Первый бой лейтенанта Кречеткова

Рассказ этот художественный, но имеет реального прототипа...

- Царь! Царь!

- Мужики, вы Царя не видели? - суетился сын полка Васятка на позициях батареи.

- Так, поди, как всегда - в блиндаже валяется, - предположил заряжающий Кузьмин и опёрся на лопату. 

Артиллеристы окапывали уже третье, последнее орудие своей батареи, да и октябрьская землица, пропитанная дождём, была уже тяжела.

- Та нема его там, я ж смотрел! - Васятка в нетерпении аж взмахнул рукой и побежал дальше. - Царь!

Вдруг прямо во время бега Васяткины ноги перестали доставать до земли, а крепкие руки, только что поднявшие пацана в воздух, развернули его лицом к подымавшему.

- Царь, ты где бродишь? Тебя к комбату!

Дождавшись, когда парнишка перестанет впустую толочь ногами воздух, небольшого роста солдат лет под сорок, крепко сбитый, отпустил Васятку на землю.

- Не, Васятка, к комбату мне ещё рано. Я ещё по Берлину стрельнуть хочу, а ты к комбату посылаешь.

- Да нет, Царь, к новому комбату. У нас новый комбат, вот! Лейтенантик, зелёный совсем. Сам видел.

- А ты, значит, у нас старый вояка?

- А то! Я ж три месяца с вами воюю!

- Ну, уговорил. Пошли.

Широко известный на полфронта среди пропахших пороховым дымом артиллеристов  как Царь, а по документам старший сержант Иван Царёв, командир четвёртого орудия противотанковой батареи, спустился в новую, только что отстроенную землянку. Откинув старую плащ-палатку, служившую дверью, вошёл внутрь.

Лейтенант, действительно, был зеленоват. Лет восемнадцать на вид, худ, уши лопухами. «Конечно, щёк нет, вот и кажется, что ухи торчат поперёк головы...».

- Старший сержант Царёв по вашему приказанию прибыл! - больше ничего интересного в зелёном лейтенанте не было, и Царёв осмотрелся.

Да, сапёры своё дело знают. Высота землянки позволяла стоять в полный рост. Окошечко небольшое, но свету даёт достаточно. Даже перегородка, пусть и из жердей есть, зато почти как в настоящем доме. А едва проступившие капельки смолы опахнули плотника по гражданской профессии хвойным духом.

- Где Вас носит, сержант! Я Вас уже пятнадцать минут жду. Есть же приказ: с батареи не отлучаться!

- Так, это... орудия ещё не окопали,  и отхожего ровика нет... Пришлось отлучиться, - улыбнулся Царь, ущучить которого не удавалось даже командиру дивизиона. А тут - зелень лопоухая. «Плохи наши дела. Пропадём с ним в первом же бою... Ох, пропадём».

- Ваше счастье, что в обороне стоим, а то бы и под трибунал попасть недолго, - нагоняя на себя суровости, сказал лейтенант. «Вот-вот. Хорошо ещё, что в оборону встали, может, подучится чему, если успеет».

- Ладно, сержант Царёв, не будем с самого начала собачиться. Я - лейтенант Кречетков, командир вашей батареи, - и показал рукой: - Присаживайтесь.

Царёв сел на стул из пустого снарядного ящика, поставленного на попа.

- Нам с Вами поставлена боевая задача. Смотрите, сержант, внимательно.

На столе, сооружённом из таких же ящиков, сложенных друг на друга, Кречетков расстелил карту. - Вот Малиновка. Вот Дворы. Это - единственная дорога, по которой к нам попрут танки. Это вот - единственный перелесок на всю округу. Я, как командир батареи, получил приказ и должен создать там противотанковый заслон под своим руководством. Для этого я выбрал ваше четвёртое орудие.

«Однако, начальство решило посмотреть, прежде чем давать ему батарею, на что этот пацан годен. И меня к нему для присмотра поставили. Чтоб подправлял глупые приказы. Умно...»

- Ну, невелика проблема, товарищ лейтенант. Справимся и без Вас. Дело знакомое: как первый раз пальнём, так они весь перелесок  вместе с нами с землёй и перемешают...

- Посмотрим.

- А чего смотреть-то, товарищ лейтенант? Дело-то, говорю, знакомое. Два ранения и оба в таких вот засадах.

- А я говорю, посмотрим, - лейтенант аж подался вперёд.

«А он ещё и дурак, похоже, раз такой упёртый».

Орудие стояло в чистом поле. Отцепив передок, ездовой собрался уже уводить лошадей, но Царёв махнул ему рукой, чтобы не спешил.

- Товарищ лейтенант, а это что?

- Это, товарищ сержант, наша позиция для противотанкового заслона, - лейтенант, не обращая внимания на Царёва, вертел головой по сторонам. - Ездовой! Вам что, делать нечего? Быстро отсюда! Не демаскируйте! - и тот, оглянувшись на сержанта, хотел, было, задержаться, но получил подгоняй и стал уводить лошадей.

- Стоять! - крикнул  Царёв ездовому, но тот уже попавший лейтенанту «на коробок»,предпочёл смыться. Царь, не раз командовавший, бывало, при старом комбате и всей батареей, резко повернулся к Кречеткову.

- Ты  что тут, поганец, удумал? Угробить нас хочешь! Почему не в перелеске позиция? Тут нам и выстрелить не дадут, раскатают, как Бог черепаху!
Лейтенант, подрастерявший в чистом поле свои командирские замашки, месил сапогами глину, переминаясь с ноги на ногу.

- Все ко мне! - вдруг зычно скомандовал он. - Бегом!

Ага, разбежишься тут по раскисшему полю. Но расчёт собрался около комбата живо.

- Тут сержант требует расположить орудие прямо в перелеске. Это глупо. Да, да, глупо. Враг хитёр и тоже прекрасно понимает, где его может ждать засада. Поэтому, когда пойдут танки, их стволы будут смотреть прямо на лесок и ждать вспышки нашего выстрела. Второй раз выстрелить нам не дадут. Мы выстрел - они десять. Они в танках - мы в шинелях. Надо прятаться в поле. Вот вам мой сказ.

- Это как тут прятаться? - Царёв, разводя руками, аж подпрыгнул, но выразил общее мнение расчёта.

- Я пока учился, много об этом думал. Главное, что нас и искать посреди чистого поля никто не будет. Ведь ни кустика, ни былинки. Потом: копать окоп по самый ствол и без бруствера. Щиток с орудия снять. Тогда ствол будет лежать почти на земле, а сверху будет торчать только каска наводчика.

- Моя голова то бишь...

- Не голова, а каска. И не забудь её грязью перемазать, чтобы не блестела. Сверху бросим пару веток.

- Всё одно - после первого выстрела нас расшибут снарядом или гусеницами...

- А если окопаемся вот здесь, - лейтенант указал себе под ноги, - противник будет пялиться в другую сторону, на перелесок. Пока-то до них дойдёт...

- Согласен, - подумав, ответил за всех Царёв.

Работа была тяжёлой. Выкопанную землю, чтобы не получилось холма, приходилось прямо в касках относить метров на пятьдесят и там разбрасывать. Работали всю ночь. Лишь поутру вкатили орудие. Уложили ящики со снарядами. Набросали сверху ветвей. Обустроились, и только собрались отдохнуть, решая кому первому в дозор, как...

- Сержант! - лейтенант был настроен решительно. - В караул заступает заряжающий. Вы идёте со мной. И тут же выскочил из окопа. Волей-неволей Царёву пришлось поспешить.

Шли по дороге в сторону противника. «Это он чего это удумал? - начал уже, было, переживать Царёв. - У него наган на поясе, а у меня карабин у орудия. Нет, живым в плен не дамся!». Но лейтенант вдруг остановился и протянул бинокль.

- Бинокль немецкий, у них точно такие же. Ты - танкист. Ты знаешь, чего искать. Найди нашу пушку!

Сержант, удивлённый таким оборотом, долго и придирчиво рассматривал поле, но ничего увидеть не смог.

- Не вижу! - почти радостно сообщил он комбату.

Тот молча пошёл обратно. Метрах в пятистах от позиции лейтенант остановился вновь. Царёв без напоминаний поднял бинокль.

- Не вижу!

То же повторилось и на трёхстах метрах. Только теперь, после довольного вопля, сержант смотрел на комбата, как на волшебника.

Пушку удалось рассмотреть лишь со ста метров, и то только потому, что верзила - заряжающий вертел своей пустой головой в каске.

- Поняли, сержант, почему каски надо грязью мазать?

- Так точно! - небывалое дело: сержант Царёв, в окопном миру просто Царь и Бог  противотанковой батареи вытянулся во фронт перед лопоухим лейтенантом. Без издёвки или подковырки. Он, сержант Царёв, теперь был уверен в исходе боя и передаст свою уверенность всему расчёту. Он для них пока Царь и Бог, ему верят. А кто для них этот лопоухий лейтенант?

Под утро вторых суток со стороны противника послышался рёв моторов. Так надсадно гудеть могут только танки. Они несут на себе горы брони, и оттого гул из двигателей всегда натужен. «Дождались... начинается». Эта фраза у каждого солдата богата своими чувствами. Разные души не могут чувствовать одинаково.  Уж тем более - смерть.

Едва стало светать, как Кречетков в бинокль рассмотрел чёрные точки.
- Восемь танков. Километров пять. Орудие - к бою! Огонь без команды не открывать! Я повторяю: огонь без команды не открывать! - и снова припал к биноклю. - Девять... Десять... Одиннадцать.

Простояв в ряд, одиннадцать немецких танков через час тронулись вперёд, перестраиваясь в колонну. Примерно через пару километров из колонны выделились три танка и пошли вперёд, остальные, поотстав, двинулись следом.

- Разведка пошла, - заряжающий бросил окурок под ноги - Мы - их, остальные - нас. Отвоевались мы, Царь!

- У тебя, Гриша, перед каждым боем истерика. Ты, смотри, снаряд гильзой вперёд со страху не засунь!

- Ты же, Царь, знаешь - в бою я спокоен.

- Главное - без команды не стрелять. А там посмотрим, кто первый обделается, - без улыбки сказал лейтенант. К его словам все отнеслись, как к браваде, попытке поддержать себя перед первым боем. Это нужно каждому, а потому и не воспринял их никто всерьёз.

- Командир, пора стрелять. Что ждём? Двести метров! - наводчик, порывался к орудию, сидя вместе со всем расчётом на корточках у ящиков со снарядами. - Нас щас на гусеницы намотают, лейтенант.

- Рано, - осадил тот.

Три первых танка, действительно, остановились от них метрах в двухстах. Башни их были повёрнуты к леску стволами, к пушке кормой. Командиры рассматривали перелесок в бинокли и совещались. Потом один нырнул в люк, споро появился снова, с наушниками.

Ветер доносил короткие команды на знакомом, но всё также непонятном языке.

- Артиллерию вызывают! - Царя устраивал такой поворот событий. - Артиллерию!

- Это ты с чего взял? Или немецкий выучил?

- Слово «артиллирен» даже ты должен был понять...

Не прошло и пяти минут, как первый разрыв прогремел метров на триста за перелеском. Последовала команда танкиста, и следующий лёг точно в самую гущу деревьев. Одобрительное цоканье танкиста, и через пять минут канонады не осталось ни одного целого деревца.

- Ну вот, лейтенант, если бы не ты, мы бы уже все покойниками были, а теперь позволь встать к орудию, - сержант поднялся.

- Нет. Наводчик, берёшь последний из тройки в башню. Орудие не заряжать без команды.

Вид Кречеткова был такой, что возражать не стали. Тем более, что минутой назад он спас их жизни.

Танки тем временем спокойно двинулись вперёд. И только когда первый, ползя в пятидесяти метрах от позиции по дороге, закрыл от оставшихся вдалеке танков орудие, лейтенант скомандовал.

- Бронебойный. Последнему под башню... огонь!

Снаряд ушёл в ствол, лязгнул замок, и тут же прогремел выстрел.

Выстрел и взрыв слились одним грохотом, а лейтенант уже орал: - Второго в корму, потом первого!

Расчёт работал сноровисто, снаряды оказывались в стволе почти мгновенно после выстрела и тут же вылетали с другой стороны. Три чадящих костра пыхнули почти одновременно.

- Ура!

- Чего, Валера, «ура»? - потный сержант уселся на первый пустой ящик из-под снарядов. - Чего «ура»? Вот сейчас оставшиеся восемь штук нас с червяками местными перемешают. Или, - Царёв кивнул головой в сторону остатков перелеска, - артиллерия...

Словно подтверждая его слова, практически сразу же ударили разрывы снарядов. Все, ожидая расплаты, скатились на дно окопа. Но снаряды снова рвались в перелеске. Двадцать минут минимум батарея врага утюжила пустое место. Расчёт приободрился.

- Лейтенант, а почему они наши выстрелы не увидели?

- Потому что, Царёв, они сливались со взрывами танков. Слишком близко. А видеть те восемь нас не могли. Вот и вся арифметика.

Минут через сорок снова послышался рёв моторов. Теперь пять танков пошли в атаку.

- Три пройдут с той стороны подбитых, два - с нашей. Кого первыми бить будем? Наших? Так же, в упор?

- Да.

- А тех?

- Давайте с этими сначала управимся... Без команды не стрелять!

- Есть! - уже весело отрапортовал наводчик.

Танки ползли медленно. Русские дороги давались им с трудом, а уж чистое поле после октябрьских дождей было на грани их возможностей.

- Командир, двести метров.

- Вижу. Что те три?

- Те отстают. Перелеска боятся. Идут на него в лоб.

- Хорошо. Наводчик, как тебя?

- Валера.

- Валер, бей, только когда полностью  будешь уверен. Не спеши. И сразу наводи на второй. Не спеши.

Кречетков думал, что выстрел грянет сразу же после его слов, но Валера стрелять не торопился. Танк был уже в ста метрах, и лейтенант только собрался крикнуть «пли!», как прогремел выстрел. Ствол орудия тут же довернул вправо и снова грохнуло.

- Первого добей - не горит. Быстро, Валера! Не дай Бог, радио не разбили, тут нам и пи...

Третий выстрел заглушил крик сержанта, а в небо поднялся пятый факел.

- Разворачивай орудие! - лейтенант орал, не стесняясь.
 
С этим управились быстро. Не успели установить станины, Валера уже припал к панораме. На этот раз с первым выстрелом он поспешил, но второй пришёлся точно в башню одного из тех трёх танков, обошедших их за первыми подбитыми. Два оставшихся грохнули выстрелами в то место, которое утром было перелеском, и медленно поползли назад. К пушке... Этих расстреляли не спеша.

Сняв мокрые от пота гимнастёрки, артиллеристы сидели на дне своего окопа и смеялись.

Три недобитых немецких танка уползали восвояси.

- Ну, что, морды фашистские, сглыздили? Сглыздили, да? Знай наших!

- Лихо ты им, Валера, дырочек насверлил...

- Смотрите: Вересаев нас в перелеске, в воронках ищет! Тоже купился! - опустив бинокль, смеялся и сержант. - С ездовым нашим!

Кречетков выскочил из окопа и, подняв пистолет, выстрелил два раза в воздух. Командир дивизиона майор Вересаев тотчас бросил лошадь в галоп. За ним ударился ездовой с лошадьми. Наблюдая за их бешеной скачкой лейтенант почувствовал неладное...

- Быстро  орудие на передок! Сейчас рама появится!  Сверху-то вас быстро увидят! - заорал майор, не успев осадить лошадь. И тут же восхищённо добавил: - Вот, сукины дети, чего удумали! Я думал, танк, может, подобьют. Ну, если повезёт, то два. А они восемь! Царь, тебя к Герою, лейтенанта и остальных - к Звезде!
Подцепив орудие, сержант распрямился.
 
- Это его, - Царёв кивнул на Кречеткова, - к Герою. А нам, как хотите, товарищ майор.