Тяжкая доля начальника

ВСТУПЛЕНИЕ

В данном рассказе речь идет о Гласном специалисте по сварочному производству Советского  машиностроительного завода, так называем, Главном сварщике или  начальнике технологического отдела по Сварочному производству крупного Советского  машиностроительного предприятия с численностью рабочих сварщиков  свыше ста человек.

Попасть в это кресло было сложно. Ну, а работать еще сложнее, хотя у Главного сварщика по штату всегда были заместители. От одного до трех-четырех в зависимости от численности отдела. Главный специалист обязан был приходить на работу не позже семи утра, а уходил с работы после семи вечера. Ибо в семь вечера Генеральный директор проводил селекторное совещание, на котором обязано были присутствовать все руководство завода.

ВСТУПЛЕНИЕ В ДОЛЖНОСТЬ
 
 Бороненков был типичнейшим средним руководителем, волею судьбы попавшем в кресло Главного специалиста крупного предприятия специального машиностроения, связанного с ракетостроением. Именно попавшем, а не заслуженно заработавшем этот высокий пост. Он был долгие годы освобожденным парторгом отдела Главного сварщика.

И здесь произошло ЧП заводского масштаба с бывшим Главным сварщиком завода, молодым сравнительно, но очень энергичным и перспективным руководителем, недавним кандидатом технических наук. На него в партком поступило заявление от одной молодой, незамужней, но очень красивой женщины,  работницы его же отдела, о том, что он, Главный сварщик, имел с ней насильственную половую связь, в результате которой она теперь находится на четвертом месяце беременности и т.д. и т.п.
 
Подобный скандал в те годы мог иметь только одно завершение. Главный сварщик вылетел из партии и с работы. А его место после долгой кадровой пертурбации в отделе и на заводе  занял бывший парторг отдела  ОГСв Бороненков  Анатолий Илларионович. Первый год он работал исполняющим обязанности, а затем уже, по ходатайству парткома завода, его окончательно утвердили на должность.

Борьба за это начальствующее кресло шла  «ожесточеннейшая».  Потому что претендентов было трое. Каждый из них не брезговал никакими методами для достижения  своей  вожделенной цели – стать начальником отдела тире Главным с специалистом в ранге Главного Сварщика, численностью свыше двухсот человек.

Шли в ход и телефонные звонки сверху в поддержку того или иного кандидата,  и докладные записки высокому начальству, и анонимки, и порочащие претендентов документы и бог знает еще что, но обязательно грязное и дурно пахнущее.   После нескольких безрезультатных заседаний партком завода дал рекомендацию нынешнему Главному сварщику, Бороненкову Анатолию Илларионовичу на год в ранге исполняющему обязанности Главного сварщика. Он согласился, но с условием, чтобы оба его  других претендента должны были уйти с завода.   Что они и сделали после беседы с ними в парткоме.


ГЛАВНЫЙ 

С первых же встреч Бороненков вызвал у внимательного собеседника  чувство острого разочарования. «Зауряднейшая»  личность, самый обычный человек и внешность – соответствующая. Среднего роста, плотный мужчина с мелкими, невыразительными чертами лица, светлыми, зачесанными назад длинными волосами и тоже светлыми, неопределенного цвета водянистыми глазами над тонким, сжатым с боков хищным носом.

Ни как инженер, ни как личность он ничего особенного из себя не представлял. Даже удивительно было его видеть на таком высоком посту – Главный сварщик завода!  Удивительно для тех, кто не знал историю его назначения на этот пост.
Он был ясен и прост до невероятности, весь на виду, как на ладони. Чванлив, заносчив, самодоволен, себялюбив, страшно честолюбив и завистлив, злопамятен. И, самое поразительное, не особенно старался скрывать эти мало привлекательные черты своего характера. Даже наоборот – постоянно выпячивал их, выставляя наружу, как бы бравируя или гордясь ими.
 
В нем было что-то показное, как у провинциального актера, он редко вел себя естественно, чаще всего играя какую-нибудь роль, или же позировал, как перед объективом. В разговорах с подчиненными или с какими-либо представителями он обычно откидывался на спинку своего громадного поворотного кресла, плотно укладывал голову на мягкую замшевую обшивку, немного прищуривал свои белесые, водянистые глаза под желтыми кустистыми бровями, глядя куда-то вдаль, поверх головы собеседника, начинал говорить.

Говорил всегда быстро, много. Путано, несвязно, разбросано, энергично помогая себе активной жестикуляцией правой руки; левая при этом обычно лежала на коленях. Ногами он обычно упирался в нижнюю перекладину громадного письменного стола, и, слегка, покачиваясь корпусом, вращал сидение «влево-вправо».

Говорил он чаще всего общеизвестные факты, прописные истины, самые заурядные банальности, демагогически подтасовывая факты. Но говорил всегда таким тоном и с таким видом, как будто изрекал непререкаемую и долгожданную истину. На собеседника обрушивался поток слов, междометий, восклицаний, подкрепленных энергичной мимикой: он учил, объяснял, рассказывал, разъяснял, втолковывал, указывал, журил, ругал, хвалил, устраивал разгон, иногда приказывал.

Возражений, споров, критики не терпел. Лицо его тогда сразу же багровело, на скулах набухали желваки и он пробовал одернуть наглеца. Если это не получалось, сразу же замолкал, лицо его застывало, как бы каменело, и он терял интерес к собеседнику., демонстративно отворачиваясь и заводя разговор о другом.

Со своими непосредственными руководителями Бороненков был всегда предельно вежлив, учтив, предупредителен, чуть-чуть подобострастен, никогда не спорил и любые указания сверху принимал, как закон, как очередной образец непогрешимой мудрости, как приказ к беспрекословному повиновению и не рассуждающему действию. Собственных же предложений на заводском уровне обычно не выдвигал, а, если и выдвигал, то как бы в дополнении или в развитии уже имеющихся предложений руководства. Словом, удобный был во всех отношениях работник.

Правда, в среде своих близких друзей и верных  единомышленников он мог себе позволить и насмешку, и критику, причем, порой очень резкую, действий высших эшелонов заводского руководства и даже прямую над ними  издевку. Но это только в среде близких и преданных ему людей. Таких людей он долго и упорно себе подбирал, растил и даже  воспитывал.

Эту работу в своем отделе по созданию верного и преданного себе окружения Бороненков считал для себя наиважнейшей и никому другому не доверял. Ее он вел сам, один, постоянно и напряженно. В ход шли любые приемлемые и даже неприемлемые методы. Слишком уж велика была ставка, чтобы еще разбираться, чтобы миндальничать. Цель оправдывает средства!. Так было, так есть, так будет всегда! А цель – основа его собственного благополучного существования. Тут уж не до церемоний! Быть бы живу!

Любые кадровые перемещения в отделе, как по горизонтали, так и по вертикали, любые повышения окладов даже у самых рядовых работников, проходили не только с ведома и согласия самого Бороненкова, но и при тщательнейшем обсуждении намечаемых кандидатур. Причем. обсуждению подвергались не только и не столько деловые и профессиональные качества работника, сколько чисто человеческие черты и качества его характера.
 
То есть, его отношение к руководителям отдела, к общественной  жизни и психологической атмосфере  отдела, его высказывания о существующих здесь порядках, методах управления и руководства, оценка личностных и деловых качеств руководящего состава отдела и т.д. Так же тщательно и строго подбирались кандидаты на все выборные общественные должности в отделе, включая местком, партком, комитет комсомола и даже женсовет. Здесь промашек Бороненков не допускал.

Таким образом, постепенно, с годами, в отделе произошло практически полная перестановка руководящих кадров и большинство ведущих специалистов. Бороненков на всех ключевых и определяющих постах отдела поставил преданных себе людей. Работников, не желающих подстраиваться к внедряемой в отделе авторитарной системе управления, критически мыслящих, творчески одаренных, инициативных, самостоятельных, технически грамотных, образованных, с обостренным чувством справедливости, то есть, всяких инакомыслящих, объявляли неугодными и потихонечку выживали их из отдела, создавая вокруг них обстановку нетерпимости, недоброжелательности, мелких придирок, сплетен, шепотков, направленного общественного мнения и самого элементарного забвения.

Редко кто выдерживал  такую осаду. Слабые обычно ломались, приспосабливались, становились пассивными исполнителями чужих идей и чужой воли. Более сильные и упорные в себе, обладавшие развитым чувством собственного достоинства, не желающие терпеть гнета постоянного унижения, рассчитывались и уходили. То есть, в отделе происходил своеобразный противоестественный отбор: слабые – выживали, сильные – выбывали. В отличии от естественного, природного, где, наоборот, выживают только сильнейшие.

В числе выбывающих были, в основном, мужчины. Они в отделе обычно долго не задерживались. Из почти двух с половиной сотен работников отдела Главного сварщика мужчин было всего лишь человек двадцать, не больше. Остальные – женщины. Дипломированных специалистов, инженеров сварщиков, можно было по пальцам пересчитать, всего лишь  человек тридцать, не больше. Остальные же – не сразу и поймешь, кто по образованию.

Много было  блатных, случайных в сварочном производстве людей, устроенных по звонкам, по письмам в качестве своеобразной компенсации или платы за какие-либо услуги. Непробиваемый чиновничий принцип жизни современного руководителя среднего ранга: дашь на дашь, ты – мне; я – тебе! Причем, блатные чаще всего занимали привилегированное положение в отделе и являлись своеобразной опорой самого Бороненкова.

Упрочив свое положение в отделе, избавившись от настороженных, осуждающих глаз, Бороненков  почувствовал полную  уверенность в самом себе и осмелел. В его движениях, словах, поступках  появились легкость, раскованность, непринужденность и этакая вальяжность, как у всесильного вельможи. На оперативных совещаниях в отделе, на собраниях коллектива властвовал теперь только он один, поэтому и говорил обычно он один. Говорил, как мог, как умел, говорил взахлеб, не особенно раздумывая над сказанным, зная и понимая, что все примется как должное, при необходимости найдут здесь и мудрость, и неординарность мысли, словом, все, что нужно. Не найдут сами, есть кому подсказать, свои люди кругом.

Ни одно мало-мальски значительное событие в отделе, вплоть до замены столов и стульев, выписки штор или халатов не проходило без личного участия самого Бороненкого. Даже такая мелочь, как подпись рукописи документа при направлении его  в печать для машинистки имел право давать только сам Главный, и лишь иногда, в его отсутствии,  на документе  мог расписаться его первый заместитель из четырех.
 
Правда, такая постановка дела не слишком способствовала его нормальному ходу, но зато позволяла постоянно ощущать себя  на пульсе жизни отдела,  чувствовать себя действительно незаменимым руководителем и быть всегда спокойным, уверенным в том, что нигде в отделе ничего неожиданного или непредвиденного никогда не произойдет, никогда не случится.

Как ни странно, но вся эта колоссальная работа по упрочнению и стабилизации собственного положения в отделе, проделана Бороненковым в течении нескольких лет, в конечном итоге способствовала значительному повышению его авторитета и в общем по заводу. Он оказался единственным   Главным специалистом на заводе, проработавшем и продержавшемся на своем посту больше десяти лет. Остальных Главных специалистов снимали с должностей по разным причинам гораздо раньше.

Слишком уж хлопотной и ответственной оказывалась на подобных предприятиях эта должность. И свыше пяти лет Главным обычно никто не «продерживался». Меняли без зазрения. Несмотря ни на какие былые заслуги. А Бороненков продержался. Связи его росли, возможности увеличивались. Он стал позволять себе в отношении своих подчиненных такую, ранее невиданную  роскошь, как выполнение собственных обещаний.. И ему нравилось это ощущение собственной «всемогущественности». Здесь он мог даже и порисоваться, сыграть в показное благородство ли пойти на откровенную благотворительность.

И так он жил в свое удовольствие, безбедно и бездумно, пока однажды старый Генеральный директор не ушел на пенсию в возрасте семидесяти лет. На его место Министерство поставило нового Генерального. Но уже со стороны, с  Урала. Новый Генеральный приехал со своей командой, своим Главным инженером, своим Главным Технологом и своим Главным сварщиком. Бороненкова попросили написать заявление об уходе со своего  поста.  Он написал это заявление и  слег с инфарктом. А через месяц умер. Жить вне высокой заводской должности он так и не сумел.


 


Рецензии
Ну, то есть жил, как трутень, насколько я понимаю, вся работа держалась на ниже стоящих работниках, а он только ЦУ раздавал... Р.Р.

Роман Рассветов   10.12.2017 20:46     Заявить о нарушении
Да, в СССР на производстве, не давали сидеть и буквально заставляли начальство работать.

Виталий Овчинников   13.12.2017 13:47   Заявить о нарушении
На это произведение написано 9 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.