КВ. Призрак в броне

- Петруха, я тебе уши оторву, если ты, стервец, ещё раз тяги прозеваешь! - лейтенант был вне себя. И Пётр Сухоруков прекрасно понимал почему: из-за пустяковой поломки, которую он, механик-водитель, мягко, не по военному времени, говоря, проморгал. Их танк отстал от батальона и теперь находился на нейтральной земле, а может, уже и в тылу врага. Стоял июль сорок первого. Раннее утро.

Лейтенант был молод, горяч и крут. Не сдобровать бы Петрухе, но батальона рядом нет и потому заменить мехвода некому. КВ - это тебе не консервная банка - пнул и поскакала. Тут серьёзный опыт нужен, чтобы эта дура весом в полста тонн поехала. Так что теперь лейтенант мог только грозить да ругаться. Но Сухоруков, чувствуя свою вину, работал споро, и дело двигалось. Экипаж помочь не мог ничем - в танке лишнего места нет, особенно у двигателя. Ребята молча курили, по опыту зная, что механику лучше не мешать. Знал это и лейтенант, но молчать в силу характера не мог.

- Давай, Петруха, пошевеливайся! - лейтенант ходил вокруг да около. - Мне нагорит, а я тебя оттяну по полной.
- Не надо ругаться, товарищ лейтенант, конь готов, - руки и физиономия Сухорукова были одного цвета с комбинезоном. - Прошу занимать места. На чёрном  лице блеснула белозубая улыбка.

Вспыльчивые всегда отходят быстро. А потому под рокот мотора лейтенант Павел Алексеев успокоился и уже простил грех механику, но жизнь у них в этот день, похоже, не задалась с самого утра и окончательно: они заблудились. Вместо карты у лейтенанта был клочок бумаги с "японскими" каракулями комбата, изображающими местные дороги. То ли каракули, нарисованные по памяти, не сходились с местностью, то ли лейтенант прозевал нужный поворот, клюя носом от суток пути, но выходило, что они совсем не там, где должны быть - по правую руку был хутор, который на бумаге не был обозначен. Может быть, и комбат забыл ткнуть карандашом второпях, а может...

- Сашка, давай связь, - крикнул лейтенант радисту, не надеясь на переговорное устройство, продолжая рассматривать «карту».
- Нет связи, товарищ лейтенант! - отрапортовал тот через пять минут.
- Как нет? Батальона нет? - не поверил тот.
- Вообще наших не слышно. Никаких. Только немцы. Но пока слабо.
- Слабо, значит, далеко. Разберёмся и успеем догнать своих, - лейтенант знал, что говорил, - не батальон, так пехоту. Танк нужен всем. Никто не откажется... Но сначала надо узнать, где мы находимся. Кто пойдёт на хутор?
- Никто, - ответил заряжающий, - мы на ихнем ни бельмеса, они на нашем ни гугу: прибалты, мать их за ногу.
- Да уж, Лёша, эт тебе не Расея... - заметил Петруха, вытирая лицо шлемофоном, - Тут и в спину пальнуть могут невзначай.
- Ладно, прорвёмся. Пойдём по дорогам, держа курс на северо-восток и выйдем к нашим. Не могли же мы так от них отстать, - лейтенант  бросил ненужный теперь уже листок. - Ходу, Петя, ходу, но про тяги не забывай!
- Что, я их на ходу смотреть должен? - пробурчал тот, но рёв трогающегося танка уже заглушил все звуки мира.

Где-то через час пути КВ вдруг резко повернул направо и, живо перемахнув неглубокий кювет, ломанулся в лес. Отборный русский мат, перекрывший рёв двигателя, а также неистовая тряска привели в себя заснувшего от усталости механика.

- Командир, я щас! - крикнул он, включая заднюю передачу.
- Стой! - крикнул лейтенант в ответ. - Стой! Глуши свою мясорубку, - двигатель стих. - Раз уж замаскировал машину, то привал. Спи. Больше вести некому. Три часа тебе, счастливчик. Я дежурю первый час, Сашка - второй, Лёше - третий, - лейтенант замолчал, и все рассмеялись: Петруха уже храпел.
- Спи спокойно, дорогой друг! - сказал Сашка.
- Дурак ты, - ответил Лёха, - если механику хана придёт, то нам-то и подавно...
Но Сашка Ивлев этого наставления уже не слышал. Он тоже спал, положив голову на диск пулемёта. Спал и заряжающий Лёшка Петренко, сползя на свои снарядные чемоданы.

Экипаж, растрясённый сутками пути, ожиданием неизвестного, постоянной готовностью к встрече с врагом тяжело спал. А лейтенант, оставшийся по праву старшего нести охрану первым, чтобы не разрывать недолгий сон на две части, сидел на своём командирском месте и думал. Думал о том, насколько, в сущности, несправедлива жизнь. Как он ни рвался в училище на «бэтэшку», заворожённый её лёгкостью и резвостью, попал вот на этого слона. Потом вместо Киевского особого с его гладкими, как стол, степями загремел сюда, в Прибалтику, где леса да реки с болотами. Перед самой войной стал лейтенант командиром танкового взвода, но уже на вторые сутки маршей из-за мелкой поломки потерял и взвод свой, и батальон. И всю рабоче-крестьянскую Красную армию.

«Не складывается жизнь, не клеится что-то», - решил устало лейтенант и грустно посмотрел на часы.  Пора было меняться. Разбудив следующего в очереди и вручив танковые часы, лейтенант закрыл глаза. Тут же его начали толкать в плечо.

- Товарищ лейтенант. Товарищ лейтенант! - заряжающий тряс его за плечо.
- Что у тебя? - пробормотал тот, пытаясь открыть глаза.
- Время! Пора двигаться.
- Пусть Петруха пока... двигатель проверит... и тяги, - лейтенант пытался повернуться на другой бок и кимарнуть лишних пяток минут, - ещё разок.
- Всё проверено! Неполадок не выявлено! - доложил Петруха со своего места.
- Заводи! - лейтенант стал принимать сидячее положение, одновременно протирая лицо руками.
- Завести-то не проблема, только вот.., - начал было мехвод, но стих. Заподозрив неладное, лейтенант сразу же напрягся.
- Чего ещё?
- Соляры на час ходу, - пролепетал механик-водитель, словно это он сам её выпил.
Сон вылетел мигом. Все прежние жизненные неурядицы лейтенанта перестали существовать.

Два часа назад какой-то губошлёп-лейтенатник сетовал на жизнь... Ту самую жизнь, которой оставалось теперь, как и солярки, на час хода. Потом будет бой в неравных условиях, потому как они не смогут даже елозить на месте,  и всё. То есть, совсем всё. Точка. Этот единственно приемлемый для лейтенанта Паши, как звала его Олечка - самое первое увлечение его жизни, вариант вспышкой танкового выстрела промелькнул в голове, и оттого стало так темно, словно жизнь уже и вправду кончилась.

Сколько прошло времени, лейтенант не знал. Танковые часы второпях ему забыли вернуть, а он всё равно не успел бы посмотреть на них. Да и к чему теперь ему часы: время уже остановилось - за час хода батальон не догнать, а прожить этот остаток жизни крайне необходимо.
- Экипаж, - очнувшись, скомандовал лейтенант, - слушай команду: возвращаемся к хутору: там пересекаются два большака, и держим этот перекрёсток, сколько сможем. Вопросы есть?
- Нет, - коротко ответил за всех механик-водитель, как второй после командира, и тут же КВ взревел дизелем.
Вернувшись к знакомому хутору, КВ встал на перекрёстке. Лейтенант вылез на башню и, стоя в полный рост, придирчиво осмотрел в бинокль местность. Потом, не спеша, спустился в люк.

- Лёша, давай вон к тому дереву, что справа от нас. Там ложбинка хорошая - одна башня торчать будет. Там и повоюем.
- Есть, командир! - и танк, заложив правый поворот, пошёл к ориентиру.
Едва КВ занял позицию, как двигатель стих.
- Есть другие мнения? - спросил лейтенант. Уточнять вопрос нужды не было: все понимали, что должно случиться дальше. Ответа не последовало. - Тогда час личного времени, если немец не помешает.
- Солнышко вышло, - вдруг сказал кто-то совсем тихо, и все, высунувшись из люков, стали смотреть на впервые  за несколько последних дней появившееся из-за туч солнце...

О чём думают солдаты перед боем, в котором они погибнут, знать не дано никому. Те, кто пережил эти минуты прощания с жизнью, не пережил бой. Рассказывать об этом некому.

Склоняя голову перед этими неизвестными героями, и я не буду додумывать того, что ни мне, никому другому из нас знать не дано. И пусть имена и все действия экипажа КВ в рассказе вымышлены, документальная правда здесь только одна: сутки спустя командир 6-й танковой дивизии Эрхард Раус докладывал, что продвижение его войск и войск всей 4 танковой группы, рвущихся на Ленинград через Прибалтику, вот уже более суток сдерживал один-единственный русский танк КВ, оседлавший перекрёсток основных дорог, и уничтоживший более тридцати немецких танков, прежде чем его самого удалось уничтожить из 88-миллиметровых зенитных орудий. Никто из экипажа не выжил - немцы всадили в него более десяти снарядов, не в силах поверить, что КВ уже мёртв.

На сегодняшний день установлено только два имени из пяти...

https://www.youtube.com/watch?v=Kb195psvIQQ