Дедовск. Век перемен. Том первый

ОТ АВТОРА

«Россия столь обширна и неизмерима своими местами, заселенными и незаселенными, что представляет трудолюбию многих лиц долголетние задачи и занятия». Так начинается изданный в 1852 году Карлом Нистремом «Указатель селений и жителей уездов Московской губернии». Действительно, история большинства российских населенных пунктов столь богата, что порой у исследователей уходят долгие годы на ее изучение. Ярким примером этого является молодой и растущий подмосковный город Дедовск.
В исторических документах первые поселения на территории современного Истринского района упоминаются в духовной грамоте великого князя Московского Ивана Калиты, написанной примерно в 1339 году. В XIV веке земли вокруг Москвы на север и запад заселялись быстрее других. Вторая половина XV и первая половина XVI века стали временем экономического развития и интенсивного заселения Подмосковья. Местность вокруг будущего города была болотистой, тогда здесь располагались лишь пустоши, а первое известное упоминание о деревне Дедово (Дедково) относится к 1623 году – времени царствования первого из рода Романовых царя Михаила Федоровича.
В дальнейшем рядом появились и другие населенные пункты вдоль Волоколамского тракта – Обручаиха, Аксеновка, Талицы. В более уединенных местах стали возникать господские усадьбы, а с открытием в начале XX века Виндавской железной дороги окрестности Дедова превратились в популярную среди москвичей дачную местность. Но главным толчком к основанию города стало, естественно, строительство прядильно-ткацкой фабрики, вокруг которой рос и развивался рабочий поселок, переименованный в 1940 году в город Дедовск.
В 2015 году город Дедовск отмечает свое 75-летие. К этому празднику и приурочена книга, которую вы держите в своих руках. Это второе издание, выпущенное мной в серии «Век перемен» (первая книга посвящена истории села Павловская Слобода). За несколько месяцев исследований удалось воедино собрать многие материалы по истории города, которые прежде были рассеяны (в том числе и в малодоступных широкому читателю публикациях и архивных фондах). Эта книга – дань уважения и признательности ко всем поколениям дедовчан, в разное время своим доблестным трудом обустраивавшим город.
Помимо общедоступных изданий, в основу книги легли публикации местных газет, таких как «Голос Дедовки», «Истринская стройка», «Знамя труда» и других (всего было изучено более 10 тысяч номеров), а также материалы, подготовленные искусствоведом, руководителем пресс-службы Молодежного общественного движения «Поколение» Константином Борисовичем Косенковым. Его многолетними трудами собраны ценные воспоминания старожилов города, найдены уникальные фотографии из частных коллекций, которые публикуются впервые. Он же при подготовке издания к печати выступил в роли исторического консультанта, культурного аналитика, корректора и литературного редактора.
Своими воспоминаниями о городе поделились: ветеран МВД – Георгий Васильевич Анохин; инженер-проектировщик  – Сергей Васильевич Бородкин; заведующая Дедовской городской библиотекой – Наталья Владимировна Мартынова; кандидат педагогических наук, доцент – Михаил Иванович Мосягин; ученый-геммолог, географ – Ольга Николаевна Тюльпакова и другие старожилы. Книгой почета с материалами о выдающихся врачах Дедовской городской больницы любезно поделился ее главный врач – Сергей Валентинович Афонин.
Вклад в создание книги внесли также местные краеведы, передавшие свои наработки и находки по теме исследования. Это житель Дедовска Игорь Игоревич Старичонок, житель Истры Сергей Павлович Носиков и житель Павловской Слободы Александр Николаевич Гольцев. Материалы по усадьбам на территории городского поселения Дедовск любезно предоставил московский усадьбовед, известный блоггер Вадим Андреевич Разумов и архитектор, усадьбовед Евгений Вадимович Полянцев. Помощь в работе в московских архивах оказала Ксения Викторовна Александрова.
За содействие в поиске необходимой информации выражаю признательность сотрудникам Истринской районной библиотеки имени А. П. Чехова, Архивному отделу Администрации Истринского муниципального района в лице начальника отдела Ольги Николаевны Петрушиной и главного специалиста Елены Дмитриевны Давыдовой, Совету ветеранов города Дедовск и лично Надежде Никитичне Скуратович. Отдельную благодарность за поддержку и помощь хочется выразить Главе городского поселения Дедовск Александру Максимовичу Рогачеву, Совету депутатов, руководителю Администрации городского поселения Наталье Александровне Ботвининой, а также главному специалисту по вопросам градостроительства и архитектуры Владимиру Юрьевичу Валову.


ЧАСТЬ 1. МЕСТО БУДУЩЕГО ГОРОДА

ДЕДОВО И ОКРЕСТНОСТНЫЕ СЕЛЕНИЯ

Письменная история селений, на месте которых появился город Дедовск, начинается с писцовой книги начала XVII века. Первое селение – деревня Дедково (Дедово), давшая имя городу – в 1623 году была «за жилцом за Дмитрием Ивановым сыном Федорова в подмосковном поместье по Государеве грамоте за приписью дьяка Андрея Вареева 130 (1622) году, а в ней двор помещиков, живут деловые люди, да в той же деревне крестьян: во дворе Авдюшко Степанов, во дворе бобыль Самсонко Симанов; да двор делового человека, да к ней же припущены в пашню починок Репин, починок Понарин, пахоты середние земли 39 четвертей, лесом поросли 53 четверти с осминою. А старожилцы про те починки сказали, что те починки бывали выселены тое ж деревни Дедово».
По мнению специалистов, сельцо Дедово (Дедково) основали на рубеже XVI-XVII веков выходцы из деревни Дедово, что находилась в шести километрах севернее. Этим объясняется схожесть названий. Речка, на левом берегу которой находилось сельцо Дедово, за свою историю имела несколько названий. Сначала ее именовали Талицей, затем – Бешенкой. На карте середины XIX века это уже речка Вишнеки с левым притоком – ручьем Вазырза. Современное ее название – Поповка, а левый приток никакого отдельного именования не имеет. По одной из версий, название этих селений связано с некалендарным личным именем Дед, а вообще слово «дед» образовано по аналогии со словами «мама», «баба», «тетя», то есть по принципу удвоения слогов. В древнерусском языке оно использовалось с XI века в значении «предок», позже появилось много других значений. Дедкой ласково называли домового, дедом – чертополох и даже туман над рекой.
Временами северное Дедово называли Дедковом, а южное Дедково – Дедовом (в разных источниках писали по-разному). Тем не менее, их можно было отличить друг от друга: у них не было единых владельцев, а позднее и находились они в соседних волостях Звенигородского уезда. Путать деревни все чаще стали уже после революции. Поэтому со временем северное Дедово переименовали в Дедово-Талызино – по фамилии первых владельцев, которым принадлежала деревня с ее основания до начала XIX века. Там же в конце XIX века было имение Александры Григорьевны Коваленской, у которой часто гостил ее внук поэт Сергей Соловьев со своим троюродным братом Александром Блоком и другом Андреем Белым.
В 1646 году сельцо Дедово принадлежало дьяку Василию Ключареву, а еще спустя тридцать лет – Федору и Ивану Бутурлиным. В первой половине XVIII века сельцом единолично владел стольник Федор Емельянович Бутурлин. В 1750 году его сын Петр продал Дедово помещикам Зиновьевым. В 1760-1780-х годах Дедово (Дедково) числилось за статским советником Иваном Васильевичем Зиновьевым и его супругой Верой Ивановной. Сельцо и все окрестные селения до крупной административно-территориальной реформы 1714 года входили в Горетов стан Московского уезда.
В той же писцовой книге начала XVII века упоминается еще одно селение, связанное с будущим городом – Аксеновка (Аксеново), что была тогда еще пустошью: «За Посником Монастыревым в поместье пустошь Оксенова на суходоле, а в ней пашни перелогом середние земли 12 четвертей, лесом поросли 52 четверти, сена меж поль 10 копен». Долгое время это место так и оставалось пустошью, лишь к началу XVIII века здесь возникло одноименное сельцо, в котором в 1710 году уже находился двор стольника Авраама Федоровича Лопухина и несколько крестьянских дворов с 22 постоянными жителями.
В 1720-х годах в связи с опалой Лопухиных сельцом владел действительный тайный советник граф Петр Андреевич Толстой. Затем вотчину возвратили прежним владельцам: в 1748 году Аксеново принадлежало действительному статскому советнику Федору Авраамовичу Лопухину, а после его смерти – его вдове Вере Борисовне. В 1773 году в сельце Аксеново «на суходоле» числилось 7 дворов, 39 крестьян. Здесь был деревянный господский дом с плодовым садом и пруд. Площадь имения составляла 126,5 десятин (из них 42 десятины пашни). Крестьяне состояли «на изделье» (барщине), пахали на помещицу 8 десятин.
Третье селение, вошедшее в XX веке в состав города, носило название Обручаиха (Обручевка). Непосредственно рядом с ней находилась исчезнувшая позже деревня Загарьево (Загорьево). Согласно карте 1778 года, эта деревня находилась там, где в начале XX века располагалась уже Обручаиха. А последняя на той же карте – севернее Загарьева на километр. Следует еще заметить, что Большая Волоколамская дорога в окрестностях Дедова тогда пролегала южнее современного шоссе: примерно там, где сейчас проложена железная дорога.
Бытует легенда, что в первой половине XIX века некий князь Вадбольский выиграл в карты и привез из Волоколамска семьи крестьян Стариковых и Никитиных, которые и стали, якобы, основателями деревни Обручаиха. На самом деле первое упоминание о вышеуказанных селениях относится к 1704 году: за стольниками Борисом и Ильей Ивановичами Нероновыми числилось сельцо Обручаиха, за стольниками князьями Богданом и Василием Ивановичами Гагариными – сельцо Загарьево. Вскоре оба селения стали уже принадлежать князьям Гагариным.
В 1710 году население Обручаихи состояло только из дворовых (2 семьи) и деловых людей (2 семьи), крестьянских дворов не было. В 1720-х годах двумя сельцами владел князь Василий Иванович Гагарин – действительный статский советник, губернатор в Новгороде, а в 1748 году – его сын, тоже действительный статский советник, шталмейстер и сенатор князь Сергей Васильевич Гагарин. В 1773 году в сельце Обручаиха и деревне Загарьево было 13 дворов, проживало 78 человек.
К западной границе современного города примыкает деревня Талицы, еще сохранившаяся как самостоятельный населенный пункт, но входящая в состав городского поселения Дедовск. Восточным концом деревня практически слилась с городом, а западным упирается в безымянный ныне ручей, который на старых картах назывался Талицей и Базырзой. Слово «талица» означает – незамерзающий ручей. В опубликованных писцовых книгах XVI века эта деревня не упоминается, но есть пустошь Северниково, на которой позже возникло это селение.
В дальнейшем Северниково превратилось в деревню Киверники (Талицы), которая в 1646 году принадлежала Федору Михайловичу Толочанову, а в 1678 году – владельцу села Садки, боярину Богдану Матвеевичу Хитрово. По жалованной грамоте конца XVII века деревня Талицы была закреплена за Ново-Иерусалимским монастырем. В 1704 году здесь располагался монастырский двор и 9 крестьянских. После реформы 1773 года Талицы отошли в ведомство Коллегии экономии. Тогда в деревне в 15 дворах проживали 92 человека.
Все вышеперечисленные деревни составляли церковный приход храма Рождества Иоанна Предтечи в селе Садки. История этого селения начинается также в 1623 году с «деревни Ермолино, Садки тож, на суходоле». Первый деревянный храм здесь появился в 1699 году по прошению владелицы Аграфены Степановны Урусовой. По церкви село получило и второе название – Ивановское. В 1710-1718 годах селом (вместе с сельцом Аксеново) владел Авраам Федорович Лопухин, затем – граф Петр Андреевич Толстой. В 1727 году Садки вернулись к прежним владельцам.
В 1741 году усердием Федора Авраамовича Лопухина в селе был выстроен новый каменный храм, отразивший в себе скупые черты аннинского барокко. Его ядро составляет бесстолпный, двусветный четверик со скругленными углами, с востока и запада — пониженные прямоугольные объемы алтаря и притвора, над которыми возвышались идентичные башенки. Восточная сохранилась до наших дней, а западную в 1830;году сменила трехъярусная ампирная колокольня, завершенная узким шпилем. Храм сохранился до наших дней, а также находящийся рядом с ним липовый и дубовый парк с регулярной планировкой аллей и пруд на другой стороне Волоколамского шоссе.
В ходе очередной административной реформы в 1781 году сельцо Дедово и окрестные селения (Аксеново, Обручаиха, Загарьево, Талицы) вошли в состав образованного Воскресенского уезда, в 1796 году стали частью Рузского уезда, а позднее вернулись в Звенигородский уезд Московской губернии.

ПОСЛЕДНИЙ ВЕК ИМПЕРИИ

В 1800 году Дедово и Обручаиха принадлежали тайному советнику графу Алексею Семеновичу Мусину-Пушкину. В 1815 году их приобрел действительный камергер Николай Сергеевич Гагарин, а спустя четыре года продал действительной статской советнице Анне Ивановне Ровинской, которая владела ими до начала 1860-х годов. Сельцо Аксеново в начале XIX века продолжало принадлежать семье Лопухиных, а вскоре и вовсе стало пустошью: в 1819 году последних 4 крестьян помещик перевел в деревню Ленино.
В 1859 году Дедово с окрестными селениями входило в Павловскую волость Звенигородского уезда, состояло из 6 дворов, в которых проживали 34 мужчины и 27 женщин. В 1864 году Дедковым совместно владели Елизавета Антоновна Арцыбашева, жена полковника, а также княгиня Софья Александровна Козловская, вдова коллежского секретаря. С 1866 года имением при сельце распоряжался титулярный советник Николай Петрович Бестужев, а с конца 1870-х годов Дедово принадлежало уже флигель-адъютанту графу Иллариону Николаевичу Толстому – владельцу усадьбы Рождествено – крупного имения неподалеку.
Фактически это было одно имение, хотя их и разделял лес. Участок при Дедове насчитывал 200 десятин и входил в общее число земель крупной экономии  Толстых. Все работы в хозяйстве выполнялись годовыми и сроковыми рабочими на хозяйских лошадях при помощи экономического инвентаря. Полевых рабочих насчитывалось 14 человек. Инвентарь – четырехконная молотилка, шведские одно- и двухконные плуги, почвоуглубители, культиваторы, деревянные бороны, рядовая и разбросная сеялка, косилки, сеноворошилки и прочее. Экономия Толстых была прибыльным и образцовым хозяйством в уезде.
В 1859 году в деревне Обручаиха (Загорьево) в 9 дворах проживали 38 мужчин и 33 женщины. Из названия видно, куда «пропала» вторая деревня. На карте Шуберта Обручаиха показана очень небольшой, она расположена как раз на месте бывшего сельца Загорьево, причем только с северной стороны Волоколамского тракта, в это время уже совпадавшего с нынешним шоссе. А на том месте, где Обручаиха была прежде, жилые дома не показаны вовсе. С 1860-х годов и до конца века владельцы имения при Обручаихе менялись часто. Поочередно ими были: Мария Александровна Судинцына, Мария Федоровна Кругликова, Мария Григорьевна Васильева, в 1900 году – Борис Федорович Кабанов и Мария Наркиссовна Катынская.
В 1899 году в Дедкове в 9 дворах проживали 18 мужчин и 28 женщин. Главным промыслом в деревне считалась резьба по дереву, также были столяры и сапожники. В Обручаихе тогда же проживало в 6 дворах 15 мужчин и 14 женщин. Главный промысел – столярный. Пустошь Аксеновка к концу XIX века вновь была заселена, в 3 дворах проживали 5 мужчин и 6 женщин. Единственный промысел – столярный. Самой крупной была деревня Талицы, в которой проживали 107 мужчин и 110 женщин. Основными ремеслами у здешних крестьян было столярное дело и резьба по дереву. Талицкие резчики были тесно связаны с нахабинскими столярами, украшая изготовленные ими киоты, шкафы и прочее. В 1896 году в Талицах открылось земское училище, в котором преподавали Екатерина Захаровна Иванова и священник села Садки отец Яков Березкин. В 1915 году в Дедове находились чайная и булочная крестьянина Тимофея Павловича Душенкова, в Талицах – чайная и мелочная лавка крестьянина Александра Царькова.
В начале XX века в окрестностях Дедова стали активно появляться дачные поселки. Так, например, деревня Аксеновка в 1911 году насчитывала лишь 4 крестьянских двора и столько же дачных усадеб: Гуслистовой, Тринковского, Щербакова и Голубицкой. Неподалеку существовала отдельная дачная местность Турсуново-Аксеново с имениями Лапшовой, Гуслистовой, Щербакова, Тринковского и Швецова. Как видно, некоторые владельцы имели дачи сразу в двух местностях. Вероятно, часть домов строилась под сдачу внаем. Была в Павловской волости и особая дачная местность Обручаиха, но располагалась она примерно около села Никольское-Урюпино. А в деревне Обручаиха близ Дедова были усадьбы Котвенской и Ленивова. Тогда же большой участок (около 90 гектаров) близ сельца Дедова, так называемую пустошь Екатериновку, приобрел Константин Иванович Гучков – предприниматель, председатель Московского городского общества взаимного от огня страхования.
Если взглянуть на карту Шуберта 1860 года, восточнее Дедкова и южнее Обручаихи можно обнаружить одиночный господский дом вне населенного пункта – это сельцо Елизаветино с одним единственным двором. В справочнике 1862 года указано, что оно «населено только летом». Усадьба Елизаветино сформировалась к середине XIX века, в ее составе находился деревянный дом, пруд с островом и сквер по окружности пруда. Согласно справочнику, в 1911 году здесь были имения Ленивова и Славнина. Дом последнего сохранялся до начала 2000-х годов, в советское время в нем располагалось общежитие ткацкой фабрики, затем – городское отделение милиции. Сейчас на этом месте построен торговый центр «Либерти» (улица Ногина, дом 4), а также, благодаря инициативе городских властей и стараниям архитектора Владимира Юрьевича Валова, с помощью местных меценатов создана пешеходная зона.
Большим толчком к развитию этой местности послужило открытие Виндавской железной дороги, связавшей Москву с побережьем Балтийского моря. В июле 1901 года здесь прошел первый пассажирский поезд, а в сентябре того же года в Москве состоялось торжественное открытие Виндавской железной дороги. В районе будущего города Дедовска дорога проходила по «весьма живописной местности, чрезвычайно удобной для образования дачных поселков», поэтому в 1906 году для здешних дачников была построена платформа Гучково, названная так, естественно, по фамилии владельца земли.

УСАДЬБА СТУЛОВЫХ (ЧЕКМАРИХА)

До 2004 года местность, где прежде располагалась усадьба Стуловых, входила в состав соседнего с городом Ленинского сельского округа, и лишь после очередной муниципальной реформы и определения новых границ поселений стала северо-западной окраиной городского поселения Дедовск. Эта усадьба – единственное в своем роде имение начала ХХ века, соединявшее основные элементы старых дворянских поместий с оригинальной застройкой стиля модерн. Строения усадьбы приписывали школе архитектора Федора Осиповича Шехтеля.
В 1623 году в Горетовом стане Московского уезда были две пустоши с таким названием: «пустошь Чехмарева на суходоле, за Федором Измайловым в подмосковном поместье» и «пустошь Чекмарево, Чмаиха тож, за Федором да за Иваном Хрипуновыми в поместье по Государеве грамоте». В документах 1773 года уже значится лишь одна пустошь – Чекмариха. Однако она делилась на 2 части: первая – «на суходоле», вторая – при вершине речки Дорки. В 1784 году первая часть пустоши принадлежала владелице села Садки Вере Борисовне Лопухиной, а другой владел Федор Иванович Глебов.
Век спустя, в 1860-1880-х годах Чекмарихой поочередно владели Василий Алексеевич и Николай Васильевич Кошкаровы, а с 1890 по 1902 год здесь была дача почетного гражданина Сергея Васильевича Руднева, который затем решил ее продать. В объявлении, опубликованном в «Торгово-промышленном листе объявлений», он подробно описал все хозяйство: «Местность здоровая, гористая, в саду находится прекрасный пруд с плотиной, через которую протекает речка; хорошая рыбная ловля и купанье. Постройки – господский дом о 7 комнатах с мезонином, 2 дома для дачников, 1 рабочая изба, конюшня, скотный двор, 2 погреба, каретный сарай, 2 сенных сарая, оранжерея, 4 парника на 40 рам, пчельник с 30 ульями пчел и избой для них; постройки все в прекрасном виде, крыты железом и окрашены масляною краскою. 2 лошади выездных, 1 рабочая, 3 коровы голландской породы, 10 кур испанских. Тарантас, телеги и разная сбруя. Парк состоит большей частью из дубовых деревьев, при главном доме разбит прекрасный цветник, липовая аллея, сад имеет более 200 корней яблонь разных сортов». Владелец оценил свое подмосковное имение в 28 тысяч рублей.
Местность эта тогда относилась к Еремеевской волости Звенигородского уезда. Чекмариху приобрела купчиха Стулова и вскоре занялась ее переустройством: до Первой мировой войны здесь появились два деревянных жилых дома неподалеку друг от друга, каменная конюшня и погреб. К парадному двору имения проводила длинная аллея с двухрядной обсадкой деревьями.
К 1910 году был выстроен дом Стуловой – деревянный, высотой в один, частично в два этажа, особняк. В нем воплотились многие идеи стиля модерн – несимметричная композиция, разнообразие форм кровли. Над главным входом возвышалась очень крутая двухскатная крыша. Комнаты первого этажа имели отделку мореным дубом и белые кафельные печи. Еще более интересным был двухэтажный деревянный главный дом, построенный между 1910 и 1914 годами для наследников. Он тоже отличался отсутствием симметрии, сложной формой крыши и замечательными оконными наличниками. Переходом дом соединялся с кирпичным одноэтажным кухонным флигелем.
 «Яркие черты модерна, – писал архитектор Евгений Вадимович Полянцев, – получившие национальную окраску, сочетаются в его облике с элементами дачной архитектуры. Все фасады индивидуальны. Объединяет их общий прием противопоставления открытого сруба обшивке отдельных плоскостей и характерный рисунок оконных переплетов. В декоре широко использована глухая, пропильная и накладная резьба. Несложный узор причелин, подзоров и полотенец сменяется в наличниках окон нарядным животно-растительным орнаментом. Кровлю украшал металлический гребень. Основой планировки дома служит внутренний коридор, объединяющий две группы изолированных помещений. Парадные комнаты, смежные с закрытыми верандами, обращены в сад, куда вела лестница с террасы перед центральным залом. Интерьеры богато убраны деревянной резьбой, покрывающей наличники монументальных дверных проемов и окон. Полы паркетные. Кроме белых кафельных печей в доме имеются печи стиля модерн различной цветовой гаммы, украшенные рельефными вставками».
Еще один исследователь Константин Михайлов писал: «Усадьба Стуловых была уникальным образцом купеческого имения начала ХХ столетия. Усадебный комплекс с явными чертами стиля модерн — большая редкость среди дворянских классических подмосковных усадеб. Главный усадебный деревянный дом в два этажа, с пониженными крыльями, выстроен был между 1910 и 1914 годами. Необычное для усадебных домов сложное сочетание разновеликих объемов, асимметричность композиции, причудливые кровли делали его ярким и ценным памятником своего времени».
Последними владельцами усадьбы перед революцией были братья Николай и Петр Тимофеевичи Стуловы – совладельцы московского купеческого «Торгового дома братьев Стуловых», который торговал «русским платьем». Их мастерская располагалась в хозяйственных строениях их же доходного дома в Знаменском переулке, а магазин – в гостинице «Лоскутная» на Тверской улице. Близко общались с Сергеем Есениным и его другом Николаем Клюевым, которым шили «русские костюмы» на заказ для разных выступлений. В 1916 году Петр Тимофеевич Стулов числился ктитором  расположенной неподалеку от Чекмарихи церкви Рождества Пресвятой Богородицы в селе Надовражино.
После революции братья Стуловы эмигрировали в Германию, а усадьба в марте 1919 года стала детским домом, открытым по инициативе дедовских рабочих С. А. Демидовой и Ю. Н. Голенького. Большое участие в его организации принимала сотрудница Народного комиссариата просвещения Асса Давыдовна Калинина, и интернат впоследствии носил ее имя. В 1924 году здесь значилась школа с 45 учениками под названием «Детский дом Турово».
В 1957 году, перед постройкой еще основного школьного здания, в газете писали: «Деревянный двухэтажный дом стоит в середине парка. Массивные окна его дают комнатам много света. Со всех сторон видны здесь запорошенные снегом седые ели и клены, в конце парка серебрится на мартовском солнце лед обширного пруда. Этот дом раньше принадлежал крупному помещику, с 1919 года в нем разместились дети, лишившиеся родителей. За 38 лет детский дом имени Калининой имеет тысячи своих питомцев. С ростом Советского государства росло и детское учреждение. Сейчас здесь построена светлая столовая, семилетняя школа, мастерские, новый жилой корпус. В детском доме воспитывается около ста ребят».
В 1963 году на базе детдома во вновь построенных кирпичных корпусах открыли общеобразовательную школу-интернат, сначала носившую название Гучковской, а в 1970 году переименованную в Дедовскую. Там проживало около 400 воспитанников со всей Московской области. В 1988 году школа-интернат перепрофилирована в специальную (коррекционную) школу-интернат VIII вида. Сейчас в школе 124 воспитанника, из них 25 сирот.
Главный дом усадьбы Стуловых, находившийся рядом с Дедовской школой-интернатом, сгорел в 1993 году. Ранее, около 1980 года, был разобран малый дом Стуловой. Потеря усадьбы, которая не была к тому моменту поставлена на государственную охрану и была известна небольшому кругу специалистов, связана, к сожалению, с общей бесхозяйственностью, а также с деятельностью жителей, которые начали растаскивать дом на дрова, впоследствии он был подожжен.
На данный момент место бывшей усадьбы с фундаментами основных строений (главного дома с примыкающим к нему погребом и малого дома), сохранившимися под густыми зарослями травы, и руинами конюшен до сих пор не занято никакими строениями. В 1990-х годах усадьба исследовалась с целью постановки на государственную охрану, в архивах Министерства культуры находится паспорт объекта. В 2014-2015 годах в рамках проекта «Усадебное кольцо Истринского района» усадьбоведы Константин Борисович Косенков и Вадим Андреевич Разумов провели комплексное исследование текущего состояния усадьбы. Согласно проекту генерального плана городского поселения на территории бывшей усадьбы предполагается создание небольшого квартала жилой застройки с возможным обременением по возрождению этого памятного места.


ЧАСТЬ 2. ДЕДОВСК. ВЕК ПЕРЕМЕН

СТРОИТЕЛЬСТВО ФАБРИКИ

С начала XX века историю будущего города Дедовск целиком и полностью определило строительство прядильно-ткацкой фабрики. В 1899 году было основано русско-французское Анонимное акционерное общество хлопчатобумажной мануфактуры. При учреждении основной капитал общества составил 12 миллионов франков (около 4,5 миллионов рублей). Уполномоченным администратором общества стал известный промышленник и депутат французского парламента Поль Жозеф Кюни. Правление акционерного общества находилось во французском городе Эпиналь, а московская контора обосновалась на Деловом дворе Варварской площади (ныне площадь Варварские Ворота). В 1912 году было оформлено Анонимное общество Дедовской хлопчатобумажной мануфактуры, директором-распорядителем которого стал Чеслав Яковлевич Бейн – уроженец Варшавы, автор многочисленных сочинений по прядению хлопка, технический директор французско-русской мануфактуры, открытой в 1898 году в Павловском Посаде. Проживал он в Москве в своем доме на Большом Афанасьевском переулке.
Изначально строительство фабрики планировалось в Воскресенске (ныне Истра), где уже имелась на тот момент небольшая шелкомотальная фабрика, построенная в 1908 году, но в дело вмешались насельники Ново-Иерусалимского монастыря. Не желая иметь по соседству крупное производство, они подали прошение о запрете продажи участка земли, которое было удовлетворено. Другой подходящий участок – около 90 гектаров – был найден среди живописных лесов близ станции Гучково и деревни Дедово. В 1911 году Общество приобрело его у московского купца Константина Ивановича Гучкова. Дополнительно небольшой участок был приобретен и у помещика Славнина – владельца имения Елизаветино. Место для строительства фабрики было выбрано удачно: близко Москва – крупный рынок и промышленный центр, а в окрестностях два важных транспортных пути – Волоколамское шоссе и Виндавская железная дорога.
Поселок Дедовской мануфактуры в несколько тысяч человек появился всего за пять лет. В 1911 году Анонимное строительное общество «Верне и Ко» получило подряд на возведение фабричных корпусов. Более 1500 человек были задействованы в строительстве. Кирпич для строительства поставлялся кирпичным заводом С. А. Каткова, который приобрел его незадолго до этого у помещика И. Я. Рота. Завод располагался на левом берегу речки Нахабинки (ныне окраина поселка Нахабино) рядом с будущей дачной окраиной Дедовска – Малиновкой. К 1916 году завод вырос до размера достаточно крупного предприятия (на нем работали 100 наемных работников), а после революции прекратил свое существование.
Из одного источника в другой копируется другая, неверная информация: «Завод помещика С. А. Новикова открыт в 1911 году. От него к месту постройки тачками и вагонетками по узкоколейке подвозили материал». Кто автор этой легенды, узнать уже не представляется возможным, однако это точно не так. История этого кирпичного завода началась в мае 1914 года, когда крестьяне деревни Берендино Бронницкого уезда Московской губернии братья Семен, Яков, Иван (старший), Иван (младший) и Никита Алексеевичи Новиковы подали прошение в Московское губернское правление: «Имеем честь просить Губернское Правление разрешить в нашем владении, находящемся в Звенигородском уезде Павловской волости при деревне Дедово, постройку кирпичного завода».
Сохранились до наших дней и чертежи первых построек, которые возводились под наблюдением техника А. А. Губкина. Но до революции завод Новиковых так и не приступил к выпуску продукции. В июне 1915 года уездному исправнику докладывали, что «постройка кирпичного завода братьев Новиковых приостановлена в силу военного времени за недостатком рабочих и когда постройка будет окончена – неизвестно». Лишь в 1926 году уже «новым владельцам» удалось завершить строительство завода. Появление крупного кирпичного завода именно в этом месте не случайно – согласно только произведенным разведочным работам, примерные запасы глины вблизи станции Гучково были свыше миллиона кубометров. Так что кирпич Новиковых при строительстве построек Дедовской мануфактуры точно не использовался. Да и узкоколейной железной дороги на Дедовке не было, ветку к фабрике сразу проложили стандартной колеи.
Сохранившиеся в Центральном историческом архиве Москвы документы позволяют точно отследить очередность строительства фабрики и поселка вокруг нее. В октябре 1912 года правление Анонимного общества Дедовской мануфактуры подало в Московское губернское правление первое прошение – о строительстве «четырехэтажного с полуподвалом строения для бумагопрядильной фабрики», одноэтажного строения ткацкого фабричного корпуса и «четырехэтажных каменных строений для жилья рабочих». Из пояснительной записки к проекту: «Анонимное Общество Дедовской мануфактуры предполагает построить фабрику на собственной земле в количестве 164 десятины в Звенигородском уезде при деревне Дедово. Через владение протекает речка Бешенка. По владению делаются шоссейные дороги».
Руководство строительством взял на себя инженер Александр Панкратович Семилетов, но приложенные чертежи в строительном отделении не одобрили, указав дополнить их планами «по устройству электрического освещения, спуску сточных вод, вентиляции и отопления». Для разработки инженерных планов нужно было время, и директор-распорядитель Дедовской мануфактуры Бейн, не желая ждать, обратился с повторной просьбой о разрешении начать стройку, пообещав представить недостающие документы через полгода. Ему пошли на встречу, и 20 декабря 1912 года проект одобрили.
Строительство к тому времени уже началось, о чем говорит очень интересный документ – рапорт Звенигородского уездного исправника: «25 ноября сего года рабочий Анонимного строительного общества «Верне и Ко» крестьянин Касимовского уезда Колесниковской волости села Романова Ерофей Александров Антошин 21 года во время свинчивания болтами стропил на строящемся Дедовской мануфактурой здании при Дедове Павловской волости упал с лесов с 6 и 1/4 аршин высоты от земли, сломал левую руку и зашиб бок и ногу. Антошин для оказания ему помощи помещен в Павловскую земскую больницу. Ответственным лицом по производству означенной постройки является инженер Александр Панкратович Семилетов. Дознание по сему делу производится и будет передано по подсудности». Видимо, история эта все же закончилась для инженера благополучно, так как должность свою он сохранил и продолжил строительство.
В 1913 году строительство казарм для рабочих и двух больших фабричных корпусов было окончено. В пятиэтажном корпусе разместилась прядильная часть фабрики, рассчитанная на 1000-1200 работников, а в одноэтажном корпусе со стеклянной крышей – ткацкая на 800-1200 работников. В ткацком корпусе, помимо производственных помещений, поместили и администрацию фабрики. Там находились кабинеты директора-распорядителя, директоров ткацкого и прядильного производств, совещательный кабинет, бухгалтерия, касса, а также магазин тканей. К основному зданию прядильной фабрики примыкала четырехугольная башня, на которой располагалась надпись «1913». Такие же надписи были сделаны и на башнях казармы. Две четырехэтажные казармы, соединенные между собой трехэтажным корпусом были рассчитаны на 1800 рабочих. Тогда же от станции Гучково до корпусов фабрики была проложена железнодорожная ветка, по которой потом завозили оборудование, топливо и материалы и вывозили готовую продукцию (фрагменты ее сохранились до наших дней), а у главных ворот фабрики, по обе стороны от них, построили два кирпичных дома – для сторожа и урядника.
В марте 1913 года было подано прошение о строительстве железобетонной плотины на речке Бешенка (ныне Поповка) длиной 24 метра и «каменного двухэтажного, а в части одноэтажного строения для центральной электрической станции и паровичного отопления». Электростанция в первую очередь возводилась для питания электрических приводов ткацких станков с помощью трех паровых турбин системы Куртиса с генераторами трехфазного тока мощностью в 1100 киловатт в каждой. Для освещения фабрики и поселка использовался дизель-генератор в 120 киловатт. Рядом со станцией по проекту технической конторы «Беттгер и Ко» из радиального кирпича возвели дымовую трубу высотой 60 метров. Руководил строительством тот же Александр Панкратович Семилетов. Здание электростанции сохранилось до наших дней. А вот дымовая труба к середине 1990-х годов начала разрушаться, ее взорвали.
Параллельно с фабричными строениями возводились и жилые дома. Летом и осенью 1913 года вдоль дороги от станции Гучково к главным воротам фабрики под руководством инженера-технолога Байнеса Вульфовича Гуревича были выстроены девять деревянных домов, которые образовали собой Главную улицу. Три самых больших предназначались для администрации фабрики, остальные – для служащих. В пояснительной записке сообщалось: «Отопление будет устроено голландское (отдельные печи), вентилироваться дома будут посредством форток и отдушин». До наших дней сохранились два из шести домов служащих (улица Гвардейская, дома 2 и 4), а также деревянные одноэтажные дома напротив главных ворот фабрики: заведующего прядильным производством Артюшкова (улица Курочкина, дом 2) и заведующего ткацким производством Лямпрехта (улица Гвардейская, дом 1). В самом конце Главной улицы находился дом директора-распорядителя Чеслава Яковлевича Бейна – роскошный двухэтажный особняк с просторным залом, столовой, верандой, ванной и библиотекой. За домом располагался сад. На месте этого сада теперь выстроены девятиэтажные дома (улица Курочкина, дома 5, 7, 9 и 11) и ремонтно-технический двор (улица Курочкина, дом 3). Сам дом Бейна был уничтожен в 2004 году в результате умышленного поджога недобросовестным застройщиком.
В октябре 1913 года было выдано разрешение на строительство шести одноэтажных деревянных домов с другой стороны фабрики под руководством инженера-технолога Байнеса Вульфовича Гуревича. Три их них находились на территории современной Дедовской больницы: в одном временно поместили больницу, в другом – заразный барак, в третьем жили медицинские сотрудники. Еще три дома были построены неподалеку – под школу, под жилье учителя и третий под квартиры служащих. В школьном здании временно (до 1916 года) разместили также потребительскую лавку и квартиры ее заведующего и приказчиков. Ни один из этих шести домов до наших дней не сохранился.
В августе 1913 года Строительное отделение Московского губернского правления разрешило постройку на фабрике биологической станции, а в октябре – бани и двух насосных станций. Баня и насосные станции строились опять же под наблюдением инженера Александра Панкратовича Семилетова. В апреле 1914 года строительство было окончено, о чем писал в своем рапорте Звенигородский уездный исправник. До наших дней из этих построек «дожили» каменная одноэтажная баня (ныне городской комбинат благоустройства) на пересечении улицы Гагарина со Школьным проездом и насосная станция у прядильного корпуса фабрики.
В архивном деле есть подробное описание устройства бани: «Проект всего здания рассчитан на 4000 рабочих и соответственное этому количество служащих. В первый строительный период будет выполнена только половина здания в предположении постройки в будущем второй половины. Расход воды предположен в мыльной на человека 8 ведер (4 горячей воды и 4 холодной), кроме того, в бане для служащих предположены две ванны в час, всего 50 ведер (25 горячей воды и 25 холодной). На чердаке предположено установить бак вместимостью 20 000 литров для запаса на 2 часа. В этот бак будет накачиваться при помощи насоса холодная вода. Для обслуживания бани горячей водой предположен в котельной рядом с паровым котлом водяной Корнваллийской системы ». В мемуарах старожилов фабричная баня почти не встречается. Известно лишь, что она состояла из двух частей, одной из которых пользовались все рабочие, второй (меньшей) – 70 человек служащих. Вторую половину бани, о которой идет речь выше, так и не построили.
Фабричное руководство прекрасно понимало, что для успешного ведения дела необходимо оборудовать фабрику по последнему слову современной техники. Из всех дореволюционных текстильных фабрик Московской губернии Дедовская мануфактура считалась самой современной. Прядильное оборудование поставили английские заводы Добсона и Барло, ткацкие станки с электроприводом – швейцарский завод Рюти, а силовые агрегаты и котлы (в том числе и для электростанции) – немецкие фирмы «АЕГ» и «Фицнер и Гампер». Проектную мощность фабрики планировали довести до 80 000 веретен и 1500 ткацких станков.
В организованном в советские годы Дедовском народном музее хранились акты, подряды и другие деловые бумаги. Эти листы, обклеенные гербовыми марками, были безмолвными свидетелями зарождения фабрики: «12 сентября 1912 года. Электромеханический завод «Братья Гантерт». Москва. Сим имеем честь препроводить Вам сметы представляемого нами завода «Арзаг» на запрошенные Вами подъемники. Надеемся, что наше предложение найдете для себя подходящим». Несколько таких документов сохранилось в Центральном государственном архиве Москвы, например, акт договора Дедовской мануфактуры и технической конторы инженера В. П. Либерта на устройство канализации и водопровода в корпусах фабрики от 14 июня 1913 года.
Фабрика Дедовской мануфактуры была практически безотходным производством. В одном из прошений в Московское губернское правление Бейн в октябре 1913 года уточнял: «В нашем владении, в котором воздвигается хлопчатобумажная фабрика, никаких жидких отбросов не будет, отбросы будут получаться твердые, в виде так называемого хлопчатобумажного угара, который после продается. На нашей фабрике будет производиться машинным способом пряжа и суровая ткань. Рабочих будет от 1000 до 2000 человек».
Когда строительство уже подходило к концу агенты, рассылаемые предприятием, доставляли на фабрику вагонами рязанских, владимирских и тульских женщин-работниц. Часть из них вскоре уезжали обратно, а часть оставалась, чтобы стать первыми труженицами новой фабрики. Наконец, 26 ноября 1913 года Дедовская мануфактура дала первую продукцию, а в марте 1914 года Бейн получил официальное разрешение на производство. Через полтора года на фабрике постоянно трудились уже более 2500 человек, в сутки изготавливалось до 12 тонн пряжи и до 42 тысяч метров ткани (батист, сатин, бязь).
В 1914 году фабрика постепенно наращивала свои мощности, а вокруг нее продолжалось строительство. На территории фабрики возвели железобетонный сарай с навесом «для склада материала», а в сентябре уже вступило в строй «двухэтажное каменное жилое помещение для больницы и приема амбулаторных больных». Их строительством тоже занимался Александр Панкратович Семилетов. «Проектируемая система отопления больницы, – писал он в описании проекта, – водяная, обслуживается двумя водогрейными котлами большой емкости Корнваллийской системы, установленными в подвале. Топка котлов каменным углем или дровами. Температура каждого помещения может регулироваться независимо от смежных с ним». Больница была рассчитана на 32 кровати. В прежнем деревянном здании больницы устроили родильный приют на 6 кроватей. В 1915 году в больнице некоторое время размещался госпиталь для солдат, раненых на полях сражений Первой мировой войны.
После сдачи больницы приступили к постройке деревянного здания электрического театра (не сохранился) – новинки тех времен, которая стала активно появляться в те годы в уездных городах. «Деревянное одноэтажное здание на столбах, обшитое тесом и площадью 26 х 15 аршин. Здание крыто железом. Внутри имеются 20 рядов деревянных скамеек, освящение электрическое. При здании на расстоянии аршина от наружной стены находится проекторная камера. Внутри нее аппарат для демонстрирования картин, проекционная лампа переменного тока и реостат». Строительство фабричного кинотеатра вел архитектор Николай Прохорович Калинин-Матвеев. Здание было построено с некоторыми отклонениями от проекта, но все же в январе 1915 года здание приняли. В своих воспоминаниях некоторые рабочие кинотеатр называли «сараем, в котором крутили кино», а кто-то это и вовсе отрицал: «О клубе, кино, спектаклях даже и разговору не было».
В октябре 1916 года неподалеку от больницы возвели еще «два двухэтажных деревянных дома для смотрителей фабрики» – так тогда называли охрану. «В каждом этаже по 4 комнаты, разделенные на две части перегородкой, не доходящей до потолка. В доме два входа с двумя лестницами. Отопление голландскими печами, в каждом этаже русская печь для пищеварения. В доме водопровод и в каждом этаже теплый ватер-клозет, разделенный на два отделения, и умывальник». Строил эти дома заведующий механическим отделом Дедовской мануфактуры инженер-технолог Владимир Александрович Афанасьев. Один из этих домов сохранился до наших дней (улица Больничная, дом 7). В том же году напротив казармы была выстроена двухэтажная с подвалом потребительская лавка. В этом здании в наши дни располагается магазин «Овощной» (улица Гагарина, дом 9). К южной стене магазина примыкала одноэтажная кирпичная пекарня (не сохранилась)
По найденным архивным делам удалось составить план строений поселка Дедовской мануфактуры по состоянию на 1917 год. На производственной территории большинство построек были кирпичными: прядильная и ткацкая фабрики, электростанция, дымовая труба, помещение артезианского колодца, дома сторожа и урядника у фабричных ворот. С северо-запада к фабрике примыкала улица с деревянными домами директора-распорядителя, заведующих производствами и служащих. С юго-восточной стороны возвышалась кирпичная казарма и другие строения фабричного поселка: баня, потребительская лавка, больничные корпуса, школа, жилые дома учителей, медицинских работников и смотрителей фабрики. Планировалось построить еще одну казарму рядом с существующей, но помешали мировая война и роковой 1917 год.
Дореволюционные фабричные постройки в масштабах нынешнего города теряются, а раньше они производили на приезжающих сильное впечатление. Вот как вспоминал о своем знакомстве с Дедовкой Михаил Васильевич Кулаков: «В 1915 году Дедовская фабрика показалась мне очень красивой. Остроконечная башня и шпиль с флюгером, уходящим в небо, здание с огромными окнами, кажущееся от этого сплошь стеклянным – все это было похоже на чудесный замок среди лесов».
Историк русского предпринимательства и промышленности Чедомир Милетевич Иоксимович в своих трудах писал о Дедовской мануфактуре: «Раскинувшись на пространстве свыше 150 десятин предприятие в два года превратилось в благоустроенный поселок с широкими аллеями, четырехэтажными светлыми казармами для рабочих, деревянными домами-дачами для служащих, дав всем хорошую артезианскую воду, электрическое освещение, канализацию, устроив школу, библиотеку, детский приют, ясли для грудных детей, больницу, родильный приют, бани, потребительскую лавку, синематограф и прочее и обеспечив протекающую речку первоклассной биологической станцией для очистки и обезвреживания сточных канализационных и банных вод». А вот рабочие позднее вспоминали фабрику и жизнь в поселке совсем иной.


ДЕДОВКА ГЛАЗАМИ РАБОЧИХ

Первые сохранившиеся письменные воспоминания о работе на Дедовской фабрике до октябрьской революции относятся к середине 1930-х годов, когда старые рабочие фабрики стали проводить вечера воспоминаний. Все заметки в фабричной газете «Голос Дедовки» и районной «Истринской стройке», естественно, были в духе того времени: Бейн – «хозяин-капиталист и эксплуататор», царская Россия – «проклятое прошлое», а в советской стране всем живется «спокойно и радостно», как раз в то время, когда тысячами расстреливали по сфабрикованным делам ненавистных классовых врагов и «служителей культа».
В 1934 году в фабричной газете подробно описали процедуру привлечения рабочих на фабрику в первые годы ее работы: «Так как вербовку производить приходилось в текстильных районах, то по указке хозяина подбирались вербовщиками рабочие, бывавшие в тех местах, знавшие не только предприятия, но и самих рабочих. Уговорами да рассказами о хорошей жизни на фабрике вербовщики затемняли головы, люди соглашались. Ехали скученно, кормежкой в дороге не обеспечивали. Приезжали, ждало горькое разочарование. Квартирой оказывались общие комнаты в казармах, куда сгонялось по несколько десятков и семейных, и холостых. Рабочие приезжали, видя обман, бежали обратно. Были месяца, когда через фабрику проходило до 30 тысяч человек». Не исключено, что цифра эта сильно преувеличена, да и все же, несмотря на эти неудобства, рабочие охотно нанимались на Дедовку, ведь даже такие условия были лучше, чем на других фабриках. Сюда приезжали со всех мест в поисках «лучшей жизни».
«5 сентября 1913 года, – вспоминал Михаил Тихонович Сошкин, – я приехал на Дедовку. Работы по установке машин проходили под руководством англичанина, инженера-консультанта по имени мистер Вудд. С ним прибыло из Англии человек шестнадцать его помощников. Англичане относились к нам, рабочим, презрительно, считали нас за азиатов, людей, которые ничего не понимают, темных и невежественных. За одну и ту же работу англичане и мы, русские, получали разную оплату: им платили 6 рублей в день, а мы получали 80 копеек. Секреты знаний своих они тщательно скрывали. Ты и этак, и так, и сбоку, и снизу пытаешься подсмотреть, а увидит твои происки мистер Вудд, закричит: «О, черт, куда лезешь!» Ругаться он умел хорошо по-русски. Мы работали по 14 часов в сутки: с 6 утра и до 8 вечера». Еще старожилы вспоминали, как англичане посылали их к себе домой колоть дрова или покупать пиво в рабочее время.
«Приехала я на Дедовку, – писала Фекла Ивановна Климанова, – в 1914 году. В то время заканчивалась установка машин. Часть оборудования уже работала. Условия работы были очень тяжелые. Рабочих принуждали оставаться после смены на чистку устанавливаемых машин. При этом нас не находили нужным спрашивать, желаем ли мы оставаться. Дело доходило до того, что запирали двери фабрики. Я получала 45 копеек в день. Из этой мизерной платы выдирали штрафы за брак. Бытовые условия были ужасные. В одной комнате помещалось несколько семейств. Площадь давали только на рабочих, не учитывая детей. Каждая семья имела право поставить только одну кровать. Спали на полу, где придется».
«Приехал я на Дедовскую фабрику, – вспоминал в 1936 году один из работников, – когда на ней хозяйничали Бейн и Артюшков. Комнат таких, в которых мы сидим, с электричеством, паровым отоплением, радио – и в помине не было. Койки были казенные, спали на одной койке по 2, а то и по 3 человека. Ложились поочередно: работающие в дневной смене спали на койках ночью, приходившие с ночной смены ложились на те же койки днем. Помню я и «знаменитую» столовую-харчевню на третьем этаже. В мисках подавали щи и кашу. Кругом нас стояли ребятишки и жадно кидались на остатки еды, собирали со столов корки хлеба».
Действительно, подавляющее большинство рабочих тогда жили в казармах – построенных в 1913 году четырехэтажных общежитиях, соединенных между собой общими кухнями. В одной их части на каждом этаже устроили по 67 комнат-каморок в 14 квадратных метров. Плотность заселения была до того велика, что некоторые малоквалифицированные рабочие с семьей занимали не целую комнату, а лишь половину ее (сторонку). Одинокие рабочие обитатели в другой части – так называемой «новой» казарме – в больших общежитиях по 60-70 человек. По другим сведениям, семейные комнаты занимали два нижних этажа, а большие общежития – два верхних этажа. Эту версию подтверждает и проект рабочей казармы. Но даже такими мерами администрация не могла обеспечить жильем всех рабочих – некоторым приходилось снимать комнаты в соседних деревнях. «Сам же хозяин жил в лучшем особняке, – писала в 1934 году фабричная газета, – занимал около 10 комнат, красиво убранных, имел молочную экономию, сад. Нередко в хозяйской резиденции устраивались балы, тогда из подвалов вынимались дорогие вина, столы ломились от яств». Воспоминания и о самом Чеславе Яковлевиче Бейне остались только типичные для советского времени – негативные.
Старожилы вспоминали: «Работали мы тогда не на свое родное государство, а на хозяйчиков-буржуев. Бывало, идешь после 12-ти часового рабочего дня домой, качаешь от усталости, а тут тебе нежданно-негаданно навстречу толстосум-хозяин, кричит издалека. Еще ниже наклонишь голову, согнешься в ожидании брани и угроз. Не поклонилась я Бейну, вот и накричал он на меня, пригрозив штрафом. А сколько за это штрафов брали – и не сочтешь». Бейн приезжал из Москвы на фабрику лишь по четвергам и воскресеньям. К станции Гучково подавали фаэтон  с парой рысаков, на котором он ездил по поселку: «Иногда на пути показывался польский фаэтон, а в нем восседал сам господин Бейн. Горе тому рабочему, который случайно не заметит хозяина и низко не поклонится ему. Тогда провинившегося подводили к фаэтону, узнавалась фамилия. А через несколько часов контора давала расчет. Квартира опального рабочего очищалась ровно в 24 часа».
Делились впечатлениями работники и о правилах поведения в казарме: «В 16 лет я поступила на Дедовскую фабрику. В комнате нас помещалось 40 человек. В большинстве это были молодые девушки. Кровати стояли сплошь, только оставались небольшие проходы. Ели, пили – все на кровати. Как раздастся в комнате смех или громкий разговор, сразу же входит хожалый  Каверин, в руках у него казацкая плетка, кто под руку попадется, того и ударит плеткой. Ни говорить громко, ни смеяться не разрешалось».
Продуктами рабочие снабжались в потребительской лавке, по специальным «авансовым листкам». Кроме того с 1912 года в поселке прочно обосновались мелкие торговцы: Мухин, Моталкин, Князев, Агаев. С фамилией последнего связано название существующего ныне магазина «Агаиха». Писали, что все эти торговцы «изощрялись друг перед другом, как бы лучше обмануть рабочего». Интересно, что одна из первых дедовских улиц – Кавказ – получила такое громкое название, потому что во времена «сухого закона»  1914 года в «Агаевке» и других располагавшихся на этой улице кабаках можно было, словно на Кавказе, всегда достать спиртное. Улица эта не сохранилась, на ее месте сейчас стоят многоквартирные дома (улица Комарова, дома 9 и 12) и магазин «Агаиха» (улица Комарова, дом 11). На улице Кавказ стояли семь частных домов (фундамент одного из них сохранился между домами 9 и 12 по улице Комарова), впоследствии их разобрали и построили на этом месте сначала два двухэтажных стандартных дома, а потом и пятиэтажные дома.
Неподалеку от казармы находилась больница, которая переехала сюда из временных деревянных помещений в 1914 году. «Больница, – вспоминали старые рабочие, – состояла из госпиталя на 35 коек и амбулатории. Обслуживалась больница всего одним врачом, лечившим по всем болезням. Персонал состоял из акушерки, двух фельдшериц, фельдшера-аптекаря, трех нянь, дворника, кухарки и двух прачек. Персонал жил тут же, в больнице». По воспоминаниям Кулакова, вплоть до появления в поселке врача Аржанникова, прежние доктора лечили больных «хиной да касторкой, а от кашля – редечным соком». За стоматологической помощью перед революцией рабочие ходили в Нахабино, где трудилась Анна Лазаревна Гроссман, позже много лет проработавшая в Дедовской больнице. Больничных выплат тогда не существовало, да к тому же нередко после болезни человек переводился на нижеоплачиваемую работу – машина ждать не могла. Для женщин не существовало декретных отпусков: на пятый день после родов они обязаны были выходить к станку, а беременные работали до самого дня родов, отдыхая украдкой в цехе на грудах хлопка.
Школа при фабрике появилась еще до ее запуска, хотя старожилы писали, что «хозяин фабрики Бейн с большой неохотой согласился на открытие школы», что «ему было мало заботы и интереса учить детей рабочих грамоте». Первым учителем был назначен Дмитрий Михайлович Белов, в дальнейшем много сделавший для развития народного образования в Дедовском фабричном поселке: «До революции школа была только начальной. Учебные пособия в школе состояли из нескольких экземпляров так называемых «коренных слов», таблиц умножения и религиозных картин. Школьная библиотека была наполнена книгами религиозного содержания, а в библиотеке для взрослых не разрешалось иметь сочинения Толстого и Горького. Вся работа в школе проходила под контролем инспектора училищ Занкова и садковского попа». В 1913 году тот самый Занков собирался школу закрыть, обнаружив в школьной библиотеке пьесу Максима Горького «На дне», а в кабинете заведующего Белова – потрет Льва Толстого. Только личное вмешательство Чеслава Яковлевича Бейна спасло школу от закрытия. Порой «Голос Дедовки» публиковал и откровенную ложь: «Маленькое желтенькое деревянное зданьице приютилось на краю поселка, один учитель, два десятка детей – вот все, что называлось тогда школой». На самом же деле к середине 1917 года число учащихся возросло до 170, число учителей – до 6 человек.
Так же негативно, на контрасте с настоящим, додумывая для красного словца, отзывались о школе и бывшие ее ученики: «Распорядок дня у нас был такой: утром ребят выстраивали в чинном порядке перед большой иконой в углу, и мы пели молитвы. Затем шли в классы. Почти ежедневно к нам приезжал садковский поп. Если он замечал невнимательность со стороны того или иного ученика, сильно бил линейкой по голове – таким методом поп вбивал нам в головы заповеди. Школа была бедна учебниками. Библиотеки не было. Частенько посещала нашу школу «благодетельница» – жена Бейна. Она учиняла ребятам допрос: как занимался, как вел себя, и в зависимости от ответа дарила конфеты или выгоняла вон».
Жаловались старожилы фабрики и на отсутствие досуга: «Молодежь отдыхала, как могла: изредка ставились спектакли, в столовой казармы раз в неделю проводились танцы под гармошку. Танцевали польку, кадриль и русскую плясовую. А в теплые дни молодые рабочие собирались у станции Гучково и прогуливались до Нахабино, нередко сопровождаемые звуками пьяной драки или переборами трехрядной гармошки». «Развлечением в то время было – пивная и картежная игра, а для молодежи хозяин устроил открытую площадку для танцев и пляски. Каждое воскресенье здесь кружились парами или в одиночку люди, на время забывая о завтрашнем тяжелом и безотрадном дне».
После воскресного отдыха наступали трудовые будни. В три часа ночи казарменный сторож Василий Рубахин ходил по коридорам с деревянной колотушкой, поднимая на работу первую смену. От этого стука просыпались и начинали плакать дети, но не всегда родители успевали их успокоить, надо было спешить на работу. «К 4 часам утра от казармы к фабрике тянулись вереницы рабочих. Проход на фабрику был только через главные ворота. Рабочие из казармы вынуждены были, утопая в грязи, обходить фабрику кругом». У главных ворот их встречал полицейский Богданов. Формально рабочий день был для сменных рабочих – 9 часов, для денных – 10 часов. Однако график строился так, что у сменных рабочих был занят весь световой день. Первая смена работала с 4:00 до 9:00 и с 14:00 до 18:00, вторая – с 9:00 до 14:00 и с 18:00 до 22:00.
Прохода к фабричным корпусам со стороны казармы не было, рабочим приходилось обходить кругом всю фабрику. «И только потому, что бывший директор фабрики Бейн не хотел содержать лишнего сторожа у вторых ворот. Ему было все равно, что сотни рабочих должны были из-за этого месить грязь вокруг фабрики». «На воротах фабрики, – вспоминал Капитон Васильевич Королев, – висела большая вывеска. Золотые буквы гласили: «Анонимное общество Дедовской мануфактуры». Режим на фабрике был строгий: категорически запрещалось иметь спички и табак, за малейший брак – штраф. Посреди ткацкой фабрики на широком проходе была стеклянная веранда. Оттуда заведующий ткацкой фабрикой Лямпрехт мог тайно вести наблюдение за рабочими». Нередко администрация заставляла задерживаться и до полуночи, угрожая штрафами и увольнением. Удлиняли день очень просто: двери цехов запирали, у замков дежурили смотрители. Если люди все же отказывались работать, их увольняли. Несмотря на тяжелые условия, зарплата текстильщиц тогда была низкой. Лишь квалифицированная ткачиха-станочница получала около рубля в день, а основная масса рабочих – 50-75 копеек.
Когда-то в Дедовском народном музее хранилась расчетная книга станочницы Дарьи Ивановны Фоминой. В мае 1916 года она заработала 26 рублей 26 копеек, в июне – 17 рублей 34 копейки. Для сравнения в 1915 году фунт сыра (400 граммов) стоил 50 копеек. А в начале 1916 года в связи с войной цены на продукты еще более выросли. Как вспоминали старожилы, основными продуктами питания рабочих были картошка, черный хлеб, капуста, растительное масло, и совсем редкими – молоко, яйца, мясо и белый хлеб. Основные продукты питания потребительская лавка выдавала в долг, так что, бывало, рабочие совсем не получали денег. Кроме того, часть зарплаты возвращалась в виде штрафов: «За нарушение тишины, курение в цехе, порчу машин или их частей, потерю инструментов и материалов, а также за другие тому подобные проступки полагался штраф в 1 рубль».
Подростки 12-14 лет на фабрике работали наравне со взрослыми. И рабочий день их начинался также в 4 утра. Ребята в прямом смысле засыпали на работе: «Бывало, хватится планочник, что нет какого-нибудь мальчонки. А он заберется в лабаз, свернется клубочком и спит. Планочник так ударит ремнем, что ребенок вскочит от боли и не понимает – где он, что с ним». Подростки выполняли работы, не требующие специальной подготовки, и получали за это 20-30 копеек в день. Один из старожилов, поступивший на Дедовку в 1914 году подростом, вспоминал: «Мастер подводит к прядильной машине, объясняет, что я должен делать. И вот я бегу от машины к машине, запускаю, как учили, моторы. Цилиндры начинают бешено вращаться. Вместе с ними быстрей снуют руки прядильщиц, их буквально заваливает хлопком. Замотанные тяжелой работой, женщины с трудом справляются с таким ритмом. И жалко мне их до слез, и боюсь мастера ослушаться».
Женщины в царской России имели меньше прав, нежели мужчины. В частности, паспорт им выдавался только с разрешения мужа, а без паспорта нигде не принимали на работу. Один такой уникальный документ тоже был в фондах Дедовского народного музея – паспорт на имя Феклы Ивановны Свириной, подписанный 30 октября 1915 года полицейским урядником Щетининым. Пожаловаться работницам на действия администрации было некому, а для соблюдения порядка на фабрике работал надзиратель – тот самый Щетинин – и четыре полицейских. Кстати, с их помощью была подавлена первая на фабрике маевка , организованная 1 мая 1914 года рабочим Колесневым. На следующий же день около 50 участников этого выступления были уволены. В июле 1916 года администрация Дедовской мануфактуры докладывала в Московское окружное интендантское управление о задержке заказа вследствие забастовки рабочих (сведений о ней найти не удалось). Это были первые предвестники надвигающейся революции. Впереди были большие перемены.

ПЕРВЫЕ ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Весть о свержении царя пришла в поселок Дедовской мануфактуры 28 февраля 1917 года. Дедовцы приняли это известие с большим воодушевлением: работа была приостановлена, в цехах состоялись короткие митинги. В тот же день был организован революционный социалистический кружок под председательством Михаила Васильевича Кулакова, в который сразу записались 150 активистов. В начале марта образовался аналогичный женский кружок.
Революционная деятельность на фабрике начиналась с «пятачков», о которых рассказывал в газете Г. И. Соловьев: «Работая на фабрике, я жил в казарме. Там была столовая, куда часто захаживал большевик Кулаков, где и вел агитационную работу. А начал он с «пятачков». Что это такое? Скажем, жалование рабочего составляло 60 копеек. Поработал он несколько месяцев и пошел к мастеру с просьбой: «Добавьте пятачок». А кому мастер соглашался прибавить зарплату? Тем, кто в стачках участия не принимал, кто был лизоблюдом. Вот и выходило, что за одинаковый труд люди получали по-разному. Кулаков объяснял, что не за пятачок надо бороться, а за улучшение положения всех рабочих».
С 21 марта Дедовская мануфактура перешла на восьмичасовой рабочий день, а 1 апреля 135 человек мужского фабричного кружка и в полном составе женский кружок были приняты в Российскую социал-демократическую рабочую партию, а на фабрике открылась партийная ячейка. Оставшиеся члены кружка организовали эсеровскую группу во главе с М. Кузнецовым и врачом Н. Аржанниковым. Тогда же рабочие Дедовской мануфактуры стали вступать в профсоюз текстильщиков. Председателем избранного фабричного комитета (фабкома) был избран рабочий Жижин, а председателем отделения профсоюза – М. Демидов. В мае на фабрике организовали союз рабочей молодежи, вошедший позднее в состав Российского коммунистического союза молодежи. На первом же собрании в союз записались около 150 молодых работников фабрики.
Возле Нахабина 1 мая 1917 года состоялась первая открытая маевка, на которую кроме дедовских пришли рабочие с других фабрик и жители окрестных деревень. В июле на фабрике прошла «итальянская» забастовка во главе с Кулаковым. В течение шести недель рабочие ежедневно выходили на работу, но к работе не приступали. Забастовка окончилась полной победой рабочих: Бейн вынужден был согласиться увеличить на 10 процентов зарплату и оплатить полностью все дни забастовки.
В конце лета фабричная партийная ячейка взяла шефство над саперным батальоном 195 запасного полка, расквартированного в Павловской Слободе. В результате батальон целиком перешел на сторону революции. В октябре 1917 года на дедовской фабрике был организован районные революционный комитет (ревком), который создал отряды красной гвардии из 500 рабочих и 125 солдат. Во главе отрядов стоял офицер Реутов, единственный из 125 офицеров перешедший на сторону большевиков. Для поддержки восстания несколько сотен рабочих фабрики были оправлены в Москву, где участвовали в боях в районе Киевского вокзала, Арбата, Тверской улицы, выбивали юнкеров и белых офицеров из Кремля. В начале ноября отряды дедовских красногвардейцев принимали участие в установлении советской власти в Воскресенске, Звенигороде и Волоколамске.
В первые дни новых порядков на Дедовской мануфактуре был организован рабочий контроль над производством. Для улучшения снабжения рабочих продовольствием организовали рабочий кооператив под председательством мастера Краснова. Вскоре, в связи с национализацией производства, первым директором Дедовской прядильно-ткацкой фабрики стал рабочий-коммунист Михаил Иванович Фомин. Помимо организации производства, ему пришлось еще заниматься подавлением саботажей, организуемых реакционно настроенными служащими. Одно из таких выступлений произошло в поселке 3 декабря 1917 года.
После прекращения контрреволюционных беспорядков на фабрике в марте 1918 года началась военная интервенция . Молодая страна Советов оказалась в кольце фронтов. В эти дни сотни дедовцев ушли на фронт, среди них и передовые работники. Летом 1918 года обострились противоречия в деревне. Так называемые кулаки стремились голодом задушить новую власть. Особо тяжелым стало положение весной 1919 года: «На заседании Дедовского Совета рабочих и крестьянских депутатов отмечалось, что дедовцы получают по карточкам 300 граммов хлеба в день, а с 4 мая норма будет снижена до 200 граммов».
Для борьбы с голодом на фабрике в 1918 году было сформировано семь вооруженных продовольственных отрядов по 40-60 человек в каждом. В 1918-1921 годах дедовские отряды действовали в Орловской, Саратовской, Челябинской губерниях. Заготовки продовольствия делались строго по твердым государственным тарифам, а также путем реквизиции хлеба у «кулаков-саботажников». Половину заготовленного продовольствия получала Дедовская фабрика, другую половину — народный комиссариат продовольствия РСФСР. Участвовали дедовцы и в общественной жизни. Например, активисты фабрики в 1918 году вошли в исполнительный комитет Воскресенского уезда, а работницы Дедовки в качестве делегаток приняли участие во Всероссийском совещании женщин.
До начала 1919 года Дедовская прядильно-ткацкая фабрика продолжала работать, но затем остановилась: не было ни сырья, ни топлива. Население рабочего поселка заметно сократилось – кто-то вернулся в деревню, кто-то ушел на фронт гражданской войны и в продотряды. Резко ухудшилось и снабжение продуктами. Рижское направление железной дороги не было стратегическим, и почти все паровозы передали на более важные участки фронта. Доходило до того, что прибывшие в Нахабино вагоны с хлебом приходилось толкать руками.
В 1920 году в поселке осталось 1252 жителя. В 1923 году здесь уже проживали 2750 человек, а в 1926 году – 4233 человека. Рост населения начался в 1921 году, когда рабочие приступили к запуску фабрики. В годы простоя оставшиеся жители своими силами сохраняли фабричное оборудование. Фекла Ивановна Климанова вспоминала: «Берегли мы фабрику, как свой глаз. Ходили в лес, собирали топливо, на своих плечах таскали на фабрику. Иногда приходили вагоны с топливом, с продовольствием. Их отделяли на станции, а надо было их принять по ветке на двор фабрики. Сами гнали вагоны, разгружали». Рижское направление железной дороги не было стратегическим, почти все паровозы передали на более важные участки фронта. Доходило до того, что прибывшие в Нахабино вагоны с хлебом до станции Гучково приходилось толкать руками.
Летом 1921 года работа на фабрике возобновилась, рабочий поселок снова получил электроэнергию. К 1922 году удалось восстановить 33 тысячи веретен и 280 станков, а к 1925 году фабрика достигла довоенного уровня производства. И в мирном труде проявился героизм дедовских текстильщиков. Есть легенда, что в 1923 году фабрике присвоили имя убитого в Швейцарии советского революционера и дипломата Вацлава Вацлавовича Воровского, но ни в каких источниках и документах в последующие годы это именование не использовалось.
В 1920 году при фабрике открылся детский сад на 180 мест, разместившийся в двухэтажном особняке бывшего директора-распорядителя фабрики Чеслава Яковлевича Бейна. В 1924 году детский сад насчитывал 122 воспитанника. В 1922 году в поселке открылась школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) для подготовки квалифицированных рабочих. За годы ее существования профессию получили около 3000 человек. Продолжала свою работу и открытая в 1913 году школа, получившая в 1924 году статус семилетней. В том же году напротив уже существующего товариществом было построено еще одно двухэтажное школьное здание. После перевода школы в нем разместили детские ясли, а в послевоенные годы – туберкулезный диспансер. Руины этого здания до сих пор находятся у перекрестка улиц Гагарина и Клубной. В 1925 году состоялся первый выпуск, состоящий из девяти человек.
Постепенно развивалась и медицина в фабричном поселке. До революции все население обслуживалось врачом, акушеркой и младшим персоналом. В 1917 году в больнице появился зубной врач, в 1920 году – второй врач общего назначения. Еще спустя три года был приглашен хирург и был приобретен рентгеновский кабинет, а отдельный специалист-рентгенолог пришел в больницу только через четыре года. В 1926 году в Дедовской больнице, как сообщалось в газете, работали «кожник, глазник, ушник и невропатолог». В 1931 году больница при Дедовке стала иметь уже районное значение, на фабрике организовали отдельный здравпункт. Тогда же в фабричном поселке появился туберкулезный диспансер. Предположительно располагался он тогда на самой окраине города, на месте нынешнего ремонтно-технического двора (улица Курочкина, дом 3).
В начале 1920-х годов в поселке была создана рабочая библиотека, куда поступили книги из бывшей фабричной библиотеки, а также конфискованные у директора Бейна и из соседнего графского имения Рождествено. Тогда же открылись пять школ по ликвидации неграмотности, служащие-комсомольцы обучали рабочих на дому. По данным Всесоюзной переписи населения 1926 года, из 4233 жителей поселка были грамотны 2755 человек, а к 1929 году осталось всего 264 неграмотных и 299 малограмотных. Всего за 17 лет существования ликбезов в них прошли обучение более 1500 дедовцев. Много лет возглавляла работу этих школ А. И. Кувардина с группой учителей. Активными помощниками комсомольцев во всех делах становились юные пионеры поселка. В Дедовском народном музее были сведения, что пионерская организация на фабрике была создана в 1922 году. Длительное время дедовские пионеры оказывали помощь основанному в 1919 году детскому дому имени Ассы Давыдовны Калининой.
После революции жилищная проблема оставалась для рабочих Дедовской фабрики самой актуальной. В сборнике о Воскресенском уезде отмечалось, что ни на одной из фабрик уезда не имеется «вполне удовлетворительных в санитарном отношении жилищ: можно лишь говорить о степени нарушения норм. Самым главным недостатком является перегруженность и скученность. На Дедовской и Октябрьской фабриках есть и другие недостатки – неисправность отопления, сырость стен, бездействие вентиляции, загроможденность коридоров».
В связи с ростом населения в поселке ощущалась острая нехватка жилья. Поэтому в 1924 году в поселке организовали рабочее жилищно-строительное кооперативное товарищество (РЖСКТ). С 1925 по 1927 год товарищество построило 23 жилых одноэтажных дома (многие из них сохранились до наших дней) в поселке РЖСКТ (ныне улицы Ногина, Первомайская, Непрерывка, Юбилейная и Ленинградская). Эти жилые дома на улице Ногина в настоящее время уже расселены, а на других улицах в них до сих пор живут горожане.
При Дедовской фабрике уже в 1920-х годах работала пожарная команда, упоминание о ней удалось найти лишь в одной публикации районной газеты «Голос деревни» за 1924 год: «В деревне Талицы 24 сентября возник пожар. С Дедовской фабрики приехала пожарная команда с машиной. Команда поставила машину около какого-то болота и начала качать воду, но оказалось, что воды в нем и нет. Крестьяне попросили переставить машину к другому водоему, но дедовцы закапризничали. «У вас порядка нет», – заявили они и уехали, так и не затушив пожар».
Летом 1925 года по приглашению парткома и рабочих фабрики в фабричный поселок приехал «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин. Он побывал в цехах предприятия в сопровождении заведующего фабрикой Б. Н. Покровского и других рабочих, а затем «на многотысячном митинге рассказал о задачах, стоящих перед рабочим классом в деле строительства социализма». В память об этом событии на фасаде здания управления фабрики была установлена памятная доска (не сохранилась). В 1927 году на Дедовской прядильно-ткацкой фабрике на 80 299 веретенах и 1245 станах работали 2744 человека.
В 1923 году поселок Гучково Павловской волости вошел в состав образованного Воскресенского уезда Московской губернии. В 1926 году к фабричному поселку городского типа примыкала в качестве отдельного населенного пункта станция Гучково. Год спустя в ходе разукрупнения из состава Талицкого сельсовета был выделен Дедовский сельсовет. В 1928 году поселок при Дедовской прядильно-ткацкой фабрике был официально отнесен к категории рабочих поселков.


«ВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ»

В 1929 году Московская губерния была преобразована в Московскую область. Уездное и волостное деление ликвидировали, вместо этого создали районы и подрайоны. Прежний Воскресенский уезд разделили на два района: Воскресенский и Ново-Петровский. В октябре следующего года город Воскресенск был переименован в Истру, а Воскресенский район – в Истринский. Низшей административной единицей стал сельский (поселковый) совет. Дедовский поселковый совет был образован в 1926 году. Первыми председателями его поочередно были Н. Д. Фролов и П. И. Богомолов.
В 1928 году в СССР был принят первый пятилетний план развития народного хозяйства. Времена относительно либеральной «Новой экономической политики» (НЭП) уходили в прошлое, начинался «Великий перелом». Стране предстояло развернуть строительство новых отраслей промышленности, увеличить производство всех видов продукции и приступить к выпуску новой техники. Эти решения партии горячо подержали дедовские текстильщики, на фабрике широко развернулось социалистическое соревнование под лозунгом: «Даешь пятилетку в четыре года!» К январю 1930 года были созданы 95 ударных бригад (1200 человек).
В соцсоревновании принимали участие не только текстильщики, но и, к примеру, пожарные под руководством Малешкевича: «Наша команда вступила в социалистическое соревнование, взяв на себя обязательства поднять боеспособность труддисциплины, изжить пьянку и разгильдяйство, подковаться техническими знаниями. Команда проходит теорию и практику по последнему методу пожарного дела. При таких условиях можно ждать, что авторитет Дедовской команды будет поднят». В 1930 году дедовские пожарные даже оказывали посильную помощь в ликвидации отставания на производстве, а год спустя в помощь профессиональной команде была организована добровольная пожарная дружина.
Дедовская прядильно-ткацкая фабрика была в числе первых предприятий СССР, перешедших на семичасовой рабочий день и трехсменную работу. С 1 января 1930 года первая смена стала работать с 6:00 до 13:00, вторая – с 13:00 до 20:00, третья – с 20:00 до 3:00. Это позволило сразу на четверть увеличить выпуск продукции. В связи с переходом на непрерывку фабрике потребовалось еще около 1000 постоянных рабочих. В честь установления непрерывного рабочего дня одна из улиц поселка получила название Непрерывка.
С июля 1929 года на фабрике начала выпускаться многотиражная газета «Голос Дедовки», но рабочие спустя год были все же недовольны ей: «Редколлегия работает слабо. Номера выходят нерегулярно. В газете много кляуз, сплетней, а толку мало. Газета не отражает быт рабочих. В каких жилищных условиях проживают рабочие, газету не интересует». «Голос Дедовки» вещал до июля 1941 года, всего за 12 лет вышло 875 номеров фабричной многотиражки. К сожалению, газету использовали в основном лишь как возможное средство решения проблем, поэтому большинство заметок были негативными: что, где и как плохо работает.
В конце 1920-х годов на Дедовской фабрике началась активная кампания по выявлению «чуждых элементов» на производстве: «Имеются такие, которые всячески стараются разложить основную часть пролетариата, за такими далеко не полезем, а возьмем для примера хотя бы возильщика 4 этажа гражданина Цитовича. На вид он рабочий, работает вроде ничего, но свободную минуту от работы он использует на агитацию против советской власти. Цитович вовсе не рабочий, он бывший торговец города Воскресенска».
Вскоре по решению райисполкома было проведено обследование хуторов, находящихся близ фабрики: «Хутор Новикова С. А. построен в 1914 году, раньше он имел кирпичный завод в Гучкове. Сейчас имеет девять гектаров земли, из коих шесть пустует. Сейчас Новиков работает в Богородской центральной ревизионной комиссии в должности заведующего посудным отделом, член союза». В той же газетной заметке автор «обличил» старого помещика Шульца, сына фабриканта Исаева и бывшую помещицу Панченко, имеющих «большие усадьбы». Велась на страницах газет и борьба против храмов – по инициативе дедовских рабочих в 1930 году была закрыта Предтеченская церковь в Садках.
С началом первой пятилетки поселок Дедовской фабрики продолжил активно застраиваться. Большинство из построек тех лет сохранились до наших дней. В 1927 году были сданы в эксплуатацию жилые термолитовые дома (улица Курочкина, дома 6 и 8; улица Гвардейская, дома 3 и 5). Год спустя рядом с этими домами возвели продовольственный магазин (улица Гвардейская, дом 9А), в конце Школьной улицы построили новую баню (Школьный проезд, дом 9), а старую рядом переоборудовали в прачечную. В 1929 году в поселке появилось двухэтажное каменное школьное здание (улица Гагарина, дом 6) на 660 учащихся и каменная двухэтажная аптека (улица Гагарина, дом 7). В 1930 году для рабочих фабрики построили столовую (не сохранилась), а рабочее жилищно-строительное кооперативное товарищество (РЖСКТ) возвело четырехэтажный многоквартирный жилой дом (улица Гагарина, дом 1). Еще в 1931 году в поселке построили овощехранилище вместимостью 380 тонн (не сохранилось) и «дом ударников» (улица Ударная, дом 2) для лучших работников фабрики. В честь этого дома назвали потом и всю улицу. В том же 1931 году в состав рабочего поселка были официально включены три окрестные деревни: Дедово, Обручаиха и Аксеновка.
Много критиковали на страницах фабричной газеты культурную работу в рабочем поселке. До середины 1950-х годов фабричный клуб Дедовки неоднократно менял свое местоположение. Сначала использовали деревянное одноэтажное здание бывшего кинотеатра, построенное в 1915 году. В 1924 году под клуб возвели деревянный дом (с кинозалом на 300 мест) на территории нынешней больницы (между роддомом и корпусом хирургического отделения), а улица по нему получила название Клубная (раньше она начиналась примерно от современной улицы Войкова). А уже в послевоенные годы под клуб выделили несколько помещений в школе ФЗУ. Ни один из упомянутых деревянных домов, где находился раньше «культурный очаг» поселка, до наших дней не сохранился.
Подводя итоги 1929 года, отмечали, что «клуб в своей работе сильно хромал», кроме двух лекций никаких мероприятий летом не провели. Плохо обстояло дело и с кружками: драматический поставил два спектакля, которые, по отзывам посетителей, особого внимания не заслуживали, а музыкально-духовой медленно пополнял свой репертуар. Литературный кружок при библиотеке также почти бездействовал. Лишь в 1935 году в клубе запланировали открыть тихую читальню и комнату отдыха, где рабочие могли бы поиграть в шашки или шахматы, послушать патефон. В июне 1934 года между фабрикой и рабочей казармой был заложен сквер (ныне центральный парк города за Домом культуры), в котором организовали летнюю сцену и танцплощадку. В газете появились вот такие афиши: «16 июня на сцене летнего сада местными силами будет поставлена пьеса Гоголя «Женитьба». После танцы, играет духовой оркестр».
Не обошли стороной острые языки корреспондентов столовую и фабричный буфет: «Чистота – залог здоровья. Этот лозунг звучит насмешкой в буфете ткацкой фабрики. На стаканах грязь переходит в хроническое нарастание. Столы грязные, тарелки после мытья не вытираются. Завтраки плохого качества, да и то в недостаточном количестве». О столовой в 1931 году в фабричной газете вышла еще более острая заметка: «К вывешиваемому в столовой меню необходимо подписать: «суп с тараканами», «щи с тараканами». Обедало 6 человек 29 августа за одним столом, и у каждого в тарелке было по таракану, а у Пресновой даже два. Это уже идет пятый день. Будет ли этому конец?»
Доля критики в 1932 году обрушилась и на фабричную аптеку: «Плохо обстоит дело с работниками, штат в связи с уходом одного фармацевта перегружен, в результате аптека не справляется с подготовкой лекарств. Перебои дистиллированной воды ведут к тому, что имеет место быть приготовление препаратов для подкожных впрыскиваний некипяченой водой. Санитарное состояние аптеки желает лучшего. Фармацевты работают без косынок, халаты носят до двух недель без смен, полотенец для вытирания рук и столов нет, вытирают тряпочками. Управляющий не считает нужным ликвидировать прорыв».
В марте 1930 года на совещании Дедовского поселкового совета было принято решение о радиофикации поселка. Уже в июле был организован радиоузел из тысячи «громкоговорящих точек», а в августе того же года стала выходить радиогазета «Голос Дедовки». На фабрике можно было встретить такие объявления: «Внимание! Третий номер радиогазеты будем передавать 23 августа из клуба ровно в 8 часов вечера. Слушайте, слушайте!»
Осенью 1930 года в стране ввели обязательное всеобщее обучение. Дедовской семилетней школой, которая с 1929 года разместилась в новом просторном каменном здании (улица Гагарина, дом 6), руководил Николай Иванович Белов. В школе тогда было 812 учащихся и 28 учителей. До этого школа занимала два деревянных здания на пересечении улиц Гагарина и Клубная. Первое, одноэтажное, было построено в 1913 году, второе, двухэтажное, через дорогу в 1924 году. В 1933 году фабрично-заводскую семилетку преобразовали в полную среднюю школу, а новым директором назначили учителя истории Михаила Михайловича Дудыкина. В 1934 году о школе писали: «Сегодня Дедовская школа принимает в свои стены 1600 человек. В это лето все помещения школы имели большой ремонт. Закупается и поступает оборудование мастерских и учебных кабинетов. Положено начало сельского хозяйства – приобретена лошадь, засеяно около 3 гектаров земли (овсом, картофелем). Для удовлетворения нужд большого (54 человека) и быстро растущего коллектива педагогов, школа получила от фабрики 4 квартиры».
Летние месяцы часть школьников проводила в летних пионерских лагерях, которые быстро набирали популярность. Пионерский лагерь Дедовской прядильно-ткацкой фабрики находился неподалеку от деревни Зенькино Истринского района. Помимо отдыха, дети занимались там художественной самодеятельностью, участвовали в кружковой работе, занимались спортом и общественно полезным трудом, например, выезжали на помощь колхозам в сборе урожая. О своих впечатлениях дети делились в лагерных стенгазетах и письмах родителям. Позднее детские лагеря стали организовывать и в самом поселке. Один из них в летние месяцы располагался в здании детского сада №1.
В то время, пока в школе педагоги боролись за дисциплину и успеваемость, в рабочей казарме шла борьба за «новый» быт: «Мы, коллектив казармы, не ведем достаточной борьбы с шинкарством , а ведь шинкарство является большим злом в условиях казармы. Нужно каленым железом выкуривать шинкарей из казармы. Казарма почти не имеет вида рабочего жилища: вонь, грязь говорят за это, а ведь санитарно-гигиеническое состояние зависит от нас самих. Путем социалистического соревнования добьемся культурного жилища рабочих!» Еще одно противостояние возникало у жителей бараков с заведующим жилищным отделом. Они неоднократно жаловались на протекающие крыши, отсутствие зимних рам в окнах и многое другое и требовали снять заведующего с должности. Так прошли годы первой пятилетки, страна только-только училась жить по-новому.

ОТ РАБОЧЕГО ПОСЕЛКА К ГОРОДУ

Первый год второй пятилетки – 1933 – ознаменовался в фабричном поселке постройкой новой поликлиники, а точнее значительным расширением прежней дореволюционной больницы. Ее оснастили новым рентгеновским кабинетом, оборудовали физиотерапевтический кабинет, специальную детскую амбулаторию, а также приемный покой по оказанию помощи на дому и в поликлинике в ночное время, значительно расширилась лаборатория, была организована женская консультация. Посещаемость амбулатории с 93 тысяч человек в 1928 году выросла до 140 тысяч человек в год. Стационар расширился до 100 коек, медицинский персонал – до 82 человек.
Но больница не отличалась образцовым устройством быта: «В хирургическом отделении простыни и наволочки на подушках не простиранные – серые. Халатов не хватает больным, тапочек мало, а имеющиеся рваные. Детского белья совсем не имеется». Такая же ситуация была и в других отделениях. Заведующий – врач Арам Сергеевич Корженьянц – ссылался на недостаток средств. Образцовым тогда было только родильное отделение, но и оно вскоре перестало удовлетворять нужды населения. И в феврале 1936 года родильный дом был значительно расширен – с 20 коек, оборудованных еще в 1927 году, до 35 коек.
В 1934 году развернулись строительные работы по асфальтированию Волоколамского тракта, в том числе и в районе Дедовского рабочего поселка – от современной границы с поселком Нахабино до станции Снегири. «Черной широкой лентой прошли там, где вчера еще была разбитая дорога», – рапортовала районная газета «Истринская стройка». С гордостью писали и о том, что «работа производится машинами почти исключительно советского производства».
По всей стране тогда была распространена шефская помощь. Над дедовской прядильно-ткацкой фабрикой шефствовал московский Дом ученых, представители которого порой приезжали на фабрику, читали лекции для рабочих. В свою очередь фабрика шефствовала над колхозами Козино-Нефедьевского сельсовета. Было на Дедовке и свое хозяйство, правда, не отличающееся выдающимися результатами. Так, например, в 1934 году срывались сроки весеннего сева, в газете обвинили в этом директора совхоза Горчилина и директора фабрики Лукина: «Такое состояние сева и руководство этим севом говорит, что ни один не хочет заниматься таким серьезным участком как совхоз. Никто не хочет считать совхоз цехом фабрики, решающим для рабочего снабжения и общественного питания».
В середине 1930-х годов в Дедовском фабричном поселке началась активная кампания-соревнование по воспитанию детей. Работа велась в яслях, детском саду, школе, дома. Детский сад №1, расположившийся в стенах дома Чеслава Яковлевича Бейна, в 1934 году принял участие в областном конкурсе и, в связи с этим, занялся «улучшением хозяйственного и педагогического состояния». Для детей в группах организовали рабочие уголки и уголки природы, на участке установили оборудование для игр. Родители активно помогали дедовским яслям: мужчины – делали замки и крючки, чинили мебель, женщины – шили пеленки и полотенца. В домах рабочих в начале 1935 года появились специальные детские комнаты, где с детьми занимались воспитатели детского сада и пионеры 5-6 классов: играли, читали книги, рисовали. Участвуя в конкурсе, рабочие выделяли в своих и без того маленьких комнатах места для устройства детских уголков.
В 1934 году на Дедовке, как и по всей стране, развернулось стахановское движение , названное так в честь советского шахтера Алексея Григорьевича Стаханова. Одна из улиц Дедовска до сих пор носит название Стахановская. Первые трудовые рекорды на Дедовской фабрике установила  ткачиха Татьяна Лаврентьевна Бочарова – перешла с 48 на обслуживание 104 станков. Добившись наивысшей по тому времени производительности труда, в январе 1935 года она в числе первых стахановцев страны была награждена орденом Трудового Красного знамени. На страницах районной газеты Татьяна Лаврентьевна делилась впечатлениями о том, как в Кремле в присутствии вождя получала орден из рук Михаила Ивановича Калинина. Вскоре примеру ткачихи Бочаровой последовали сотни других рабочих Дедовской фабрики. В 1936 году на фабрике появилась доска почета, первыми на которую были занесены Бочарова, Густова и Сеничкина. Но, несмотря на труд стахановцев, в целом фабрика с планом не справлялась.
Продолжал свою работу и Гучковский кирпичный завод, но развитие его под руководством директора Горячева шло крайне медленно. Со спущенным сверху планом завод не справлялся, выполняя норму лишь на 60%. Возникали и проблемы с материалами – песок для завода приходилось возить на лошадях из деревни Черной, но, к примеру, в 1932 году имеющихся лошадей нечем было кормить – сроки заготовки песка срывались. Не выполнялся и нормы по заготовке глины и изготовлению сырца. Завод тогда работал лишь сезонно. В 1934 году писали: «Самозаготовки не налажены, рабочие вынуждены покупать хлеб у спекулянтов. О культработе и говорить не приходится. В общежитиях, квартирах – всюду грязь». Завод передавали в подчинение от одной организации к другой, что тоже сказывалось на производительности.
В 1935 году Гучковский кирпичный завод принадлежал Всесоюзному институту экспериментальной медицины (ВИЭМ), в Мособлисполком было дано обязательство – повысить годовую выработку до 10,5 миллионов кирпичей, но все это осталось лишь в планах. Крайне медленно проходила механизация, доставленные на завод новые прессы месяцами лежали в разобранном виде, не хватало мощностей электроснабжения. Так же обстояли дела и в поселке при заводе. В 1938 году там сгорел ларек Мосторга. Жителям пришлось ходить за продуктами в поселок Дедовской фабрики, за два километра. Предложили под ларек отремонтировать бывшую баню, но вместо этого ее продали главную бухгалтеру. Заводской радиоприемник был установлен не в общежитии рабочих, а в квартире директора. Все это, естественно, вызывало недовольство у заводчан.
В середине 1930-х годов в поселке Дедовской фабрики остро встал вопрос школьных помещений. В 1935 году только первоклассников насчитывалось 246 человек (всего же 1710 учащихся). Дедовская школа была переполнена: учились в две смены, классов не хватало – один класс находился в доме РЖСКТ, еще четыре должны были освободить в яслях. Дедовские ясли тогда располагались в двухэтажном доме на пересечении улицы Школьной и Клубной (позднее в это здание перевели туберкулезный диспансер). Поселку срочно требовалась новая школа. Ее построили к октябрю 1936 года на другом конце поселка – «здание, выложенное белым кирпичом, с красивым фасадом, с огромными окнами». В новую неполную среднюю школу перевели 14 классов, то есть более 600 учащихся. Сейчас в этом здании располагается Дедовская вечерняя (сменная) общеобразовательная школа (Школьный проезд, дом 6А).
Поселок нуждался не только в школе, но и в новых дошкольных учреждениях. В 1938 году рядом с неполной средней школой возвели еще одни ясли на 100 детей и второй в поселке детский сад на 125 ребятишек. Оба этих здания сохранились до наших дней. Ясли теперь занимает городской детский сад №1 (Школьный проезд, дом 8). В здании бывшего детсада располагается Дедовское отделение полиции (Школьный проезд, дом 7). К первомайскому празднику 1939 года заведующая яслями №2 Калачева писала: «Дети находятся в чистых, светлых комнатах. Бельем ясли обеспечены полностью, питание дети получают хорошее, в яслях масса разнообразных игрушек».
В 1937 году за детским садом №1, в бывшем бейновском парке, устроили детский парк: «С восхищением осматривают маленькие хозяева свой парк. Их внимание привлекают разнообразные аттракционы: карусели, горка, качели и многое другое». А на плакате, украшающем веранду, естественно, слова благодарности вождю партии: «Спасибо товарищу Сталину за счастливое и радостное детство!» В целом же благоустройством жители оставались недовольны: «Плохо освещены улицы, нет хороших мостов и дорог, мало древонасаждений». Что было говорить об улицах, если, например, дома в бывшей деревне Дедово (с 1931 года в составе поселка) электрифицировали только в 1938 году. О строительстве новых многоквартирных домов в поселке в газетах писать почти перестали. Известно лишь, что в 1938 году был заселен трехэтажный жилой дом на улице Школьная – так называемый «Дом инженерно-технических работников» (ныне улица Гагарина, дом 17).
Единственным культурным центром большого рабочего поселка оставался клуб. Но он был мал и не удовлетворял запросам жителей: «Клуб художественно не оформлен, похож на плохой сарай. Во время дождя на полу лужи воды – никак не могут отремонтировать крышу. В комнатах клуба нет мебели, посетители обычно стоят, прижавшись к стене, нет ни газет, ни журналов. Кино бывает редко, звук почти не слышен, лента часто обрывается, установка дребезжит. Плохо и с постановками драмколлектива». Положительные впечатления оставлял только крестьянский хор, основанный в марте 1933 года и состоящий из 30-40 человек старых работников. Некоторое время хор испытывал трудные времена в связи с отсутствием руководителя, но вскоре его возглавила Надежда Львовна Гродзенская, которая также руководила хоровым кружком Дедовской средней школы. В 1937 году должно было начаться строительство нового фабричного клуба со зрительным залом на 414 человек и балконом на 150 человек. Проект утвердили, начали даже закупать стройматериалы, до войны клуб на Дедовке так и не был построен.
Торговлей в рабочем поселке Дедовской фабрики занимался Отдел рабочего снабжения (ОРС). Центральный магазин города располагался напротив казармы, в здании дореволюционной потребительской лавки (улица Гагарина, дом 9). Еще один продуктовый магазин был построен в 1928 году для обслуживания нового рабочего поселка (улица Гвардейская, дом 9А), а на Главной улице находилась продуктовая палатка, на которую жители постоянно жаловались за длинные очереди вечером, так как находящийся рядом магазин Мосторга работал только до 17:00. А порой были и такие случаи – некто Смирнов писал в 1937 году: «В один из выходных дней я зашел в центральный магазин купить что-нибудь съестного. Это мне не удалось, так как в гастрономическом отделе ничего не оказалось, кроме сливочного масла. Зато бойко торговали водкой». Существовал на Дедовке и колхозный базар.
В справочнике-путеводителе 1935 года писали о Дедовке: «Станция Гучково – десятая остановка от Москвы. Один час двадцать одна минута езды от Ржевского вокзала. У самой станции Дедовский рабочий поселок. В нем клуб с большой библиотекой, имеющий новинки советской и переводной литературы, спортивные площадки, театр и кинотеатр, почта и телеграф, рядом с клубом школа. Торгуют магазины Мосторга, Мособлпищеторга и ОРС фабрики. Медицинская помощь – в больнице и поликлинике. В поселке две аптеки. Поселок густо заселен рабочими фабрики, живущими здесь круглый год. Поэтому комнату на летний сезон найти трудно. Дачники поселяются в близлежащих деревнях».
По некоторым данным, первая фотография будущего советского поэта, актера и автора-исполнителя Владимира Семеновича Высоцкого, была сделана 25 июля 1938 года в деревне Дедово (тогда уже официально входившей в состав Дедовского рабочего поселка), куда его мать, Нина Максимовна, приезжала в гости к подруге. Согласно воспоминаниям очевидцев, полугодовалого «пухлощекого Вовочку»  сфотографировали в наряде, присланном из Киева бабушкой Дарьей Алексеевной. Для нее же и предназначался сделанный снимок.

ГОРОД ТЕКСТИЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

В 1939 году на Дедовской фабрике задумались о ликвидации ежегодного летнего производственного спада. Новый директор фабрики – Сокольский – писал, что «такое положение объяснялось неподготовленностью к работе в летних условиях». К лету усилили вентиляцию в цехах, установили новый вентилятор, забелили окна, привели в порядок душевые комнаты, во дворе открыли буфет с продажей газированной воды и мороженого, организовали однодневный дом отдыха для рабочих, для улучшения водоснабжения пробурили еще одну артезианскую скважину. Фабрика готовилась из отстающей превратиться в передовую в своей отрасли. Вскоре это удалось сделать. План 1940 года в 4800 тонн пряжи и 14 368 тысяч метров суровья был перевыполнен.
К концу 1930-х годов начал перестраивать свою работу и Гучковский кирпичный завод. После глобального переоборудования стал выпускаться кирпич методом сухого прессования. Производственные планы стали систематически выполняться и перевыполняться, в день выпускалось около 50 тысяч штук кирпича. Если раньше завод выпускал продукцию, не подлежащую определению сортности, то в 1939 году целиком перешли на выпуск кирпича первого и второго сортов. На работу стали приходить молодые специалисты, окончившие профильные высшие учебные заведения. Появились на предприятии и свои стахановцы: «Слесарь Алексей Никифорович Парфенов перешел на обслуживание двух прессов в смену, Прасковья Лаврентьевна Струкова разрешила вопрос о переходе на обслуживание двух глиномялок». Завод выходил из многолетнего прорыва.
Заметно к концу 1930-х годов оживилась и культурно-массовая работа. Хоть и не удалось начать строительство нового большого клуба, новое правление сумело наладить работу на базе старого. Клуб стал желанным местом отдыха фабричных рабочих. В мае открывался летний сад клуба, где выступали местные коллективы, по выходным работал буфет и устраивались танцы под радиолу или игру духового оркестра. С большими концертами на Дедовскую фабрику стали приезжать известные артисты тех времен, в том числе Дмитрий Семенович Мчедели, Вера Александровна Давыдова и многие другие.
Дважды в год шумно и празднично проходили в рабочем поселке первомайские и ноябрьские демонстрации. Улицы и площади украшали красочными лозунгами и плакатами, люди собирались на праздник: «Ровно в 10 часов утра над городом проносится фабричный гудок. Это сигнал, что все демонстранты должны собраться на городской площади. Под звуки музыки, с боевыми советскими песнями двинулись колонны по празднично убранным улицам – мимо фабрики, по Главной улице, мимо станции Гучково, по улице Ногина пошли они к стадиону, где состоялся митинг». В тот же вечер в клубе крутили кино, а после начинались танцы.
Население рабочего поселка продолжало расти, в 1939 году даже три школы (средняя, неполная средняя и начальная) не могли обеспечить потребности быстро растущего населения: в Дедовском рабочем поселке проживало 14,5 тысяч человек, из них почти 2,5 тысячи – дети школьного возраста. Начались ходатайства об отпуске средств на постройку новой школы. Год спустя деньги были выделены, но за строительство никто не брался. Тогда было принято решение строить своими силами. Начальником строительства стал рабочий фабрики Василий Иванович Синяков, а строителей мобилизовали с предприятий и колхоза Истринского района. В августе 1940 года школа на 400 учащихся была построена, а с 1 января 1941 года начала свою работу как Дедовская семилетняя школа №2. Первым директором ее стал Федор Георгиевич Суров, завучем – Вера Сергеевна Шаньгина.
Директором Дедовской средней школы №1 с 1937 по 1941 год работал Павел Андреевич Базанов. В школе было хорошо поставлено дополнительное образование, работали кружки: столярный, художественный, физкультурный, биологический и другие. Примечательным был авиамодельный кружок. Ребята изготавливали модели самолетов, и многие из них были отмечены премиями, а самим кружком руководил авиатор из Тушинского авиаклуба. Но больше всего школа была известна своим хором, организованным осенью 1935 году. Руководителем школьного хорового кружка была Надежда Львовна Гродзенская. Хор был разделен по возрасту на две группы. Младший хор неоднократно выступал в известных московских залах и по радио, а старший – в 1940 году стал победителем областного этапа Всесоюзного смотра детской художественной самодеятельности.
Кроме четырех образовательных школ в поселке с 1922 года существовала еще школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ). С 1934 по 1939 год школа подготовила 430 специалистов для Дедовской прядильно-ткацкой фабрики – ватерщиц, ткачих и помощников мастеров. В середине 1930-х годов в поселке открылась вечерняя школа для взрослых, в которой обучались молодые рабочие без отрыва от производства. Еще при фабрике была стахановская школа и вечерний текстильный техникум, где также учились фабричные рабочие. В 1939 году во всех этих специальных школах обучались более 600 человек. В ноябре 1940 года школа фабрично-заводского ученичества переехала в новое просторное здание, там же стали проводиться и занятия вечернего текстильного техникума. Этот дом сохранился до наших дней, сейчас в нем расположен филиал РГСУ (улица Гагарина, дом 16). Тогда же для учеников школы ФЗУ было выстроено деревянное двухэтажное общежитие (ныне улица Гвардейская, дом 3).
Летом около 250 школьников разных возрастов уезжали отдыхать в пионерский лагерь. С 1940 года под него стали снимать здание Октябрьской школы (недалеко от станции Манихино). Об одном из дней в пионерлагере писали в 1940 году в фабричной газете: «День начался с семи часов утра. По сигналу все пионеры встали, умылись и пошли на зарядку. После этого они собрались у главного здания школы на линейку. Под звуки гармоники, исполняющей «Интренационал», пионеры поднимают флаг. Радостный веселый день вступает в свои права». Далее следовал завтрак, прогулка по лесу, купание в реке, обед, тихий час, а после него – спортивные игры, подготовка самодеятельности, выпуск очередного номера лагерной стенгазеты и просмотр кинофильмов.
Первая библиотека в поселке Дедовской фабрики появилась еще до революции в доме, где проживал учитель. Спустя двадцать лет, в 1934 году, самая большая библиотека находилась при клубе и незначительные – в школе и на фабрике. Всего в них насчитывалось около 12 тысяч книг. За последующие пять лет книжный фонд всех библиотек вырос в 3,5 раза. В 1939 году в библиотеке клуба числилось 16 тысяч книг и 1710 постоянных читателей (в 1938 году открылось детское отделение), в технической библиотеке фабрики – 10 тысяч книг и 1470 читателей. Еще 15 тысяч книг было в библиотеках трех школ, школы ФЗУ и партийном кабинете.
В 1928 году на Дедовке построили стадион, появилось спортивное общество под названием «Красное знамя», но реально оно начало работать лишь к концу 1930-х годов. Фабричные команды по футболу, волейболу, баскетболу и городкам участвовали в областном розыгрыше текстильщиков и в первенстве района. Проводились на стадионе и детские соревнования, в частности, разыгрывался кубок поселка по футболу. В 1941 году «Голос Дедовки» писал: «Наш стадион – единственный в городе, и, казалось бы, это небольшое сооружение можно содержать в полном порядке, помня о том, что на стадионах готовятся тысячи людей, которые в будущей войне встанут на защиту неприкосновенных советских рубежей». В Европе тогда уже кипела война, ждали ее и в СССР.
В 1939 году поселковый совет принял решение дать названия некоторым улицам рабочего поселка. По Главной улице от станции Гучково первый переулок назвали в честь Восьмого марта (ныне улица Победы), следующий переулок стал именоваться Комсомольским (ныне улица 1-я Главная). Улица, идущая от главных ворот фабрики до Дедово – улица Маяковского (позже улица 2-я Главная, ныне улица Гвардейская), от продмага до тубдиспансера – улица Чехова (ныне улица 3-я Главная). Улицу от диспансера до детского сада №1 назвали в честь Международного юношеского дня (позже часть улицы 3-я Главная, ныне улица Курочкина), а параллельно ей от фабричных корпусов к стандартным домам – переулок Чапаева (позже часть улицы 3-я Главная, ныне улица Курочкина).
С другой стороны фабрики: от фабричных корпусов до клуба – Клубная улица (сохранилась лишь частично, до пересечения с улицей Гагарина), от вторых ворот фабрики до дома ударников – переулок Новый путь (ныне продолжение улицы Ударная). К тому времени уже существовали названия улиц, примыкающих к Волоколамскому шоссе – было три улицы Труда и четыре Пролетарских улицы, образующих одноименный поселок. Тем же решением исполкома улица 3-я Труда стала Гражданской, а параллельная ей получила название Лесной (так они называются и сейчас), а улицу 4-я Пролетарская переименовали в улицу Разина. Если сравнить современную карту города с дореволюционными картами, можно заметить, что некоторые улицы прошли по старым дорогам между деревнями. В частности, улицы 2-я Труда, Ногина, Вокзальная, Текстильщиков и другие.
С 1934 по 1937 год председателем исполкома Дедовского поселкового совета был Михаил Алексеевич Гурьянов. Затем его на этом посту сменил Ферапонт Павлович Фомин. С 1934 по 1939 год жилищная площадь в поселке возросла на 13 тысяч квадратных метров, треть жилищного фонда построена фабрикой. Бюджет поселкового совета в эти годы вырос в 2,5 раза. К концу 1930-х годов поселок Дедовской прядильно-ткацкой фабрики представлял из себя конгломерат отдельных населенных пунктов: поселки кирпичного завода, МПС, РЖСКТ, Пролетарский, Виленино, Красный уголок, Кавказ, бывшие деревни Дедово, Аксеновка и Обручаевка, хутора Дедово и Рождествено, местности Новикова дача и хутор Королева. На 32 улицах этих поселков насчитывалось 502 жилых дома. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР 7 октября 1940 года Дедовский рабочий поселок с территорией 650 гектаров был преобразован в город Дедовск. Эта дата официально считается днем основания города.

ЖЕРТВЫ «БОЛЬШОГО ТЕРРОРА»

С конца 1920-х и до начала 1950-х годов в Советском Союзе проходили так называемые сталинские репрессии. Период наиболее массовых политических преследований пришелся на 1937-1938 годы и получил в современной историографии название «Большой террор». Аресты осуществлялись не по существу, а лишь на основании «спущенных на места» цифр «плановых заданий» по выявлению и наказанию так называемых «врагов народа». Исключительная роль Сталина в организации этого всплеска террора не вызывает сомнений и подтверждается многими документами. Установлено, что в эти годы по политическим мотивам было приговорено к расстрелу почти 700 тысяч человек.
Не обошла волна репрессий и Дедовск: десятки жителей были расстреляны и отправлены в исправительно-трудовые лагеря, судьба остальных репрессированных остается невыясненной. Среди последних (в скобках указан год рождения): заместитель начальника почтового вагона Павел Павлович Ежов (1915), сапожник истринской артели инвалидов Иван Тимофеевич Жаров (1887), кладовщик дедовской фабрики Адам Иванович Климантович (1894), помощник машиниста Алексей Алексеевич Колоденский (1905), пожарный Степан Алексеевич Лаврентьев (1908), статист дедовской фабрики Елизавета Ивановна Розе (1899), заведующий отделом Дедовской фабрики Василий Григорьевич Строганов (1885) и другие жители рабочего поселка.
Самое известное место массовых казней в 1937-1938 годах находится близ деревни Дрожжино Ленинского района Московской области и носит название Бутовский полигон. Информация о нем была рассекречена лишь в середине 1990-х годов. Территорию полигона передали Русской Православной церкви, и вскоре там появился деревянный храм Новомучеников и Исповедников Российских. Именно в Бутове расстреляно и похоронено большое количество священнослужителей. Из результатов документальных исследований, за период с 8 августа 1937 года по 19 октября 1938 года на полигоне убиты 20 765 человек, среди них и жители Дедовска. Особое внимание следует обратить на формулировки обвинений, которые процитированы из расстрельных списков. Представленные фотографии найдены в личных делах, хранящихся в Государсвенном архиве Российской Федерации.
1. Авлосевич Иосиф Николаевич – мастер Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1899 году в деревне Ремуни Шунской волости Виленской губернии (Польша). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 9 марта 1938 года. Обвинялся в «шпионской деятельности в пользу Польши». Расстрелян 26 мая 1938 года в Бутове. Реабилитирован в ноябре 1958 года.
2. Говялис Иван Семенович – смотритель Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1897 году в деревне Пронюны Сувалкской губернии (Польша). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 11 февраля 1938 года. Обвинялся в «шпионско-диверсионной деятельности». Расстрелян 26 мая 1938 года в Бутове. Реабилитирован в июле 1956 года.
3. Груновский Станислав Матвеевич – бойщик завода «Изолятор». Родился в 1893 году в деревне Янковицы Петроковской губернии (Польша). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 17 сентября 1937 года. Обвинялся в «шпионаже в пользу Польши и антисоветской агитации». Расстрелян 3 ноября 1937 года в Бутове. Реабилитирован в сентябре 1989 года.
4. Ивлев Сергей Иванович – инвалид-пенсионер. Родился в 1875 году в деревне Паники Сараевской волости Московской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 26 января 1938 года. Обвинялся в «антисоветской агитации и активной контрреволюционной пропаганде». Расстрелян 5 февраля 1938 года в Бутове. Реабилитирован в июле 1989 года.
5. Квятковский Александр Максимович – статистик Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1881 году в деревне Радзивилишки Шавельского уезда Ковенской губернии (Литва). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 15 марта 1938 года. Обвинялся в «шпионаже в Пользу Польши». Расстрелян 13 августа 1938 года в Бутове. Реабилитирован в июле 1989 года.
6. Коркин Алексей Алексеевич – крестьянин («твердозаданец» ). Родился в 1895 году в деревне Щелкачево Старицкого уезда Тверской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 5 сентября 1937 года. Обвинялся в «систематической антисоветской агитации и контрреволюционной пропаганде среди заключенных». Расстрелян 26 сентября 1937 года в Бутове. Реабилитирован в апреле 1989 года.
7. Кузьмин Егор Акимович – смазчик веретен ватерного цеха Дедовской ткацкой фабрики. Родился в деревне Мельгуново Епифанского уезда Тульской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 2 сентября 1937 года. Обвинялся в «систематической контрреволюционной агитации, распространении гнусной клеветы против советской власти». Расстрелян 21 сентября 1937 года в Бутове. Реабилитирован в июле 1989 года.
9. Лариончиков Александр Алексеевич – машинист силовой станции Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1885 году в городе Воскресенск Московской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 28 августа 1937 года. Обвинялся в «контрреволюционной агитации, направленной на срыв подписки на заем». Расстрелян 27 сентября 1937 года в Бутове. Реабилитирован в августе 1957 года.
9. Луковский Отто Людвигович – заместитель мастерской ручных узловязателей Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1900 году в городе Драйзбург (Пруссия). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 19 мая 1938 года. Обвинялся в «шпионской деятельности». Расстрелян 31 мая 1938 года в Бутове. Реабилитирован в сентябре 1989 года.
10. Монич Игнатий Иванович – плотник строительного отдела Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1889 году в деревне Большие Жаберичи Могилевской губернии (Белоруссия). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 29 ноября 1937 года. Обвинялся в «принадлежности к контрреволюционной шпионско-диверсионной террористической повстанческой организации». Расстрелян 28 февраля 1938 года в Бутове. Реабилитирован в июле 1956 года.
11. Монич Федор Игнатьевич – экспедитор Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1914 году в деревне Большие Жаберичи Могилевской губернии (Белоруссия). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 9 декабря 1937 года. Обвинялся в «участии в контрреволюционной шпионско-диверсионной и террористической организации». Расстрелян 28 февраля 1938 года в Бутове. Реабилитирован в сентябре 1957 года.
12. Носков Иван Иванович – начальник железнодорожной станции Гучково. Родился в 1906 году в деревне Черноводка Иваново-Вознесенской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 14 сентября 1939 года. Обвинялся в «организации диверсионного акта на железной дороге». Расстрелян 10 октября 1939 года в Москве. Похоронен на Донском кладбище. Реабилитирован в феврале 1994 года.
13. Ошмяго Елена Игнатьевна – дежурная по станции Гучково. Родилась в 1911 году в деревне Спруги Дриссенского уезда Витебской губернии (Белоруссия). Арестована 14 сентября 1939 года. Обвинялась в «организации диверсионного акта на железной дороге». Расстреляна 10 октября 1939 года в Москве. Похоронена на Донском кладбище. Реабилитирована в феврале 1994 года.
14. Пурэ Гавриил Васильевич – грузчик Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1885 году в деревне Мацкевичи Бельского уезда Гродненской губернии (Белоруссия). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 10 октября 1937 года. Обвинялся в «антисоветской агитации». Расстрелян 31 октября 1937 года в Бутове. Реабилитирован в феврале 1964 года.
15. Семенов Егор Григорьевич – плотник колхоза «Дедово». Родился в 1880 году в деревне Дедово Звенигородского уезда Московской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 11 марта 1938 года. Обвинялся в «антисоветской агитации и пропаганде». Расстрелян 22 марта 1938 года в Бутове. Реабилитирован в июле 1989 года.
16. Сергеев Николай Павлович – лотошник магазина №1 Пищеторга на станции Покровское-Стрешнево. Родился в 1886 году в селе Новоселово Звенигородского уезда Московской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 10 октября 1937 года. Обвинялся в «активной антисоветской агитации, проводимой среди населения». Расстрелян 31 октября 1937 года в Бутове. Реабилитирован в июне 1989 года.
17. Синебрюхов Сергей Михайлович – счетовод жилотдела Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1903 году в городе Карачев Тверской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 27 октября 1930 года. Обвинялся в «антисоветской агитации». Расстрелян 6 декабря 1930 года в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище. Реабилитирован в январе 1989 года.
18. Сорокин Николай Иванович – народный судья Красногорского района. Родился в 1902 году в селе Гореносово Московского уезда Московской губернии. Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 2 февраля 1938 года. Обвинялся в «шпионской деятельности в пользу одного из иностранных государств». Расстрелян 17 мая 1938 года в Бутове. Реабилитирован в апреле 1959 года.
19. Тишко Иван Тимофеевич – слесарь тормозного завода. Родился в деревне Лужинец Минской губернии (Белоруссия). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 3 сентября 1937 года. Обвинялся в «проведении антисоветской агитации». Расстрелян 3 ноября 1937 года в Бутове. Реабилитирован в сентябре 1989 года.
20. Юревич Владимир Иванович – пожарный Дедовской ткацкой фабрики. Родился в 1904 году в деревне Бараново Виленской губернии (Польша). Проживал в Дедовском рабочем поселке. Арестован 9 марта 1938 года. Обвинялся в «шпионско-диверсионной деятельности в пользу Польши и намерении поджечь фабрику». Расстрелян 26 мая 1938 года в Бутове. Реабилитирован в январе 1969 года.
Данные о реабилитации расстрелянных и сосланных по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР в послевоенные годы говорят лишь о том, что их уголовные дела были сфальсифицированы сотрудниками НКВД. И, скорее всего, приведенный выше список расстрелянных жителей Дедовского рабочего поселка не является окончательным. Их может быть гораздо больше.

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

В 1941 году мирное развитие страны было прервано войной. Сотни дедовцев в первые дни Великой Отечественной войны ушли на фронт. Промышленность Дедовска перестраивалась на военный лад. На всех предприятий женщины упорно овладевали мужскими специальностями. На Дедовской фабрике появились женские кадры мастеров, ремонтников, электриков, кочегаров. Ткачихи брали повышенные обязательства, перевыполняли нормы. А старшеклассники летом осаждали военкомат, просясь в действующие части. По возрасту их, естественное, не брали, в сентябре они снова сели за парты, но не сразу – весь сентябрь школьники помогали картофель на колхозных полях. В октябре проучились две недели, затем всех учащихся старших классов дедовских школ мобилизовали на строительство оборонительных сооружений. Вручную им пришлось копать противотанковый ров от школы-интерната до деревни Талицы. И только гордость, что и они вносят свой вклад в борьбе с фашизмом, придавала сил. По воспоминаниям старожилов, в самом городе были построены три больших долговременные огневые точки (ДОТ): первая находилась на территории фабрики, вторая – недалеко от бани, третья – около деревни Черная. В месте, которое и ныне называют Массовка, организовали укрепленный район на случай форсирования Нахабинки. Фрагменты оплывших окопов сохранились там до наших дней, еще такие же окопы можно наблюдать на северной окраине города в направлении деревни Нефедьево.
В середине ноября гитлеровские войска начали «последнее генеральное» наступление на Москву. Защищать Москву на одном из самых важных направлений, на Волоколамском шоссе, было доверено 78-й стрелковой дивизии Афанасия Павлантьевича Белобородова, впоследствии получившей звание 9-й гвардейской. Части дивизии вели напряженные бои с немецкой дивизией СС «Рейх» и 40-м танковым корпусом и медленно отходили вдоль Волоколамского шоссе. За четыре дня, с 28 ноября по 1 декабря, немецкие танки в направлении главного удара смогли продвинуться на 15 километров. Такой темп наступления считается низким для пехоты, а для танков тем более. В ночь с 26 на 27 ноября немцы полностью захватили Истру, а накануне райисполком и райком партии переехали в Дедовск.
Несмотря на все усилия советских войск, остановить противника не удавалось. Над Дедовском нависла угроза захвата, началась эвакуация. Оборудование прядильно-ткацкой фабрики демонтировали и вывезли в Барнаул. Рабочим выдали трехмесячную зарплату, кто хотел, уехал в Барнаул, остальные остались в городе. Последний эшелон ушел на восток 28 ноября. Население тоже спешно покидало город: люди с котомками тянулись к станции, чтобы успеть на последние поезда. Дедовск постоянно подвергался налетам вражеской авиации. Уже под огнем врага автомобильный батальон вывез с хлопковой базы 500 тонн пряжи. Во исполнение приказа ничего не оставлять врагу командир 89-го саперного батальона дивизии военный инженер второго ранга Николай Григорьевич Волков подготовил фабрику к подрыву. А в окрестностях города – от Рождествена до Козина – шли тяжелейшие кровопролитные бои.
В ходе одного из таких боев немцам удалось захватить деревню Дедово. «К верховному Главнокомандующему, – вспоминал в своей книге Жуков, – каким-то образом поступили сведения, что наши войска оставили город Дедовск». В связи с этим в штаб дивизии прибыли командующий Западным фронтом Георгий Константинович Жуков и командующий 16-й армией Константин Константинович Рокоссовский. Тогда и выяснилось, что в ставке перепутали город Дедовск и небольшую деревню Дедово-Талызино. Несмотря на это, приказ отбить этот населенный пункт любой ценой вскоре был выполнен.
На оккупированных немцами территориях Истринского района начали свою работу подготовленные заранее три партизанских отряда. Один из них формировался в Дедовске. Командиром его был назначен директор Дедовской хлопковой базы Александр Алексеевич Кокорин, комиссаром – Василий Павлович Агафонов. Дедовский отряд численностью 28 человек размещался восточнее Истры в хованском лесу недалеко от деревни Подпорино. Главной задачей отряда была помощь 9-й гвардейской дивизии в разведывательной работе и нарушении линий связи противника. Однажды по наводке отряда был уничтожен реактивными минометами штаб фашистов у деревни Селиваниха. В ходе одного из заданий погиб подпольщик отряда Александр Семенович Афанасьев. В середине декабря 1941 года с освобождением района все три партизанских отряда были расформированы.
В немецком штабе дивизии СС «Рейх» ошибочно считали, что к концу ноября в 78-й стрелковой дивизии «осталось лишь несколько сот человек», и ничего не знали, что Белобородов за несколько дней до начала генерального наступления получил значительное пополнение в людях и артиллерии. Штаб дивизии тогда располагался в деревне Желябино, а наблюдательный пункт было решено устроить в Дедовске. Для этого выбрали подвал продовольственного магазина нового рабочего поселка (ныне улица Гвардейская, дом 9А). После войны на магазине была установлена памятная табличка, напоминающая об этом событии. Афанасий Павлантьевич тогда лично приезжал на фабрику, встречался с директором и командиром саперного батальона. Было принято решение – взрывать фабрику лишь в крайнем случае, если фашисты атакуют наблюдательный пункт дивизии.
Антонина Ивановна Астахова описывала жизнь прифронтового города: «Все учреждения, в том числе и магазины, перестали работать. Хлеб по карточкам получили только в Павшине. Но до него от Дедовска – 15 километров, а в то время поезда уже не ходили. В жилых помещениях не стало электроэнергии и тепла, поэтому жители ставили печки-буржуйки, выводили трубы на улицу и топились дровами. Керосин из продажи пропал, а в лампы для освещения заливали бензин и сыпали туда соль, чтобы он не вспыхивал».
Обстановка вокруг города накалялась. Белобородов вспоминал: «В полдень 2 декабря я увидел неприятную картину. По широкому полю, что протянулось от села Рождествено к Дедовску, группами отходили бойцы 2-го батальона 131-го полка. Было ясно: батальон оставляет село. Хорошо еще, что наши боевые порядки были глубоко эшелонированы: 40-я стрелковая бригада занимала оборону по западной окраине Дедовска. Ее огонь и контратаки отбросили гитлеровцев в Рождествено». На следующий день группа немецких танков и мотопехота пересекли железную дорогу у Гучковского кирпичного завода, но были разбиты. Потери и с той, и с другой стороны были значительны. Командующий 4-й немецкой танковой группой генерал-полковник Гепнер признавал: «Потери очень велики. Рядами встают кресты над могилами танкистов, пехотинцев и солдат СС».
Огромные людские потери и низкая температура воздуха (в те дни стояли морозы до 30 градусов) заставили немцев остановить наступление и перейти к обороне. По некоторым данным, дивизия СС «Рейх» на тот момент насчитывала в своем составе всего около 3000 человек. На линии фронта наступило затишье. В штабе 16-й армии тщательно готовился план предстоящего наступления. Рокоссовский в ходе встречи сказал Белобородову: «Обороняться мы научились, будем учиться наступать. Ну, гвардия, успеха вам! Встретимся в Истре». Дивизии помимо 40-й стрелковой и 17-й танковой бригад, а также 471-го пушечного артполка были приданы 36-я стрелковая бригада и 17-й гвардейский минометный дивизион («Катюши»). Таким образом, штаб дивизии управлял уже целой группой войск. В самом общем виде план сводился к нанесению двух одновременных охватывающих ударов: главного – вдоль Волоколамского шоссе и Ржевской железной дороги на станцию Снегири – и вспомогательного – на село Рождествено.
Наступление «группы Белобородова» началось 8 декабря. Погода стала пасмурной, мороз ослабел до 14 градусов ниже ноля. Из-за отсутствия боевого опыта у бойцов и командиров 36-й и 40-й отдельных курсантских стрелковых бригад атаки на Рождествено успеха в этот день не принесли. Затяжные, безуспешные бои завязались и в Снегирях. Однако в тот же день командир дивизии СС «Рейх» Вильгельм Биттрих подписал приказ «на занятие оборонительной позиции западнее Истры». Фашисты понимали о невозможности сохранения нынешних позиций и в ночь с 8 на 9 декабря спешно отходили. Утром 9 декабря Снегири и Рождествено были освобождены, части 9-й гвардейской дивизии продолжали преследовать отходящего противника. Через два дня, 11 декабря, была освобождена Истра.
Был в ходе этого наступления и достаточно интересный эпизод, не подтвержденный никакими документальными записями. Об этом вспоминали только дедовские старожилы. В частности, бывший тогда подростком-ополченцем Владимир Михайлович Дудыкин рассказывал, как, сидя в окопах второго эшелона, вдруг услышал со стороны станции Гучково шаги сотен ног. «По центральной улице Дедовска, как на параде, шли моряки, привезенные с Дальнего Востока, человек восемьсот. Моряки прошли через город за небольшой лес, где стояли наши передовые войска. Началась оглушительная стрельба, а через час все стихло». Вскоре Дудыкина послали посмотреть, что произошло. Владимир «не поверил своим глазам: все поле было черно-серым. Наши моряки и немцы лежали вперемешку».
В 2001 году на рождественском поле у леса между селом Рождествено и Дедовском по решению Дедовского Совета ветеранов при поддержке городской администрации появился памятник погибшим бойцам. На памятном знаке присутствуют и корабельные якоря, и якорная цепь как элемент ограды, и надпись на камне: «Морякам Дальневосточникам 36 и 40 бригад морской пехоты, отдавшим свои жизни за Родину в декабре 1941 года. Бесконечно благодарные жители города Дедовска». Достойны уважения инициатива Совета ветеранов, но, к сожалению, на памятнике была допущена ошибка. Эти отдельные курсантские стрелковые бригады (ОКСБ) не были морскими и формировались в Средней Азии согласно приказу Сталина от 14 октября 1941 года.
В городе Самарканд Узбекской ССР на базе Орловского и Гомельского пехотных училищ и призывников из Узбекской, Казахской, Туркменской и Таджикской республик была сформирована 36-я ОКСБ под командованием Матвея Прокофьевича Кононенко. Формирование же 40-й ОКСБ под командованием Василия Филипповича Самойленко проходило в городе Фрунзе Киргизской ССР, в основном бригада состояла из сибиряков – курсантов военных училищ, а также студентов и рабочих. Таким образом, 36-я и 40-я бригада никак не могли быть бригадами морской пехоты с Дальнего Востока, как это указано на памятнике. Несомненно, в обороне Дедовска могли участвовать и моряки-дальневосточники, но вот только к указанным стрелковым бригадам они отношения не имели.
В те тяжелые декабрьские дни 1941 года в Дедовске располагался полевой подвижной госпиталь №566. Старожилы вспоминали о тех днях: «Война все ближе к городу. В Дедовске день и ночь скрипят по насту полозья конных повозок. В открывшийся в роддоме медпункт везут и везут с рождественского поля, из других ближайших мест раненых. Санная дорога с поля до города вся в кровавых пятнах и полосах». Позднее в городе в разных местах дислоцировались еще пять различных военных госпиталей вплоть до ноября 1943 года. Военные госпитали занимали помещения школ, занятия в которых с середины октября 1941 года прекратились. Умерших от ран и болезней хоронили в сквере у фабрики (ныне памятник за Домом культуры) – 45 человек, и на кладбище в селе Садки – 113 человек. В братскую могилу в сквере в 1950-х годах перенесли еще несколько одиночных могил (в том числе с территории кордной фабрики).
После изгнания фашистов с территории Истринского района Дедовск временно стал райцентром. Истра была разрушена почти полностью, а в Дедовске лишь 10 домов получили незначительные повреждения. Сюда же были эвакуированы истринские артели «Рабочий» и «Возрождение». В архивах сохранились акты ущерба, причиненного немецкими оккупантами предприятиям Дедовска. На Гучковском кирпичном заводе было уничтожено и разрушено материальных ценностей на полмиллиона рублей, на Дедовской прядильно-ткацкой фабрике – почти на три миллиона. В декабре 1941 года в Дедовске возобновила свою работу пекарня, ежедневно снабжавшая хлебом до 5 тысяч человек, действовала пищевая станция, кормившая 400 человек в сутки.
В начале 1942 года началось восстановление прядильно-ткацкой фабрики. От обстрелов все стекла в корпусах были выбиты, крыши разрушены, выведена из строя артскважина. На восстановление фабрики пришли и молодые работницы, и пенсионеры, и подростки. Рабочие выбирали уцелевшие детали, собирали станки, но, чтобы пустить их, нужны были моторы. Их выделила одна серпуховская фабрика, так рабочие на себе возили их на Дедовку. В феврале вернулись станки из эвакуации, а уже в июле 140 из них приступили к работе. В ноябре того же 1942 года фабрика приступила к выработке пряжи.
В июле 1943 года в Дедовск приехали заместитель председателя Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин и народный комиссар текстильной промышленности Илья Николаевич Акимов. Ими было принято решение об организации на Дедовской фабрике кордного производства. Вскоре в город прибыла сотня вагонов с текстильным оборудованием ленинградских фабрик «Возвращение» и «Красная нить», поднятым в осажденном Ленинграде со дна Невы. Много сил потребовалось, чтобы из вороха деталей, густо покрытых ржавчиной и забитых илом, собрать работоспособную машину. Опытный работник Тишин даже сконструировал специальную машину для очистки любых деталей от ржавчины. В ноябре 1943 года фабрика дала фронту первые метры кордной ткани  и стала именоваться с тех пор Дедовской кордной фабрикой.
Война постепенно уходила на запад, а совсем еще молодой город Дедовск залечивал раны. В течение всех четырех лет войны, несмотря на свое и без того бедственное положение, жители города собирали и отправляли на фронт посылки с теплыми вещами, рабочие помогали фронту своим ударным трудом, давая стране сверхплановые метры ткани. В годы войны в местной районной газете было запрещено писать название предприятий. Статьи о Дедовке начинались так: «На фабрике, где директором товарищ Сокольский». В военные годы в Дедовске возобновила свою работу районная библиотека с читальным залом, с 1943 года –районная колхозная школа, где готовили животноводов, счетоводов, бригадиров для восстановления сельского хозяйства.
«Все жители Дедовска, – вспоминал Владимир Михайлович Дудыкин, – вышли тогда на восстановление города. Причем, работали на общественных началах, с небывалым энтузиазмом, днем и ночью». В апреле 1942 года начала свою работу средняя школа, чуть раньше ребята сели за парты в семилетней школе №1 (ныне «Лицей»). В годы войны городские семилетние школы поменялись номерами: довоенная первая стала второй, довоенная вторая – первой. Учиться приходилось в военных условиях, ученики даже сами заготавливали дрова на зиму. Ученики тех лет вспоминали: «Сколько трудностей пришлось перенести в первое время! Естественно, сначала не хватало топлива, в школе было холодно, даже замерзали чернила. Но учителя подбадривали учеников, ни на один день не прекращались занятия. Мороз гулял по классам и коридорам. Нам приходилось сидеть на уроках в пальто и варежках. Но мы не падали духом, а приносили из дома кирпичи и вместе с преподавателями строили печи в классах». Возобновила свою работу и школа фабрично-заводского ученичества.
В октябре 1944 года в районной газете «Истринская стройка» была опубликована критическая заметка о станции в Дедовске: «Железнодорожная станция Гучково представляет жалкую картину, и по своему виду напоминает скорее полуразвалившийся заброшенный сарай. Пол в коридоре станции разобран больше чем наполовину, в помещении билетной кассы темно и грязно, в окнах нет ни одного стекла. В другой комнате станционного дома одна наружная стена разобрана на дрова, в окнах нет даже рам. Единственная в доме печь разобрана, повсюду валяются кирпичи. Строительство нового здания двигается крайне медленно».
В военные и послевоенные годы в городе появилось несколько памятным мест, связанных с Великой Отечественной войной. Имена погибших жителей Дедовска были увековечены на памятнике (братской могиле) за Домом культуры и мемориале близ керамического завода «Сокол». На территории городской школы №1 в октябре 1968 года по проекту выпускника этой школы – Георгия Ильича Старостина – была установлена скульптура молодого воина с винтовкой в руках – памятник 39 учителям и ученикам школы, не вернувшимся с фронта. В 2007 году на жилом доме (улица Гагарина, дом 1) была установлена памятная доска с надписью о том, что в декабре 1941 года этот дом «подвергался обстрелу артиллерией немецко-фашистских войск». В послевоенные годы несколько улиц города получили свое название в честь Великой Отечественной войны и ее героев: Панфилова, Гурьянова, Рокоссовского (позднее переименована в улицу Новая), Победы, Гвардейская (до 1965 года – улица 2-я Главная, где находился штаб дивизии). Решением Совета депутатов бывшему командиру 9-й гвардейской дивизии Афанасию Павлантьевичу Белобородову и комиссару дивизии Михаилу Васильевичу Бронникову были присвоены звания Почетных граждан города Дедовск.

ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

За боевые заслуги более сотни дедовцев были награждены орденами, более трех сотен – медалями Великой Отечественной. Помнят в городе и подвиг бывшего председателя поссовета Михаила Алексеевича Гурьянова. Он родился 10 октября 1903 года в деревне Петровское Звенигородского уезда Московской губернии (ныне в составе Истринского района). В школе он проучился всего три года. Учился хорошо, много читал. Малограмотные родители поддерживали в сыне страсть к чтению – отец приносил ему журналы. Но учиться дальше Михаил не мог из-за бедственного положения семьи. С 12 лет пошел работать – мыть полы и убирать со столов у владельца местной чайной. Его отец – Алексей Гурьянов – работал на фабрике Хишина в Москве, на заводе «Проводник», а последние семь лет – кочегаром на Октябрьской суконной фабрике (в соседнем селе Ивановское). Мать – Анна Павловна – тоже труженица, прачка в больнице.
После революции, в 1918 году, Михаил ушел к отцу на завод «Проводник» в Тушине, где освоил профессию токаря. В 1925 году он вступил в комсомол. С 1920 года десять лет работал на Октябрьской суконной фабрике. Михаил шел по стопам отца, впитывая в себя традиции рабочего класса. В конце 1920-х годов его избрали председателем Петровского сельсовета. В 1931 году Михаил Гурьянов вступил в коммунистическую партию. С той поры и развернулась его активная общественно-политическая деятельность. В 1933 году в Москве он окончил курсы советского строительства, стал более зрело судить о проблемах советской деревни, перспективах ее развития, энергично осуществлял политику партии в организации колхозов. За строительство школы получил премию – шерстяной свитер.
После учебы Гурьянов получает повышение по службе – с 1934 по 1937 год он был председателем исполкома Дедовского поселкового совета. Позднее были записаны воспоминания его секретарши Екатерины Четверяковой: «Любой вопрос решался им быстро. Волокиты не терпел. В людях разбирался – словно в души глядел. И к каждому – свой подход. Местная интеллигенция очень была им довольна. Как же: и школой он занимался, и заботился о том, чтобы библиотека получала хорошие книги. При нем кинофильмы показывали регулярно, и парикмахерская не уступала столичным. От аппарата исполкома требовал, чтобы все одевались опрятно и этим подчеркивали свое уважение к советскому учреждению и к гражданам, которые сюда приходят. Сам подавал в этом пример остальным».
В Дедовске Михаила Алексеевича связывали теплые личные отношения с Петром Павловичем Маковеевым. Они дружили семьями, все свободное время и праздники проводили вместе. «Михаил Алексеевич, – вспоминала дочь Петра Павловича Маковеева Валентина Переверзева, – был светлый, добрый, благородный человек. Красивый, огромного роста, настоящий русский богатырь, всегда веселый. В Дедовске его избрали первым председателем поселкового Совета. Мне, семилетней девочке, очень запомнились эти выборы. Помню, Михаил Алексеевич, – а он относился ко мне как к дочери, – посадив меня на плечи, ходил по избирательным участкам. И я тогда как-то особенно и отчетливо поняла, что Гурьянова буквально все и везде знают, и относятся к нему с огромным уважением».
В январе 1938 года Гурьянова перевели в Угодско-Заводской район (ныне Жуковский район Калужской области), где назначили на должность председателя райисполкома. Но Дедовск навсегда остался для Михаила Алексеевича родным местом. Еще долго по выходным дням он приезжал в Дедовск. Так как здесь, на улице 1-я Труда, жили его жена Мария, мама и сестра Наташа со своим мужем. Детей у четы Гурьяновых не было. В селе Угодский завод Михаила Гурьянова и застала война: вернувшись летним воскресным утром с ночной рыбалки, он узнал о нападении гитлеровцев на СССР. Начались трудные военные будни.
При наступлении немцев на Москву, помимо прочих забот, председатель райисполкома Гурьянов все силы прилагал к организации хозяйственных работ: под его руководством был построен аэродром, сооружен противотанковый оборонительный рубеж протяженностью в 750 метров, проведена эвакуация колхозного и совхозного скота, тракторного парка. Огромную работу он вел по созданию партизанской базы в лесу. В октябре 1941 года фронт вплотную подошел к Угодскому Заводу. К тому времени в районе было уже подготовлено подполье, создан партизанский отряд из 65 бойцов. Командиром его был утвержден комсомолец-пограничник Виктор Александрович Карасев (будущий Герой Советского Союза). Утром 20 октября Гурьянов с группой товарищей последним из угодских партизан покинул райцентр. С самого начала работы в отряде Михаил Алексеевич стал фактически его руководителем. Для согласования и решения необходимых вопросов он не раз переходил линию фронта, вместе с командованием отряда и руководством райкома партии принимал деятельное участие в разработке планов операции.
Вылазки в тыл немцев, нападение на их обозы, отдельные группы становились все чаще. В результате удачной разведки удалось установить, что в Угодском Заводе в школе находится офицерское общежитие, в аптеке – комендатура, в райкоме партии – узел связи, а в здании райисполкома – штаб 12-го армейского корпуса 4-й полевой армии противника. Своих сил в отряде не было: всего 37 человек. Для разгрома штаба, крупного соединения противника в Угодском Заводе, подошли два московских и коломенский отряды партизан. На подмогу им была выделена диверсионная группа. Образовался объединенный отряд в составе 302 человека. Атака на штаб противника началась в ночь на 23 ноября 1941 года. Пройдя 25 километров в трескучий мороз по дремучему лесу, сводный отряд партизан к двум часам ночи 24 ноября 1941 года сосредоточился в 800 метрах от райцентра, а в 2 часа ночи уже начался бой.
В стане противника выбрали для нападения восемь наиболее важных объектов. Гурьянов решил пойти с группой Карасева, который вспоминал после войны об этой операции: «Мы застали фашистов врасплох, вызвали в их стане панику. Гурьянов активно руководил группой партизан: уничтожены часовые, в окно первого этажа полетели гранаты, взрывами от двух гранат, брошенных Гурьяновым, дверь центрального входа слетела с петель. Партизаны рванулись вперед, устремились по лестнице на второй этаж, где гитлеровцы засели с автоматами. Впереди – Гурьянов. Изловчившись, он швырнул очередную гранату. Партизаны ворвались в кабинет. Вскрыли шкаф, сейф, забрали документы и подожгли здание. В ходе тяжелого боя Гурьянов проявил чудеса храбрости. Именно благодаря его знанию всех выходов из здания райисполкома немцы были надежно блокированы. Он лично отсек огнем попытки немцев выбраться из горящего здания. Штаб был разгромлен».
Бой протекал скоротечно, ожесточенно. Были разгромлены штабные учреждения, уничтожено около 600 солдат и офицеров, больше сотни автомашин, четыре танка, бронемашина, пять мотоциклов, обоз с боеприпасами, два склада с горючим, продовольственный склад и авторемонтная мастерская. Потеряв 18 человек убитыми и 8 тяжелоранеными, партизаны стали отступать. Возле деревни Рыжково комиссар Гурьянов и комсомолец Величенков свернули в сторону, где и наткнулись на отряд карателей. Отступать было некуда, партизаны приняли бой. В неравной схватке Величенков был убит, а Гурьянова ранили и пленили. А дальше три дня пыток и мучений: фашисты жгли его тело каленым железом, не давали даже глотка воды. Но он молчал, пока его не выдал изменник, и тогда Михаил Алексеевич заявил палачам: «Да, я Гурьянов, председатель районного Совета депутатов трудящихся. Горжусь этим!» Его били, затем снова тащили на допрос, где комендант Ризер пытался выведать о местонахождении и вооружении партизанских отрядов. «Где партизаны? Сколько их?» – кричал следователь. Гурьянов изуродованными и посиневшими губами прошептал: «Партизаны везде. Их миллионы. Искать не надо, они сами придут к вам и уничтожат вашу фашистскую нечисть».
У здания райисполкома 27 ноября 1941 года в 3 часа дня был зачитан приказ фашистского командования: «Гурьянов Михаил Алексеевич, бывший председатель советской власти в Угодском Заводе, коммунист и партизан, участник налета на штаб непобедимых немецких войск, приговаривается к смертной казни через повешение. Труп его будет висеть здесь на балконе бывшего райисполкома ровно семь суток». Затем привели Гурьянова, который еле держался на ногах. Руки его были изломаны, ноги обожжены, но не опущена голова, не согнуты плечи: «Прощайте, товарищи! Прощайте, друзья! Фашисты боятся нас, знают, что нас миллионы, все не перевешать! Да здравствует Родина!» Телефонный провод стянул его горло, ноги коснулись земли – так он и стоял на месте казни – убитый, но не побежденный. Фашисты не допускали никого к телу, на груди которого белела записка: «Вождь партизан». Через неделю его тело сняли и бросили в яму.
Когда части Красной Армии вскоре освободили Угодский Завод, партизаны нашли позади райисполкома тело своего бесстрашного комиссара. Сердца их содрогнулись. Его руки были сожжены, на голове рана, правая нога в мешковине, наполненной сгустками почерневшей крови. После отдания почестей и троекратного ружейного залпа 3 января 1942 года гроб с телом Гурьянова был предан земле в сквере напротив райисполкома. Военный Совет Западного фронта дал высокую оценку действиям участников операции в Угодском Заводе. В декабре 1941 года многие ее участники (в том числе и 11 партизан) были награждены орденами и медалями Советского Союза. Комиссар Угодско-Заводского партизанского отряда Гурьянов – орденом красного Знамени.
В начале февраля на имя Сталина было направлено письмо с просьбой о награждении 95 человек партизан, отличившихся в борьбе с немецкими захватчиками, и в том числе трем партизанам – Илье Николаевичу Кузину, Зое Анатольевне Космодемьянской и Михаилу Алексеевичу Гурьянову – присвоить звание Герой Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 февраля 1942 года, названные в списке трое мужественных патриотов были удостоены этого высокого звания посмертно.
Слава Михаила Алексеевича стала всенародной. В городе Жуков (бывшее село Угодский Завод) на его могиле установлен бюст, а на специально сохраненном фрагменте стены бывшего райисполкома – мемориальная доска с надписью: «Здесь 27 ноября 1941 года зверски замучен и повешен немецкими оккупантами Герой Советского Союза, председатель Угодско-Заводского исполнительного комитета районного Совета депутатов трудящихся Гурьянов Михаил Алексеевич». Его имя носят улицы в Москве, Калуге, Обнинске и Дедовске.
В 1959 году в районной газете «Путь Ильича» была опубликована статья заведующего Дедовской юридической консультацией под заголовком «Увековечить память земляка». Автор предлагал «переименовать первую улицу Труда, на которой жил Михаил Алексеевич, в улицу Гурьянова, а на принадлежащем ему доме №10 необходимо установить мемориальную доску». В исполкоме горсовета к заметке прислушались и в ноябре того же года постановили улицу переименовать, а также «выделить средства на оформление мемориальной доски и установить ее на принадлежащем ему доме». До наших дней дом Гурьянова сохранился лишь частично, мемориальная доска утрачена. Но память о земляке жива – в мае 2010 года в Дедовске за Домом культуры на мемориале павшим в годы войны землякам был установлен бронзовый бюст Михаила Алексеевича Гурьянова.

ПОСЛЕВОЕННОЕ РАЗВИТИЕ

Все периоды развития Дедовска были напрямую или косвенно связано с главным градообразующим предприятием – прядильно-ткацкой фабрикой. Не стал исключением и послевоенный период – период восстановления и развития народного хозяйства страны. Дедовские текстильщики в эти годы добились значительных успехов, фабрика стала ведущим предприятием отрасли. В 1946 году Дедовка дала сверх годового задания 315 тысяч метров ткани, а в 1948 году завоевала переходящее Красное знамя Министерства текстильной промышленности РСФСР. Тогда же коллектив фабрики выступил с призывом ко всем работникам текстильных предприятий отказаться от государственных дотаций и сделать свое производство рентабельным. Работники фабрики добились наивысшей производительности прядильного оборудования в стране. С тех пор Дедовка систематически давала сверхплановую прибыль. Например, в 1950 году на фабрике ежедневно вырабатывалось 26 тонн кордной пряжи.
Немало усилий к достижению этих результатов приложил ставший в 1948 году директором Дедовской кордной фабрики Николай Сергеевич Курочкин. В 1949 году на Дедовке освоили также выпуск корда и вырабатывали его до 1965 года. Из публикации тех лет: «Корд – крученые нити большой прочности. Он служит подкладкой для автомобильных шин, из него делают рыболовные снасти и так далее. Его применение в народном хозяйстве обширно». С конца 1940-х  годов активно развернулись на фабрике социалистические соревнования, появились первые бригады коммунистического труда. Фабрика шефствовала над колхозом «Вторая большевистская весна» Козино-Нефедьевского сельсовета: на весенние полевые работы выделяла лошадей, помогала в приобретении семян.
Кузницей кадров для Дедовской кордной фабрики по-прежнему являлась школа ФЗУ, переименованная в 1940-х годах в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО) №62. В первую послевоенную пятилетку из стен школы после 9-ти месячного обучения вышло более тысячи ватерщиц, крутильщиц и банкаброшниц. Школа имела все необходимые условия: учебные кабинеты, физкультурный зал, красный уголок, библиотеку, общежитие, столовую. «В красном уголке имеются настольные игры, музыкальные инструменты. Работают кружки самодеятельности: хоровой, драматический, художественного чтения, рукоделия». Для учащихся было организовано трехразовое бесплатное питание.
С 1 октября 1945 года в Дедовске началась полная реконструкция кирпичного завода, который в годы войны вообще не функционировал. Были построены новые цеха, установлено новое оборудование, освоен технологический процесс производства метлахской плитки  и ковровой мозаики. Предприятие получило тогда и новое безликое официальное название – завод №6, хотя в народе он так и остался Гучковским. На заводе тогда трудились 165 человек. Первые десять лет заводом руководил Нута Осипович Спектор.
В 1947 году на заводе помимо обжига керамических изделий освоили упрощенную технологию производства алебастра. В том же году предприятие отказалось от государственной дотации и начало выпускать продукцию сверх плана. Большой вклад в досрочное выполнение заказов вносили рационализаторские предложения, которые позволяли ускорять процесс и снижать стоимость производства. Завод сначала находился в ведении Министерства внутренних дел, а в 1953 году был передан в систему Министерства строительства. Год спустя завод №6 переименовали в Гучковский керамический завод и передали Мосгорисполкому.
В 1949 году на заводе построили новые цеха и освоили производство пустотелых облицовочных блоков для строительства высотных зданий. Вскоре первые сотни тонн облицовочных блоков были отправлены в Москву, в частности на строительство центрального здания университетского комплекса Московского государственного университета (МГУ) на Воробьевых горах и жилого дома на Котельнической набережной. Производили на заводе и мозаичные ковры, которые до сих пор украшают полы нескольких станций московского метро, в частности, станции Белорусская кольцевой линии, открытой в 1952 году.
В конце 1940-х годов начал расти и заводской поселок на площади в 15 гектаров: «На месте старых бараков возвышаются новые благоустроенные дома. Сейчас заканчивается строительство двухэтажного 16-ти квартирного дома. До конца текущего 1949 года будут выстроены и сданы в эксплуатацию еще два 8-ми квартирных, хорошо благоустроенных дома». Со сроками в газете, конечно же, поторопились – лишь в 1950 году эти три типовых дома сдали в эксплуатацию. Один из этих первых домов сохранился до наших дней (улица Керамическая, дом 1). Всего же в период с 1950 по 1955 год было построено шесть жилых домов, еще четыре дома и четыре барака были построены ранее, некоторые из них уже тогда подлежали сносу. В 1955 году население поселка керамического завода составляло 879 человек, из них 280 работников, остальные – члены семей. Часть построенных домов была оборудована водопроводом и центральным отоплением, канализация отсутствовала. Лишь летом 1954 года приступили к строительству двух эмшерских колодцев  для рабочего поселка. С марта 1954 года в одном из переоборудованных жилых домов начал свою работу детский сад. В 1955 году при почтовом отделении в поселке керамического завода открылась вторая в Дедовске сберегательная касса (первая находилась при почтовом отделении на улице Школьная).
Не менее активно разрастался и сам город. В 1952 году в Дедовске было 914 домов. Из них 14 многоквартирных и 228 индивидуальных домов были построены за последние четыре года. Так, к примеру, в 1948 году сдали в эксплуатацию три двухэтажных дома рядом с семилетней школой №2 (улица Ударная, дома 4, 6 и 8). В 1951 году заселили два трехэтажных дома на улице Школьная (ныне улица Гагарина, дома 19 и 21). Затем напротив этих домов были выстроены еще четыре типовых четырехэтажных дома (улица Гагарина, дома 20, 22, 24 и 26). В последнем из них, сданном в 1956 году, разместился также магазин «Гастроном», находящийся там до сих пор (улица Гагарина, дом 20). В 1953 году построили двухэтажный деревянный дом-общежитие для молодых работниц фабрики. Вскоре был построен еще один такой дом (оба не сохранились). На месте одного из них сейчас жилой частный дом (улица Садовая, дом 3), на месте другого – пустырь рядом с дореволюционным домом деревни Дедово (улица Дедово, дом 4).
В том же 1953 году переоборудовали центральный продмаг и открыли на втором этаже промтоварный магазин (улица Гагарина, дом 9). Бывшее помещение промтоварного магазина занял мебельный. В 1954 году ликвидировали отдел рабочего снабжения (ОРС) Дедовской фабрики, все его торговые площади, склады и предприятия общепита передали в ведение Дедовского торга. В 1955 году на центральной площади у строящегося Дома культуры на первом этаже разместилось правление Дедовского торга, на втором – общегородская столовая. В 1956 году на нее жаловались: «За последнее время число посетителей заметно сократилось, так как работники кухни столовой стали готовить невкусные блюда. Все это происходит под боком у руководителей Дедовского торга».
Продолжалось и строительство социальных объектов. В октябре 1955 года открылся городской детский сад №3 на 100 мест: «Двухэтажный корпус и большая усадьба, на которой выстроены две летних веранды и беседка, обнесены изгородью. В четырех больших комнатах на первом и втором этажах размещены детские спальни. Напротив каждой спальни помещения для занятий с детьми. В верхнем этаже имеется большой зал для музыкальных игр». Сейчас в этом здании располагается НОУ «Гуманитарная школа» (улица Войкова, дом 12Б).
В 1953 году в Дедовске действовали три детских сада (один из них в поселке керамического завода), двое детских яслей и школе образовательных школы, в которых обучались 2539 человек. Дедовскую среднюю школу (ныне школа №1) в 1949 году возглавил Алексей Алексеевич Гайдуков, проработавший на этой должности долгие 45 лет (до февраля 1994 года). За годы его работы школа превратилась в одну из самых престижных в городе и районе. Алексей Алексеевич был Почетным гражданином города Дедовск, отличником народного образования, заслуженным учителем РСФСР. В 1995 году, спустя год после его смерти, слева от входа в школу была установлена мемориальная доска. В послевоенные годы в школе был свой приусадебный участок, где дети выращивали овощи для школьной столовой, работал кружок юннатов, проводился «Праздник птиц», когда ученики ходили по городским улицам, скверам и вешали кормушки и скворечники.
Директором Дедовской семилетней школы №1 (ныне «Лицей») в декабре 1945 года был назначен Дмитрий Иванович Зорин. К тому времени большая часть окон в школе еще была забита тесом с двух сторон, а промежутки засыпаны опилками, отопительная система в школе не работала, в классах стояли железные печки. Все деревья во дворе школы в годы войны спилили на дрова. В 1946 году удалось подключить отопление, вставить окна, заказать новые парты, началось облагораживание школьного участка. В апреле 1948 года с фасадной стороны школы на месте спиленных дубов были посажены фруктовые деревья и кустарники. В летние месяцы на базе школы открывался городской пионерский лагерь.
Нынешняя вечерняя школа, а тогда – Дедовская семилетняя школа №2, возобновила свою работу самой последней, в сентябре 1944 года. При школе были открыты вечерние классы для рабочих кордной фабрики, за парты сели и вернувшиеся с фронта солдаты. Многим из них школа открыла дорогу на рабфак, а затем и в институты. В 1949 году школа рабочей молодежи получила статус средней, спустя три года состоялся первый выпуск 10 класса.
В 1943 году возобновила свою работу и средняя школа рабочей молодежи. В 1956 году в ней обучались 316 учеников, из них 190 молодых рабочих кордной фабрики. Так как Дедовская фабрика работала в три смены, то и школа, чтобы сохранить контингент учащихся, была вынуждена работать в две смены: часть классов занимались утром, часть – вечером. Школа была хорошо оснащена учебными пособиями, но самой большой трудностью было найти помещения для утренней смены – остро стоял вопрос о собственном здании, которое пока найти не могли. Низкой была и успеваемость, в основном из-за пропусков занятий. Должность директора школы исполнял Михаил Михайлович Белов.
В 1952 году на одном из заседаний исполкома горсовета заслушивали доклад заведующего Дедовской поликлиникой Мстислава Борисовича Эллинского, в котором отмечалось: «Поликлиника полностью укомплектована врачебным и средним медперсоналом. Имеет специальные кабинеты: рентгеновский, физиотерапевтический, кожно-венерологический, глазной, ухо-горло-носа, хирургический и терапевтический. Количество посещений больных за 1951 год – 63 000 человек». Там же отмечалось, что «поликлиника недостаточно оборудована мебелью, плохо работает зубопротезный кабинет» и тому подобное. В августе 1950 года депутаты горсовета выделили участок для строительства нового здания родильного дома на 60 коек с женской консультацией на 70 посещений, в 1957 году в нем появились на свет первые малыши.
Подшивка районной газеты «Истринская стройка» начала 1950-х годов сохранила немало критических заметок о работе городских учреждений. Так, например, писали о парикмахерской в помещении клуба, принадлежащей артели «Возрождение»: «В ней царит вопиющая грязь. Пол завален волосами, заплеван окурками и, очевидно, никогда не моется. Мастера тоже руки не моют и одной простынею покрывают всех клиентов». В том же номере газеты, на той же странице заметка о дедовской пекарне: «Пекарня находится в антисанитарном состоянии. В помещении грязь, полок не хватает, и горячий хлеб часто складывают на полу. В производственном помещении отсутствует вентиляция, здесь дым и смрад». Были жалобы на работу и бани, и больницы, и почты: письма и телеграммы от городского почтового отделения до адресата могли идти пять дней. Работники почты перекладывали вину на горсовет: «При планировке улиц и строительстве домов забывают об одном важном деле – о названиях улиц и нумерации домов. Иногда почтальонам приходится часами разыскивать нужного адресата».
Но больше всего недовольных писем в редакцию газеты поступало по поводу благоустройства города и ремонта жилого фонда. «Жители стандартных домов, расположенных по Больничной улице, со страхом думают о приближающейся зиме. Их помещения совершенно не приспособлены к этому периоду года. В стенах каждого дома зияют такие щели, через которые ветер и снег могут попадать в квартиры без задержки». Эти дома до наших дней не сохранились, на их месте позднее были построены пятиэтажки (улица Больничная, дома 8, 10 и 12). «Очень трудно добраться до Дедовской больницы и поликлиники в дождливую погоду. Подъезды и тротуары, ведущие к больнице, доведены до такого состояния, что даже в резиновых сапогах по ним не всегда можно пройти». «Дедовский городской совет мало обращает внимания на освещение городских улиц. Полностью освещены только центральные улицы, остальные в ночное время погружаются во мрак».
В Дедовский городской совет в 1953 году было избрано 50 депутатов, действовали шесть постоянных комиссий: народного образования, торговли, здравоохранения, местной промышленности, бюджетно-финансовая и благоустройства. Депутаты ходили с ревизиями в профильные организации, после чего на заседаниях докладывали о результатах своих проверок. Решения совета депутатов притворял в жизнь исполнительный комитет. Председателем исполкома с 1948 по 1950 года была Ирина Петровна Маслова, с 1950 по 1953 год – Зоя Гавриловна Репина, с 1953 по 1957 год – Алексей Иванович Ветров.
Чем в городе занимался исполком, писали в той же районной газете. Одной из главных отчетных тем также являлось благоустройство города. В 1951 года «Истринская стройка» писала: «По капитальному ремонту жилых домов Дедовский горсовет занял второе место по области. Ведутся работы по асфальтированию дорог. Заканчивается строительство тротуаров по улицам Ногина и Школьная. Жители дома №1 по улице Школьная закончили посадку фруктового сада площадью 2 гектара. Начались работы по закладке городского парка, где будет посажено около 5000 деревьев и кустарников. Все жители города активно проводят посадку фруктовых и декоративных деревьев на своих приусадебных участках».
«Моя бабушка, – рассказывала старожил города Ольга Николаевна Тюльпакова, – устроилась работать на Дедовскую фабрику еще совсем молодая и была передовиком производства. В 1930 году она купила трехкомнатную кооперативную квартиру в четырехэтажном доме РЖСКТ, вложив в покупку все свои средства. Мой дед высадил около этого дома первый сад, рядом с которым высаживались следующие. Люди, которые заселяли Дедовский рабочий поселок, были деревенскими, они привыкли к земле». Эти сады находились на месте нынешних пятиэтажных домов (улица Войкова, дома 14, 15 и 16) и высоткой (улица Ногина, дом 2) рядом с торговым центром.
На отчетном собрании в конце 1953 года признавалось, что есть «серьезные недостатки в работе исполкома горсовета, который еще не добился решения ряда неотложных задач»: отсутствие генерального плана города, невыполнение плана капитального ремонта дорог и озеленения улиц, плохая работа Мосторга и отдела рабочего снабжения (ОРС). В городе на тот момент было 25 торговых точек, в том числе буфеты, закусочные и столовые, предлагаемый ассортимент и качество обслуживания в которых оставляли желать лучшего. В магазинах часто отсутствовали упаковочная бумага и предметы первой необходимости, в помещениях было грязно и холодно. В Дедовском торге была большая текучесть кадров, только за 1954 год сменилось больше сотни работников.
В 1939 году в Министерстве путей сообщения было утверждено задание на постройку второго пути Калининской железной дороги на участке от Москвы до Гучково. Тогда же, согласно плану третьей пятилетки, планировалось начать строительство электродепо в Нахабине, а первые электрички на этом направлении должны были появиться в 1943 году. Но вмешалась война. Лишь в 1944 году было принято новое решение электрификации участка от Ржевского вокзала до Нахабина и строительства там депо. Одновременно с установкой контактной сети велись работы и по строительству высоких деревянных платформ, так как двери у первых электричек находились на высоте чуть менее полутора метров.
Первый пробный электропоезд от Ржевского вокзала до станции Гучково прошел 5 марта 1945 года. В 1950 году в постоянную эксплуатацию приняли электрифицированный участок от Нахабина до станции Гучково, а в 1961 году участок от Москвы до Гучково стал полностью двухколейным. Кстати, темно-зеленый цвет электропоездам, который до сих пор можно встретить на железной дороге, «подарила» война в 1941 году, а до этого первые электросекции были яркими: темно-вишневый низ и светло-серый верх. С 1925 года на станции Гучково работал Леонид Николаевич Берляев, сначала стрелочником, потом весовщиком, а с 1945 года – дежурным по станции. «Истринская стройка» в 1954 году писала о нем: «Человек средних лет в железнодорожной шинели, с желтым флажком в правой руке своевременно отправляет и принимает поезда».

СЕРЕДИНА СТОЛЕТИЯ

В 1953 году Дедовская фабрика отметила 40-летний юбилей со дня своего основания. Этой дате посвятили состоявшийся в фабричном клубе вечер кадровых производственников. «В числе участников вечера – убеленные сединами рабочие и руководители производственных участков, проработавшие на родном предприятии уже по 30-40 лет. Среди них узнаем первого красного директора фабрики, старого члена партии Михаила Ивановича Фомина». На вечере подвели итоги уходящего года, наградили передовых рабочих, прослушали выступления старых рабочих, пришедших на фабрику еще до революции, а после состоялся концерт.
В середине 1950-х годов трудовой порыв коллектива фабрики не ослаб. В 1956 году Министерством текстильной промышленности СССР фабрике присвоили звание «Предприятие отличного качества», во Всесоюзном социалистическом соревновании она заняла третье место. Имена 93 работников были занесены на Доску почета и 14 – в Книгу почета. На фабрике прислушиваются к идеям работников, внедряют новые рационализаторские предложения. Расширялась техническая библиотека, которая выписывала даже иностранные журналы по текстильной промышленности, а на фабрике работали кружки по изучению английского и немецкого языков. С 1951 года возобновился выпуск фабричной многотиражки, но уже под другим названием – «Знамя труда».
В послевоенные годы в газетах начали появляться заметки о проведении так называемых массовок – массовых гуляний трудящихся. В Дедовске эти гуляния проводили на правом берегу речки Черная (ныне Нахабинка) у впадении ее в Поповку. Об одной из таких встреч в 1953 году районная газета писала: «Фабричный комитет Дедовской кордной фабрики в выходной день 21 июня организовал массовое гуляние трудящихся фабрики. На берегу речки Черной, в березовой роще отдыхали сотни рабочих и служащих. На массовке были организованы различные аттракционы, выступления акробатов и драмкружка клуба фабрики». Еще один такой праздник, на который собралось более 1500 человек, был проведен 1 августа того же года: работала передвижная библиотека, играл духовой оркестр, выступал хор русской народной песни и другие. Это место до сих пор в Дедовске так и называют – массовка. В 1950-х годах, по-прежнему празднично, как и в довоенные годы, проводились в городе ежегодные демонстрации 1 мая и 7 ноября.
В 1946 году при фабричном клубе был организован драматический кружок, участники которого – 32 работника кордной фабрики – постоянно выступали перед зрителями со своими спектаклями. В 1948 году начала свою работу акробатическая группа из 22 человек. Ни одно мероприятие в городе не проходило без их участия. В газете отмечали: «Всегда большой интерес вызывает у зрителей акробатический этюд со стаканом воды. Сколько надо упорной тренировки, чтобы с установленным на лоб стаканом воды, меняя положение корпуса, опуститься, пролезть через железное кольцо и подняться на ноги, не расплескав содержимого в стакане!»
В 1955 году в клубе появился свой инструментальный квинтет, организатором которого выступил бухгалтер Николай Александрович Стефановский. Квинтет также радовал своими выступлениями рабочих фабрики и даже выезжал на гастроли по району. Продолжало свою работу и добровольное спортивное общество «Красное знамя»: зимой открывался большой каток на стадионе, там же проводились районные соревнования по лыжному спорту, а летом – матчи футбольной сборной. В частности, в 1951 году дедовские футболисты завоевали кубок района по футболу.
Весной 1953 года Дедовский городской совет по просьбе рабочих фабрики отвел земельный участок под коллективный сад. «Садоводы-любители обнесли участок изгородью и нарезали индивидуальные участки для каждого из 75 садоводов. Весной текущего года каждый садовод в среднем посадил по 6 яблонь, 16 вишен и 50 ягодных кустарников. Между яблонями садоводы разбили грядки под огурцы, помидоры и другие овощи». В народе это место так и стали называть – Первые сады. Сейчас на этой территории располагается садоводческое некоммерческое товарищество «Ветеран». В июне того же 1953 года началось сооружение плотины на речке Поповка за биостанцией: «Вода у плотины поднимется на два метра. Вслед за сооружением плотины будут строиться площадки для игр в волейбол, баскетбол, городки и для стрельбы из мелкокалиберной винтовки. Затем будет устроена площадка для художественной самодеятельности».
В марте 1953 года, после смерти Сталина, в стране была объявлена всеобщая амнистия, всех преступников, получивших наказание менее пяти лет, освободили. По всей стране покатилась волна уголовных преступлений. Истринский район не стал исключением, особо тяжелая обстановка сложилась в Дедовске, который даже в 1950-х годах из-за высокого уровня преступности между собой называли Чикаго. В то время начальником городского отделения милиции работал Афанасий Иванович Кошевой, сменивший на этом посту Ивана Михайловича Степанова. Кошевой был дисциплинированным, строгим, но справедливым, пользовался огромным авторитетом и среди коллег, и среди преступников. Ветеран Истринского отдела МВД Георгий Васильевич Анохин рассказал такую историю: «Однажды дежурный сообщил мне, что в Дедовске совершено дерзкое убийство. Я вместе с начальником Истринской милиции Иваном Сергеевичем Лариным выехал на место преступления. Там, напротив казармы, кипела многолюдная кровавая драка, в которой от какого-то верзилы досталось и Ларину. Вдруг послышался голос: «Кошевой!», и вмиг толпа разбежалась. Не успели «сделать ноги» только верзила и трое его пособников. Афанасий Иванович подошел и спокойно приказал верзиле и тем троим идти в отделение. И те пошли безо всякого конвоя, даже не думая бежать». Дедовская милиция тогда находилась в бывшем доме помещика Славнина (не сохранился). Ныне на этом месте построен торговый центр (улица Ногина, дом 4).
Еще одной яркой личностью в Дедовском отделении милиции в первые послевоенные годы был Владимир Николаевич Маков – сотрудник уголовного розыска, бывший фронтовой разведчик. «Это был очень смелый, – вспоминала ветеран милиции Валентина Ивановна Потрашкова, – решительный оперативник. За короткое время он стал грозой преступников. В коллективе пользовался огромным уважением и непререкаемым авторитетом. Мы все очень жалели, когда его перевели в Истру на повышение». Маков никогда не рассказывал о своем боевом прошлом, лишь однажды его коллеги случайно узнали, что весной 1945 года руководимая им штурмовая группа одной из первых водрузила знамя над поверженным рейхстагом. И только спустя несколько часов в сопровождении военных корреспондентов это же сделали Егоров и Кантария.
В послевоенные годы на западной окраине Дедовска находился лагерь пленных немцев, которые трудились на Гучковском керамическом заводе. Примерно на этом месте сейчас находится жилой многоэтажный дом (улица Энергетиков, дом 5). После того как немцев в 1948 году отпустили на родину, в лагерь поселили заключенных, которых использовали в качестве рабочих вместе с присланными сюда же специалистами для постройки здания филиала московского института «Гидропроект» и жилых домов. Головной институт «Гидропроект» тогда находился в ведомстве МВД СССР, а все гидросооружения того времени строили не только вольнонаемные строители, но и политические заключенные, среди которых было немало квалифицированных инженеров. Министр внутренних дел 27 сентября 1950 года подписал указ об образовании в составе института «Гидропроект» нового подразделения – особого конструкторского бюро (ОКБ) в городе Дедовск.
В том же году Дедовский горсовет выделил институту участок почти в 2 гектара под застройку жилыми домами и еще столько же для размещения строителей. Вероятно, в первую очередь были построены три двухэтажных дома и несколько одноэтажных бараков. В народе до сих пор ходит легенда, что строили их пленные, поэтому три сохранившихся с тех времен дома в народе так и называют – немецкие (улица Панфилова, дома 1, 2 и 3). На самом же деле они были построены по специальному проекту (с двухэтажными квартирами и входами с двух сторон) уже советскими строителями, а работники ОКБ после работы им помогали. А несколько бараков, действительно построенных в поселке немцами, разобрали к 1960 году.
К середине 1950-х годов рабочий поселок из десяти (помимо трех вышеупомянутых) типовых двухэтажных домов был готов к заселению. Все эти первые десять домов сохранились до наших дней (улица Володарского, дома 15, 25, 27, 31, 35 и 39; улица Энергетиков, дома 4, 6, 8 и 10). С Волоколамским шоссе строящийся поселок был связан прямой дорогой через переезд (не сохранился), а с городом – дорогой, проходящей вдоль железнодорожных путей, с деревянным настилом через овраг (ныне улица Панфилова). Сначала для гужевых повозок и немногочисленных машин этого вполне хватало, а в 1957 году сделали булыжную дорогу от поселка до семилетней школы №1 (ныне улица Победы) с устройством моста через овраг. Позднее настил на улице Панфилова за ненадобностью разобрали, поэтому улица как бы «разорвалась» на две части.
Создавалась это особое конструкторское бюро как проектная организация для гидротехнического строительства, предусмотренного государственными планами восстановления разрушенного войной народного хозяйства. В первые годы в ОКБ было всего три отдела: гражданского строительства, механический и гидротехнический. Общая численность сотрудников во всех трех отделах в начале 1950-х годов составляла около 100 человек. Шло время, бюро пополнялось новыми специалистами, в том числе и молодыми, расширялось, осваивало новые направления. В 1954 году в ОКБ получили первый самостоятельный проект – канал Северский Донец — Донбасс длиной 133 километра (в Донецкой области Украины).
Середина 1950-х годов стала рубежом, когда уже можно было оглянуться назад и подвести радостные итоги первого послевоенного десятилетия. Но привычку сравнивать рост даже не с довоенными, а с дореволюционными годами, в людях было не изжить. Если в 1917 году у рабочих «совсем ничего не было», то «в октябре 1954 года в отделении связи зарегистрирован 500-й телевизор и 800-й радиоприемник». В 1952 году исчезли с карты города последние хутора: хутор Рождествено переименовали в улицу Колхозная, хутор Королева – в улицу Загородная. Как ни странно, но лишь в 1954 году в Дедовске у фабричной казармы (на месте бывшего фонтана) появился первый и единственный в городе памятник «вождю мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину.
В 1950 году в городе началось строительство Дома культуры, но оно затянулось на долгие пять лет, так как руководители строительно-монтажного управления фабрики больше внимания уделяли другим стройкам. В 1954 году в газете описывали проект будущего клуба: «Здание носит торжественный характер. Главный фасад обращен к площади города, боковые – к саду, окружающему Дом культуры. Зрительный зал на 500 мест с эстрадой пригоден для всех видов самодеятельности и концертно-гастрольных постановок и для киносеансов. Перед входом в зрительный зал – фойе, по краям буфеты, биллиардная комната. Во втором этаже аудитория на 100 мест, библиотека и читальный зал, четыре комнаты и аудитория для самостоятельного искусства, две гостиные и буфет-кафе».
Торжественное открытие Дома культуры текстильщиков состоялось 30 декабря 1955 года, а следующие два дня в новом клубе проходили новогодние балы-маскарады. В январе 1956 года в новое помещение в Доме культуры полностью перебралась городская библиотека, а 30 июня того же года за клубом открыли парк культуры и отдыха: «Новый парк хорошо благоустроен. Клумбы с цветами украсили всю площадь парка. В центре возвышается обелиск над могилой воинов, павших смертью храбрых близ Дедовска во время войны. В парке выстроены беседки, раковина для оркестра, танцевальная и спортивная площадки, летняя эстрада на 300 мест. Парк электрифицирован». На открытие парка пригласили эстрадный коллектив Дома культуры московских железнодорожников.
В новый и просторный Дом культуры стали приглашать коллег с других фабрик и заводов, известных московских артистов, стали проводить вечера молодежи, читательские конференции и многое другое. «То и дело, – писали в фабричной газете «Знамя труда» в 1956 году, – открывается массивная дверь культурного очага. В известные часы идут кружковцы. Кто с нотами в руках, кто с вышивкой, кто с книгой, а кто с шитьем кофточки или мужской сорочки. В Доме культуры работает 14 кружков, в которых участвуют более 300 человек. Самая большая посещаемость у кружка кройки и шитья». Еще действовали академический хор и хор русской народной песни, танцевальная группа, драматический кружок, изобразительного искусства и другие. Первым директором Дома культуры текстильщиков назначили Анну Андреевну Григор, являвшейся заведующей фабричным клубом с 1951 года.
Вместе с Домом культуры текстильщиков строились еще два клуба: в поселке ОКБ «Гидропроект» и в поселке керамического завода. Первый из них был построен в 1957 году путем пристройки зрительного зала на 200 мест к бывшему складу цемента. Сейчас в этом здании располагается центр искусств имени Александра Васильевича Прядко (улица Панфилова, дом 1А). В поселке керамического завода о необходимости клуба впервые заговорили в 1951 году, а в 1955 году даже начали переоборудование бывшего алебастрового цеха под клуб, но, ввиду ограниченности средств, это затянулось. Лишь в 1957 году выполнили основные строительно-монтажные работы, а в 1958 году клуб принял первых посетителей. Первый заведующий заводским клубом Борис Дмитриевич Поляков рассказывал на страницах газеты: «Здесь зрительный зал на 305 человек, уютное фойе, библиотека, биллиардная, комнаты для кружковых занятий, одним словом, есть, где провести досуг. До наших дней здание клуба сохранилось, но уже не используется.
В августе 1957 года газетой «Истринская стройка» был проведен рейд по магазинам города с целью узнать, как организовано бытовое обслуживание населения. Сначала обследовали «Гастроном» Дедовского торга (ныне улица Гагарина, дом 9), где нашли «беспорядки в мясном и гастрономическом отделах», но похвалили отдел овощей. В «Гастрономе» №17 (ныне улица Гагарина, дом 20), находящемся тогда в ведении областной торговой организации, витрины и рабочие места содержались в чистоте, но в мясном отделе отпускали товар по принципу «Бери, что дают», а в кассах часто не бывало разменных монет. Нашла комиссия недостатки и в работе других торговых точек города. Еще в Дедовске тогда работали закусочная, промтоварный магазин, несколько ремонтных мастерских и две парикмахерские, расположенные на окраинах города.
По-прежнему, торжественно и широко, отмечались в городе главные советские праздники – Первомай и День Октябрьской революции. В 1956 году районная газета отчитывалась: «Торжественно было в день первомайского праздника в городе текстильщиков – Дедовске. В праздничный наряд оделись улицы, рабочие поселки, предприятия. К 11 часам на площадь около Дома культуры собралось несколько тысяч трудящихся города. Здесь были текстильщики, рабочие керамического завода, механизаторы Павло-Слободской МТС». Последние оказались на празднике не случайно. После войны Павло-Слободскую машинно-тракторную станцию восстановили не на прежнем месте (в стенах бывшего Борисоглебского монастыря в Аносине), а в северной части города Дедовск, но название сохранили прежнее. Позднее вокруг МТС вырос небольшой микрорайон (улица 1-я Волоколамская), который получил свое уникальное название – Сельхозтехника.
К середине XX века Дедовск стал крупнейшим промышленным центром и самым большим населенным пунктом Истринского района. Вся жизнь города была связана с основным градообразующим предприятием – Дедовской кордной фабрикой, продукция которой была известна во многих уголках страны. Помимо нее активно развивались Гучковский керамический завод, отдельное конструкторское бюро «Гидропроект», обувная артель «Рабочий» и другие. Росло население, строились новые детские сады, планировались новые школы. С постройкой Дома культуры открылись большие возможности для дальнейшего развития культурной жизни города. А до того города, каким Дедовск сейчас предстает перед нами, пройдет еще немало времени – шесть десятилетий.

Продолжение следует