Километры

Ливень
Хилое солнце пробивалось сквозь серую пленку неба. Капли дождя пытались пробраться к моим волосам сквозь капюшон толстовки. Кеды промокли до нитки и звонко хлюпали, словно у них был насморк. С ресниц к носу стекали ледяные капли.

"Осталось пройти еще немного. Вот уже виднеется поворот, за ним пешеходный переход, еще поворот и ты будешь на месте. Интересно, есть ли еще смельчаки, вроде меня, которые не побоялись выйти из дому в такой ливень?"

Переход позади, до второго поворота осталось несколько шагов. "Еще чуть-чуть, еще немного..." Вода хлещет в лицо, в унисон кедам хлюпают теперь и носки. Шум дождя заглушает даже автомобильный рокот. Но тут я останавливаюсь, ибо спиной чувствую прикосновение какого-то тонкого, плотного и тупого предмета.

- Стой! Это ограблений! - за спиной послышался голос девушки с сильным американским акцентом.

Я медленно обернулась. Передо мной стояли двое: высокий парень и девушка с закрытым зонтиком (это и был тот тонкий и тупой предмет). Девушка с короткими рыжими волосами заливалась искристым смехом. Вода с ее, хоть и не очень длинных, но довольно пушистых волос, струйками стекала по куртке на зонт. Парень с серьгой в левом ухе лишь широко улыбался, оголяя крепкие белые зубы. "Знакомые все лица". Познакомься, читатель, со студентами по обмену, прибывшими в наш скромный городок из холодной Канады. Директор нашей школы всегда был дружен с билингвальными канадцами, а потому как следует у нас преподавались лишь английский и французский, и периодически наше обшарпанное, но достаточно дорогое учебное заведение посещали веселые старшеклассники-иностранцы.

Эта парочка прибыла к нам только вчера, и я понятия не имею, в какой класс ее поместили (точно не в мой), а посему я знаю лишь, как они выглядят, даже имя их оставалось до сей поры мне загадкой. Видите ли, директор позаботился о том, чтобы презентовать нам новых учеников, но познакомить с ними не удосужился.

- Wait! You're from our school, right? [Постой! Ты из нашей школы, верно?] - сообразил парень с серьгой, как только я обернулась.

- Yes, [Да,] - я улыбнулась, - but I thought that you know russian. Why are you talking to me in your native language? [но я думала, что вы знаете русский. Почему вы говорите со мной на своем родном языке?]

- I know russian, but my sister doesn't, [Я знаю русский, а сестра - нет,] - тогда парень отряхнулся от воды и взглянул на свою рыженькую пушистую сестру.

Как по команде после этого мгновенного зрительного контакта девушка раскрыла зонтик, и спрятала меня под его широкими полями.

- I'm Ginger, [Я Джинджер,] - сразу представилась она, чуть сузив уголки серых глаз, словно хотела улыбнуться мне лишь взглядом, - and this is Tom. [а это Том.]

Том заглянул под зонт:

- And what's your name? [А тебя как зовут?]

- Eva, [Ева,] - я заглянула под купол зонта и спросила, - where're you going? [куда вы идете?]

- Just walking around, [Просто гуляем,] - тогда Джинджер тронулась с места, и не торопясь направилась в сторону второго поворота, а я последовала за ее зонтиком - wanna join us? [хочешь присоединиться?] - она притормозила.

- Oh... Of course! [О… Конечно!]

Тогда мы отправились на длительную прогулку по окрестностям. Как только я болтнула о том, что живу поблизости, Том заставил меня провести экскурсию и рассказать о том, где в округе можно дешево поесть. Я привела их в ближайший Макдоналдс. Знакомый общепит их не порадовал, но даже подразочаровал. Хотя позже Джинджер призналась мне, что иных заведений они и не ожидали встретить.

"We'll just pass by McDuck?, [“Мы просто пройдем мимо МакДака?] - ворчал Том, - Oh no! We definetely should come and have a dinner there!" [О нет! Мы обязательно должны зайти и отобедать там!”]- эта фраза прозвучала довольно грубо и достаточно громко, видимо, у него была привычка возмущаться по каждому пустяку, либо же он действительно был голоден.

Как только прозвучала эта фраза, Джинджер, понимая, что лишний раз крикливого братца лучше не гневить, повернула зонтик в сторону кафе, и мы зашли в любимый многими народами общепит.

За трапезой я решила проинтервьюировать своих новых друзей, и вопросам моим не было конца!

Выяснилось, что здесь они остановились у старых друзей Тома, когда-то проживавших в Канаде. Когда эти друзья вернулись в Россию, они долгое время дистанционно обучали Томаса русскому языку (продемонстрировать свои знания и умения он напрочь отказался). Джинджер пообещала познакомить меня с этими ребятами в ближайшее время. Канадцы так душевно и мило отзывались о своих друзьях, что мне показалось, будто люди эти преданные товарищи и прекрасные собеседники, которые способны поддержать разговор с любым человеком, даже самым зажатым и стеснительным.

Но миражи эти сразу развеялись, когда Джинджер шепнула мне, что она так и не нашла с ними общего языка. Даже после того как поселилась с ними под одной крышей.

Тогда моё желание познакомиться с друзьями прелестных канадцев лишь разгорелось.

- Hey, Eva. Tell us something about yourself, [Эй, Ева. Расскажи нам немного о себе,] - рассмеялся Том, когда я уже утомила ребят своими непрекращающимися вопросами.

С некоторой неохотой я поведала им пару фактов о своей увлекательной жизни среди одноклассников и сварливых учителей.

- Oh, sh... ! [Ой!] - воскликнул Том посреди разговора. - Ginger, it's time! [Джинджер, пора!]

Сестра взглянула на часы, и кивком головы подтвердила слова брата.

- Sorry, Eva, but we have to go, [Извини, Ева, но нам и правда пора,] - Джинджер встала с жесткого Макдоналдского дивана, наклонила голову набок и опустила уголки губ.

Я отряхнулась и тоже поднялась. Они быстро обняли меня и побежали к выходу.

- Bye! Was nice to meet ya, [Пока! Приятно было познакомиться,]- подмигнул Том, притормозив у выхода.



"Белая королева"
Казалось, что этот день не закончится никогда. Закомплексованные учителя давили на мозг своими проблемами, незакомплексованные учителя сплетничали с учениками во время урока, учителя-пофигисты на уроках спали, и эта тяжкая, вялая атмосфера, сопровождаемая вечным "ароматом" столовских фрикаделек нагоняла тоскливую сонливость. В тот день добросовестная англичанка взяла на себя роль будильника и разбудила меня внезапным вопросом, за что я была ей премного благодарна.

Но как и все в нашей жизни, этот учебный день таки подошел к концу. Тесная раздевалка, глупая болтовня и запах пота и старых носков охранника.

- Eva! Eva! - да, назвать "ивой" вместо "Евы" меня могла только улыбчивая Джинджер, - yesterday you told us that you wanted to meet our friends. You still want to meet 'em? [вчера ты сказала, что хочешь познакомиться с нашими друзьями. Ты до сих пор хочешь встретиться с ними?] - она прищурилась и резко наклонила голову набок, а ее пушистые волосы задорно подпрыгнули в ответ.

Рыженькая девушка схватила меня под руку и тут же вылетела из обители беспробудного сна. Мы мчались по длинным и широким улицам мрачного города, под низким небом, покрытом газовой паутиной. Мы мчались по людной улице с торчащими со всех сторон тонкими и полумертвыми деревьями.

Гитарист-попрошайка сочно и невнятно распевал никому не известные песни про пьяных дровосеков. Вокруг него кружилась маленькая полная баба, по форме напоминающая аккуратную фрикадельку. Она задорно и невпопад подпевала гитаристу и широко размахивала черной кепкой, выпрашивая у прохожих монетки. Если кто-то расщедривался и одаривал её кепку бесценной монеткой, она, пританцовывая, делала забавный реверанс. К нам она тоже подбегала, но Джинджер с молниеносной скоростью пролетела мимо нее, не позволив мне даже как следует рассмотреть бабу-фрикадельку.

Вскоре она привела меня к бурой многоэтажке. Ее ловкие пальцы скользнули по выпуклым кнопочкам домофона. "Кто?" - лениво прозвучал низковатый женский голос. "Hi!" - пропела Джинджер. Дверь запищала и девушка, резво отворив ее, подтолкнула меня в подъезд.

На пороге квартиры нас никто не встретил. Дверь была открыта.

Просторно и светло. Белый кожаный диван, плазменная панель, абстракция на стенах, звезды под потолком. В углу белоснежный сверкающий рояль, сбоку коридорчик и винтовая лестница на второй этаж. Чисто и пусто.

Из коридорчика выплывает хрупкая, полупрозрачная блондинка с тонкими бледными губами и ярко накрашенными крупными темными глазами. Она была одета в маленькое персиковое платье с короткими рукавами. Девица остановилась возле рояля, нежно провела по нему сахарной рукой и открыла крышку.

- Добрый день, - поздоровалась она с нами, хотя казалось, что обращалась девица к роялю, - можешь звать меня Марго, - она снисходительно взглянула на меня, затем резким движением переместилась на кремовую табуретку перед роялем и вознесла руки над клавишами инструмента.

Джинджер скрылась в коридорчике, и тогда я решила познакомиться с этой белоснежной особой. Где был в это время Том я понятия не имела, но точно знала, что скоро он явится.

- Я Ева, - пока бледная девушка не начала играть, я подлетела к ней и склонилась над ее изящным инструментом.

Она никак не отреагировала, даже не взглянула на меня. Ее красивые нежные руки, сквозь тонкую кожу которых виднелись косточки и венки, рухнули на клавиши. Прозвучал первый аккорд, сочный и мощный, как сам рояль. Она взмахнула волосами, как бы отгоняя меня от инструмента. Я отбежала и тогда по всей сияющей комнате разлилась воздушная кружевная мелодия. Такая же белая, как эта девушка, такая же утонченная и холодная.

Рассекая огненными волосами девственную бледность покоев Марго, вернулась Джинджер.

"Soon... bro and Margo's boyfriend will come, [Скоро... бро и парень Марго придут,] - прошептала рыжая иностранка, - you gonna stay with us? [ты остаешься с нами?]"

"What a silly question, [Какой глупый вопрос,] - тихонько просмеялась я, - of course, I'm staying [конечно, остаюсь]".

"Perfect! [Превосходно!] - чуть возвысив тон произнесла Джинджер. - How do you like my friend? [Как тебе моя подруга?]"

"Well... I hope, that one day we'll find a common language, [Ну... Я надеюсь, что однажды найду с ней общий язык,] - растерянно шептала я, поглядывая на высокомерную пианистку, - she's so pale [она такая бледная]".

"Oh! I had the same thoughts when I met her first time, [Ох! У меня были те же мысли, когда я встретила ее впервые,] - она вздохнула, - don't think, that you'll become friends. I still can't talk to her freely [не думаю, что вы подружитесь. Я до сих пор не могу общаться с ней свободно]".

"Who knows, Ginger, who knows [Как знать, Джинджер, как знать]", - я улыбнулась прелестной рыжей девушке. Она подошла к коридорчику и кивком головы попросила проследовать за ней. Как только я раскрыла рот, чтобы спросить, не будет ли грубо по отношению к Марго оставлять ее в зале наедине с роялем, в дверь позвонили.

"Белая королева" не отвлекалась от перебирания клавиш, и ажурные ледяные звуки продолжали наполнять ее сверкающий дворец.



Селфи
Дверь со щелчком растворилась. В ледяные покои влетели Том и, по-видимому, парень Марго. Они молниеносно пробежали к винтовой лестнице и исчезли на втором этаже. Джинджер, не торопясь, закрыла за парнями дверь, я стояла с округленными глазами, пытаясь понять, что только что промчалось мимо меня, а неприступная Марго сидела, как стройное изваяние, перед роялем и невозмутимо продолжала извлекать из инструмента монументальные звуки. Лишь волосы ее слегка колыхнулись, как бы удивляясь этому наваждению.

- What... [Что...] - я хотела обратиться к Джинджер, но вдруг показался Том. Он перегнулся через перила винтовой лестницы и радостно пролаял: "Come on! [Идем!]"

Джинджер широко улыбнулась, цепко схватила меня под руку и, как резвая лань, поскакала со мной наверх. Я расхохоталась. Вся эта странная, частично англоговорящая ситуация, казалась мне смешной и даже глупой.

Как только мы подошли к Тому, музыка на первом этаже плавно стихла и послышались легкие шажки девушки, величественно поднимавшейся по лестнице. Когда "королевна" достигла второго этажа, Том, уже пыхтевший от нетерпения, наконец, растворил аккуратную дверцу из красного дерева и пропустил всех дам в комнатку, где нас поджидал парень Марго.

Он стоял у окна, вытянув перед собой смартфон. Он фотографировался. Он делал селфи.

Высокий и достаточно мощный усатенький парень в толстых очках, смутившись, скрыл телефон в заднем кармане брюк, но его прекрасная и строгая девушка не могла проигнорировать это ребячество. Она скользнула к нему по сияющему чистотой полу, взяла за руку, приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо что-то, чего мы не смогли услышать, но что-то, что заставило накаченного очкарика сглотнуть слюну. Вслед за этим, Марго пронзительно взглянула на своего друга и отошла.

Том рухнул на диван, который уютно разместился в углу, и воскликнул: "What're we gonna do? [Что делать будем?]"

Марго щелкнула пальцами и заиграла спокойная, расслабляющая музыка. В ответ на это действие Том и Джинджер бросили в ее сторону негодующие взгляды. Разгорелся спор.

Марго с присущей ей холодностью смотрела куда-то в окно и монотонно доказывала, что в ее доме звучать может только классическая музыка, что все прочие жанры ее совершенно не привлекают, и, соответственно, ее гостей также интересовать не должны. Джинджер, постепенно закипающая от упрямости ее подруги, старалась не повышать тона и удержать своего брата от словесной драки. Том же настаивал на немедленном изменении репертуара и уже подбирался к самым необычным и изощренным ругательствам. Парень Марго, кажется, медитировал. Во всяком случае, он никак не реагировал на происходящую в доме сцену.

Я залезла на подоконник, устроилась поудобнее, чтобы понаблюдать за спором, и громко сказала: "And what about some rock music? Old classic rock with gray beard [А как насчет рок-музыки? Старый классический рок с седой бородой]". И Марго переключилась на меня. Том продолжал кружиться вокруг бледной девушки и не мог прекратить кричать ей в спину ругательства и доказательства, но ей давно уже наскучил вспыльчивый канадец. Джинджер облегченно вздохнула, оттащила брата подальше от хозяйки дома и обняла его, чтобы тот, наконец, замолчал.

Марго перечисляла мне все минусы и весь вред тяжелой гитарной музыки. Я же с интересом смотрела на свою оппонентку и, не забывая, уважительно соглашаться с ней, все же настаивала на том, что рок скорее придется по душе большинству присутствующих, нежели эти плавные мотивы.

И она согласилась. Не торопясь, "царица" подошла к проигрывателю и переключила музыку на тяжелый и энергичный хард-рок. Я победно сверкала глазами, восседая на подоконнике. "Думаю, я найду к ней подход. Рано или поздно".



Эйфория
Это был один из тех горячих и сочных дней, которые погружают тебя в состояние эйфории, выпивают из тебя всю энергию до последней сияющей капли и напрочь лишают сил. Твои ноги подкашываются, и голова слегка кружится. Ты падаешь на кровать, и не способный пошевелить даже мизинцем понимаешь, что совершенно не хочешь спать. Мысли о вселенской любви спутываются со сладкими воспоминаниями прошедшего дня в плотный, но мягкий клубок, сознание увязает в этой бесконечной пряже и, наконец, улетает в мир сновидений, где бурный день, нахлынувший на тебя словно морская волна и безболезненно смывший с тебя все жизненные проблемы и страдания, завершается чем-то фантастически прекрасным.

После вступительной музыкальной войны решили играть в карты. Громкие и тяжелые перекаты электрогитарного соло не могли заглушить задорный смех или мирную беседу. Наши голоса звучали для этого слишком ярко, слишком отчетливо и звонко. Они сияли в унисон солнцу, которое, наконец, впервые за несколько недель (как казалось) прорвало тучи и теперь ласкало волосы, лица и мысли людей.

- Я не намерена играть в карты. Тем более, в "дурака". Это ниже моего достоинства, - Марго гордо задрала голову и с надменностью сощурила глаза.

Она никогда не говорила по-английски, а потому ее парень в очках после каждой реплики, сказанной "белой царевной", как собачка по команде, послушно переводил каждое слово для Джинджер. Том, кажется, все понимал либо же притворялся, что в переводе не нуждается. Он спокойно сидел на облюбованном диване и осмысленно, безо всякого недоумения слушал русскую речь.

- The name 'Durak' confused you or what? [Тебя название "Дурак" смутило или что?] Well, you can rename the game, [Игру же можно переименовать,] - после этой реплики Тома я поняла, что он не прикидывался, а действительно понимал каждое слово, произнесенное русской девушкой. Мне к тому времени надоело сидеть на подоконнике, размахивая ногами и постоянно ударяясь о батареи, и я переместилась на диван, и села рядом с канадцем.

- How? [Как?] - заинтересованно спросила Джинджер. Видимо, она поддерживала брата во всех, даже самых безумных, начинаниях.

- Blue slippers. You like it? Lost - then turned into blue slipper. Eva, do you want to become a blue slipper? [Синие тапочки. Нравится? Проиграл - стал синим тапком. Ева, ты хочешь стать синим тапочком?] - высокий и сильный Том беззаботно подхватил меня под ноги и посадил на колени.

- Yeah, [А-га,] - засмеялась я.

Марго опустила голову и выстрелила леденящим взглядом в Тома. Тут же она отвернулась, и обращаясь к окну, ответила:

- Что, простите? Синие тапки? Я большей глупости в жизни не слышала. Ваша с сестрой инфантильность переходит все границы! И эта девица, которую вы затащили в мой дом, видимо, недалеко ушла от вас, - она взмахнула рукой так, что кисть ее указала как раз в мою сторону.

Я никогда не терпела оскорблений в свой адрес. Обращение "девица" сразу взволновало меня и задело. Но как только я вздохнула, чтобы выдать грозный ответ на бессознательный вызов Марго, Том воскликнул:

- Oh damn. If you don't want to be a slipper you can become a moccasin. Or tomato at worst. Or poodle in the end. [Ох. Если ты не хочешь быть тапочком, ты можешь стать мокасином. Или, на худой конец, помидором. Или пуделем, в конце концов.]

Решили играть в "Подкидного пуделя". И во время игры выяснилось имя друга Марго. Он заснул или отвлекся, когда настал его ход и кто-то из нашей компании окликнул его, но, увы, имя это я сразу забыла. А потому, прости, читатель, но ты вынужден оставаться в неведении до тех пор, пока я не вспомню это короткое обращение.

Зато я отлично запомнила кличку Тома. Марго редко звала его по имени и обычно обращалась к нему, как к Чеширскому коту. Если быть точнее, то все присутствующие иногда называли его Чеширом.

Я предположила, что эта милая кличка была связана с не сходящей с лица Тома превосходной белоснежной улыбкой.

Чай. Черный, с бергамотом, который я пару раз обозвала бегемотом. Пар, вздымающийся от горячего напитка, обволакивал и ласкал уши и пытался проникнуть в глаза.

- Буду пить чай, как интеллигентная леди, - вдруг произнесла я, коварно взглянув на Марго.

- Как можно... - начала было бледная мадемуазель, но Джинджер перебила ее (парень Марго все так же послушно переводил каждое слово рыжей канадской девочке).

- With a protruding finger? [С оттопыренным мизинцем?] - смеясь, предложила Джинджер.

Я кивнула и отставила пальчик. Марго пропыхтела. Кажется, она уже устала от непрекращающегося ворчания и решила перейти на фырканье, напоминающее вздохи мопса или сопение аллергика.

Вечерело, теплело. Темнело, горячело. Настало время включить свет, и стало жарко.

Беседа лилась и струилась, как свежая ледяная вода из родника. Все стихло. Словно невидимый камень заткнул этот родник. Откуда взялся этот камень и кто его приткнул к ключу - неизвестно. Просто бывают такие моменты, когда внезапно все затихает, и даже шумная дорога вдруг немеет и кажется, что весь мир на мгновение оцепенел.

Джинджер вскочила с пола (она пренебрегла креслом и диваном и приютилась в самом центре комнаты на полу), подбежала к магнитофону и усилила громкость. Она резко подхватила Тома под руку и закрутилась по комнате Марго, ее волосы развевались в пляске и, казалось, горели как большой лагерный костер. Том безудержно хохотал и помогал сестре выделывать сложные па, аккуратно поддерживания ее за спину и приподнимая над полом.

Это был один из тех горячих и сочных дней, которые погружают тебя в состояние эйфории, выпивают из тебя всю энергию до последней сияющей капли и напрочь лишают сил.