Дети осеннего неба. Глава 3

          Феджин Оли зарабатывал на жизнь тем, что продавал столы. У него был небольшой магазин, где он был хозяином и продавцом одновременно, что являлось его второй гордостью после "отличной формы" и "благородно седых висков". Конечно, прибыли этот магазин приносил не очень много, потому что кроме столов, там были только скромные табуреты и стулья, что и составляло редкое разнообразие. И покупатели нечасто заходили туда. Жили, в основном, на деньги, заработанные Эллой, которая занимала должность администратора, в недалеко находящемся от дома, салоне красоты, который был скорее обычной редкопосещаемой парикмахерской. Но судя по тому, что Элла приносила доход больше, чем мистер Оли, то вывод можно было сделать лишь один - в этом городке больше заботятся о своей внешности, чем о своих знаниях и труде. Ведь основной поставкой, недавно, не более полугода как, стали парты и офисные столы. И всё равно - доход минимальный. Всё в магазине мистера Оли было оформлено без вкуса, всё выглядело тусклым, некрасивым и нелепым.
         
          В кармане брюк мистер Оли всегда носил (и даже дома) складной нож. В развёрнутом виде нож выглядел довольно пугающе, и Лиза вздрагивала, когда отчим раскладывал этот нож, чтобы нарезать им хлеб или сыр, игнорируя обычные кухонные ножи.
         
          Рукоятка ножа была из обычного дерева, безо всяких украшений, а лезвие было с зубчиками с одной стороны, а с другой идеально ровным и острым. По мнению Лизы, этот нож тоже был в отчимовом списке любимого и неприкасаемого. На работе Феджин часто использовал его для подправки столов, которые иногда приходилось доделывать прямо в магазине, а дома нож использовался для прочих прихотей отчима. Феджин ненавидел, и ревностно следил, чтобы до этого ножа никто не дотрагивался, задумчиво натирая лезвие ножа в моменты своей частой меланхолии.
          
          Когда ему заказывали партию столов для офиса, или наоборот, парт, он приседал на уши Элле, которая рассеянно слушала его, с задумчивым видом куря тонкую сигарету, и гордясь тем, что у неё такой деловой муж. Феджин Оли приносил домой зарплату до последнего фунта, но это только могло показаться похвалой в его адрес. Он злобливо наблюдал за тем, как Элла берёт из этих денег часть на продукты и другие нужды. Он сносил это молча, но, не пытаясь убрать с лица этого своего выражения чувств. Пока не доходило до "трат на девчонку" - так это называл Оли, там уж он смолчать не мог. Отчим никогда не носил бумажника, а имел привычку рассовывать деньги мятыми купюрами по карманам, порой, даже забывая сам, куда и сколько положил.


          Лизе исполнилось восемь, она была худой и выглядела младше своего возраста, потому что мистер Оли считал, что "раскармливать девочек дело неблагодарное", и потому Лиза ела не больше, чем нужно было её организму, чтобы выжить.

          И вот, случилось так, что у Феджина Оли пропали деньги из его неприкасаемого кармана. Не сказать, что сумма была большой, не больше цены за пирожное, но кража, как, не переставая говорил Феджин, случилась. Подозрение, как и любая другая провинность в доме Оли, пало на Лизу, что для неё было уже почти привычным делом.
 
          Отчим с самого начала невзлюбил падчерицу. Может, потому что она девочка, может, потому что она, по его мнению, много ела, или потому, что у Феджина была патологическая потребность в поиске того человека, кто был бы слабее его, и не смог защититься. Он был жестоким человеком, это Лиза уяснила уже давно.

          Когда Феджин обнаружил пропажу, разбросав по столу смятые деньги, он молча обернулся к Лизе, которую сам позвал из её комнаты, пока считал и пересчитывал деньги. На них, как и на отчима, Лиза смотрела с еле скрываемым отвращением во взгляде.

          - Где Элла? - хрипло спросил он, вглядываясь в Лизу маленькими злыми глазами.

          - На работе, - ровным голосом, который выработала Лиза, чтобы скрывать злость, ответила она. Ей было не понятно, зачем спрашивать, если он сам утром провожал жену на работу? Но что-то в его взгляде стало иным. Тупым, растерянным... И злым, опять.
 
          Лиза уже тогда догадалась, что он собирается её в чём-то обвинить. Мысленно подготовившись молчать, что бы он ей не сказал, она всё равно почувствовала, что сердце забилось сильнее.

          - Ты взяла? - спокойно спросил, но скривил губы Феджин. Собрав в кучу деньги, он запихал их в карман, и подошёл к Лизе, возвышаясь над ней как маяк.

          - Что? - смотря в упор на отчима, спросила Лиза.

          - Деньги, чёрт тебя подери! - заорал Феджин.

          Лиза беззвучно вдохнула воздух. Усталость и ненависть равно покрыли её словно бы душевая тяжёлым одеялом.

          - Не брала я ничего. Пересчитайте ещё раз свои деньги, вы наверняка ошиблись.

          - Ошибся? - Феджин злобно, прерывисто дышал. Вдруг, он резко замахнулся, Лиза дёрнулась, но не убежала. Такое было уже не в первый раз. Феджин лениво опустил руку, его лицо приобрело выражение задумчивости.

          - Мистер Оли, я не брала ваших денег! Они не нужны мне, - глухо сказала Лиза, чувствуя, что её начинает трясти нервная дрожь.

          - Да что ты говоришь, сероглазка? - кривя лицо, прошипел отчим, и Лизу передёрнуло. Феджин, к сожалению, заметил это, оглядывая её с ног до головы. - Сядь! - рявкнул он, и Лиза осторожно села за стол, уже явно дрожа, а он сел напротив. Их разделял только стол. Лиза неотрывно смотрела на мерзкое лицо. Отчим тоже молча смотрел на неё.

          Несколько минут спустя, Лиза тихо произнесла:

          - Мистер Оли... - у Лизы на лбу от напряжения выступила испарина. Почему-то вспомнилась кошка.

          - Я ведь знаю, что это ты, - непререкаемым тоном вещал Феджин, - Твоя мать иногда защищает тебя, почём зря. Теперь, я думаю, она тебя перестанет защищать, хватит уже. Ты думаешь, сероглазка, я не заметил, как тебя тут передёрнуло? Тоже зря! Ты думаешь... Ты вообще думаешь? Мне всегда казалось, что девчонки тупые существа, годные только для одного, и знаешь, так и есть. Даже твоя мать, и та... А, впрочем. Есть в вас ещё одно, что меня бесит - жадность до чужих денег, вот что! А некоторые из вас не брезгуют и ворованными деньгами.

          Лиза молча встала, порываясь убежать. Перед её мысленным взором уже была дверь её комнаты, и собственные руки, запирающие изнутри на замок эту дверь. И прохладная темнота под кроватью, где нет его лица и звука его голоса.

          - Сядь! - заорал Феджин. Его лицо покраснело и стало блестящим. Когда он крикнул, несколько капель слюны вылетели из его гадкого рта на стол. Лиза села, но отстранившись всей собой от стола и отчима.

          - Дай руку, - почти ласково произнёс Феджин, но Лиза сидела не шелохнувшись. - Ты отдашь деньги, которые украла?

          - Я ничего не брала у вас! - сдавленно, чувствуя горячие слёзы на щеках, крикнула Лиза.

          Феджин увидел слёзы. Да... Вот оно.

          - Дай руку, быстро!

          Перегнувшись через стол, он схватил её левую руку за запястье и дёрнул вперёд. Держа крепко тонкую руку Лизы, и прижимая её к столу, он спросил ещё раз:
 
          - Отдай деньги. Иначе я накажу тебя.

          - Я ничего не брала у вас! - закричала Лиза, трясясь от злобы и отвращения, чувствуя, как крепко держит её руку отчим.

          Феджин кивнул дважды, достал из кармана свой нож. С металлическим щелчком разложил его одной рукой, и улыбнулся. Посмотрев на белую тонкую руку, он взял её левой рукой, держа в правой нож.

          - Ложь нужно карать, Лиза, - вкрадчиво сказал Феджин Оли, и почти без напряжения провёл остриём ножа по руке Лизы, чуть ниже локтя. Долю секунды полоса была белой, но вдруг стала красной, и из неё крупными каплями засочилась кровь.

          Лиза вскрикнула от боли, и, ощутив волну паники и ненависти к отчиму, стиснув зубы, посмотрела ему в глаза. Он будто бы даже вздрогнул от этого прямого взгляда, но всё же чётко проговорил, всё ещё держа Лизу за кровоточащую руку:

         - Скажешь что-нибудь об этом матери, и на твоей тощей шее появится такая же полоса.

         Прерывисто дыша, чувствуя, как больно бьётся сердце о рёбра, Лиза вырвалась и побежала к себе в комнату. Чем-то, не помня чем, перевязав руку, Лиза заперла дверь и бросилась под кровать, качая головой из стороны в сторону. "Теперь она тебя не защитит".

         Через несколько часов, снизу послышался звук открывающейся двери. Затем голоса.

         - Привет, дорогой.

         - Привет, Элла.

         Они что-то говорили друг другу, а потом Элла удивлённо произнесла:

          - Милый, ты тут пролил что-то на стол?

          - Несовсем, - отозвался спокойный голос отчима, - Я резал мясо, хотел приготовить, а оно протухло. Извини, стол запачкал...

          - Ничего! Ты, оказывается, у меня ещё и повар? Милый...

          "Теперь она тебя не защитит".

          Спасительная темнота забрала Лизу.

          Элла так ничего об этом и не узнала.