Лиза

Будильник. И кто придумал эту полезную, но так раздражающую по утрам машинку.
Будильник - это длинная мерзкая рука, которая хватает тебя и выдергивает из сладкого мира сновидений. Я ведь только лег и уснул и вот слышу этот мерзкий звук. Только подумаешь, что нужно вставать, одеваться, ставить чайник и, двадцать пять минут спустя, выбираться из своей уютной квартирки и идти сквозь заснеженную улицу к метро, становится не по себе. Это болезненное «вставать» так колет мозг, что хочется отключить злой будильник и снова раствориться в сладостном сне. Увы, это непозволительно. Если я так поступлю, меня уволят с фабрики, а это, в свою очередь, приведет к нищете, потере снимаемого жилья, потом к улице, заболеванию легких и к быстрой, но мучительной кончине. Драматично, но мне почему то стало смешно от мысли, что я умер из-за того что хотел спать. Ладно, лирика это все, пора возвращаться к реальности.
Я нажал на кнопку будильника и, потянувшись, сел на край кровати. За окном бушевал буран, выл как зверь. Но совсем не страшно, жалобно. Будто этот зверь попал в капкан и никто, совершенно никто не в силах помочь ему.
Ну да ладно, кнопка чайника уже готова ощутить на себе тепло моего пальца, а чайник лениво, по-тихому заурчать. Надев тапочки, я, шурша по линолеуму, побрел, по пути включая свет в коридоре и кухне. Одна мысль меня подбадривала: на фабрике я снова увижу Лизу – человека с глазами цвета самого синего неба и улыбкой, способной растопить самый крепкий лед, сковывающий самое обиженное на мир сердце. За кружкой ароматного кофе я сидел и улыбался, уставившись на часы на кухонной стене. Через пятнадцать минут выходить…
Как ни странно, на улице было не холодно, но метель такая, что на две вытянутые руки уже не было ничего видно. Давно в наших широтах ничего подобного не происходило.
Путь до станции метрополитена пролегал через два квартала. Я шел по тротуару, прикрыв лицо воротником пальто. Вьюга по-прежнему выла, но уже не напоминала вой раненого зверя, а скорей шум идущего поезда. Обычно в это время по пути мне встречались торопливые прохожие, но этим утром, пока я шел эти два квартала, мне не встретилось ни одной живой души. Я спустился по лестнице в метро, затем по эскалатору к платформе, на которой стоял только один парень. Он был в зеленой военной куртке и вязаной шапке. Я посмотрел на циферблат часов, висящих посреди колонн, было 6.15.
Парень подошел ко мне и, прокашлявшись, заговорил:
- Знаешь, мне кажется это необычное утро. Какое-то пустое…Будто город опустел.
Я посмотрел на него с улыбкой. Он отвернулся и продолжил стоять и смотреть на противоположную стену шахты метро. Мгновение спустя подошел электропоезд, и мы вошли внутрь. На удивление, людей было гораздо меньше, чем обычно. Поезд поехал.
Я вышел из метро и побрел к фабрике. Она была рядом, в трехстах метрах. Преодолев метель, я зашел на проходную, как обычно поздоровался с охранником и по длинному коридору прошел к раздевалке. Коллеги что-то бурно обсуждали, смеялись, как-то шутили. Я тоже отпустил пару шуток и немного наигранно посмеялся. Что-то тревожило меня в это утро, что именно, я не мог понять, будто чего-то не хватало. Я быстро переоделся и пошел в цех.
Работа моя не пыльная, но рутинная и однообразная. Я работаю фасовщиком. Заклеиваю коробки с упаковками конфет. Заработал конвейер, цех наполнился людьми и начался рабочий день. И все бы ничего, но не было Лизы. На протяжении четырех лет я работаю в этом цехе и восемь месяцев кряду, рядом, рука об руку, она работала со мной. Но сегодня ее не было. Я спрашивал у многих, видел ли ее кто-нибудь, но все говорили, что ее сегодня никто не видел. Она не могла не выйти на работу. Если бы у нее была причина взять отгул, она бы непременно сказала мне. Мы много о чем разговаривали, на самом деле мы очень сблизились за последнее время. И если сказать честно, я все хотел пригласить ее куда-нибудь. Выпить кофе или в кино, но все как-то не доводилось. Я привык каждое утро здороваться с ней, а сегодня ее не было. В голове крутилась мысль, вдруг с ней что-то случилось, вдруг ей сейчас нужна помощь. Я вернулся из собственных раздумий и мира предположений и сопоставления фактов и еще раз оглядел цех, ее нет. Конвейер работал, я заклеивал коробки, люди разговаривали, а ее не было…
Закончился рабочий день, я заклеил последнюю коробку, поставил ее на нужный стеллаж и пошел в раздевалку. Я знаю ее адрес, это не так далеко от моего дома, примерно в трех кварталах, через два светофора. Я твердо решил, что схожу к ней и узнаю, как она. Я никогда не был у нее, на этот раз мне предстояло ее навестить. Я ехал в вагоне электропоезда и сам не заметил как я задремал. Снилась метель, витрины магазинов на моей улице, почтальон с тяжелой кожаной сумкой и Лиза… Я видел ее, почему-то бледное, лицо. Она больна. Она больна, говорил парень в военной куртке, которого я встретил на платформе. Знаешь, мне кажется это необычное утро, какое-то пустое…будто…она больна. Она больна.
Я проснулся, объявили станцию. Следующая - моя.
Я вышел из метро и пошел в сторону улицы, по которой она живет. Схожу, узнаю как у нее дела и потом уже пойду домой. В голове пульсировала мысль: “она больна”. Через двадцать минут я стоял возле двери. На табличках со звонками я нашел ее имя и незамедлительно нажал на кнопку. Дверь открылась, и я зашел на лестничную клетку, поднялся на два этажа, прошел через короткий, оббитый деревом коридор. Я увидел дверь с нужным номером 237. Я постучал в дверь. Тишина. Я постучал посильней. Тишина. Тогда я повернул ручку, и дверь с легкостью отворилась. Я вошел внутрь. Тихо играла музыка, в коридоре было темно. Я окликнул ее, но в ответ все та же тишина. Я вошел в одну из комнат. Она сидела в кресле перед монитором компьютера. Я подошел и сказал:
-Лиза, здравствуй. С тобой все в порядке?
Она молчала.
Когда я посмотрел ей в глаза, мое сознание помутнело, вся жизнь пронеслась перед глазами, я вспомнил детство, школу, вспомнил друзей. Это трудно объяснить, но вся моя жизнь промоталась в моей голове за секунду. Ее глаза выражали такую боль и такую печаль, что мне хотелось плакать. Они были такие же, как всегда, глаза цвета самого синего неба, но они были мертвы… Я пощупал пульс. Его не было. Рука была холодна как лед…
За окном буря усиливалась и выла как зверь, который высвободился из капкана и хотел разорвать всех, отомстить за свою невероятную боль. Я посмотрел на монитор и мой взгляд уловил первую строку:
Милый Филипп, здравствуй!
Это было письмо мне. Я прилип взглядом к экрану и начал читать.
“Милый Филипп, здравствуй!
Я с детства была одинока, очень одинока. Было все: друзья, игрушки, хорошие родители…Было все, но я придумала для себя человека, который бы избавил меня от этой непередаваемой тоски, внутренней, непонятной тоски. Я начала писать дневники этого человека. Я придумала все, начиная от его рождения. Где и как он родился, где жил, все его воспоминания, сны, чувства, все. На протяжении всей моей прожитой жизни я придумывала его жизнь. Когда я узнала, что у меня рак мозга, я начала писать быстрей, чтобы дописать всю его жизнь. Прости не успела…Этот человек ты. Милый Филипп, я не успела… Прости меня за это. Я знаю, если ты читаешь это письмо, меня уже нет. Прошу тебя, прочитай файл 2471. И прости. если сможешь. Прощай!
Навсегда твоя Лиза!”
Я плакал, плакал так, что хотелось просто исчезнуть, такая была боль. Я ее потерял.
Я открыл файл 2471, и начал читать.
Файл 2471
Он вошел в ее квартиру, был легкий сквозняк, немного пахло кофе и сигаретами. Он разулся и вошел в ее комнату, она была мертва. Он долго плакал и прочитал все, что она написала. Она придумала его, она придумала всю его жизнь, он выдуманный человек. Но эта мысль его не напугала. Все-таки она придумала сильного человека. После того как он выйдет из квартиры, все закончится. Дальше ничего не придумано, не дописано… Пустота, вечная пустота. Он дочитал файл и ушел, чтобы растворится в небытие…
Я дочитал, поцеловал ее в лоб, погладил по мягким волосам и побрел к выходу. Открыл дверь.
Там была темнота. Просто темнота, в которой не было ничего, абсолютно ничего.
Спасибо тебе, дорогая Лиза, за мою прожитую жизнь. Всю мою жизнь я ждал тебя и любил тебя. Я - твои мысли, я - твои чувства… Прощай!
Я шагнул в пустоту.