Книга про Марс глава 6

- Ну вот, Сергей Валентинович, а вы боялись. Доставили, – сказал довольный водитель.
- Ну что доставили - я вижу, а что он спит-то?
- Ну, так мы ему снотворного дали, – ответил другой водитель.
- А с тобой что? – обратился я к первому водителю
  - Да дверью пришибло по вашей, между прочим, милости!  –  ответил он.
- Значит так, этих в лазарет, а ты, как там тебя?
- Олег я.
- По фамилии?
- Кнутов.
- Значит, ты ко мне. Разговор есть.
Как только мне радировали, что сумасшедший пойман, у меня сразу отлегло. Но после того, как я узнал, что об этом знает ещё этот Кнутов, передо мною опять встал вопрос расследования всего этого дела. Если начальник станции не соврал, и всё было именно так, то дело здесь не чисто. Но самым странным было то, что во всём этом замешан Володыевский. Володыевского я давно знаю. С самого момента его появления на Марсе, он один из первых молодых. Он пришёл сюда пять лет назад и вскарабкался от начальника лаборатории до управляющего одним из самых стратегически важных производств Марса. Володыевского я недолюбливал, не только потому, что он пришёл на Марс по зову кошелька, но и потому, что он был чёртовым карьеристом. Однажды, когда он был ещё завскладом Криолитного, у нас случился голод, сломался холодильник и пропали запасы мяса на полсмены. Володыевский одолжил мне мяса, хотя у самого излишков не было, но это я узнал позже. В обмен он попросил, чтобы я состряпал донос на Виттова. Виттов мне самому не нравился, да и выбора не было, именно поэтому я согласился. Когда через год Виттова сняли, то к его делу приложили и мой рапорт, я тогда готов был убить Володыевского, так как чувствовал себя предателем.  Но позже, когда Володыевский стал ставить один рекорд добычи за другим, мне пришлось прикусить язык. В целом Володыевский был готов родную маму продать, чтобы продвинутся по службе, и то, что он послал этого водителя за сумасшедшим, наверняка, было очередной попыткой кого-нибудь турнуть и, чует моё сердце, этим кем-то буду я. Но с другой стороны зачем? Володыевский и у себя в Криолитном неплохо устроился, зачем ему лезть на мой участок. Нет, здесь точно что-то не чисто.
Мы прошли по коридорам в мой кабинет. Парень явно тут раньше не был и постоянно везде оглядывался. А я тем временем думал, что с ним делать. Прежде всего надо расспросить Володыевского, а потом расспрашивать водителя. Но тут я понял, нужно сделать очную ставку. Я провёл водителя в свой кабинет и усадил напротив себя.
- Значит так, рассказывай, как было дело.
- Ну, значит, я…
И тут зазвонил телефон. Говорил Ященко
- Сергей Валентинович, у нас ЧП.
- Что такое?
- В общем, у нас ещё один сумасшедший. Павлик, водитель которого вчера отправили на тридцать пятую помните, так он тоже с ума сошёл и в Марсоград врезался.
- То есть как врезался?
- На пескоходе в гараж въехал и раскурочил его, там такая буча началась и …
- Так, я сейчас иду.
- Значит, ты сиди здесь и никуда не уходи – сказал я водителю, а сам пошёл к Ященко в радиорубку
Меня бил озноб. Ещё один сумасшедший и тоже на моём участке. Это уже не смешно. Это какая-то эпидемия, хотя эпидемий сумасшествия не бывает. Тогда что это? Страшнее всего было то, что об этом уже узнал Выхин. Он, конечно, мой друг, но одно дело, когда повреждена маленькая разведывательная лаборатория, до которой никому дела нет, другое дело  - если пострадала столица Марса. За такое не просто выкинут с планеты, за такое под суд отдадут.
- Ну, давай, рассказывай, что у тебя, – сказал я, когда пришёл к Ященко. Вид у него был, прямо говоря, взволнованный.
- В общем, с этим Павликом связь давно пропала. Часов шесть назад, ну это обычное дело, подумаешь в слепую зону въехал. Его на тридцать пятой видели, груз он передал, с ним всё нормально было. Потом я его вызывать пытался, он молчит. А потом он в Марсоград въехал. У них там как раз разгрузка шла. Какой-то дорогущий станок привезли. Ну вот Павлик его и раскурочил. Выхин там рвёт и мечет. Уже на Землю доклад отправил.
Меня терзали смутные сомнения. Теперь, после того как об этой аварии узнала Земля, на мою голову призовут все кары небесные. Будет расследование, узнают обо всех несчастных случаях, которые я замолчал. Узнают и об этом несчастном сумасшедшем. Меня, конечно, взашей не погонят, потому что заменить-то меня некем, но к следующему прилёту «Аэлиты» прибудет мой сменщик. И меня возьмут под белы рученьки и проводят на корабль. Единственный способ разрулить ситуацию - это рассказать всё Выхину. Выхин мой друг и может это всё понять. Лучше уж пусть узнает он, чем какой-нибудь следователь.  Размышления мои прервал звонок по видеосвязи от… самого Выхина.
- Ну, здравствуй, Серёжа, – лицо у Выхина выражало очень обширную гамму эмоций. По нему читалось, что он уже приготовил большую и красочную нотацию, которыми между прочим он славился, которая в красках описывала уровень моей некомпетентности, уровень моего профессионального соответствия и, конечно, же говорила, что мне нужно вообще больше думать. Я пошёл на пролом.
- Да, виноват! Да, проморгал! Но это не всё! У меня ещё один сумасшедший был, – лицо Выхина изменилось. Он забыл о своей нотации, а мой ход удался.
- Как, ещё один! 
- Так! – И я подробно в красках описал ему происшествия последних суток. Слушал он внимательно и потом сказал.
- А ты знаешь, что самое интересное во всей этой истории,
- Что?
- Что мой сумасшедший тоже бежать просится. У него тоже, мол, голоса в голове.
- Ну голоса, это понятно, у сумасшедших всегда какие-нибудь голоса.
- Это невероятно. Невероятно. – Выхин задумался. Он явно не ожидал такого развития событий и теперь решал, что нужно делать.
-
- Знаешь что, ты порасспроси своего сумасшедшего, а я своего порасспрошу. А потом сличим, что у них сходится, а что нет.
- А ты на Землю об этом докладывать будешь?
- Нет, пока не буду. Если узнают, что у нас два случая сумасшествия за сутки, причём в одном секторе, в министерстве запаникуют. А ты же знаешь этих министерских, которые в космосе-то ни разу не были и при этом лучше нас знают, как жизнь устроена. Ну приступай.
- Пока.
Так теперь, по крайней мере, стало ясно, насколько всё плохо. Во-первых, два случая за сутки на одном секторе. Во-вторых, схожие галлюцинации. В-третьих, в обоих случаях есть повреждения. А это значит одно из трёх. Либо кто-то намеренно моих людей с ума сводит, либо они просто что не то сами съели или выпили, либо что-то третье. А что третье -  я сам думать боялся. Теперь хотя бы понятно, что надо делать. Надо допросить этого беднягу и вытрясти из него всё, что можно. Я направился в лазарет.   
Лазарет посещали нечасто, на технику безопасности, конечно, иногда поплёвывали, но до лазарета это обычно не доходило. Сам лазарет находился в блоке вторичного жизнеобеспечения. Там же находились качалка, баня и прачечная. Лазарет занимал две комнаты по десять квадратных метров каждая. В одной находилось несколько рядов койкомест, как правило, пустовавших. В другой был сам лазарет. Из оборудования в нём был какой-то специально разработанный комбинированный рентген, просвечивающий человека от макушки до пяток, раскладной стол для операций, пара штуковин для проверки анализов и прочая мелочь. Шкаф с медикаментами по какой-то непонятной причине находился в складском блоке. Поэтому Санычу приходилось каждый день бегать за новой порцией таблеток на склад.
Я зашёл в лазарет. Саныч сидел за столом и что-то усердно набирал на компе.
- Чем занят?
- Да вот, проверяю список доставленных грузов. У тебя, кстати, с твоими сумасшедшими весь график перевозки встал. Кстати, именно следующим челноком должна прибыть партия седативов, а то я на Вениамина последнюю пачку извёл.
- Кого?
- Ну сумасшедшего вашего, зовут Венеамин Стахов. Двадцать три года, не женат, розовой справки не имел, у психиатра не наблюдался. Характер спокойный, уравновешенный. Не общителен, с коллегами поддерживает дружеские отношения.
- Ты его опрашивал?
- Как я его тебе опрошу? Я ему лошадиную дозу успокоительного вкатил. Он и отрубился сразу. Его ещё не скоро допросишь. Вообще он какой-то у тебя странный был. Ладно бы просто бредил, бред обычно разнообразием отличается. А этот всё бежать, да бежать.
- А что он ещё говорил, как вёл себя?
- Плакал постоянно. Говорил, голос в мозгу у него звучит, покоя не даёт. Бежать заставляет. Бедный парень. Вроде такой на вид здоровый, атлет. Ему бы на Олимп забираться, или каким-нибудь другим подвигом заниматься. А он с ума сошёл.
- Ты не уклоняйся от темы-то.
- Да кто уклоняется? Я что ли уклоняюсь? Да не в…   
- Говори прямо, что он  ещё говорил? Когда у него это началось?
- Да он больше ничего и не говорил. Он как меня увидел, сразу в ножки кинулся, говорит, дай мне снотворного, мол, слышать его не могу. Ну я ему вкатил, он и уснул. Он и сейчас спит. Крепко спит.
- А посмотреть-то на него можно?
- Да, конечно. Вон, за стенкой лежит. Спит. Только ты его не трогай, а то мне его опять потом в сон погружать, а у меня лекарств мало, и вообще…
Я оставил Саныча. Брюзжать он мог долго. Саныч работал на Марсе, когда я был ещё зелёным новичком. По уму ему положена пенсия и путёвка в Крым за государственный счёт. И на мой взгляд он вполне имеет право побрюзжать. Я перешёл в палату. На койках, сваренных из железных труб, покрытых слоем местами отслоившейся краски, лежали старые добрые матрасы в полосочку. От них сразу повеяло ностальгией по курсам выживания в суровых условиях, которые мы проходили, Боже, двадцать лет назад. А ведь всё помнится, как вчера, когда нас  доставили самолётом на полигон где-то под Карагандой, когда мы с Выхиным учились жить в лаборатории, как одевали первые скафандры, и спали на таких же матрасах в полосочку. Только наши были чуть поуже, да потоньше. Эх, было время! Тогда мы думали, что на другой планете будет весело и интересно. Оказалось, что всё совсем наоборот. Весь лимит весёлости и интересности марсианских экспедиций исчерпали за несколько лет появления на этой планете.
Выглядел этот Венька, надо сказать, не лучшим образом. Лицо его ещё не приобрело бледный оттенок, который является отличительной чертой марсонавтов, проводящих много времени в закрытых, а иногда и плохо освещаемых, помещениях. Лицо его молодое, даже во сне, выражало богатую гамму эмоций. На нём отразились боль, ужас и ещё раз боль. Тем не менее, лицо его постоянно дёргалось, что свидетельствовало о том, что спит он не крепко, и его мучают кошмары. Я подошел к нему и тихо сказал:
- Эй!
Он с нечеловеческой скоростью, как будто его кто-то калёным железом прижёг, подпрыгнул на кровати. Если бы не четыре парашютные стропы, которые служили ремнями, связывая его по рукам и ногам, он бы точно ударил бы меня. Он глянул на меня бешенными глазами. В этот момент, с необычным для своих лет проворством, в комнату влетел Саныч. В руках он держал железный многоразовый шприц, заправленной какой-то жидкостью.
- Ну я же говорил! У меня ведь это последняя ампула! – сказал он, с угрожающим видом приближаясь к Веньке.   
- Погоди, погоди! Дай его расспросить.
- Ну смотри! Если он тебя укусит, имей в виду у меня пластырь тоже кончается. И вообще я тут останусь.
Саныч положил шприц на соседнюю койку и сам присел. В глазах Веньки, огонёк безумия тем временем поугас, а взгляд стал осмысленным, хотя и испуганным. Сам Венька лежал и тяжело дышал, как агнец на заклании.
- Ну рассказывай. Что слышишь?  - обратился я к нему.
- Голос! Голос слышу… - Он перевёл взгляд с меня на Саныча
- Дяденька, дайте мне ещё укольчик. Не могу я больше. – И лицо его искривилось гримасой ужаса.
– Вот снова он. Пожалуйста, НЕ НАДО!!! НЕ КРИЧИ!!! - начал орать он и забился, ударяясь о железную дужку кровати.
Я сначала попытался его удерживать, но потом понял, что это бесполезно. И просто отошёл, наблюдая.
Вскоре выяснилось, что не я один был такой, наблюдатель. Во все глаза из двери на нас таращилось уже человек пять, явно заинтересованных в том, что происходит. Среди них были и Семён Селеванов, наш завхоз и Стахов, главный над шахтёрами.
- Сергей Валентинович, может помочь? – осведомился Стахов.
- Иди отсюда.
- Понял, ухожу. – сказал Стахов и исчез так же незаметно, как и появился.
Тем временем, Веньку отпустило. И я опять предпринял попытку добиться от него чего-то вразумительного.
- Что с тобой произошло?
- Этот голос! Он на меня кричал. Кричал внутри моей головы. Громко кричал.
- Что он тебе кричал?
- Кричал, что я должен бежать.
- Куда бежать?
- Я не знаю, - со стоном сказал он.
- А чей это голос?
- Тоже не знаю.
- Мужской или женский?
- Мужской.
- Ты его слышал раньше?
- Нет.
- Когда ты его слышишь?
- Я не знаю. Он может приходить и кричать на меня, а потом я его не слышу. Я его боюсь!
Я расспрашивал его ещё долго. Но добиться чего-то вразумительного мне не удалось. Причин на то было две. Во-первых, при мне, ни с того ни с сего, он пару раз начинал биться в истерике. Во-вторых, он банально не смог ничего нового сказать, повторяя, чтобы ему дали снотворного. В конце концов, я оставил это занятие. Саныч вколол ему снотворного, и он заснул.
- Ну что скажешь? – спросил я у Саныча,
- Что я скажу. Парень сошёл с ума, вот что я скажу. Сильное напряжение и усталость, плюс какие-то третьи факторы. Я такое вылечить не смогу, я смогу только довести его до овощеобразного состояния, и продержать его в таком состоянии некоторое время. Но его нужно отправлять на Землю. Между прочим, я…
- А могло быть так, что он просто перепил?
- Ты меня обижаешь. Я провёл все необходимые анализы. В его крови нет ни алкоголя, ни других токсинов. Причины его сумасшествия сугубо неврологические, к тому же сумасшествие началось несколько дней назад. Если оно и в правду было вызвано опьянением или действием каких-либо токсинов, оно должно было уже пройти. И вообще у мужчин в таком случае зелёные черти перед глазами скачут. А голоса женщины в основном слышат.
- Стоп. А к тебе другой водитель не приходил?
- Какой?
-Слушай, Саныч, не тупи, с вывихом который.
- А, ну этот-то приходил. У него ничего серьёзного, просто ушиб. И нос разбит. Говорит, что сам скрутил этого чокнутого. По машинам прыгал.
Полученная мною информация поставила меня в тупик. С одной стороны, это было не пищевое отравление, хотя каким это должен был быть яд, чтобы вызвать такие сильные и бредовые галлюцинации. С другой стороны, причина, по которой парень сошёл с ума и устроил гонки с преследованием на другой планете, так и осталась невыясненной. Оставалось невыясненным так же и то, почему оба этих случая произошли в моём секторе, и как они взаимосвязаны. В сухом остатке я имел: график разгрузки «Аэлиты» нарушен, из трёх водителей два сошли с ума, третий вывихнул ногу. Из этого имеем, что разгрузка накрылась медным тазом, следовательно, мне надают по мозгам, и чтобы этого не произошло, нужно что-то делать.
Я пришёл в кабинет и только там вспомнил, что не нашёл в лазарете другого водителя, моего. Но сыскался он быстро. 
- Ну как? Жив здоров?
- Анга. Вонг тольгко нос бохит. – Прогнудносил водитель. Из носа у него торчало два здоровеных куска ваты.
- А нога как? Водить сможешь.
- Энто ушиб. Вхачь сказхал смонгу.
- Ну значит езжай, и собери контейнеры. Они разлетелись в квадратах 2-12 и 2-13. Но сначала отвези челнок на стартовую площадку.
Водитель с недовольным видом развернулся и ушёл. Да, с ушибленной ногой много не наработаешь. А ведь так хорошо всё начиналось. И надо же именно сейчас, когда «Аэлита» прибыла. Я открыл новостную ленту, в надежде на то, что кому-то на этой планете хуже, чем мне, будет хоть не так обидно. Те, кому было хуже, нашлись быстро. Резвые рабочие нащёлкали фотографии с места столкновения пескохода Павлика со шлюзом на Марсограде. Зрелище было ещё то. Пескоход со всеми своими марсианскими 10 тоннами врезался в дверь шлюза, разнеся всё к чертям, из шлюза торчал какой-то куб, вероятно, это и был тот станок, про который говорил Ященко. Да, не повезло им. Погрузку теперь придётся проводить через малые шлюзы. Марсоград в отличии от Ураногорска почти целиком находился под землёй. В нём было пять шлюзов, и всего один из них мог принять пескоход целиком. Смертельного конечно в этом ничего нет, но геморроя, на и без того не здоровую голову Выхина, добавит. Я оторвался от монитора и сиротливо взглянул на дверь, в надежде что из неё выйдет решение всех моих проблем. Но вместо решения мне в голову пришла ещё одна проблема. 
Куда делся Кнутов?