Школа с Вампиром 1 часть. City I hate

Мои безысходные мысли заглушает музыка в наушниках. Я уже привыкла, побеждать душевную боль громкими ритмами. За окном машины, в которой я еду с родителями, уже который час льёт ливень. Погода полностью описывает моё эмоциональное состояние.
Я переезжаю, казалось, это же радость. Но не для подростка, который должен расставаться с друзьями, с которыми имел отношения всю нелёгкую жизнь. И многие, возможно, поддерживают связь, после аналогичных ситуаций. Но я не хочу обманывать себя. Вначале, мы будем разговаривать по телефону с моей лучшей подругой пару раз на дню, после это будут редкие звонки в месяц, а далее мы вовсе забудем друг друга. И это жизнь, она идёт, и ей наплевать, что у вас в груди дыра, а в мыслях попытки суицида. Она будет идти вперёд, сломя голову. И после ваших депрессий, вы поднимите голову, и обомлеете от увиденного:  Голова каждого вашего друга, будет уже забита новыми хлопотами о любовных похождениях и проч. Нежели о вас, человеке, который страдал по этим людям.
– Алиса, Алиса! – звала меня мать, видимо, я задумалась.
Я сняла наушник, и посмотрела на неё, будучи в недоумении.
– Что, мам? – мой голос дрожал, но я не пыталась исправить это, показать, что у меня всё в порядке. Моим родителям нет дела до меня, хоть я уйду в тайгу, или начну строить отношения с подушкой, они не заметят этого. У них есть более важные дела, более важная жизнь, чем дочь.
– Сколько время? – спросила она, крайне равнодушно.
Я разблокировала телефон, что бы узнать который час.
– 21:50, – ответ последовал.
– Скоро подъедим к дому! Тебе понравится,- продолжала она.
Не смей за меня решать, женщина. Мне уже не нравится новый дом, потому что он ассоциируется у меня с болью.
Мы переезжаем в маленький город, в сравнение с моим прежним городом, он никуда не идёт. Этот город ужасен, хоть мне и доводилось бывать там несколько раз, я уже ненавижу его. Одно из самых неприятных вещей для депрессивного человека, это не любить место, в котором ты живёшь.
Мы переезжаем из-за работы родителей, им предложили более выгодную работу, ибо в малых городах специалистов мало. Вот они и согласились. Прискорбно, никто не счёл нужным подумать обо мне. Грустно, когда родители ставят свои интересы, выше интересов детей.
Машина едет, погоняя. Мои родители с нетерпением мчатся к вратам нового дома, а я пытаюсь абстрагироваться, уйти в забытые, от этой картинки счастливых людей.
Автоматические ворота открылись, машина паркуется у многоэтажного дома, в котором мне предстоит думать о суициде.
Мы остановились, я схватилась за ручку, открыла дверцу автомобиля, и выскочила под ливень. Моё тело затекло от многочасовой езды, я ослабла и устала. Скорей бы в тёплый душ, я забудусь, превращу мысли в пар, который осядет на зеркале.
– Алиса, возьми коробки из багажника,- прокричала мать, выходя из автомобиля.
Отец открыл багажник, я взяла пару коробок с вещами, которые моментально обмякли под дождём. Я, не медля, направилась под козырёк подъезда. Ожидая родителей, я смотрела на небо. Время от времени, на котором сияли молнии.
Родители неспешно направились ко мне. Открыв дверь подъезда, они прошли внутрь, я последовала за ними. Найдя лифт, мать нажала на 8 этаж. Всё время путешествия в лифте, мы стояли в глухом молчании. Наконец то двери лифта открылись, мы прибыли на этаж.
– Вот, наша дверь,- с радостью в голосе осведомила мама.
– Открывай,- процедила я, пытаясь ускорить темп сия мероприятия.
Мама открыла дверь, жестом пропуская меня войти. Я вошла в квартиру, осматриваясь, словно думая, что это сон.
Квартира была большой; Зал имел окна от потолка до пола, так, что весь город был на ладони. Он был светлым, даже имея во внимание сей факт, что сейчас дождь.
Я включила свет, пару секунд  жмурилась, ибо лампы ослепили меня. Гостиная имела диван, телевизор и пару шкафов, которые в скором заполнятся домашней библиотекой. Обои были белыми, повсюду стояли лампы и вазы, самых разных форм и цвета. Наверное, главной задачей родителей, при ремонте этой квартиры, было ослепить гостя, что бы он, не видел обратной стороны, бездуховной.
– Где моя комната? И где мои коробки с вещами, я хочу их забрать и пойти спать,- пробубнила я.
Мама, которая с трепетом осматривала новую квартиру, обратила свой взор на меня. После недолгой паузы, которая настраивала на негативные эмоции, она заговорила:
– Ты знаешь, что тебе завтра в школу?
В меня выстрелили, или это просто шок от маминых слов?
– Я думала, что отец сможет возить в прежнюю школу,- я начинала гневаться, но пыталась не повышать голос.
Мама сложила руки на груди, со злостью посмотрев на меня, она начала отстаивать свою точку зрения:
– Нет, это слишком дорого. Бензин, сама должна понимать.
– Мам, я готова сама добывать нефть из асфальта, только возите меня в прежнюю школу! – я повышала голос с каждой буквы, давая понять, что я не шучу.
– Ты понимаешь, что дорога туда и обратно займёт пару часов?- продолжала она.
– Я буду спать по пару минут в день…
– Хватит сарказмом пестрить!- сорвалась мать, – за кого ты там держишься?
– У меня там друзья!- мой голос стал тише, я опустила глаза в пол. Мысли вновь заполнили мою голову, я вновь рассуждала. Мне нужен покой. Дайте мне наушники и телефон, это как капельница при похмелье.
– Так, мы договорились?- мать надменно посмотрела на меня, словно я не её дочь, а чужой человек. В принципе, так оно и есть.
– А у меня есть выбор?- сухо отозвалась я.
– Нет. Славненько, - так же ответила мать.
– Где моя комната?- с грубостью, с агрессией, выпалила я.
Мама проводила меня до комнаты, как заключённого.
Она открыла дверь, я увидела комнату, в которой мне посчастливилось страдать. Какое счастье, нужно в честь этого повеситься. На моих похоронах, по всей видимости, будет вечеринка.
Комната была тёмной; обои были чёрными как смог. У стены стояла белоснежная кровать, с резной спинкой, которая контрастировала со всей комнатой. В углу располагался тёмный стол, чуть светлее обоев, на пару тонов. Над ними висело пару полок, для моих учебников.
Подле стола стоял большой шкаф, в тон столу. Шторы были длинными и плотными, их выбирала я. Я не люблю солнце. Большую часть времени, в старом доме, в комнате моей, царила тьма. Далее был туалетный столик. Я, право, не понимаю для чего он мне. Ибо кроме зеркала, я его никак использовать не буду. Косметики у меня нет, да и красится- я не люблю. Нужно будет попросить маму, что бы она забрала столик, и оставила лишь зеркало.
– Тебе нравится?- спросила она.
– Да,- соврала я,- спасибо, мам. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, -ответила мать, закрывая тяжёлую дверь в мою комнату.
Я поставила мокрые коробки на пол, а после начала стягивать с себя кардиган. Кинув кардиган на письменный стол, я заглянула в зеркало.
Я была насквозь мокрой от дождя, одежда так же промокла. Под глазами были огромные синяки, не естественного цвета. Тёмные волосы, от дождя, стали ещё темнее. Кожа бледная, словно мрамор. Это типично для человека, редкого бывающего на солнце.
Проведя рукой по своей щеке, я шумно выдохнула. Я сейчас ни о чём не думала.
Право, это действительно чудесное чувство, когда тело столь вымотано, что не может собрать воедино мысли, которая начнёт биться о стены твоей души, а после заставит тебя биться в судорогах от негодования, и осознания никчёмности существования.
Глаза были померкшими, словно я потеряла последнюю надежду, на что то лучшее, на что то светлое. Хотя, так оно и есть!
Но я не решусь плакать, ибо плачут те, у кого надежда ещё осталась. А покуда её нет, так и что плакать? Гибель надежды – это маленькая душевная смерть.
Первым делом, из коробок я принялась доставать свои книги. Многие из них я не успела сдать в библиотеку, поэтому они уже мои. Был случай, когда я не сдавала одну книгу в библиотеку три года.
Поставив книги на полки, я открыла вторую коробку, и разложила одежду, по всему шкафу.
Третью коробку я раскладывала чуть дольше, там были разного рода тетради, рюкзаки, альбомы, наушники.
Покончив с коробками, я их смяла, а после выкинула.
Сейчас, пока я ни о чём не размышляю, я желаю уснуть. Ибо если этого не произойдёт, я буду думать всю ночь, о том, что пошло не так в моей жизни.
Я спешно разделась, кинув одежду на стул, а после легла в кровать.
По окнам бьют капли дождя, мысли бьют по больному.
                ***
Я открыла дубовую дверь кабинета, если он верный, то я прибыла в класс, где у нас сейчас урок. Ну, в бланке написано, что сейчас урок биологии. Надеюсь, я не ошиблась кабинетом.
Я пришла в школу с опозданием, ибо мама заблудилась в улицах, и ездила по кругу более десяти раз.
– Простите, можно?- промямлила я, обращаясь к учительнице, сквозь щель в двери.
– Да,- сказала она, отвлекаясь от преподавания,- что вам будет угодно?
Я неспешно прошла в класс, подала ей записку, в которой указывается что я новая ученица, что мне нужно выдать учебник.
Она взяла смятую бумагу с настороженностью. Быстро пробежав глазами по ней, она промолвила:
– Здравствуй, Алиса. Я сейчас принесу учебник,- она на ходу воротила мне лист, а после вышла из класса, оставив меня в недоумении.
Чёрт, куда она пошла? Я боюсь, поворачивается, тут сидят какие то подростки. Не оглядывайся, хотя, возможно, это твой класс. Такая страшная тишина. Я хочу домой.
– Ты Алиса?- сдавленный женский глас, раздался по классу, развеяв мою тревогу.
Я медленно повернулась, словно, если оступлюсь, меня расстреляют.
– Да, а ты кто?- ответила я, смотря на блондинку, которая сидела с парнем. Оба оглядывали меня крайне дружелюбно.
– Я Виктория, на завтраке сядь за наш стол? Будет интересно поговорить.
– А я Алекс,- прервал Викторию парень, который сидел подле неё. Он был светло-волосым, имел сутулую спину, которая делала его уродом, при наличии красивого лица. Он был как то странно сложен. Был уродом и красавцем одновременно.
– Хорошо,- отозвалась я, хриплым, едва разборчивым голосом.
В этот момент дверь открылась, вошла учительница. Смотря мне в глаза, словно пытаясь одним взглядом узнать всю мою сущность, от светлых до тёмных сторон, она шла, будто бабочка. Подойдя ко мне она вручила мне учебник, так, словно это самая важная вещ в моей жизни.
– Вот,- я приняла поданный ею учебник, – занимай любое свободное место.
Я кивнула, отвела взгляд, и в спешке направилась к концу кабинета, на самую дальнюю парту.
Пока я шла, учительница уже начала вещать, и всё внимание с меня, переключилось на урок. Я выдохнула, как казалось, весь воздух в классе.
Я заняла последнюю парту среднего ряда. В прошлой школе, я имела счастье сидеть на первой парте с краю, а сейчас, в этой, я ни имею прав даже на воздух.
Если бы меня увидели в эту секунду, то сочли бы крайне неуверенной и недалёкой девушкой. Со вторым я согласна, а вот с первым нет. Меланхолики не могут быть не уверенными. На их плечах такая непосильная задача: ненавидеть  человечество. Если ты ненавидишь людей, и при этом имеешь мягкий характер, увы, но тебя начнут оскорблять и проч. А если ты сильный, умеешь дать отпор, а где то издеваться и хамить:  то ты наоборот, обретёшь славу и уважение. Ибо многие люди трусы: В первом случае они хотят  возвысить себя, на унижении других. Во втором случае, они не хотят быть униженными, и поэтому пытаются наладить с вами отношения.
Я осмотрела класс: Просторное помещение, с кучей плакатов, которые имеют «важную информацию», но их никто не читает. Все просто разглядывают их, когда им скучно. Кабинет окрашен серой краской. Парта впереди меня пуста, но я всё равно заняла самую последнюю, ибо усвоение школьного материал для меня сейчас ничто, в сравнении с болью, которую я сдерживаю. Класс заполнен почти полностью, только несколько парт пустуют. Я осматривала ребят, которые что то писали, а кто-то просто играл в телефон, держа его под партой, в секрете от учительницы.
Я посмотрела в сторону: сбоку от меня, в первом ряду, на последней парте сидел парень. Держал спину прямо, словно не может сидеть иначе. На его столе не было школьных принадлежностей, вроде ручки, иль учебника. Он был увлечён чтением, какой то старой книги. Страницы её пожелтевшие, а углы смяты.  На фоне всего класса, он яро отличался. Я разглядывала его, пытаясь понять, что же в нём вызывает у меня интерес. Очи его чёрные, да большие, плавно читали строчку за строчкой, всё больше унося ум моего объекта внимания, в мир бумаги и чернил. Подперев рукой подбородок, он не двигался. Это было так странно. Если бы я желала описать мои эмоции, то не смогла, ибо подобного интереса я никогда не испытывала. Его тёмные волосы давали полностью оценить, насколько он бледен. Будто не дышал, его тело оставалось недвижным, словно он статуя. Мои глаза округлились, вне моего желания. Он отпрянул от чтения, а после перевернул страницу. Моё дыхание замерло, а мир замер вокруг меня. Лекцию учительницы я уже не слышала. Он посмотрел на меня, медленно переводя взгляд с  книги. Я судорожно сглотнула, в попытках отвернутся от него, но у меня ничего не выходило. Мы смотрели друг на друга. Его глаза сверлили меня, а я ни капли не пыталась сопротивляться. Но это был злой взгляд, вражеский. Было столько яда, что жертва сначала ведётся, а после умирает в его глазах.
Он резко отвёл от меня взгляд, и поднялся с места, а после начал говорить:
– Да, я могу ответить,- видимо его спросила учительница.
– Пожалуйста, Макс. Я тебя слушаю.
Он смотрел на меня, и слушал учителя? Делает несколько дел сразу. Лично я, думала только о его глазах.
Точно, я расклеилась. Нужно собраться.
После монотонного ответа, он принял прежнее положение, даже ни разу не покосившись на меня.
Я смотрела куда угодно: На затылок нового одноклассника, мёртвую моль, грязную ножку стола, только не на Макса.
Прозвенел звонок, который, кажется, растёкся по моим венам. Он был громким, не приятным для слуха, будто желал оглушить всех учащихся. Я вскочила с места, заложила прядь волос за ухо, и принялась складывать учебник в рюкзак. Боковым зрением я увидала Макса, который мчался к выходу. Интересно, что он обо мне думал? Я накинула рюкзак на плечи и пошла к выходу, за Викторией.
По школьному коридору учащиеся спешили, толкали, со всех сторон слышалась брань.
Это школа почти ничем не отличается от моей, разве то, что я не чувствую себя частью этих людей, да вряд ли когда нибудь я стану им другом.
– Алиса!- уже знакомый глас звал меня, словно мы знакомы очень давно.
Я обернулась, пытаясь держатся, что бы толпа не снесла меня.
– Виктория?- я металась из стороны в сторону, и переводила взгляд с одного лица на другое, в поисках подруги.
Меня кто то взял за руку, я испугалась, резко обернувшись, я увидала что это улыбающаяся Виктория.
– Пойдём, я покажу, где столовая,- она была нежна и приветлива, словно я для неё что то значу. Но это не так, я вряд ли значу хоть каплю для своих родителей. Никто мной не  дорожит, нужно привыкнуть к этой мысли. К мысли, что никто не отдаст за тебя свою жизнь. К мысли, что ты никому не нужен в этом мире.
Я покорно шла за Викторией, толпа пред ней расходилась, уступая дорогу. Парни буквально врезались в стены, что бы она только взглянула на них.  Но нет, она шла в спешке, ведя меня за руку.
Мы спустились в низ, по большой бетонной лестнице, а после свернули, и я увидала большую дверь, у которой было куча народу.
– Это столовая,- бросила эти слова мне Виктория, чрез плечо, даже не обернувшись.
Пред входом стояло два парня, в накрахмаленных белых рубашках, имея при себе ленту с надписью «дежурный». Я разглядывала их, ибо они стояли не подвижно, словно дисциплинировать толпу - это не их обязанность .
Мы пробрались сквозь вход. Моя одежда уже помята, причёска растрёпана, а это только после пары минут проведённых на перемене.
Зал отведённый для питания учеников был отремонтирован так, словно мы в другом веке.
Вместо краски, которой любят уродовать школы, на стенах были обои, которые могли бы висеть в замках. Люстра была большой и позолоченной. Потолки высокие, в сравнение с классом, в котором была Биология. Столы из чёрного дуба, длинные и не широкие. Возле каждого стола по две скамейки. Столы стояли по всему периметру столовой, хотя, назвать этот банкетный зал «столовой», осквернение.
Толпа буйствовала даже тут, хотя, не удивительно, что вся школа на переменах стекается именно в столовую.
Виктория бережно вела меня за руку, таким образом, я могла всё разглядывать. Мы подошли к столу, за которым сидели те люди, что и в класс. Мои одноклассники. Дноклассники.
– Это Алиса!,- она сказала это ребятам, которые уделили нам внимание, и отвлеклись от еды,- Алиса, а это ребята.
Я опустила глаза в пол, сея мероприятие было унизительным, осквернявшим меня.
– Я Эрик, – отозвался парень, который находился подле меня, сидевший на лавке.
Он отодвинулся, жестом указал на место подле себя.
Я подняла глаза, что бы рассмотреть его. Он был красиво сложен: его телосложение было спортивным, одет он прилично. Имеет каштановый цвет волос, который необычно смотрится с его смуглостью. Глаза зелёные, быстрые, лёгкий взгляд.
Я недоверчиво смотрела на лавку, но после заняла место. Все продолжали осматривать меня, но с какой-то дружелюбностью, которая не могла, ни затронуть моего сердца.
– Алиса, - позвала меня девушка, которая тоже сидела за столом,- меня зовут Анна,- она приподнялась, и подала мне руку. Я встала аналогично, что бы не сказаться невеждой. Я пожала ей руку, а после села на место.
– Очень приятно,- попыталась улыбнуться я, но вместо этого, на моём лице было нечто вроде судорог.
– Доброе утро, Алиса,- сладкий голос, с лёгкой хрипатой, раздался сбоку от меня.
Я заглянула за Эрика; За ним сидел блондин, который оглядывал меня. От него исходил хлад, который пронизывал меня полностью. Но он был куда красивее, чем все собравшиеся тут. Нелепо, когда парень красивее девушки, но он куда красивее меня. Я вдохнула, и попыталась сдержать волнение.
– Доброе утро,- ответила я, мы по-прежнему обменивались взглядами,- ты не представился.
– Прости за невежество,- извинился он,- я Дэвид.
Я кивнула, и вернулась в прежнее положение. За столом сидело много ребят, которые даже не обратили на меня внимания, но желание знакомится с кем-то ещё, у меня не было.
Пред мной стояла тарелка, с жижей, которую, по всей видимости, чтут за завтрак. Я к ней даже не притронулась.
– Алиса,- позвала меня Анна.
Я её слышала, но ответила после лёгкой паузы.
– Да, слушаю тебя.
– Ты из другого города? А как тебе наш город?- спросила он невинно, словно припевая.
Я задумалась, свела брови, а после начала ковырять ложкой в тарелке.
– Я… только ночью приехала,- отозвалась я, тихо, желая, что бы меня не услыхали.
– Зачем?- вступился в наш разговор Алекс.
Я положила ложку, и повернулась к Алексу.
– Прости,- я не поняла его вопроса, – Что «зачем»?
Он тоже отложил столовые приборы, а после ответил:
– Зачем переехала?
– Ну,- я вновь отвернулась от Алекса, – это дела по работе родителей.
–  Ami,- начал говорить Дэвид, на непонятном для меня языке. Он обращался к Алексу, –   Pourquoi ;tes-vous n;? blague. Je souhaite que vous vous arr;tez interroger ma dame ; propos de ces questions!
Дэвид говорил, язвя, я поняла это, хоть не знаю этого языка.
Лицо Алекса побагровело. По всей видимости, он разозлился. Резко встал с места, да так, что лавка отодвинулась. Он не смыкал глаз с Дэвида, который язвительно улыбался, но продлжал поедание завтрака.
–  Je souhaite vos excuses! – крикнул Алекс, сжимая тонкими пальцами ложку. Его ноздри колыхались, словно у быка. Он будто был готов драться.
– Vous, monsieur, avez oubli; o; vous ;tes? – мягкий, но в месте с тем строгий глас, прозвучал позади меня.
Я обернулась: стояла девушка, гневно смотрящая на двух врагов. Глаза её карие, но очень светлые, яростно заставляли юношей угомонить свой пыл. Волосы положены на одну сторону, имели особенность, которая выражалась в закрученных концах, и имели цвет горячего шоколада.
Она прошла, словно порхая к Дэвиду, который всё так же ядовито улыбался, и положила руку на его плечо. Он победоносно и гордо улыбнулся, а после вновь посмотрел на Алекса.
Алекс ещё боле разгорячился, лицо его уже было полностью красным.
–  Asshole en v;tements de brebis!- прокричал Алекс, и кинул ложку, которую с такой яростью сжимал, в Дэвида.
Он опрометью помчался к выходу, когда тем временем весь стол залился хохотом.
Я не знала, что это за язык, как и многие сидящие, поэтому просто смотрела в тарелку.
– Вы это видели? – задыхаясь от смеха, спрашивала Виктория.
Я смотрела на тех людей, которые смеялись, с обидой и огорчением, ибо я не знаю этого языка.
– Прости,- я обратилась к Виктории, – что это было?
– Это Алекс влюбился, – ответила она, с некой издёвкой в гласе.
Всё так же не понимая, я начала расспрашивать её.
– В кого же?
Она залилась ещё большим хохотом, продолжая смотреть на меня. Дэвид и его спутница сдерживались, что б не засмеяться. Я почувствовала, что мне дурно, ибо возможно, тешатся надо мной.
– В Розу,- ответила Виктория.
Я выдохнула, речь не о мне шла.
– Скажи, о чём вы толковали?– Ты не знаешь французский? – Виктория удивлённо посмотрела на меня, будто это нечто ужасное, нечто, чего я должна стыдиться.
– Нет,- отозвалась я, всё таки есть за что стыдится. За свою глупость и необразованность.
– Дэвид пошутил, сказав «Друг, зачем же ты родился? Не спрашивай мою даму о её делах!»,- отвечала Виктория, передразнивая манеру говора Дэвида и Алекса,- на что Алекс вспылил, заявил «Я просил вас не шутить так», потом пришла Роза, и сказала «Вы запамятовали где вы находитесь?». После, как ты видела, в Дэвида прилетела ложка, и на последок Алекс крикнул «Мудак в овечьей шкуре», – на последних словах Виктория засмеялась пуще прежнего.
Я была в том же недоумении, что и прежде.
– Ты моя дама, Алиса?- бросил Дэвид.
Я смутилась, ибо такого внимания ко мне никогда не проявляли. Уставилась в тарелку, из которой не ела вовсе. В этой школе я пару часов, а со мной здесь произошло боле, чем за все года обучения в прошлой.
Я вновь кивнула, но дико желала, сейчас встать и убежать прочь, домой, и смеяться. Не оттого что мне весело, скорее, от нервного срыва.
Когда все угомонились, я оглядела стол: половина учеников уже покинула столовую, большая часть, которую я не знаю. Странно, Макса не было за столом. Я с ним не встретилась ни разу, за всю перемену.
Мы сидели в глухом молчании, словно еда была столь вкусной, что нужно заняться только ею.
– Что же,- развеяла тишь Анна,- мне нужно проводить Алису к следующему кабинету, где у нас занятия.
– А кто такой Макс? – выпалила я.
– Кто?- Виктория будто громом сразило.
– Ну, парень, что сидел на Биологии один,- я пыталась не выдать интерес к его персоне, посему говорила максимально равнодушно, насколько могла.
– Он тоже недавно переехал, как и ты. Мы о нём ничего не знаем, потому что он вечно где угодно, только не с нами в компании,- ответ последовал, но Виктория говорила с подозрением,- а что?
На её вопросе моё сердце остановилось. Действительно, а мне до него какое дело?
– Он так смотрел на меня, что мне стало страшно,- я отвечала правду.
– Макс красивый!- вступилась Анна, – Жаль, что наши девушки его не интересуют.
– Право, дамы,- успокаивала Роза, – его интересуют только книги.
На меня уже перестали обращать внимание, посему я судорожно глотала воздух, которого мне так не хватало в эти напряжённые минуты.
– Ты лучше знаешь,- заметила Анна,- это же ты с ним больше нашего дружишь.
– У нас знакомы родители! Я не виновата, что мне счастливится общаться с этим заносчивым мальчишкой!- защищалась Роза.
Пока я смотрела на их рассуждения о Максе, Дэвид встал, и незаметно подкрался ко мне.
– Алиса,- прозвучало у меня за спиной. Я быстро обернулась, с гримасой ужаса на лице, – я имею право тебя проводить? Ты ведь моя дама,- Дэвид протянул руку.
Я растерялась, моё лицо налилось краской, а сердце бешено колотилось. Сейчас я была подобна глупой девушке, которая только и мечтает о принце на белом коне, а не суицидной девушкой, которая посеяла последних друзей.
Я посмотрела на Викторию, будто ища ответа в её глазах, на вопрос «что делать?». Но Виктория загадочно смотрела на меня, с желанием узнать мой ответ.
– Да,- мой ответ был положительным.
Неохотно взялась за руку Дэвида, которая была хладна, словно лёд. Его рука обжигала мою руку холодом, который таял в сравнении с жаром, который пылал в моей груди. Я поднялась с лавки всё время смотря на парня, который поедал взглядом каждое моё движение, будто он слышал мои мысли. Он желал одним взглядом, заглянуть в самые тёмные углы моего сознания. Я встала подле него, а он по прежнему держал мою руку, словно это его трофей, его победа.
Мы стояли, смотря на друг друга, пытаясь общаться взглядом.
Если человек может соврать, его взгляд никогда. Но к сожалению, Дэвид, вместо того, что бы найти в моих глазах ответы на его вопросы, столкнулся лишь с непониманием.
Дэвид намного выше меня, в связи с этим, я стояла смотря вверх. Из за этого моя шея затекла, а смотреть друг на друга боле, я не желала.
Мы стояли слишком близко к друг другу, что меня смущало.
Наконец, я вырвалась из плена его глаз, и ринулась вперёд. Когда я обошла его, даже не кинула взгляд. По пути к выходу, я попыталась вырвать руку, но вместо этого, он лишь сильнее сжал её. Тем самым давая мне понять, что я не должна так делать.
Коридоры школы опустели, в связи с тем, что скоро будет звонок на урок. С каждым шагом я ускорялась, будто думая, что Дэвид поймёт, и отпустит меня. В общем, меня впервые держит парень за руку. Это того боле, мешает думать.
Он обещал проводить меня, а веду его я. Сама не знаю, куда идти.
мы вышли из столовой; школьные коридоры совсем опустели. На них можно было встретить лишь людей, которые запозднились.
Я нашла лестницу, и невероятно быстро начала подниматься по ней. Боюсь обратится к Дэвиду, ибо я боюсь его злой ухмылки. Боюсь, что когда повернусь, увижу её. Что он посмеётся, а после оскорбит меня. Я видела, на что он способен. Возможно, это всё розыгрыш.
Метаюсь по коридорам, в поисках найти знакомые лица. Всё безрезультатно. А Дэвид по-прежнему идёт за мной, тихо, словно думает, что я забуду о нём. Нет, мои мысли крутятся лишь о тебе. О желании найти кабинет, что бы отвязаться от тебя, Дэвид. Я могу посетить дамскую комнату, он же не последует за мной? Бред.
Зазвенел звонок. Я продолжала идти, уже без цели, лишь бы не останавливаться. Все двери в мгновенье захлопнулись, шум в конец прекратился. Настала тишина, которая нарушалась моим сбивчивым дыханием и шагами. Тишина которая лишь изредка дополнялась лекциями, или шумом из классов, чрез которые мы проходили.
Обессилив, я шла намного медленнее. Уже смотрела на номера дверей, на пол, разглядывала всё во круг, пытаясь занять себя. Чем угодно занять, только не думать о том, что это розыгрыш.
Я резко остановилась и повернулась, оттого Дэвид встал ко мне ещё ближе, чем в столовой.
– Что тебе надо?- взмолилась я, эхо моих слов разнеслось по школе.
Мы стояли в мало освещённом коридоре, по окнам стучал дождь, звуки его отдавались в моём сердце. Вся эта атмосфера наводила ужас, но я пыталась казаться спокойной.
Боясь посмотреть вверх, в его глаза, в его лицо, я чуть ли не уткнулась носом в его рубашку.
Настала абсолютная тишина, благодаря которой, время текло медленнее.
– Ты волнуешься,- сказал он, так тихо, словно желал унять моё волнение.
Я начала нервно дышать, к вискам прилила кровь, отчего закружилась голова. Готовая упасть на пол и забиться в конвульсиях, я продолжала отстранённо смотреть на его рубашку.
– Ты боишься меня?- спросил он, боясь ещё боле задеть мои чувства.
Я была столь близко, что чуяла запах его одеколона, который, кажется, впитался в мою кожу.
– Я… просто не понимаю…- отозвалась я, так же тихо.
– Чего?- выпалил он.
Я свела брови, сделала вид, будто он не понимает очевидного.
– Почему ко мне столько внимания? Я этого не заслужила, тем более от тебя,- после этих слов, разум ко мне воротился окончательно, я начала хладно мыслить.
Не послушав его ответа, я развернулась, не желая тратить в его обществе ни минуты.
Я не успела пройти пары метров, как его рука вновь схватила мою.
– Алиса,- его голос был сладок, таким голосом он только познакомился со мной, – подожди.
Не среагировав на его просьбу, я продолжала идти.
– Прошу!- крикнул он, зло и с раздражением.
Я развернулась, показывая на лице всё недовольство от его действий.
– Знаешь, мне не нравятся твои игры! Я не желаю играть с тобой!- крикнула я в ответ, и замерла.
На лице Дэвида выразилась печаль, которая, скорее всего, вызвана моими словами.
Настала пауза, но сейчас она была уместной, что бы каждый смог подумать о своём.
– Я не хотел расставаться с тобой,- начал он, смотря мне в глаза.
– В смысле? Что?- хоть глас мой был спокоен, но в мыслях я думала как выбросится из окна, и убежать плакать домой.
– У тебя сейчас французский язык. Ты, наверное, во второй группе, а я в первой. Я хотел прогуляться с тобой, узнать тебя. Потому что ты мне понравилась,- раскаялся он, – но если ты против…
– Что за бред?- вспылила я.
Мои глаза округлились, сердце забилось быстрее. Влюбиться в меня? Как это может быть? Возможно, он просто не успел разглядеть моё уродливое лицо, которое так сложно скрыть. Подарю ему контактные линзы, и его юношеская влюблённость исчезнет.
Дэвид вновь дьявольски улыбнулся. Эта улыбка ему к лицу.
Он подошёл ко мне близко, глаза его загорелись огнём. Игра для него началась именно с этого мгновения.
– Ты не думаешь, что я могу полюбить тебя?- он говорил с гордостью в гласе, не отпускал руку, как прежде.
– Почему я вообще должна думать о тебе? – резко ответила я, с щурив глаза.
– Отвечать вопросом на вопрос – не вежливо,- возмутился он.
– А играть со мной, как тебе вздумается, вежливо?- вставила я.
В ответ, он подобно мне, с щурил глаза, и приблизился ещё ближе, между нами буквально несколько сантиметров.
– Ответь мне,- в его гласе грубость, коей я никогда не слыхала.
– Конечно, не думаю! Такой красивый, умный, знающий французский, запал на уродку с синяками под глазами? Дэвид, я не хочу с тобой говорить об этом!-  я шептала со злостью, которая накопилась за пару дней.
– С чего ты взяла, что такое милое личико, является уродливым?- быстро спросил он.
– Я же сказала, что не хочу говорить с тобой! – крикнула я.
Отшагнула от него, уже собиралась уходить, как он вновь схватил меня, пуще прежнего.
– Да, что тебе нужно?! – взмолилась я, мои глаза уже наливались слезами. Меня буквально взяли за уши, и вытрясли все мои мысли.
Дэвид рывком развернул меня к себе, на этот раз я упала в его грудь.
Он не пошатнулся, будто ожидал подобного. Будто желал, что бы я упала в его объятия.
Увидев на моём лице признаки расстройства, он немного смутился. Вряд ли ему приходится часто наблюдать сцены, которые я закатила сейчас.
Я уже не пыталась скрыть своих эмоций, ибо есть люди, пред которыми это не поможет. Вроде Дэвида, он всё равно узнает, что я думаю, как бы я не желала скрыть этого.
Он взял меня за подбородок, так нежно, словно моё лицо может растаять. Его пальцы были хладн, впрочем, как и всегда.
Я посмотрела на него, желая отразить на лице максимум боли, что бы он понял, что я чувствую. Что со мной лучше не играть.
– Алиса, ты мне нравишься, слышишь? Почему для тебя эти слова так действуют?- он заговорил первым.
Дверь справа от нас распахнулась, но я была занята только Дэвидом, он не посмел мне повернуть голову.
Я отпрянула от его цепких рук. Моё лицо было в слезах, но я всё же посмотрела на выходившего человека. Мои печали вмиг улетучились, а глаза расширились. Я начала обтирать лицо рукавами толстовки, но было уже поздно, он видел мои слёзы. Макс застыл двери, держа её ручку. С гневом иль удивлением смотрел на нас,  а я смотрела на него. Моё лицо вмиг побледнело. Он смотрел на меня так, будто я должна отчитываться пред ним, за каждое своё действие. Мне стало не ловко, в общем, в этой школе мне всегда неловко.
– Алиса,- позвал меня глас Дэвида, который всё ещё держал мою руку,- в этом кабинете у тебя урок. Я не хотел тебя останавливать, потому что ты шла правильно. А потом ты начала говорить, а я просто поддержал тебя, – он ухмыльнулся, той ухмылкой, что и во время конфликта с Алексом.
Я почувствовала себя глупой, наивной девочкой! Как можно так играться мной? При чужих людях он будет вести себя дерзко, а при мне говорить романтическую чушь?
Злость исказила моё лицо. Мои челюсти сомкнулись, да так, что я слышала звук. Из под мокры ресниц, я смотрела на гордое лицо Дэвида, который буквально опустил меня. Сложив руки в карманы брюк, он отошёл от меня.
Я замахнулась рукой, а после ударила по его лицу. Сделала удар в мгновение, он не ожидал этого от меня. Рука ныла, ибо удар был сильным. Дэвид даже не пошатнулся. Его лицо было полным ужаса.
– Спасибо, за твои нежные ко мне чувства!- крикнула со злостью, и направилась в кабинет.
Увидя, что я направляюсь к кабинету, Макс открыл мне дверь, вежливо уступая дорогу. Я не смотрела на его лицо, но явно, сейчас он улыбался.