Тени прошлого. Цена свободы. Глава 5

На горизонте забрезжил свет, пока слабо касаясь округи. Далеко впереди маячили огоньки, пугая отступающую мглу. Там, как и позади Готана, под покровом темноты мельтешили люди, не спеша, формируя боевые порядки.
Готан с интересом рассматривал выдыхаемый им горячий пар, изредка поглядывая на несколько десятков гвардейцев Тура Гумфора, направленных вместе с ними, по всей видимости, из-за вчерашнего не очень доброго разговора. Он боится и не доверяет ему. Ну и пускай. Капитан сплюнул себе под ноги, разминая уставшие плечи от дополнительного веса павезы, закрепленной за спиной.
Между ними и остатками армии Альтенского королевства не такое уж и большое расстояние, и сблизятся они примерно, когда солнце уже покажет косматую голову над горизонтом. Именно до этого момента роте газовых арбалетчиков необходимо добраться до холма, на котором, кстати говоря, уже кто-то вовсю орудовал. Готан удивленно сложил ладонь «козырьком», пытаясь разглядеть пляшущие темные сгустки, и лишь передернул плечами, стараясь забыть вчерашних незваных гостей, и последовавшую за ними бессонную ночь.
- Капитан, - вырвал его из раздумий Отто. – Рота готова.
Готан оглядел Фунтьера, в полной боевой выкладке, с ног до головы. Коричневый гамбензон, кираса, шлем с бармицей, павеза, меч, газовый арбалет, болты, баллоны с «Игристым миртом», противогаз и это все несет на себе такое хрупкое создание как человек, не способное выдержать даже удара того же самого меча. Пусть в роту принимали физически развитых мужчин и юношей, и строго следили за поддержанием формы, все равно в голове не укладывалось, как способен кто-то из плоти и крови нести на себе такой вес, да еще порой не один день. Не услышав ответы на этот и другие вопросы, капитан отдал короткий приказ:
- Выступаем. 
Рассветные краски уже ласкали суровые лица арбалетчиков, слаженно двигающихся к маячившему впереди высокому холму, единственному на ближайшие несколько тысяч футов. На холме кипела работа, и в свете зарождающегося дня, был различим высокий эшафот с пятью столбами - виселицами. Готан едва сдерживая смех, шагал в такт со строем. В такой глупости он не участвовал, пожалуй, за всю свою жизнь. Ведь до чего же нужно иметь больное воображение, дабы посреди поля брани устроить публичную казнь. Вся их работа это одна большая публичная казнь! С той лишь разницей, что невольные зрители сами норовят убить палачей, а заодно и друг друга. И благо один из гвардейцев удосужился сообщить капитану о дружественных силах на холме, состоящих из таких же гвардейцев, а то капитан непременно применил бы силу, придавая этой трагикомедии кровавую нотку.
Конечно, гвардейцы лишь укрепляли полуистлевшее дерево столетней давности, ну, а строили же этот эшафот совсем другие люди. И места эти безжизненные, даже для голой равнины так и назывались - Долиной висельников. Все здесь напоминало о смерти, словно она никогда не покидала этих мест, обосновавшись здесь вкупе с тысячами повешенных и убиенных. Кому понадобилось делать это деревянное сооружение, сумасшедшим культистам или правителям-самодурам, капитан не знал, и мысли его скользнули в иное русло.   
Когда-то он совсем молодой вот также шагал к известной ему одному цели, но только под знаменами нынешнего врага. Полный решимости и гордости, за дело, которое вот-вот будет сотворено его руками. Он в очередной раз почтил память того умершего юноши, коим сам когда-то являлся, принимая всю свою жизнь ежесекундно делающую солидные повороты в попытке выбраться из выгребной ямы. Перед ним вновь возникло лицо того мальчика. Тогда он опоздал, не успел всего чуть-чуть. Одно мгновение и его будущее было бы спасено... Готан слабо вздрогнул. Где-то он уже слышал это, кажется Тур Гумфор, что-то говорил о будущем... «Мы лишим их будущего»… Точно. Но что это значило.
-  Старший лейтенант! – встревожено гаркнул он.
- Капитан?! – пробился сквозь строй Отто.
- Отто. Как думаешь, что для человека будущее?
Фунтьер недоверчиво глянул на капитана, неуверенно пытаясь ответить:
- Ну не знаю…
- Ты не думай, просто скажи, что первое в голову придет.
- Дети, - буркнул Отто. – Наверное, так. Они самые и есть будущее.
Последние слова отдались в голове Готана тяжелым набатом. «Будущее, будущее, будущее…» - про себя повторил капитан, когда они уже почти вплотную подошла к выросшему посреди Долины висельников холму.
Пока рота вкупе с гвардейцами взбиралась вверх, на пяти столбах уже появились бездыханные тела, слабо покачиваясь от ветра. Полураздетые гвардейцы толпились у виселиц, довольно оглядывая эшафот.
- Ну, вот и проверили! – заревел кто-то из толпы под одобрительный возглас остальных. – Смотри-ка, почти век простоял в ожидании, а все равно помнит свою работу.
Готан остановился, пропуская своих людей вперед. Очень уж капитан желал заглянуть в глаза кому-нибудь из тех невольно радовавшихся, но все кто ловил его взгляд, не выдерживали и секунды. Бессильно и постыдно они отворачивались, и ухмылки пропадали с их лиц. Одно Готан запомнил тогда, мимолетный взгляд оголтелой толпы ничем не отличался от безжизненного взгляда болтавшихся в петле. Кто знал, может и его взгляд сейчас был именно таким.
За эшафотом на небольшой  полянке лежало множество холщевых мешков. Изредка мешки вздрагивали и пытались отползать прочь, не разбирая направления, но гвардейцы, то и дело пинком возвращали их в общую кучу. По тянувшимся стонам и плачу Готан сделал вывод, что это никто иной как люди, ждавшие своей участи. Вот только мешки отчего-то были не очень большими, и вряд ли туда мог поместиться взрослый человек.
- Прошу пустите их!- повис над холмом женский визг. – Умоляю, вы обещали…
- А ну заткнись, сука! – истерику оборвал звонкий удар.
Только сейчас Готан заметил копошащихся среди кучи мешков изможденных людей. В остатках окровавленной одежды они едва могли подняться с колен. Трое мужчин и та самая кричавшая женщина. Ее некогда тонкие черты лица превратились во вспухшее месиво, прикрытое обгорелыми, грязными, местами вырванными целыми клочьями черными как смоль волосами. Над ней, распластавшейся на земле, горделиво возвышался низенький гвардеец, ненавистно играя желваками.
- Ваша смена следующая! – довольно заорал он. – На эшафот этих паскуд. Живо!
Готан отвернулся не в силах смотреть, как давно уже распрощавшихся с жизнью людей ведут на встречу со смертью, которая быть может, в данную минуту являлась настоящим даром, избавляющим от мучений. Упавшую женщину, так и не пришедшую в себя, волочили по земле, и кто знает, осталась ли она жива после того удара. Пускай увиденное Готаном всего лишь малая доля привнесенного войной в обыденную жизнь, как солдат он прекрасно это понимал, но все же. Но все же…
Остатки армии Альтенского королевства трещали по швам, но пока представляли реальную угрозу. Арбалетчики, построившись в несколько рядов, наблюдали, как впереди выстраивалась ало-красная линия под знаменами такого же цвета. Усталые бесцветные глаза альтенцев в бессилии смотрели на эшафот, к которому уже тащили новые жертвы этого времени.
Они все прекрасно видят, с горечью подумал Готан, морщась, каждый раз, когда позади раздавались крики бесчинствующих гвардейцев, нагонявших еле передвигающих ногами висельников. Они видят, но ничего не смогут поделать, сил на это у них не осталось. Хотя им, скорее всего и не придется ничего делать, стоит просто осыпать холм стрелами, и прекратить мучения соотечественников. Холодно смотря на тяжелые арбалеты в руках своих солдат, Готан про себя отметил, что на это-то у них ответ найдется.
Среди строя армии альтенцев мелькали солдаты с окровавленными от ран повязками, некоторые вообще едва держались на ногах, но поразило капитана совсем не это. Альтенцы видели виселицы и видели, кто стережет их, и это привело всю эту потрепанную армаду к одному общему чувству – тоскливому смертельному отчаянию. Оно исходило от этого алого воинства, создавая некое подобие воронки засасывающей в себя всех, кто оказывался поблизости. И Готан Мир, явно, угодил в нее, ощущая, как в голове повис, еле различимый, тяжелый гул незримых воздушных потоков.
Рота газовых арбалетчиков пришла в полную боевую готовность. Надев противогазы, они выставили павезы перед собой, установив сверху арбалеты. Одного залпа будет достаточно, дабы отнять жизни у сотен и отбить всякое желание штурмовать холм у тысяч.
Готан медлил надевать безликую кожаную маску, рассматривая горизонт, заполняемый ало-красной армией. Позади него кто-то дико вопил, но капитан старался не обращать на это внимания. Ставки уже сделаны. 
- Капитан! - возник рядом встревоженный Отто. – С правого фланга собираются лучники, не менее тысячи.
- Значит, держите их на мушке, - сухо ответил он. – Пусть Векант возьмет тот фланг. И, Отто, пока арбалеты не заряжайте, нечего старину мирта беспокоить. Вот когда…
Внезапно над холмом повис пронзительный крик, прерывая разговор и заставляя даже бранящихся и орущих гвардейцев прикусить языки.
Готан и Отто резко обернулись, молча наблюдая как изувеченная женщина, придя в себя, пыталась вырваться из металлической хватки двух гвардейцев.
- Пощадите!– различили они утробный рев еле собранный в слова из-за разбитых губ. - Пощадите … Вы же люди!
Сердце Готана забилось сильнее. Глаза еще не успели отдать отчет увиденному, но грудь уже сдавила, чья-то до боли знакомая, мерзкая и холодная рука. Жадно хватая воздух, он смотрел, как к одному из столбов на эшафоте подводят ребенка. Мальчик весен шести отроду не спеша брел, понуро опустив голову и теребя что-то в руках. Босые ноги неуверенно ступали вперед, неминуемо приближая свою гибель. И словно чувствую пристальный взгляд со стороны, ребенок обернулся.
На грязном перемазанном сажей лице, вырисовывались две светлые борозды от слез. Но не это заставило Готана затаить дыхание, а взгляд совсем юных глаз, наполненных всепоглощающей мольбой и страхом. Они словно две лодочки во тьме пытались отыскать спасительный маяк, отыскать хоть какую-нибудь пристань – угол для защиты от внезапно нахлынувшего на них в этом мире зла. Совсем как тогда. Сколько раз он видел такое же лицо во снах и жутких образах тьмы, являвшихся к нему на протяжении многих лет. Оно не отпускало его ни на секунду, и вот именно сейчас он мог поклясться, что это ни морок и не сон.
Голова пошла кругом, привнося дикую какофонию в мирно дремавшие мысли. «Мы лишим их будущего… Они еще сыграют свою роль… Дети и есть будущее». Голоса смещались в один сплошной визг и треск, ощущение было такое, словно кто-то пытается прогрызть виски, находясь внутри головы. Готан еле держась, бросил газовый арбалет на землю, схватившись за голову. «Готан, чего копаешься? Да не боись ты старину мирта…». Голоса не унимались, бросая в лицо яркие образы из тускло прожитой жизни. Среди сцен прошлого, он иногда мог различить пугающие сгустки мрака. Те самые, что наведывались к нему незваными гостями, нагло, совсем по-хамски пуская корни в самую душу. «Мир! Куда?! Стоять!!!». Он вновь ощутил себя желторылым юнцом, несущимся вперед во спасение невинной души. Только бы успеть. Еще немного. Тяжелая пика, грозя небесам, поднялась ввысь, вырисовываясь на фоне плотного дыма и пожарища…. Дико заржал жеребец, обезумевший от запаха крови…. Свист стали разрезал воздух надвое, и землю огласил предсмертный стон, напившийся нечеловеческой, чуждой силой, способной заглушить само падение небес… 
Внезапно все стихло. В голове повисла пустота, а перед глазами стояла все также картина. Эшафот. Люди. Ребенок. Готан глубоко вдохнул пропитанный тяжестью воздух, осознавая, зачем он здесь. Понимание пришло внезапно, словно обух секиры встретил свою ни о чем не подозревавшую жертву где-то в подворотне. Все начало становится на свои места.
Гумфор, Гумфор. Старый ты ублюдок. Вот чего ты добивался. Готан едва сдерживаясь от всепоглощающей ярости, с силой сжал кулаки. А ребенок, по всей видимости, не один. Вот откуда столько «живых» холщевых мешков за эшафотом. И весь этот маскарад понадобился, дабы до поры до времени скрыть происходящее от ненужных глаз, ведь кто согласится пойти на такое. Никто. Кроме Тура Гумфора. Все это представление с казнью не более чем дешевый фарс и роте газовых арбалетчиков в нем отведено главное место. Это точно. Трупам платить не зачем, а именно в них они превратятся, если рискнут вздернуть, хоть одного ребенка на глазах у альтенцев. Пусть те лишены сил и боевого духа, но чести их никто не лишал. Гумфор решил убить двух зайцев одновременно. Деморализовать и без того загнанных в угол людей, и сэкономить солидный оброк на контракте с ротой газовых арбалетчиков. Готану Миру стало обидно до боли и вовсе не за себя, он солдат, и видеть чужой отдающий смертью эгоизм ему не в новинку. Действительно страшно стало за осознание того, что кто-то может с легкостью приказать загубить совсем юную еще душу, не замаранную пока жизненной грязью. Без толики сожаления, без промедления, кто-то принял решение подвести черту под десятком не прожитых жизней. Гумфор. Пусть считает, что они овцы на заклании. Но именно сейчас эти овцы, сбросив одеяния безобидной жертвы, стали обретать форму хищника.
- Сучий потрох! – сквозь зубы процедил Готан, глядя на то, как люди Гумфора собираются завершить начатое. – Отто! Старший лейтенант!
- Да, капитан! – не в силах оторвать взгляд от пугающей картины, буркнул Фунтьер.
- Три десятка в боевой готовности ко мне, - заговорщицки наклонился он к старшему лейтенанту. – У десяти арбалеты должны быть заряжены…