Два одинаковых облака

— И, вот, ещё, Доктор… Меня очень давно интересует такой вопрос. Всё время забываю спросить…

— Да? Я Вас внимательно слушаю. — Голос его звучит равнодушно. Будто бы – не слушает, на самом деле. Я знаю — это не так. В прочем, — не важно.

— А почему искомый элемент, находящийся в стопке однородных объектов, всегда оказывается самым последним? И что самое интересное – ты всегда до последнего веришь в то, что нет, — он не последний! И листаешь, листаешь, листаешь… Хотя. С другой стороны, совершенно точно знаешь, что он именно там – в самом конце. Но ты никогда не смотришь в конец. Ты – листаешь! А он – бах! И опять, — последний! Так же как и в прошлый и в позапрошлый раз.

— Думаю, Вы можете ответить на этот вопрос и сами… — тон Доктора похож на монотонный голос робота из детских фантастических фильмов.

— И как?! – я удивлён и этого не скрываю.

— Вспомните самый последний случай, когда получилось так… Когда элемент оказался последним.

Напрягаюсь мгновение, и вспоминаю. Больше – нельзя. Сразу же забудешь, что вспомнил. Потому именно мгновение. И последующее сосредоточение на том, что вспомнил. Фиксация…
***

Даю дочке раскраску. Толстенная, скучнейшая, на мой взгляд, раскраска. На каждой странице — зверь и подпись. И так, допустим, — сто страниц.

Да-да! Зверей в нашем мире – множество! Бегло полистав раскраску, я понял, что не знаю и половины, представленных в ней зверушек.

Мне нужно срочно написать письмо по электронке. Очень важное. И, сдаётся мне, — оно получится длинным. А дочка просится на руки. С ней на руках писать, попробовал, – неудобно. Тогда я ей говорю:

— Вот тебе раскраска, вот тебе карандашики, вот смотри: это – шиншилла! Смотри, какая симпатяга! Она, наверное… — я роюсь в мисочке с карандашиками, — вот такого цвета! – Радостно показываю я ей выбранный карандашик телесного цвета. – На, — говорю, — раскрашивай!

Малышка послушно берёт карандашик и начинает замалёвывать шиншиллу. Где-то через минуту, она поднимет симпатичную кудрявую головку и спрашивает о любимом своём звере:

— Гав-гафа? – это значит – собака. Она хочет раскрашивать собаку. Я ей в ответ:

— Вот — листай раскраску и ищи гав-гафу. Она там точно есть! Я уверен.

И дочка сидит, листает. И листает, и листает. Попадаются совершенно немыслимые звери чудного вида, названия которых я даже с первого раза, по просьбе дочери, не осиливаю прочитать.

Я дописываю письмо, дочка с очень печальным видом долистывает раскраску. Вижу – она уже не верит в то, что собака есть. А я знаю, есть. В конце концов, она не выдерживает такого издевательства, начинает громко и безнадежно реветь.

Я всё-таки бросаю недописанное письмо, подхожу к ней. И, как обычно – не открываю с конца. А упорно долистываю по одной страничке. Собаки всё нет. Есть какие-то разные виды обезъян, тапиры, утконосы, овцебыки, волкохвосты, стоволгрызы и зайцелисы… Все они странные… Я с ними не знаком. Думаю:

— Надо ли это всё ребёнку? Да ещё и малышу… Зоологом станет. С нашей заботливой подачи…

С последней страницы на нас смотрят кот и пёс. Они, по-моему, даже выполнены в несколько другом, более детском стиле. Будто бы они забрели в эту раскраску случайно. По какой-то крайней необходимости…
***

— Вспомнил! – выжидающе смотрю на Доктора.

— Хорошо. Теперь — самый первый случай, какой можешь вспомнить.

Вспоминаю… Первое что приходит на ум.
***

Институт. Экзамен. На столе у препода – разложены билеты. Ровным ковром. По всему столу. Препод выходит вдруг зачем-то. Буквально на мгновение. А я сижу недалеко. А мне бы билет какой-нибудь, что я знаю. Знаю я — далеко не все. Мне бы лучше всего – тридцать шестой.

Я тянусь, и начинаю поднимать их по очереди и подглядывать под них… А там всё не то, не то, не то… Препод возвращается. Я не успеваю посмотреть все билеты!

Сижу и не выхожу отвечать. Наблюдаю за тем, кто какой вытаскивает номер. Дожидаюсь в конце концов того, что мой, тридцать шестой, конечно же из самого дальнего угла самого дальнего ряда вытаскивает другой. Выхожу позже всех, беру какой-то билет – так себе. Ни туда, ни сюда. Отвечаю на тройку.
***

— И-и-и? – в нетерпении обращаюсь я к Доктору. Мне по-прежнему пока что ничего не ясно.

Доктор переводит внимательный, ничего не выражающий взгляд от окна ко мне.

— Ну а теперь ещё какой-нибудь. Любой. Что первый придёт в голову! – говорит он бесстрастно.

— Он опять имеет в виду случай со стопками. – соображаю я. И поначалу мне кажется, что я сейчас ничего не смогу больше вспомнить. Со мной такое случается. Бац. И всё! И какой-то мозговой тупик наступает. А потом понимаю, — нет. Вот он, он, — ещё один случай. Нарисовался, как живой.
***

Поликлиника. Ну конечно! Опаздываю на приём по записи к какому-то врачу, к которому записывался три месяца для того, чтобы получить совершенно чудную справку о том, что я не верблюд.

Конечно же, — мою карту никак не могут найти. Сначала уходят в одну сторону регистратуры. Затем – в прямо противоположную. Потом приходят и начинают задавать дурацкие вопросы типа «А у кого вы были в последний раз?».

И… Наконец приносят откуда-то огромную стопку карт и начинают её перелистывать. Конечно же, моя карта оказывается последней! Опаздываю сильно. Из-за этого время моего приёма сильно смещают, принимая других, не опоздавших.
***

— Готово! – тоном исправного ученика сообщаю я. – К чему всё это?! – интересуюсь нетерпеливо.

— Подумай, что объединяет все эти три события? – предлагает Доктор.

— Вот тебе и раз… — сокрушенно качаю я про себя головой… — Да ничего! – злюсь я на Доктора. Три абсолютно разных случая. Абсолютно разные моменты и условия… Разные люди вокруг, разный контекст… — Говорю всё тише и тише… Бубню… В глазах загорается азартный огонёк… — Одинаковый конец? – предполагаю я…

— А что с концом? – никак не пойму я. – Что в них одинаково?! Конец… С ним что-то не то. – Продолжаю я еле слышную беседу с самим собой. — Он ощущается каким-то… Неприятным… Недоделанным… Такое чувство возникает у меня, когда я что-то сделал не очень старательно, не очень хорошо… Знаю, мог много лучше… И тут вот…

— Неудачная концовка? – предполагаю я наконец вслух.

— От чего же она – неудачная? – всё допытывается Доктор.

— М-м-м-м… — мычу я задумчиво… — Из-за того, что он был последним?! – выдаю я, входя в какой-то странный раж. Я имею в виду билет. Карту. И собаку. Доктор меня понимает.

— А почему он оказался последним? – ободряюще кивает мне доктор.

— О боже! – поражаюсь я, собственной внезапной догадке. Бубню опять под нос – Я не хотел, чтобы раскраска кончалась, я не хотел идти отвечать, я ненавижу ходить к врачу…

— Мне хотелось потянуть время… — пораженно говорю я…

— Именно так! Тебе просто хотелось, чтобы он был последним. – Подводит итоги Доктор. — Какой-то части тебя.

— Значит ли это, что стоит мне захотеть, и она будет всегда первой? – осторожно интересуюсь я. И замираю в ожидании.

— Теоретически! – кивает согласно доктор. – Практически, — редко кому такое удаётся.

— Почему? – интересуюсь я.

— Смотри за окно. Видишь облачко? Маленькое. Похожее на цветок.

Я нахожу его, затем — киваю.

— Смотри на него, не отрываясь. – Велит мне доктор. И я смотрю. Ветра нет. Облако не движется. Висит и смотрит на меня своими глазами-лепестками. А я на него. Всё смотрю, смотрю, смотрю….

Постепенно глаза расслабляются, появляется такое приятное ощущение сонных глаз. И я понимаю, что вижу уже не одно облако. А ровно два. Совершенно одинаковых. На приличном расстоянии. Между ними – небо.

— Долго смотреть? Интересуюсь я, когда мне надоедает пялиться на два одинаковых облака.

— Думаю, — хватит. – Кивает Доктор благосклонно. – Что видел?

— Облако — пожимаю я плечами.

— Ой ли? – лукаво интересуется Доктор.

— Я непонимающё поначалу на него смотрю. Потом до меня начинает доходить…

— Одно облако. А потом – два. – Говорю я и смотрю на Доктора. Не мигаю даже. Весь напрягся, сердце стучит так, что, наверное, Доктору тоже слышно.

— А сколько – на самом деле? – интересует он невозмутимо.

— Одно… — не подумав, начинаю я уверенно. Затем спохватываюсь. — Или два? – очень–очень медленно произношу я.

— Ты понятливый ученик. – Довольно кивает Доктор.

— Но как?! – поражённо спрашиваю я. – Чаще всего ведь оно одно!

— Именно! Мы привыкаем к тому, что делаем чаще всего. Что ощущаем чаще всего. Всё верно. Именно поэтому, всё остальное, то, что редко, для нас – неправда.

— Но ведь нарушается концепция о том, что каждое облако – индивидуально. Они ведь не повторяются…

— Да. Нам проще не нарушать концепций. Иначе – придётся выстраивать свою. Земля, стоящая на китах, в свои времена была незыблемой концепцией большинства. Понимаешь, о чём я?
***

Я босиком бреду по мягкой, чуть влажной траве. Аромат клевера и ромашек перемежается со свежестью утра или вечера… Не знаю точно. Точнее – не задумываюсь. Это сейчас для меня значения не имеет.

Дело в другом. Над лесом в идеально синем небе висят два одинаковых облака. Два одинаковых облака на синем небе, выбранных мной. Я иду и, периодически, на них поглядываю, чтобы удостовериться в том, что они здесь.

Я иду уверенно вперёд.

Во рту ощущается новый вкус. Вкус приключений. Движения. Жизни. Нового знакомства с собой.

Поиска концепции.

И главное для меня сейчас то, что…

Я – иду.