Дашенька 84. Радужные планы

http://www.proza.ru/2015/07/27/1123

Деревня была повержена в шок. Ни единого дома не миновала потрясающая новость. Первая реакция, которую она вызывала, - люди от новости этой отмахивались: "Да брось ты! Кто это сказал? Э-э, нашёл тоже, кого слушать, этот соврёт, недорого возьмёт!" Потом, убедившись в её истинности, только ахали изумлённо. Наконец, начинали обсуждали небывалое событие с недоумением и сочувствием. Кирилла сильно жалели, сокрушались и гадали, что же будет дальше.

Галина Георгиевна чувствовала себя в своей стихии. Она действовала, наконец, на своей территории, где проиграть просто не могла. Здесь она была подобна великану Антею, который любил вызывать на бой соперников и всегда их побеждал, потому как брошенный на землю, десятикратно брал от неё силы. Закон был её оружием, и оружием этим она владела в совершенстве. Если говорить точнее, то в совершенстве владела она формулой, согласно которой жила. Формула гласила: "Закон - палка о двух концах". На одном конце правый, на другом виноватый. Но ударить можно любым концом. Это вовсе не являлось открытием Галины Георгиевны, давно сказано: закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло. И теорией тут дело не ограничивалось, у прокурора Елецкой было предостаточно практического опыта в поворачивании "дышла" в желаемую для кого-то сторону.

Дело Кирилла было заурядным в смысле того, как оно укладывалось в эту формулу. Виноватым можно было сделать любого, оказавшегося на концах палки закона. Легко. Все ходы защитника и обвинителя на суде, манипуляции с данными следствиями были абсолютно прозрачны для прокурора Елецкой. В результате этих манипуляций Кирилл был бы оправдан. Либо признан виноватым. Это как подойти. Ей не нужен был Кирилл оправданный. И он это прекрасно знал. Алла знала тоже.

Отношения с дочерью - вот единственное, что омрачало восхитительную лёгкость, которой давно уже не испытывала Галина Георгиевна, и наконец, почти обрела опять. Если бы ещё Аллочка как когда-то раньше всецело положилась на мать, а не требовала вмешаться в события и переменить их по её хотению! Однако на этот раз Галина Георгиевна твёрдо решила, что больше не пойдёт на поводу сумасбродных прихотей дочери. Ситуация, которую они сейчас имеют, и началась как раз с того, что она уступила Аллочкиному сумасбродству вопреки здравому смыслу. Урок Галина из прошлого извлекла и твёрдо была намерена ошибок больше не делать. Алла успокоится. Об этом мама позаботится, и действовать будет не так, как в последние месяцы. С какой стати она опустила руки и, можно сказать, пустила события на самотёк? Ну да, семейная Аллочкина жизнь несколько выбила её из колеи, поведение Кирилла, его наглость и плебейское хамство обескураживали - не привыкла Галина к такому отношению. А может быть, более всего выбивала её Аллочкина позиция. Дочь оказалась на стороне наглеца и хама, вот что самое обидное. Но ведь обижаться-то было глупо. Алла всё больше отдалялась и подпадала под влияние этого мужлана, а она, мать, не хотела ничего видеть. Она, видите ли, обижалась! И где только была её голова?!

Но теперь глупостям положен конец. Мерзавец Кирка пока как бы ещё присутствует в жизни Аллочки. Но это лишь до суда. А потом можно будет о нём забыть и сосредоточить все заботы и хлопоты на одной лишь Аллочке. Если надо - отправить её подлечиться. Да не в клинику, а куда-нибудь за границу, к морю, хоть под небо Италии, к примеру. С какой-нибудь надёжной спутницей… Но это потом. А пока… Пока надо быть терпимой к Аллочкиным капризам. Не потакая им, всё же смягчать ситуацию. И даже не ситуацию, а Аллочкино восприятие её, отношение, постараться так повернуть Аллочкины мысли, чтобы девочка видела происходящее не в одном только чёрном свете и не драматизировала чрез меры.

Хоть и было дело Кирилла предельно ясным, а всё ж следствие длилось ни месяц и ни два. Известно, судебная система мало того, что неповоротлива, она ещё и не любит торопиться.

Сидел Кирилл в своём селе, в райотделе милиции, поскольку несчастье произошло на территории, административно принадлежащей своему, родному району.

В камере следственного изолятора - СИЗО - две трети занимали нары. Железная дверь с кормушкой и волчком. Окна не было. Свет давала единственная лампочка над дверью, закрытая решёткой. Поэтому в камере постоянно царил полумрак. Время можно было определить лишь по сменам караульных да по раздаче еды - часы иметь при себе запрещалось.

Кого только не перебывало за те месяцы, которые Кирилл здесь провёл. Население часто менялось. Но были и долгожители, подобные Кириллу. Они задавали тон в камере, беспредела не допускали. Жили нормально - сокамерники-то, считай, все свои, деревенские. Хоть свозили сюда народ со всего района, а всё свой брат, мужик. Были, правда, несколько залётных гастролеров. Попытались было верхушку держать. Да крестьянину авторитеты их блатные до одного места. Гонористым быстро указали положенное место, враз утихомирили.

В общем, жить можно было, особенно если не давать воли думам. Кирилл и старался не шибко-то выпускать их на волю. А что толку тосковать да оплакивать судьбу свою несчастную? Если б только получалось не задумываться о мальчишках... И о Даше... Хотя… Даша… тут Кириллу как-то по-другому было. Теперь обрубалось всё одним махом, и Кирилл вроде бы даже какое-то облегчение испытывал. Не за себя, за Дашу. "Вот и всё, Дашуня. Не стану больше мучить тебя. Успокоишься. Смиришься. Так оно и лучше… Не судьба нам, любовь моя…"

http://www.proza.ru/2015/07/28/724