Эффект сто первой обезьяны. глава двадцать первая

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ПОСЛЕДСТВИЯ ВТОРЖЕНИЯ

К удивлению Иеговы оказалось, что слабые очаги карроха числом в несколько сотен продолжают существовать в гуще эдемского сада далеко за территорией недавней пустоши. Эти очаги беспрерывно двигались, то пересекаясь друг с другом, то удаляясь, но при этом держались достаточно кучно. Это были не насекомые, а нечто гораздо крупнее, хоть и до короссы Дингры всем им было далеко. Иегова не стал включать дальнее зрение, удовлетворившись результатом локации, и решил разобраться с каждым источником карроха на месте, благо пока что они держались довольно компактно, хотя при первом просмотре, еще до посещения Дингры, они обнаруживались чуть ли не по всей площади эдемского сада, очевидно что-то их притягивало друг к другу. Пантократор несомненно, не сходя с этого места мог бы увидеть и идентифицировать эти объекты, но постоянное всевидение давно его утомило, поэтому он часто специально оставлял интригу полуинформированности до конца, поскольку неожиданность добавляла определенную остроту его Божественному сверхмогущественному и суперинформированному существованию. Порой, как мы знаем, он сам создавал для себя трудности, чтобы потом их мужественно преодолевать, правда в последннее время в этом особой необходимости уже не было, поскольку появился самостоятельный источник этих трудностей, куда более непредсказуемых, чем прежде, когда он был полным господином своей мини-реальности.
На этот раз Иегова решил не торопиться и не стал телепортироваться в место скопления разрозненных источников карроха. Он все же привык к определенному ритуалу, соответствующему его статусу, и почему-то считал, что передвижение на тронном облаке более величественное зрелище для населения эдемского сада, чем мгновенное появление в той или иной точке буфера. Пантократор соткал из воздуха большое тронное облако, на этот раз придав ему вид темной грозовой тучи и даже пустил цепочку молний внутри его массива, что означало состояние праведного гнева. В буфере он впервые придал облаку такой внешний вид, поскольку прежде у него не было прецедента для демонстрации своего праведного гнева послушным и безобидным Фейри, а их мелкие огрехи не требовали подобных устрашающих действий.
Иегова взмыл на высоту птичьего полета и на крейсерской скорости направился в сторону источников возмущения, по пути оглядывая кроны эдемского сада – мало ли какие скрытые неполадки он мог пропустить при беглом сканировании – но все вроде бы на этом участке было в порядке и райские кущи сияли первозданной сочной зеленью и причудливыми цветами. Так ничего подозрительного по пути не заметив, он приблизился к нужному месту, где кончались мощные деревья и начиналась территория эдемского цветника, где среди ухоженных дорожек и аллей росли причудливые тропические цветы всех видов и размеров. Создавая для себя дополнительный эффект неожиданности, он не стал с высоты рассматривать что под ним происходит, и полностью закутавшись в грозовое облако, быстро опустился на цветник, освободившись от облачного покрова только над самой землей. Его желание неожиданности было полностью удовлетворено. По пышному цветнику хаотично носились, кувыркались, сталкивались в неуклюжих схватках разнообразные антропоидные и звероподобные существа, все как на подбор либо черного, либо грязно-бурого цвета. При этом было заметно, что все они явно стараются избегать всяческих контактов с эдемской флорой, то бишь с кустами, листьями, цветами и высокой травой.
Современный читатель, еще помнящий детские страшные сказки и вдоволь насмотревшийся голливудских страшилок возможно узнал бы в этих уродцах мифологических существ подземного мира, впрочем, далеко не всех, некоторым вообще весьма затруднительно было бы подобрать какие-то определения. Возможно угадались бы несколько наиболее крупных монстров двух видов, которые в основном и гоняли более мелких. Одну из этих разновидностей можно было условно отнести к троллям за внушительные размеры, длиннющие руки, массивные волосатые коротконогие тела грязно-бурого цвета, дебильные рожи, заросшие щетиной, с низкими лбами людоедов и зубами, которым бы мог позавидовать любой более мелкий вампир. Другая крупная разновидность, тоже волосатая и клыкастая, пожалуй неплохо ассоциировалась с циклопами, поскольку была одноглаза и обладала более длинными ногами и более короткими руками. Эти два вида могучих чудовищ представляли верхний малочисленный ярус антропоидных существ, который явно доминировал над остальными, и который бы несомненно с ними расправился, если бы не очевидная тупость и неповоротливость. Далее следовал средний, менее сильный, но явно более проворный и сообразительный второй ярус, к которому условно можно было отнести минотавров, гоблинов, орков, упырей, вурдалаков, оборотней, ведьм и некоторых других монстров, очевидно из восточного фольклора, названия которым мы бы затруднились подобрать. Ну и замыкал все нижний ярус, самый многочисленный и мелкий, но похоже, наиболее злобный и юркий, именно в силу своей малорослости – черные карлики, леприконы, гномы и хоббиты обеих полов, уродливые, горбатые, с жуткими рожами кукольных пиратов и с зубами пираний, с которых стекала слюна, слизь и всякая другая полужидкая мерзость, столь любимая голливудскими мастерами компьютерной графики. То есть твари весьма мало напоминающие облагороженных и очеловеченных персонажей бессмертных произведений Джона Толкиена.
Помимо антропогенной фауны было представлено и немало звероподобных чудищ: волкоподобных волколаков – разумеется с гипертрофированными челюстями, в чем-то даже жалких, но от этого ничуть не менее хищных химерических созданий с непонятными когтистыми воротниками, облик которых различался в зависимости от преобладания природы гиены, шакала или тигра, трудноописуемые василиски с длинными шеями и осминожьими клювами, крылатыми гарпиями с крыльями летучих мышей и чешуйчатыми хвостами ящеров, которые тем не менее никак не могли взлететь, неуклюже ковыляя по аллеям и прочая нечисть, не подвластная более-менее внятному описанию. Все эти твари непрерывно гонялись друг за другом, явно намереваясь растерзать и сожрать более слабого, но ловитва осуществлялась как-то гротескно неукюже и малоэффективно. Верхний ярус, охотившейся на всех остальных, был бестолков и неповоротлив, а два юрких нижних возможно бы с удовольствием вцепились друг в друга, но им приходилось постоянно уврачеваться от великанов и на серьезную междоусобицу уже не хватало времени. Несмотря на грозные хищные рожи, все, как один, монстры имели какой-то расслабленно-страдальческий вид, и пантократор понял, что они мучаются так же, как каросса страдала от высокочастотных энергий Эдема, причем, похоже, сама земля жгла им ноги, поэтому они не могли ни сидеть, ни стоять на месте, непрерывно прыгая. Когда же они задевали листья и цветы, то места соприкосновения начинали дымиться и там возникало что-то вроде ожога, который, впрочем быстро затягивался. Нечто подобное происходило и с эдемской флорой, которая от подобных прикосновений темнела и съеживалась, а мелкие экземпляры и вовсе увядали. Помимо этого Иегова чувствовал, что изнутри несчастных тварей тоже что-то беспокоит, причем как-то неоднозначно, одновременно и негативно и позитивно, и что в отличие от короссы Дингры и насекомых, эти существа имеют какую-то двойную природу и внутреннее ядро, как бы противоположного заряда по отношению к внешней оболочке. Этот-то артефакт и доставлял внешней оболочке сильное беспокойство и странное удовольствие одновременно, тем самым вызывая бессмысленную, но одновременно сладострастную злобу на весь мир. Хотя Иегова и не хотел облегчать свое положение включением функции всезнания, однако он, весьма заинтригованный, копнул причину этой двойственности чуть глубже и понял, что по-настоящему страдает именно внутреннее ядро монстров, и энергия этого страдания буквально вырывается наружу, но это страдание ядра, как раз, несмотря на весь дискомфорт, весьма нравится внешней оболочке демонических существ, создавая некий эффект садо-мазохизма.
- Что-то странное, - подумал Иегова, - с этим я еще не сталкивался. Но не буду сейчас включать ясновидение, пусть все само в конце выяснится… кстати, насчет конца… в нижний астрал их в таком виде нельзя отправлять, как короссу, поскольку они двойственной природы и это может привести к нарушению равновесия. Похоже вначале придется извлекать из каждого индивидуально таинственный артефакт, и это будет достаточно продолжительной процедурой, а монстрики страдают, хоть это им и самим отчасти нравится, в чем парадокс. А если снимать внешний каррох без дематериализации сиайрой, то он весь перемешается, и в нижнем астрале из него индивидуальностей уже не получится, поскольку формообразующим фактором у каждого является это внутреннее ядро иной природы. О, Логос, что за дурацкая привычка самому себе трудности устраивать, хоть запросто можно было взять и посмотреть ситуацию в зоне ясновидения! Ан вот не буду! Всем трудно, пусть и мне будет трудно!
Тут совершенно неожиданно размышления его были прерваны тем, что эдемские кущи недалеко от пантократора распахнулись и из них выскочило огромное всклокоченное существо с чудовищными клыками и рогом посередине – что-то среднее между кабаном и носорогом, а вслед за ним выскочил Адам собственной персоной, причем соорудивший себе из пальмовых листьев что-то вроде доспехов, грубо сшитых тонкими лианами, на которых кое-где зачем-то были оставлены цветочки архидей. В руке он держал импровизированное тонкое копье из местного декоративного бамбука, и хотя эта палочка в других условиях вряд ли принесла какой-либо ущерб громадному толстокожему монстру, однако при каждом соприкосновении с ней, чудище жалобно взвизгивало, а из шкуры шел едкий дымок. Как только кабано-носорог оказался в свободном пространстве цветника, он рванул вперед, оставив Адама далеко позади, и присоединился ко всеобщей игре в догонялки, чем занималось все его «корроховое» племя. Адам не стал его догонять и радостно подбежал к Иегове – похоже вся эта абсурдная картина его явно занимала.
- Привет, папаша! – гаркнул он с неожиданной фамильярностью. Весьма удивив своего создателя, - где ты столько пропадал? Прикинь, тут без тебя столько всего произошло, похоже нашему Эдему шандец наступает!
Иегова, совершенно опешил и от подобного обращения и подобного жаргона. Дело в том что ему просто неоткуда было взяться, ведь Адам не мог просматривать информопакеты Банка Исторических Вероятностей и узнать, как будут разговаривать друг с другом люди через много-много тысячелетий. И уж тем более ничему подобному его не могли научить безобидные Фейри (интересно, где сейчас Ева и как она выражается). Кстати, зачем он нацепил эти листья, ментальным фантомам перволюдей положено быть обнаженными… по крайней мере так планировал пантократор, ведь это же все равно, как на солнечный зайчик напялить рубаху! Другое дело – сам Иегова, для царственного статуса облаченный в длинные белоснежные одеяния по типу тоги! А что касается одеяний Фейри, так все они были прямо в одеждах и сотворены и их нельзя было раздеть. И служила одежда чем-то вроде опознавательных знаков для Фейри разных типов и полов, хоть никаких половых различий в физиологическом понимании они не имели, но ведь надо же было обозначить как-то различие между феями и эльфами! Разумеется, негоже было показывать своему детищу замешательство, и Иегова строго посмотрел на Адама:
- Это что еще за выражения! Что еще за «папаша» и «шандец»? Я, например, при всем своем всеведении таких слов не употребляю! Слово должно нести свет, информацию и уважение к собеседнику, тем более несравненно старше и выше тебя по рангу, не говоря уж о разуме. И уж особенно почтительно надо обращаться к своему отцу. И потом, почему ты мучал это несчастное чудище? Ему и так в эдемском саду не сладко, он иной природы и любой листик жжет его как огонь. Ты, кстати, видел откуда они появились? И чем вы тут с Евой и Фейри занимались в мое отсутствие?
- Да не мучал я его, - пожал плечами Адам, при этом сделал губами какое-то странное движение, которое могло бы означать плевок, но только ментальным фантомам не положено было иметь слюну и даже ее имитацию, - этих всех ублюдков мы с Евкой сюда пригнали именно потому, что они в чаще вконец бы себя спалили, там кусты и деревья сплошняком стоят, так что мы наоборот гуманными соображениями руководствовались. Не, ну конечно занятно эту нечисть погонять, а то здесь тоска зеленая и никаких тебе развлечений.

«Откуда у него это двойственное развитие, - подумал Иегова, - он ведь в Эдеме не должен был как личность развиваться, только знания пополнять, он ведь ментальная матрица, обладающая только исходной, заложенной мной информацией, которая должна была начать всесторонне развиваться только на земле, после обретения физического тела и когда у него начались бы различные испытания, на которые богат земной Энроф… адреналин… половые гормоны! А эти речевые обороты, откуда они? Неужели его так видоизменили те несколько ноликов и единичек элементов карроха, которые ему от Лилит достались? Я рассчитывал, что они аннигилируются сиайрой. Неужели Адам обрел способность заглядывать в Банк Исторических вероятностей? Нет, такое в принципе невозможно, у него нет настроек, ментальных ключей. А его фраза о скуке и развлечениях? Какие у ментального существа могут быть развлечения? Конечно, какие-то чувственные элементы ему обеспечивает монада из Бетельгейзе, и эту энергию я планировал полностью задействовать им с Евой на изначальную привязанность еще до того как у них астральные оболочки возникнут, но все остальное для меня неожиданность»!
- То, что вы с Евой пытались их от страданий избавить – это похвально, - вновь перешел на доступные для Адама частоты ментального общения Иегова, - и все-таки ты его тыкал этим шестом и это тебе нравилось.
- Да при чем тут нравилось – не нравилось, - возмутился Адам, - да не вооружись я этим копьем, он бы меня самого, наверное, растоптал! Он же совершенно озверел от боли, а просто стоять и не двигаться ему в голову не приходило. Ведь всегда, в любой чаще можно найти уголок, чтобы тебя ветки не хлестали. Вы, отче, уж слишком ко мне придираетесь, а мы с Евкой как лучше хотели.
- Ладно, ладно, - поморщился Иегова, - извини, не сразу понял, что здесь происходит. Значит это вы с Евой их сюда согнали? Молодцы, разумное решение, и мне будет легче с ними работать. Кстати, что это за «Евка» такая? Почему ты ее так грубо называешь, это твоя подруга, будущая жена, твой самый дорогой человек.
- Да ничё не грубо, - скривился Адам, - так прикольнее, она меня сама Адамчиком называет.
- Адамчик – это ласкательное, а Евка – ругательное, уж правильнее тогда «Евушка».
- Ой, ой, тоже мне ласкательное, сиропчик сплошной, сейчас стошнит! А «Евка» - вовсе не ругательное, это как бы означает «свой парень»!
- Да какая она «свой парень», она же будущая женщина, тебе это надо хорошо осознать, вы с ней разные!
- Да уж выяснили, что разные, - как-то неестественно сально для ментального фантома посмотрел на пантократора Адам.
- Что значит «выяснили»? – встрепенулся Иегова.
- Ну значит, анатомическое устройство разное, - фальшиво опустил глаза Адам, - я так понимаю, что и на земле эти пиписки и сиськи будут у нас по-разному устроены.
«Так, открытия продолжаются, - подумал Иегова, - фантомы половых органов его явно заинтересовали, теперь сомнений никаких, действие карроха налицо… впрочем ничего кроме констатации различий невозможно для ментального фантома. Но ведь Ева же не нахваталась карроха! Хотя, почему не нахваталась, я же ее из ребра Адама сделал, значит если каррох не рассосался, то часть демонической энергии и к ней перешла, так что вполне возможно, что и у нее соответствующие эмоции появились. Впрочем дальше будет видно, пора эту тему с людьми заканчивать, пора с монстрами разбираться.
- Ладно, - не стал акцентироваться на своих тревогах пантократор, - об этом мы позже поговорим… -
но закончить фразу он не успел, поскольку из чащи выскочила когтисто-колючая гарпия с преобладанием шакальих признаков, а за гарпией показалась Ева, которая нещадно хлестала чудище, но не копьем, а чем-то вроде кнута из лианы, усыпанной орхидеями, уже основательно потрепанными и увядшими. Сама Ева также оказалась одетой, но в отличие от декоративных доспехов Адама, ее бедра, стан и грудь прикрывали декоративно сплетенные стебельками орхидеи, лилии и лотосы.
- Иих! – взвизгнула Ева, - последний раз хлестанув гарпию, что значительно прибавило ей скорости и вскоре она смешалась со своими темными собратьями, - последняя. Папуля, привет, долго тебя не было! А что с этими делать? Мы с Адамчиком еще не придумали. Может оставим их, будет кого погонять!
«Значит, - подумал Иегова, - и она нахваталась, ей тоже нравится их мучать».
- Ни о каком «оставить» не может быть и речи, - сказал он вслух, - они гораздо опаснее, чем вы думаете, и долгое их здесь пребывание может привести к катастрофическим последствиям для Эдема. Вы лучше расскажите откуда они здесь появились… я конечно знаю, откуда, - добавил он, чтобы у перволюдей не возникли сомнения в его всезнании, - но мне интересно вашу версию послушать.
Адам посмотрел на Еву: видно было, что они основательно сдружились пока пантократор отсутствовал:
- Ты расскажешь?
- Не, давай, ты, это ты придумал их сюда согнать.
- Ну ладно, давай, я, - дал уговорить себя Адам и начал:
- Когда, отец, вы исчезли из Эдема по своим непонятным делам (эх! Хотел бы и я в других местах побывать!), все эти эльфы, феи и дриады с сильфидами начали по саду водить и рассказывать где чего растет, как что называется и как устроено, где какие ручьи, озера и водопады, и какой здесь заведен распорядок. Ну там листья собирать, сорняки полоть (что-то их в последнее время слишком много повылезало), когда хороводы водить, когда с чудесными зверями в салочки играть, когда водные процедуры принимать – ну и про всякую прочую ахинею, чем они здесь все занимаются от безделья. Мне сначала интересно было, я ведь совсем ничего не знал, ничего не видел, хотя все время казалось, что я и в других мирах раньше жил и был совсем не тем, что есть сейчас – вот только ничего конкретно вспомнить не мог. Но когда тебе изо дня в день почти одно и то же показывают, то вскоре все это начинает изрядно надоедать, поскольку хоть здесь места много и много всякой всячины и красотища – но везде одна и та же и ничего, кроме этой красотищи нет. И изо дня в день одни и те же песни распевают… ну может и не одни и те же, но об одном и том же – как всем здесь замечательно и какой добрый, мудрый и великий наш Создатель пантократор Иегова… и все время на арфах и лирах тренькают. А вас, между прочем, почти вечность не было и некому было их остановить. Мы ведь с Евой точно знаем, что ты сам этого лизоблюдства не одобряешь, - незаметно перешел Адам на «ты», - в общем пытался я от них отделаться, да они прилипли, как банный лист… сам знаешь к чему, - нельзя говорят, Создатель приказал всю территорию тебе показать и к местному распорядку приучить, и основы эдемоведения преподать. А мы, говорят, еще не все вам с Евой показали, и не все рассказали, что Отче наказал. И никуда от них не деться, а я, может, с женой наедине остаться хочу, у меня, может, тоже право на личную жизнь есть. Пытались мы с Евой от них сбежать, но от одних сбегаешь – к другим попадаешь – то ли их здесь так много, то ли они плодятся – похожи все.
- Ничего они не плодятся, - прервал Иегова скользкую тему, - на самом деле Фейри в саду не так уж и много, просто они всегда знают, где вы находитесь, и легко могут в это место телепортироваться.
- А что это такое?
- Ну значит мгновенно оказаться в том месте, где они пожелают.
- Во здорово, - открыл рот Адам, - а мы с Евкой почему так не можем? Мы бы тогда быстренько весь сад осмотрели и вообще все окрестности Эдема, и эти приставалы от нас бы отцепились.
- Я вас этой способностью специально не наделил, - покачал головой пантократор, - у вас – свои задачи, вам надо развиваться, природоведение изучать на примере эдемского сада, к жизни на земле готовиться, а не скакать с места на место.
- Ну ладно, мы к этой теме как-нибудь вернемся, - с некоторой обидой продолжил Адам, - в общем, не знаю точно сколько времени прошло с момента твоего ухода, но однажды, когда фея Прилежание мне рассказывала на примере лилии о тычинках и пестиках, и что у настоящих цветов на земле ты устроил так, что растения которые здесь просто по твоей воле появляются, там размножаются с помощью этих штучек (вот уж представить себе не могу, каким образом), тут вдруг всех нас как тряхнет, и даже на какой-то момент темно сделалось. Я конечно с расспросами к Прилежанию, а она говорит, сама не знаю, сколько в Эдеме живу – ничего такого не было. Но если что непредвиденное случилось, Создатель все равно должен об этом знать, а потому он скоро появится и все объяснит. И, мол, вообще, Создатель говорил, что Эдем самое безопасное место во вселенной, а значит ничего случиться здесь не должно, и все это нам наверное показалось. Ничего себе, говорю, показалось, я, говорю, едва на ногах устоял. Да, кстати, я не сказал, в этом цветнике мы с мадам… то есть феей Прилежание, не одни были. Тут довольно много народу ошивалось – и феи, и эльфы, и Зеленые великаны, и фавны, и анты, и дриады, и сильфиды, и нимфы, и психеи, да и немало чудесных зверей друг за другом гонялось. И тут вдруг в небе из-за деревьев черная туча появилась. Я вначале думал, что это ты, отец, на своей личной туче прилетел, я еще фею Прилежание спросил, почему, мол, туча черная, ты же всегда на белой летал, но она ничего ответить не успела, потому что в то же самое мгновение из тучи дождь пошел, да не обычный, который, как мне на природоведении объясняли, время от времени на земле поливает, а состоящий им маленьких черных тварей, которые – никто ничего понять не успел – облепили несчастных Фейри с ног до головы. Только дым пошел. Да и чудесные звери от них скрыться не успели – вся эта туча прямо на них и осела. Кто эти твари, я не знаю, в Эдеме таких раньше не видывали и ничего о них никто не рассказывал, а откуда взялись – тем более непонятно. Но об этом в тот момент гадать было некогда, я думал сейчас и нам с Евой кранты: облепят – и только дым от нас пойдет как от несчастных Фейри.
- Дым не от Фейри шел, - поправил Иегова, - а от насекомых. Это были фантомы жалящих насекомых, состоящие из демонической материи каррох – эфирные прототипы пчел, ос, шмелей, шершней и других опасных летающих насекомых. Боюсь, вам на земле придется с ними столкнуться.
«А с чего я взял, что они должны с ними столкнуться, - уже в другой частотности подумал пантократор, - я этих явно демонических существ на земле не планировал… однако Банк Исторических Возможностей шлет депешу, что эта гадость с большой долей вероятности на земле появится. Нет, теперь окончательно ясно, что в астрал их отсылать нельзя, придется аннигилировать… правда равновесие… а что равновесие! Не я его первый нарушил»!
- А также кровососы, - продолжал Иегова считывать информацию – слепни, оводы, комары, мокрецы и москиты. Но это мы как-нибудь в другое время обсудим. А вас они не тронули, потому что не были на вашу энергию настроены. Ваши с Евой бессмертные души переведены со звезды Бетельгейзе и создают вам иную частотную характеристику, и эти насекомые вас как бы не видят. К счастью их создатель – один мой не очень хороший знакомый –  их только на частоты прежних обитателей Эдема настроил.
- Ну, что они нас не замечают или боятся – это мы позже поняли, - продолжил Адам, - а вначале очень перепугались и в чащу убежали. Но тут мне стало стыдно – мужчина я или как! Какой я Еве пример подаю! Да и хотелось как-то Фейри с чудесными животными помочь. Я уже к тому времени заметил, что эти твари на растениях сгорают, подумал,  а что если нарвать веток и попробовать эту мерзость с Фейри согнать. Но только когда мы в цветник вернулись, то выяснилось, что твои райские любимцы в этих вот чудищ превратились – кто прямо на наших глазах, кто раньше, видимо, и почему-то в разные стороны разбегаются – прямо в чащу, хоть в чаще они тут же дымиться начинали. Однако же по инерции далеко проскакивали, хотя рано или поздно все равно застревали, когда до непроходимых тропических кущ добирались. В общем, - вздохнул Адам, - не знаю, остались ли в Эдеме нормальные Фейри и чудесные животные, похоже эти твари на них целенаправленно охотились. Вот только почему все, кого эти насекомые кусали, в чудищ превратились – непонятно.
- Я думаю, это мой нехороший друг целенаправленно устроил, - объяснил Иегова, - похоже, он там у себя с формообразующими энергиями экспериментирует. Когда объем карроха из которого состояли насекомые, превысил некую критическую массу, а формообразующая энергия сиайры настолько ослабла, что уже не могла удерживать прежнюю прекрасную форму, Фейри и чудесные животные вынуждены были принять ту форму, которую, как некий код содержал в себе каррох. Насекомые на каждой жертве слились в единую массу карроха и обратились в крупных демонических существ, причем сохраняя некое первичное сходство с этой самой жертвой. Добрые зеленые великаны стали троллями, анты – циклопами, средние эльфы – орками, мелкие – гномами, фавны – чертями и минотаврами… то же и с чудесными животными. Не знаю, поняли вы или нет.
- Насчет всяких там энергий непонятно, - как-то неестественно для ментального фантома почесал Адам затылок, - но в целом – понятно. В общем – трансформировались наши Фейри – это примерно так же, как они листья и ветки в трубы и арфы превращают.
- Только со знаком минус, - добавил Иегова, - и в этом принципиальная разница. Ну и что дальше происходило?
- Осталось немного досказать, - продолжил Адам, - почему-то мне показалось, что им там в чаще несладко приходится, судя по тому, как из разных частей эдемского сада их вопли раздавались и дымком тянуло, и решили мы с Евой их сюда согнать, чем мы долгое время и занимались, и к тому времени, как ты появился, мы их всех в цветник вернули. А они, похоже, от боли совсем сбрендили и начали друг за другом гоняться, но не как чудесные звери, когда в салочки играют, а явно с агрессивными намерениями, вот только большие никак средних и маленьких поймать не могут. Ну вот, наверное, и вся история.
«Ну что ж, - подумал Иегова, - вроде бы его ментальный аппарат нормально работает, и даже не совсем ясно откуда он столько новых понятий, слов и идиоматических выражений нахватался. А ведь я их в него изначально всего этого не вкладывал. Потом надо будет как-нибудь Еву послушать. А поступки – вполне разумные, вроде бы им действительно этих демонов жалко стало, и тем более они поняли, что все это их бывшие друзья, Фейри и чудесные животные, только превратившиеся черт знает в кого. Ладно, что делать – теперь ясно, почему только они карроховой оболочки не лишились, когда я высокочастотное солнце зажег? Наверное их двойственная природа обеспечила более устойчивую форму, к тому же их деревья защищали. Ладно, теперь ясно, что Равновесие я не нарушу, поскольку со стороны Гагтугнгра обращение Фейри – уже нарушение договора, а значит я имею право на ответные действия аналогичного масштаба. Итак, для обратной трансформации Фейри нужна магия посильнее высокочастотного солнышка.»
Иегова материализовал над цветником белую слепящую тучу, из которой ровно на площадь цветника хлынули потоки светового дождя из сиайры, и не прошло и нескольких минут, как все чудища с диким воем растаяли, а на их месте оказались потрепанные, измученные Фейри и чудесные животные. Некоторое время они, видимо, не могли понять, где находятся, и что с ними было, затем, когда Иегова подул в их сторону, чтобы разогнать остатки морока, они собрались в кучку, о чем-то посовещались, и когда повернулись лицами к пантократору и перволюдям, уже каждый держал в руках арфу, лютню, трубу или свирель, и грянули какую-то совсем новую осанну, где пантократор был уже не просто создатель и мудрый правитель, но и спаситель всего сущего от жестоких темных сил. Неизвестно, сколько бы продолжалась эта оратория, но немного послушав Иегова материализовал тронное и два дополнительных облака, и вместе с Адамом и Евой взвился в воздух, вызвав горестные вздохи райских существ. Затем эти облака двинулись в сторону эдемского дубля горы Синай: Иего собирался уточнить с Адамом и Евой еще несколько вопросов, что на фоне небесного хорала было невозможно. К тому же он задумал еще одну процедуру в свете новых обстоятельств которые возникли по поводу Адама и Евы в его отсутствие.