Лунные силы

Юджин Дайгон            Лунные силы
Им подвластно все. Все колдуны обращаются к ним, каждый – к своей. Бесчисленные множества их скапливаются над мирами в неподвижности, или летят по им одним ведомому пути. Среди них есть белые, черные, красные, голубые, зеленые, радужные, оранжевые, прозрачные, туманные, призрачные… И много других. Они объединены в племена (или стаи?) с себе подобными.
Вот и сейчас они мчатся, одна за другой, над осенним сентябрьским (а может, и сарбагальским) лесом. Отряд лимонных шаров. След в след, по одной траектории, повторяя все повороты и снижения первой, чуть более крупной – Вождя Лимонных Лун. На каждой из них опытный глаз различит моря и страны, города и горы. И они всегда примерно одного размера – далеко ли они в небе, или близко, в двадцати шагах. Только маг способен взять в руки свою луну, не прикасаясь к ней, и тогда она станет побольше, диаметром в локоть. Смотря на нее, он станет прорицать, и тайны раскроются ему. Колдуны видят лунные сны. Они – друзья и союзники лун, но с подозрением относятся друг к другу. Им снятся лунные сны, каждому – сны его луны, живущие и реальные на ней. Луны обладают  лунными силами. И влияют на миры, но жестоко и холодно. Добро творить они могут только с помощью колдунов.

Граф стоял на младшей башне родового замка и обозревал наследственные владения. Двурогий шлем башни нависал над ним на опорах. Железо посерело и покрылось темными пятнами. Только шпили, которыми оканчивались прямые конические, устремленные вверх, рога, сияли все тем же великолепием первого дня. Ветер начищал их. К тому же изготавливали их иглы из искро-серебра, не гаснувшего во тьме, в тумане, в сумерках. В любое время дня и ночи по ним можно найти Замок Вилорога. На правом шпиле висел белый флаг с этим черным зверем. На левом шпиле – серый, с мечом, объятым  алым пламенем. Вилорог похож на коня. На вороного коня с красными глазами. Белое распятие на золотой цепи висит на его шее – так святые подчинили себе порождение дьявола. И на флаге распятие тоже присутствует. В глазах вилорога нет ни белков, ни зрачков – горят огнем глазницы. Приглядевшись, в центре огня различаешь тонкий крест – две перекрещенные черточки. Они не делят глаз. Он смотрит ими. В мире для него все – мрак, в котором плавают два креста. Они для него – окна.
Чуть ниже – средняя башня. Она почти неотличима от младшей, но шлем ее проржавел и шпили пусты. Еще ниже – старшая, она совсем разваливается, и шлем ее зияет дырами. Таков весь замок. Только стены обновляются ежегодно. Высоки они и неприступны. И даже ворота расположены над землей. С ней мост соединяет их.
Граф внимал Осени – пятому времени года, раскинувшему во времени свою сеть. Мир попал в нее. И покраснели, ссохлись листья. И побурела, сморщилась кора. Океан осенней листвы, павшей в битве с жизнеловом и раненой, безнадежно больной, но держащейся еще на ветвях, окружил замок.
«Как вдруг я стал богат, - подумал Граф. – Леса мои внезапно стали золотыми».
Он верил в это. И его алхимик тоже верил. Сжигая листья, старец получал с золой расплавленное золото. И очищал металл от скверной неблагородной примеси.
Эта Осень – первая в жизни Графа. Его отец не попадал в нее ни разу. Осень. Волшебное время года. Оно приносит смерть и чародейство. Прошлой осенью прадед Графа нашел себе жену. Неизвестно, где он взял ее. Возможно, что издалека. Она затмила всех красавиц, всех маркиз, графинь и герцогинь. Принцессы покидали те балы, где танцевать изволила она.
И с той поры все Графы брали жен, пришедших из мест, где в тот год правила Осень.
А до прадеда они искали Осень, объезжая мир за миром, пока ее не находили. Найдя же, обретали дев и увозили их с собой.
И Вилороги никогда не знали поражений на турнирах и в поединках. Поставленные во главе готовящихся к битве войск, они победу приносили. Трусливые, неловкие крестьяне под их командованием бешено дрались и опрокидовали ветеранов. Всюду, где бы они не появлялись, Графы приносили силу ярости и молнии. Решения к ним приходили озарением. Им, верно, покровительствовала одна из лунных сил. Луны были благосклонны к Графам.
Вот и сейчас их череда из леса протянулась  к темным, пасмурного неба, облакам. И скрылась в них.
Должно быть, они дозором облетали рубежи. Должно быть, Граф, не зная сам, являлся их вассалом.
Мысли повернулись к молодой жене. Неделя свадьбе, шесть ночей она живет с ним в замке. На тридцать третью ночь они соединятся. Причудливы обряды у дворян, но души должны познать друг друга раньше, чем тела.
И девушка Графиней станет. Она прекрасна, как прекрасна Осень.
«Что ж, мы не звери, - думал Граф, - чтоб на подруг бросаться сразу. Мы ждем».
И герб сиял на его груди – желтый человеческий череп с вилами рогов и звездами в глазницах, двумя звездами силы и ярости. За исключением герба, все остальное на Графе безукоризненно чернело. Все его предки одевались так.
На балах они облачались в белое с коричневым гербом.
Мысли Графа перешли на веру. Почему их так много, если Бог один? И каждая из них считает остальные преступными. Как верящий истинно, Граф целиком и полностью соглашался с таким утверждением. И все же, почему бог позволяет им существовать, всем этим преступным культам? Тем более, если неверные поклоняются разным обличиям демонов. Демонов много, а Господь один. А есть еще люди вне вер. У одного из них священные книги стояли на полке рядом с святотатскими, неверными и даже черными.
Мрак наводняет мир своими слугами и рабами и только они, верящие истинно, способны спасти его и удержать под властью Бога. Он велик, но дел у Него много. Среди известных миров только один принадлежит Его защитникам. Но есть другие, неведомые верным, им несть числа. Со скорбью, но способен тот, кого распяли трижды, отказаться от недостойного. Их долг – доказывать Богу достоинства их мира. Пока они Его достойны, он от них не отвернется.
Подданные Ада превращаются в невиннейших младенцев, агнцев, неотразимых женщин и благостнейших старцев. Так что нелегко их отличить от настоящих. И вопли их притворны – кричат они, чтобы смутить. И смертью своей в очищающем, освященном пламени, они пытаются нанести Зло. Неопытные души могут дрогнуть от их подделанного плача. Таких – во след исчадиям, в костер. Коль бес нашел внутрь них хоть маленькую щелку, он полностью нестойким овладеет. И лучше сразу отрока отправить к нашему святому властелину, пока он не успел стать воплощением греха и ереси, пока он чист и лишь запятнан малость.
Что делать, мир наш хоть не проклят, но суров для промысла небес, мы, люди, трижды распинали Отца посланцев – сыновей его. Три горда в память об этом стоят теперь заброшены, пусты, разрушены. Гром поражал их сразу после казни сошедших к нам. Сошедшие остались последними, умершими в сих городах. Молнии ломали стены и изгоняли павших в казни. И никогда не удавалось им больше в народ собраться, каждый умирал мучительно и долго – от пытки, от болезни. В трех мирах остались города и демоны теперь себя там называют господами мира. Бог те миры оставил, мы обязаны над нашим власть Его спасти. С надеждой Он на нас взирает.
Два просвета в серости, нависшей над сетями Осени, показались Графу глазами. Облака чуть шевельнулись и на мгновение ему открылся исполинский лик. Лик глянул на него, но не бесстрастной маской, а с любовью. И тут же растворился в облаках.
Граф осенил себя знаменьем троекратным.
Не каждому являет Бог свой лик. При жизни. В смертный миг ему внимает каждый – и это отражается в зрачках, что становятся зеркальными одновременно с уходящей жизнью. Все мертвецы ссыхаются и зеленеют. В случае, когда опасность угрожает роду, они встают из склепа, на защиту. Но тогда они молчат, любое их слово – совет или прорицание. После смерти, на девятый закат, у них выпадают волосы. Они живут лишь лунной силой. При восставаньи вспыхивают желтым их зрачки. А потемневшие белки шевелятся, как черви.