Искусство

Гениальные художники мыслят глобальными категориями: Гомер в «Илиаде» повествует о завоевательной войне, Л. Толстой в «Войне и мире»– отечественной, М. Шолохов в «Тихом Доне» - гражданской. Мастера слова вскрывают причины острых общественно-социальных конфликтов.

С древних времён известно о целительных свойствах музыки. Об этом говорится в книгах Пифагора, Платона, Аристотеля, Сенеки, Августина Блаженного. Музыка остаётся благозвучной до до XX столетия, пока авангард не сбрасывает с пьедестала красоту. Сегодня гармония и красота возвращаются в музыку. Возникает понятие «новой простоты», несущей духовное содержание. Она присутствует в музыке динамичного К.Орфа, созерцательного Г.Свиридова, благостного А.Пярта.

Философ-киник Диоген считает музыку бесполезным искусством. Как говорится, бездомную собаку не накормишь соловьиным пением! Многие современные композиторы в поисках новых выразительных средств угождают в пропасть бездуховности. Среди агрессивных ниспровергателей традиций находится экспрессионист А. Берг.

Театральные сцены Еврипида и Шекспира разные: у древних греков – каменная, у европейцев – деревянная. Как следствие этого у них разные принципы драматургии. Развиваясь и совершенствуясь, шекспировский театр достигает вершин всечеловеческого духа. В XX веке театральное искусство совершает исторический кругооборот. Европейская драма вновь обретает черты античной трагедии: герои пьес Б. Брехта выражают себя средствами театра Эсхила и Софокла.

Дон Кихот Сервантеса – это пародия на средневекового рыцаря, толстовский князь Дмитрий Нехлюдов – пародия на сервантовскую пародию! Художественный прием ширится, как расходящиеся круги на воде.

Индивидуальные композиторские стили выделяются в эпоху барокко: Г. Телеман – уличный или домашний, Г. Гендель – театральный, И.С. Бах – церковный. По этим признакам можно безошибочно определять их музыку.

Искусство – лицо эпохи. Через столетие оно часто превращается в безжизненную маску. Кто сегодня восхищается прославленными в своё время трагедиями Вольтера?

Если иронично взглянуть на музыку Й. Гайдна, В. Моцарта и Л. ван Бетховена, то получим следующую картину: Гайдн – остроумный и насмешливый, Моцарт – весёлый и беспечный, Бетховен – с завистью наблюдает за детской игрой баловней судьбы.

Искусство всех времён и народов разрабатывает одну и ту же тему – борьбу хаоса с гармонией. Особенно трагична их схватка в живописи Ф. Гойи и Т. Жерико, в музыке Д. Шостаковича и Д. Лигети.

Искусство поднимает нравственные вопросы. В гётевской трагедии «Фауст» повествуется о моральном падении человека. Во всяком случае, такой взгляд имеет право на жизнь.

Произведение искусства выражает характер и темперамент его создателя. Судьба для В. Моцарта – мать, для Л. ван Бетховена – мачеха. Вот почему музыка автора «Волшебной флейты» мягкая, сердечная, а творца «Фиделио» – суровая.

Гениальное искусство – всегда юно и свежо. С годами не меркнут произведения В. Моцарта и С. Прокофьева!

 Великое искусство творят великие люди! Исключительной силой воли обладают Г. Гендель, Л. ван Бетховен. Они совершают нравственный подвиг во имя музыки!

Характер искусства определяют различные творческие методы. Л. ван Бетховен медленно поднимается к замку, стоящему на вершине горы, Р. Вагнер орлом взмывает в небо: у одного – поступь классика, у другого – полёт романтика.

Искусство остро реагирует на индивидуальность художника. Музыка Дж. Россини увлекает беспечным весельем. Всегда смеющийся и легкий на подъём, автор «Севильского цирюльника» как будто создан для комической оперы!

На пиру искусства одни выпивают полную чашу творчества, другим удаётся лишь пригубить её. Среди последних – русские поэты, умершие в молодости: А. Дельвиг, А. Пушкин, Д. Веневитинов, М. Лермонтов, А. Кольцов, И. Никитин, С. Надсон, А. Блок, В. Маяковский, С. Есенин, Н. Рубцов!

Романтизм XIX века несёт в себе как символическое, так и реальное содержание. Знаменитая картина К. Брюллова «Гибель Помпеи» предупреждает беспечных горожан о том, что в любую минуту они могут быть погребены огненной лавой истории; не менее знаменитое полотно Э. Делакруа «Свобода на баррикадах» зовёт народ бороться за свои гражданские права! Брюллов – условен, Делакруа – конкретен.

Всякая художественная эпоха имеет границы: начало русской классической поэзии – это утреннее солнце А. Пушкина, конец её – черное солнце О. Мандельштама.

Существуют поэты для своего времени и поэты на века: Е. Баратынский и А. Пушкин, Н. Некрасов и Ф. Тютчев, В. Брюсов и А. Блок, А. Вознесенский и И. Бродский.

Иной раз отрицательные герои вызывают сочувствие к себе. Сколько «отверженных», «униженных и оскорбленных», упавших «на дно» жизни описывается в романах В. Гюго, Э. Сю, Ф. Достоевского, Л. Толстого, В. Крестовского, Максима Горького!

Ф. Достоевский рентгеновскими лучами просвечивает человеческие души, полагая, что делает это ради нравственного здоровья людей. Великий писатель – тонкий психолог и далеко не лучший целитель человеческих душ!

Научно-фантастическая литература предсказывает целый ряд открытий в области науки и техники. Мировой известностью пользуются книги Ж. Верна, Г. Уэллса, А.Н.Толстого, С. Лема.

Гениальный Л. Толстой отрицает искусство с базаровской категоричностью и с тем же базаровским нетерпением. Нигилист Базаров и верующий в Бога Толстой пренебрежительно отзываются о Рафаэле – творце немеркнущей красоты.

Импрессионистическое искусство играет бесконечным множеством оттенков земной красоты. Богатую палитру красок встречаем в живописи К. Моне и музыке К. Дебюсси.

Если не обновлять музыкальный язык, творчество композитора превращается в засохшее дерево. Рано или поздно наступит забвение его произведений. Это происходит с оперой «Орестея» С. Танеева и симфониями А. Глазунова. Вслед за этими консерваторами на авансцену буквально врывается дерзкий С. Прокофьев, чтобы вдохнуть новую жизнь в русскую музыку!

В XX столетии встречается эмоциональная, эмоционально-интеллектуальная и интеллектуальная литература: в такой последовательности располагаются книги Р. Роллана, Т. Манна, Г. Гессе. И каждый из этих писателей неповторим!

В отдельных случаях литература берёт на себя функции музыкознания, занимается «исследованием» психологии восприятия музыки, музыкальной педагогики и музыкального творчества. Подобного рода вопросы поднимаются в «Жане Кристофе» Р. Роллана, в «Докторе Фаустусе» Т. Манна, в «Игре в бисер» Г. Гессе. Литература и наука встречаются на перекрёстке истины.

Художнику следует осознавать, в какой эпохе он живёт: в ясный бальзаковский полдень или в прустовскую закатную пору. Интересно знать, каким образом оценивают себя и своё творчество русские поэты серебряного века К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Блок?

Когда читаем книги Г. Гессе или слушаем симфонии Г. Канчели, над нами словно простирается океан воздуха и света! Что общего у этих гениев? Горы! Писатель и композитор, живя среди гор, любуются их красотой и величием!

Нужно быть художником-самоубийцей, чтобы рисовать супрематические чёрные и красные квадраты, в чём преуспевает К. Малевич. Позднее он возвращается к традиционной живописи. Однако Малевичу не дано стать выдающимся художником-реалистом только потому, что у него отсутствует истинный талант.

Австрийский новеллист С. Цвейг высказывает мысль о «конечном всечеловеческом единстве». Эта идея, возникшая несколько раньше у русского композитора А. Скрябина, воодушевляет музыканта-новатора на создание невиданных прежде мистических произведений!

Иногда музыку композитора определяют совсем немузыкальные явления: русский балаганчик – творчество И. Стравинского, итальянская комедия масок - С. Прокофьева, немое кино – Д. Шостаковича.

Лёгкая музыка – это красивая куртизанка, в которую нельзя не влюбиться. Оперетты И. Кальмана покоряют меломанов всех стран. Сегодня то же самое происходит с мюзиклами Э. Уэббера! Много ли надо невзыскательной публике?

Стихотворная заумь Велимира Хлебникова не позволяет быть всенародным поэтом. Кому придет в голову заучивать наизусть экспериментальные словосочетания?

Существуют две формы искусства: как самовыражение и как угодничество перед властью или толпой, перед коллегами или самим искусством. Всё это представляет собой утончённую форму художественного пресмыкательства. Такого рода недугом болеют многие советские композиторы, включая С. Прокофьева и Д. Шостаковича.

Употребляя в литературных произведениях нецензурные слова, писатели-циники подрывают основы человеческой нравственности. Кумир такого сорта прозаиков – Г. Миллер, беспардонно использующий похабную речь.

Добродушная ирония И. Ильфа и В. Петрова выгодно отличается от злого сарказма М. Булгакова. Одно дело, читая книгу, радоваться жизни, другое – ломать голову над её проблемами.

Привнося в классическую музыку джаз, композиторы опошляют высокие идеалы искусства. Так действуют адепты Дж. Гершвина, желающие быть популярными в обывательской среде. Эстетический вкус изменяет и многим композиторам-классикам. Достаточно назвать Р. Щедрина, Э. Денисова, А. Шнитке.

Чью голову не отягощают серьёзные мысли, тот сочиняет джаз или эстрадную музыку. Среди этих «счастливчиков» – Д. Эллингтон, Р. Паулс, И. Николаев.

Гонимый писатель А. Платонов с гоголевской язвительностью высмеивает советское головотяпство в эпоху мнимого торжества социализма: он предсказывает гибель СССР более чем за полвека до его крушения! Вот кто, действительно, пророк!

Эксперименты в искусстве – это поручни для неуверенных в себе художников. В двусмысленную ситуацию попадают А. Мосолов и Дж. Кейдж. Безусловно, мастерам не запрещается экспериментировать. Суть дела в другом: насколько художественно убедительны их «новшества»?

Коммерческое искусство примитивно и пошло. Сколько талантов гибнет в погоне за шумным успехом! Это авторы слезливых мюзиклов В. Дукельский, А. Журбин, А. Рыбников, Э. Уэббер.

Ненавидят искусство те художники, в чьих произведениях деструктивный элемент подавляет конструктивный, отрицательная энергия – положительную. Воинственным разрушителем живописи выступает представитель концептуального искусства и поп-арта Р. Раушенберг!

Гармония и дисгармония в живописи – это голубь и ястреб. Невыносимо смотреть, как ястреб разрывает голубя. Чем-то подобным занимается абстракционист Э. Уорхол в самых разных областях художественного творчества.

Чей интеллект подавляет эмоции, тот алхимик в музыке. Не в такую ли ситуацию попадает К. Штокхаузен? Не оказывается ли он заложником авангардистского экспериментаторства? В лице Штокхаузена композитор превращается в «учёного физика», исследующего в музыке такие абстрактные категории, как «материя», «пространство» и «время»!

В авангардной музыке К. Штокхаузена больше ума, чем смысла. Композитор не думает о том, чтобы дать насладиться людям красотой и гармонией. В его произведениях нет даже намёка на доступность своей музыки.

Профаны дорого платят за дешёвую музыку. Сколько миллионов и миллиардов долларов выбрасывается на ветер поклонниками полуграмотных участников вокально-инструментального ансамбля «Битлз»! Это говорит о кризисе культуры в современном обществе.

Заслуга постмодерниста И. Бродского состоит в том, что он перевоссоздаёт на новой почве русскую поэзию во всей её полноте и целостности.

Прозаику М. Веллеру, бросающемуся в поток грязной российской жизни, хочется думать, что он плывет против течения. Не счесть на Руси писателей, утешающих себя иллюзиями! Для них литература – удобный случай высказаться на злободневную тему. Они меньше всего думают о художественной стороне произведения.

Популярному среди молодёжи литератору В. Сорокину следовало бы вычищать выгребные ямы жизни, а не заполнять их… Не имея долга перед обществом, он только множит безнравственность и грязь!