грифом «Cherche la Femme»49.
   -Но какой ему резон топить Веронику, если, как вы говорите, он на нее запал? Где логика?
   -Мой юный друг, ты ищешь логику в любви, в страстях? - Спросил следователь, и Вадим снова покраснел. - А страстей в этом деле, чувствую, немерено. Боюсь, не замыслил ли наш меценат какую-то особенную пакость против Вероники.
   -Что, например, - напрягся Вадим.
   -К примеру, засадит ее за решетку, а потом явится перед ней этаким спасителем, поставив условием освобождения, скажем, женитьбу на ней или того проще, ну сам понимаешь...
   Вадим стиснул зубы, чтобы подавить стон отчаяния.
   -Ты погоди зубами скрежетать. Никто Веронику сажать не собирается. Пока что Федулов сам в большой жо… Тьфу, вот ведь привязалось.
   -Ну и как, интересно, он станет отмазываться от убийства, если ваша версия подтвердится, Анатолий Сергеевич?
   -А он попросту сдаст своих шестерок, а потом выкупит, если не пожлобится. Но, думаю, ты прав, они не полные мудаки, и поэтому кражи не будет. Они просто крутятся вокруг да около, разнюхивают обстановку: куда картины направятся дальше. Ведь их законной наследницей является мать убитого. Кстати, как думаешь, Маргарита уже знает о Веронике?
   -Не только знает, но уже побывала в училище и устроила скандал.
   -А ну расскажи поподробнее.
   -Мне вчера позвонила девчонка из деканата, которой я оставил свои координаты, - с энтузиазмом стал рассказывать Вадим. - Говорит, что Маргарита фурией ворвалась на кафедру -  патлы вразлет, глаза навыкате - и начала раздачу слонов. Никому мало не показалось. Тут входит Вероника, и Рита на нее с проклятьями. Все сидели ни живы, ни мертвы, а Вероника спокойно выслушала, потом скрутила ее, прижала мордой к стене и говорит:
   «Если узнаю, что это ты подсадила сына на наркоту, сломаю так, что ни один костоправ не соберет», и вытолкала ее в коридор.
   -Ха-ха-ха! - взорвался следователь. – Ну, баба! Ну, дает! Ничего не боится. Ее бы к вам в убойный отдел!
   Вадим просиял улыбкой, а глаза подернуло мечтательной поволокой.
   -Так вы считаете, что можно снять наблюдение за квартирой бабушки?
   -Это как твой непосредственный начальник решит. Но я бы не торопился.  Кто-то сидит на распечатке телефонных разговоров основных фигурантов?
   -Девчонка-практикантка из аналитического отдела.
   -Девчонка? Так-так. Слава Анастасии Каменской не дает покоя. Ну, вот и присмотрись к девочке. Хватит бобылем ходить.
   -Да ну вас, Анатолий Сергеевич.

   Ника вышла на улицу из здания прокуратуры и набрала номер по мобильнику.
   -Алло.
   В почти забытом ею голосе она уловила нотку настороженной радости.
   -Здравствуй, Михаил.
   -Ника!! - радость хлынула через край.
   -Нам нужно встретиться.
   -Где?! Когда?!
   -Приезжай ко мне, когда сможешь.
   -Могу, хоть сейчас.
   -Ты не на работе?
   -У меня была утренняя пара.
   -Я буду дома через полчаса.
 
   -Алло. Анатолий Сергеевич, Полонская созвонилась с Гореловым. Встречаются у нее дома через полчаса.
   -На прослушке тоже сидит твоя Анастасия?
   -Да, но только не Анастасия и не моя.
   -Жаль-жаль, хе-хе!

   Ника задержалась в пробках минут на десять. Михаил уже ждал ее у двери квартиры и бросился ей навстречу. Она увернулась от объятий, открыла дверь, и они вошли. Сняли верхнюю одежду, и тут же в прихожей Михаил упал на колени, и почти навзрыд стал просить прощения, пощады, любви, но сообразив, что обращается к каменному изваянию, замолчал, уткнувшись в ее мягкие бедра.
   -Встань, Миша, прошу тебя, не теряй достоинства, - на одной бесцветной ноте произнесла Ника, освободилась из объятий и вошла в гостиную. Михаил послушно последовал за ней.
   Ника подошла к книжному шкафу, достала альбом с фотографиями, стала быстро перелистывать. Остановилась на пустых страницах и спросила, глянув на Михаила в упор:
   -Зачем ты взял эти фотографии?
   -Какие фотографии? Я ничего не брал.
   -Ты показывал альбом своему нуворишу?
   -Ничего я ему не показывал.
   -Куда же подевались эти фотографии?
   -Какие?
   -Не важно. - Ника бросила альбом на стол. Из него выпал пакет.
   -Погоди, - Михаил поднял его. - Это наши последние снимки. Ты так и не разложила их в альбом.
   Он молча пересмотрел фотографии. Задумался. Перелистал альбом.
   -Сволочь. Неужели этот гад их украл. - Пропали фотки с твоего последнего чемпионата. Вот мразь.
   -Зачем ты показывал ему альбом?
   -Повторяю, я ему ничего не показывал. Он увидел пачку, попросил посмотреть. Я сказал, что как-нибудь в другой раз, и сунул ее в альбом.
   -Миша, мне нужны его координаты: телефон, адрес, все, что у тебя есть.
   -Зачем? Ты же не собираешься с ним встретиться, чтобы начистить морду за украденные фотографии?
   Ника промолчала, но в глазах зеленым пламенем полыхнула решимость не морду начистить, а убить, уничтожить, стереть с лица земли эту мразь. 
   Михаил с тревогой в голосе спросил:
   -Что случилось? Он тебя преследует? Немедленно звони в милицию. Хотя нет, Федула бахвалился, что вся питерская милиция вместе с прокуратурой у него в кармане.
   «Федулов или Федулин», - зафиксировала в памяти Ника, а вслух сказала:
   -Успокойся, Миша, никто меня не преследует. Просто он кое-что украл еще у одного человека.
   -Ника, умоляю, не связывайся с этим подонком. Это страшный тип. Хотя зачем я тебе это говорю? Ты и сама прекрасно знаешь. Как цинично он оболгал меня, одной огульной фразой разбил нашу с тобой жизнь, нашу любовь. Ника, неужели ты ему поверила? Ника, - он снова был в ее ногах, - умоляю, дай мне шанс, позволь мне вернуться. Дорогая моя, любимая.
   Ника медленно покачала головой из стороны в сторону.
   -А вот никуда я не уйду! - Михаил уселся в кресло напротив. - Ты не сможешь отказать мне в праве защитить тебя. Ведь ты же бесшабашная. Ты опять во что-нибудь вляпаешься. Тебе нельзя оставаться одной. Ты не можешь жить одна.
   -Я не одна.
   -То есть?
   Михаил чуть испуганно огляделся вокруг. Заметил на диване мехового львенка, в углу ящик с игрушками и аккуратной стопкой лежащие на письменном столе книжки.
   -Ты забрала к себе Машку. Тем более вам нужен мужчина в доме.
   -Гораздо больше ты как мужчина нужен в своем доме. Извини, Миша, мне нужно уходить.
   -Куда, если не секрет.
   -Не секрет. У меня через час урок.
   -Я поеду с тобой.
   -Не валяй дурака. - Ника встала, давая понять, что пора прекращать этот бессмысленный разговор. - Мне, действительно, пора.
   -Я же сказал, что никуда не уйду. Когда ты вернешься? Что приготовить вам с Машкой на ужин?
   -Ну что ж, оставайся, - у Ники не было охоты бороться с приступом мужского упрямства. - Заодно придумай, как объяснить свое присутствие здесь, когда Андрей с Машкой приедут домой.
   Михаил помрачнел и насупился.
   -Андрей вернулся, - не то спросил, не то констатировал он.
   -Ты же сам сказал, что я не могу жить одна, - сказала Ника и вышла в прихожую одеваться.
   Михаил встал и с чувством покорности судьбе последовал за ней.
   «Милый, доверчивый ребенок, - у Ники сжалось сердце, - как же легко тебя обмануть».
   Михаил подал ей пальто и оделся сам. Молча они вышли из квартиры, спустились во двор, и прежде, чем сесть каждый в свою машину, в унисон пожелали друг другу:
   -Береги себя, Ника.
   -Береги себя, Миша.
   
   -Анатолий Сергеевич, Полонская зашла в интернет-кафе.
   -Что она там забыла? У нее что, интернета дома нет?
   -По-моему, она вышла из дома, чтобы избавиться от Горелова. Кажется, она замышляет встретиться с Федуловым.
   -Это тебе твоя «Анастасия» наанализировала?
   -Да ну вас, Анатолий Сергеевич.
   -Хе-хе!
 
   Ника быстро нашла координаты Федулова, записала контактные телефоны и, выйдя из интернет-кафе, позвонила в главный офис его фирмы.
   -По какому вопросу вы просите встречи с президентом компании?
   -Купля-продажа произведений живописи.
   -Леонид Степанович сможет принять вас только в начале следующей недели.
   -Девушка, если вас не затруднит, сообщите ему прямо сейчас, что звонит Полонская Вероника Аркадиевна.
   -Оставьте ваш телефон, я вам перезвоню.
   -Не затрудняйтесь, я подожду.
   -Алло, Вероника Аркадиевна?
   -Да.
   -Леонид Степанович ждет вас у себя через час.

   -Анатолий Сергеевич, Полонская встречается с Федуловым через час.
   -Вот это да! Супер реакция! Так же быстро проси у начальника группу захвата и затаитесь где-то поблизости. «Анастасии» от меня пламенный привет и коробка конфет. Сегодня же веди ее в кино на последний сеанс.
   -Да ладно вам!
   -Хе-хе!
   
   Пройдя кордоны федуловских охранников, беспардонно облапавших ее с головы до ног, Ника вошла в приемную мецената, обставленную антиквариатом и увешанную явно не копиями живописных полотен.
   -Добрый день, - поздоровалась она с секретаршей, чье лицо показалось ей знакомым.
   -Добрый день, Вероника Ар… Ника! Ты что ли? Ну, тя ващще не узнать! Разжирела, как корова, а-а-бал-деть!
   -Катюха! - В стильной, ухоженной секретарше Ника узнала свою давнишнюю соперницу по каратэ, с которой встречалась пару раз на московских турнирах. Вспомнить ее имя помог бэдж на лацкане элегантного пиджачка и борзый жаргон московских подворотен. - Привет, подруга. Зато ты выглядишь на миллион баксов.  Замужем? Дети есть?
   -А на хера попу гармонь, если есть колокола.
   -Ну, вот когда родишь, я посмотрю, что останется от твоих 90-60-90. У себя? - кивнула она на дверь хозяина конторы.
   -Ща доложу. А что у тебя с ним за дела? - «Екатерина Витальевна Шацкая, ответственный секретарь», а среди сотрудников фирмы просто «Катюня», подозрительно глянула на посетительницу.
   -Личные.
   -Леонид Степанович, к вам Вероника Арка… Понятно. Заходи, подруга.
   Ника направилась к двери, не заметив, как злобно блеснули ей вслед сузившиеся глазки секретарши.
   -Ну, здравствуй, принцесса, - Федулов откинулся на спинку кресла, жестом приглашая Нику присесть напротив. - Я же говорил, что мы с тобой еще увидимся. Давай за встречу. - Федулов достал из бара бутылку «Курвазер» и два хрустальных бокала.
   -Ты же знаешь, что «клоповники» я привыкла заедать «Рижским» хлебом с докторской колбасой, поэтому не хочу ранить твои эстетические чувства.
   -Да какие проблемы. Сейчас организуем.
   -Не утруждайся.
   -Ну как хочешь. А я выпью. - Он поплескал коньяк по стенкам бокала, вдохнул аромат, промычал от удовольствия и опрокинул коньяк в свой безгубый рот.
   -Так значит ты все еще на свободе?
   -А ты все еще не в аду?
   -Ты так торопишься меня туда отправить? Не спеши, красавица. Я еще не всем насладился на этом свете. Смотри, детка. - Он нажал на кнопки пульта, и Ника увидела, как одна из картин плавно отъехала в сторону, открыв слегка утопленную в нише и освещенную спотами «Веронику» из мастерской Ильи Гончарова. - Смотри, как ты хороша. - Он включал и выключал лампочки в нише. - Но мне надоело играть со светом  и тенью, - он подошел к картине и стал поглаживать интимные части фигуры.  - Я  хочу насладиться живым телом.
   -Устал дрочить, мразь? - Ника встала, сняла ремень с увесистой пряжкой, украшенной крупными стразами. - А садо-мазо отведать не желаешь?
   -Вот козлы!
   -Эт-точно!
   Последние реплики были адресованы безмозглым охранникам, упустившим из виду такое грозное оружие, как женский поясок с милой пряжечкой. Очевидно, отвлеклись на другую сверкающую безделушку, украшавшую соблазнительные выпуклости под ее полупрозрачной блузкой.
   Ника закрепила ремень в ладони. Первый хлещущий удар пришелся по руке Федулова, остервенело колотившего по кнопке вызова охраны. Второй рассек ему бровь. Третьего удара не последовало. Над ее ухом просвистела рукоятка нунчак, лишь по счастливой случайности не угодившая Нике в висок. Резко развернувшись и отскочив чуть назад и вбок, Ника уклонилась от очередного удара Катюни. Улучив момент, когда та, злорадно усмехаясь, вращала нунчаками, Ника хлестнула ремнем, зацепив пряжкой за цепочку, соединяющую рукоятки. Сильным рывком они обезоружили друг дружку, и Катюня ринулась в ближний бой. Она выбросила руку в район солнечного сплетения и вполне сумела бы сокрушить соперницу пушечным ударом, но Ника по дуге ушла с линии атаки, и развернувшись по ходу движения Катюни, схватила ее за запястье, мягким толчком в локоть вывернула ее напряженную руку за спину, завалила потерявшую равновесие Катюню и коленом больно прижала ей руку к полу.
   -Ну что, Катюха, довыпендривалась? Нунчаками обзавелась? Да, видать,  пользовалась ими только для мастурбации.   
   -А ты, я вижу, в айкидоки заделалась, сука.
   -За суку ответишь, - Ника еще больше завинтила руку Катюни.
   -Ну, все, все, больно, отпусти, - заныла Катюня, боковым зрением увидела входящего в кабинет охранника, крикнула: «Выруби ее, Колян!» и дико взвыла от нестерпимой боли. Плечо хрустнуло, неестественно вывернутая рука обвисла, и Катюня потеряла сознание.
   -А че тут делается, босс? - спросил туго соображавший Колян, на что Федулов заорал во всю глотку:
   -Идиот! Хватай ее!
   Но Ника успела кувыркнуться в сторону запутавшихся в ремне нунчаков, рассоединила их и уже стояла на ногах, веером раскручивая убойное оружие. Толстокожий Колян танком попер на Нику и ценой сломанных пальцев все же умудрился захватить одну рукоятку, получил второй по физиономии, дико взревел и, поймав еще парочку ударов – коленом в пах и мордой об колено, рухнул ничком, сильно ударившись лбом об пол, и тоже отключился.
   Ника подняла ремень, направилась к Федулову и уперлась взглядом в дуло пистолета.
   -Не подходи, сука.
   -Да что ж у вас такой скудный словарный запас по части сленга, господа ценители прекрасного? - Ника  уселась на стул, вполне миролюбиво глядя в его испуганные глазенки. - Бери ручку, записывай в алфавитном порядке.
   Он чуть не кинулся выполнять приказание, но справился с импульсом и отъехал подальше от стола, держа пистолет наизготове.
   -Сама записывай, - подхватил он игривый тон Ники. - Вырубила мою секретаршу – вот и работай теперь вместо нее. А была бы умницей, давно бы стала хозяйкой фирмы.
   -Ну не хочешь писать – запоминай. - Ника проигнорировала его слова. - Начнем с первой буквы алфавита. Алкаш ссыкливый.
   -Фи, как грубо.
   -Анус гребаный.
   -Заткнись, слышишь!
   -Артефакт гнойный!
   -Я убью тебя, сука!
   -Аскарида говеная.
   -Еще одно слово, и я стреляю.
   -Бросай оружие! На пол! Живо! Руки за голову!
   Ника мигом слетела со стула, распластавшись на полу и снизу вверх наблюдая, как в комнату ворвались люди в камуфляжных костюмах и масках. Один обезоружил парализованного от неожиданности Федулова, остальные заняли позиции над лежащими на полу. Потом зашли люди в штатском, среди них уже знакомый Нике оперуполномоченный. Он склонился над ней, помогая подняться.
   -Вы целы, Вероника Аркадьевна? - спросил он с беспокойством и отвел смущенный взгляд от ее груди под распахнувшейся блузкой.
   -Спасибо, я цела, - сказала она, поднимаясь и приводя в порядок блузку с остатками пуговиц. - Чего не скажешь о моем новом батничке.
   Она скрепила блузку на груди брошкой, надела ремень, поправила волосы.
   -Это все она! Посмотрите, что она натворила! - Визжал кандидат в депутаты муниципального совета, покровитель изящных искусств. - Это бандитка! На меня совершено вооруженное нападение!
   -И где же ее оружие? - Спокойно спросил Вадим.
   -Это она ремнем, пряжкой. Смотрите, смотрите, я истекаю кровью.
   -Руки за спину! - на запястьях Федулова защелкнулись наручники. - На выход. Вперед.
   -Вы не имеете права. Я требую моего адвоката!
   -Размечтался. Двигай, двигай. А ну подъем! - приказал старший группы захвата очухавшимся сотрудникам фирмы.
   -Максим, - обратился к нему капитан Оренский, - разведи-ка этих двоих по комнатам. Мы с ними потолкуем. Присаживайтесь, Вероника Аркадьевна.
   -Можно просто Ника, - улыбнулась она Вадиму.

***
   
   Ника рассказала известные ей эпизоды этой истории и в изнеможении упала на грудь Кумара. Он отнес ее в спальню, уложил на кровать, повыше подбив подушки, принес воды, высыпал из баночки на ладонь таблетку обезболивающего, подумав, добавил еще одну.
   -Выпей и постарайся уснуть.
   -Спасибо, дорогой. Ты не хочешь дослушать, чем все это кончилось?
   -Нет. Главное, что этот кошмар позади, и ты со мной. Поспи, любовь моя.
   Он придвинул кресло к кровати, сел у изголовья, положив руку ей на лоб. Ника ворочалась, то закрывала глаза, то открывала их, устремляя взгляд куда-то ввысь. Наконец, она не выдержала.
   -А хочешь знать, почему я сейчас с тобой? - Ника чуть стыдливо глянула на него воспаленными глазами.
   -Разве это не очевидно? - Удивился Кумар.
   -Не знаю. Мамуля сказала бы, что я забиваю себе голову всякой мистической белибердой.
   Ника села в кровати.
   -Иди ко мне, - Кумар потянул ее за руку, и она впорхнула ему на колени.
   -В общем, когда меня освободили из зала суда,…
   -Тебя судили?!
   -Угу. За нападение с особой жестокостью, за применение необоснованных методов борьбы. Не помню, как там еще это называлось. Короче, когда все эти адвокатско-прокурорские разборки закончились, я была совершенно опустошена. Все мои радовались, что-то отмечали, куда-то меня возили, по каким-то ресторанам, по загородным спа – я плохо помню. И вот тогда мне то ли приснилась, то ли привиделась бабуля. Точнее, я услышала ее голос.
   «Ты опять не поблагодарила Его».
   -Моя первая мысль была … о тебе. Но через мгновение я поняла, что бабуля говорит о Нем. – Ника возвела взгляд к небу.
   «Сколько еще Он будет ждать твоих молитв о прощении, свинья ты неблагодарная! Он долготерпелив. Но даже Его терпению скоро придет конец. Ох, надрала бы я тебе задницу! Молись, бандитка!»
   Все наши уехали в город, и я осталась на даче одна, пообещав, что буду весь день работать. На днях начинался учебный год, а у меня в материалах еще конь не валялся. Но в тот день я за компьютер так и не села. Сначала просто стояла на веранде, тупо смотрела в серое небо.
   И вдруг меня прорвало. Ноги подкосились, я ухнулась на колени, не так, как это делают молящиеся, а просто обессиленно рухнула на пол. Казалось, вся жидкость изойдет из меня слезами. Я лепетала какие-то слова прощения, пыталась оправдываться. Потом вскакивала, кричала о несправедливом, сексистском устройстве мироздания, снова падала на колени, признавала Его справедливость во всем и требовала к себе самого сурового приговора. Вставала, что-то писала на листках, читала вслух, комкала, писала опять и рыдала, рыдала, рыдала … В общем со стороны это выглядело вполне клинически, и любой, увидев такое, сказал бы, что по мне давно «Пряжка» плачет.
   -Ремень, что ли?
   -Ремень, конечно, тоже, - усмехнулась Ника, - но «Пряжка» - это психушка Питерская… День давно перешел в ночь. Я заметила, наконец, что небо прояснилось и смотрит на меня мириадами глаз. И тут я дерзнула обратиться к Нему с просьбой. Мне подумалось, что в присутствии стольких свидетелей Он не сможет мне отказать. И вдруг - ты не поверишь - яркая звезда пролетела так близко, что протяни я руку, смогла бы ее поймать. Я поняла, что услышана, и мое заветное желание будет исполнено. И на душе сразу стало так спокойно. Я упала на кровать и отключилась до утра.    
   Кумар осторожно усадил Нику в кресло и устроился на ковре у ее ног. Ника завозилась, ощущая прилив возбуждения от его мягких ладоней на своих бедрах.
   -Скажи, чего ты пожелала.
   -Ну, ты совсем балда.
   -А, ну да. Ты пожелала, чтобы мы были вместе, прожили долгую жизнь и умерли в один день, - с легкой иронией произнес он избитую фразу.
   -Что-то в этом роде. Оригинально, а главное, редко. Ну, все, все, Радж, любимый. - Она изнемогала от желания. - Не надо, успокойся.
   Но он добрался до ее трусиков и медленно стянул кружева...
   Ника кончила бурно, но тихо, чтобы не слишком его возбуждать.
   -Милый, как же мы сможем быть вместе и порознь? Ведь ты измучаешься совсем. Может быть, мне пожить пока в гостинице?
   -Не беспокойся обо мне. Я знаю, ради чего мучаюсь. Главное, чтобы тебе было хорошо, любимая.
   -Радж, я сейчас задохнусь от счастья.
   -Ну уж нет. Хватит с меня одного раза, когда я чуть не умер от страха за тебя там, в аэропорту. Живо переодеваемся и едем к маме. Спать будем в разных комнатах. Главное, чувствуй себя хорошо, расслабляйся и набирайся сил. Нас ожидают приятные хлопоты.


Глава 11

   Ника летела в Москву бизнес классом, сидя у окна. Кумар употребил все свое обаяние, чтобы добиться от девушки-регистратора именно этого места. Ника мужественно боролась с невыносимой головной болью. В сумочке лежали обезболивающие и еще какие-то гомеопатические таблетки. Их на днях принес Ракеш, дав подробную инструкцию по употреблению и показав-таки несколько несложных манипуляций по ослаблению боли. Поначалу он пытался сохранять обиженную позу, но Ника скоро добилась примирения, обезоружив его чарующей улыбкой и обещанием послушно выполнять все рекомендации.
   Боль не желала отступать, лишь ослабляла свой натиск, но с очередной турбулентностью воздушного потока возобновляла атаку на незащищенный анальгетиками организм своей жертвы. Всем колюще-режущим арсеналом боль немилосердно терзала измученные нейроны, кромсала сетчатку глаз, жгла затылок.
   «Я отомщу тебе, - свирепела боль. - Ты алкоголем и наркотиками гнала меня из своего сердца. Ты глушила меня химической дрянью, когда я перекочевывала в твой мозг. Но теперь я заставлю тебя прислушаться ко мне, жить со мной, как все эти годы жил со мной твой возлюбленный».
   Боль слегка утихла, вспомнив, как вольготно ей жилось в его большом сердце, как в благодарность за то, что он не использовал против нее подлых лекарственных помощников, она иногда покидала его, чтобы на время он мог утешиться в объятьях какой-нибудь пассии или отвлечься  заботами о семье.
    Самолет снова тряхнуло в воздушной яме, и боль распоясалась вовсю. Она знала об обещании, которое красотка дала ему перед отъездом, что перестанет злоупотреблять таблетками и научится приемам мануальной терапии.
   «Ну-ну, хочу я видеть, как ты будешь от меня избавляться травяными пилюлями и рукоблудством», - ехидничала боль, но вскоре ощутила, как по кровеносным сосудам к голове жертвы приливает новое подкрепление и что-то начинает происходить с ее мыслями. Они вдруг устремились ввысь, и электрические импульсы клеток головного мозга стали складываться в молитву.
   Мерзавка благодарила Всевышнего за радость, счастье, наслаждение – все те ненавистные эмоции, с которыми боли трудно бороться. Красотка молила Бога простить ее и забыть о какой-то глупой просьбе. Ведь теперь на ней лежит огромная  ответственность за некое зародившееся в ее недрах существо. Она умоляла вдохнуть в него божественную душу, как положено, на сороковой день, позволить ей благополучно выносить и дать ему жизнь.
   «А для этого, Господи, помоги мне осилить боль».
   -Нет! Так не честно! - кричала боль, чувствуя, что теряет силы. - Ты должна была меня просить о пощаде. Ты не имеешь права нарушать субординацию. Ну ладно, ладно, - уже почти шептала боль, - ты перехитрила меня на этот раз. Но я вернусь, и месть моя будет ужасной. Ты так печешься о ничтожных клеточках в своей утробе? Посмотрим, как ты совладаешь с армией моих ненасытных агрессоров в твоем умном сером веществе. Поспи пока, красавица, и не сомневайся в том, что я быстро разберусь с твоими новыми гомеопатическими союзниками.
   Боль нырнула в темный сгусток своих наемных убийц и угомонилась.
   
   В салоне лайнера вспыхнули неоновые лампы, разорвав ослабевшую защитную ауру в черные клочья. Ника проснулась, автоматически потянулась к сумочке с лекарствами, но так и не открыла ее. Только выпила минеральной воды.
   Глаза никак не хотели привыкать к искусственному свету, все двоилось, и было подернуто пеленой, словно вуалью в черных мушках. Ника медленно поднялась и, превозмогая тошноту, осторожно направилась в санузел. В туалете ее вырвало. Умывшись, она сделала несколько упражнений для глаз, снова и снова пытаясь сфокусировать свое раздвоенное отражение в зеркале. Наконец, ей это удалось, и она смогла даже наложить легкий макияж до того, как в кабинку постучалась стюардесса, приглашая Нику вернуться в кресло и пристегнуться ремнем.
   -С вами все в порядке? - с беспокойством спросила девушка.
   -Да, все в порядке. Просто немного укачало.
   -Выпейте воды.
   -Спасибо, с удовольствием.
   Сев на свое место и получив стаканчик «Боржоми», Ника достала таблетки Ракеша.
   «Прости, любимый, - извинилась она перед Кумаром. - Прости, солнышко, - погладила она низ живота.  - Прости, Ракеш, но от одной мне вряд ли полегчает» - и проглотила две пилюли.
   Минут через десять она почувствовала приятное покалывание в висках, голова стала легкой, а душа наполнилась радостью.
   «У-у! Веселенькие таблетки. Спасибо, Ракеш».
   В состоянии эйфории она практически без задержек прошла все стадии возвращения на российскую землю, значительно облегченные статусом VIP, за что в сотый раз поблагодарила своего дальновидного мужа. В зале прибытия она чмокнула Алексея в щеку и заторопила к выходу.
   -Постой! - взмолился Алексей. - Дай-ка я посмотрю на тебя. Да ты ли это? Боже правый! Что Кумар с тобой сделал? Похудела, похорошела. Вы что, из постели не вылезали? Любовью питались? А глаза-то, глаза как сверкают! Он тебя на гашиш подсадил, что ли?
   -Лешка, кончай прикалываться. Поехали уже. Скоро позвонит Радж, а я не хочу разговаривать в машине. Почему ты Машку не взял с собой?
   -Да я прямо с занятий. А тебе дома готовят торжественный прием. Вот все удивятся, когда тебя увидят. Машка ждет маму, и вдруг заявляется неизвестная старшая сестра. Девушка, а девушка, можно с вами познакомиться? Вам уже исполнилось восемнадцать?
   -Ну, хватит трепаться. Поехали.
   Нескорый по причине пробок путь домой незаметно пролетел в расспросах и рассказах.
   Навстречу вышло все семейство. Поцелуи, удивленные возгласы, восторги. Лишь только зашли в дом, прозвенел телефонный звонок. Ника схватила трубку.
   -Алло! Ника!
   -Радж, люби-мы-й…
   -Мама! Мамочка! Что с тобой!
   -Аркадий, срочно вызывай скорую!
   -Ника! Ника! Алло!
   -Кумар, здравствуй.
   -Лешка, что случилось? Что с Никой?
   -Не волнуйся, все будет в порядке. Видно, она очень устала с дороги. Я тебе перезвоню.

***

    Кумар и Алексей зашли в палату. Сидящая у кровати женщина взглянула на посетителей и вздрогнула.
   -Здравствуйте, Елена, - тихо произнес Кумар.
   -Как вы здесь оказались? Зачем вы здесь? - удивление и страх перемешались в ее взгляде.   
   -Зачем? Я пока еще сам не знаю. Я прилетел к своей жене. Как иначе я мог поступить?
   -Жене? Нет! Это неправда! Вы лжете! - Елена вскочила, инстинктивно закрыв собою дочь.
   -Радж, - донеслось с кровати, - ты прилетел, любимый!
   Ника попыталась приподняться, но Кумар и Елена одновременно бросились к ней со словами:
   -Лежи, Никушенька!
   -Лежи, любовь моя!
   -Мамулечка, я не успела тебе сказать... Поздоровайся со своим зятем... Думаю, знакомить вас излишне.
   Ужас парализовал речь Елены. Она переводила взгляд с Ники (“Что же ты наделала, девочка?”) на Кумара (“Как вы посмели!”)
   -Прости, мамочка, - нарушила тяжелое молчание Ника. - Благослови нас. 
   Кумар опустился на одно колено и поцеловал край платья Елены.
   «Нет! Нет! Нет! - противилось все ее нутро, но она молча положила руки им на головы, молча соединила их ладони и вышла из палаты. Алексей последовал за ней.

   Елена мчалась, куда глаза глядят, чтобы только найти укромный уголок и молить Бога о прощении. Она не знала, за что, но лишь бы простил, пожалел, не карал ее так страшно, не отбирал у нее Нику.
   -Господи всемогущий, - взмолилась она, оказавшись в тупике больничного дворика, - Царь вселенной, освятивший нас своими заповедями, заповедавший нам ходить путями твоими..., выполнять твои уставы и заветы..., нет, уставы, законы и заветы..., как же там дальше? - Она попыталась вспомнить хоть какую-то молитву на иврите. - Нет, не помню, ничего не помню, ничего не знаю”. Она беспомощно оглянулась вокруг. “А, вот Лешка здесь, рядом. Он все знает. Ох, ну и дура! Ему-то откуда знать!”
   -О, господи! Лешенька, за что? - Она бросилась к нему на грудь и зарыдала. - Чем я прогневила Бога? Какие Его пути исказила? За что Он решил меня так наказать?
   -Успокойся, Леночка, успокойся, - повторял он, нежно гладя ее по волосам, - все будет хорошо, вот увидишь. Ника выздоровеет. Все будет хорошо. Не плачь, любимая, родная моя.
   Елена вырвалась из его объятий.
   -Лешка, что ты говоришь? Не гневи Бога!
   -Глупая, да разве можно прогневить Его любовью к ближнему?
   -Как ты можешь? Алена, Мариночка, Игорек – вот твои ближние!
   -Разве я тебе сказал, что это не так, что я не люблю их? Но когда-то давно Ника спросила меня, почему так в жизни: одних любим, а на других женимся.
   -Банальный вопрос, расхожая фраза, - поморщилась Елена. - Ника не могла всерьез об этом спрашивать.
   -Она и не спрашивала всерьез, просто надо мной подшучивала. А вопрос потому и банальный, что нет на него однозначного ответа. Каждый будет отвечать в меру своего жизненного опыта. Поэтому он навсегда останется “расхожей фразой”. Ответ у Него, - Алексей поднял вверх указательный палец. - И только Ему решать, кто достоин иметь спутника, к которому влечет душой, умом и телом, а с кого хватит и латиноамериканских сериалов.
   -Лешка, оставь свою иронию. У меня дочь на грани жизни и смерти. Мне нужно понять, чем я прогневила Создателя и как мне вымолить у Него прощение.
   Алексей в упор посмотрел на Елену так, что у нее похолодели пальцы.
   -Пойдем, сядем где-нибудь. Не биться же лбом об эту «стену плача»50.
   Они нашли скамейку в дальнем углу больничного садика. Долго сидели молча, боясь начать тяжелый разговор.  Елена первой нарушила молчание.
   -Леша, - тихо сказала она, потупившись в землю. - Значит все зря? Бог не услышит мои молитвы и никогда не простит меня?
   -Бог милосерден, - так же тихо ответил Алексей. - Конечно, Он услышит и простит, но...
   -Но все равно накажет, - закончила Елена.
   У Алексея от жалости зашлось сердце. Он снова, как двадцать с лишним лет назад, видел перед собой дерзкую воительницу, отважно защищающую свои взгляды, часто еле сдерживая слезы от обиды и непонимания.

   -Ну, паганка, каких еще божков притащила из своей «творческой экспедиции»? - говорила Валерия, произнося “пахханка” на малоросский манер, и все понимали, что речь шла не о грибе-поганке, а о прилипшем к Елене с легкой руки матери прозвище “язычница”, “pagan”. - Только не смей оставлять эту мерзость в доме.
   -Ну и куда прикажешь их девать? - с вызовом говорила Елена, доставая из дорожных сумок свои трофеи.
   -Да хоть за будку Люкса, им там самое место. Хотя нет, зачем развращать пса. Он станет на них мочиться, как будто ритуал их пахханый совершать.
   -Что за дремучесть. Где ты набралась этих бредней? - возмущалась Елена, раскладывая сувениры на журнальном столике. - Хотите, я расскажу вам про эти маски?
   -И слушать не желаю, - Лера взвивалась из своего кресла. - «Дремучесть», говоришь? Смотри, детка, как бы тебе самой не заблудиться в дебрях.
   -У тебя что-то горит, - Яков дипломатично выпроваживал жену на кухню, откуда доносились ее ехидные комментарии.
   Алексей слушал рассказы Елены, а внутри у него все трепетало от обожания к этой молодой женщине, которая в свои неполные тридцать лет успела окончить режиссерские курсы, защитить диплом по истории театра и кино, объездить полмира, забираясь с фото-и-кинокамерами в самые отдаленные уголки планеты. При этом быть матерью двух очаровательных малышей: Ромки и Ники.
   Она была изумительной рассказчицей, и ей прочили блестящую преподавательскую карьеру, но четыре педагога в семье, говорила она, - это уже перебор. Мол, как вообще можно из года в год талдычить студентам одни и те же прописные истины, когда на свете столько всего невероятного.
   Алексей проходил стажировку в Тель-Авивском университете, где и подружился с Дмитрием Рубиным и его сестрой Еленой, в замужестве Сабрас. Он поражался ее познаниями в области этнографии и мировых культур. Его изумляло, как много интересных фактов хранилось за высоким челом этой пышноволосой головки, изящно сидящей на длинной шее, переходящей в аристократично покатые узкие плечи и худенькие руки с тонкими, как у пианистки, пальцами.  Он восхищался ее умением вести «околонаучные споры», выдвигая неожиданные идеи и так убедительно их аргументировать, что Алексей часто пасовал и чувствовал себя тупым невеждой. Он боялся показаться  косноязычным, поэтому  предпочитал скромно сидеть в уголке, завороженно внимая рассказам своей богини, что стало многим бросаться в глаза.
   Валерия  отзывала его, якобы, на кулинарную помощь и говорила:
   -Лешка, не слушай ты эту пахханку. Она кому угодно сплетет мозги в косички, - и кивала в сторону зятя. - Аркашку просто зомбировала. Глянь, как смотрит на нее, как будто уже пишет очередной портрет своей сладкоголосой сирены.    
    Алексей понимал, почему Валерия напоминала ему об Аркадии. Он и сам внутренним хлыстом - «Не возжелай!» - непрестанно возвращал себя из сладких грез к реальности.
   -Тетя Лера, по-моему, вы несправедливо набрасываетесь на свою дочь.
   -А на кого же мне набрасываться? На бесконечно меняющихся министров просвещения, которые не в состоянии довести до ума ни одной реформы образования? На директоров школ с их «гуманистическим» подходом к обучению? На поборников демократии в СМИ с единственной левой извилиной в голове?
   -Тетя Лера, чем вам демократия с гуманизмом не угодили?
   -Гуманизм – разновидность идолопоклонства, - сказала, как отрезала, Валерия. - И даже не спорь. Силенок не хватит.
   После такого категоричного заявления Алексей и не рискнул бы затеять спор.
 -Ну а демократия? – осторожно спросил он. - Разве она не предполагает свободу выбора, предложенную людям Всевышним? 
   -Какого выбора? Ты выборы имеешь в виду? Сегодня выбираем одних, завтра других. Именно так идолопоклонники и поступают, без конца меняя свои божков.
   -Но, тетя Лера...
   -Не тётькай! Зови меня просто Лера или Валерия, если уж хочешь оказать почтение. Неужели ты сам не видишь, говоря о “свободном” волеизъявлении путем голосования, что и тут все поставлено с ног на голову.
   -Что вы имеете в виду?
   -Предположим, у тебя аж свербит, так хочется порулить партийной машиной, или ближе всех подобраться к муниципальной кормушке, вот что ты станешь делать?
   -Ну, много чего нужно,… - озадаченно промямлил Алексей.
   -Много. Но, по сути, ты будешь пытаться разбить старых идолов, чтобы создать нового, и в конечном итоге вся твоя предвыборная кампания будет выражаться в трех словах: “кормить людей обещаниями”. Я уж не говорю о том, сколько денег ты выбросишь на агитацию, сколько деревьев будет изведено, чтобы оклеить твоей физиономией города и поселки.
   -А что же делать-то? - спросил Алексей, словно уже собрался выставлять свою кандидатуру на выборы.
   -А ты, Лешенька, вместо того, чтобы рисковать огромными деньжищами в предвыборной гонке, открой на эти деньги предприятие по выпуску нужных товаров, обеспечь людей работой с достойным заработком, чтобы они не обивали пороги бюро по трудоустройству ради жалкого пособия,  чтобы не висели на шее у государства, на нашей с тобой шее; построй школу или отремонтируй старую; благоустрой микрорайон и можешь считать, что голоса всех жителей этого микрорайона - твои.
   -Думаю, кто-то так и поступает. Ваши религиозные партии, например.
   -Может быть. Но попав в Кнессет, они тут же вливаются в правительственный сходняк с бесконечными разборками, забывая отчитаться перед народом за каждый потраченный шекель по примеру  своего ветхозаветного лидера.
   -Ну, вы сравнили. Ведь то когда было. Мир совершенно изменился с тех пор.
   -Ты хочешь сказать, что изменились времена. Но люди по сути своей остались теми же. Им все так же трудно или просто лень бороться с дурным началом внутри себя. Ими движут все те же мотивы, страсти, влечение к запретным плодам.
   -Вы намекаете на мои чувства к вашей дочери? - сконфузился Алексей.
   -Я ни на что не намекаю, а говорю тебе прямо: оставь свои глупые воздыхания по Ленке, разуй глаза, найди хорошую девчонку и женись на ней. Могу, кстати, посодействовать тебе в этом деле.
   -Спасибо, Валерия Викторовна, - совсем смутился Алексей. - Я как-нибудь, сам…
   -«Как-нибудь» не надо. Прислушивайся к своему сердцу и к советам старших. И знай, что мир не изменился. Это все то же мироздание, созданное десятью речениями, а подробности найдешь в комментариях мудрецов, если не поленишься.

   Алексея всегда удивляла и озадачивала эта женщина. Ее стильная, ультрасовременная внешность совершенно, по его мнению, не вязалась с ее ультраортодоксальным видением мира и глубокими познаниями в Ветхом - она называла его «Вечным» - Завете. Ее великосветские манеры легко уживались с многоэтажными конструкциями из ненормативной лексики. Ее не смущали сальные шуточки и анекдоты, но от комплиментов в свой адрес она стыдливо тупила очи долу. Она была явным лидером в этой семье, но ее командно-менторские интонации в миг улетучивались от строгого окрика домашних: «Хватит орать!» и, как пристыженная школьница, она на полтона ниже начинала оправдываться:
   «Вот ведь черт, наградил же бог луженой глоткой. Никак не научусь разговаривать тихо». 
   «Ну, так молчи. Достала уже своей трескотней».
   На какое-то время она обиженно умолкала, но вскоре перекрытый резервуар ее эмоций прорывало с новой силой. Особенно доставалось Якову за его крайне экстремистское отношение к арабо-израильскому конфликту и, конечно, Елене за ее неуемную жажду объять необъятное, гоняться за разными новомодными теориями и практиками в ущерб своим первостепенным обязанностям жены и матери. Валерия не стеснялась в крепких выражениях, почти доводя Елену до слез, и в такие моменты Алексею хотелось громко возмутиться: «Как вы смеете оскорблять свою дочь!» Ему хотелось увести Елену в тихий уголок сада и жалеть, жалеть, жалеть до тех пор, пока не выпьет всю соленую горечь обиды из ее глаз, пока ее рот не опухнет от его поцелуев, пока она не поймет, наконец, как нестерпимо он ее любит и никому никогда не позволит ее обижать.
   Но роль жалельщика брал на себя Аркадий.
   -Лера, если вам трудно справляться с детьми, мы переедем к моей маме. 
   Валерия спохватывалась, утихала и, пробурчав: «У-у, подлые шантажисты», шла проверять уроки у детей.
   -И ведь не то обидно, Лешенька, - тихо жаловалась она Алексею, - что мы с отцом для нее «педагоги-динозавры», а я так и подавно кликуша каких-то допотопных представлений о мире. Это ладно. Конфликт поколений существовал всегда. Внуков жалко. Шибко любят они эту аникину корову и очень скучают по ней. И когда раз в два-три месяца она тайфуном налетает на дом – все летит в тартарары. Дети неделями не ходят в школу. Она таскает их по презентациям, выставкам, фестивалям, носится с ними на внедорожниках по пустыне, лазает по скалам, сигает с парашютом. Потом так же внезапно уносится, и ты попробуй после этого  вернуть детей в повседневную рутину. С Ромкой проще: он и старше, и покладистей, и мальчишка все-таки – мне с мальчишками всегда легче. А Верочка ведь кроха совсем, растет сорвиголовой, водится с пацанами Ромкиного возраста и старше. Разве так нужно воспитывать девочку? Мне ее приласкать-приголубить хочется, сказки о принцессах почитать, а приходится чуть ли не пороть за ее дикие выходки.
   -Лера, мне кажется, что вы сгущаете краски. У вас потрясающие внуки, и воспитываете вы их замечательно, и любят они вас очень. Я же вижу, как они льнут к вам.
   -Так это потому, что Ленка с ними не церемонится. Провинился – получай по полной программе. Вот они и липнут к сладким бабушкам и дедушкам. Но ведь одними пряниками трудолюбия не привьешь. Стану, к примеру, говорить:
   «Давай, Верчонок, напишем диктант», она в слезы:
   «Не хочу! Не буду! Я дура! Я дислексик!»
   «Кто тебе сказал такую глупость?», - спрашиваю.
   «Дядька, который делал бдикот51».
   «Он тебе сказал, что ты дура?!»
   «Он сказал маме: чтобы получить акалот52, нужно признать, что у меня есть бэаёт53, и тогда мне не нужно писать эти дурацкие ахтавот54. А будешь меня заставлять – уеду от тебя далеко-далеко, как мама!». 
   Ты понимаешь, Лешенька, что эта Ленка-пахханка творит? Совсем запутали девчонку. То травмируют ее тем, что она чуть ли не дебилка, то вбивают ей в голову, что традиционная школьная система – бред, что она не развивает творческий потенциал детей, заставляет их тупо, механически рисовать буквы и складывать их в «ба-бу-бы». А вот дислексики, мол, и есть самые творческие люди. А как же? Тут тебе и Леонардо да Винчи, и Эйнштейн, и половина их Голливудских идолов.
   -Валерия, но ведь вы же сами без конца критикуете школу.
   -Так критикую не за то, что в школе учат детей читать и писать, а за то, что делают это бездарно или не делают вообще.
   -Как это?
   -А вот так это. «Ах-ах, у вашего ребенка проблемы? Бедненький! Ну не переживайте. Пройдите проверку на дислексию (за кругленькую сумму, кстати), и мы предоставим вашему гениальному ребенку всевозможные акалот.
   -А в чем заключаются эти «акалот»? - спросил Алексей, для которого проблемы дислексии, были тогда еще в новинку.
   -В «облегчении» усвоения материала детьми с различными трудностями в учебе.
   -Но что же в этом плохого? Очень гуманный подход, разве не так?
   -Ну да, звучит гуманно и очень прогрессивно. Да только от красивой идеи путем абсолютно порочного ее осуществления мы приходим к очень некрасивым, пагубным результатам.
   -То есть?
   -Вот то и есть. «Деточка, тебе трудно читать? Не мучайся! Я тебе почитаю, ты послушай и ответь на вопросы. Ах, тебе трудно писать, не страшно, отвечай устно, а я за тебя напишу». Ты же понимаешь, Леша, что происходит чудовищная профанация. Развиваются лишь навыки устной речи, которые сами по себе легче, да еще и постоянно тренируются в отдельных небольших группах. «Пидагоги» облегченно вздыхают, избавившись от проблемного ученика в классе. Родители счастливы: «Какие мы дальновидные, что уберегли своих детей от этой ужасной математики и грамматики». И никому из них не придет в голову спросить: «Как же так? Мой ребенок, отсидев двенадцать лет в школе, не научился читать и писать, не знает таблицы умножения, а диаметр ищет в треугольнике. Где же демократия? Где равные права на получение знаний? Ведь, в конце концов, мы заплатили немалые деньги, чтобы ему помогли приобрести эти самые знания, умения и навыки». Но нет, Лешенька, у них другие претензии. «Мы заплатили деньги, так что предоставьте моему ребенку все положенные ему льготы».
   -По-моему, Валерия, вы обобщаете и драматизируете.
   -Нет, дорогой мой, это не драма, а трагедия. А теперь давай обобщать. Полуграмотные выпускники, коими являются так называемые дислексики, – это беспомощные солдаты, это неполноценные студенты, это липовые специалисты, ведь в их дипломах не указано, что они дислексики, и высокие оценки получены ими путем облегченного тестирования. То, что студент на экзамене должен сам прочесть и письменно ответить на вопросы, делает за него экзаменатор.
   -Да нет, этого не может быть, вы утрируете.
   -Не утрирую, а называю лишь один из наиболее распространенных способов очковтирательства. Но с каждым годом появляются все новые. Одному подавай на экзамене только «американский» вопросник. Другому, наоборот, только контекстуальный. Третий падает в обморок при виде грамматических упражнений. Ни в коем случае! Запрещено тестом на дислексию! Четвертый паникует, когда речь идет о проверке словарного запаса. Необходимо предоставить список слов для заполнения пробелов в тексте. Пятого не научили грамотно писать, но экзаменатор не имеет права учитывать ошибки в правописании. Шестого необходимо обеспечить отдельной звуконепроницаемой комнатой, иначе он не сможет сосредоточиться. Самым безобидным во всей этой лавине привилегий является аудиозапись экзамена. Но и здесь находятся наглецы, требующие, чтобы лектор начитал ему весь курс, иначе как же он будет готовиться к экзамену.
   -Но это уже слишком. Как же они будут справляться со своими проблемами после учебы?
   -Ты недооцениваешь возможности развитой демократии. Можно повиснуть на шее государства. Можно с энтузиазмом  устраивать бесконечные забастовки. Можно прильнуть под крыло либерал-демократов и с пеной у рта требовать от властей решения социальных проблем. Можно и самим податься в политику, ведь правила игры в демократию хорошо усвоены ими еще со школьной скамьи: лидер тот, кто красивей и громче других кричит о правах. И дислексики здесь в первых рядах, поскольку с устной речью у них как раз все в порядке. В итоге народ Книги превращается в государство победившей дислексии.
   -Да-а, «неладно что-то в Датском королевстве…», - задумчиво произнес Алексей и, спохватившись, добавил, - то есть, я не имел в виду конкретно Израиль…
   -Да ладно, не политкорректничай. Но что я тебе все о нашей «державной гнили». У вас своих проблем хватает.
   -Ну почему же, мне очень интересно. Ведь и у нас, я слышал, начинают об этом много говорить. И решение проблемы идет как раз по пути коммерциализации.
   -Вот именно коммерция. Могу привести еще один пример. Так называемый «психотест», без которого здесь не примут ни в один реальный колледж. Идея неплохая, и экзамен довольно серьезный. Это проверка и знаний, и умения мыслить. Но о каком мышлении может идти речь, если с первого класса его заменяют нажатием кнопок. Подготовка к экзаменам на аттестат зрелости превращается в обучение трюкам, как эти экзамены пройти. «Мудрецы» из министерства просвещения практически отдали это дело на откуп репетиторам и всевозможным курсам, где процесс дрессуры продолжается, но уже за дополнительную плату. КПД подобной подготовки опять же невелик. Ведь как можно за несколько частных уроков научить мыслить, анализировать, сравнивать, обобщать, правильно ориентироваться в шквальном потоке информации. Тогда «мудрецы» решили, что нужно просто снизить требования к экзаменам. Задания сокращаются и упрощаются. Требования к абитуриентам снижаются. В колледж принимают практически всех: чему-то подучат на подготовительных курсах и даже если завалил выпускной экзамен – после досдашь-пересдашь. Лишь бы денежки заплатил за учебу. Ты себе представляешь, к примеру, инженера, который не может сам прочесть инструкцию, чертеж, рассчитать нагрузку на фундамент и тому подобное?
   -С трудом. Но, по крайней мере, система высшего образования в Израиле – одна из самых лучших в мире. Это я могу с уверенностью сказать.
   -Лешенька, милый, лови момент. Поверь мне, что пройдет совсем немного времени, и профессора с мировым именем разбегутся отсюда по всему свету. Им на смену придут эти самые дислексики. Так что своих детей ты уже не пошлешь учиться в Израиль. А для меня горше всего, что мои дети и внуки не захотят здесь остаться. Добровольно уйдут в галут55. 
   Последние слова Валерия произносит совсем тихо, и оттого они звучат особенно проникновенно. Алексей почти физически ощущает, как они камнем ложатся на душу, и чтобы избавиться от этой тяжести, он произносит банальные фразы о том, что нельзя так говорить, что для этого нет никаких оснований, что их отношения с дочерью непременно наладятся. На что Валерия, устремив взгляд куда-то поверх него, тихо произносит:
   -Ленка застрянет в какой-то глухомани и не успеет на похороны, а Верочке просто не скажут, пожалеют, - и строго взглянув в его ошеломленные глаза, добавляет, - а ты сейчас же выбросишь из головы все, что я тут наболтала, и никогда не будешь об этом вспоминать. Мне, конечно, лестно такое внимание, и тебя это хорошо характеризует. Кто уважает старших, удостоится уважения молодых. Однако наши молодые уже куда-то намыливаются. Присоединяйся и постарайся не давать Аркашке повода для ревности.

   Известно, что нет пророка в своем отечестве, и сказанное чужими дядей-тётей воспринимается истиной в последней инстанции, а папины-мамины наставления кажутся непроходимой глупостью.
   У Елены это очарование чужой мудростью выразилось в безудержной погоне за обычаями и традициями народов и народиков мира. Возвращаясь домой, она с энтузиазмом внедряла элементы их жизненного уклада в быт своей семьи.
   Дети восторженно принимали новую забаву. Валерия реагировала раздраженно и саркастично.
   Дети виртуозно орудовали деревянными палочками. Валерия нарочито сервировала стол серебряными приборами, подаренными им с Яковом на свадьбу.
   Дети сметали фастфуд из бумажной и пластиковой посуды. Валерия бережно доставала из буфета фарфор, клейменый «Знаком качества» и ценой в каких-то смешных рублях и копейках. 
   Дети пристрастились к сыроядению.  Валерия упрямо готовила борщи, котлеты и пироги.
   Дети с шуточками-прибауточками писали в баночки для лечебных процедур. Валерия, с трудом скрывая отвращение, снова и снова срывалась на Елену.
   «ОН в качестве сурового наказания предрекал грешникам: будете есть свое дерьмо и пить мочу, а ты  «лечишь» этим детей».
   «До чего же ты, мать, жестоковыяя. Ты даже не хочешь вникнуть в суть уринотерапии. Миллионы людей на земле признают ее пользу».
   «Вот пусть этим миллионам и втирают в мозги коровьи лепешки. «Подобное подобным». А я ссакам предпочитаю натуральное коровье молоко. Ты сегодня готова жлёкать мочу, а завтра тебя убедят в пользе кровопития».
   «Между прочим, для оленеводов за полярным кругом это жизненно необходимо: и согревает и не губит, как водка. Освежевали олешку, хряпнули по стакану красненького и дальше по тундре, по широкой дороге, - подначивал Яков, любитель канала «Нэшинал джиогрэфикс».
   «Я, кстати, собираюсь в Якутию, - подхватила тему Елена. - Хочу посмотреть, как они возвращаются к своим корням после развала СССР».
   «Вперед! - Валерия пыталась криком подавить рвотный рефлекс. - Хоть к шаманам в тундру, хоть в Шамбалу. Дуй, набирайся «мудрости», дура набитая. Думаешь, на Тибете открыли филиал небесной ешивы?56 Давай, чеши к шаолиньским монахам. И когда тебе сообщат, что нас с отцом уже нет в живых, можешь не торопиться домой. Нас похоронят и без тебя. Но запомни. Кто не хоронит родителей, того не похоронят собственные дети».

   Эта страшная фраза, сорвавшаяся с уст Валерии в пылу гнева и тут же заруганная, зашиканная возмущенным семейством, сейчас буравом вертелась у Алексея в мозгу.
   «Неужели, пророчество продолжает сбываться? Елена, действительно, не успела на похороны родителей, погибших в автокатастрофе. Вот уж поистине третья мировая война, куда там всем военным конфликтам вместе взятым».
   Авария произошла поздно вечером, а на следующий день их тела уже были преданы земле. Тесно припаркованные автомобили растянулись на километр от кладбища, захватив все близлежащие стоянки. В поселке, куда хлынули студенты и преподаватели, знакомые и друзья, чтобы почтить память Яши и Леры, на несколько дней воцарился транспортный хаос.
   Елена примчалась откуда-то из латиноамериканских дебрей, с опозданием получив от брата все сообщения разом, и отсидела остаток «шив’а»57.
   Ника лежала тогда в послеродовой палате. Ей решили ничего не говорить, но она сама догадалась, и стирая с личика новорожденной дочурки свои горькие слезы, решила назвать ее Марией58.
 -Леша, - прервала затянувшееся молчание Елена, - ты считаешь, что я не удостоюсь быть похороне…
    -Молчи! Язык прикуси и не смей даже думать об этом. Ну что вы, бабы, за народ! Чуть эмоции в раздрыг – начинаете мести языком, как помелом. 
   -Поругай меня, Лешка, поругай. Меня давно уже никто не ругал. Киношная и самокритика не в счет. - В глазах Елены засверкали готовые пролиться слезы. - Я знаю, что всегда была никчемной дочерью и еще более никчемной матерью. Но со смертью мамы я стала многое переоценивать. Мы все вдруг почувствовали, что лишились ее защиты. Ника, вспоминая о Лерочке, ревет, как маленькая девочка, которую первый раз привели в детсад, а любимая бабушка осталась за дверью. Но, все чаще, словно по каким-то космическим каналам, я стала общаться с мамой, получать от нее советы. Кто-то внутри меня вдруг начинал говорить маминым голосом:
   «Опять ты за свое, пахханка. Что ты забыла на этом сборище педерастов? Разворачивай оглобли и дуй к Тамаре в больницу». Или: «Обойдутся на телевидении без твоей физиономии. Внукам в кои-то веки покажись». И тому подобное в мамином духе.
   Понимаешь, Лешка, с меня постепенно слетали шоры скаковой лошади, и в поле зрения стали попадать проблемы близких мне людей. А с большим обзором увеличились тревога и ответственность за них. Вот только авторитета мне это не прибавляло. Для детей я все та же перелетная птаха, и командовать мне позволено только на съемочной площадке. Для внуков я странная бабушка из телевизора, редко появляющаяся у них с какими-то дурацкими игрушками.
   А самое печальное, что с Никой мне так и не удалось сблизиться. Так и не смогла я убедить ее сохранить брак с Андреем. Ведь он любит ее до сих пор, а с Натальей только потому, что Ника сама подтолкнула его прямо к ней в объятия. Я не осуждаю их, а Наталью люблю, как дочь. Дай ей бог благополучно родить. Скоро будет у Машуни братик.
   Слезные желёзки не выдержали избытка влаги и выпали-таки горько-соленой росой.
   Алексей вовремя схватил себя за язык, чтобы не ляпнуть: «У Машуни уже есть старший братик», но понял, что Елена подумала о том же, и сомневался, добавит это ей радости или грусти. Он только крепче сжал ее руку, достал из кармана платок и промокнул слезы.
   -Что же ты плачешь, глупая? Ведь это прекрасно. Молодец Наташка, решилась, наконец-то.
   -Конечно, молодец. - Елена ухватилась за возможность повернуть мысли в более оптимистическое русло. Но ей это не удалось. - Я смотрю иногда на их теплые отношения и пытаюсь понять: что не давало Нике так же нежно относиться к Андрюше. Что помешало ей после развода создать семью с Михаилом, почему все так трагично закончилось с тем юношей, художником? - и замолчала, боясь озвучить очевидное.
   -Поняла наконец-то? Эх, Ленка, Ленка. Всю жизнь ты гонялась по свету за примерами какой-то неземной любви, а не разглядела ее в сердце собственной дочери.
   -Да все я видела, но надеялась, что время залечит ее рану, ведь рядом был Андрей, родилась  Машутка. А потом опять все пошло наперекосяк. Что-то снова разбередило ей душу. И каждый новый инцидент с мужиками лишь подсыпал ей соль на рану. Леша, может быть, ты в курсе, что это было? 
   -А почему ты сама ее об этом не спросила?
   -Как будто ты Нику не знаешь. Ей бы в Моссаде59 служить, там она была бы незаменимым сотрудником по части сохранения секретной информации. Скажи, они давно возобновили общение?
   -Ленка, а я, по-твоему, похож на человека, из которого можно вытянуть любые тайны?
   -Ну, Лешка…
   -Я не знаю. Но у меня создалось впечатление, что для Кумара ее командировка была полной неожиданностью. Нет, не думаю, что они общались. А насчет душевной раны…
   -Что? Ну что?
   -Когда Машке исполнился годик, мы поехали к ним в Питер. Я прихватил «Иностранку», где в подборке «Современная индийская поэзия» было напечатано несколько стихотворений Кумара. Там образ Ники прочитывался сразу, несмотря на аллегории и метафоры. Праздновали у них на даче, и я решил втихаря подсунуть ей журнал. Она только мельком взглянула на имя автора, швырнула журнал в мою сторону и в вашей сабровской манере выдала: «Спасибо, мне есть чем разжигать мангал». Мы любезно переругнулись, и я окончательно убедился, что с ее стороны эта тема закрыта наглухо. С Кумаром я этот конкретный случай не обсуждал, и он тоже особо не распространялся о своей литературной деятельности. А почему бы тебе самой не расспросить своего новоявленного зятя?
   Елена пальнула по нему возмущенным взглядом.
   -Ленка, в конце концов, это бестактно. Он примчался к жене за тридевять земель. Так уж будь любезна, прояви тещино хлебосольство.
   Попытка обратить все в шутку произвела обратный эффект: Елена горько разрыдалась, закрыв лицо руками.
   -Я знала, что этим кончится, я чувствовала.
   -Лена, ну что ты. Успокойся. - Развернув в пол-оборота, Алексей слегка встряхнул ее за плечи.
   -Я сразу поняла, что это та самая роковая встреча, о которой она говорила, - бормотала Елена.
   -О чем ты? - Алексей разжал ее ладони. - Какая еще роковая встреча? Кто тебе такое говорил?
   -Гадалка. - Елена боялась взглянуть ему в глаза. - Она предупреждала: «Бойся заклятья из далекой страны. Муссоном обрушатся на твой дом любовь и смерть после одного рокового визита. Береги дочь». У меня тогда еще не было ни дочери, ни сына, и я тут же выбросила из головы этот бред. Лешка, ну зачем ты привез его к нам? Почему я сразу не указала ему на дверь?
   -Ты с ума сошла! Что ты несешь! Прекрати истерику!
   Он снова попытался встряхнуть ее как следует, но Елена вдруг схватила в руки его лицо и взмолилась: 
   -Лешенька, прошу тебя, уговори его уехать. Он твой друг, он тебя послушается. Милый, дорогой мой, ради всего святого, ради твоей любви ко мне. Убеди его расторгнуть этот брак. - И стала неистово осыпать его лицо поцелуями, перемежая их отчаянными просьбами. - Ради меня… Ради Ники… Умоляю…
   Его сердце полыхнуло мощным протуберанцем, когда в хаотичном порыве она прикоснулась к его пересохшему рту своим мокрыми от слез губами. Губами, которыми он бредил долгие годы, как долгие годы бредил ее лицом. Он чуть отстранился … и хлестнул по нему пощечиной.
   -Дура! Ты просто взбесившаяся маньячка! Услышь себя! Что ты мелешь!
   Ее глаза мгновенно высохли. Теперь из них сочилось холодное изумление. Она отодвинулась, глубоким вдохом распрямила спину и замерла в неприступной царской позе.
   -Прости меня, Елена.
   Чувство вины, наоборот, сгорбило Алексея и, уронив руки между колен, он  понуро смотрел в землю.
   -Ты прав, Алексей, пора мне вспомнить о гостеприимстве. - Елена встала, чтобы идти в палату.
   -Постой. - Он осторожно поймал ее за руку. - Пусть молодые еще немного побудут вдвоем. Пожалуйста, посиди со мной.
   Елена вернулась на скамью, присев на самый ее краешек. Алексей, все так же глядя в землю, заговорил:
   -Ты знаешь, что всю жизнь я любил тебя. Сказать, что это была странная, платоническая, романтическая и всякая такая любовь, значит не сказать ничего. Ты была для меня путеводной звездой, ориентиром в моих отношениях с прекрасным полом. Разумеется, поначалу я искал спутницу жизни похожую на тебя во всем: внешностью, манерами, привычками, увлечениями. Но потом стал понемногу умнеть. Алена помогла.
   -Как ты с ней познакомился? – Елена обрадовалась возможности сменить тему. 
   -Абсолютно стандартно, на чьем-то дне рождения. Она сидела за столом совсем неприметной серенькой мышкой, почти не участвовала в разговоре, а когда начались танцы, и вовсе перебралась в уголок. Но я заметил в ее глазах этот блеск: «Ах, если бы вы знали, как я люблю танцевать…» - и пригласил ее. Бедняжка испугалась настолько, что  никак не могла попасть в ритм – так сильно билось ее сердечко. А ближе к ночи я уже и сам стал ощущать легкие приступы тахикардии.
   -А потом юноша поцеловал девушку, и серенькая мышка превратилась в домашнюю кошечку.
   В глазах снежной королевы засверкало северное сияние, она откинулась на спинку скамьи и ласково взъерошила Алексею волосы.
   -Ну, что-то в этом роде. Ты будешь ехидничать еще больше, если я тебе скажу, что продолжительность своих романтических связей я по молодости лет определял именно качеством поцелуя: поползла мурашка  или не поползла.
   -Судя по продолжительности вашей с Аленой совместной жизни, от ее поцелуя у тебя по спине прополз целый муравейник.
   Елена пробежалась по его позвоночнику, мелко перебирая пальцами. Алексей поежился и мягко стряхнул ее руку.
   -Вообще-то, я хотел поговорить не о нашей с Аленой совместной жизни…
   -…а о том, как ты стал умнеть. Лешка, расслабься. Я все прекрасно понимаю. Раз у тебя появилось желание умничать на тему любви, значит, любви уже нет. Так что верни мне мой поцелуй, и будем дружить семьями.   
   -Пошлячка, - хотел обидеться Алексей, но на душе вдруг стало легко. - Знаешь, если чего-то страстно желать, судьба рано или поздно преподнесет этот подарок, но…
   -Я долго буду ждать?
-Извольте, сударыня. (Нежно целует ее в щеку). Ну, вот и все. Война со своим сердцем окончена. Осталась лишь память, как функция мозга.
-Ну, ты гад, - Елена улыбнулась и легонько шлепнула его по щеке.
-Вот и расквитались, - улыбнулся в ответ Алексей.
Мобильники распелись у обоих одновременно.
-Алло! Да, Алена, да, я в больнице…
-Алло! Аркаша, ты уже приехал? И Машутка с тобой? Да, дорогой, я уже поднимаюсь…
-…пока в предоперационной палате…
-…нет, Лешка едет домой.
-…уже выезжаю, солнышко. Целую… - Алексей захлопнул крышку телефона и вернул его в нагрудный карман пиджака. - Ну что ж, королева-мать, иди, принимай нового члена в свое семейство и поверь мне, что это достойное пополнение. Ты очень скоро убедишься, что Кумар – благородный человек и заслуживает уважения хотя бы за то, что столько лет хранит в своем сердце любовь к твоей дочери. Постарайся это понять. И не смей отчаиваться, слышишь. 
   -Хорошо, Леша. Спасибо тебе за все.
   -Я заеду к вам завтра часиков в девять, заберу Кумара на кафедру. Там уже готовят торжественный прием почетному гостю. Правда, повод для встречи очень грустный. Но я верю, что все обойдется. С Никой все будет хорошо. А теперь разрешите откланяться, ваше величество.
   Алексей наклонился и поцеловал Елене руку, а она по-родственному чмокнула его в макушку.

       
   Почти всю дорогу домой ехали молча. Аркадий с Еленой изредка обменивались репликами на бытовые темы. Машу минут через пять стало клонить ко сну. Она уткнулась в бок Кумару и тихо посапывала. Он осторожно отстегнул ремень безопасности и взял ее на руки. Аркадий изредка поглядывал в зеркало на красивого брюнета с русоголовой девочкой на руках, а Елена кожей чувствовала, что творится в душе крепкого на вид мужчины с изломанной судьбой.
   Подъехали к дому, где восемь лет тому назад Ника смело и артистично призналась Кумару в любви. Маша спала на его руках, а сам он грезил, что вот сейчас откроется дверь, и на пороге появится Ника.
   Дверь открылась, и на пороге появился Андрей.
   -Здравствуй, Андрей, - тихо сказал Кумар.
   -Отдай ребенка!
   -Не кричи, ты ее разбудишь, - еще тише произнес Кумар, но девочка все-таки проснулась, потерла глаза, потянулась к Андрею и сказала строго:
   -Папка, держи себя в руках. И меня тоже.
   Она перекочевала на руки Андрею, который непрестанно целуя ее сонную мордашку, понес девочку в спальню на втором этаже дома. Елена пошла вслед за своим бывшим, но до сих пор любимым зятем.
   Аркадий мягко подтолкнул Кумара.
   -Заходи, не волнуйся, все будет в порядке.
   Кумар вошел в совсем не изменившуюся прихожую. Та же гостиная, только растения в зимнем саду печально поникли. Съежившийся под закрытыми крышками рояль, казалось, умолк навсегда. Кумар прислонился к той самой колонне, ослабил галстук и расстегнул воротник – было трудно дышать. Он ополз на корточки, закрыл лицо руками и тихо зарыдал.
   -Я убью его!
   -Андрей, не сходи с ума! Успокойся.
   -Ему мало Ларисы, ему мало Ники, ему теперь моя дочь приглянулась! - Андрей стремительно спускался по лестнице.
   -Опомнись! Что ты несешь? - Елена цеплялась ему за руки, безуспешно пытаясь его удержать.
   Кумар вскочил и едва успел перехватить занесенный ему в лицо кулак Андрея. Их руки сцепились в армрестлинге, горящие взгляды испепеляли друг друга.
   -Убей меня, Андрей, застрели, зарежь, но не оскорбляй и не смей бить меня по лицу. Поверь, мне совсем не жаль лишиться жизни, но честью свой я дорожу. И если судьбе угодно, чтобы именно ты положил конец моим страданиям, я с благодарностью покорюсь ей. Ты еще не разучился держать в руках шпагу, мушкетер?
   Он ослабил хватку, и Андрей  опустил руку.
   -Слишком много чести. Стану я пачкать благородное оружие твоей поганой кровью!
   -Ну и ладно, - подскочила, встав между ними, Елена. - Оставим в покое дуэли и всю эту патетику. Аркаша, собери на стол. Я приготовлю чай.
   Аркадий достал из буфета сахар, пастилу, эклеры. Кумар сел в кресло. Андрей стоял у колонны. На некоторое время в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая только звоном фарфора.
   Первым не выдержал Андрей. Развернувшись, он уперся в колонну лбом и стал лупить по ней кулаком.
   -Господи, почему? За что, Господи!
   Кумар уронил лицо в ладони и снова беззвучно зарыдал. Аркадий тоже сел в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. По щекам потекли безутешные отцовские слезы.
   Елена не знала, как ей справиться с мужскими эмоциями и, не придумав ничего умнее, с размаху грохнула об пол чашкой.
   -А ну прекратите истерику! - крикнула она.
   Мужчины вздрогнули и в изумлении воззрились на нее. Елена пошатнулась, и Андрей едва успел подхватить ее. Он усадил ее в кресло Аркадия, когда тот бросился за валерьянкой. Чтобы и себя чем-то занять, Кумар стал собирать осколки.
   Проснувшаяся от шума Маша спустилась в гостиную. Присутствие ребенка разрядило напряженную обстановку. Все расселись по диванам и креслам. Потекла тихая беседа сначала за чашкой чая, потом на столе появились рюмки и спиртное, и чаепитие обернулось возлиянием до положения риз.
   
   Алексей приехал в девять утра и пытался связаться с жильцами дома через интерком. Наконец, ему ответила Маша и шепотом приказала тихо войти, не орать, не греметь, потому что все спят. Войдя в гостиную, Алексей остановился, как вкопанный, изумленно глядя на картину, скорее напоминавшую утро в студенческой общаге после бурной попойки, чем загородную виллу интеллигентного семейства.
   На журнальном столике выстроилась батарея пустых бутылок из-под горячительных напитков. Пепельницы были доверху набиты окурками. На ковре валялись две пары брюк, два пиджака, две рубашки и цветастый галстук, а на угловом диване почти нос к носу спали хозяева разбросанной одежды.
   -Кумар, просыпайся.
   Алексей легонько потрепал друга по плечу. Тот разомкнул тяжелые веки, медленно поднялся.
   -А, Лешка, привет. Который час?
   -Начало десятого. В двенадцать на кафедре собираются наши. Я пообещал, что ты будешь, но кажется, поторопился. Что тут у вас произошло?
   -Ничего, просто сидели, разговаривали, но в основном, конечно, пили.
   -Не рано ли устроили «отпивание»?
   -Что? - не понял Кумар.
   -Ничего, - решил не пускаться в пространные объяснения Алексей. - Так ты едешь или нет?
   -Прости, Лешка, мне очень неудобно, но я, пожалуй, не поеду. Ты же понимаешь…
   -Понимаю. Ладно, пойди хоть умойся. Ну и вид у тебя … Ты нормально себя чувствуешь? Бледный, как полотно. Приедешь в больницу, попроси там какие-нибудь таблетки.
   -Мне уже давали и обследование предлагали, только зачем?
   -Отставить! Что значит, зачем? Ты приехал, чтобы Нику на ноги поставить или чтоб самому ласты склеить?
   Кумар промолчал и отправился в ванную.
   -Не беспокойтесь, дядя Леша, я проконтролирую, - Маша уже успела навести порядок на кухне и вскипятить полный чайник воды.
   -Что бы мы без Вас делали, Мария Андреевна.
   Алексей присел на корточки и поцеловал малышку в ее не по годам серьезные глазки.  Девочка в ответ чмокнула его в щеку и отправилась тормошить отца, чтобы успеть в лицей хотя бы на последние уроки. Она вытолкала его в ванную и принялась за переполненные пепельницы.
   В дверях Андрей столкнулся с Кумаром.
   -Доброе утро.
   -Доброе утро. Кумар, прости меня за вчерашнее.
   -Все в порядке, Андрей.
   Крепкое объятие расставило окончательные акценты в их неординарных отношениях.
   В гостиную спустились Елена и Аркадий. Кумар предложил свою помощь по хозяйству, и они с Еленой удалились на кухню готовить завтрак. Остальные стали прибираться в гостиной.
   Воспользовавшись шумом пылесоса как защитой от посторонних ушей, Елена обратилась к Кумару:
   -Хочу предупредить еще об одной неприятной для вас встрече. (Кумар чуть перелил кипятка в заварочный чайник). - На днях прилетает Роман, чтобы вступить в права владения домом.
   -Разве не вы хозяева этой виллы?
   -Да, мы купили ее, поскольку по большей части обитали в Москве, тогда как Ирина с Петром, наоборот, в России практически не жили. Но теперь мы с Аркадием возвращаемся в Израиль. Мы хотели продать дом, но Роман запретил нам это делать. - Елена положила готовый бутерброд на блюдо и в упор взглянула на Кумара.
   «Надеюсь, вы понимаете, почему», - одним лишь взглядом спросила она.
   «Понимаю», - вступил в немой диалог Кумар.
   «В этом доме Роман пережил самые сильные чувства в своей жизни: безмерную радость обретения любви и безграничную боль ее утраты».
   «В этом доме я окончательно убедился, как безгранично люблю Нику. И именно вам, Елена, впервые в этом сознался».
   Она выдохнула тяжело, протяжно и принялась за новый бутерброд. Кумар долил в заварку кипятка.
   -У этого дома очень сильная энергетика, - продолжала Елена. - Аркадий проектировал и вел его строительство в период нового всплеска наших романтических отношений, которыми судьба одаривает те супружеские пары, что выстояли в так называемый «кризис среднего возраста». Этот дом видел много радости, нежности и любви. Но на родине нас ждет и очень без нас скучает отчий дом. Что же касается Романа…
   -Елена, прошу вас, - Кумар поспешил свернуть разговор, поскольку жужжание пылесоса стихло, и участники санитарного рейда изъявили желание подкрепиться, - не волнуйтесь по поводу нашей встречи с Романом. Я уверен, что он унаследовал вашу тонкую душевную организацию и справится со своими эмоциями лучше, чем это вышло у Андрея. И этот дом еще увидит много радости, счастья и любви.
   Последние слова были адресованы появившейся за столом Маше, которая поцеловала бабушку и ответила на ласковую улыбку Кумара хитрым прищуром жемчужно-серых глаз.
   Наконец, все собрались за столом, съели бутерброды, выпили по чашке масалы, кто с молоком, кто с ликером, обсудили график посещения Ники и разъехались по своим делам.
   Кумар настоял на ночном дежурстве.
   
   Наступило время суток, когда больничная суматоха затихает на пару предрассветных часов, и именно в этот период измученные души пациентов предпочитают отходить в мир иной.
   Кумар встрепенулся, как человек, заснувший под шум телепередачи, мгновенно просыпается, когда переключают на другой канал или вовсе выключают телевизор. Он осознал, что не слышит больше воркующего похрапывания Ники. Вместо него палату наполнял монотонный сигнал отсутствия жизненного импульса, жуткий своей мониторинговой прямолинейностью. Кумар понял, что Ники больше нет.
   Первым желанием его было, кричать, умолять ее вернуться. Он метнулся по палате, пытаясь в полумраке разыскать кнопку экстренного вызова, но взгляд упорно возвращался к прекрасному в своей умиротворенности телу его возлюбленной, его жены, его богини. В безрассудном отчаянии он выдернул провода монитора, вернулся к ее изголовью, упал лицом ей на грудь и зарыдал.
   -Прости, прости меня, любимая. Я не буду больше доставлять тебе страданий и никому не позволю мучить тебя. К чему все эти  электрошокеры и насосы? Зачем возвращать тебе невыносимую боль? Только об одном прошу: подожди меня, не уходи далеко. Тебе нельзя быть одной. Ты не сможешь быть одна, и ты не будешь одна. Я никому тебя больше не отдам. Сейчас, погоди, любовь моя.
   Кумар встал, достал из кейса ароматический светильник и несколько толстых разноцветных свечей, зажег их и прочитал молитву по усопшей. Вынул еще один пакет.
   -Для меня ты прекрасна в любом одеянии, даже в этой сорочке с кружевами и бантиками. Но, извини, дорогая, это не твой стиль, а я хочу, чтобы все по достоинству оценили твою красоту, - тихо говорил он, снимая с Ники ночную рубашку и надевая платье из бледно-желтого хлопка, отороченное золотой тесьмой.
   Платье так соблазнительно облегало ее формы, что Кумара обдало жаром, прошибло холодным, липким потом и больно отдало за грудину. Он вынул из пакета шифоновое покрывало, укрыл ее волосы и плечи до локтей, сложил под грудью ладони одна на другую.
   -Теперь никто не посмеет бросить на тебя нескромный взгляд, обольстительница.
   -Болван. У тебя сердце рвется, а ты все о том же, - послышался насмешливый, но с тенью беспокойства голос.
   Кумар резко обернулся.
   -А, черт, это ты.
   -Спасибо, что помянул. Я уж и не надеялся.
   -Я полагал, что избавился от тебя навсегда.
   -Ну, до чего же ты самонадеянный тип. И непоследовательный, к тому же: то зовешь, то гонишь. Скучно мне с тобой в последние годы. Такой ты стал добропорядочный и милосердный, аж тошно. Твои редкие в последние годы дамочки явно в тебе разочаровались. Уж я мелким бесом извивался, ты же им все про светлые, возвышенные чувства пел, а в постели, извиняюсь, как в лужу бз... Как я обрадовался, когда появилась она, - бес кивнул в сторону Ники. - Оторвался, как вы нынче выражаетесь, по полной программе. Но чертовка меня провела.   
   -Не тебя одного. - Лицо Кумара свело злой судорогой.
   -Что, опять ее возненавидел? Понимаю. Такая кому угодно крышу сорвет. Но не стоят они того, чтобы из-за них покидать этот развеселый мир. Поэтому, хорош валять дурака, гаси эту идиотскую лампу – дышать от нее уже нечем – открывай окно и жми вот на эту кнопку.
   -Сгинь, нечисть! - Кумар попытался придушить мерзкую галлюцинацию.
   Снова резануло в груди, и он без сил ополз на пол, подогнув ногу. Пряжка ремня и еще какой-то металлический предмет врезались в тело.
   Он вынул из кармана пистолет.
   Вспомнил, как купил его днем, бессмысленно шатаясь по подворотням, вместо того, чтобы сидеть у Лешки на кафедре и беседовать с бывшими коллегами.
   Нет, одна мысль все-таки вертелась в тяжелой после вчерашней попойки голове: «Где же они тусуются, эти московские отморозки? Черт, надо было у Лешки спросить. Хотя нет, он бы догадался и таскался бы со мной повсюду. А подобные намерения необходимо тщательно скрывать».
   Идею покончить с собой он отмел сразу. Это значило потерять Нику навечно. Тогда нужно искать исполнителя. Нужно кому-то заказать собственное убийство. Правда, больших денег у него нет, но и дорогой киллер ему не нужен. Кто-угодно, лишь бы умело ткнул ножом в грудь. Хотя в сущности, чем это будет отличаться от самоубийства?
   «О, Ника, Ника! Даже умирая, ты продолжаешь мучить меня вечными вопросами. Неужели этому не будет конца?»
   Кумар знал, что Ника умирает. Он не разделял на этот счет ни глупого оптимизма Алексея, ни упрямой надежды ее родных, ни слабой веры Ракеша в чудеса современной медицины.
   Кумар знал о договоре Ники с ее Богом.
 
   Попрощавшись с ней в аэропорту, он поехал по заброшенным на целый месяц делам и вернулся домой вечером. Готовя ужин, еще раз посчитал, когда уже можно звонить Нике в Москву. На душе было тяжело. К горечи расставания примешивалось беспокойство о ее здоровье и что-то еще, чему он никак не находил объяснения.
   В сотый раз взглянув на часы, он решил немного полежать.
   «Пусть она распакуется, угомонит шквал естественных по возвращению вопросов, отдохнет от трудного перелета».
   Кумар зашел в спальню. Тоска снова защемила сердце при виде пустой постели. Он ничком ухнулся на кровать, нырнул руками под подушку, нащупал под ней какую-то бумагу и достал исписанные незнакомым почерком листки.
   «Любимый мой…»
   Все его нутро озарилось теплым сердечным светом. Ника оставила ему письмо! Впервые в жизни он видел написанные ее рукой строки. Он вглядывался в по-детски округлые, с сильным нажимом буквы, поначалу не вникая в их суть, а просто любуясь этим пляшущим жигу почерком. Облаченная в яркие метафоры, украшенная характерным юмором страшная суть письма стала, наконец, доходить до сознания Кумара.
   Ника тяжело, быть может, неизлечимо больна.
   Она узнала об этом за пару недель до командировки в Дели.
   Во время очередной «разборки» с заведующим кафедрой она потеряла сознание прямо у него в кабинете. Перепуганный зав вызвал скорую, но пришедшая в себя Ника уговорила его «не поднимать бучу», объяснив свой обморок обычной усталостью и нервным напряжением перед предстоящей поездкой с ее перенасыщенным графиком. В том же она убедила и доктора скорой помощи, свято поклявшись пройти обследование сразу после возвращения из командировки.
   Кумар несколько раз перечитал прикрытый нарочитой бравадой рассказ. Слабые тревожные звоночки, диссонировавшие в последние дни со сладостной симфонией абсолютного счастья, вдруг превратились в оглушительный набат.
   «Нет! Нет! Нет! Только не это!»
   «Как! Как! Как ты мог этого не заметить. Как ты мог отпустить ее в Пакистан! Почему сразу не отвез в больницу после ее обморока в ресторане! Ты тешил свое самолюбие, упивался счастьем, а она физически страдала все это время. Ты украл драгоценный месяц ее жизни и не оправдывайся, что так сложились обстоятельства».
   «Ты! Ты! Ты во всем виноват. Ведь она прилетела к тебе по божественному контракту, скрепленному падающей звездой».
   «Пусть я умру, Господи, - перечитал Кумар страшные строки ее письма, - но позволь мне увидеться с ним…»
   «Ее Бог выполнил свою часть договора в полной мере и что? Что! Что теперь?!»
   -Алло! Ника!
   -Радж, люби-мы-й…
   -Мама! Мамочка, что с тобой?
   -Аркадий, срочно вызывай скорую!
   -Ника! Ника! Алло!
   -Кумар, здравствуй.
   -Лешка, что случилось? Что с Никой?
   -Не волнуйся, все будет в порядке…
  «Да, в порядке, - осознал Кумар, - в порядке составления договора, а подобные сделки никогда не срываются».
   Он позвонил Ракешу, сказал, что срочно летит в Москву. Выслушал не слишком убедительные уверения друга в том, что все поддается лечению, что в России существуют прекрасные медицинские центры…
   Кумал тихо перебил:
   -Когда…
   -Надеюсь, что очень скоро, - с грустью констатировал Ракеш. - Она не заслуживает долгих мучений.
   
   -Черт! Где же вы тусуетесь? Черт, черт, черт! - бормотал Кумар, входя в очередную грязную подворотню. - Ну, наконец-то, - облегченно вздохнул он, увидев идущего навстречу бомжеватого парня.
   -Мужик, пушка нужна? - подойдя на расстояние различимого шепота, спросил парень.
   -Что? Какая пушка? - не сразу сообразил Кумар.
   -Иностранец что ли? Миль пардон, месье, - и парень пошел дальше.
   -Постойте. Да, очень нужна. Что-нибудь маленькое, буквально на один-два выстрела, - обрадованно зашептал Кумар, не веря удаче.
   Парень остановился и пристально глянул в очумелые от счастья глаза Кумара.   
   -Есть «Дерринджер» на два патрона.
   -Американский?
   -Не-е. Нашенькин, ижевский. Да ты не сомневайся, - добавил он, уловив тень сомнения в глазах потенциального покупателя, - наши надежнее.
   -Ладно. Сколько просишь? 
   -Кусок, - не моргнув наглым глазом, ответил парень.
   -Оху… что-ли?
   -Не жлобись, я же вижу, что тебе очень нужно.
   -Черт с тобой, - Кумар достал портмоне, стал отсчитывать деньги.
   -Где так классно научился базарить по-русски? - спросил парень, глядя, как похудевший на десять стодолларовых  купюр кошелек возвращается во внутренний карман пиджака клиента.
   -В МГУ.
   -Круто. Не знал, что там учат по фене.
   -У меня был спецкурс. Так, гони товар.
   Парень усмехнулся, распахнул полы грязной куртки и выудил из одного из, по меньшей мере, десятка карманов элегантный револьвер.
   -И кому же эти одна-две пули предназначаются, если не секрет? - парень полез в другой карман за патронами.
   -Слушай, кончай базар. Меньше знаешь – крепче спишь.
   -Ну, ты крутой мужик, - парень вставил патроны, проникаясь симпатией к иностранцу, - только если для бабы, брось это гиблое дело. Не стоят они того. Врежь по харе и забудь.
   -Лады. Так и сделаю. - Кумар вручил парню деньги. - А теперь, приятель, сделай одолжение: доведи это гиблое дело до конца. Выстрели вот сюда, - он молниеносно схватил парня за руку с пистолетом и направил себе в грудь. - Не бойся, жми на курок.
   -Э-э, ты что, е…нулся!
   -Стреляй!
   -Слышь, кончай шизаться, мы так не договаривались!
   -Стреляй! - Кумар пытался удержать руку парня на уровне сердца, но верткому юноше удалось выскользнуть и пулей выскочить из подворотни, крича на ходу, что понаехало психов, как будто своих мало.
   «Дерринджер» остался в руке Кумара.
   В подворотне появился прохожий, и Кумар быстро спрятал пистолет в карман, мгновенно совладал с собой и прошел мимо подозрительно глянувшего на него пожилого мужчины.
   На улице он поймал такси, назвал адрес больницы и всю дорогу проклинал себя последними словами за безмозгло потраченные полдня и тысячу долларов.
   «Ну и что теперь делать с пистолетом? Оставить в такси? Выбросить в мусор? Неизвестно как распорядится оружием тот, кто его найдет».
   «Зайду в туалет и утоплю в унитазе, - решил он, расплатившись с таксистом. - Стоп. А как ты доберешься до туалета? Ведь нужно пройти через металлоискатель у входа».
   И тут он увидел вчерашнюю девушку-охранника, видимо еще не сменившуюся после дежурства.
   «Ну что же, рискуй, идиот. Заметит – сдашь пистолет. Не заметит – пусть вылавливают из канализации».
   -Добрый день, - Кумар щедро плеснул елея в приветствие, и сладкая улыбка порхнула на его губах. - Как поживаете?
   Легкий иностранный акцент и приятная внешность посетителя сделали свое дело. Девонька потеряла бдительность.
   -Вчера вы попросили меня снять ремень. - Кумар потянулся к массивной металлической пряжке. - Мне повторить процедуру?
   -Ой, ну что вы, - застеснялась девушка. - Проходите, пожалуйста. Вам ведь в онкологическое?
   -У вас профессиональная память. Я восхищен. Это вам. - Кумар достал  коробочку шербета из кейса, нарочито откровенно переворошив его содержимое. - Угощайтесь.
   -Спасибо.
   -На здоровье.
   «Ну, теперь в уборную».
   Однако до конца коридора он так и не дошел. Навстречу ему по лестнице спускался Андрей.
   -Здравствуй, Кумар.
   -Здравствуй, Андрей. Извини, я задержался.
   -Ничего.
   -Как Ника?
   Ответом ему был отчаянный взгляд из-под опухших век.
   -Ей хуже?
   -Иди. Она зовет тебя. - Глаза Андрея наполнились слезами. - Ей  очень больно, Кумар. Сделай так, чтобы ей не было больно. Умоляю.
   Он что-то еще говорил вслед рванувшему вверх по ступеням Кумару, но тот его уже не слышал.
   Он ворвался в палату, где вокруг Вероники кружили медсестры.
   -Радж… милый… ты пришел… наконец-то. - Ника пыталась улыбнуться, но лицо сводило судорогой невыносимой боли.
   -Выйдите из палаты, - скомандовала старшая из медсестер, не постеснявшись повысить голос на иностранца.
   -Почему ей больно? Сделайте что-нибудь! - почти кричал Кумар.
   -Сейчас же выйдите, или я вызову главврача.
   -Вызывайте! 
   Но главврач уже сам заходил в палату.
   -Доктор, почему ее не оперируют? Ее необходимо срочно оперировать.
   -Успокойтесь, пожалуйста. Все идет по плану.
   -Но вы же видите, как она мучается.
   -Ей сейчас введут дополнительную дозу обезболивающего, - сказал врач и дал распоряжения старшей медсестре. - Прошу вас, подождите в фойе. - Он мягко, но настойчиво увлек Кумара в коридор. - Вы хорошо себя чувствуете? - спросил он, заметив испарину на неестественно бледном лице посетителя.
   -Да, черт возьми! Я нормально себя чувствую, - резко ответил Кумар, но все-таки сел в кресло, рефлекторно схватившись за грудь.
   -Дайте-ка ваш пульс.
   -Оставьте мой пульс в покое, - Кумар отдернул руку. - Займитесь лучше моей женой. Она не должна страдать, - продолжал возмущаться Кумар, пока не встретился с укоризненным взглядом доктора.  - Простите, доктор. Просто я немного устал. Долгий перелет, знаете ли, бессонная ночь, - стал оправдываться он. - Если мне нельзя сейчас в палату, позвольте, я подожду здесь.
   -Конечно-конечно. Прилягте вот здесь на кушетке. Сестричка сделает вам укол, и вы поспите пару часов. Берегите силы. Они вам еще понадобятся.
   -Спасибо, доктор.
   Кумар проспал три часа. Он проснулся, когда отделявшая кушетку от холла занавеска раздвинулась, и медсестра предложила ему ужин. Он отправился в туалет, облегчился, умылся и только тут заметил, что был без пиджака.
   «Пистолет…»
   Он ринулся обратно в холл. Пиджак по-прежнему висел на спинке стула. Пистолет лежал в кармане.
   «Фу, черт. Пронесло. Выбрось уже его кибенимать.
   -Господин Кумар, - выглянула из палаты медсестра, - вас зовет жена.
   Подхватив пиджак и кейс, Кумар бросился в палату.
   -Вы можете повесить пиджак на крючок, - подсказала медсестра замешкавшемуся с вещами Кумару. - Ваш ужин на тумбочке. Нянечка заберет посуду. Приятного аппетита.
   -Спасибо.
   Девушка скрылась за дверью.
   Злосчастный пистолет перекочевал в карман брюк, где и пролежал весь вечер и всю ночь, пока эти двое, позабыв обо всем на свете, тихо нашептывали друг другу слова любви. Она заставила его съесть ужин. Он угощал ее ладду, целовал ее сладкие губы, читал ей стихи, напевал убаюкивающие мелодии, задремал сам, а под утро встрепенулся, заметался по палате, ополз на пол, ощутил в кармане зловещий металл, вынул и долго смотрел на смертоносную игрушку.
   А пистолет распалялся в его руке и рвался к груди.
   «Ну же, ну! Сними меня с предохранителя, направь в сердце, жми на курок, и всем твоим мучениям наступит конец».
   Но рука его хозяина дрогнула в последней конвульсии, и жаркий порыв крошечного произведения оружейного искусства на великую роль в этом спектакле жизни и смерти стал медленно остывать.
   «Все вы врете, уважаемые Антон Павлович и Константин Сергеевич. Не стреляет ваше ружье на стене. Не верю я больше вашим мхатовским штучкам. Не верю!»      
          

Глава 12

    Аудитория, в которой собрались студенты первокурсники, тихо гудела перед началом лекции. В коридоре у окна стояли двое преподавателей: пожилой, лет шестидесяти, сухощавый, подтянутый, и молодой красавец-брюнет с густой шевелюрой, которую он без конца приглаживал, выдавая этим свое нервное состояние.
   -Перестань психовать, - сказал пожилой. - Придет она, никуда не денется. Небось, не успела сдуть все пылинки со своих талмудов. Все, пора начинать.
   -Алексей Михайлович, но вы же знаете...
   -Знаю, и это никуда не годится. Зачем ты превращаешь ее в талисман? Не может же она присутствовать на всех твоих лекциях. Иди и работай. А то студентки уже выпрыгивают из юбчонок и топиков от нетерпения.
   -Дядя Леша... - густо покраснел молодой человек, чего не смогла скрыть даже его смуглая кожа.
   Алексей засмеялся и по-отечески похлопал парня по плечу.
   -Ладно, пойдем, я тебя официально представлю, объясню публике, что к чему и остужу некоторые слишком пылкие головы.
   Молодой человек поправил цветастый галстук на белоснежной рубашке, достал из кармана серых мешковатых брюк очки, протерев, нацепил их на нос и сразу повзрослел лет на десять.
   Они вошли в аудиторию, и студенты мгновенно притихли: декан филологического отделения Алексей Михайлович Вяземский пользовался непререкаемым авторитетом. А от неподражаемого шарма стоящего рядом с ним молодого человека у многих девчонок просто поехала крыша.
   -Доброе утро, друзья мои. Позвольте мне представить своего коллегу. Доктор филологических наук Рауль Кумар.
   -Здравствуйте, - с идеальной интонацией произнес молодой человек.
   -Господин Кумар будет вести спецкурс по компьютерной лингвистике, в конце которого вас ожидает дифференцированный зачет. Прошу отнестись к его лекциям со всей серьезностью, поскольку от этого будут зависеть ваши дальнейшие успехи на академическом поприще. - Он сделал акцент на слове “академическом”, и обвел аудиторию доброжелательным взглядом, чтобы вывести из предобморочного состояния некоторых чересчур экзальтированных девиц. – К слову сказать, господин Кумар женат и ожидает прибавления в семействе, - он повернулся к Раулю, -напомните, пожалуйста, когда.
   -В конце марта, с божьей помощью, - ответил Рауль голосом, который, раз услышав, трудно забыть, как трудно забыть ослепительную улыбку, с которой эти слова были произнесены. Но эта белозубая кипень, скорей всего, была адресована появившейся в дверях девушке в простом, неказистом одеянии из стандартных джинсов и довольно широкой мужской рубахи навыпуск.
   -Доброе утро, извините за опоздание, обещаю исправиться, - тихой скороговоркой произнесла девушка, бесшумно уселась на свободное место в первом ряду и постаралась остаться незаметной, что ей вполне удалось.
   -Ну что ж, друзья мои, открывайте ваши ноутбукс и дерзайте. Желаю всем успеха.
   Алексей покинул аудиторию, с удовольствием отметив, как за последние годы изменилась учащаяся публика: увеличился девичий контингент на прежде «мужских» отделениях, при слове «ноутбукс» многие студенты достали не толстые «общие» тетради, а электронные ноутбуки. 
   Он направился в деканат, где в этот час было еще тихо. В сущности, он мог и не приходить в офис в такую рань: ответственный секретарь Галина Георгиевна, с которой они проработали уже более четверти века, крепко держала в руках ею же самой четко отлаженную административную работу деканата. Появляясь в своей вотчине, Галочка знала, что босс уже на своем рабочем месте, и старалась не беспокоить его ровно столько, сколько он сам считал приемлемым.
   Дело в том, что вот уже ровно год, как Алексей уединялся в своем кабинете задолго до начала лекций и писал книгу. Нет, не очередной научный трактат по лингвистике.
   Он писал роман.
   Алексей хорошо помнил тот день, когда бродившие в нем долгие годы  воспоминания о дорогих ему людях вдруг плеснули через край и, открыв новый уордовский файл, он стал взахлеб воплощать их в образы своих героев.
 
   Стоял конец августа, самые жаркие в прямом и переносном смысле дни, когда дверь его кабинета практически не закрывалась от бесконечных посетителей.
   В какой-то момент в ее проеме показалась мордашка Машуни. Ее жемчужно-серые глаза лукаво искрились. Она тряхнула копной темно-русых курчавых волос в знак приветствия и, хитро улыбнувшись, сказала:
   -Дядя Леша, угадай, кого я к тебе привела.
   И чтобы долго не мучить Алексея догадками, выдернула из-за дверного косяка и выставила перед ним смущенно улыбающегося ... Кумара. 
   Дежа-вю так явно отразилось на растерявшемся лице Алексея, что молодые люди весело рассмеялись и из Вероники и Раджа снова воплотились в Марию и Рауля.
   -Здравствуйте, Алексей Михайлович, - с легким акцентом, но хорошо поставленным голосом сказал молодой человек.
   В кабинет вошла Галина, еще не стряхнувшая оцепенение от встречи с воскресшим кумиром ее юности.
   -Вот и не верь после этого в переселение душ, - с нарочитой веселостью сказала она. - Алексей Михайлович, доставайте коньяк. Нужно выпить за встречу... - она не договорила, но Алексей мысленно закончил: “…с прошлым”.
   -За встречу! - повторили все, когда коньяк был разлит по фужерам.
   В следующие полчаса никто не помешал их беседе, поскольку Галине мгновенно удалось организовать обеденный перерыв, уведомив об этом запиской на двери. Она деловито приступила к обустройству совместной жизни “наших детей”.
   -Алексей Михайлович, вы должны поговорить с проректором и выбить для них комнату в преподавательском блоке.
   -Галина, ты с ума сошла! На каком основании? То есть, вы хотите сказать… Когда ж вы успели, черти?
   -Нет, Алексей Михайлович, - улыбнулся Рауль. - Галина  Георгиевна поторопилась. Мы пока еще не муж и жена. Но я уже попросил Машиной руки у Андрея Станиславовича и у дяди Ромы.
   -Ты опять начинаешь, - взбрыкнула Маша, опалив Рауля гневным взглядом. - Никаких свадеб и семейных общаг. Надо Карине с дядей Ромой помогать. Лерка и Ларка устраивают им вырванные годы. А Карина почти на сносях и опять близнецами. Они никому не говорят, но бабуля разузнала и мне шепнула, что это мальчик и девочка.
   -Слава Богу!
   -Господи, помоги! - Одновременно взмолились Алексей с Галиной, и все выпили за благополучный исход божественного предприятия.

   Как видно, Всемогущий и Всемилостивый, не доверяя подчиненным своей канцелярии, решил самолично позаботиться о многострадальном семействе, и шесть лет назад одарил Романа и Карину Сабрас-Кумар двойняшками: светловолосой голубоглазкой Лерочкой и кареокой брюнеткой Ларочкой.
   Беременность и роды у сорокадвухлетней Карины протекали очень трудно. Но она стойко вынесла это испытание, потому что рядом с ней почти неотступно находился ее муж, он же родной брат последней жены ее родного брата, он же коварный соперник, отбивший у брата его бывшую возлюбленную, он же единственный возлюбленный на всю оставшуюся ей жизнь.
   Они впервые увиделись в здании крематория, в день, когда сжигали останки Кумара. В зале теснилось большое количество людей, приехавших на печальную церемонию. Алексей ни на шаг не отходил от Карины и Рауля, тихо знакомил их с бывшими коллегами Кумара, медленно продвигаясь в центр, где стояли родственники Вероники. В расступившейся толпе она сразу узнала ее мать и дочь. Девочка жалась к бабушке, которую с двух сторон поддерживали мужчины: пожилой, сгорбленный утратой Аркадий и молодой, но с обильной сединой на висках, ее брат.
   «Роман, - представился молодой человек. - Можно просто Рома».
   Его имя сразу впечаталось ей в мозг в отличие от остальных, трудно запоминаемых русских двойных имен, а от лица, так похожего на лицо его красавицы-сестры, она поспешила отвести смущенный взгляд.
   Карина выразила соболезнование родным Вероники, дрожащим от слез голосом благодарила за слова сострадания в свой адрес и адрес матери, вкратце рассказала о плохом самочувствии Самиры и необходимости возвращаться домой, как можно скорее.
   Сабрасы целовали Рауля в мокрые щеки и сочувственно гладили непокорную его шевелюру. Роман крепко обнял его, похлопал по плечу и слегка подтолкнул к Марии, которая снизу вверх и наискосок наблюдала за подростком, пытаясь разгадать фокус: как это ее новоявленный отчим умудряется одновременно лежать в гробу, и стоять рядом с ней весь в соплях. Но мобилизовав свой недетский ум, Маша осознала, что трюк сей вовсе не циркового происхождения, и потрудился над ним фокусник гораздо более могущественный, чем все маги и чародеи обожаемой ею генетики.
   -Вытри нос и будь мужчиной, - строго приказала она по-английски пятнадцатилетнему детине, взяла его за руку и подвела к своему отцу. - Папка, скажи ему, чтобы не распускал нюни, а был настоящим мужиком, как Кумар.
   Андрей ничего не успел ему сказать, так как служащий объявил, что кремация начинается.
   Рауль получил из рук Карины сосуд, трижды обошел тело отца, обрызгивая его водой, и под тихую траурную мелодию гроб с телом Кумара стал медленно опускаться в печь, заменившую в данных обстоятельствах погребальный костер.
   Когда музыка стихла, все поразились метаморфозе, произошедшей с юношей. Его лицо было сухо от слез, а во взгляде появилась решимость взрослого человека. Он крепко ухватил ручонку Марии и строго, как недавно она сама, произнес:
   -Ты полетишь с нами к моей бабушке. Мы возьмем с собой всех твоих родственников.
   А потом, смягчив тон и ласково взглянув в широко раскрытые от удивления глаза девочки, добавил по-русски:
   -Харашё?
   Уладив проблемы с визами, оформлением билетов и медицинскими формальностями, в поездку с Кариной и Раулем отправились Елена, Роман и Мария. Аркадий, которому врачи запретили даже думать о столь опасном для его здоровья перелете, остался в Москве дожидаться семью, а Андрей возвращался в Санкт-Петербург, где Наталья должна была вот-вот родить их долго и трудно вынашиваемого в планах, но вполне легко и нормально доношенного в реальности ребенка.
   -Папка, - наказывала Маша отцу, расстроенная тем, что не сможет лично присутствовать при рождении малыша, - Обязательно все сними на пленку. Да смотри, не грохнись в обморок, когда кабанчик полезет наружу.
   -Почему кабанчик? - не смог сдержать улыбки Андрей.
   -Я все подсчитала. Борька родится четыре пятьсот, пятьдесят шесть сантиметров. Бедная Натаха. Вот не слушала меня, жевала все без разбору, теперь будет мучиться.
   -Виноваты, Мария Андреевна, - улыбнулся отец. - Но не переживай, немного помучимся, и ты еще натаскаешься с кабанчиком Борькой.

  Машуня была счастлива, узнав о беременности Натальи. Все свободное от лицея и домашних заданий время она проводила в Сети, вычитывая и докладывая о последних достижениях гинекологии и акушерства, критиковала рекомендации районного врача «недоучки» и сама составляла диеты и комплексы физических упражнений для Натальи. Она строго следила за их выполнением и не без гордости заявляла, что уже имеет опыт по «воспитанию младенцев», намекая на родившего прошлой весной Игорешку, внука Алексея. 
   -Машенька, ты бы поиграла с подружками или мультики посмотрела, - уговаривали ее бабушки и матери. - Рано тебе обо всем этом знать.
   -Рано - не поздно, - становился на защиту Машки Андрей, которого умиляли отношения «мачехи - дочехи». - Ты вот даже не сразу поняла, что беременна. А Машка тут же сообразила, отчего тебя стало мутить по утрам. А ты все: гастрит да гастрит. Так что внимай устам младенца и делай, что велят.

   Мария жила на три дома. Поначалу первоклассницу отводили и забирали из школы то отец, то мать, то мачеха, то бабушка Дина, то дедушка Стас. Но очень часто происходили нестыковки по причине вечной занятости взрослых, что вносило неразбериху в распорядок дня девочки.
   «Дед и баба» упрямо не желали переходить в статус пенсионеров, родители по уши увязли в диссертациях, и Машка решила взять свою судьбу в собственные ручонки.
   В качестве новогоднего подарка она пожелала сотовый телефон и со второго полугодия упорядочила жизнь двух домов так, чтобы всегда быть в курсе, кто, где находится и чем занимается в данный конкретный момент.
   Она же придумала систему взаимовыгодных отношений с живущими поблизости одноклассниками, у которых была четко налажена доставка в школу и домой. Они вместе делали уроки, а их благодарные бабушки и дедушки с удовольствием брали на себя заботу о странной девочке из странной семьи.
   Третьим был московский дом бабули Лены, дедули Аркаши и дяди Ромы, куда Мышку, как окрестил ее Роман, привозили на праздники и каникулы. Мышка-Машка стала прочным связующим звеном в родственных связях и бескомпромиссным, по причине детскости, источником информации.
   Однажды Машуня на телефонный вопрос Елены: «Чем занимается Мышка-норушка? Почему так поздно не спит?» поведала бабушке, что читает книжку, которую подарил ей деда Стас. Потом она расскажет папе сказку о прекрасной принцессе, когда он ляжет на своем диване, а после она пойдет в спальню к маме и будет рассказывать ей о прекрасном принце.
   Так Сабрасы узнали об охлаждении супружеских отношений между Никой и Андреем, которые закончились через год официальным разводом. Первой об этом уведомила Елену опять же Машка, сообщив, что папа нашел свою принцессу, что они скоро поженятся, и мама сейчас собирает для Натальи приданное из платьев, которые не успела поносить из-за «преднатальиных и постнатальиных изменений в фигуре».
   «Не натальиных, а натальных, родовых», - смеялись взрослые, поправляя Машу, но словечки прочно вошли в их обиход, обозначая периоды жизни ее родителей до и после развода.
   Этот драматический факт никак не сказался на добрых взаимоотношениях семей. Просто Полонские приняли в свою семью еще одного члена в лице тихой, рассудительной и абсолютно родной Натальи, а Машка обзавелась дополнительным комплектом родственников.
   Девочка росла пухлым ребенком из-за малоподвижного образа жизни и обилия бабушек, с их эклерами, пирожками и хрустиками.
   На уговоры родителей записаться в спортивные секции флегматично отвечала: «Зачем?»
   -Как зачем? - удивлялись старшие и начинали приводить всевозможные доводы.
   -Чтобы быть ловкой, - говаривал Андрей и неожиданно бросал в нее мячиком или мягкой игрушкой.
   Маша ловко их ловила и со словами: «Папка, не устраивай бардак», чинно возвращала игрушки на место.
   -Чтобы быть сильной, уметь постоять за себя, - говорила Ника, и Маше приходилось сознаваться, за что она разбила нос очередному обидчику, доказывая умение постоять за себя.
   -Пусть не обзывается даблмаком. Сам, как чизбургер.
   -Чтобы быть гибкой и пластичной, - убеждала Наталья, в прошлом гимнастка.
   -Подумаешь, - бурчала Маша, садясь в «шпагат» или выворачиваясь в «мост». - Проще простого.
   -Чтобы быть грациозной, стройной, красивой, нравиться мужчинам, найти своего принца и выйти за него замуж, - нашептывали бабушки.
   -Мамусечка хоть и не самая стройная, но нравится всем мужчинам, и все говорят, что она самая красивая, - с наивным прямодушием сдавала Маша свою «непутевую мамашу». - Только никакие они не принцы.
   -Ну, а дядя Миша?
   -Миша – придворный звездочет.
   -А дядя Слава?
   -Славик – королевский портной.
   -А дядя Валера?
   -Валера – странствующий трубадур.
   -А дядя Витя?
   -Царский винопитий.
   -Ты хочешь сказать: виночерпий.
   -Может, кто и виночерпий, а Витя – винопитий.

   -Мамусечка, а ты хочешь пожениться со своим кумаром и стать принцессой цирка? - спросила Машуня за ужином после просмотра старой советской экранизации оперетты Кальмана.
   -Кумаром? - У Ники вспыхнули щеки. - А-а, ты имеешь в виду «с кумиром»?
   -Ну да. Только ты весь вечер поешь: «Кумар мой, кумар мой…» А что такое «кумар», ну то есть «кумир»?
   -В общем-то, это разные слова. «Кумир» – это божество, идол. А «Кумар» - довольно распространенное имя в Индии. 
   «Господи, я уже теряю контроль над речью. Как я могла вслух произнести его имя да еще при Машке?»
   -А твой кумир, ну то есть Кумар такой же красивый, как мистер Икс?
   -Маруся, ну что ты несешь. Нет у меня никакого кумира-Кумара, - с трудом сдерживая раздражение, сказала Ника, но под пристальным взглядом Машуни отвела глаза и поспешила заняться грязной посудой.
   За шесть Машкиных лет Ника так и не привыкла к недетской проницательности своей «индиго-дитяти», боялась и старалась избегать рентгеновского излучения ее не по годам серьезных глаз.
   -Ну, да, да, когда-то давно я была знакома с человеком по имени Кумар…   
   -Вы полюбили друг друга, а потом он уехал за тридевять земель…
   -Кто рассказал тебе эту глупую сказку? Папа?
   -Нет, это я придумала свою версию «Царевны-несмеяны», а папа слушал и плакал.
   -Тебе чай или компот, - спросила Ника после тяжелой паузы.
   -Компот.
   Ника дольше необходимого возилась с чашками, ложками, кувшином, но слезы никак не просыхали.
   -Мамусечка, давай пошлем ему емелю, - Машуня взобралась на колени, наконец-то, усевшейся за стол матери и обвила ручонки вокруг ее шеи.
   -У меня нет его и-мейла.
   -Ну, давай позвоним.
   Ника отрицательно покачала головой.
   -У тебя нет его телефона? Подумаешь, я сейчас в один момент найду в интернете, - Маша соскочила с колен матери, чтобы бежать к компьютеру.
   -Не надо, зайка. У меня есть его телефон. Но я не буду звонить. Пожалуйста, пей компот и иди спать.
   «Но почему?» - светились вопросом глаза Машуни.
   «Пока не хочу», - вскинула бровь Ника.
   «А когда?»
   «Надеюсь, что скоро», - а вслух сказала:
   -Мария, ты уже большая девочка и умеешь хранить тайны, правда?
   Маша кивнула и вернулась за стол, предвкушая серьезный разговор.
   -Думаю, что скоро я с ним увижусь, - заговорщически прошептала Ника. - Чего бы мне это ни стоило.
   И она поведала дочери о том, что в августе летит в Дели,…
   -…где живет твой кумир?
   -Муся, прекрати.
   -Ну, твой Кумар.
   -Он не мой, солнышко. У него есть жена и сын.
   -А вот с этого места – поподробнее.
   -Не обезьянничай. Давай приберемся – и спать.
   Но с тех пор почти каждый вечер Машуня требовала от мамы сказку о принце Кумаре. Ника удивлялась тому, как легко ей давались эти рассказы, как упоительно было произносить вслух его имя. Она словно отвалила тяжелый камень от истока своей души, и воспоминания, облаченные в сказочную форму, полились чистой родниковой водой.
   Но более всего ее поражало Машкино участие в этом мифотворчестве. Она подсказывала Нике конкретное место действия и по-детски уморительно рассуждала о причинах тех или иных ее переживаний.
   -Нет, - к примеру, поправляла она Нику, - он сказал: «Как я ненавижу тебя и твои боевые искусства», потому что разным дядькам и тетькам ты разрешала хватать себя за руки, за ноги и за другие места, а ему не давала даже по головке тебя погладить. Знаешь, как ему было обидно! Он, знаешь, как боялся, что тебе что-нибудь сломают в бою. А ему так хотелось, чтобы ты была его принцессой, а не воином, хотелось тебя лохить и лелеять!
   -«Холить и лелеять», - рассмеявшись, поправила Ника.
   -Ну, «холить». Он же не знал, что ты уже помирилась с черным бойцом, и страшно боялся, что он тебя побьет.
   -Надо же. А мне и в голову тогда не пришло, что Ахмед захочет отомстить за оскорбление если не мне, то какой-нибудь другой дурочке, послабее. А ты откуда знаешь, что мы с Ахмедом помирились?
   -Ну, я же помню…
   И в такие минуты у Ники внутри все сжималось от страха.
   «Одно из двух: или я начинаю сходить с ума, забывая, когда и о чем говорила, или что-то не в порядке с моим ребенком. И Господь, действительно, наградил меня одним из тех детей с аурой цвета индиго, о которых трубят в последнее время апологеты гуманной педагогики в компании с продвинутыми психологами».

   В июне Маша заболела. В бреду она рвалась спасать маму от черной колдуньи, от змей и скорпионов в маминых волосах, звала на помощь принца Кумара, и он мчался к ним на белом коне, но не успевал спасти маму, сраженный стрелой в сердце.
   Ника пришла в ужас не от самого факта болезни девочки, вполне объяснимого переутомлением после первого учебного года, а от страшных снов-ассоциаций, навеянных, как она полагала, этими дурацкими сказками. Она ругала себя последними словами, запретила себе даже намеки на поездку в Индию, всячески отвлекала внимание дочери рассказами о том, как здорово они проведут лето, как хорошо будет ей в детском лагере под Москвой.
   От лагеря Маша отказалась, заявив, что хочет помогать Леше, Алене и Марине «воспитывать» недавно появившегося на свет карапуза Игорька.   
   Потом мама улетела в тридесятое государство, через месяц вернулась молодая, красивая и … смертельно больная. Вслед за ней примчался принц Кумар, похожий скорее на грустного, уставшего от горестных забот раджу. Но они были так счастливы вместе. И умерли в одно утро.   
   А после начались бесконечные перелеты. В Израиль засыпать землей могилу с завернутой в покрывало мамой. Снова в Москву сжигать тело Кумара. В Дели, а оттуда в священный Варанаси предавать Гангу прах Кумара. Опять в Москву, где небритые, не стриженные, сильно постаревшие папа с дедулей Аркашей бесшумно сновали по дому с занавешенными зеркалами и телеэкранами, упаковывая вещи. Потом снова в Израиль, куда насовсем возвращались дедуля с бабулей, и где на тридцатый день нужно было навестить маму, положить плиту на ее могилу и оставить камешки в знак памяти о ней.
 
    В Дели Маша стала свидетельницей зарождения новой сказки.
   Дядя Рома и Карина влюбились друг в друга. Большую часть времени они проводили вдвоем, днем исчезали из дома по каким-то делам, а вечерами уединялись в саду и о чем-то бесконечно шептались.
   Маша не сомневалась в том, что дядя Рома делает Карине предложение. Она не раз наблюдала подобные сцены у себя дома, но мама всегда уходила от прямого ответа женихам, то обращая все в шутку, то раздражаясь и указывая им на дверь.
   По тому, как Карина отвечала на вопрошающие взгляды Романа нежной, чуть грустной улыбкой, было понятно, что она согласна стать его женой, и лишь печальные обстоятельства не позволяют ей принять его предложение немедленно.
   Бабушки Самира и Елена тихо беседовали на кухне, готовя всевозможные вкусности. По обрывкам фраз дети понимали, что речь шла об их родителях. Самира пообещала присматривать за их неземной любовью, когда вскоре сама отправится в иные миры и попросила Елену оказать поддержку и защиту зарождающимся отношениям Романа и Карины в этом мире. 
   Маша и Рауль были практически предоставлены самим себе. Он познакомил ее со своими троюродными братьями и сестрами, но дружба с ними как-то не заладилась. Более взрослые кузены видели в ней лишь маленькую девочку, нуждающуюся в покровительстве сводного брата, а малышня как-то странно на нее косилась,  перешептывалась и хихикала, что на всемирном детском языке было равнозначно русской считалке про тили-тили тесто.
   Маше хватило ума не выяснять отношения с новой роднёй, но Раулю она дерзко заявила, что в его опеке не нуждается, за что он больно дернул ее за кудри, а она укусила его за руку. Правда, в аэропорту в присутствии по-настоящему сроднившихся взрослых ей пришлось пообещать Раулю, что будет отвечать на его электронные письма и, привыкшая свои обещания выполнять, она аккуратно поддерживала с ним переписку.
   Они посылали друг другу короткие сообщения по-английски, но по просьбе Рауля стали понемногу переходить на русский. Он задавал ей вопросы, заимствованные из разговорника, а она прилежно на них отвечала. Поначалу, ее милый детский лепет вполне соответствовал его уровню владения русским языком. Но с годами письма становились все длиннее, обстоятельнее и подкреплялись почти ежедневной видеосвязью.
   Чудеса современных телекоммуникаций сделали их виртуальное общение настолько реальным, что даже разница часовых поясов перестала ощущаться. Просто, выходя на связь в урочное время, Рауль представлял себе, что заходит в комнату сестренки поболтать о происшедшем за день, вместе с ней сделать уроки по русскому и литературе, исправить свои ошибки в предыдущем послании и написать ей новое письмо о своих студенческих буднях и праздниках, о друзьях и родных. В связи с переездом Карины в Москву, они продали виллу отца и дом бабушки. Рауль снимал комнату, а со временем купил  квартиру, небольшую, но удобную для приема московских гостей.
   Для Машуни тоже стало привычным, вернувшись со школы, поболтать с ним о происшедшем за день, вместе сделать уроки по русскому и литературе, исправить его ошибки в предыдущем послании и написать ему новое письмо о своих буднях и праздниках, друзьях и родных. Они переехали из Петербурга в Москву «по медицинским показаниям: деда с бабой замучил ревматический артрит, а Борька не просыхал от соплей». Они продали обе питерские квартиры, сняли, а потом выкупили небольшой, уютный коттедж с множеством комнаток «для всех и каждого».
   Роман переоборудовал свою виллу с учетом растущего семейства и пристроил гостевое крыло, куда наезжали Елена и Аркадий, сбегая на месяц-другой то от знойного лета, то от промозглой израильской зимы. На Песах они увозили Машу домой навестить маму.
   Шли годы. Мария и Рауль привыкли к своему плоскому экранному облику, не замечая возрастных изменений из-за почти каждодневного общения. Даже редкие встречи «живьем» не удивляли новизной: Рауль в ее глазах был все тем же занудным зубрилкой брахманских кровей, Маша в его глазах – все тем же пушистым, бесформенным птенцом неизвестной породы.
   Но наступает момент, когда природа упорядочивает генный набор, и видовые признаки проявляются воочию. Вопреки опасениям взрослых, к пятнадцати годам Маша не превратилась ни в курицу-наседку, ни в матушку-гусыню, ни в навязшего на зубах прекрасного лебедя. Уж если следовать аналогиям из царства пернатых, воспетых поэтами и художниками, то одни стали кликать ее журавушкой, приметив под сереньким опереньем грациозные формы и пластичные движения, другие называли жаворонком или соловушкой, благодаря прорезавшимся чудным вокальным данным. Сама же она сердилась на подобные сравнения и по-прежнему упрямо отказывалась записываться в какие-либо кружки и студии «по эксплуатации природных данных в угоду публичности». Единственное, на что она соглашалась – это частные уроки игры на фортепиано. Но упросить ее на выступление перед любой публикой, кроме домашних, было пустой тратой времени и сил.
   Природа, как уже было сказано, берет свое, и Машуня, теоретически вполне подготовленная к возрастным перестройкам своего организма, решила не сопротивляться разгулу гормонов и абсолютно осознанно влюбилась. Объектом своих воздыханий она выбрала десятиклассника Юру, не за то, что он был в глазах всех девчонок истинным мачо, а потому что неплохо соображал в химии и биологии, вместе с ней участвовал в городских олимпиадах, и просто был интересным собеседником. Не в пример ее прыщавым одноклассникам, зацикленным на компьютерных играх и порнухе.
   Конкуренции со стороны соперниц, гроздьями висевших на атлетических Юриных плечах, Маша не боялась. Накануне первомайской школьной дискотеки она критически осмотрела перед зеркалом свою изменившуюся за последние месяцы фигуру, нашла на сайтах моды свой стиль одежды и прически и впервые в жизни прогуляла уроки по бутикам и салонам красоты, чтобы вечером предстать перед Юрой в новом облике.      
   В раздевалке спортзала Маша произвела настоящий фурор.
   -Вау! Машка, откуда такой классный прикид!
   -Круто! У кого стригла боб?
   -Шедеврально! Где раскрашивала ногти?
   Машку крутили и вертели, выражали респект и уважуху, советовали сделать пирсинг и наколки, выкрасить пряди в малиновый цвет, обзавестись кожаной и цепями. В общем, серая мышка была безоговорочно принята во все легальные и нелегальные объединения, существовавшие на тот момент в молодежной субкультуре.
   -Ч-чё те надо, каз-зёл? - девчонки выталкивали за дверь раздевалки любопытствующих «шибздиков», уже прослышавших о гипер-супер-ультра новости.
   -Та-ак, - удивилась появившаяся в раздевалке физручка. - Ну и для кого этот новый имидж?
   -Ой, Эльвира Петровна, ну почему сразу для кого-то, - загалдели девчонки. - А просто для себя нельзя, что ли? Маша теперь всегда будет так выглядеть. Так что привыкайте.
   -Да ладно вам, девчонки. Что я, не понимаю. Сама была в девятом классе. - Эльвира Петровна заигрывала с подростками, выуживая информацию, которой тут же делилась с коллегами. - Короче, Машуня, колись, кого сегодня собираешься сразить наповал?
   -Да всех, - пришла на помощь сконфузившейся Маше ее подруга Таня, заметив живой интерес в глазах одноклассниц: расколется или нет? - Так что заготовьте с военруком побольше носилок.
   -Ладно-ладно. Смотрите, девчонки, не переусердствуйте с макияжем. А то носилок на всех сраженных наповал не хватит, - отразила подачу Эльвира Петровна и вышла из раздевалки.
   -У-у, шлюха сучарая, - прошипела Таня, когда за физручкой захлопнулась дверь. - Небось, потрюхала в учительскую языком чесать. Ты не комплексуй, Машаня. Мы тебя в обиду не дадим.
   -Инна Моисеевна, как вам ваша Полонская в новом обличии? - зайдя в учительскую, обратилась Эльвира Петровна к Машиной классной руководительнице.
   -Маша? Разве она здесь?
   -Здесь-здесь, при полном параде и боевом раскрасе. Мальчишки прямо из штанов выпрыгивают, чуть дверь раздевалки не снесли.
   -Что значит, здесь? - Раиса Николаевна, учитель математики и заведующая по учебной части, вперилась грозным взглядом в классного руководителя девятого «А». - Сегодня на моих уроках ее не было. Инна Моисеевна, в чем дело? Почему ваши ученики позволяют себе пропускать уроки, но на дискотеке появляются, как ни в чем не бывало?
   В учительской повисла неуютная тишина. Все знали о давнишней вражде завучки с химичкой.
   -Успокойтесь, Раиса Николаевна, я сейчас все выясню.
   -Сразу после уроков надо было выяснять. Где Полонская?
   -Была в раздевалке спортзала, - услужливо подсказала школьный руководитель по физическому воспитанию.
   Раиса Николаевна фурией помчалась по коридору и окликнула Машу в тот момент, когда девчонки заходили в гремящий динамиками спортзал.
   -Полонская, иди за мной. Заходи, - подтолкнула она застывшую от страха Машу в кабинет директора школы. - Вот, Сергей Александрович, полюбуйтесь на вашу отличницу. Вместо того чтобы сидеть на уроках, она весь день просидела в парикмахерской, чтобы отличиться на дискотеке. И это в конце учебного года. А по математике, между прочим, нахватала троек. Теперь понятно, почему. Вот чем занята ее голова, - она жестом продемонстрировала Машину прическу.
   -Ну что ж, замечательная прическа. Сейчас, наверное, так модно, - встал на защиту своей любимицы учитель биологии. - Прогуливать школу ради прически, конечно, нехорошо, но, может быть, на первый раз простим?
   -Я категорически не согласна. Какой пример мы подадим остальным. У нас и без того проблемы с посещаемостью. Я считаю, что Полонская должна сейчас же идти домой и сделать все пропущенные сегодня уроки. Я лично проверю. А в наказание пусть останется в понедельник после уроков, я подготовлю ей дополнительное задание по математике. В противном случае больше тройки я ей за четверть поставить не могу.
   -Иди, Маша, - Сергей Александрович проводил пунцовую от стыда Марию мягким, отеческим взглядом.
   Машка пулей вылетела из кабинета, пронеслась мимо подружек, ожидавших окончания головомойки, забрала из шкафчика свои вещи и помчалась домой, а девчонки еще пару минут послушали под дверью пронзительные тирады математички и поспешили в спортзал.

   Дома никого не было. Андрей с Натальей и Борькой отправились в гости к Роману, дед с бабой – к новым приятелям-соседям.
   Маша смыла макияж, убрала в шкаф свои обновки, решив при случае раздать их подружкам, прочитала эсэмэски от Тани о происходящем на дискотеке, с горечью осознала, что своим поступком подставила Инночку Моисеевну и села срочно делать уроки, чтобы не обострять конфликт между грымзой-завучкой и своей классной(!)  классной.
   Она включила компьютер, зашла на школьный сайт узнать домашнее задание, потянулась за учебником алгебры, но автоматически выхватила из стопки свой личный дневник, под замочком которого хранились ее сокровенные чувства и переживания. Ключик лежал в шкатулке с колечками, цепочками и прочей девичьей мишурой, но она им не воспользовалась. В отчаянии она сорвала замочек и под гомерический хохот вперемежку с горькими рыданиями перечитывала, вырывала и комкала розовые листки своих девичьих грез.
   -Дура… Размечталась… Да больше никогда в жизни… Хорошо, что Таньке не прочитала весь этот бред, а то еще и Юрку подставила бы… Какой идиот придумал эти дневники…
   «Блю-ю-юм», - пропел «Скайп».
   -Пошел к черту. Только тебя сейчас не хватало.    
   Она сгребла свои разорванные чувства в корзину и вынесла в мусорный бак во дворе. Вернулась в комнату и взялась за алгебру.
   «Блю-ю-юм», - снова напомнил о себе Рауль.
   -Отвяжись. Надоел. Читай свои дурацкие рассказы своим дурам однокурсницам.
   Но по многолетней привычке пальцы автоматически отреагировали на сигнал и «кликнули» белую буковку «S» на крошечном клочке голубого неба.
   «Рия, ты где?» - прочитала он текстовку.
   «В Караганде, балда», - чуть не отстучали пальцы.
   Мария отдернула их и мышкой потянула по экрану стрелку, чтобы закрыть «Скайп», но Рауль прислал следующий текст.
   «Напоминаю тебе, если ты забыла, что завтра я уезжаю с курсом в экспедицию по отдаленным деревням, где наверняка нет Интернета. Поэтому целый месяц я не буду «доставать» тебя своими дурацкими рассказами, и ты отдохнешь от «занудного зубрилки».
   -Скатертью дорога. Катитесь вы все к черту.
   «Вспомнил! Ведь ты же сейчас на дискотеке. Желаю хорошо повеселиться. Потом расскажешь, кого хмурила (или «хмуряла»?)»
   Это было совсем уж невыносимо. Взбунтовавшиеся пальцы забарабанили по клавишам: «Катись в свою экспедицию и охмуряй там, кого хочешь! Скатертью дорога! Читай свои дурацкие рассказы своим дурам однокурсницам и отвяжись от меня. Надоел! Катитесь вы все к черту!!!»
   С мстительным злорадством она представила, как шевелятся его губы, расшифровывая всплеск ее эмоций, как распахиваются от изумления глаза и с обидой прячутся под нахмуренными бровями.
   «Сними трубку. Включи камеру. Я должен тебя слышать и видеть».
   «Не могу. У меня камера испортилась», - солгали ее пальцы.
   «Врешь! Я же чувствую, что ты плачешь. Что случилось? Кто тебя обидел?»
   Маша не отвечала.
   «Хорошо. Пообщаемся письменно». 
   «Я не хотел говорить тебе об этом сегодня, но все-таки скажу. Знаешь, я расстался со своей девушкой. Она сказала, что не хочет больше со мной встречаться. Я думал, что она просто сердится на меня за что-то, но сегодня увидел ее с другим парнем. Мне было очень больно. Но теперь я понял. Это должно было случиться. Ведь все, что ни делается – к лучшему. Правда?»
   «Ладно, не хочешь отвечать – не надо. Но обдумай то, что я сейчас тебе расскажу, а с ответом можешь не спешить. У нас еще много времени».
   «Однажды, когда бабушка была еще жива, я спросил ее, почему так трагически сложилась судьба моего отца, что влекло его в далекие края, чего не хватало здесь, на родной земле. Отчего вообще человека вдруг начинает куда-то тянуть. Он мечтает о чем-то, чего даже не может объяснить словами».
   «И тогда бабушка произнесла загадочную фразу: «Это решимо потянула его за собой». 
   «Я не понял и спросил, что это такое. Бабушка ответила, что так евреи-каббалисты называют духовный ген человека. Его (т.е. Всевышнего) запись («решима») о бывших состояниях человеческой души. Как бы воспоминания о прошлом, стертые Им из нашей памяти».
   «Я опять мало что понял, но слово «евреи» резануло мне слух и кольнуло в сердце. Наверное, страх отразился на моем лице, потому что бабушка взяла мою руку, стала гладить ее, как делала в детстве, когда мне снились кошмары, и сказала: «Чего ты испугался, глупый? Разве ты не знал, что я – еврейка?»
   «И она рассказала мне, что ее родители – выходцы из двух еврейских общин Индии: мама из кочинских «Пардеси», а папа из иракских «Багдадис». Моя прабабушка была активисткой женского движения по сохранению еврейского образа жизни в семье, помогала в организации свадеб и принимала роды у женщин местной общины. Прадедушка был раввином в синагоге, но с годами стал все больше углубляться в каббалу, и постепенно отошел от традиционного иудаизма. Они прожили долгую жизнь и были свидетелями расцвета и упадка еврейских общин в Индии, стремительной ассимиляции своих детей и внуков в индийском обществе.
   Я не хочу утомлять тебя рассказом о многовековой истории евреев в Индии, о привилегиях, дарованных им еще в IV веке «на все времена, пока мир и луна существуют», и как эти времена менялись вместе с политической ситуацией. Как плохо, например, жилось евреям при португальцах, пытавшихся возродить в Гоа ужасы средневековой инквизиции, и относительно хорошо при британцах, ценивших умные еврейские головы. Как просоветское «движение неприсоединения» Дж. Неру закончилось массовым исходом евреев на историческую родину со всеми вытекающими последствиями для Индии, как и для других стран, откуда уходит народ Книги. Захочешь узнать об этом подробнее, найдешь информацию в Интернете.
   После бабушкиного признания я стал жить с этим новым знанием о себе. Родственники, с которыми я общался, все были по дедушкиной индийской линии, и я знал о них все. А из бабушкиной родни в Индии остались только престарелый брат и двоюродная сестра. Остальные давно уже были гражданами Израиля и США, и я не знал о них ничего. Расспросить было не у кого, потому что вслед за бабушкой умер ее брат, а сестра жила далеко, была такой старенькой, что не смогла приехать на похороны и даже не ответила на мое письмо. Через год умерла и она.
   Но желание узнать как можно больше о народе, из которого вышли наши с тобой бабушки, прочно поселилось в моем сердце. Каждый раз, пожелав тебе спокойной ночи, я еще долго гулял по Сети на различных сайтах, включая русскоязычные израильские. Удовлетворив свои познания в географии, истории, культуре, я многое переосмыслил и в политике этого государства, его стремление жить на своей земле, очерченной Всевышним в границы, едва заметные на карте мира, а также в политике истинных ястребов, которые на протяжении тысяч лет пытаются эту кроху склевать».
   «Извини, я как-то слишком заумно выразился и, наверное, наделал кучу грамматических ошибок».
   «Ну почему ты молчишь?»
   «Я делаю алгебру. А ты продолжай свою исповедь. Только не занимайся чехардой. Это игра такая, когда скачут друг другу через голову».
   «Ладно, делай свою алгебру. Я даже не спрашиваю, почему ты ее сейчас делаешь вместо того, чтобы охмурять мальчишек на дискотеке. Давай так: ты можешь закрыть «Скайп». Делай уроки и иди спать, а я продолжу «исповедь» и хочу, чтобы до нашей следующей связи ты внимательно прочитала и обдумала ее. Спокойной ночи».
   «Так вот. Начну с того, что я стал читать Тору. Первый раз я прочел ее залпом. Она показалась мне сухой констатацией исторических событий от сотворения мира до смерти Моисея – вождя израильтян – перед самым их вступлением в землю обетованную. Многие ее абзацы смутили меня своей натуралистической прямотой. Я не мог себе представить, что в Святой Книге открытым текстом может говориться о сексе и половых извращениях; без сантиментов, в манере современных новостных каналов сообщаться о казнях египетских и божьих карах на самих израильтян; с бухгалтерской скрупулезностью описываться приношения на строительство переносного Храма, храмовую службу и так далее.
   Как, на первый взгляд, все это отличалось от священных ведических текстов с их высокопоэтическими гимнами богам, с поучительными историями, полными аллегорий и метафор, с мистикой и символизмом  ритуальных жертвоприношений и тому подобным.
   Но потом я получил подсказку. Читать Тору нужно недельными главами, по два-три абзаца хотя бы через день. Потому что на каждый отрывок, каждое предложение и чуть ли не каждое слово Письменной Торы существуют комментарии Торы Устной, тем не менее, записанной мудрецами и собранной в Талмуд, чтобы в своих бесконечных изгнаниях, в повседневных поисках хлеба насущного народ Священной Книги не забыл об Истинном Знании, питающем душу.
   Вот тут мне и стала понемногу открываться и великая поэзия, и дидактика и эзотерика Книги книг. Я, конечно, не дерзнул и мечтать, что когда-нибудь смогу все это не то, что изучить, а хотя бы прочесть. Обычному человеку на это жизни не хватит, но я и не ставлю перед собой такой задачи. Пока что я тешу свой эгоизм поисками ответа на вопросы: «Кто я?», «Зачем я?», «Откуда пришел в этот мир и куда уйду из него?».       
   Мне стыдно признаться, но ни в религиях, ни в современной науке ответа на эти вопросы я не находил. Меня не убеждали религиозные догмы. Мне недоставало некоего связующего звена, чтобы эволюционная теория Дарвина убедила меня в том, что я произошел от обезьяны. Мне не хватало некой отправной точки, чтобы понять, откуда взялись все эти Зевсы, Вишну и Ра, Иисусы, Будды и Магометы. Зачем Брахме – единой мировой душе – «саморазвиваться» в каких-то божков, зная, что несовершенное человеческое сознание сделает их объектом поклонения и поводом для всевозможных крестовых походов и священных джихадов.   
   Мне говорили, что я и не должен понимать, что я обязан верить и молиться. А я и рад бы, но не знал, во что верить и кому молиться. В нашей семье это как-то и не практиковалось. Отец был абсолютно светским человеком. Бабушка и Карина в праздники возили меня по храмам, но больше в культурных целях. Я никогда не видел, чтобы они там молились, и сам не понимал, как эти разукрашенные статуи из дерева и камня способны влиять на мою судьбу, исполнять мои сокровенные желания. Мое сердце было глухо до тех самых пор, пока бабушка не рассказала о моих корнях. Видимо, тогда во мне и проявилась эта искорка в сердце, мой крошечный духовный ген.
   Я уже вижу, как ты ухмыляешься: что, мол, я - «филолух» - в этом понимаю. Даже на уровне физического тела в генетике еще не все понятно и изучено, а меня уже на духовные гены потянуло. Но, согласись, что это лишний раз доказывает ограниченность наших знаний и то, что научная концепция мира поставлена с ног на голову. Ведь все «научные открытия» давно спланированы Им и происходят по мере подготовленности человечества к их принятию,  что на иврите и означает «каббала».
   В связи с этим я, как филолог, внес бы языковую поправку. Не «Мендель открыл», а «Менделю открылось». А чисто по-человечески, так лучше бы и не открывалось, чем служить во зло. Ты понимаешь, что я не про горох говорю. Но развивать эту тему сейчас не буду, просто не успею. До рассвета осталось часа два. Я надеюсь, что и эту, и многие-многие другие темы мы с тобой еще обговорим, и мне удастся вырвать тебя из сетей примитивного материализма, в которые не по твоей воле тебя загнали.
   Я предлагаю тебе вместе со мной начать возвращение Домой, к тому бесконечному наслаждению первозданным Светом, запись о котором осталась в наших духовных генах.
   Рия, я уверен, что из всей этой словесной чехарды ты поняла главное:  я предлагаю тебе свою руку и сердце.
   Чудесная, любимая моя «сестренка». Восемь лет, в удобном статусе твоего брата я внимательно наблюдаю, как ты растешь и развиваешься, как из рыхлой девчушки превращаешься в обворожительную женщину. Мне было ровно столько лет, сколько тебе сейчас, когда твоя мама показала мне тебя на фотографии, и с тех пор под видом увлеченности великим и могучим русским языком я коплю словарный запас, чтобы в один прекрасный день выразить на твоем родном языке растущие вместе с тобой мои чувства к тебе.
   И вот сегодня, когда кто-то посмел обидеть тебя в самых прекрасных девичьих переживаниях, я понял, что этот день настал  … и застал меня врасплох. Я думал, что у меня есть еще в запасе года два, и тогда я смогу произнести все эти взрослые слова, не опасаясь смутить тебя.
   Слышу, как ты возражаешь: «Подумаешь! Как будто я не знаю, откуда берутся дети?».
   Конечно, знаешь, дорогая, и можешь в этом вопросе дать сто очков форы любому дипломированному акушеру.
   Но опыт твоего сердца – это совсем другое. Даже если это опыт со знаком минус и принес тебе только боль и огорчения. Постарайся не озлобиться, не наполнить свое опустошенное сердце жаждой мести. Выброси все негативное и копи лишь добрые, нежные, светлые чувства, приобретенные с этим опытом и с каждым последующим. Поверь, что не такой уж я эгоист и деспот, чтобы запретить тебе еще какое-то время встречаться с парнями, хотя я люблю тебя и хочу на тебе жениться.
   Нет, не так! Я неправильно построил фразу, и самые главные слова проскочили мимоходом.
   Мария! Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу вместе с тобой растить наших детей и внуков, вместе наслаждаться каждым мигом бытия, вместе преодолевать трудности, вместе состариться и уйти, когда смерть призовет нас.
   Кажется, я не упустил ни одной составляющей этой «формулы любви». Целую твои умные глазки и мечтаю прикоснуться губами к твоему сердитому ротику. Твой Рауль». 

Эпилог

   Мария окончила школу и поступила на биофак. В конце первого курса она вышла замуж за Рауля. Он защитил докторскую диссертацию и по контракту преподавал в двух Московских вузах. Параллельно налаживал связи с израильскими учебными заведениями. Через еврейское агентство он нашел дальних родственников, проживающих в кибуце на севере Израиля.
   И вот наступил тот день, когда семейство Сабрас-Кумар в полном составе покидало Москву – город, где встречались, разбивались и врачевались их сердца, где оставались их друзья и где они всегда будут желанными гостями, несмотря ни на какие политические выкрутасы.
   -А когда у вас начнется очередная заваруха, - говорил внук Алексея Игорек своей любимице Марусе, - я пойду добровольцем в Армию Обороны Израиля - и всем гадам будет мало места.
   «Да благословит вас Господь в земле обетованной, - хотелось сказать Алексею, но он постеснялся столь высокопарного напутствия, поэтому всем поочередно просто пожелал удачи.   
   «Что же остается нам? – подумал Алексей, вдруг ощутив сжимающую сердце пустоту посреди шумного зала аэропорта. – Жить, любить, дорожить дружбой тех, кого Всевышний избрал для некой особой миссии, о которой они сами имеют пока довольно смутное представление. А нам – народам мира – всем вместе и каждому по отдельности всегда помнить основной постулат, прописанный для нас в Книге книг: благословляющий тебя, Израиль, благословен, проклинающий тебя – проклят. Ведь, в конечном счете, все взлеты и падения цивилизаций, возникновение и исчезновение империй, их процветание и крах всегда зависели от отношения к этому народу первосвященников и мудрецов, неутомимых земледельцев и храбрых воинов. Однако я увлекся. Пора идти и заканчивать «Индийское кино».
                Цфат, Израиль. 2005г.

      

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

1. Имеется в виду фильм Станислава Говорухина «Место встречи изменить  нельзя».
2. Сленг. Что-то вроде: «Вот непруха».
3. Тель-Авивский рынок. «Шук» – базар.
4. Грубое ругательство.
5. «Да, сэр». Соответствует русскому: «Так точно!»
6. В фильме Георгия Натансона  и Анатолия Эфроса «Шумный день» эта фраза звучит, как «Все
     Фиры и Веры – глупы без меры».
7. Популярная компьютерная игра-стрелялка.
8. «Понятно?» - «Так точно, господин полковник.» (нем.)
9. Соня Блейд – персонаж культового фильма «Mortal Combat» режиссера Пола Андерсена.
10. «Бессмысленная трата времени» (ивр.)
11-12. Игра слов: «живот» (япон.) – «дерьмо» (ивр.)
13. Выражение отвращения.
14. Перевод Татьяны Елизаренковой.
16. Праздничный день между Песах и Шавуот в память о погибших во время эпидемии учениках
      Рабби Акивы. Начинается праздник «ночью костров». А какой же костер без картошки!
17. Еврейский Новый год. («Голова года»).
18. «Прощения».
19. «Распутницы», «проститутки».
20. Речь идет о запрете евреям разжигать огонь в субботу.
21. Фильм Петра Тодоровского «Интердевочка» в израильском прокате шел под названием
      «Проститутка из Ленинграда».
22.  Две крупнейшие политические партии Израиля: консервативная и лейбористская.
23. «Глупости!»
24. Американский режиссер индийского происхождения. Постановщица фильмов «Салям, Бомбей!»,
      «Кама Сутра, история любви», «Свадьба в сезон дождей» и др.
25. «к черту» (ивр.)
26. «Обратная перемотка. Просмотр».
27. «Ускоренная перемотка вперед. Просмотр».
28. «Память». «Воспоминание». Ария из мюзикла Э. Л. Уэббера «Кошки». Дословно: «Прикоснитесь
      ко мне. Так легко меня бросить наедине с моими воспоминаниями о жизни под солнцем. Лишь
      дотроньтесь, и вы постигните суть счастья. Взгляните, новый день наступил».
29. Хокку Дмитрия Мальцева.
30. Священный индийский город примерно в 50км от Агры, где по приданию родился Кришна.
31. «Поселок», «квартал».
32. «Что случилось?» (ивр.)
33. «Ничего» (ивр.)
34. Персонаж детективной кинокомедии «Ищите женщину» (реж. Алла Сурикова).
36. Еврейское пасхальное застолье.
37. В русской орфографии «Валаамова ослица».
38. «Я люблю тебя» (ивр.)
39. Поэтическая обработка Дмитрия Мальцева.
40. «Газ до упора», графическая адвенчура Lucas Arts.
41. «Easy Rider» («Беспечный ездок»), драма реж. Денниса Хоппера.
42. Фантастика реж. Джорджа Миллера.
43. Дословно: «Эли и Ника сидят на дереве, ц-е-л-у-ю-т-с-я. Сначала приходит
      любовь, потом свадьба, потом Ника с детской коляской».
44. «Властью, возложенной на меня, объявляю вас мужем и женой. Жених может поцеловать
      невесту» (англ.)
45. «трудолюбивая пчелка» (англ.)
46. «продолжение следует» (англ.)
47. «Натюрморт» по-английски - «still life» - «застывшая жизнь».
48. «Все смешалось в доме Облонских» – фраза из «Анны Карениной».
      «Обломов» – персонаж одноименного романа Ивана Гончарова.
49. «Ищите женщину» (франц.)
50. Западная стена второго Иерусалимского храма, разрушенного римлянами в
      70 г. н.э. Еврейская святыня, куда паломники съезжаются, чтобы оплакивать
      разрушение Храма.
51-54. «проверки», «облегчение», «проблемы», «диктанты» (ивр.).
55. «Изгнание» (ивр.)
56. Место в раю, где праведники продолжают изучать Тору.
57. Семь дней траура по усопшим ближайшим родственникам.
58. Помимо распространенного значения «горькая», существуют другие:
      «печальная, упрямая, отвергающая, превосходная, госпожа»... Впечатляет
      количество производных и уменьшительно-ласкательных форм.
59. Израильская внешняя разведка.