Why

Летний дождь моросит в черное небо, восклицательными моими «почему»  ветряная мельница, смолов не один жернов, о судьбы не донесла нам главного. Я научился  разговаривать без слов и бежать в неизвестном направлении с пучком разноцветных шаров. Люди. Рассказать тебе какие они есть, как бросают ряды из очередей и вот за спиной один, два и больше. Думал, ну и куда мне с ними, ни креста, ни карты на теле, понял одно – не важно, куда мы движемся, важно - бежать и дальше с шарами или без. Упадешь, поднимут. Наставят. И снова вперед. Сейчас вот спрашиваю тебя, сколько. Рамки спалил на позавчерашнем костре с мечтой на пару. Все планирую, Бог вносит свои корректировки. Может, зря я сопротивлялся так отчаянно воли его, лишь переломало, словно старый книжный шкаф, грохотом полок, где страницы всех книг слились в одну повесть. Но во всей этой беготне я боюсь, оглянувшись однажды назад не увидеть знакомых лиц. Да и умирать страшно, чего греха таить. Залезаю под пернатую юбку своего хранителя, пальцами раздвигаю пару серых перьев и шепчу все сильнее: «спрячь» Нагибается ко мне и говорит: «чего ты хочешь в самом-то деле, в конце концов» Ноги у него длинные и толстые, хорошо мне там, под крыльями через пару расщелин в пуховом его оперении в мир смотреть. А ведь и, правда, чего я хочу на самом деле. Верить хочу, стыдливо не прикрывая глаз, не боясь того, что рванет из сетчатого мешка черная правда, раздавит. Бегущим сзади, верить.. чувствовать их и жить в положенной мне реальности не врезаясь побуддизмами в стослоговые свитки.  Слишком многого хочу. Где я, к черту, так ничему и не научился.

Нету ручек — нет конфетки. (с)