Конёк и Бульвер-Литтон-2. Ни за яхонт, ни за злато

    Об одном герое в романе Э. Бульвер-Литтона "Пелэм, или Приключения джентльмена", говорится, что "у него нет того сокровища, которое "neque gemmas  neque purpura venale nec auro". В моём издании романа - 1988 год, "Правда". - с. 456, - даётся только перевод с латинского - "Не купить ни за драгоценности, ни за пурпур, ни за злато", но  источник не указан. Между тем, авторские кавычки говорят о том, что это - цитата. И древний автор настолько хорошо был знаком джентльменам, что имя его не называют. Между тем, мы так же легко можем найти, откуда эта цитата - благодаря Интернету.

...   .....  не купить за пурпур,
Геммы иль злато.

Это - Гораций, "К Помпею Грофсу".

Переводчик в данном случае не указан, но я знаю перевод этих слов более точный:

Ни за яхонт, ни за злато,
Ни за царскую палату.

И знакомо, и не знакомо - не правда ли? Это - из первого издания "Конька-Горбунка", - обычно теперь печатают другой вариант текста:

Ни за пояс, ни за шапку,
Ни за чёрную, слышь, бабку.

Это  - всё то, за что нельзя отдавать Конька-Горбунка.

Итак,

Ни за яхонт, ни за злато,
Ни за царскую палату.

Почему эти слова мне представляются более точным переводом слов из оды Горация?

Потому что gemmas - это драгоценные камни, а яхонт - драгоценный камень. Яхонт - это рубин, - а рубин венчал корону русских царей.
Злато - auro - ничего другого не придумать. Пурпур же - это порфира, царская мантия. Тот, кто в неё облачён, тот и сидит в царской палате. Помните:

Видит: весь сияя в злате
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце..?

А Борис Годунов восклицает: "Ужели тень сорвет с меня порфиру,.."

Яхонт в царской короне означал душу России, хранимую Христом (над рубином возвышался бриллиантовый крест). Поэт под яхонтом, видимо, имеет ввиду собственную душу, которую он не должен предпочитать другу-Горбунку. Как я уже писала, Конёк-Горбунок - по моему глубокому убеждению - это пушкинский гений. Гений выше души, хотя и включает её в себя.

Ах! ведает мой добрый гений,
Что предпочел бы я скорей
Бессмертию души моей
Бессмертие своих творений.

Так писал юный лицеист в альбом другу - Алексею Илличевскому. Так же думал и зрелый муж, за три года до выхода в бессмертие... Правда, через два года будет сделана некоторая поправка:

Душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит...

Заветная лира и друг-Горбунок, - в общем-то, одно и то же.

Да, но чего же не было у друга героев Бульвер-Литтона и о чём писал Гораций, что его не купишь ни за драгоценности, ни за пурпур, ни за злато?

Покоя.

Но покоя, Грофс, не купить за пурпур,
Геммы иль злато.

И того же просило сердце нашего поэта в том же 1834 -"коньковом" - году:

Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит...
 
Пушкин дружил одновременно и с Горацием, и с Бульвер-Литтоном. От одного брал одно, от другого - другое. В лирике говорил о своём сердце, просящем покоя, в сказке - о чудесном Горбунке, которого нельзя отдавать

Ни за яхонт, ни за злато,
Ни за царскую палату...