Блудный сын. Часть третья. Глава 19

                19
      Морозным, щиплющим нос и щёки декабрём в Амстердам приехал принц Козимо де Медичи, наследник Великого Герцога Тосканского. Он прибыл инкогнито, сопровождаемый небольшой свитой, но несмотря на неофициальный характер его визита, амстердамское общество заранее  известили кто он такой и потомку Лоренцо Великолепного оказывались соотвествующие почести. Амстердам не раз показывал, что умеет встречать именитых гостей.

     Никаких официальных торжеств не проводилось, но принца любезно встретили мейденцы. Йост ван ден Вондел и Ян Вос написали величественные оды, прославляющие принца Козимо и род Медичи, которые они торжественно продикламировали на одном из пышных приёмов. Принц Козимо намеревался посетить нескольких художников во время своего пребывания в Амстердаме и первым в его небольшом списке стояло имя Рембрандта ван Рейна. Мейденцы, уже не помнившие когда последний раз видели художника, осторожно намекали знатному гостю: Рембрандт ван Рейн, когда-то светоч Амстердама, стал теперь нелюдимым отшельником, не показывается в обществе и, вполне возможно, слегка тронулся умом. В Амстердаме есть кого и что посетить помимо ван Рейна.

     Но известиями об отшельничестве принца было не напугать, они только укрепили его желание. Современно образованный по желанию своего отца, когда-то вставшего на защиту Галлилея, душой и сердцем принц Козимо склонялся к религиозной и аскетичной матери, полностью разделяя её чувства. При всей своей религиозности, тосканский принц предпологал, что если ван Рейн и отшельник, то вовсе не отшельник от религии.

     Рембрандт узнал о приезде знатного гостя из уличных разговоров. Корнелия, снимая меховой плащ и потирая раскрасневшиеся от мороза щёки, взахлёб рассказывала, как бегала с подругами на площадь Дам в надежде увидеть тосканского принца, он вполне мог там оказаться. Рембрандт и Арт по обыкновению находились в мастерской, когда в дверь постучали. Кухарка и горничная в одном лице Ребекка чистила посуду на кухне, дверь отворила Корнелия. Вошедший назвал себя посланником и спросил дома ли художник Рембрандт ван Рейн. Подошедшему на зов Корнелии художнику господин вручил послание, отвесил поклон и произнёс:
   - Господин ван Рейн, я нижайше прошу прочесть письмо немедленно. Мне приказано дождаться ответа.

     Письмо, написанное на бумаге отменного качества гласило, что Его Высочество, наследный принц Великого Герцогства Тосканского Козимо де Медичи соблаговолит посетить знаменитого на всю Голландию художника Рембрандта ван Рейна послезавтра пополудни, если это удобно господину художнику и его семье. Времени на удивление и размышления не было. Рембрандт тут же отписал, что он и его семья почтут за великую честь принять у себя в доме Его Высочество. Когда за ушедшим закрылась дверь, Рембрандт рассказал всем новость.

     Радости Корнелии не было предела, ей посчастливиться увидеть приехавшего в Амстердам тосканского принца. Вечером новость узнали Титус и Магдалена. Титус и Магдалена ван Лоо, знавшие друг друга с детства и не представлявшие как бы они жили один без другого, обручились около полугода назад и собирались в скором будущем, после всех рождественских празнеств, сыграть свадьбу.

     Следующий день посвятили приготовлениям. Все домочадцы осмотрели и подготовили свои лучшие костюмы. Корнелия и Ребекка вычистили и выскребли до блеска и без того чистый дом, к ним на помощь пришла Магдалена. Прибрали даже в мастерской, несмотря на вопли и стенания Рембрандта.

   - Именно из-за мастерской принц Козимо прийдёт в этот дом, - резонно заметила Ребекка, - уж не думает ли наш мастер, что принц приедет посмотреть на него самого?
  - Я всё слышал, Ребекка, – сквозь смех произнёс Рембрандт.

     Наследный принц тосканских герцогов оказался среднего роста, лет около двадцати пяти, начавший уже полнеть и одетый во всё чёрное.
  - Я счастлив приветствовать известного мастера Рембрандта ван Рейна.
  - Ваше Высочество, для нас большая честь, – Рембрандт отвесил поклон. После всех любезностей Рембрандт предложил принцу пройти в мастерскую.
- Должен вам сказать, господин художник, я побывал в зданиях, где висят ваши картины, – принц Козимо оторвался от внимательного разглядывания работ.
 - Наверное, это совсем не то, что Ваше Высочество привыкли видеть.
 - Да, совсем не то, – согласился принц Козимо, – но я нахожу ваш стиль любопытным и интерестным.
  - Благодарю вас, Ваше Высочество.

    Принц Козимо де Медичи, в общем то, говорил правду. Его глаза привыкли останавливаться и отдыхать на картинах Рафаэля, Джорджоне, Тициана, Рубенса, находившихся в богатейшей семейной коллекции, собираемой в течении веков его предками и продолжаемой сейчас его отцом и им самим. Хотя, с Тицианом в последние годы жизни случилось что-то несуразное, он стал писать как бог на душу и на руку положит. Может быть, и с этим художником то же самое. Но непохожесть на остальных и особенный стиль знаменитого голландца заинтересовали принца. Он продолжал осматривать картины.

     Изображения Иисуса, явно написанные с еврейских моделей, вызвали у тосканского принца какое-то неуютное чувство и внутренний протест. Но он не стал тратить время на религиозные дискуссии. Если подумать, рассуждал принц, ван Рейн просто точно следует Библии. А никакую другую книгу на свете он не знал лучше и не любил больше, чем Библию. Принц отложил в сторону эти картины, он не станет их покупать.

  - Одна из причин моего посещения художников, господин ван Рейн – пополнение коллекции, которую наша семья собирает очень давно. Надеюсь, вы не станете возражать против покупки у вас нескольких картин.
  - Ничуть не возражаю, Ваше высочество. Живопись – моё ремесло.
  - Да, я так и полагал. Мы также собираем автопортреты известных художников. Я куплю ваш автопортрет и ещё два портрета пожилых людей, которые я видел ранее. Мне кажется, они довольно характерны для вашего... необычного стиля.
  - Как вам будет угодно, Ваше Высочество.

     Как только роскошный экипаж принца Козимо де Медичи скрылся, Корнелия быстро накинула на себя тёплый плащ, схватила меховую шляпку и бросилась к двери. Магдалена едва успела остановить её на мгновение:
 - Корнелия, милая, не желаешь ли пойти с нами покататься на коньках в ближийшее воскресенье? Арт уже согласился.
 - Конечно же, с большим удовольствием, – уже на бегу прокричала Корнелия.
Титус и Магдалена переглянулись и рассмеялись.
 - Сегодня сестрица будет самой популярной среди подружек, – сквозь смех заверил Маргарету Титус.

     Воскресный день выдался морозным, солнечным и на замёрзший Амстел отправились всей семьёй. Рембрандт поддался всеобщему приподнятому настроению и пошёл на каток вместе со всеми. Он не встал на коньки, а, расположившись рядом с одной из передвижных лавок со снедью, взял подогретого красного вина, сдобренного гвоздикой с корицей, достал прихваченные с собой бумагу, карандаши и мелки и устроился рисовать. Отовсюду слышался заливистый, заразительный смех, весёлые возгласы.

     К нему попеременно подьезжали Титус с Магдаленой и Арт с Корнелией. Они катались парами, взявшись за руки или вчетвером хороводом. Скользили, падали, смеялись, поднимались, снова скользили. Сухие невесомые снежинки падали на их волосы и разгорячённые лица и таяли, успев перед этим ярко блестнуть на солнце. Рембрандт смотрел на Титуса и Магдалену: сплетённые руки, сияющие глаза, полные любви и обожания взгляды.

     Где он уже видел эту пару? Услышав переливчатый смех Титуса, Рембрандт вдруг увидел катающихся себя и Саскию: сплетённые руки, сияющие глаза, полные любви и обожания взгляды. Художник тряхнул головой, чтобы видение исчезло и принялся за вино и рисунки.